Признаюсь, честно, когда я впервые увидел пробковый шлем, являющийся практически обязательной частью костюма для вылазок на недружественную колониальную природу, то подумал только одно: «Ни за что не надену этот кошмар!».
К счастью, это была скорее эмоция, чем обдуманное решение, поэтому шлем я, все-таки, надел. И именно благодаря этому я сейчас, вместо того, чтобы лежать на песке с расколотым черепом, всего лишь слегка охая, да и то, больше для вида, выслушивал извинения Донни. Хотя, тут я тоже явно преувеличил — удар был не настолько силен.
— Ну, конечно. Конечно! Вы просто молодцы! Да у меня вообще нет слов…
Донни замолчал с удрученным видом. Очевидно, у него тоже не было больше слов. Зато в беседу вступила Марисса.
— Шерлок, пойми нас, пожалуйста. Мы просто не могли оставаться в городе, зная, что ты тут, в джунглях, с этими дикарями, совсем один. Как, по-твоему, должны были поступить друзья?
— Марисса, а это точно ты? Похоже, твой агрессивный жених что-то повредил у меня в голове, я немного путаюсь в мыслях. Кажется, это не твоя реплика, она тебе совсем не идет, — я даже не пытался сдержать злость. — Друзья должны были выполнить мою просьбу, или, хотя бы, попытаться это сделать. А вы еще и ребенка сюда притащили!
— Меня никто не тащил, я сам решил пойти, — Микото наслаждался нашей перепалкой, переводя взгляд с одного ее участника на другого. Его, похоже, нисколько не заботила ситуация, в которой мы оказались. Впрочем, в его годы сложно было бы понять ее серьезность. Хотя уверен, что возраст не явился бы аргументом для вайтукку и мальчик рисковал жизнью не меньше прочих.
— Мы ходили к губернатору, — вновь подал голос Донни. — Микото пришел к нам с запиской рано утром, и почти сразу же мы начали действовать. Пришлось дать взятку, чтобы быстро получить выписку о его рождении. Только этого оказалось мало. Этот надутый тюфяк, губернатор, не стал даже разговаривать с нами.
— Ну ясно, что это не могло быть так просто. И вы так легко сдались?
— Да нет же! После того, как нам указали на дверь, мы решили обсудить все варианты действий. У нас была выписка из книги рождений, кулон с портретом, который принадлежал Айвори Роддс, и куча свидетелей, который видели, как она появилась и городе с младенцем, и, теоретически, готовых подтвердить, что Микото — ее сын.
Заметив, что я внимательно слушаю, Донни начал говорить более спокойно и уверенно.
— Вот только проблема была в том, что Белиз-Сити — город господина Клери, и, не имея никакого весомого прикрытия, мы ничего не могли бы сделать, даже обладая железными доказательствами. Нужен был адвокат, причем очень хороший. Такой, который не испугался бы возможного давления со стороны губернатора. Или… — тут Донни позволил себе почти незаметную улыбку, — жетон, который подарила тебе королева.
— Ага! — я снова начал повышать голос. — Прекрасное оправдание! То есть, в том, что вы пришли сюда, виноват я?
Хотя, надо сказать, я действительно почувствовал легкий укол вины — если бы догадался оставить жетон Донни, можно было бы помочь Микото.
— Шерлок, прекрати, слышишь? Ты можешь сначала выслушать, а потом делать выводы? — Марисса успокаивающе тронула меня за плечо.
— Да, прости. Продолжай…
— Так вот. Когда мы обсудили это с мальчиком, то решили, что вполне можем дождаться тебя и потом попробовать еще раз.
— Так почему не дождались то?
— Видишь ли, — в разговор снова вступила Марисса. — Когда ты упоминал о человеческих жертвоприношениях, мы не восприняли твои слова всерьез. Это такие ужасы, как детские сказки, которыми матери пугают непослушных детей. Если честно, я не думала, что это бывает на самом деле. А потом Микото рассказал нам… Как это происходит на самом деле.
— Да надо было вообще тебя не слушать, а идти сразу! Мы же друзья! — Донни, будто забыв, что находится не дома, а посреди деревни враждебно настроенного племени, почти кричал, хоть и шепотом. — Как я вообще мог тебя послушать? Разве мушкетеры не последовали бы друг за другом хоть к черту на рога? А Гамлет и Горацио? А Ланселот, разве не отдал бы жизнь за Артура?
