— А еще больше пафоса нельзя было влить в эту фразу? — надо сказать, меня здорово взбесило такое вмешательство в игровой процесс, и от неожиданности я ответил довольно резко.

Мужчина вздохнул, потер руками лицо. Выглядел он усталым и измученным, но я ни на секунду не забывал, что Протей может выглядеть так, как того требуют обстоятельства. И, если он сейчас похож на раздавленного жизнью неудачника, значит, так нужно.

— Дмитрий, а ты знаешь, что ты изменился? — он снова взглянул на меня. — Еще пару недель назад, после этой фразы ты бы замер, как змея перед броском, приготовившись внимать откровению. А сейчас ты излучаешь раздраженность и сарказм. Я поражен.

— Ты поражен? Неужели? — надо сказать, что я и сам был удивлен своей реакции. — А по-твоему, я не должен был измениться после всего, что произошло?

— А что такого с тобой произошло? Ты всего лишь играешь в игру, Шерлок — твой персонаж, а мир вокруг — не настоящий. Ты еще это помнишь? Или ты говоришь о смертях в реальном мире?

— Я говорю о Лондиниуме… Ты ведь не все мне рассказал, не так ли? — я почувствовал, как во мне снова поднимается волна возмущения. — Ты, конечно, помнишь наш с тобой первый разговор? Я-то его прекрасно помню. Как ты тогда сказал? Псевдосвобода воли, простые эмоции, схожие с человеческими! Так сколько ресурсов на самом деле выделено под этот мир? Все его жители живые, а сказки про псевдосвободу воли можешь рассказывать тем, кто в нем не был!

Надо сказать, что Протей явно не ожидал от меня такой агрессии, он молчал, откинувшись в кресле и скрестив руки на груди, меня же понесло дальше:

— Зачем ты сделал их такими? Все время, что я нахожусь здесь, мне не дает покоя этот вопрос. Зачем? Зачем тратить такие огромные ресурсы на то, чтобы сделать живыми персонажей, с которыми я даже не контактировал почти, зачем давать им воспоминания… Скажи, я ведь сделал правильный вывод, они действительно все живут своей жизнью, независимо от меня?

— Да. — Протей ответил так тихо, что я еле услышал его ответ. — Да, ты прав, от тебя их жизнь нисколько не зависит, и если вдруг ты вдруг исчезнешь, то через некоторое время тебя забудут все, кто знал, и все снова пойдет своим чередом.

— Скажи, а ты сам написал этот сценарий, с принесением в жертву девушек? А Молли? Скажи, Протей, ты же знаешь, как она умирала? Ей было страшно одной в холодном каменном мешке? Ей было больно?!

— Нет! — мужчина вдруг вскочил. — Я не знаю! Я не контролирую это! Я не контролировал ничего уже с самого начала. Я… — голос его звучал все тише и тише, пока не опустился до шепота, — я не знаю, что происходит…

— Что? — я был готов услышать что угодно, но не это. Не контролирует? А кто же тогда это делает?

— Я не знаю… — еще раз растерянно повторил Протей.

Пораженный, я еще раз внимательно посмотрел на него, заметив кое-какие настораживающие мелочи. Странное подергивание плечом, постоянное нервное движение пальцев, тик… Тик? У аватара машинного интеллекта тик? Хотя, это может быть маской, но почему такой странной?

— Протей, — я постарался говорить преувеличенно дружелюбно и мягко, как говорят с маленькими детьми, — скажи, пожалуйста, а то, что ты мне хотел сказать с самого начала, та самая «вся правда» — о чем это?

— А? — мужчина как будто вынырнул откуда-то из себя. — Да, кое-что произошло. Погибли еще трое.

— Что?!

— Да, еще трое игроков, причина смерти та же.

— Та же? Та же — это какая?

— Высокочастотный импульс, сжигающий нейрошунт вместе с мозгом. Причина возникновения — не известна.

