Новенький джип остановился у подъезда многоэтажки постройки семидесятых годов.

Галина Николаевна вышла из машины. Окинула взглядом дом, словно проверяя, не ошиблась ли.

Домофон в подъезде еще не установили. Кодовых замков — тоже. Гуляйте, маньяки, себе на здоровьечко…

Она толкнула дверь и вошла.

* * *

— …Вот примерно так все и обстоит, Валя. Тебе решать.

Они сидели на кухне Валентины Антоновой, старой подруги Галины Рогозиной. И разумеется, чисто случайно — Валя Антонова была известна в профессиональных кругах как один из лучших патологоанатомов страны.

Белокурые волосы молодой женщины были собраны в пучок. Что совершенно ее не старило и не портило. От всей ее ухоженной, хоть и одетой по-домашнему, фигуры веяло уютом и теплом. Хозяйка дома стояла у плиты, вполоборота к гостье, колдуя над парящей и издающей нереально вкусный аромат туркой. Голос у нее был хоть и несколько грустный, но вполне уверенный:

— Галя, ты прекрасно знаешь, я об этом мечтала всю жизнь — чтобы с тобой, чтобы такие возможности… Но… — она обернулась, пожала плечами. — Я теперь домохозяйка.

Рогозина откинулась на спинку кухонного диванчика и посмотрела на подругу с усмешкой.

— Не говори глупостей, Валентина. Домохозяйками не становятся, ими рождаются. А патана лучше тебя в России нет!

Антонова подсела к столу.

— Нет, Галюня, все изменилось. С двумя детьми, из которых старшему десять, не больно побегаешь… Кстати, Степан его уже должен из школы привезти. Да и малую мою ты видела.

— С детьми тебе повезло, — искренне сказала Рогозина.

— Вот именно, — отозвалась подруга. — Что я, не понимаю, какого рода эта работа? Позвонили — и несись, как сивка-бурка, хоть в дождь, хоть в пургу… Нервы ни к черту… Я уже так не смогу. Да и не хочу. Я привыкла, Галь. — Она обвела рукой уютную кухню. — Привыкла ко всему вот этому. Ты не поверишь, но — просто прикипела. И ничего другого уже не хочу. Да и сколько уже не работала. Глаз не тот. Рука…

Воцарилось молчание. Рогозина ясно помнила, как всего несколько дней назад рассуждала точно так же. И точно так же аргументы эти казались ей самой совершенно непробиваемыми. Ей самой. Но не окружающим. Точно так же Галина не могла не видеть, что ее подруга хочет, очень хочет принять ее предложение. Но боится. Боится реакции мужа, родных… Боится разрушить действительно дорогой ей мир. И одинокая бездетная Рогозина не имела морального права давить на нее. Хотя и понимала, что смогла бы…

В какой-то момент обе — одновременно — вспомнили про кофе, и Валентина метнулась к плите, успев переставить турку, над которой уже поднялась шапка пены, готовая обрушиться на конфорку.

— Вот так всегда, — шутливо пожаловалась она, чтобы немного разрядить атмосферу. — Еле спасла. Давай чашку…

Они сидели, смаковали кофе и снова молчали.

— Ладно, Валь, не переживай, — заговорила Рогозина. — Я все понимаю. И где-то даже тебе завидую. Что такое все эти трупы, допросы, нервы, свидетели… когда дома такая семья.

Валентина сразу ощетинилась.

— Вот только этого не надо, ладно?

Ее старая подруга примирительно подняла руку.

— Я искренне. Совершенно.

Обе одновременно повернули головы на стук открываемой входной двери.

Послышался голос Степана, мужа и главы семьи:

— Валя! Ты дома?

Валентина жестом остановила поднявшуюся было Рогозину.

— Пришли. Ты сиди.

Она вышла из кухни, и тут зазвонил рогозинский мобильник — как раз в тот момент, когда владелица делала хороший глоток кофе. Рогозина достала телефон и прижала к уху.

— Да. Слушаю. Что-что? — Лицо ее стало напряженным, она резко встала из-за стола. — Еду.

На ходу пряча мобильник, полковник милиции Рогозина вышла в коридор.

Судя по брошенным в угол кроссовкам и детской куртке на вешалке, Антонов-младший успел раздеться и ускакать к себе. Антонов-старший, напротив, задержался и сейчас давал жене ценные указания.

— Собери Юрины вещи. Ночью холодно. — Он приобнял Валентину за плечи. — Первый раз у парня поход с ночевкой, волнуется.

— Добрый вечер, — поздоровалась Рогозина.

Степан растерялся, явно припоминая, как ее зовут.

— Здравствуйте… Вы — Галя, верно?

Она улыбнулась.

— Верно.

— Вы у нас на свадьбе были, я помню. Чего не заходите?

— Да вот, зашла, как видите.

Валентина уже направлялась на кухню.

— Галь, ты что, собираешься? Посиди еще.

— Да нет, Валюша, я пойду, — обуваясь, ответила Рогозина. — Времени в обрез.

Степан помог ей надеть плащ.

