Неподалеку от Самарканда высится скалистая вершина Аксай. Растет на ней фисташковая роща, а внизу имеется пещера, в которой, как рассказывают, издавна живет могучий старец Дауд по прозвищу Кузнец.
И вот что еще рассказывают про Дауда Кузнеца. Жил он в старые времена. Борода у него была белая, до земли, а лицо все в морщинах.
Дауда Кузнеца все любили, уважали: кому он кетмень починит, кому меч выправит, кому лошадь подкует. К тому же учил он всех, кто хотел, кузнечному ремеслу.
Молва шла повсюду о Дауде Кузнеце.
Вырастил Дауд Кузнец семерых сыновей. Каждый из них, кроме кузнечного мастерства, знал и другие ремесла. Старший, по прозвищу Пахарь, землю пахал, пшеницу сеял. Второй Арык-аксакал, воду в поля направлял. Третий, Плотник, арбы мастерил. Четвертый, Жестянщик, тайнами металла овладел. Пятый, Чабан, пас овец в степи. Шестой, Шорник, сапоги да конскую сбрую тачал. А самый младший, Стрелок, из лука с детства метко стрелял, в охотники пошел.
Жили братья дружно, отцу в кузнице помогали. Только очень всем досаждали в те времена злые духи степи и гор — коварные джинны и пери. Водились они повсюду: мучили детей, отбирали у людей одежду, крали овец, коней, хлеб. И никто не мог их одолеть.
А в ту пору стоял в Самарканде со своим войском Александр Македонский, которого на Востоке зовут Искандером Зулькарнайном. Пошел к нему Дауд Кузнец и сказал:
— Великий Искандер Зулькарнайн! Всех врагов ты победил, а смирить джиннов не можешь.
И ответил тогда полководец:
— Мудро ты говоришь, Дауд Кузнец. А сумеешь ли выковать из меди ворота высотой в десять домов?
— Сумею, — сказал Дауд Кузнец. — У меня семь сыновей и все умельцы. Отцу всегда помогут.
— Иди делай ворота, а я займусь джиннами и прочей нечистью.
Поклонился Дауд Кузнец и пошел к себе в кузницу. Взял сколько нужно меди и за одну ночь вместе с сыновьями выковал ворота двустворчатые, высотой в десять домов.
Мудр и великодушен был Искандер Зулькарнайн. Поднял он свое войско, за ночь загнал джиннов в узкое ущелье Черной горы, запер их воротами, выкованными Даудом Кузнецом.
Вскоре Искандер Зулькарнайн ушел с войском в Индию. А джинны и злые пери изловчились, выкопали лаз под воротами и расползлись кто куда.
В один из дней работал Дауд Кузнец с сыном Жестянщиком в кузнице. Остальные сыновья были кто в поле, кто в степи.
Вдруг слышит какой-то шум. Смотрит, а мимо кузницы толпой люди идут.
— Куда идете? — спрашивает Дауд Кузнец.
— Идем куда глаза глядят. Опять джинны появились, нет нам житья от них: все отбирают — и хлеб, и рис, и хлопок.
— А откуда вы?
— Жили мы в местности Мианкаль на берегу реки Зарафшан. Хорошее место: вода студеная, земля богатые урожаи дает. Но жить там ползучие, кусачие больше не дают.
— Живите у нас, в кишлаке много места, — предложил Дауд Кузнец.
Подумали пришельцы и остались.
На другой день Дауд Кузнец, как всегда, работал в кузнице. Слышит шум, смотрит: с выпученными глазами, оскаленными клыками валят чудища — джинны и злые пери.
— Идем на Дауда Кузнеца, — рычат они. — Посмел он сманить из Мианкаля людей! Кто нас теперь кормить будет?
Не испугался Дауд Кузнец: схватил щипцами с наковальни раскаленный кусок железа и замахнулся. Искры так и посыпались.
Шарахнулись джинны, завопили в страхе, забормотали проклятия и превратились в ядовитых пауков, скорпионов, змей. Тучей полезли в кузницу.
Плохо пришлось бы Дауду Кузнецу, но тут на помощь сбежались вернувшиеся сыновья и давай в нечисть горящими углями бросать.