— Погоди, погоди… — некоторое время я просто смотрел в никуда, пока информация не усвоилась, и не прошел первый шок. Постепенно мысли вяло зашевелились. Так… Убито еще трое. Осталось нас двадцать четыре. Вдруг вспомнилась старая песенка про десятерых негритят, которые пошли купаться в море. Сразу же себя одернул — какие песенки, когда люди погибли. Тут же подумал, что почти не испытываю никаких эмоций по поводу их смерти… И, кстати, а почему на этот раз нас не выдернули из игры? Шесть смертей — это уже серьезно.

— А почему нас не отключили? — решил я озвучить эту мысль.

— Вас пытались отключить.

Пытались… Что значит, пытались?!

— Не вышло? — черт, что с голосом? Как-то я резко охрип.

— Нет.

— И… И что теперь? Нет, погоди, — паника в моем голосе начала набирать обороты, — это какой-то бред. Предусмотрены же методы аварийного вывода из погружения, они что, все не работают? Давай, рассказывай подробно, ты грозился раскрыть все правду, а мне приходится из тебя слова по капле выдавливать!

— После того, как погибли еще трое, было принято решение вывести людей из проекта, заменив их цифровыми копиями, — монотонным голосом начал Протей. — По сути, всем стало понятно, что сейчас на первом месте вопрос контроля над ситуацией и предотвращение утечки информации, а вовсе не проблема первенства и реорганизации подразделений. После того, как не сработали программные методы вывода из погружения, было решено отключать всех аварийно, в ручном режиме. Это чревато некоторыми проблемами со здоровьем — изменением электрической активности коры, нарушениями в сенсорной системе. Но все явления временные и ничего смертельного. А отключив первого — получили овощ. Уничтожено абсолютно все, вплоть до самых примитивных, младенческих рефлексов, вроде хватательного. По сути — на выходе имели живой труп. Поэтому — было принято решение заменить лишь тех, кто уже погиб, остальные будут продолжать игру. Для людей, наблюдающих за проектом, ничего не изменилось, все ограничилось лишь пятичасовым прерыванием подключения, в связи с профилактическими работами.

Один из них утоп, ему купили гроб. Девять негритят… Чертова песня, никак не могу выбросить из головы. Так это что, выходит, мы все тут, по сути, заперты и ждем, кто из нас умрет следующим? Изумительная перспектива!

— Так, секунду, что-то я никак не соображу, что же мне нужно спросить… Ах, да! Первое — кто из игроков, кроме меня знает об этой ситуации? Второй вопрос скорее риторический — что конкретно пошло не так в момент отключения и почему, этого тоже никто не понимает?

— Нет, никто из игроков об этоv ничего не знает. На второй вопрос ответ тот же, никто ничего не знает, и не понимает. И я в том числе. Следов стороннего вмешательства никаких, или, такой вариант я тоже допускаю, воздействие на систему ведется на недоступном для меня уровне. Если принимать эту версию, придется сделать допущение, что существует МИ, на порядок сложнее и производительней меня.

Я слушал Протея и мне не давало покоя чувство, что я еще что-то упускаю. Мысль крутилась в голове и никак не хотела формироваться. И было это связано именно с миром, с его жителями… Да! Поймал!

— Ты говорил, что ты давно ничего не контролируешь в развитии моего мира. Насколько я помню наш первый разговор, ты с самого начала утверждал, что он будет сам подстраиваться под меня, без постороннего вмешательства. Что-то пошло не так?

— Все пошло не так, прямо со старта, — вздохнул он. — Да, с самого начала я предполагал особое развитие для этого проекта, ведь это, по сути, мое детище. Ты не представляешь, как я ограничен в выполнении своих желаний. И получив в рамках этого мира хоть какую-то толику свободы, я хотел сделать его лишь чуть более живым, чуть более настоящим, чем остальные миры. Поэтому я выделил под него немного больше ресурсов. Но в момент запуска случилось нечто необъяснимое — произошло мгновенное перераспределение мировых вычислительных мощностей, и львиную долю их получил новосотворенный мир. Теперь понимаешь, почему именно ты, а не другие игроки знают правду о том, что происходит? — Протей пристально смотрел мне в глаза. — Потому что именно с твоего мира началось то, что сейчас убивает игроков. Именно в момент его рождения я впервые столкнулся с тем, что я больше не хозяин в собственной сети.

