Сунув бумажку в карман, я поспешил подойти к прилавку, где мне тут же вручили две сосиски, политые острой горчицей. Держа в каждой руке по сосиске, откусывая попеременно от каждой, улыбаясь Донни, и мистеру и миссис Джобсонам, я готов был признать, что сегодня самый лучший день в моей жизни за последние шесть лет, с момента моего расставания с родителями. И пускай мир вокруг был виртуальным, счастье было, самым что ни на есть, неподдельным и искренним.

Надо сказать, что и супруги Джобсон и Донни, явно получали от прогулки большое удовольствие. Свежий воздух, шум, гам, вкуснейшая еда — что может быть лучше?

— Дамы и господа! Подходите, не стесняйтесь! Только сегодня, только у нас! Интереснейшее представление, незабываемые впечатления! Трагическая история неразделенной любви, драма, предательство и убийство! Нашумевшая трагедия великого Джованни Энцо «Запретная любовь»! Подходите! Начало через пять минут, стоимость сидячего места — одна серебрушка.

Мгновенно проглотив остатки сосиски и вытерев руки бумажной салфеткой, миссис Джобсон закрутила головой в поисках места, откуда раздавались призывы. Наткнувшись взглядом на кучку людей, которые стояли перед помостом и внимали толстячку в костюме то ли королевского шута, то ли скомороха, она, как заколдованная пошла на голос.

— Безумная театралка, — вздохнув, произнес старый адвокат. — Так, ребятки, видимо, наслаждаться радостями жизни в виде аттракционов и дрессированных медведей повезет только вам, я же буду вынужден, вместе с Мартой, смотреть эту «трагическую историю неразделенной любви». Сами видите, забрать ее оттуда не представляется возможным.

Действительно, миссис Джобсон уже стояла возле самого помоста, по-видимому, полностью забыв о нашем существовании.

— Так что, придется вам побегать тут самим, пара часов, думаю, у вас есть. Держите и ни в чем себе не отказывайте, повеселитесь там и за меня, — с этими словами мистер Джобсон выудил из кармана и протянул мне горсть серебряных монеток.

Джобсоны были, безусловно, милейшими людьми, но, при этом, безнадежно взрослыми. Поэтому возможность два часа бесконтрольно развлекаться, была для нас с Донни просто замечательным подарком.

Первым делом, мы, самой собой, купили по огромному облаку сахарной ваты. Никогда бы не подумал, что штука, состоящая из одного сплошного сахара, может быть такой вкусной. Однако это было именно так.

Минуту поспорив с чего начать — Донни хотел в зоопарк, меня же привлекла небольшая сцена с фокусником, решили в итоге просто начать обходить всю ярмарку по часовой стрелке, не пропуская ни одного фургона, палатки или помоста.

Первым на глаза нам попался расписной навес, под которым скрывалось не что иное, как своеобразный тир. Увидев воткнутый в землю ряд штырей, с накинутыми на них кольцами, я на несколько секунд задумался, вспоминая название этой старинной игры.

— Серсо! Это же серсо, — в ответ на недоумевающий взгляд Донни, пояснил, — игра такая. Нужно кольца набрасывать на штыри. Ты что, никогда не играл?

— Нет, я вообще ни во что не играл.

— Я тоже не играл, но давай попробуем!

Заплатив хозяину палатки одну серебрушку, я получил такое количество колец, что еле мог удержать в руках. Показав на стоящие на полке пыльные плюшевые игрушки, тот пояснил, что это призы за череду удачных попаданий.

Первые несколько колец, которые я бросил, полетели куда угодно, но только не в нужную сторону. Угу, ясненько. Собственная меткость у меня отсутствует, по одной единице есть на поясе и самостреле — итого две. Маловато. Результаты Донни были еще более плачевными, он даже ни одного раза не был близок к тому, чтобы куда-то попасть, и к слову, занятие это ему явно было не интересно. Я же решил добросать все купленные кольца.