— Ну, заходите еще. — Внезапно тон у него стал встревоженным. — Валя, а где Инга?

— Да в детской она. — Валентина аж остановилась. — А что такое?

Муж, не отвечая, вышел из коридора, и она прокричала ему вслед:

— Степа, что-то случилось?

— Пропавшего мальчика нашли, — отозвалась вместо него Рогозина.

— Живой?

— Нет, — коротко ответила ее старая подруга. — Ладно. Рада была повидать.

Она уже открывала замок, когда Валентина вернулась в коридор, открыла сумочку, стоявшую на полке под зеркалом, и достала визитницу.

— Галя, подожди… Вот, нашла.

Она протянула Рогозиной визитку.

— «Ромашин Петр Сергеевич, патологоанатом», — прочитала та. — Кто это?

— Это мой учитель. Позвони ему. Если согласится у вас работать, считай, тебе крупно повезло. Он научил меня всему, что я умею. Ты не смотри, что он уже старенький. В прозекторской он бог.

Рогозина спрятала визитку в сумочку.

— Спасибо, Валь. Если передумаешь — звони. Да и просто так тоже звони. Пока.

Она вышла и услышала, как за спиной закрылась дверь.

* * *

— Петр Сергеевич?

— Да, Ромашин. — Голос в трубке явно принадлежал очень немолодому и усталому человеку. — Слушаю.

— Простите, что звоню ни свет ни заря. Меня зовут Галина Николаевна Рогозина. Я полковник милиции…

Она произносила слова, которые повторила бессчетное количество раз за прошедшие двое суток. Собственный голос казался ей чужим и бесцветным.

Но Валентина сказала, что Ромашин — лучший патан. И она, Галя Рогозина, просто не имеет права упустить такой шанс.

— Петр Сергеевич, простите… — и начальник ФЭС четко, почти по-военному сформулировала цель звонка.

— Галина Николаевна, это вы меня простите, но боюсь, что буду вынужден отклонить ваше любезное приглашение… Годы, знаете ли, уже не те…

— Петр Сергеевич, речь идет о детях. О детях!

На том конце провода помолчали.

— А почему Валя Антонова не согласилась вам помогать? — наконец поинтересовался невидимый Ромашин.

— Смена приоритетов, — устало проговорила Рогозина. — Когда на одной чаше весов семья, дети, муж, а на другой — прозекторская, трупы и сердце в клочья, всякая нормальная женщина выберет первое.

— А вы? — спросил явно заинтересованный Ромашин.

— Что — я? — не поняла она.

В интонациях Петра Сергеевича, которого она знала только по имени, было что-то, неуловимо напоминавшее отца. Она как будто держала экзамен. И очень может быть, что проваливала его.

— Какие приоритеты у вас?

— У меня нет семьи.

Ромашин опять замолчал. «Сейчас повесит трубку», — подумала Рогозина.

— Я тоже не хотела браться за это дело, — с неожиданной откровенностью сказала она. — В конце концов, у меня есть другая работа, и немало… студенты… Но… Петр Сергеевич, это дети! И если мы можем что-то сделать…

— Милая девочка, избавьте меня от пафоса. — Можно было поклясться, что сейчас Ромашин вскинул руку в предупреждающем жесте. — У меня есть дети. И внуки. Я все это прекрасно понимаю.

Снова пауза.

— Я стар. Я весьма непрост в общении. — Пауза. — Я… кхм… обидчив. Я не люблю, когда лезут под руку…

— Петр Сергеевич…

— Нет уж, Галина Николаевна, дослушайте, раз вы начали этот разговор. Если я буду работать в этой вашей… кхм… экспертной службе, мне никто не должен мешать.

— Петр Сергеевич, к вашим услугам будет все что захотите — новейшее оборудование, необходимая литература… все!

Теперь уже паузу сделала сама Рогозина.

— Предполагаю, что в ближайшие дни спать нам придется мало, а работать — много. — Ее голос стал почти умоляющим. — Петр Сергеевич, миленький… Я не потревожила бы вас, но вы — один из лучших патологоанатомов и учитель Вали.

— «Я вам одному, как светилу науки…»

— «Мы к вам, профессор, вот по какому делу», — подхватила игру Рогозина, с облегчением поняв, что вопрос, похоже, решен.

— Когда начинать? — уже совсем по-деловому поинтересовался Ромашин.

Усталость, звучавшая в его голосе, куда-то улетучилась.

«Вчера», — чуть было не сорвалось с языка Рогозиной.

— В ближайшие часы, — ответила она. — Пропуск вам будет готов.

— Неблизко, — аж присвистнул Ромашин, когда услышал адрес. — Ну ладно, доберусь.

— Петр Сергеевич… если что… аптечка там всегда под рукой. Сердечные, антигипертензивные…

— Спасибо, милочка. — Ромашин явно обиделся.

— Простите… у меня отец примерно вашего возраста… я…

— Ладно, ладно, не извиняйтесь. — Он глубоко вздохнул. — Постараюсь подъехать в ближайшее время.

— Спасибо, Петр Сергеевич! — с искренней благодарностью ответила Рогозина.