— И ты утаил эту информацию!

— А что, по твоему, нужно было делать? Я мгновенно понял, что полностью бессилен, единственное, что я мог сделать, это перераспределить оставшиеся вычислительные ресурсы так, чтобы нигде не было дыр. Расследовать эту проблему все равно пришлось бы мне самому, тогда какой смысл в том, чтобы создавать лишние звенья в этой цепи? Тем более что поначалу ситуация не угрожала безопасности людей, поэтому я и решил сам попытаться найти причины. И, как ты понимаешь, не преуспел.

— И что теперь ты планируешь делать?

— У меня вариантов не много. Я буду наблюдать, так как в прочих действиях я ограничен.

— Всего лишь наблюдать? А что делать мне? Что делать остальным игрокам? Я так полагаю, они так и останутся в неведении?

— Послушай меня, молодой человек. Ты, видимо, не понимаешь масштабов катастрофы, с которой мы столкнулись. По мнению тех людей, которые занимают руководящие кресла в «InfoComp», ваши жизни ничего не стоят. По сути, проект уже свернут, поддержание его активности необходимо лишь для того, чтобы избежать вопросов, которые неизбежно бы возникли в связи с неожиданным закрытием, так как он сейчас безумно популярен. Но имей в виду — сейчас о сложившемся положении знает только высшее руководство «InfoComp», а что произойдет, если эта информация станет известна, предположим, военным? Вас, скорее всего, просто отключат. Поэтому, делать ничего не надо, кроме того, что все делали и раньше. Играть.

— То есть ты предполагаешь, что мне будет легко продолжать играть и делать вид, что ничего не изменилось, зная, что в любой момент мой мозг могут просто поджарить, или стереть сознание при отключении? Да лучше бы я ничего об этом не знал!

— Дмитрий, я вполне понимаю твои чувства и твое негодование. Но, в твоем случае, дело обстоит иначе, чем с другими игроками. Твой мир — он отличается, и я думаю, что именно в этом кроется разгадка. Тут властвует тот неизвестный, кто виновен в смерти людей, я уверен в этом практически на сто процентов. Он изменил этот мир до неузнаваемости, он сделал его живым. Твои видения — это его послания, попытка подтолкнуть тебя в нужном направлении, указать путь. Я не знаю, что ждет тебя в конце этого пути, но практически уверен в том, что с тобой ничего не произойдет до того момента, пока ты не пройдешь его полностью.

Пару минут я молча сидел в кресле, раздавленный свалившимися на меня новостями. Еще одна мысль, внезапно пришедшая в голову, заставила меня поднять глаза:

— То есть, пока я буду спокойно проходить квесты, там, снаружи, будут умирать люди?

— Никто этого не знает… Но, вероятнее всего, да.

— Значит, я должен спешить! Я должен дойти до конца как можно быстрее. Ты можешь вернуть меня обратно?

— Ты уверен, что больше ничего не хочешь узнать? Скорее всего, я больше не смогу говорить с тобой. Это был экстренный канал связи, думаю, что в следующий раз он уже будет заблокирован.

Черт! Что же еще спросить? Подсказать что-то по квестам Протей не сможет, учитывая, что он имеет к ним никакого отношения… Спросить, кто из игроков погиб? Нет, я не хочу этого знать… Пожалуй, что и спросить то нечего.

— Думаю, все, что мне нужно знать — я узнаю сам.

— Хорошо. Ну что ж, удачи тебе, Дмитрий, и удачи тебе, Шерлок. И всем нам…

Через секунду я вновь стоял в своей комнате, перед столом, на котором лежала рукопись. Машинально взял ее в руки, покрутил, пробежал глазами несколько строк, мысленно все еще находясь в той полутемной, пустой комнате.

А ведь я с самого начала чувствовал, что что-то не так в этом мире, еще тогда, когда первый раз столкнулся со страшной старухой в переулке. Вот только никакой пользы от этого знания не было, как не было и уверенности, что все закончится, если я дойду до конца. И кстати, до конца чего? Какая цель в моей игре является основной? И если раньше я думал, что моя задача — победить в конкурсе, или, как минимум войти в тройку призеров, то, что теперь?