Горели джинны, как солома. А оставшиеся в живых убежали, расползлись по горным ущельям.
Порадовался Дауд Кузнец: «Видно, нам джинны больше досаждать не будут».
Послушайте, что случилось позже.
Однажды старший сын Дауда Кузнеца Пахарь работал на склоне горы. Слышит, кто-то смеется. Обернулся: сидит на меже девушка-красавица.
— Кто ты? — спрашивает Пахарь.
Она ему в ответ:
— Пери лугов и цветов Ак-Альбасты.
— Чего же смеешься?
— Смотрю, как ты напрасно пот проливаешь.
— Совсем не напрасно. Пшеницу посею, урожай соберу. Зерно перемелю. Лепешек в тандыре напеку.
— Вот как! — воскликнула пери Ак-Альбасты. — Я тоже люблю лепешки. Давай помогу. Ты плуг веди, а я волов стану погонять.
Целый день трудились они, а к заходу солнца пери Ак-Альбасты пошла с Пахарем в кузницу.
— Зачем нам пери Ак-Альбасты? — удивился Дауд Кузнец.
— А вы, отец, не смотрите, что я с виду слабая да изнеженная. Мое слово много значит. Скажу — и солнце пригреет землю. Скажу — и тучка прольет дождь на иссохшую ниву. Скажу — и тандыр вкусных лепешек испечет.
— Живи у нас, — сказал Дауд Кузнец. — Будешь мне дочкой, а сыну женой.
В один из дней второй сын Дауда Кузнеца копал арык в долине, около виноградника. Присел на камень отдохнуть.
— Ха-ха-ха! — засмеялся кто-то за спиной.
Обернулся Арык-аксакал, увидал девушку. Косы черные, румянец во всю щеку.
— Ты что смеешься? — говорит Арык-аксакал.
— Смешно — такой могучий джигит маленький арычек за день вырыть не может.
— Ты кто?
— Я пери Кара-Альбасты. Хочешь помогу? — Она встала, дунула, и вода из горной речки хлынула в арык.
— О, да ты волшебница! — изумился Арык-аксакал и повел пери Кара-Альбасты к отцу.
И осталась пери в доме кузнеца.
Третий сын захотел смастерить сундук. Пошел он в горы, выбрал толстое ореховое дерево и давай его рубить. Рубил-рубил, устал и заснул. Вдруг чувствует: щекочет кто-то ему нос травинкой.
Проснулся — девушка красивая. Схватил он ее за косу и спрашивает:
— Почему отдыхать не даешь? Кто ты?
— Я пери Оташин, и тебя жалею. Разве ты не знаешь, что под ореховым деревом спать вредно?
— Ты мне нравишься, — сказал джигит. — Идем со мной.
Увел Плотник пери Оташин к себе домой.
И опять удивился Дауд Кузнец.
— Вы не смотрите, отец, что я такая нежная и слабая, — сказала пери. — Дуну — и в вашем горне огонь загорится. Дуну — в очаге под котлом пламя вспыхнет. Дуну — в сандале жаркие угли появятся.
— Что ж, оставайся, — решил Дауд Кузнец, — будешь Плотнику женой, а мне дочкой.
Пошел в горы Жестянщик — четвертый сын. Руду в скалах долго искал. Утомился, прилег. Вдруг кто-то за усы дергает. Открыл глаза юноша, видит: сидит около него девушка. Лицо — роза, глаза — тюльпаны, а на руках железные браслеты тонкой работы — никогда таких Жестянщик не видел.
— Ты кто такая? — спрашивает он.
— Я пери Джез-Тырнак. Могу выкопать яму под корнями дерева, а там железной руды — сколько хочешь…
Помогла она Жестянщику руды накопать и вместе с ним пришла в кузницу.
Выслушал Дауд Кузнец сына и согласился:
— Ладно, пусть Джез-Тырнак будет моей дочкой, а твоей женой. Смотри только — будь осторожным с ней. Не больно мягкий у нее характер.
Пятый сын Дауда Кузнеца пас однажды, овец на склоне горы. В самую жару прикорнул он под деревом. Сквозь сон слышит шепот:
— Не спи, джигит! Злые джинны подбираются, погубить тебя хотят.