Посмотрев на его лицо, полное искреннего возмущения и убежденности в собственной правоте, я вдруг почувствовал, что больше не злюсь. Злиться на этого неисправимого книжного романтика было абсолютно невозможно. Очевидно, что мы с Донни так сдружились не в последнюю очередь по этой причине — его отношение к миру основывалось не на собственном опыте, как, например, у Мариссы, а исключительно на романтических образах, взятых из огромного количества прочитанных книг.
— С Ланселотом ты погорячился немного, там не все так однозначно было… Кхм. И Гвиневера же еще… Нет, это неудачный пример, — я уже улыбался, хотя радоваться было нечему.
— Неудачный пример? А что Гвиневера? Он же служил ей исключительно как Прекрасной Даме, я читал!
Похоже было, что мой мгновенно увлекающийся друг уже забыл о нашей основной проблеме и теперь готов поговорить о литературе. К счастью, Марисса не обладала подобными недостатками и, прервав Донни, быстро и кратко рассказала обо всем, что произошло с ними, начиная с сегодняшнего утра.
Поговорив с Микото, они узнали подробности о жутковатом гостеприимстве вайтукку, и пришли к выводу, что меня нужно непременно спасать, причем очень срочно. Оказавшись неплохим следопытом, мальчик смог провести их по моему следу, примерно зная направление, в котором двинулись мы с Ратууном. Впрочем, пройти по нему мог бы кто угодно, учитывая, сколько раз я падал во всяческие ямы, цеплялся за колючий кустарник и путался в лианах. Думаю, за мной оставался целый проспект., только слепой бы не увидел.
Потратив утро на общение с губернатором и на сборы, Донни с Мариссой отставали от меня часа на четыре. Но, шли они очень быстро, подгоняемые мыслями о том, что меня уже, возможно, поймали и собираются принести в жертву.
Микото действительно сам вызвался помочь. Он немного знал язык вайтукку, который довольно сильно отличался от того, на котором разговаривали жители побережья. Друзья согласились взять мальчика с собой, наивно полагая, что с ребенком вряд ли могут сделать что-то плохое, даже, если их поймают. Проводник и переводчик был очень нужен, а времени, чтобы искать кого-то другого — не было.
До плато, где я нашел фотографию и таймер, они добрались быстро, немного сократив отставание по времени. Поднявшись на заросшую лесом террасу с озерцом, не устраивали привалов, а сразу двинулись дальше. Свежее, еще теплое кострище подсказало, что направление пути выбрано правильно.
— Ну, дальше-то понятно. Нашли туземца?
— Ну да. Надо сказать, что к нашему приходу он практически освободился и был очень недоволен, что его снова связали.
А дальше все было и вовсе просто. Микото расспросил перепуганного мужчину, пообещав в награду освободить, и тот с радостью не только показал им проход, который я искал не меньше получаса, так еще и провел по лабиринту.
Поэтому в тот момент, когда отважные приключенцы впервые своими глазами увидели долину, я, по сути, опережал их меньше, чем на пару часов. Туземца они, кстати, обманули, но тут мне сложно было осуждать. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы думать о чистоте совести.
— И тем более, что веревки мы ослабили, так что он, скорее всего, давно уже освободился. А рисковать мы не могли, — Марисса как будто прочитала мои собственные мысли.
— А как вы попались то?
— Это был несчастный случай…
— Это я во всем виноват, я! — к разговору снова подключился Донни. — Я упал в яму.
Да не может быть! Неужели в ту самую? Не верю в такие совпадения…
— В какую еще яму?
— Ловчая яма. Причем настолько плохо замаскированная, что ее увидели все, — в голосе друга слышалось искреннее огорчение. — Только я оказался настолько невнимательным, что умудрился туда провалиться.
— Милый, не расстраивайся, ты просто отвлекся. На самом деле, — повернулась ко мне Марисса, — нам еще здорово повезло, что в эту яму уже кто-то падал до нас и сдвинул и переломал все колья на дне. А то все бы закончилось намного трагичнее.
