Пондичерри – город весьма необычный для Индии с одной стороны, и при этом достаточно типичный с другой. Причем стороны эти довольно четко разделены географически.

Город до недавнего времени был французской колонией, а отойдя к Индии, приобрел статус союзной территории. Архитекторы и строители долго не ломали голову над его планировкой, проложив все улицы параллельно или перпендикулярно друг другу. Благодаря этому в нем невозможно заблудиться.

Большую часть города окружает кольцевая дорога, одна из сторон которой – набережная.

Французы, естественно, строили город по своему вкусу. Особенно его часть, примыкающую к морю. Этот район предназначался для проживания белого населения. Здесь расположены все основные административные здания и небольшой красивый парк. Побродив между тихими безлюдными улочками с ресторанчиками, бутиками и сувенирными лавками, вы почувствуете, будто гуляете по небольшому приморскому городку где-то на юге Франции.

Вдоль просторной набережной выстроились красивые белые здания. С другой ее стороны – песчаный пляж, посреди которого высится большая статуя Ганди, укрытая каменной беседкой с голубым куполом на высоких белых колоннах. Вокруг беседки стоят черные резные столбы, видимо, что-то символизирующие.

Набережная упирается в ашрам Ауробиндо. Сам ашрам занимает небольшую территорию, но вокруг него расположены принадлежащие ему фабрики, большой гестхаус и жилые дома.

По мере удаления от моря город меняется, постепенно превращаясь в типичный индийский мегаполис с толпами народа, хаотично движущимся транспортом на улицах, вездесущими нищими, запахом помоев, текущими вдоль тротуаров сточными водами, бесконечными лавками и магазинами – жаркое, ослепленное белым солнцем, зловонное бибикающее варево. Знатоки утверждают, что по безумности трафика Пондичерри может претендовать на одно из первых мест в Индии.

Въехав в первый раз на скутере в город, я почувствовал через несколько минут, что у меня начинается истерика. Вокруг без всякой логики и упорядоченности во всех направлениях, никогда не включая поворотники, постоянно сигналя, носились автобусы, мотоциклы, грузовики, джипы, мото– и велорикши. Из переулков без предупреждения, не снижая скорости, прямо перед моим носом выскакивали велосипеды и автомобили. Под колеса бросались собаки и дети.

Однако поездив несколько дней по городу, я убедился, что к авариям это не приводит – за все время я не видел не одной. Похоже, еще один аргумент в пользу самоорганизующихся систем.

В этот раз я ехал по улицам Понди уже достаточно уверенно, вовсю нажимая на бибику и резво уворачиваясь от постоянно возникающих на моем пути препятствий. Чтобы не нервировать себя понапрасну, достаточно воспринимать эти поездки как веселую компьютерную игру.

Какой-то европеец в шортах и оранжевой майке, не обращая внимания на поток транспорта, прямо передо мной начал переходить дорогу. Я резко затормозил, нажал на сигнал и от души выругался по-нашему.

Человек обернулся и оказался… Юрой!

– Здрассьте! – сказал я.

– О, Миша! Привет!

– Как ваши дела?

– Нормально. У меня, кстати, деньги для вас готовы. Можете зайти.

– Хорошо. Вечером зайду. Часов в восемь?

– Давайте в девять. О’кей?

– О’кей.

Побеседовав таким образом, он, как ни в чем не бывало, отправился своей дорогой.

Через минуту, проезжая один из перекрестков, я увидел Стефана. Крупную фигуру с взлохмаченной головой сложно не заметить даже в таком плотном потоке. К его мотоциклу привязаны длинные рулоны ватмана. Мы помахали друг другу руками и разъехались.

Поначалу может показаться странным, что в городе с полумиллионным населением постоянно встречаешь знакомых. Мало того – любой человек, который длительное время путешествует по Индии, скажет вам, что неожиданные встречи в разных местах страны с друзьями и знакомыми – явление нормальное и обыденное.

Со временем начинаешь понимать, что причиной тому служат два обстоятельства. Во-первых, большинство туристов бывают, в принципе, в одних и тех же местах – рядом с рынками, магазинами, ресторанами и достопримечательностями. Во-вторых, в толпе людей с темными лицами и черными волосами, одетых в сари и рубашки, белого человека всегда видно издалека.