Открыл Чабан глаза. Видит красавицу — настоящий степной цветок: щечки алые, глаза синие, косы золотые до пят.
— Кто ты? — удивился он.
— Зовут меня пери Лола. Прошу тебя, отгони овец с того луга. Потопчут они мои тюльпаны.
Выполнил юноша ее просьбу, привел пери домой.
Ничего не спросил Дауд Кузнец. Сказал только:
— Теперь будет пять.
Пери Лола ему в ответ:
— Я пери. Взмахну рукой — и безводная пустыня превратится в зеленый луг, где можно и тысячу овец прокормить.
— Ладно, — согласился Дауд Кузнец. — Будешь мне дочерью, а сыну женой.
Тем временем пошел в горы шестой сын Кузнеца — Шорник. Очень это трудное дело — землю копать, нужные для его ремесла корни искать. Искал, искал — ничего не нашел. Видит — высокое дерево на скале. Полез вверх Шорник, поскользнулся и упал на камни.
Очнулся, смотрит: девушка нежными руками ему голову водой обмывает, какие-то травы ко лбу прикладывает.
— Кто ты? — спрашивает слабым голосом Шорник.
— Я пери Хаким. Вижу — лежишь ты на камнях, со скалы сорвался. И лечить тебя начала.
Шорнику сразу она понравилась.
— Исцелила ты меня, — говорит, — Спасибо твоему отцу, матери, что дочь у них такая умная, умелая.
Привел Шорник пери домой.
— Она мне жизнь спасла. Я век ей благодарен.
И пери не молчит.
— Я пери Хаким. Знаю лекарственные травы. Нет болезни, которая не испугалась бы моего слова.
Так женил Кузнец шестерых сыновей. Укорял он только младшего сына:
— Эх ты, что зеваешь?
Пошел Стрелок в горы. Ходил, бродил. Со скалы на скалу, взбирался. Увидал на вершине горную серну. Схватил лук, прицелился. Зазвенела стрела. Упала со скалы серна, подбежал к ней Стрелок. Смотрит — и глазам не верит. Лежит на камне прекрасная девушка со стрелою в плече.
— Не убивай меня, богатырь, — говорит она слабым голосом, — Я пери Кух. Злой джинн Даджал обратил меня в серну, и лишь твоя стрела сняла заклятье.
Подхватил богатырь раненую на руки и понес скорее домой.
Увидели ее другие пери — заохали, захлопотали. Пери Хаким скорее достала свои травы и принялась лечить раненую.
Пришел Дауд Кузнец, ничего не сказал. Через некоторое время позвал младшего.
— Выздоровеет — тогда и женись. Будет и она мне дочерью.
Тем временем прошел слух: зловредные джинны вздумали напасть на кишлак.
Дауд Кузнец собрал народ и объявил:
— Все, кто оружие может держать, должны воевать с нечистью.
Начали готовиться к походу и сыновья кузнеца. Жены помогали мужьям. Пери Ак-Альбасты намолола сто мешков пшеничной муки. Пери Кара-Альбасты стачала из кожи новые мехи для воды. Пери Оташин в кузнечном горне развела пламя до потолка, а пери Джез-Тырнак в горах накопала железной руды и к кузнице на ослах привезла. Пери Лола стала хлопок с полей возить, пряжу прясть, одежду ткать. Пери Кух стрелы из дерева вырезала, колчаны ими набила, тетивы на луки натянула. А пери Хаким всем им помогала.
Не нарадуется Дауд Кузнец: работящие невестки у него оказались.
Наковал он с сыновьями мечей. Вышел из кузницы, клич кинул:
— Э-ге-гей! Собирайся, народ, в поход! Пойдем бить злых джиннов!
И двинулись люди в поход. Впереди шагал Дауд Кузнец, а за ним — семь его могучих сыновей.
Подошла рать к реке. Было это в половодье. Бурлила и бушевала река, броды омутами стали. Богатыри приуныли.
Обратилась тогда к Дауду Кузнецу пери Кара-Аль-басты:
— Отец, я помогу войску перейти реку.