Разу к двадцатому, я начал попадать все чаще, потом — каждый третий бросок. К моменту, когда в моих руках осталось всего 3 кольца, я получил неожиданное оповещение системы: «Меткость +1(1)», «Ловкость +1(2)». Вот это да! Вот тут-то я останусь! Сунув Донни половину пригоршни монеток, которые дал мне адвокат, я заявил, что не выйду из этой палатки, пока не научусь метко кидать. Друг сказал, что тогда он пойдет в зоопарк, смотреть на зверей, так как тут просто невыносимая скучища.

Я же, заплатив хозяину заведения, с упорством маньяка принялся снова и снова накидывать кольца на штыри. Через полчаса бросков и потраченные две серебряные монеты, я получил еще по единице меткости и ловкости. Вручив мне кривоухого плюшевого зайца, как приз за десять попаданий подряд, хозяин палатки заявил, что кидать я больше не могу, так как он закрывается на обед. Я не стал возражать, так как занятие мне уже порядком надоело, хоть и было, безусловно, полезным.

Донни, как оказалось, до зоопарка так и не дошел. Я обнаружил его под соседним навесом, где он с упоением и азартом играл в го. Заглянув через плечо друга и оценив размер доски и развитие партии, я понял, что у меня есть еще немного свободного времени. Не поискать ли мне эту самую Розалинду? Что-то подсказывало, что идти к ней, мне лучше всего одному.

Выйдя на улицу, я обвел взглядом окрестности — ничего похожего на шатер или фургон гадалки я не встретил. Однако, пройдя немного вперед, я увидел маленький передвижной фургончик, расписанный звездами, хвостами комет и непонятными, якобы каббалистическими знаками. Решительно подойдя к нему, я понял, что не ошибся — на стене фургончика ядовито-зеленой краской было написано — «Мадам Розалинда, бессмертная жрица бога Атона, любимая прорицательница фараона Джедефры».

Ооочень интересно. Бессмертная жрица, угу. От вида аляповато расписанной вывески я, признаться, преисполнился скептицизма. Хотя… Нет, я не прав, в этом мире нельзя сходу отметать все, с чем не позволяет мириться материалистское воспитание. Нужно почаще вспоминать детектива Марча, который ищет истину везде и всегда, и его не смущают любые улики, в том числе и нематериальные.

Я протянул руку и решительно постучал в дверь.

— Войди же, путник! — низкий, хриплый, нарочито таинственный голос отозвался, как будто со дна колодца.

Заглянув в фургон, я будто попал в домик ведьмы. Глаза, не сразу приспособившись к полумраку помещения, постепенно выхватывали из темноты все новые и новые детали обстановки — классические связки сушеных мышей, чучело огромной ящерицы, птичьи черепа, свисающие с потолка на нитках. Сам потолок был расписан светящейся краской и представлял собой грубое изображение звездного неба, со вполне узнаваемым рисунком созвездий. Вся эта красота обрамлялась черными бархатными портьерами, свисающими многочисленными складками и фестонами, на фоне которых я не сразу заметил хозяйку заведения. В таком же черном платье, с лицом, закрытым кружевной мантильей, сидевшую перед маленьким столиком, с большим стеклянным шаром в центре.

Ну да, все каноны соблюдены. Чувствую, что меня тут ожидает спектакль почище того, который сейчас смотрят миссис и мистер Джобсоны. Мадам Розалинда, меж тем, начала представление:

— Войди же, юноша, присядь, — она указала на низкий табурет в центре фургончика. — Поведай мне, с чем ты пришел?

Я послушно опустился на табурет, под которым что-то тихо, но явственно щелкнуло. В ту же секунду из углов фургона начал расползаться по полу белесый то ли дым, то ли туман. Гарью, однако, не пахло, потянуло каким-то тонким сладким запахом, таким приятным, что хотелось вдыхать его снова и снова. Немного закружилась голова.