Однако позже такое объяснение перестает удовлетворять, когда обнаруживаешь, что знакомые индусы также встречаются тебе в самых неожиданных местах. С удивлением замечаешь, что твой глаз совершенно четко может выхватить знакомое лицо в большой толпе, несмотря на то, что одеждой и походкой этот человек никак не выделяется среди своих соплеменников.

Как часто бывает в той же Москве, когда видишь знакомую вроде бы фигуру, – потом человек оборачивается, и ты понимаешь, что обознался. Или наоборот, к тебе кто-то подходит, здоровается, а ты никак не можешь вспомнить, где ты видел его.

Признать, что индусы, несмотря на всю их «униформичность», обладают более ярко выраженной индивидуальностью (а это было бы единственным логичным объяснением данному феномену), мое европейское сознание отказывается.

Как бы в подтверждение моих мыслей через еще одну минуту я встречаю Роя, едущего с озабоченным лицом навстречу мне, а буквально вслед за ним – незнакомку-испанку. Несмотря на теплую погоду, на ней кожаная куртка, а шея обмотана платком. Я киваю ей, но она меня не замечает – или делает вид, что не замечает.

Недалеко от набережной, рядом с парком, есть большой книжный магазин, половину которого занимает букинистическая литература. Я припарковал свой скутер около него, намереваясь побродить среди полок с книгами, и тут увидел группу каких-то странных, ярко наряженных женщин на тротуаре неподалеку. Заметив меня, они начали шуметь и о чем-то переговариваться между собой.

Что-то было в них подозрительное, но что – непонятно. Одеты вроде не так, как обычные тамильские женщины, но в чем заключалось это различие, я сначала не мог уловить, и лишь присмотревшись повнимательней, понял, что всего в них чересчур: слишком много украшений, слишком много косметики, слишком яркие цвета в одежде.

Не успел я слезть со скутера, как от группы отделились две молодые девушки и направились ко мне. Весь облик их был совершенно театральный. Я не сильно удивился, так как в Индии можно встретить каких угодно оригиналов, но все же было интересно, кто они такие – одно дело встретить шизофреника-одиночку, другое – целый коллектив единомышленников, объединенных неизвестными мне принципами.

Неясно было также, стоит ли их опасаться. Они шли ко мне явно с какой-то целью, а цель у аборигенов по отношению к белому туристу бывает чаще всего одна: раскрутить того на деньги. Я уже подумывал, не проскочить ли мне быстренько в магазин, но пока размышлял, путь уже оказался отрезан. Девушки подошли совсем близко, и тут я начал понимать, что никакие это, видимо, не девушки, а возможно, мужики, одетые в женские одежды, увешанные разнообразными бирюльками, с толстым слоем грима на лице. Впрочем, те двое, которые подошли ко мне, были вполне симпатичными, несмотря на неопределенность их половой принадлежности, и дружелюбно улыбались.

Я стоял на месте, решив посмотреть, что же будет дальше.

Одна из них провела рукой по моей щеке и что-то сказала своей подруге на тамильском. Обе звонко рассмеялись и быстрым шагом пошли обратно. На полдороге та, которая трогала меня, обернулась и послала мне воздушный поцелуй. Через минуту они исчезли в одном из переулков.

Вернувшись в «Вэйвс», я рассказал о том случае Жене, и он мне поведал, что люди эти называются хиджры. Себя они именуют «третьим полом» и являются по сути теми, кого у нас называют транссексуалами. Некоторые называют их «евнухами», однако сколько из них кастрировано, на самом деле неизвестно. Операции по смене пола для подавляющего большинства из них слишком дорого стоят. Обычно делается простое отрубание «хозяйства», что является противозаконным и весьма опасным – некоторые после этого умирают. Но даже такая, с позволения сказать, «операция» не всем по карману.

