Глава 1. Лето

— Эй, ты чего сюда забрался?

Джеймс поднял голову от журнала, что он читал, сидя на полу чердака и привалившись спиной к пыльной стене, оклеенной им самим плакатами с командами по квиддичу.

— Я решил, что для моего мозга опасно так долго находиться рядом с Розой, — усмехнулся мальчик, двигаясь, когда сестра уселась рядом, подтянув к груди коленки в ссадинах. За эти ссадины Джеймсу уже попало вчера — он по настоянию мамы разбирал вещи в своей комнате и нечаянно выкинул под дверь Лили свой котел, о который сестра и запнулась, красиво вылетев веснушчатым носиком вперед по коридору.

Лили чуть улыбнулась, глаза ее были все еще грустные, как у кота, когда его добыча вдруг оживает и бежит прятаться. Ну, по крайней мере, у кота Лили однажды были такими же, как сейчас у сестры…

— Они уже ушли, Гермиона их с Хьюго забрала домой.

— Ну, и воздушный поцелуй Мерлину! Розу можно выносить не более пятнадцати минут, желательно — в разбавленном состоянии вперемешку с Хьюго и еще парой Уизли…

— Джим, ну, она же так радуется, что едет в школу, — чуть укорила брата Лили, заглядывая в его журнал. По развороту как раз проносились игроки в синих мантиях, перекидывая друг другу квоффл.

— Лил, еще только середина июля! — фыркнул Джеймс. — Ты бы не стала рассказывать, какие учебники ты уже выучила и какие планируешь выучить, какие предметы ты будешь изучать на третьем курсе и как будешь готовиться к СОВ…

Лили рассмеялась, тихо-тихо, как колокольчик.

— Мне еще целый год…

— Наслаждайся, — Джеймс потрепал сестру по плечу, откидывая журнал в стопку, что пылилась в углу. — Папа уже пришел?

— Нет, — покачала головой Лили, ковыряя корку на поджившей коленке. — Гермиона передала, что папа сегодня не придет, будет всю ночь работать…

— Великий Гарри Поттер на страже закона… — усмехнулся Джеймс. Для них не было непривычным то, что отец работает по ночам, иногда сутки напролет — он командовал отрядом мракоборцев особого реагирования и был часто загружен делами. Джеймс даже завидовал такой работе, но, глядя на маму, считал, что лучше бы папа, как дядя Рон, продавал что-нибудь в магазине. Хорьков, например… — Погоди, он ведь дежурил вчера?!

Лили грустно кивнула:

— Наверное, это из-за того, что написано в газете…

— В какой газете?

— Ну, что дядя Рон принес в обед, — пояснила девочка, но Джеймсу понятнее не стало. Он вообще предпочитал не читать газет: что там можно было найти интересного?

— И?

— Мракоборцы обезвредили банду очень-очень опасных оборотней, — пожала плечами Лили. — Мама еще испугалась, что папа там был…

— Наверняка был, — Джеймс тоже подтянул коленки и положил на них подбородок. — Гарри Поттер везде, где царит беззаконие… Тьфу, пообщался с Розой…

— Она обещала маме, что будет присматривать за тобой в Хогвартсе, — чуть улыбнулась сестра, подмигнув. — Так что теперь тебе нужно будет вести себя осторожнее…

— Пусть она лучше книжки читает, — буркнул Джеймс, потирая шею. — Кто за кем еще будет присматривать…

— Да, ты должен ее защищать, вдруг Малфой ее обидит? — тихо спросила Лили, глядя на брата доверчивыми глазами.

Джеймс хотел сказать, что Роза сама, кого хочешь, обидит, но не стал.

— Не волнуйся: пусть этот слизняк только попробует к ней подойти.

— Через год, когда я тоже поеду в Хогвартс, мы сможем вместе наказывать Малфоя за его подлости, — мечтательно заметила Лили, пальчиком обводя узор на рукаве своего платья. — Ты ведь потому так много раз был наказан, да? Потому что тебе приходилось все время защищать других от Малфоя?