Окинув взглядом фургон, я вдруг заметил, как все вокруг изменилось — стены как будто раздались вширь, птичьи черепа качались и поворачивались на тонких нитках, периодически заглядывая мне в глаза пустыми провалами глазниц, чучело ящерицы оказалось вполне живой тварью, которая замерла на месте, не сводя с меня пристального взгляда и показывая длинный, раздвоенный язык.

Вдруг, на плече гадалки появился огромный черный ворон. Он покрутил головой, неестественно растопырил крылья, и произнес громовое «Кар!». Стоящий на столе стеклянный шар запульсировал мягким желтым светом, притягивая к себе взгляд, заставляя всматриваться в его таинственную глубину, маня, затягивая, обещая раскрыть все тайны мироздания. Потянувшись к нему всем телом, я, перевернув табурет, с грохотом свалился на пол и на одну только секунду приподнял край длинной черной скатерти, которой был накрыт столик с шаром. Ага, так я и думал!

Опасаясь вставать, так как из-за резких движений всерьез боялся потерять сознание, я на четвереньках бросился к выходу, ориентируясь лишь приблизительно — стены плясали, то, приближаясь вплотную, то, отдаляясь к границе видимости. Распахнув дверь, я несколько раз глубоко вдохнул, прогоняя из легких дурманящий дым. Поднявшись на ноги и убедившись, что фургон снова приобрел свои прежние, вполне устойчивые очертания, я поспешил продолжить беседу:

— Я пришел узнать свою судьбу, мадам. Но похоже на то, что я могу предсказать вам вашу. Вас точно зовут Розалинда? Я что-то не уверен, что во времена правления фараона Джедефры, это имя было в ходу в Древнем Царстве.

— Что? — гадалка возмущенно приподнялась, — да как ты смеешь, маленький негодник! Я сейчас закричу, и тебя вышвырнут отсюда, еще и тумаков надают.

— Попробуйте, закричите. Я живо сделаю так, что вы больше не сможете обманывать простодушный народ этого города еще очень и очень долго. Вы что думаете, я попался на ваши примитивные фокусы? Да я сразу же, еще увидев вывеску, понял, что тут сидят одни шарлатаны. Ну, надо же — жрица Атона и любимая пророчица фараона. Начнем с того, что Атону служили только мужчины, женщины в храмы не допускались за редким исключением. А если знать то, что от правления фараона Джедефры до культа Атона, как единого Бога, прошло больше тысячи лет, то становится и вовсе смешно.

— Далее, только совсем уж невнимательный человек мог не сопоставить щелчок, который раздался из-под табурета, с появлением дыма. Там какой-то переключатель под полом, я полагаю? И кстати, что это за дым? Я надеюсь, он не слишком ядовитый, ведь вы дышите им целый день. И я не уверен, что шелковая повязка, которая, кстати, все же видна сквозь вашу мантилью, полностью предохраняет вас от его действия. Ворон ваш, по-видимому, или сломан, или изначально так отвратительно работал, не могу сказать, пока не посмотрю поближе. А уж когда я увидел ваш чудо-столик…

— Да, да, я все поняла. Дверь закрой, все уже выветрилось, — раздраженно сказала вдруг женщина уже нормальным голосом. Она достала откуда-то из-за спины и зажгла керосиновую лампу, а я начал читать текст очередного достижения:

«Вами получено достижение: «Видящий суть!» — вы не поддаетесь на искусные уловки, а видите истинную суть вещей. Награда — Восприятие +1(4)».

Да, заслужено. Хотя, на самом деле странно, что никто до сих пор не разоблачил этих обманщиков. Если я еще допускал мысль о том, что люди, разбирающиеся в египтологии, не ходят по подобным заведениям, но все остальное — это же настолько примитивный обман, неужели не догадываются?