В общем, я так и не сказал, что это был Джой. Скорее всего Донни в любом случае упал бы в эту яму, а теперь выходило, что пес спас ему жизнь. Придержу этот аргумент на случай очередной вспышки собаконенавистничества.
В общем, Донни оступился и попал в ловушку. А когда его с большим трудом достали, то обнаружили, что окружены десятком вооруженных туземцев. Сопротивляться друзья не стали, посчитав, что шанс на побег еще может появиться. Поэтому безропотно отдали ружья и припасы, и проследовали с туземцами в деревню.
Вот так и вышло, что на этом участке пути отставание окончательно сократилось, так как в отличие от меня, вынужденного передвигаться практически ползком, они шли довольно быстро, подталкиваемые страхом и тупыми концами копий. К моменту, когда я попал на площадь, охотники с пленными как раз входили в деревню.
— Ну вот, так мы сюда и попали. Вещи и оружие отобрали, но у меня остался нож, поэтому, уже через несколько минут после того как стемнело, все были свободны. Собственно, с минуты на минуту мы собирались бежать, так что твое появление оказалось сюрпризом.
Я был уверен, что Марисса, говоря это, ехидно улыбалась. Только проверить никак не мог, так как примерно с минуту назад моя «вечная» спичка, внезапно погасла и загораться категорически отказывалась. Вот тебе и вечная…
Я бы вообще вывел это слово из употребления, как превратившееся едва ли не в насмешку над своим изначальным смыслом — чего стоят вечная любовь, вечная дружба. Какая-то она коротковатая, эта вечность.
— А что вы будете делать с Заиши? — вопрос Микото прозвучал неожиданно и вывел меня из состояния задумчивости.
— Кто такой Заиши и почему мы должны с ним что-то делать?
— Заиши, он там, внизу сидит. Он был тут, когда привели нас.
Надо сказать, я совсем забыл о том, что, кроме нас четверых, в доме действительно находился еще один пленник. Когда я, внезапно появившись, получил свой удар по голове куском какого-то трухлявого полена, было вовсе не до него. А уж после, когда мы перебрались на второй этаж, в крохотную комнатку без окон, вообще выкинули из головы.
Как оказалось, не все. Более того, Микото откуда-то знал этого человека.
Расспросив мальчишку, я выяснил, что Заиши действительно житель Белиза, окраинной его части. Точнее, можно было сказать, что Заиши не живет нигде, так как в джунглях он проводил едва ни не больше времени, чем в городе.
— Ну что же, пленника мы, конечно, отпустим. Только не знаю, сможет ли он найти обратный путь?
— Нет, господин. Пленника отпускать нельзя, тогда мы все пропадем. Его нужно или убить, или оставить тут. Отпускать нельзя.
Вот тебе и туземцы, дети природы. Конечно, разумом я прекрасно понимал, что у мальчишки, выросшего, по сути, в лесу, в постоянной борьбе за жизнь, моральные принципы и понятия будут весьма и весьма далеки от общепринятых в более цивилизованном обществе. И что Микото, хоть и был знаком с религией и верил в милость Создателя, на деле все равно жил по закону: «сожри, чтобы не сожрали тебя». Но услышать слова о необходимости убийства другого человека, сказанные серьезно и убежденно восьмилетним ребенком — это страшно.
— Почему его нельзя отпускать?
— Он проклятый. Он ходит везде, там, где ходить нельзя. Эти горы — вукку, долина тоже вукку. Поэтому у него давно души нет, ее сожрали Лоа.
— А нам то что? Сожрали и сожрали, пускай себе идет отсюда.
— Нет, господин. У Заиши души нет, от того и страха нет. Он не будет прятаться, прямо так пойдет. Его поймают, а потом и нас. Потому его надо убить.
Мда. И даже не знаю, что сказать. Понятное дело, что убивать этого Заиши никто не будет, но и отпускать его тоже нельзя, раз уж он такой бесстрашный. Кстати, а что это за история с вукку?
— Ладно, подумаем, что делать с Заиши. А скажи-ка мне, что это за вукку такое, которое только на избранных действует? Ратуун ходил со мной до каменного плато, ты — и того дальше пошел. Почему же вы не боитесь проклятия?
— Ратуун богатый, белых охотников водит за зверем. Потому ему проклятье не страшно — его душа всегда у шамана хранится. А меня Создатель защитит, ему никакие духи Лоа нипочем.