Джеймс хотел кивнуть, но не стал — сестра многого не понимает. Да и говорить о Малфое сейчас особо не хотелось, потому что сразу вспоминалась платформа девять и три четверти и какой-то совсем не привычный Малфой, с чуть опущенными плечами и спокойным лицом. И сразу приходили мысли о бабушке, по которой Джеймс очень скучал, и о грустном, поникшем дедушке, и о заплаканной маме, и о слезе на кончике длинного носа дяди Рона…

— Лили! Джим! Вы где?! — Они вздрогнули, когда услышали мамин голос, а потом ее шаги на лестнице. Она резко открыла дверь и нагнулась, чтобы войти на пыльный, полутемный чердак. — Мерлин, когда вы научитесь предупреждать, куда прячитесь? Я весь дом обыскала…

— Мамочка, прости, — Лили вскочила и обняла маму, прижавшись. — Мы не хотели тебя беспокоить…

Джинни погладила дочь по голове:

— Пойдемте ужинать…

* * *

— Ты чего здесь прячешься, Скорпиус?

Он оглянулся, отпуская занавеску и отходя от окна, за которым уже смеркалось, в саду зажглись фонари, отбрасывая странные тени на дорожки.

— Я читал, — он показал на раскрытую книгу, что лежала на столике у кресла, придвинутого к камину. Библиотека была слабо освещена, лишь несколько свечей горело там, где еще пять минут назад сидел Скорпиус. — Отца все еще нет?

Мальчик проследил, как мама прошла к окну и поправила занавески, потом с тонкой улыбкой кивнула:

— Ты же знаешь, что папа любит общество своих школьных друзей.

Скорпиус пожал плечами, слабо себе представляя, что для отца значит «любить», по крайней мере, мальчик никогда не слышал, чтобы отец хорошо отзывался о Гойлах или Забини.

— Ты не голоден? Как себя чувствуешь? — мама подошла и внимательно на него посмотрела. — Мне кажется, что тебя нужно показать целителю…

— Нет, мама, все в порядке, — Скорпиус отошел к камину, глядя на пламя. Он не любил огонь, ему были ближе снег и лед, он не обжигал и не бередил что-то глубоко внутри.

— Упрямый мальчишка, — почти ласково отозвалась мама и положила руку на плечо мальчика, отчего он вздрогнул.

Скорпиус повернулся и посмотрел на мать, как всегда красивую и безупречную. Странно, но когда отца не было дома, она становилась немного другой, более расслабленной, что ли. Это пугало…

— Дирк сказал, что ты вчера был в комнате деда.

Скорпиус кивнул, смысла отпираться не было, да и зачем? Что плохого в том, что он зашел туда, где столько времени провел с тем, кого уже не было? Они даже не смогли попрощаться.

Конечно, дедушка все еще был в доме. Эта мысль вызывала на лице Скорпиусу злую усмешку, потому что засунуть Люциуса Малфоя в урну и выставить эту урну на каминной полке гостиной было самой настоящей издевкой со стороны отца. Но отцу так почему-то не казалось. А Скорпиус не мог без какого-то дискомфорта ходить мимо гостиной. Он вообще старался как можно меньше вспоминать о том, кого уже ничем не вернешь…

— Ты что-то искал?

Что он мог искать? Все вещи деда уже были убраны, когда Скорпиус приехал из школы. Видимо, домовики твердо знали свои обязанности в случае смерти хозяина. Мальчик просто хотел попрощаться, хотя бы с тем, что звалось его детством, наполненным чуть насмешливыми взглядами и одобрительными жестами Люциуса Малфоя. Он зашел, постоял, глядя на кресло, в котором в последний раз видел деда, и почти сразу вышел, затворив дверь, словно затворив в своей душе ту часть, где жил дед и его странные уроки выживания.

