Саша и Аня уехали в Кодайканал. Я переехал в квартиру, которую они снимали, и наслаждался отсутствием фауны вокруг – в доме даже отсутствовали привычные для этих мест ящерицы гекконы.

Женя с Аленой подались в Шри-Ланку.

А у нас образовалась новая забавная компания, членов которой я перечислю.

Норвежец Сигмунд – высокий красавец с растаманскими дредами. Он всегда в хорошем настроении, легок на подъем и готов поговорить о чем угодно.

Его загадочная подруга по имени Оса, похожая на Уму Турман, чем-то все время озабоченная и постоянно куда-то исчезающая в одиночку.

Исландец Кристиан напоминает викинга с пиратского корабля. Ему все время жарко в непривычном климате. Он периодически набирает воду в бутылку, выливает себе на голову и ходит по столовой, оставляя за собой мокрые следы.

Миша из Казахстана плохо говорит по-английски, но умудряется довольно органично вписываться в наш коллектив. По его признанию, он несколько лет пел в церковном хоре, что подтверждают окладистая борода и густой красивый бас.

Немного безумный француз Бернард, живущий в Ауровиле уже полтора года, иногда забредает с пляжа, где он занимается йогой. Вэлу его не любит и каждый раз пытается выгнать из геста, однако безрезультатно – мне кажется, он его боится.

Сексапильная девушка Марта из Германии, за которой безуспешно бегает несчастный тамилец, притащившийся сюда вместе с ней из Мамалапурама – он путается под ногами у всех, кто пытается приблизиться к немке.

И, наконец, ее соотечественник Томас, с которым мы как-то сразу подружились.

– Ты не похож на немца, – сказал я ему.

У Томаса раскосые глаза, приплюснутый нос и веселая улыбка.

– Моя мать из Кореи, – ответил Томас. – И моя девушка из Кореи. А я там ни разу не был.

– А где твоя девушка?

– Она должна приехать на днях. У нас с ней сложные отношения. Я боюсь, что мы разойдемся. Мы приехали в Индию вместе, но потом она сказала, что хочет путешествовать одна. А теперь мы снова решили встретиться. И вот я жду ее здесь. Она должна приехать со своими друзьями.

– Тогда поехали обедать, – сказал я. – Ждать лучше на сытый желудок. Ты любишь пиццу?

– Да.

– Здесь недалеко есть неплохая пиццерия.

Мы взяли Мишу и поехали в кафе «Пицца Руф», расположенное на крыше одного из домов на главной ауровильской дороге. Под навесом из пальмовых листьев с одной стороны стоят столики, а с другой, около лестницы, – целый сад из цветов, фикусов и прочих растений в кадках и глиняных горшках.

– Хорошая пицца, – похвалил Миша, доедая очередной кусок и облизывая пальцы. – Надо же – индусы, а пиццу правильную делают! – Потом неожиданно наклонился к нам и тихо сказал: – Моя жена сегодня уезжает. Можно взять рома.

– Ром – это хорошо, – сказал Томас. – А почему ты шепотом говоришь?

Миша оглянулся по сторонам и ответил:

– На всякий случай.

Тут вдруг раздался шум, топот и грохот. Мы обернулись и увидели, как по лестнице, цокая копытами, в ресторан быстро взбежало целое козлиное семейство. Резвая ватага, видимо, хорошо осведомленная о цели своего набега, без всякой подготовки набросилась на цветущую в горшках растительность.

Мы закричали. Козы продолжали ощипывать цветы, не обращая на нас никакого внимания. На наш крик из кухни выскочили хозяева со скалками и половниками в руках. Козлята с козой заметались, роняя горшки, и бросились вон. Бородатый глава семейства успел ухватить самый большой фикус и, не выпуская его изо рта, поскакал вниз. Горшок с грохотом разбился. По лестнице посыпались комья земли.

– Смотри, как надо, – сказал Томас Мише. – Схватил, чего хочется, и убегай. Быстро и эффективно. Без всякой конспирации.