— А с чего ты взял, что Создатель сильнее Лоа? — хотя время для подобных дискуссий явно было неподходящее, но мне внезапно стало любопытно.
— Это совсем просто. Создатель — бог, а духи Лоа — просто духи, — Микото отвечал по-взрослому серьезно и обстоятельно. — Они служат богам, крадут у людей души, насылают проклятия, а сильный Лоа может и убить. Только, даже самый слабый бог сильнее самого мощного духа. А Создатель сильный, и моя душа ему самому нужна.
— Зачем?
— Чтобы она сражалась в его войске! Мама говорила, что мы вверяем души наши Создателю, чтобы в тот день, когда наступит час скорби, армия душ человеческих сразила легион тьмы, возглавляемый Падшим! — мальчик вдруг заговорил нараспев, очевидно повторяя слова матери по памяти. — Потому Создатель и охраняет каждую душу, которая сможет сражаться на его стороне, а иначе победят темные силы.
— Темные силы? — машинально повторил я. А я-то, выходит, ошибся, приравняв веру в Создателя к христианству. Тут скорее Рагнарёком попахивает, нежели просто вознесением на небеса праведников во время Апокалипсиса. Интересно…
— Шерлок, может, вернемся к обсуждению насущных проблем, а религиозные беседы оставим до более спокойных времен?
Да, пожалуй, Донни прав, сейчас действительно не до этого.
— Хорошо. В общем, Заиши мы развязывать не будем, пускай пока посидит тут. А что касается наших дальнейших действий…
Надо сказать, что, просто услышав от старика Ашихты о милых привычках племени вайтукку, я решил, что рисковать жизнями друзей не буду ни в коем случае. А теперь, когда увидел церемонию своими глазами, это решение стало и вовсе непоколебимо твердым. В общем, им придется уйти, причем прямо сейчас.
— Так вот, что касается наших дальнейших действий — вы сейчас, и я очень попрошу не возражать, берете мальчика и возвращаетесь в город, всеми силами стараясь не попасть в плен снова.
— Но…
— Послушай, Донни. Я обращаюсь к тебе, так как именно ты должен принять это решение. Вам нужно уйти. Я не хочу, чтобы смерть кого-то из вас легла еще одним грузом на мою совесть. Поверь, если бы ты видел, что тут делают с пленными, ты бы меня понял. Я никому такой судьбы не хочу. Поэтому прошу, умоляю, вернитесь в город!
— Шерлок, ты не понимаешь!
Что именно я не понимаю, мне, к сожалению, так и не довелось узнать. Шум и крики, вдруг донесшиеся с первого этажа домика, явно свидетельствовали о том, что наш побег закончился, так и не начавшись. Очевидно, что пленных охраняли все же более тщательно, чем я предполагал, и посты проверялись. Нужно было сразу уходить, не тянуть, но кто мог знать? А теперь — поздно.
Марисса, мгновенно вскочив на ноги, заметалась. В той крохотной комнатушке, где сидели мы, не было ни одного окна, а возвращаться в большую уже не было смысла. Раньше, чем мы успели встать и просто приготовиться к бою, сквозь квадратный проем в полу над пандусом проник свет множества факелов, и, через пару секунд, около десятка туземцев, угрожающе ощетинившись копьями, сгрудились возле пустого дверного проема.
Огонь заиграл на лицах тускло-красными бликами, и в этом неровном свете я успел заметить, как из широкого рукава Мариссы в ладонь скользнул метательный нож.
— Нет! — крикнул громко, таиться больше не было никакого смысла. — Не сопротивляемся. Они не будут нас убивать сейчас.
Как пример остальным, медленно, чтобы не спровоцировать туземцев и не оказаться в секунду утыканным копьями, как дикобраз иглами, я бросил на пол, подальше от себя, ружье, до этого стоящее рядом, у стены. У остальных пленников оружия не было.
Марисса пожала плечами и вытянула перед собой руки, продемонстрировав всем пустые ладони.
Из ряда туземцев вдруг вышел невысокий, безоружный мужчина. Судя по количеству примитивных украшений из кусочков кожи и цветных камешков, которыми он был увешан, это явно было какое-то местное «начальство».