— Мам, — Скорпиус проследил, как Астерия села в его кресло, сложив на коленях руки, — правда, что отец вызывал на дуэль Гарри Поттера, а сам не пришел, а сдал его мистеру Филчу?

Мама изумленно на него посмотрела, откидываясь на спинку кресла:

— Странный вопрос. Не знаю, твой отец никогда не рассказывал о подобном. Откуда ты об этом узнал?

— А есть разница? — Скорпиус прислонился к подоконнику, засунув руки в карманы. Странно, что в семье Поттеров рассказывают обо всем, а он почти ничего не знает о школьных годах своих родителей. Может, это и к лучшему? — А про хорька тебе что-нибудь известно?

— Про какого хорька? — губы Астерии изогнулись в усмешке.

— Вот и я хочу узнать, какого, — тихо заметил Скорпиус, уверенный, что мать что-то знает. — Это тоже связано с отцом и с Гарри Поттером?

— Да, год в школе ты провел не зря, — сдержанно рассмеялась мама, положив руки на подлокотники. — Это было на четвертом или пятом курсе, когда в Хогвартсе проводили Турнир Трех Волшебников. Твой отец повздорил с Гарри Поттером и попытался атаковать его…

— Со спины… — Скорпиус скорее предполагал, чем был уверен, но уж ему-то не знать собственного отца.

— Не знаю, меня там не было, — дипломатично заметила мама, глаза ее хитро сверкали. — За это один из преподавателей превратил твоего отца в белого хорька…

Мальчик отвернулся, чтобы спрятать усмешку. Все-таки что-то прогнило в Датском королевстве, если Драко Малфоя еще в школьные годы вот так проучили за что-то, наверное, за… подлость? Скорпиус уже знал порядки Хогвартса, там вообще трансфигурацию к детям не применяли, а уж если отца таким образом наказали…

Кстати, о Датском королевстве…

— Скорпиус, а что это за книга?

Мальчик обернулся, чтобы увидеть, как мама берет в руки его книгу в черном переплете, которую он только два дня назад случайно обнаружил на дне школьного сундука. Астерия нахмурилась, листая страницы.

— Это Шекспир, мама, — Скорпиус подошел к ней и забрал книгу.

— Шекспир? — удивилась Астерия, поднимая взгляд. — Ты теперь читаешь маггловские книги?

— А что мне читать? — спокойно спросил Скорпиус, поигрывая сборником. — Здесь я уже прочел все, что мне было интересно, многие книги отец мне читать запретил или вообще их выкинул.

— Думаю, стоит сходить на Косую аллею и выбрать тебе новые книги, — заметила мама, но отбирать Шекспира не стала. Она поднялась и потрепала сына по плечу:- Не грусти. И не прячься: скоро придет отец, и будем ужинать.

— Хорошо, мама, — кивнул Скорпиус.

* * *

— Джеймс! Ну, давай быстрее, Джеймс!!!

— Господи, укушенный Мерлин и стадо лукотрусов! — чертыхнулся мальчик, зашнуровывая кроссовки. Разве они не знают, что, когда спешишь, получается только хуже?!

— Джеймс, ты идешь?

— Да иду уже!

Джеймс засунул палочку в карман шорт, взъерошил и так торчащие во все стороны волосы и выбежал из комнаты, в которой преобладал беспорядок, но убираться в ней мальчик вообще не спешил, даже после того, как мама его отругала.

Отец и Лили нетерпеливо переминались в холле, мама успокаивала плачущего Альбуса, которого, кстати, утром стошнило, потому что он объелся овсянки. Вообще короткий меры не знает! Но мама почему-то решила, что у Ала болит животик и решила остаться с ним дома. Ну, и ладно, без этого чудовища на коротких ножках будет даже лучше!

— Ты собираешься, как Мари-Виктуар, — заметила мама, когда Джеймс подошел и взял с каминной полки баночку с летучим порохом. Отец лишь подмигнул ему, а Лили рассмеялась.

