Под бело-голубым небом вдоль всей необъятной линии горизонта рассыпались кораблики. Ниже идет полоса искрящегося моря, соломенные тенты, лежаки, полоса хрустящего песка, полоса воды неширокой речки и деревянный мостик через нее – пейзаж, виденный на множестве фотографий. Я сижу в прибрежном кафе, пишу эти строки и смотрю, как по пляжу ходит официант и машет папкой с меню, пытаясь разогнать собак. Собаки разбегаются в стороны, затем, через некоторое время, возвращаются на исходные позиции.

Там, где мы жили пару лет назад, не было такой речки перед пляжем и, соответственно, такого мостика, придающего дополнительный шарм этой идиллической картине. Мостик, правда, выглядит не очень надежным, когда по нему идешь, а речка дает дополнительный приплод комаров, но о такой ерунде здесь как-то совсем не думается. Да и комары здесь, по сравнению с нашими подмосковными, намного добрее и расслабленнее.

Вдоль речки пасутся коровы. Неподалеку блеет коза. Черненькая свинья, похрюкивая, гонит небольшое семейство поросят куда-то мимо шека. Тропические птички издают свои трели. Лениво каркают вороны. Шумит прибой. Позванивает на ветру буддистский колокольчик.

Когда мы первый раз вошли в это кафе, из колонок негромко играла «Под крышей дома твоего». Довольно символично – именно так я себя и почувствовал. Самое интересное, что больше ни разу русской музыки мы там не слышали.

В шеке работают симпатичные ребята – непальцы. Мы подружились и первым вечером после закрытия кафе устроили с ними небольшую вечеринку. Они рассказывали про свои суровые будни в Покхаре, а мы про свои российские приколы. Готовят они неописуемо вкусно и в обслуживании, в отличие от местных, не тормозят.

За соседним столиком сидит индийская семья – молодая красивая пара с двумя симпатичными детьми: девочкой лет восьми и мальчиком лет пяти. За ними интересно наблюдать: ведут себя очень интеллигентно и при этом абсолютно раскованно. Их подтянутость и грациозность резко контрастируют с бесформенностью недавно прибывших европейских и русских туристов.

По мостику с пляжа идет Арсен и машет мне рукой. Ольга все еще угадывается на лежаке. Арсен, видимо, решил подкрепиться.

– Видел сейчас дельфинов, по-моему, – говорит он, усаживаясь рядом. – Представляешь, плыву. Далеко заплыл. Вдруг рядом плавник вижу, и тело такое крупное выныривает. А я не пойму – дельфин это или акула. Пытаюсь вспомнить, у кого из них плавник треугольный, у кого серповидный… Тут еще один плавник появляется…

– Испугался?

– Я не испугался. Но быстро поплыл к берегу.

Орел, некоторое время круживший на небольшой высоте недалеко от шека, вдруг сложил крылья, рухнул к земле, схватил какое-то мелкое животное и снова взмыл ввысь. Через несколько секунд к нему с карканьем подлетела ворона и, летя параллельным курсом, попыталась пару раз отнять добычу. Орел несколькими грамотными маневрами ушел от нападения и совершил посадку на верхушке пальмы. Все вокруг замерли, наблюдая этот небольшой воздушный бой.

В кафе заходит наш сосед Дима – предприниматель из Самары – здоровенный парень быковатой внешности с добрым радостным лицом. Он уже несколько недель совершает гражданский подвиг – пытается выпить все крепкие напитки в окрестных барах и магазинах – трезвым я его пока еще не видел. В руках у него барабан.

– Вот, купил, – говорит он, смущенно улыбаясь. – Сто рупий всего. Он даже настраивается – вот тут веревочки надо дергать…

Двигаясь боком, плавными неуверенными шагами Дима кружит между столиками, выбирая место, плюхается на стул рядом с нами и выставляет вверх руку с растопыренными пальцами.

– Официант! Рави, друг! – кричит он в сторону бара. – Уан виски, плиз!

Маленький индиец Рави подбегает и кланяется.

– Биг! – уточняет Дима, имея в виду двойную порцию. Затем поворачивается к нам.

– Ребята! Как же здесь хорошо!.. Сейчас иду вдоль моря. Песочек хрустит, как… – он задумывается в поисках определения и икает. – Пардон… Как сухое молоко.

Мы согласно киваем.

– Как детское питание, – поддерживает разговор Арсен.

Дима обгорел и потеет. Его лицо под белой панамкой напоминает большую, только что помытую свежую редиску. Он покачивается из стороны в сторону, затем хватается за стакан и замирает в вертикальном положении.