Вечером Миша съездил за ромом. Купил две бутылки.

Черт меня знает почему, но когда я выпиваю с немцем, то сразу же начинаю говорить о Второй мировой войне. Вспоминаю ужасы фашизма и говорю о том, что немцы, по моему мнению, стали забывать, сколько страданий их страна причинила России и всему миру. Мы уже допивали вторую бутылку, а меня несло:

– Сколько миллионов русских погибло! Сколько миллионов евреев уничтожено! Мне кажется, что вы перестали помнить об том.

– Нет, – замотал головой Томас. – Я все помню.

– А чем докажешь? – запальчиво спросил я.

Томас молча встал, вышел из столовой, сел на мотоцикл и уехал.

– Куда это он? – спросил я.

Миша пожал плечами:

– Может, обиделся?

Он разлил остатки рома и сказал:

– Давай! За победу!

Без Томаса стало скучно. Мы включили музыку.

Минут через двадцать послышалось тарахтенье двигателя, ворота открылись, и Томас въехал на стоянку. Он подошел к нам, вынул из рюкзака две бутылки рома, поставил на стол.

Миша с уважением посмотрел на него и сказал:

– Наш человек!

Пять дней дождя. Небывалое дело для этого времени года… Кто-то еще сомневается, что глобальное потепление имеет место быть?

Началось все с короткого урагана.

Ресторан «Третий глаз» расположен, как я уже говорил, на крыше одноэтажного здания под навесом из пальмовых листьев – достаточно типичное архитектурное решение на юге Индии.

Мы сидели там поздно вечером. Я показывал Томасу любительский фильм, снятый Женей в «Вэйвсе» во время цунами четыре года назад, когда вдруг поднялся сильный ветер. Вентиляторы и плафоны стали раскачиваться и вертеться над нашими головами, напоминая луна-парк с качелями и каруселями. Они со всего размаху стучали об потолок, создавая тревожную барабанную дробь. Крыша гудела и стонала – казалось, еще немного, и ее снесет.

Рой замер у барной стойки, с ужасом поглядывая вверх.

Нам стало не по себе. Особенно после просмотра фильма про цунами.

Затем ветер неожиданно прекратился и с неба упал поток воды. Не было никакого начала дождя, когда отдельные капли все чаще и чаще начинают бить по земле, постепенно превращаясь в ливень. Да и на привычный нам ливень это не было похоже – скорее ощущение, что находишься внутри водопада. Словно наверху открыли гигантский, направленный вниз кран, из которого с мощным напором хлынула вода.

Сразу же во всей округе погас свет.

На ощупь мы выбрались из ресторана и спустились по лестнице. По дороге, словно горная река, несся бурный поток.

Мы даже не стали прощаться. В темноте я с трудом нашел свой скутер, и, пока заводил его, поток стал шире. Вода быстро поднималась, дошла мне до колен, и меня вдруг вместе со стокилограммовой машиной потащило вниз по улице. Я отчаянно греб ногами, чтобы приблизиться к забору, где было не так глубоко, ощущая себя потерпевшим кораблекрушение моряком, оказавшимся на бревне в штормовом океане.

Через три минуты я был дома – насквозь мокрый, в штанах, полных песка. Должно быть, я выглядел очень печальным, выливая воду из рюкзака, в котором лежал ноутбук.

Электричество включили только через два дня. И еще мне «повезло» – незадолго до этого я постирал почти все одежду и развесил сушиться на солнышке. Теперь у меня не осталось вообще ничего сухого.

Два дня я просидел дома, завернутый в покрывало. Делать было решительно нечего. Ноутбук без электричества не работал. Книг я собой не брал. На улицу выйти невозможно – ливень не ослабевал.

На третий день дождь кончился и выглянуло солнце. Вместе с солнцем появилось и электричество.