— Пока, мамочка, пока, Альбус, — прощебетала сестра, пока Джеймс заходил в камин. В голове его мелькнула интересная мысль, он кинул порох и быстро проговорил: «Косая аллея, паб». Он даже успел заметить расширившиеся от удивления глаза Лили и возмущение мамы, а потом вихрь понес его по сети, уши заложило, и он ударился коленкой о чью-то каминную решетку.

Паб. Он вывалился, чихая, прямо на коврик в небольшой комнате с красным ковром и шторами, темными стенами и столом на резных ножках. Вокруг стола были расставлены тяжелые стулья.

— Ой, какой милый мальчик.

Джеймс подпрыгнул, когда откуда-то справа к нему шагнула полная волшебница в красной мантии, с красными ногтями и ярко-красными губами.

— Ты откуда такой, миленький? Перри, посмотри на это чудо, какие у него глазки…

Джеймса уже подташнивало от этого сюсюканья, словно ему было не больше, чем Альбусу, но тут в поле зрения возник тощий мужчина, в котором Джеймс узнал хозяина паба в конце главной улицы Косой аллеи. Мальчик не раз видел этого волшебника в высоких окнах, когда тот протирал вывеску или поливал цветы.

— Ты чего сюда явился? — не очень-то дружелюбно осведомился Перри, оглядывая «это чудо» не очень доброжелательно. — Вход в паб только через дверь!

— Ничего не знаю, — ответил Джеймс, — нигде не написано. Запирать камины надо!

Женщина в красном засмеялась от умиления и даже, кажется, потянулась пощекотать мальчику под подбородком (я ей кот, что ли?!), но Джеймс отшатнулся и пошел к двери.

— Эй ты, недоносок…

Джеймс шмыгнул в дверь, пробежал по коридору, скатился по лестнице и оказался в зале паба «Перриз». Посетители с удивлением проводили взглядом мальчика, который пулей выскочил на улицу, сдерживая хохот. Черт, а ведь дама в красном — жена кондитера из магазина «Царство шоколада», что за углом. Вот это да!

Джеймс, безумно собой довольный, пошел вдоль улицы, надеясь вскоре наткнуться на отца и Лили. Кстати, они что-то говорили о Розе, Хьюго и дяде Роне… Тогда даже лучше, если они не скоро встретятся: терпеть Розу, говорящую о школе, учебниках и занятиях, — это еще хуже, чем терпеть Розу, говорящую о квиддиче, в котором она ничего не понимает, или о мальчиках, в которых разбирается еще меньше, чем в квиддиче.

Стоп! Джеймс замер возле витрин «Флориш и Блотс», за которыми он увидел знакомый силуэт. Малфой? Малфой в книжном магазине? Малфой в книжном магазине в конце июля?

Джеймс смело шагнул к двери и вошел, поморщившись от запаха многочисленных книг. Мерлин, сколько же деревьев было срублено зря! Кому нужны все эти книги?! Розе да Гермионе? Ну, еще, конечно, МакГонагалл…

— Поттер, ты заблудился?

Джеймс хмыкнул, настроение поднималось все выше.

* * *

Скорпиус с насмешкой глядел на чересчур уж довольное лицо гриффиндорца, который, кажется, сегодня подрабатывал, помогая трубочистам из компании «Летучекаминная сеть без грязи». По крайней мере, физиономия Поттера была похожа на щетку для дымохода.

— Я хотел задать тебе тот же вопрос, Малфой, — проговорил Поттер, сложив на груди руки и только тут, кажется, заметив, что его локти в саже. Но, видимо, мальчишку это не смутило. — Или ищешь книгу «Как превратиться из неудачника в полноценного мага»?

— А ты уже прочел? Говорят, книга так себе, написана кем-то из Уизли, — парировал Скорпиус, откладывая «Сборник начинающего зельевара».

— Картинки смотрел, там даже твоя физиономия есть, — откликнулся Поттер, ухмыляясь.