– Сейчас пойду спать… Надо отдохнуть немного…

«Сансет» (или по-русски – «Закат») – место известное, увековеченное уже в кинематографе и в популярной беллетристике. Устроила его симпатичная пара из Москвы – Ксения и Валентин. Они арендуют у местных уже несколько лет подряд гестхаус, создают душевную атмосферу и сдают комнаты всем желающим, от которых в сезон отбоя нет. «Сансет» они называют не гестхаусом, а любовно и ностальгически – турбазой. Турбаза включает в себя два дома с комнатами разной степени комфорта и несколько тростниковых бунгало, стоящих между рядов аккуратных небольших пальм.

Мы живем в меньшем доме и снимаем весь первый этаж. На втором этаже живет Дима. Когда мы возвращаемся с пляжа, он, не прекращая разговаривать по мобильнику, призывно машет руками, приглашая выпить. Мы благодарим и отнекиваемся.

Маленький Рави постоянно бегает туда и обратно, от ресторана до Диминой комнаты с жареными вегетарианским момами, пивом и виски. Момы – это очень вкусные тибетские пельмени. Дима ест только их, противопоставляя размаху в выборе напитков скромность и постоянство в еде.

С одной стороны главного корпуса – стоянка. Среди автомобилей, мотоциклов и скутеров красуется арендованный Димой джип. Дима, правда, на нем не ездит из-за постоянной борьбы с зеленым змием. Джип вроде бы стоит почти все время на одном месте без движения, но у него почему-то постоянно кончается бензин.

С другой стороны дома, ближе к морю, устроено два чилл-аута – места для проведения досуга. По вечерам здесь собираются все живущие в гесте и ведут неторопливые беседы, попивая напитки и используя разные курительные принадлежности.

На крыше дома стоят стулья. Мы поднимаемся сюда в начале седьмого и наблюдаем закат. Закаты всегда разные. Они никогда не повторяются. Тот, что был сегодня, не похож на вчерашний. Сегодня был «тач-даун» – когда край солнца касается моря, а не исчезает в дымке.

После заката быстро темнеет. Я выхожу на пляж, приближаюсь к кромке воды, достаю телефон и звоню домой – телефон ловит только на самом краю пляжа.

В Москве сейчас девять часов вечера. Темно и морозно. Снега нет. Мрачные люди заполняют вагоны метро.

Я разговариваю с женой, и она слышит в трубке шум прибоя.

На четвертый день пребывания в Гоа у нас с Арсеном начались желудочно-кишечные проблемы.

Редкая книга на индийскую тему обходится без упоминания о случившемся с ее героем многодневном поносе в начале путешествия. Не стану и я нарушать сложившуюся традицию. Тем более, что эта напасть действительно сваливается на добрую половину туристов.

Сложно сказать, что является причиной кишечных расстройств у вновь прибывших. Скорее всего, это не отравление, а что-то вроде акклиматизации или перехода на непривычный состав воды. Возможно также, что это какое-то вирусное заболевание, после которого в организме вырабатывается стойкий иммунитет. Так или иначе, тема эта близка большинству людей, посетивших гостеприимный Индостан, а также волнует тех, кто еще туда только собирается.

Первым загрустил Арсен. Он вернулся с пляжа, проигнорировав, к моему удивлению, обед в нашем любимом кафе.

– Чувствую себя совершенно разбитым, – сообщил он и повалился на кровать.

– Может, на солнце перегрелся? Или перекупался? – спросила Ольга.

– Может, – коротко ответил Арсен слабым голосом, давая понять, что не склонен сейчас к дискуссии.

Мы решили оставить его в покое, уселись в гостиной, включили телевизор. Не прошло и пяти минут, как Арсен вдруг вскочил с постели и бросился в туалет.

В течение следующих суток он осунулся, приобрел фиолетовые круги под глазами и, кажется, даже похудел. Есть он не имел никакой возможности – любая пища в мгновение ока проскакивала через организм и рвалась наружу.

– Самое хреновое – это даже не понос, – жаловался он, – а полный мутняк в голове. Такое ощущение, словно лопатой по кумполу треснули.

В первую свою поездку, чтобы обезопасить себя от подобных неприятностей, я действовал по схеме, предложенной на каком-то форуме одним умным человеком. Суть ее заключалась в следующем: по прибытию в Индию первые двое суток или вообще ничего не есть, или питаться в небольшом количестве какими-нибудь печеньями или сушками, привезенными с собой из дома. Воду первые дни пить, тоже доставленную с родины. Зубы чистить необходимо только бутилированной водой. Затем в рацион вводится рис, следом хлеб, омлеты, неострая вареная пища. И таким образом постепенно, в течение пяти-шести дней осваивается все разнообразие продуктов и блюд местной кухни.