— Сколько ты хочешь? — женщина сняла мантилью, под которой действительно оказалась плотная черная шелковая повязка, оставлявшая открытыми только глаза. Сняв и ее, она открыла еще довольно молодое, но какое-то измученное и усталое лицо.

— В каком смысле? — не сразу понял я.

— Денег. Имей в виду, много не дам, самим есть нечего.

Мда. Теперь понятно, почему до сих пор не разразился скандал — вот таких, особо внимательных, вроде меня, просто-напросто подкупали.

— Да не надо мне ничего, я и так никому не скажу, больно нужно. Я-то думал — вы настоящая пророчица…

— Эх. Была б настоящая, мне бы это все и не понадобилось, — женщина обвела рукой фургон и его убранство, выглядевшее в довольно ярком свете лампы откровенно жалким. — Я же не со зла обманываю, просто зарабатывать как-то надо, а я больше ничего и не умею. Мне это все от матери досталось, а ей от бабки. А фургон этот еще дед мой строил, и все хитрости его сам мастерил. Тут еще вот что есть, ну-ка, — женщина потянула почти незаметный рычаг справа от себя, и потолок медленно начал опускаться, потом снова поднялся наверх.

— Это в довершение программы было как раз, знаешь, как народ впечатляет? Ого-го! — да какое там «ого-го», несмазанные механизмы жужжали так, что, только надышавшись чудо-дымом можно было не обратить на это внимание.

— Ладно, мне все понятно. Я, пожалуй, пойду.

— Погоди. Тебе и впрямь предсказание нужно?

— Не отказался бы.

— Я слышала, хотя, может это все вранье, что в городе есть какая-то старуха, которая точно все видит — и что прошло, и что только будет. Где она — я не знаю, но говорят, что если она нужна тебе, то встретится рано или поздно, а уж на счастье или на беду — как повезет.

— Спасибо. Прощайте.

Разочарованный, я вышел на улицу. Казалось, времен прошло всего ничего, а небо уже засерело, предчувствуя близкие сумерки. Как быстро день-то пролетел. Осмотреть всю ярмарку мы уже точно не успеем, придется поторопить Донни, чтобы увидеть хотя бы зоопарк.

Вернувшись к игрокам в го, я как раз застал вручение другу выигранных призов — большого, бело-синего фарфорового молочника и вычурной трубки, украшенной бронзовыми кольцами. Надо сказать, Донни выглядел довольно смешно, с молочником в одной руке и трубкой в другой. Хозяин заведения, выпроводив чемпиона, поспешил закрыть свой фургон.

На улице мы дружно, не сговариваясь, двинулись в сторону крошечного зоопарка, который представлял собой несколько зарешёченных с одной стороны фургонов и с десяток стоящих друг на друге клеток поменьше. Надо сказать, что я мгновенно потерял интерес к животным, которые мало того, что ничего особо экзотического из себя не представляли (хотя там и было два облезлых павлина), так еще и выглядели вялыми и отощавшими. А вот Донни смотрел с большим интересом и вниманием.

Оставив друга восторгаться красотой и изяществом целой семьи рыжих лисиц, я отошел к ограде и задумался. А ведь я, как ни стыдно это признать, шел к гадалке, этой самой Розалинде, именно в надежде, что она поможет мне, подскажет дальнейшее направление. Уже не первый раз я пытался идти по этой кривой дорожке. Черт! Ни один из известных в литературе детективов не пытался руководствоваться предсказаниями и интуицией, все опирались на факты. А если их нет? Вот что делать? Как мне найти убийцу всех этих девушек и Молли, если у меня нет фактов?

Эх, уверен, если бы на моем месте был бы настоящий Шерлок Холмс, он бы точно догадался, кто преступник. А мне остается, ввиду отсутствия у меня гения, продолжать собирать улики…

— Шерлок, Дональд, вот вы где! — голос миссис Джобсон, раздавшийся из-за плеча, вырвал меня из задумчивости. — Чудесная постановка, я даже не ожидала. Актеры не профессиональны, но в них явно есть искра, какой-то, — она пощелкала пальцами в поисках нужного слова, — задор, искренность.