Мерлин, ну, почему Поттер такой идиот? Чего ему спокойно не живется? Проблем не хватает, хочется адреналина?

— Поттер, пойди и купи себе акрамантула, может, тогда перестанешь лезть к нормальным людям со своими тараканами? — скучающе спросил Малфой, взглянув на часы. Через десять минут он должен был встретиться с родителями у мадам Малкин.

Мама хотела посмотреть для него новые мантии, потому что, как она утверждала, «ребенок подрос на несколько дюймов». Она почему-то списывала это на молочный коктейль, хотя Скорпиус мог бы оспорить данное мнение. С тех пор, как в школе он выучил весьма полезное заклинание опустошения сосудов, коктейли были в его рационе только в фантазиях мамы.

— А где ты тут видел нормальных людей? — фыркнул Поттер, вырывая Малфоя из его мыслей.

— Вот и я говорю: где? Ты пришел и всех распугал. Один я остался, но это потому, что уже выработал иммунитет на тебя. Но, прости, я бы с превеликим удовольствием еще послушал ахинею, что ты несешь, но мне пора…

— Иди-иди, хоть дышать станет легче, — кинул Поттер уже в спину Скорпиусу, но слизеринец проигнорировал очередной повод дать лохматому по физиономии. Будет он еще руки пачкать об этого дебила-переростка. Правильно говорил дедушка: не стоят Поттеры и Уизли даже тех мыслей, которые могут из-за них родиться, тем более каких-то действий.

Дедушка.

На улице ярко светило солнце, и Скорпиус даже дернул уголком губ, шествуя по аллее к магазину, где его, наверное, уже ждали родители.

Отец стоял на улице, глядя по сторонам. Мальчик взглянул украдкой на часы: нет, он не опоздал, даже пришел раньше на две минуты.

— Ты купил себе книги? — спросил Драко, когда Скорпиус подошел к нему.

— Там было слишком много народа, поэтому я решил зайти позже, — мальчик последовал за отцом в магазин, где мама стояла на низкой скамейке и примеряла новую парадную мантию. — Тебе очень идет, мама.

— Спасибо, Скорпиус, — улыбнулась Астерия и, приняв руку отца, спустилась на пол. Из-за занавески появилась мадам Малкин с темной хогвартской мантией в руках. — Я уже присмотрела тебе новую форму, надеюсь, что размером не ошиблись.

Скорпиус послушно позволил поставить себя на возвышение и облачился в новую мантию, отметив, что вкус у мамы замечательный.

— Скорпиус, что это? — спросил отец, когда мальчик снял мантию и встал рядом с ним, пока мама брала покупки.

— Что? — он повернул голову, чтобы посмотреть на свое плечо, куда указал отец. Черт, видимо, он испачкался о Поттера, когда проходил мимо: на белой рубашке была сажа.

— Неряха, — кинул отец и, наверное, хотел сказать еще что-то, но тут подошла мама и молча направила на одежду сына палочку. Пятна как не бывало.

— Спасибо, мама, — кивнул Скорпиус и пропустил ее в дверях. Отец лишь недовольно хмыкнул, но промолчал.

Хорек, вдруг пришло на ум Скорпиусу, и он ехидно улыбнулся, надеясь, что отец этого не видел.

* * *

— Джеймс!

Мальчик даже подпрыгнул, когда на выходе из книжного магазина его настиг голос кузины. Роза бежала по улице, косы подпрыгивали в такт бегу.

— Мы тебя всюду ищем, но как-то не догадались посмотреть в книжном магазине, — заметила Роза, чуть сведя брови на переносице. Короткая прядь упала ей на лоб, и она ее убрала легким движением руки. — Где ты был?

— Да везде, — отмахнулся мальчик, оглядываясь. — Где остальные?

— Идут сзади, заглядывая во все магазины подряд, — недовольно заметила Роза. — Какой ты грязный!