Должен сказать, что данный способ оказался достаточно эффективным. Никаких проблем с пищеварением у меня тогда не возникло. Под конец поездки я даже пил воду из-под крана – естественно, кипяченую.

Опытные путешественники, возможно, скажут, что это полный маразм и перестраховка. Я тоже так подумал и на этот раз решил не заниматься глупостями.

Арсен страдал уже второй день, а я имел наглость даже подшучивать над ним. Но, как говорится, недолго музыка играла. К вечеру со мной началось то же самое.

Боже, как мне было плохо! И хуже всего – было даже не состояние полного отупения и опустошенности, а навязчивый страх, что это не кончится никогда. Всю ночь меня знобило. Днем я не мог отойти дальше, чем на тридцать метров от туалета.

Привезенные из дома лекарства никакого действия не оказывали.

На третий день у нас отключили воду – сломался насос, который обслуживал несколько домов вокруг, включая наш.

Жизнь усложнилась. Нам пришлось бегать в главный корпус «Сансета», порой включая спринтерскую скорость, чтобы успеть добежать.

Хорошо еще, что в Индии (во всяком случае там, где бывал я) в любой деревне (а Морджим и Мандрем еще недавно – Богом забытые деревни) есть канализация. У нас же, сколько я ни видел под Москвой дачных поселков, везде в основном туалеты типа «сортир» с выгребными ямами, а иногда так и просто ведро, содержимое которого выливается на грядки.

Удивительное дело! Большинство моих сограждан искренне считают себя цивилизованными людьми по сравнению с какими-то там индусами, при этом туалеты на дачах делают по средневековым схемам. Видимо, канализация к признакам цивилизованности в России не относится.

Вечером мы сидели в шеке, изнуренные режимом последних дней, и пили мятный чай – единственный напиток, который наши организмы могли удерживать какое-то время. В голове у меня было муторно. Перед глазами стояла пелена, будто я смотрел сквозь давно немытое стекло. После каждого глотка в животе угрожающе бурчало. Окружающий тропический рай не радовал.

– Ну, как вы? – спросила Ольга. У нее все было хорошо, хотя ела и пила она то же, что и мы.

– Хреново, Оля, хреново, – ответил Арсен. Он сидел, положив руку на живот, и медленно покачивался взад-вперед.

– Может, завтра отпустит? – с робкой надеждой спросил я.

– Тебя не отпустит, – отрезал Арсен. – У тебя на день позже началось. А зараза, видать, одна и та же. Так что и кончится у тебя на день позже, чем у меня.

В кафе зашли Ксения с Валентином в компании двух молодых людей, присели за наш столик.

– Знакомьтесь – Леша, Стас, – представила ребят Ксюша.

У Стаса имелись длинные дреды на голове и большой барабан в руках. Леша был обвешен многочисленными разноцветными фенечками и украшен сложными татуировками. Он достал из холщовой сумки мятый журнал и бросил на стол.

– Смотрите, что нашел. Кто-то из Москвы притащил – руководство по эксплуатации.

Ольга взяла журнал и стала читать вслух. Это была очередная статья о том, как люди бросают опостылевшую работу, сдают свои квартиры и уезжают в Гоа. В тексте проскакивали знакомые названия: «Главфиш», «Бора-Бора», «Сансет»…

– Они как под копирку пишут, – сказала Ксюша. – Только имена персонажей меняются.

– Дурацкая статья, – согласился Валя. – Ничего нового. Каждый раз одно и то же пережевывают.

– Ну, это для тебя здесь ничего нового, – возразил Леша. – А для кого-то, может быть, откровение. Знаешь, у нас для многих людей словосочетание «дом на берегу океана» вызывает ассоциации с жизнью миллионеров. А когда им говоришь, что такой дом стоит, как их комната в хрущевке, впадают в ступор.

– А ты бы поменьше им говорил об этом, – заметила Ксюша. – Мне вот все эти статьи не нравятся. Народу все больше и больше сюда едет. Еще три года назад здесь так хорошо было, а теперь все в Сочи превращается.

– Да, – сказал Валя. – Думаю, скоро наши олигархи начитаются подобных статей и подумают: «Что-то мы, похоже, лоханулись – покупаем недвижимость в лондонах всяких да майами, а фишка-то вон оказывается где». Ну и ломанут все в Гоа. Глядишь, через пару лет и Путина в Морджиме встретишь – когда нефть до десяти долларов упадет. Будет тут в кимоно по пляжу бегать.