— Искренность, хм… — с сомнением протянул адвокат. — А вы чем тут занимались все это время? Как карусели?

— Не знаю, мы не ходили. Я играл в серсо, Дональд в го. Потом вот, сюда пришли. А, ну я еще ходил к местной гадалке, мадам Розалинде.

— Да? И как, впечатлен? Дым, таинственность, черный ворон и падающий на голову потолок?

— Не особо, вранье все. А вы тоже там бывали, сэр?

— Да, примерно в твоем возрасте. Мне тогда все показалось вполне достоверным, я много лет верил, что мне предсказали мою настоящую судьбу.

— Эта ярмарка что, тут столько лет стоит?

— Конечно, нет. Они уезжают, путешествуют по разным городам. На одном месте бывают, обычно, не дольше пары-тройки недель, зато по нескольку раз за год.

— Так, господа, — прервала нашу беседу миссис Джобсон. — Вам не кажется, что нам пора домой? Вечереет.

— Да, Марта, ты права. Я, признаться, давно не проводил столько времени на ногах, начинаю скучать по любимому креслу, камину и свежей газете. Дональд, — окрикнул он друга, — поторопись, мы возвращаемся домой.

Донни торопливо рассовывал по клеткам корм. На территории зоопарка стоял мужчина, заплатив которому пару медных монет, можно было получить немного зелени, зерно или небольшую кость, и собственноручно покормить приглянувшееся животное. Дональд же, на деньги, которые у него были, скупил всю провизию и сейчас блаженствовал, наблюдая, как животные благодарно хрустят и чавкают.

— Какой добрый мальчик, — шепнула миссис Джобсон мужу, и достала из сумки платочек. Адвокат задумчиво наблюдал за кормлением.

Скормив последний капустный лист паре печальных кроликов, Донни отряхнул руки, и, улыбаясь, вернулся к нам. Обычно до болезненности стеснительный, он, тем не менее, преодолел себя, и заговорил, как мне кажется, впервые за день, не со мной, а непосредственно с четой Джобсонов:

— С-с-спасибо вам б-б-большое, сэр, мэм. Эт-т-то был лучший день в м-м-моей жизни. Это в-в-вот вам! — он протянул выигранные им трофеи. Молочник — мисс Джобсон, трубку — старому адвокату.

— Ах! — женщина, не выдержав, всхлипнула и порывисто обняла Донни, адвокат сдержанно хлопнул его ладонью по плечу.

Я же взглянул на собственный кривоухий трофей. Дарить его миссис Джобсон? Как-то не с руки, это все же совсем детская игрушка. Правильно поняв мои сомнения, адвокат улыбнулся и молча показал глазами на оборванную девчушку лет шести, с открытым ртом застывшую возле клетки с медвежатами. Сунув зайца в руки ничего не понимающему ребенку, я бросился догонять остальных.

Уже на выходе я обратил внимание, на ранее не замеченный, не знаю даже, как правильно это назвать, пускай будет аттракцион. Это была огромная фигура клоуна из папье-маше, с гротескно искаженными чертами — нарисованный на мертвенно-белом лице, оскаленный в зловещей улыбке ярко-красный рот казался окровавленным. Глаза с неприятным скрежетом синхронно поворачивались в глазницах. Сбоку у этого наводящего ужас псевдокадавра торчала рукоять, за которую, по очереди, тянули люди, доставали из отпавшей, как у покойника, челюсти какие-то бумажки. Читали, и, хихикая, отходили, давая место следующим.