— No lailaʻoe e e holo hou aku, oe e uhai i kona mau wawae, — улыбаясь, довольно дружелюбно произнес он.
— Что он говорит? — спросил я Микото, на всякий случай тоже расплывшись в улыбке.
— Что нам сломают ноги, чтобы больше не пытались убежать.
Улыбка мгновенно исчезла с моего лица. Краем глаза я уловил легкое, почти незаметное движение Мариссы и понял, что она снова достала свой верный нож, приготовившись продать жизнь подороже.
Что же делать? Голова была пуста до звона, никакого спасительного плана в ней почему-то не рождалось.
— Скажи ему, что мы будем сражаться, и убьем много его воинов. Живыми — не дадимся.
Микото, медленно и с запинками, перевел мои слова. Как я и ожидал, никакого впечатления они не произвели. Мужчина рассмеялся, а окружающие его воины откровенно заулыбались.
— Mākou ua pomaikai lakou, e make no ka nani o Tlaloc!
— Он говорить, что с радостью умрет за Тлалока…
Ну да, конечно, как я мог забыть? Фанатики обычно за жизнь не держатся. Но, с другой стороны, возможно, их фанатизм как раз и есть наш шанс!
— Джой, ко мне!
Пес метнулся из темного угла, где он неподвижно лежал, никем до того момента не замеченный, и замер у моей ноги.
Его появление произвело эффект разорвавшейся бомбы!
— Keiki a Tlaloc… — это все, что смог выдавить главный охотник, остальные просто пораженно молчали.
Внезапно, один из них, стоящий позади всех и потому практически не видный мне, метнулся из комнаты, вниз по пандусу.
Видя, что туземцы не сводят глаз с Джоя, а некоторые, похоже, вообще перестали замечать кто-то вокруг, кроме него, я положил руку ему на холку, чтобы подчеркнуть нашу с ним общность. Пока что, Джой был нашей единственной надеждой избежать сломанных ног и более тяжких последствий в виде жертвенного алтаря.
С того момента, как в комнату ворвались охотники вайтукку, прошло уже около десяти минут, но ничего страшного пока не произошло. Я начал успокаиваться, чувствуя, что напряжение, висящее в воздухе, понемногу спадает. Туземцы по-прежнему смотрели на Джоя, почтительно замерев, и я уже почти поверил, что все обойдется.
Пока в комнате не появился уже известный мне жрец.
Он влетел в помещение с раздраженным, перекошенным лицом, очевидно, что его уже второй раз отвлекли от чего-то важного. А может, просто не вовремя разбудили. В любом случае, выглядел он очень сердитым.
Ровно до того момента, пока его взгляд не наткнулся на Джоя. И мгновенно, выражение лица сменилось с раздраженно-брюзгливого, на недоуменное. А еще, я заметил на нем мимолетную тень страха. Хотя, может быть, мне просто показалось.
Примерно с минуту жрец недоверчиво рассматривал Джоя. Затем отошел на шаг и что-то скомандовал остальным, указав на нас рукой. Ожидая, что сейчас-то все и начнется, я приготовился. Нет, я не думал о сопротивлении, но нужно быть готовым ко всему.
Однако, к моему удивлению, охотники не спешили выполнить прямой приказ. Видимо, сейчас в их душах происходила нешуточная борьба, ведь Джой явно был похож на одного из детей Тлалока, которых я, к слову, так до сих пор и не видел. Возможно, и они теперь лишь герои легенд племени вайтукку.
Жрец, увидев, что приказ его практически проигнорирован, повысил голос:
— E kiʻi i ia koke! — одновременно с его словами я почувствовал давление на разум, мне самому вдруг захотелось побежать и хоть кого-то, но схватить. Однако, это воздействие даже радом не стояло с теми чудесами, на которые была способна колдунья из Хакни, старуха Грета. Поэтому я с легкостью разогнал туман, застилающий мысли.
Однако, для всех остальных этот ментальный удар не прошел даром. Марисса стояла белая, как лист бумаги, Донни стал похож на покойника, а Микото, которому, очевидно в силу возраста, было явно тяжелее остальных, просто молча повалился на пол.
Я успел подхватить мальчика, пока медленно, словно снулые рыбы, подходили туземцы, явно все еще не оставленные внутренней борьбой.