Будучи на самом деле изгоями общества, хиджры, тем не менее, обладают культовым статусом. Их презирают и боятся одновременно. На улицах им подают гораздо чаще, чем нищим и больным. Матери с новорожденными просят у них благословения. Считается, что проклятие, наложенное кем-нибудь из них, обязательно сбудется, так как соединяя в себе мужское и женское начало, не производя при этом потомства, хиджры обретают магическую силу.

– В общем, к ним относятся примерно так же, как у нас к цыганам, только гораздо серьезнее, – заключил Женька. – Здесь где-то недалеко от Понди есть храм, куда они собираются по определенным праздникам со всей Индии. Поэтому они так часто здесь и попадаются.

– Понятно, – сказал я. – А от меня-то чего им нужно было?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Может, ты им просто приглянулся?

«А что? Вполне разумное объяснение», – подумалось мне.

Сейчас, когда я уже постарел и поизносился, такое бывает редко, но в юные годы мне не раз приходилось отбиваться от домогательств секс-меньшинств. Помню, как однажды имел неосторожность после концерта сесть в такси вместе с одним известным певцом-пародистом, который по дороге чуть меня не изнасиловал.

К сожалению, женщины на меня с такой страстью бросались гораздо реже.

Искупавшись, я вылез из моря.

Солнце готовилось к закату, делая окружающие краски спокойнее. Оно опускалось все ближе к верхушкам пальм, но пока еще грело, заставляя мокрые капли на теле исчезать быстрее.

Слегка обсохнув, я вернулся в гест и увидел в столовой одиноко сидящего Илюху.

– Где вся компания? – спросил я.

– Ребята в Понди поехали мотоциклы сдавать. Они ведь на съемки сегодня уезжают… Как у тебя-то дела с твоим кредитором?

– Пока только бонусы отдает. Правда, если так будет платить, то бонусы скоро основную сумму покроют… Предложил сегодня бесплатные билеты на Шри-Ланку.

– Это с чего такая щедрость?

– Говорит, что когда выкупает сразу пачку билетов, ему один дают бесплатный… Вообще, когда он это предложил, у меня сразу мысль промелькнула: «Все. Деньги не отдаст».

– А если действительно не отдаст?

– Буду ходить к нему в ресторан завтракать, обедать и ужинать каждый день. Расписка есть. Пусть списывает из долга… Но пока вроде все нормально происходит… А ты что не весел?

Илюха вздохнул.

– Знаешь, не могу долго без женской ласки, – заявил он. – Чахну.

– Так в чем проблема? – спросил я, накидывая полотенце на плечи. – Вон сколько туристок вокруг.

Он посмотрел на меня как-то мучительно и тоскливо и сказал:

– Ты понимаешь… Странная штука со мной тут приключилась… Буквально последние дни… Заметил я вдруг, что на белых у меня стоять перестал. Хочу черную… С белыми что-то вообще никак не могу. Какой-то переворот в сознании. Пробовал вчера с нашей итальянкой. Чуть не опозорился. Вовремя отступил. Чувствую – нет пороха в пороховницах…

А на черных как посмотрю!.. Тут ведь такие попадаются Нефертити!..

– Да, – говорю, – тамилки есть красивые.

– Точно, – закивал Илюха. – А потом заметь, какие они все стройные, упругие. Как ходят! Плечи прямые, голова всегда гордо поднята. Сама ведь из деревни последней, а какая стать! Наши красавицы почти все по сравнению с ними… – он запнулся, подыскивая сравнение, – бурдюки. Белые, набитые мясом, жирком и субпродуктами бурдюки!

– Что-то ты сегодня жесток к европейским женщинам. Они тебе этого не простят… Только зря ты мечтаешь. Здесь подход, как у горцев: тронул девушку – женись.

Илюха вздохнул.

В столовую вошла Настя. Ей пора готовить ужин для трехлетнего сына.

– Вот, – сказал я, – Настя, видишь: Илюха говорит, что европейские женщины по сравнению с тамилками никуда не годятся.

– В каком смысле? – спросила она.

– В смысле наружности. Особенно фигуры.

– Кому как, – ответила Настя. Похоже, ее эта тема не затронула.

Илюха скептически посмотрел на ее угловатые формы, еще раз вздохнул и сказал:

– Поеду, наверное, к Сай-бабе.