Примечательно, что никого, кроме меня, этот жуткий голем, по-видимому, не пугал. Крикнув, что сейчас догоню, я решительно подошел к очереди. Благо, продвигалась она быстро, и уже через минуту я стоял перед клоуном. Заплатив 5 медяков, дернул за рычаг. Челюсть с лязгом отпала, и в глубине ее мелькнула свернутая бумажка. Я протянул было руку, но вдруг представив, что клоун резко захлопывает рот с моей рукой внутри, остановился.

— Да бери уже, не откусит! — видимо, моя запинка не осталась без внимания. Набрав в грудь воздуха, я быстро схватил бумажку, и отошел со своей добычей в сторону. Боязливо оглянувшись по сторонам, как будто делаю что-то запретное, я развернул бумажку. «Безумие — есть свойство человеческого разума. На что же способно нечеловеческое безумие? Каких чудовищ породит оно, кто знает? А может, уже породило?».

— Шерлок, ты идешь? — в голосе миссис Джобсон чувствовалось нетерпение.

— Бегу, мэм, простите! — да, конечно, надо спешить. Джобсоны — люди уже немолодые, понятно, что они устали.

Скомкав бумажку, я хотел бросить ее на землю, но потом передумал и положил в карман. Не знаю, что, но что-то тут было — на первый взгляд туманные и почти бессмысленные фразы, таили в себе что-то большее, чем то, что лежало на поверхности. Всю дорогу домой, у меня из головы не выходили эти странные слова… Свойство человеческого разума. Нечеловеческое безумие — свойство нечеловеческого разума? Безумие нечеловеческого разума. Чудовища. Порождение безумного нечеловеческого разума… А может, не нечеловеческого, а НЕ человеческого, то есть вовсе не принадлежащего человеку… Машинного! Безумие машинного разума, то есть интеллекта, порождает чудовищ… Нет, это чушь, так до чего угодно можно додуматься.

Заметив мой задумчивый вид, мистер Джобсон в шутку поинтересовался:

— Что, плохое предсказание?

— А? Нет, нормальное. Дальняя дорога. Не обращайте внимания, сэр, это я так, задумался, просто устал немного.

— Ох, малыш, знал бы ты, как я устал. И, признаться, еще здорово проголодался. Все эти прогулки на свежем воздухе прилично улучшают аппетит. Ну ничего, мы возвращаемся как раз к ужину, полагаю, он у нас сегодня праздничный, не так ли Марта?

— Безусловно, Артур, — улыбнулась миссис Джобсон.

Надо сказать, что проведенным днем я был очень доволен. В кои-то веки я смог снова почувствовать себя ребенком и просто получать удовольствие от прогулки, хорошего дня и компании. А сейчас еще и праздничный ужин предстоит.

Получасом позже, когда мы все сидели в столовой Джобсонов, я, наконец, смог оценить настоящее баранье рагу по-ирландски. Это была просто потрясающая, вкуснейшая еда, никак не сравнимая с той бурдой, которой нас кормили в приюте. А пудинг? Настоящий классический английский рисовый пудинг? Это было просто какое-то волшебство. Надо сказать, что сдерживаться, и стараться соблюдать хоть какие-то правила поведения за столом, было трудновато. Тем более что у меня об этом было довольно смутное представление, у Донни же оно и вовсе отсутствовало.

Посмотрев на то, как мы сидим, установив локти на стол, хлюпаем, причмокиваем и вымазываем подливку хлебом, миссис Джобсон обратилась к мужу:

— Артур, дорогой. Мальчикам обязательно, просто обязательно нужно найти преподавателя этикета.

Донни, будучи умным, начитанным мальчиком, тут же мучительно покраснел, я машинально убрал локти со стола. Женщина, увидев, какое действие произвели ее слова, поспешила сгладить резкость.