Очевидно, что умение подавлять волю людей у жреца было, только очень слабенькое, судя по тому, как легко, на этот раз, удалось его преодолеть. Да и туземцы, всего лишь через несколько секунд начали приходить в себя, обретая уверенность в движениях.
Дони и Мариссу без малейшего сопротивления подхватили за руки, причем достаточно бережно, и повели к выходу. Я вышел сам, так как никто не решился подойти ближе, после того, как Джой, охраняя хозяина, показал зубы и пару раз угрожающе рыкнул.
Микото пока еще был без сознания, и мне пришлось нести его на руках. Покидая дом, я оглянулся. Прожигающий своей ненавистью взгляд жреца, направленный в нашу сторону, вдребезги разбил мои мечты о том, что удастся договориться мирно.
Интерлюдия 7
Студия программы «Субботний вечер с Алией Уоррен»
— Приветствую вас, дорогие зрители и гости нашей студии! В этот субботний вечер, как и в прошлый, и в следующий, а также, уверена, еще много-много вечеров подряд, с вами я, Алия Уоррен, и мы обсуждаем самые интересные истории, случившиеся с нами на этой неделе!
— Вряд ли кто-то из вас успел забыть удивительные события, связанные с, так внезапно, можно даже сказать, скоропостижно, прекращенном марафоне виртуальных миров, о котором мы говорили несколько выпусков назад.
— И действительно, как же можно забыть этот удивительный конкурс, учитывая тот ажиотаж, который вызвало его начало. Такого амбициозного проекта не было никогда, за всю историю развития массового виртуального вещания. Позвольте напомнить: три гигантские компании, тридцать участников, уникальные, неповторимые миры. И в финале — абсолютно потрясающие призы!
— Казалось, что может произойти? Но вот, поверженные рукой завистника, гибнут молодые, талантливые ребята. Убийца пойман, но рок, казалось, навис над конкурсом и его организаторами. В результате критического сбоя несерийного программного обеспечения, ошибочно установленного на новом оборудовании, предоставленном участникам, умирают еще трое молодых людей. После этого, компаниями-организаторами принимается беспрецедентное решение — несмотря на огромные затраты на организацию конкурса и разработку миров, он остановлен, а всем участникам компенсировано потраченное время и выданы поощрительные призы.
— Ну вот и все, игра окончена, думаете вы? А вот и нет! Абсолютно шокирующие новости, которые нашему корреспонденту удалось узнать от сотрудника Токийского центра биотехнологий. Внимательно выслушайте эту запись, друзья!
«… уверены, Ирвин?
— Послушайте, тут никто ни в чем не уверен. Да только я знаю одно — шесть тел из донорского хранилища внезапно обрели сознание и попытались выбраться из питающих камер.
— Простите, Ирвин, я немного плаваю в теме… Что значит обрели сознание? Как такое вообще возможно?
— В общем-то, это непубличная информация. Не секретная, конечно, но… Дело в том, что для определенных исследований центр биотехнологий выращивает не просто отдельные органы, но и полноценные тела. У них полностью исключена возможность появления сознания, работает только часть парасимпатической нервной системы, даже примитивные рефлексы отсутствуют, поэтому закон о клонировании мы не нарушаем.
— Но откуда-то это сознание взялось?
— Я вам больше скажу. Оно там не просто взялось, это сознание конкретного человека. Мне удалось поговорить с одним из них, до того, как прилетели люди из УНБ и все опечатали. Так вот, парнишка назвал свое имя и сказал, что только что находился в вирте, принимал участие в марафоне, том, который недавно прикрыли… И вдруг оказался в питающей камере, весь в трубках.
— Принимал участие в марафоне? Что за бред.
— А вот и не бред. По крайней мере не больший бред, чем внезапное обретение сознания у тела, которому даже команды на опорожнение кишечника отдаются через нейроинтерфейс…»
— Итак, друзья, так что же на самом деле произошло вчера ночью в Токийском центре биотехнологий? Как это связано с недавним марафоном виртуальных миров и причем тут копания «ВиртАрт»? Об этом нам расскажет специальный гость нашей программы, а мы вернемся в студию после рекламы!
— С вами Алия Уоррен, не переключайтесь!