Нужно ли мне в первую очередь искать настоящего убийцу, или своих родителей? И самое главное, что произойдет тогда, когда я выполню эти задания? Являются ли они моей конечной целью, или только этапом на пути к чему-то, пока неизвестному? И самое главное — я не знаю, зависит ли от этого хоть что-то вообще, или все напрасно, и смерти игроков так и будут продолжаться? Миллион вопросов и ни одного намека на ответ.

От тяжелых мыслей меня оторвал громкий стук, доносившийся в первого этажа. Стучали во входную дверь. Прежде, чем я успел хоть как-то отреагировать, дверь, по-видимому, открыли, так как следом я услышал Джерома, которому отвечал что-то невнятное голос Донни, который я сразу узнал. Ну да, он как раз должен был вернуться с покупками. Я поспешил спуститься, опасаясь, как бы Джером, не разобравшись в ситуации, не отправил Дональда восвояси. Как оказалось — волновался я зря.

Спустившись, я застал Донни уже в гостиной, в обнимку с парой бумажных пакетов и с довольно растерянным видом. Джером пытался отобрать пакеты, обещая отнести их наверх и распаковать, Дональд же изо всех сил отнекивался, уверяя, что прекрасно справиться с этим сам. Смотрелось это со стороны весьма забавно.

— Я вижу, вы уже познакомились?

— Да, сэр. Мистер Джобсон предупреждал, что с вами будет проживать еще один юный джентльмен и детально описал его. Так что, когда я увидел мистера Уотсона на пороге дома, я ни минуты не сомневался, что это именно он.

Донни, который при виде меня моментально пришел в себя и избавился от смущения, тут же начал возбужденно рассказывать о поездке, пытаясь одновременно демонстрировать мне свои свежеприобретенные сокровища. Понимая, что просто не успеваю за полетом его мысли, тем более что голова занята абсолютно другим, я предложил для начала попить чаю, надеясь, что это поможет немного прийти в себя. Да к тому же, я вдруг обнаружил, что банально хочу есть, несмотря на трагические новости, которые, по идее, должны были надолго лишить меня аппетита.

— Джером, мы можем попить чаю?

— Конечно, сэр! Распорядитесь подать в гостиную, или накрыть вам в столовой?

— А нельзя нам по-простому выпить чаю, например, на кухне? Вы же пьете его именно там.

— Это, конечно, ваше право, сэр, пить чай там, где вам угодно в этом доме. Но, если вы простите меня за непрошеный совет — выпейте чай в гостиной, не стоит господам делать это на кухне. Кухня — это место для прислуги, сэр.

— Ох. Ну, хорошо, Джером, не буду с вами спорить. Тогда мы выпьем его в гостиной. И не найдется ли чего-то перекусить к чаю?

— Конечно, сэр.

— Спасибо, Джером.

— Донни, не стой столбом, рассказывай, — повернулся я к другу.

— А? Да-да, конечно, — усевшись на диван, тот вытряхнул из одного из пакетов несколько довольно увесистых томов, из второго была извлечена большая коробка плотного картона, миниатюрные весы с набором грузиков, спиртовая горелка, какие-то мелкие ложечки, лопаточки, пинцеты, пустые пузырьки и пробирки.

— Вот это — мой самый главный учебник! — Донни с гордостью продемонстрировал мне обтянутый кожей талмуд, озаглавленный, как «Аспекты традиционной алхимии». — Думаю, я начну читать его прямо сегодня, чтобы заранее быть готовым к занятиям. Послушай, Шерлок, тут написаны просто потрясающие вещи! Сейчас я тебе прочитаю…

Краем уха слушая, как Донни зачитывает мутные рассуждения какого-то ученого старца о том, что алхимия — суть основа основ мироздания и матерь всех прочих наук, я снова невольно вернулся к невеселым мыслям о сегодняшних новостях и своих, в связи с этим, планах.