– Так для вас же хорошо, – удивилась Ольга. – Бизнес ведь крепчать будет.

– Ага, – сказала Ксюша с иронией. – Крепчает так, что дальше некуда. Там, где много нашего народа появляется, нормальный бизнес заканчивается. Начинаются «разборы по понятиям», – она вздохнула. – Боюсь, что это наш последний сезон здесь.

– Ты это серьезно? – спросила Ольга.

– Серьезней некуда.

– Жалко… И что же вы делать будете?

Ксюша пожала плечами:

– Не знаю. Может, в Камбоджу поедем. Хотя, говорят, что туда эти приколы тоже добрались. Блин, скоро кроме Антарктиды мест не останется, где можно жить спокойно.

Она замолчала. Потом внимательно посмотрела на нас с Арсеном:

– Что-то вы тихие сегодня. Шанти обуяло?

– Ага. Полное шанти, – ответил Арсен с кислой улыбкой.

– Не хотите завтра в Тираколь съездить, форт посмотреть? – спросил Валентин. – Тут ребята попутчиков ищут.

– Валя, какой на фиг Тираколь?! – воскликнул я. – Мы от туалета уже два дня отойти не можем.

– Три, – уточнил Арсен. – Кстати, когда нам воду дадут?

– Завтра, надеюсь. Ребята, это Индия. Тут ни воду, ни электричество прогнозировать невозможно.

– У вас что, понос? – спросил, молчавший до этого Стас.

Я уныло кивнул:

– Несет, как горный поток.

– Есть хороший способ быстро избавиться от поноса. Нужно съесть семечки папайи.

– И где их взять?

– Попроси официанта принести целую папайю, разрезанную пополам. Только нужно сказать, чтобы семечки не выкидывал. Съешь две-три столовые ложки. Они противные на вкус, но зато все пройдет сразу. Это очень сильный антисептик.

– А их как – глотать надо или разжевывать?

– Разжевать обязательно. Можно, кстати, самой папайей заедать, чтоб не очень противно было.

– Ладно. Завтра попробую, если к утру не полегчает.

– Да ты сейчас съешь. Зачем мучиться?

– Сейчас боюсь – мало ли что от этой папайи приключится. Вроде пока сижу тихохонько, чай пью, и более-менее все спокойно. Хрен их знает эти семечки. Вдруг разбередят еще…

Честно говоря, мне слабо верилось, что какая-то там папайя способна поправить мое плачевное состояние. Да и от одной мысли о том, что надо что-то съесть, начинала болеть задница.

Какой же дурак я был, что не послушался умного совета! Это стоило мне еще одной ночи с кошмарными сновидениями, беготней в туалет и мокрыми от пота простынями.

Рано утром, выжатый, как лимон, я пришел в шек и попросил Рави принести мне целую папайю, разрезанную пополам, с семечками.

Черно-зеленая масса действительно оказалась редкой гадостью. Порубите мелко перец чили, хрен, шкурки от горьких огурцов и перезрелые кукурузные зерна, смешайте в равных пропорциях, добавьте немного яичной скорлупы, и вы получите примерное представление о вкусе семечек папайи. Все это буйство ощущений удавалось немного перебить красной сладковатой мякотью.

Осилив необходимую дозу, я отодвинул от себя тарелку и уставился мутным взглядом в море. Стало еще хреновее. Где-то в глубине души утвердилось чувство никчемности собственного существования. Вдобавок казалось, будто в пищевод просунули ершик и принялись вертеть им и двигать туда-сюда.

Прошло минут сорок. Мне стало обидно, что моя героическая стойкость при поедании этой гадости была проявлена, видимо, зря.

Я уже собрался вернуться в дом и лечь в постель, как в глазах вдруг быстро начало проясняться, отступила головная боль, в животе установилось забытое спокойствие, а с ним возвращалась уверенность в себе. Буквально за минуту исчезло измучившее меня муторное состояние, и я почувствовал себя здоровым человеком. Мне стало ясно, что я совершенно спокойно могу сейчас съесть чикен-масалу, гороховый дал, райту из овощей с кефиром, запить все это банановым ласси с черным кофе, и мне за это ничего не будет!

Удивительно! У меня опять появилась возможность видеть этот мир и его яркие краски! Вновь я ощутил нежный ветерок, ласкающий тело, теплый песок под ногами. Будто из ушей и из носа вытащили ватные затычки, и я услышал звуки прибоя, почувствовал умиротворяющий запах моря и дразнящие ароматы еды.

С легкостью лани я выскочил из-за стола, взбежал по пригорку, влетел в дом и закричал:

– Арсен, иди скорее папайю есть!!!