Я снова еду в «Вэйвс». Вокруг – красота! Деревья стоят, умытые дождем, пальмы – ярко-зеленые, кокосы на них аж блестят… Над серо-белым пенистым морем между туч и облаков сияет нарядная радуга.

Вечером мы с Томасом съездили на безумную вечеринку в коммьюнити Ами.

Вокруг величественного баньяна из железок и огромного количества старых мотоциклов и велосипедов сооружены различные карусели, качели и даже небольшое чертово колесо. Мотоциклы и детали от них висят на деревьях высоко над головой. По всему двору расставлены каменные Шивы в мотоциклетных шлемах и Ганеши в очках. К столбам привязаны неизвестно откуда взявшиеся на юге Индии горные лыжи образца семидесятых годов. В ночной темноте все это красиво подсвечено и смотрится необычно и загадочно.

Триста или четыреста молодых людей и девушек бродят по двору, сидят вокруг костра, потягивая заранее смешанные напитки из пластиковых бутылок, курят, создавая плотную дымовую завесу, катаются на каруселях и зажигают на танцполе в свете стробоскопа под руководством энергичного диджея.

Такого количества красивых девушек и такого винегрета из разных национальностей, собранных одновременно в одном и том же месте, мне видеть не доводилось. Индусы, латиноамериканцы, европейцы, филиппинцы, японцы… Будто земной шар отрядил сюда по несколько представителей со всех уголков света. Гоанские вечеринки – бледное подобие того, что предстало перед моими глазами в ту ночь.

Какая-то девушка просит у меня прикурить.

– Откуда ты?! – спрашиваю я ее, стараясь перекричать громкую музыку.

– Из Новой Зеландии! Пойдем на колесе крутиться!

Мы с Томасом сажаем ее в кресло. Из толпы выскакивает Сигмунд и садится в соседнее.

– Давайте! – кричит он. – В полную силу!

Мы пристегиваем их ремнями и начинаем раскручивать колесо. Все быстрее и быстрее, стараясь догнать бешеный ритм музыки и мелькание стробоскопа…

После дождя все вокруг насыщено тропическими запахами. Между деревьями клубится теплый туман.

В темноте мы с Томасом едем по пустынной дороге, продвигаясь через влажный, пахнущий благовониями воздух, словно через кисель. Кажется, если открыть рот, то воздух можно пить…

– Как твои дела? – спросила меня Таня. – Записался на собеседование?

– Нет, к сожалению. В группу приема я ходил, но они сказали, что у них очередь на три недели вперед.

Правда, говорят, что в следующий приезд я смогу сразу подать заявление.

Мы сидели в столовой, ленивые от полуденной жары.

– Да, много стало желающих сюда переехать, – сказал Виктор.

Виктор – ауровилец. Живет здесь уже четыре года. Часто приезжает в «Вэйвс» на своем велосипеде, чтобы помочь Тане по хозяйству. Потом заваривает чай, садится за стол, и мы беседуем на разные темы.

– Это плохо? – спросил я.

– Нет. Почему плохо? – он пожал плечами. – Город должен развиваться. Главное, чтобы люди ехали сюда с искренними помыслами… Просто раньше, когда далеко не все было благоустроено, желающих здесь жить было меньше. Сейчас же просто аншлаг в группе приема.

– Мне кажется, это естественно, – сказал я. – Люди боятся неизвестности. Менять в корне свою жизнь, когда не знаешь, что в результате получится, – на это ведь единицы способны. А Ауровиль за последние годы стал выглядеть более убедительно. Так всегда бывает: один начинает дело, поверив в идею, – другие присоединяются к нему, поверив в реализацию…

Скрипнули ворота. Послышался радостный голос:

– А вот и мы!

Это были Саша с Аней. Они вошли в столовую, радостно улыбаясь, скинули рюкзаки на пол.

– Привет, путешественники! – сказала Таня. – Садитесь чай пить. Если нужны места, то сегодня ничего нет. Может, завтра.

Саша махнул рукой:

– Найдем что-нибудь.