– А что ты там забыл? – спросила Настя. – Ну, посмотришь на этого Джимми Хендрикса старенького. Ну, даст он тебе пакетик вибхути в лучшем случае.

– Что такое «вибхути»? – заинтересовался Илюха.

– А! Толком никто не знает. Пепел какой-то ритуальный. Он его, типа, прямо из пальцев материализует. А некоторым дарит перстенек, тоже материализованный… Только тебе это не грозит.

– Почему?

– Там люди неделями сидят – ждут, когда он на них обратит внимание. Некоторые – месяцами. У тебя терпения не хватит.

Настя быстро приготовила кашу, ухватила полотенцем кастрюльку и ушла из кухни.

– Слушай, а может, мне проститутку взять? – спросил Илюха. – Есть же у них проститутки?

– Наверное, есть, – говорю. – Хотя я не видел.

– Не может такого быть, чтобы их не было. Проститутки есть всегда и везде.

– В Антарктиде нет.

– Так там холодно. Было бы тепло, были бы и проститутки.

– Ну, – говорю, – попробуй найти, если совсем невтерпеж.

– А где их искать? Может, объявления есть в газетах? Ты не видел?

– Не знаю… Попробуй на автовокзал съездить. Место злачное, наркотики предлагают. Там тебя сориентируют. В Ауровиле, думаю, такие услуги не практикуются.

– Слушай, поехали со мной на автовокзал. Во-первых, у меня скутера нет. Во-вторых, по-английски я плохо… Поможешь товарищу? Не оставишь в беде?

Я задумался. Каюсь, но мне, как начинающему инженеру человеческих душ, стало интересно глянуть на злачные проявления южно-индийской жизни. Меня вдруг осенило:

– Подожди, а где ты с ней собираешься?.. Ты вроде как бомжуешь. Не у Тани ведь на крыше.

– Так ты мне свою комнату уступи на пару часов. Не убудет ведь у тебя. А с меня бутылка гоанского – еще есть в запасах.

Я посмотрел на Илюху. У него был вид верного и голодного пса. Мне стало его жалко.

– Ладно, – сказал я. – Но только один раз. В порядке, так сказать, этнографического эксперимента.

Илюха оживился.

– Когда поедем? – деловито спросил он.

– Давай попозже. Встретимся в одиннадцать у «Эдена».

Без пяти одиннадцать я подъехал к ресторану «Эден». Илюха уже топтался на обочине.

– Готов? – спросил я.

– Всегда готов! – ответил Илюха и сел позади меня. Под его массой скутер просел и заворчал низким голосом.

«Вечно ввязываюсь в какие-нибудь истории, – подумал я. – Оставил бы этого озабоченного, умирающего без женской ласки – ничего бы с ним не случилось».

Ночной Пондичерри мне неожиданно понравился. Он казался чистым и был похож на то, как в старых советских фильмах изображали ночную жизнь в буржуазных городах. Вокруг все сияло огнями реклам, вывесок, магазинов, кинотеатров и ресторанов. По улицам двигался транспорт, насыщая пространство звуками клаксонов. По тротуарам ходили красиво одетые девушки – в своих лучших сари и украшениях. С загадочным блеском в глазах они бросали на нас мимолетные взгляды и сразу же смущенно отворачивались. Илюха вертел головой во все стороны.

На очередном перекрестке мимо нас проехала моя таинственная испанка. Она с легким удивлением посмотрела на Илюху, чья массивная фигура придавила заднюю часть скутера. Меня взглядом не удостоила.

Огромный автовокзал жил своей жизнью – заполненная автобусами и авторикшами территория, окруженная со всех сторон лавками, магазинами и кафе, с бесчисленным количеством людей с сумками, чемоданами, тюками, баулами и сидящими на тротуарах семьями с маленькими детьми. Все это издавало разнообразные запахи и звуки, сливающиеся в единый размеренный океан шума.

Мы нашли стоянку авторикш.

– Марихуана? Гашиш? – подлетели к нам сразу несколько человек.

– Как нам найти девушку? – спросил я. – Мой друг хочет девушку.