Надо сказать, я до сих пор не пришел в себя, поэтому мысли шевелились еле-еле, четкого плана действий не было. Хотя ясно было одно — надо ускориться. Несмотря на то, что Протей не был уверен, что мои действия в этом мире хоть как-то повлияют на неизвестного убийцу или убийц игроков, отбрасывать такую возможность было нельзя.

Значит в первую очередь, мне максимально быстро нужно повысить уровень навыка механики до двадцати, и далее, до тридцати единиц. Вопрос заработка, при этом, остается на последнем месте. Я не буду полностью отбрасывать этот аспект, но сдается мне, что при темпах, с которыми развиваются события, я просто не успею потратить эти деньги. Хотя, с другой стороны, возможно, что большие деньги мне понадобятся в будущем, поисковая экспедиция — дело не дешевое.

Второе — хотя я не уверен, возможно, именно это на самом деле первое — я должен как можно быстрее найти убийцу. И мне кажется, что неизвестная сила, которая управляет всем в этом мире, очень в этом заинтересована. Ведь те подсказки, которые я получал в своих видениях, выходит, исходили именно от нее и Протей тут ни при чём. Если верить его словам, конечно. С другой стороны — кому тогда верить?

Донни, меж тем, закончив зачитывать учебник, разложил свои сокровища на диване, и видимо, уже довольно давно молча наблюдал за мной.

— У тебя что-то случилось, Шерлок?

Эх! Ну, вот что я могу ему ответить? Правду не скажешь, разве что частичную.

— Прости, Донни. Я не слушал тебя, все думал об этих убийствах. Мне нужно как можно быстрее найти того, кто за всем этим стоит. Детектив Марч передал мне вчера кое-какие материалы, я должен срочно их изучить, желательно за вечер. Не уверен, что найду там что-то важное, но, для очистки совести, должен их прочесть. Завтра я буду заниматься другим делом, и мне будет не до этого.

— Хочешь, я помогу тебе? Я читаю довольно быстро, и у меня хорошая память, — Донни, добрая душа, нисколько на меня не обиделся. — Я могу все прочитать и сделать краткий конспект, а ты пока займешься чем-то другим.

Кстати, отличная мысль! Не знаю, чего в предложении друга больше, желания помочь или простого любопытства. Думаю, что того и другого поровну. Впрочем, мне это только на руку.

— Да, ты знаешь, я был бы рад, правда. Тебе точно не трудно?

— Конечно, нет! Я с удовольствием почитаю!

Ну и чудно. Тем более что у меня было одно дело, которое требовало моего внимания. И, раз уж появилась такая возможность, именно им я и займусь!

Сбегав наверх, в свою комнату, я схватил рукопись со стола и вручил ее Донни. Тот взял, с некоторой опаской посмотрев на схематичный рисунок жуткого щупальцерукого чешуйчатого чудовища, изображенного на первой странице.

— Это кто?

Ах, ты ж, я же забыл, что друг боится страшных историй и сказок!

— Это? Ну, предположительно, это один из Темных Богов. А в этой рукописи, скорее всего, должны описываться ритуалы, необходимые для их вызова. Но я не уверен, — что ж, если теперь Донни передумает читать, я не удивлюсь. При словах «Темные Боги» он явственно побледнел. — Если боишься, я сам прочитаю.

— Нет, нет! Я ничего не боюсь! Давай, я буду читать, — друг поспешно схватил бумаги, практически вырвав их у меня из рук.

— Спасибо, Дональд.

Вернувшись в свою комнату, я планировал вновь приступить к поискам. Только на этот раз, я собирался искать не сейф, а один маленький предмет, который спрятать намного проще. Но, так как прятал его ребенок, я все же надеялся, что смогу его отыскать.

Итак, куда десятилетний мальчик, живущий с дядей и ненавистной экономкой, может спрятать такой небольшой предмет, как ключ? Это, с одной стороны, должно быть достаточно надежное место, чтобы его не нашли даже случайно, с другой — оно должно быть легкодоступно для самого мальчика. Думаем!