– Ну, как съездили? – спросил я.

– Отлично. Правда, почти все время дождь шел. Да и не жарко там совсем в горах. Хорошо, что мы теплые вещи взяли.

– Здесь тоже три дня лило так, что никуда не выйти, – сказал я.

– Красота там обалденная! – воскликнула Аня. – Горы! Лес в тумане совершенно нереальный!

– А с грибами как сложилось? – спросил я.

– С грибами, по-моему, нас обманули, – ответил Саша. – Какую-то фигню подсунули.

– Шурик купил две кучки, – объяснила Аня. – Съели мы одну, потом вторую, но так ничего и не почувствовали. Сидели, как два дурака, прихода ждали.

– А как вы их ели?

– Сделали что-то типа жаркого с картошечкой, – сказал Саша.

– Так вы что, их варили?

– Ага. Варили и тушили.

– Тогда понятно. Из них при кипении все выходит. Их замачивают в горячей воде до восьмидесяти градусов, если они сушеные. И настой пьют.

Саша погрустнел.

– Да вы не расстраивайтесь так, – говорю. – Они под Москвой растут в большом количестве. Правда, сезонно. Уж грибов-то наесться – дело нехитрое.

– Вот так-то, Саня, – сказала Анечка. – Век живи – век учись.

Виктор, послушав наш разговор, ухмыльнулся:

– Молодежь! Заняться вам нечем!

– Да мы же так, – обиделась Аня, – в порядке эксперимента.

Снова заскрипели ворота. Я обернулся и увидел Томаса в компании еще трех человек азиатской наружности – симпатичной девушки и двух молодых людей.

– Господи! А это еще что за толпа? – воскликнула Таня, близоруко прищурившись.

Виктор глянул в сторону ворот и сказал:

– Это наш немец со своими корейцами.

Томас провел своих друзей в столовую. Его спутники церемонно поздоровались с нами.

– Хотите чаю? – спросил их Томас.

Молодые люди о чем-то посовещались между собой и от чая отказались. Затем также церемонно попрощались с нами и ушли.

– А ты хочешь чаю? – спросил Томас девушку.

– Нет. Я не хочу чай, – сказала девушка. Она села за стол, раскрыла книгу и углубилась в чтение.

Томас вздохнул, сел напротив, подперев голову рукой, и стал смотреть на нее грустным взглядом.

Вечером он сводил свою девушку в ресторан, а обратно вернулся один.

– Пора мне уезжать отсюда, – сказал он. – Еще есть много мест в Индии, где мне надо побывать.

– Тебе здесь не нравится? – спросил я.

– Не знаю. Вообще-то здесь хорошо. Но мне не нравится, когда все вокруг говорят мне, что я должен делать. Все вокруг учат, как я должен жить.

– Странно, – сказал я. – Мне, например, никто ничего не говорит. Может, ты задаешь много вопросов?

– Нет. Я не задаю вопросы. Но все мне что-нибудь советуют. Почему? – Томас подумал немного и продолжил: – Мне кажется, что этот город хочет мне что-то доказать. А я не готов к тому, чтобы меня убеждали… Как хорошо было в Германии! Все понятно, все ясно…

– И скучно, наверное, – добавил я.

– Скучно, – согласился Томас. – Поэтому я и поехал в Индию. Только всё здесь пытается меня перевернуть. А я пока не готов меняться.

– И как же ты почувствуешь, что готов? – спросил я.

– Не знаю. Наверное, как-то почувствую.

– Ну, желаю тебе не прозевать этот момент. Ведь с каждым годом это будет сделать сложнее.

– Значит, тем более мне нужно уезжать. Дорога ведь приведет куда-нибудь?..

Утром мы с ним попрощались. Томас стоял у своего мотоцикла, одетый в плотную куртку и облегающие штаны. Он повязал на голову бандану, нижнюю часть лица укрыл платком и был похож на ниндзя из мультфильма – такой же собранный и решительный.