— Это не грязь, это маскировка, — ухмыльнулся Джеймс. Он как раз увидел идущих к ним отца, дядю Рона, Хьюго и Лили. Отец выделялся в этой компании своими черными волосами.

— Ладно, я пока пойду и посмотрю книги, — Роза стремительно вошла во «Флориш и Блотс», чуть не сшибив стеклянную дверь. Джеймс покачал головой: гиппогрифы не с таким рвением бросаются к мясу…

— Джим, — отец с высоты своего роста сурово на него посмотрел, — если ты в ладах со своей совестью, то в следующий раз хотя бы подумай о маме. А лучше — если следующего раза вообще не будет.

— А лучше — если мы его выпорем прямо здесь и сейчас, — предложил дядя Рон, ухмыляясь.

Джеймс лишь хмыкнул, даже попытался сделать виноватое выражение лица. Кажется, отцу этого хватило. Папа вообще легко ему все прощал, хотя бабушка всегда говорила, что этим Гарри испортил ребенка.

Бабушка.

А вообще — где это он испорченный? Очень даже ничего такой мальчик…

— Я видел Малфоя, — шепнул он Лили, когда они все вместе пошли по улице, выудив Розу из-за полок с книгами.

— Я видела сборник переводов Древних Рун, — рассказывала Роза совершенно ошарашенному такой вестью Хьюго. Джеймс даже посочувствовал кузену: с сестрой парню не повезло явно.

— Правда? — Лили стала оглядываться. — И что ты ему сказал? Вы не подрались?

— Нет, он не посмеет, слишком много народу вокруг, — со знанием дела заметил Джеймс. — Он же Малфой, а они все делают исподтишка…

— Я не ослышалась? — вмешалась Роза, когда Хьюго, стараясь сбежать от сестры, встал между Гарри и Роном. — Ты опять говорил о Малфое?

— И что? — насупился Джеймс, совершенно не выносивший этой манеры Розы всюду совать свой нос.

— А то, что не хватало, чтобы ты на Косой аллее подрался, вот будет представление!

— Ну и что? Дедушка как-то тоже с Люциусом Малфоем подрался, прямо в твоем храме книг, — язвительно заметил мальчик.

— Глупости, — кинула Роза. — Дедушка бы не опустился до такого уровня.

Джеймс лишь притворно глубоко вздохнул и отвернулся, разглядывая витрину магазина «Все для квиддича».

— Рози, Малфои очень нехорошие, Джим прав, когда борется с ними, — прошептала за его спиной Лили.

— Твой Джим, Лили, сам не ангел, раз уж МакГонагалл его наказывала. Мама говорила, что более справедливого преподавателя в Хогвартсе нет…

— А еще Гермиона говорила, что вмешиваться в чужие разговоры и подслушивать — это невоспитанно, — фыркнул Джеймс, поворачиваясь к сестрам и одаривая обеих ехидной ухмылкой. — Вы как хотите, а я на минутку…

— Джим! — сердито крикнула Роза, но мальчик уже скрылся в магазине, где заметил красивые перчатки для ловцов. Может, отец подарит ему такие на день рождения?

* * *

Скорпиус сидел за столиком в кафе, лениво помешивая ложечкой фруктовое желе и слушая разговор родителей. Мама пила чай, отец — свой любимый кофе, к которому пристрастился в доме Забини. Мама не одобряла этого напитка, но никогда открыто отцу об этом не говорила, по крайней мере, при Скорпиусе.

Солнце припекало все сильнее, хотя Малфои сидели под зонтиком. Отец даже достал палочку и направил на них прохладный воздух.

— Мам, а чего мы, собственно, ждем? — спросил Скорпиус в паузе между репликами родителей. — Чего тут печемся, как дохлая туша гиппогрифа?

— Скорпиус, что за выражения?! — недовольно откликнулся отец, но мальчик смотрел на маму. — И что за привычка влезать в разговор взрослых?