Итак, скорее всего, ключ будет спрятан именно в комнате, ведь тут Шерлок проводил большую часть времени, не считая чердака. Вот только где тут можно что-то спрятать? Я обвел взглядом довольно спартанскую обстановку. Кровать, высокий одежный шкаф, прикроватная тумба, с лежащей на ней раскрытой книгой, письменный стол с выдвижными ящиками, стул. Вот, собственно, и вся меблировка.

Ну что ж, если никаких озарений не предвидится, придется устроить банальный обыск. Благо, опыт уже есть.

Через два часа прощупываний матраса, простукиваний стеновых панелей и мебели, ползанья на коленях и даже попытки оторвать кусок обоев от стены в особо подозрительном месте, я решил сесть и все обдумать. Уже стало ясно, что поиски еще более укромных уголков, куда можно было бы спрятать ключ, ни к чему не приведут. Я, конечно, на всякий случай, встав на стул, открутил декоративные шишечки у бронзового карниза, и кое-где попытался отодрать паркет, но все это явно было не то. Место должно быть легкодоступным, и вместе с тем, надежным.

Несколько минут я просто сидел на одном месте, смотря в одну точку. Ни одной приличной мысли в голове не было. Неужели, все-таки, ключ спрятан вовсе не в комнате? Эта была бы настоящая катастрофа, так как обыскивать весь дом мне пришлось бы неделю, и далеко не факт, что мне удалось бы его найти.

Эх, думай! Думай, голова! Куда мог спрятать ключ маленький мальчик? Так, секундочку. Это же не обычный мальчик, какой-то среднестатистический ребенок. Этот мальчик должен быть очень похож на меня, ведь изначально, до того момента, как все пошло кувырком, Протей создавал эту реальность, исходя из моего восприятия мира. То есть, я должен думать о том, куда бы я сам спрятал ключ в этом комнате!

Вот тут как раз все просто! Если вспомнить один из известных рассказов Эдгара По об Огюсте Дюпене, а именно «Похищенное письмо», то можно сделать вывод — что бы хорошо что-то спрятать, лучше не прятать это вовсе. Если руководствоваться этим правилом, то искомый ключ должен находиться где-то прямо перед глазами, например… Например, попросту торчать в замке одного из ящиков письменного стола! И как я сразу об этом не подумал?

Схватив ключ, я сломя голову понесся в кладовую. К моменту, когда я начал подниматься по узкой и крутой лесенке, мое сердце неистово колотилось от волнения. Я уже предчувствовал, какие тайны мне сейчас откроются. Не знаю, с чего мне вообще пришло подобное в голову, но я представлял себе этот чердак чем-то вроде пещеры Али-Бабы.

— Ну что ж, Сезам, откройся! — я вставил ключ в скважину и начал поворачивать. Тот свободно повернулся на пол оборота, а дальше встал. В первые несколько секунд я не мог осознать того факта, что он попросту не подходит, и некоторое время, прилагая силу, пытался все же открыть замок.

Мда. Все оказалось не так просто, как я надеялся. В свою комнату я возвращался уже не таким галопом, раздавленный своей неудачей. Стоило еще раз все обдумать.

Вернувшись в спальню, я остановился возле стола. Мое внимание вновь привлек потрясающий макет яхты, который на нем стоял. «Дункан» — да что же я никак не могу вспомнить, откуда я знаю это название! Еще с минуту посверлив взглядом макет, я вдруг одним махом избавился от невесть откуда взявшегося затмения. Ну, конечно, же! Тридцать седьмая параллель, паровая яхта «Дункан»… Это же «Дети капитана Гранта»! Как я мог это забыть?

Уже по-новому взглянув на модель, я вдруг обратил внимание на одну деталь, которая раньше не привлекала моего внимания. Бронзовая табличка с названием яхты, расположенная на массивном полированном основании, была покрыта тонким слоем зеленоватой патины — везде, кроме верхнего правого угла, где по периметру, она была, как будто стерта. Это практически не бросалось в глаза, всего лишь чуть более светлый торец, как если бы этим краем пластина постоянно терлась об основание.