– Девушку? – удивился белозубый водитель в бежевой форме.

Похоже, вопрос был для него неожиданным. Посовещавшись со своим приятелем, он достал телефон и принялся звонить куда-то.

Любой индус всегда постарается найти то, что ищет клиент. Даже если понятия не имеет о том, где это взять. Он будет названивать по телефону, куда-нибудь бегать, требуя при этом, чтобы ты его непременно дождался. Такие поиски могут иногда затягиваться часами, поскольку остановится ваш помощник только тогда, когда исчерпает все возможности.

Я уже начал побаиваться, что мы нарвались на такого гида, но через пару минут он закончил разговор, убрал трубку и сказал, показывая на свой тук-тук:

– Поехали.

– Сколько стоит? – спросил Илюха.

– Поехали, – говорю. – На месте разберемся. Может, там такие красавицы, что тебе и бесплатно не захочется.

Мы забрались на заднее сиденье. Спереди к водителю пристроился еще один чернявый помощник, и мы тронулись.

Ночью город выглядел совсем по-другому. Я понял, что совершенно не ориентируюсь в нем и не понимаю, куда нас везут. Впрочем, мне показалось, что едем мы на юг, в сторону, противоположную Ауровилю. Ехали мы достаточно долго. Через какое-то время дома стали ниже, транспорта на дороге поубавилось. Пейзаж вокруг уже совсем напоминал деревенский. Наконец тук-тук остановился. Я огляделся вокруг и вдруг понял, что мы стоим на перекрестке у французского кафе в начале дороги на Ауровиль!

– Илюха, смотри! Мы домой приехали.

Илюха высунулся в окно, потом повернулся ко мне и удивленно сказал:

– Во как!

– И на хрена мы скутер оставили на автовокзале?

– Н-да… Ну, сейчас он девчонок приведет, а потом на нем же и за скутером сгоняешь.

– Спасибо, – говорю. – Очень охота туда-сюда кататься.

– Где красавицы-то?

Я спросил водителя.

– Сейчас, – ответил он. – Десять минут.

– Спроси, сколько стоит, – попросил Илюха.

– Пять тысяч рупий, – ответил водитель.

Я перевел. Илюха присвистнул:

– Ни фига себе! Цены сопоставимы с московскими.

– Ты хочешь комфортабельное такси или велорикшу? – поинтересовался я.

– Я хочу красивую черную девушку, – сказал Илюха, оглядываясь по сторонам.

– Красивая девушка не может стоить дешево.

Мы прождали полчаса. Через каждые десять минут водитель сообщал, что надо подождать еще немного.

– Может, это все фикция? – спросил Илюха. – Может, нет у них никаких проституток? Просто дурака валяют от нечего делать? Издеваются над белыми сахибами?

– Знаешь что? Ты давай жди, а я поеду заберу свой скутер. Нечего ему там стоять.

Я объяснил водителю, что намерен съездить к автовокзалу, пока тут ничего не происходит. Он кивнул.

Появился еще один рикша. На нем я доехал до автовокзала. Там сел на свою родную «Хонду». Вернулся к перекрестку.

Около лавки скопилось несколько тук-туков. Я прошел мимо них. Илюху ни в одном не было видно.

Я достал телефон и набрал его номер.

– Ты где? – спрашиваю.

– Как где? – удивился он. – В мотопёде.

– В каком из них?

– В желтом.

– Они все желтые.

– Ой, извини, старик.

Я увидел, как из одного окна высунулась рука и помахала мне. Я опять залез в машину.

– Закемарил тут, – объяснил Илюха.

– Слушай, может, ну это все на фиг?

Вся эта сложная многоходовая комбинация длилась уже почти три часа и мне порядком надоела.

– Ни… Нельзя. Говорю ж тебе – у меня спермотоксикоз начинается. Страшное дело!

Он облизнул губы, оглянулся и сказал:

– Попить куплю.

Илюха вышел на улицу и, поглядывая по сторонам, развязной походкой направился к лавке. Потом быстро развернулся, прошагал обратно и сел рядом со мной.

– Там Женька стоит, – сказал он, показывая на противоположную сторону дороги. – Не хочу, чтобы он нас видел.