Взмахнула она широкими рукавами платья. Тут же буря поднялась. Принесла она тучу песка и вмиг реку перекрыла. Воины в одночасье переправились на другой берег. Опустила пери Кара-Альбасты руки, и река сразу размыла песок и потекла, как прежде: бурная и полноводная.
Шли они, шли и заблудились. Ни дорог вокруг, ни караванных троп. Говорит Дауду Кузнецу пери Лола:
— Позвольте, отец, слово сказать.
— Говори!
— Сейчас я провожатого найду.
Взмахнула пери рукавом. Смотрят все: бежит по дороге черный барашек. Блеет, зовет за собой. И вскоре вывел он людей на дорогу.
Хотел Дауд Кузнец дать барашку пригоршню ячменя, а тот вдруг сгинул.
Устали люди и расположились на ночлег в степи. Спал беспробудным сном и седьмой сын Дауда Кузнеца. Вдруг пери Кух будит его.
— Не спи! Беда идет!
Смотрят, а по степи летит ведьма Алмауз Кампыр. И не одна у нее голова, а семь. Пери Кух Стрелку лук подает. Натянул он тетиву, стрелу выпустил, угодила она старухе прямо в глаз. А ей что! У нее еще тринадцать осталось.
— Страшная ты, Алмауз Кампыр, — закричал Стрелок, — но меня не испугаешь!
И давай стрелы из лука выпускать. Семиглавую ведьму ослепил, выхватил меч из ножен, головы отрубил.
Утром все узнали, что случилось ночью. Дауд Кузнец похвалил пери Кух и сына.
Снова войско выступило в поход. Шли они, шли, вдруг видят: навстречу страшное чудище летит — выше минарета, чернее беззвездной ночи, зубастее дракона. Испугался народ, заголосил:
— Это Гули-Биобони — злой дух пустыни! Пропали мы!
Побежали струсившие, словно зайцы.
Тогда пери Ак-Альбасты говорит Дауду Кузнецу:
— Пусть сынок ваш Пахарь возьмет воловье ярмо и наденет на шею страшной Гули-Биобони.
— А ну-ка, сынок, делай, как пери говорит.
Подскочил Пахарь, ухватил колдунью Гули-Биобони за волосы, надел на нее ярмо. Та сразу и присмирела.
— Смотрите! Ведьма здоровая, как сто верблюдов. Погрузим-ка на нее нашу поклажу.
Засмеялись богатыри. На спину Гули-Биобони поклажу нагрузили и двинулись в путь. Вскоре подошли к ущелью, перегороженному медными воротами Искандера Зулькарнайна.
Раздался страшный свист, подул вихрь зловещий, деревья в дугу согнулись. Злые джинны спрятались в пещеру и из-за медных ворот кричат:
— Полезайте к нам! Милости просим!
Тяжко вздохнул Дауд Кузнец:
— Ворота прочные. Я их своими руками выковал — не сломать.
Тут подошла пери Оташин.
— Позвольте, отец, слово сказать?
— Говори!
— Видите могучее дерево? Тысяча лет ему. Надо его срубить и сделать таран.
— Как же его срубить? — загрустил Дауд Кузнец. — Тут сто топоров сломаешь — и все напрасно.
Тогда пери Оташин попросила:
— Отец, разрешите мне дерево свалить.
Удивился Дауд Кузнец, но разрешил. Дохнула пери — корни обуглились, и дерево упало.
Срубили со ствола ветви, ударили тараном по медным воротам раз, ударили другой — затрещали ворота, распахнулись.
Ворвались воины в ущелье. Заверещали, завопили джинны. Никому из них не удалось уползти в щели.
Тут Дауд Кузнец с сыновьями выковал большущий сундук. Загнали в него всех джиннов, крышку закрыли на замок, а ключ выбросили на дно высохшего колодца. Колодец же засыпали камнями и землей.
Богатыри унесли сундук на гору Аксай и там бросили его в бездонную пещеру. Народ зажил спокойно.
С тех пор зорко следит Дауд Кузнец за пещерой. Когда из нее нет-нет да и слышатся вой и вопли, особенно по ночам, люди уже не пугаются. Они говорят: «Дауд Кузнец — наш защитник».