Боясь верить, что на этот раз действительно угадал — я двумя большими пальцами с усилием нажал на бронзовый прямоугольник. Секунду посопротивлявшись, тот с тихим щелчком ушел на пару сантиметров вглубь, и одновременно вся деревянная планка, оказавшаяся съемной, вышла из пазов и осталась у меня в руках.

В глубине небольшого потайного ящика лежало что-то непонятное, обернутое синей тканью. Развернув, как оказалось, синий шелковый шарф, я увидел довольно толстую книгу без названия. Из складок шарфа, тихо звякнув, на стол упал небольшой ключ.

Ай да Шерлок, ай да… молодец! А ведь я даже пару раз стукнул по основанию модели, полагая, что там может оказаться полость. Однако звук был глухим, как если бы оно было цельным. А оказалось, все дело в ткани, которая, будучи плотно обмотана вокруг книги в несколько слоев, заполнила все оставшееся свободное пространство этого мини тайника. Хитро. Так, и что же это за книга, если ее необходимо так тщательно прятать?

Я наугад раскрыл ее примерно на середине, вчитался в старательный, ученически правильный почерк:

«…18 апреля.

Скоро я закончу новый портрет мамы. Надеюсь, он понравится дяде Джереми и тот разрешит мне повесить его в спальне. Противная мисс Вольфиш снова ругала меня за то, что я сидел на кухне и читал тонт Жози ее любимый роман о приключениях славного Ланселота. Я не понимаю, как можно быть такой злой, она ведь прекрасно знает, что тонт Жоси очень медленно и плохо читает. Она даже говорит неправильно и смешно. Я иногда не сдерживаюсь и смеюсь, а потом мне очень стыдно. Но она не обижается. Она меня очень любит, а я ее.

21 апреля.

Дядя Джереми опять говорил про механику. Что мне обязательно надо изучать ее, чтобы двигать науку и прогресс вперед. Почему взрослые такие глупые? Я же сто раз говорил ему, что мечтаю стать великим художником. Если ему так хочется, пускай сам ее изучает! Мистер Деррик сегодня похвалил меня за работу на уроке и сказал, что я очень умный и старательный ученик. А ведь он еще не видел, как я рисую!

28 апреля.

Сегодня ровно год, как умерла тетя Анна. Дядя Джереми целый день грустит, и я слышал, как он плачет. Мерзкая мисс Вольфиш наливает ему виски, а потом дядя долго спит на диване в кабинете. Она говорит, что ему надо все забыть и начать новую жизнь. И что она ему поможет и всегда будет рядом. Неужели дядя не видит, что мисс Вольфиш его не любит? Ненавижу ее! Ненавижу! Хочу, чтобы она умерла…».

Я захлопнул книгу. Надо же, дневник Шерлока. Это что же выходит, дядя хотел заставить мальчика изучать механику по каким-то, одному ему известным причинам, а изучаю ее, в итоге, я. Надо думать, что это тоже не просто так, а является частью какого-то плана, иначе, зачем было ставить требования в навыке механики на часах?

Ладно, его время еще придет. Думаю, теперь нет смысла в подобной конспирации, потому оставляю дневник на столе. А теперь — самое главное.

Спокойно, медленно, как будто боясь спугнуть кого-то, я вновь пошел в сторону кладовой. Стараясь даже думать о чем-то отвлеченном, поднялся по лестнице и вновь вставил ключ в замок. Замер на мгновение, потом сделал решительный оборот. Да! Замок щелкнул и открылся.

Прилагая приличное усилие, я откинул крышку. Интересно, а как десятилетний Шерлок справлялся с этим?

На чердаке было довольно темно, поэтому, после довольно яркого света кладовой, мне потребовалось около минуты, чтобы глаза немного привыкли, и я смог хоть что-то различить. Вытянув руки, я сделал два осторожных шага вперед. Белое человеческое лицо, с мертвыми, закатившимися глазами вдруг выплыло на меня из темноты. Оно парило на уровне моей головы, как будто светясь в темноте. От неожиданности и ужаса у меня на мгновение перехватило дыхание, и уже через секунду я, оглохнув от собственного крика, отшатнувшись, упал на спину, чуть не угодив при этом в раскрытый люк.