— Драко, — Астерия накрыла рукой ладонь мужа. — Мы ждем мисс Паркинсон, она у нас сегодня обедает.

— А Тобиас с Пармой?

— Они гостят у бабушки, — мама отставила чашку и взглянула на часы, чуть нахмурившись. Видимо, Пэнси Паркинсон опаздывала.

Скорпиус окинул взглядом площадь и увидел Поттера вместе с двумя девчонками — рыжей и шатенкой. Одна, кажется, была его сестрой, что в прошлом году на платформе с ним была… А вот и сам Гарри Поттер. Интересно, видит ли отец?

— Смотри, пап, Поттеры, — Скорпиус чуть не улыбнулся, но вовремя сдержался, глядя на вытянувшееся лицо Драко.

— И Уизли, — почти выплюнул отец, но мать опять положила руку на его локоть. — Надеюсь, что Пэнси не сильно задержится…

А Скорпиус, наоборот, надеялся на обратное, потому что он давно так не развлекался, следя за отцом, по лицу которого ходили желваки. Он старался не смотреть в сторону Поттеров и Уизли, пока те гуляли по аллее, иногда заходя в магазины.

Они постоянно смеялись, Поттеру раз десять досталось от шатенки по голове или плечу, но тот, кажется, был даже доволен.

Странно: чем больше Скорпиус наблюдал за Поттерами, тем сильнее ему хотелось быть там, с ними, а не сидеть за столом с родителями, чинно поедая желе и не встревая в их разговор о финансировании какого-то филиала в Шотландии.

— Я пройдусь, мне напекло голову, кружится, — Скорпиус поднялся, стараясь уйти скорее не от солнца и родителей, а от своих глупых мыслей. Он Малфой, и его семья — самая лучшая и самая правильная.

Но почему тогда его взгляд все равно возвращался к тем?

 

Глава 2. Поезд и гимн

— Джеймс! Ну, давай быстрее!

— Роза, еще целых три минуты!

— Целых?! Ты хочешь, чтобы я опоздала на собственное распределение?!

Джеймс хотел уже высказать сестре все, что думал по поводу ее легкой паники, но промолчал, потому что ему приходилось усиленно толкать перед собой тележку, чтобы не отстать от дяди Рона, который сегодня их с Розой сажал на поезд.

Что взять с дяди Рона?! Конечно, он залез в пробку и проткнул колесо на машине, долго возился с заклинаниями, и теперь они неслись по платформе, словно за ними гналась стая драконов, пытаясь подпалить их пятые точки.

— Джеймс! — не забыла снова крикнуть Роза перед тем, как проскользнуть на платформу.

— Мерлин, за что? — простонал мальчик, вслед за дядей Роном проходя барьер между платформами девять и десять.

— Вы с ума сошли? — закричал дежурный маг. — Вы же всю маскировку…

Дальше Джеймс не слушал, потому что подлетел к уже гудящему поезду, схватил свой сундук, клетку и запрыгнул на подножку, чуть не оторвав себе руки от тяжести. Но заносить все по очереди не было времени.

— Все, пока, ведите себя хорошо, — дядя Рон поспешно поцеловал Розу куда-то в ухо, похлопал Джеймса по плечу и спрыгнул на платформу, когда поезд уже тронулся.

— Фух, успели, — выдохнула девочка, садясь в купе и переводя дыхание. — Если бы ты быстрее собирался…

— Правильно, нашли виноватого, — фыркнул Джеймс, закидывая свои вещи на багажную полку. — Вообще не понимаю, как Гермиона могла позволить дяде Рону ехать на машине, это же катастрофа!

Роза сурово взглянула на кузена, поправляя на коленях форменную юбку:

— Папа очень хорошо водит машину, он сдал на права…

— Ага, экзамен у него принимали Трелони и Слизнорт… — кивнул Джеймс, разваливаясь на сиденье и скидывая кроссовки с развязавшимися во время марш-броска шнурками.