– Подожди. Какой Женька? Они ж на съемки уехали.

– Да вон он стоит. Голый.

Я пригляделся в темноту. Там действительно стоял Женя. На нем были лишь длинные трусы и шлепанцы. В неверном свете фонарей его загорелая фигура с блестящим пузом казалась черной. Он кому-то махал рукой. Я проследил по направлению его взгляда и увидел Сашу.

– Да они все не уехали, – сказал я. – И все почему-то голые… Слушай, ты уже теперь без меня всю операцию закончишь. Вот тебе ключ от дома. А я пойду в «Вэйвс» – узнаю, что происходит.

– Подожди, старик! – зашипел Илюха. – Ну какое тут завершение. Мы еще красавиц не видели. Я еще не расплатился… Один не управлюсь. Да и как я в Аспирейшн пойду без тебя? Стремно. Вдруг застукают?

В этот момент появился какой-то серьезный тамил. Он махнул нам рукой и сел к водителю. Их стало уже трое на узком переднем сиденье, но неудобств они, кажется, не испытывали.

Мы проехали до «Эдена», въехали в ворота. В общем, оказались точно в точке нашего старта. Затем прошли в одну из хижин, стоящих с другой стороны ресторана. Там в комнате с лестницей на второй этаж стояли еще два серьезных тамила. Один из них протянул руку и сказал:

– Money.

– Деньги давай, – перевел я, с облегчением чувствуя развязку истории.

– А девушка? – спросил Илюха. – Пусть девчонку покажет. Может, она страшная. Или еще что…

– You can choose, – сказал тамилец. – You give money – you can choose.

– Ты сможешь выбрать, – перевел я. – Давай деньги – он тебе покажет.

Илюха отсчитал купюры. У него были евро. Индусы долго совещались между собой, смотрели деньги на свет и даже звонили кому-то. Наконец главный изрек.

– О’кей.

Он что-то прокричал наверх. Оттуда спустилась симпатичная девушка в спортивном костюме.

– О’кей? – спросил индус.

Я вопросительно посмотрел на Илюху.

– Хорошая вроде… – неуверенно сказал он. – Ты как думаешь?

– Офигенная, – говорю. – Хватай, пока дают, и валим отсюда.

Я отправился в «Вэйвс».

В столовой было пусто. Я почитал книгу. Потом прилег на скамейку и задремал. Разбудил меня телефонный звонок.

– Это я, – сообщил Илюха. – Как ты там?

– Сплю на неудобной скамейке. У тебя что?

– У меня цирк. Натуральный цирк. Я, понимаешь, делаю все, что положено, а она все время в процессе звонит кому-нибудь – подругам, сестре. Дает, понимаешь, отчет в реальном времени. Охает, вздыхает. Лопочет что-то по-своему. Мне трубку сует, чтобы я с ними поговорил. Дурдом, короче. Сейчас сижу, перевариваю впечатления.

– А девушка где?

– Спит. За ней сейчас приедут. Так что можешь приезжать.

Уже начало светать, когда я вернулся в дом. Илюха сидел в кресле с грустным выражением лица и курил. На столе перед ним стояла начатая бутылка рома.

– Давай выпьем.

– Что-то ты опять не весел, – сказал я. – Что-то хмуро нос повесил.

Илюха наполнил стаканы. Затянулся.

– Эх! Не то все это!.. Не то! – сказал он. – Продажная любовь всегда неискренна.

Я улегся на кровать и сказал:

– Хочешь большой и светлой любви? Женись. Тут по-другому никак.

– Может, и хочу, – с вызовом сказал Илюха. – Только где ее взять?

– Да брось ты, – говорю. – Какие здесь красавицы ходят!

Илюха вздохнул:

– Чужие мы для них. Чужие, старик.

– Конечно, чужие. Язык выучи – будут не чужие. Все проблемы в языке и знании культуры.

– Наверное. Наверное, ты прав… А вообще, давно я так не веселился.

На следующий день Илюха уехал в ашрам Сайбабы.

Через неделю от него пришла эсэмэска: «Видел, получил, еду дальше».