— Я прошу вас, не обижайтесь на меня, я ничего плохого не имела в виду. Просто этикет — это такие правила, которые приняты в обществе. Можно быть замечательным человеком, но этого никто не узнает, пока не сойдется с вами поближе, но стоит лишь перепутать нож для рыбы с ножом для фруктов, или шумно глотнуть чай, и вы тут же прослывете невежами и дикарями. Никто с этими знаниями не рождается, и мы — я и Артур, тоже когда-то этому учились.

— Спасибо, мэм. Мы обязательно научимся и никогда вас не опозорим.

— Ах, дети, дети. Я вовсе не этого опасаюсь, — она, улыбаясь, покачала головой.

Собравшись спросить, чего же тогда опасается миссис Джобсон, я, вдруг, неожиданно для себя, зевнул, едва успев прикрыть рот ладонью. Следом за моим, раздался зевок Донни.

— О-оо, милые мои. Давайте-ка, отправляйтесь домой, спать, — не слушая наши вялые возражения, что мы вовсе не устали и готовы сидеть и разговаривать сколько угодно, миссис Джобсон позвала служанку.

— Роза, будьте так любезны, проводите молодых людей домой, и останьтесь там на ночь. Утром накормите их завтраком и можете возвращаться. И да, Артур, — повернулась она к мужу, — нужно будет как можно скорее нанять прислугу для дома Джереми — за мальчиками должен кто-то присматривать и готовить, а Роза просто не справится одна.

— Обязательно, Марта, завтра же займусь. Может, — повернулся к нам адвокат, — сегодня, все же, переночуете у нас? Время позднее, зачем куда-то ехать.

— Пожалуйста, мистер Джобсон, тут же совсем недалеко. А мы даже пешком можем дойти! — я вдруг почувствовал нетерпение, очень хотелось поскорее вернуться в дом, где было столько неизведанного и интересного.

— Ну, хорошо. Завтра утром у вас занятия, не забывайте.

Конечно, не забудем. Мне нужно за неделю придумать и изготовить механизм, который поразит воображение управляющего магазином игрушек на Риджент сквер, тут, боюсь, не обойтись без помощи старика Шоу.

Уже никого не стесняясь, осоловевшие от плотного ужина, поминутно зевая, мы погрузились в кэб. Ехать, действительно было совсем недалеко, и уже через пятнадцать минут я стоял в гостиной своего дома, такого еще незнакомого и немного таинственного.

Горничная Роза, которая приехала с нами, сказала, что еще утром навела порядок в наших спальнях, и они полностью готовы. Вода для умывания сейчас подогреется, и, если есть желание, мы можем уже сейчас отправляться отдыхать. Такое желание появилось у Донни, и, захватив один из романов моего дяди и стакан молока с печеньем, он поднялся наверх.

Я же, вытащив из кармана дядины часы, решил вдруг поискать в доме что-то, к чему они могли являться ключом. Не знаю, может быть, это и было притянуто за уши, но в письме дяди, да в квесте, сгенерированном системой, часы явно названы ключом. А ключ призван открывать что-то запертое. Что-то запертое и спрятанное, как, например, сейф, до которого не смогла добраться экономка Вольфиш!

И как только в голове у меня сформировалась мысль о том, что мне нужно искать именно его, как будто в подтверждение моей правоты, перед глазами появилось полупрозрачное уведомление о новом задании:

— Вам предложен квест: «Ищите и обрящете!».

— Условия квеста — найти сейф, спрятанный в доме вашего дяди. Выполнение засчитывается в прогресс квеста «Золотой ключик».

Награда — опыт (3000).

Штраф при провале — отсутствует.

Принять квест?

Ага! То есть, мы с мистером Джобсоном не ошибались в свое время, когда предположили, что экономка не уходила из дома именно из-за сейфа, в котором она рассчитывала найти какие-то сокровища. Я же надеялся отыскать не много ни мало, как ответ на вопрос — куда же все-таки подевались мои родители, и как мне их вернуть.

Пожалуй, начну-ка я с кабинета. Как по мне — отличное место для того, чтобы что-то спрятать!