— Не думаю, что профессора Хогвартса умеют водить автомобиль, ведь это предмет быта магглов, и маги обычно…

— Роза! Роза, уймись, прибереги свое красноречие еще на один день, я тебя умоляю, — Джеймс достал из рюкзака журнал по квиддичу, лег на сиденье и уже приготовился погрузиться в более интересный, чем разглагольствования кузины, мир, но та еще не отошла от бешеной гонки через вокзал и, видимо, не могла молчать:

— Джеймс, ты не забыл взять…

— Рози, я взял себя, все остальное наживется, — мальчик лениво потянулся, пытаясь привести в систему тот сумбур, что творился в его голове с самого утра.

И почему его угораздило родиться 31-го августа, когда все дети собирали вещи?! Конечно, он и не думал паковать сундук в день рождения, как просила мама, поэтому собираться начал сегодня утром. Времени было как места в желудке хвостороги, но тут отца срочно вызвали на работу, Гермиону — туда же, Альбус, наевшись вчера сладкого, обнимался с… тазиком, мама металась по дому, как ошпаренная…

В итоге на вокзал их с Розой, очень сердитой и взволнованной одновременно, отправили с дядей Роном, а это уже заранее был рискованный номер. Ну, когда у дяди Рона хоть что-то нормально получалось?!

А еще расстроенная Лили, которую не взяли на платформу, и Хьюго, который без Розы, кажется, чувствовал себя не лучше, чем нюхлер без золота…

— Простите, тут свободно?

Джеймс даже вздрогнул, подскочив, когда дверь купе беззвучно отворилась и внутрь ввалились двое мальчишек: блондин с большими голубыми глазами и брюнет с модной стрижкой и восточным разрезом глаз.

Джеймс уже хотел сказать этим первокурсникам, что занято, но Роза его опередила:

— Нет, садитесь, конечно, — она отложила уже откуда-то извлеченный учебник по «Новейшей истории Хогвартса» (небось, сундук весь набит книжками, то-то дядя Рон еле толкал тележку) и улыбнулась мальчикам, которые сели с ее стороны. Джеймс не собирался двигаться из-за каких-то первогодок.

— Майкл Уильямс, — представился светловолосый, протягивая Розе ладошку. Та смущенно ее пожала. — А это Шицко Ченг.

— Роза Уизли, очень приятно, — кузина убрала растрепавшиеся волосы за уши, и Джеймс только покачал головой: ну, точно Гермиона, уже и двух парней подцепила, а ведь еще только за пределы Лондона выехали. — А это мой кузен, Джеймс Поттер, второй курс Гриффиндора.

— Поттер?! — подпрыгнули на месте Шицко и Майкл, вскрикнув одновременно.

— Ребят, у вас что, со слухом не все в порядке? — со смешком спросил Джеймс. — Не пытались чистить по утрам уши, говорят, помогает…

— Ты сын Гарри Поттера? — узкоглазый парнишка с интересом смотрел на Джеймса. — Моя мама с ним знакома, я даже слышал, что в школе они встречались…

— Да? Может, ты мой сводный брат? — фыркнул гриффиндорец. Роза выпучила глаза, видимо, пытаясь дать понять кузену, чтобы он прекращал дурачиться. — Ну, мало ли что бывает, мой папа и не такое в школьные годы совершал…

Ченг насупился:

— Мой папа — Франческо Маркус Антонио Дантес-Фьюджеральдино…

— Прости? — Джеймс даже подавился, услышав подобное заявление, да еще без единой запинки. — Почему же ты тогда просто Ченг?

— Джим, ну, неужели не понятно? — вмешалась Роза, привлекая к себе внимание мальчишек. — Фамилия папы Шицко очень сложная для нашего произношения, поэтому для удобства он носит фамилию мамы…

Ченг кивнул, благодарно улыбаясь кузине.

— А имя Шицко, конечно, для произношения самое легкое, — не смог промолчать Джеймс, поднимаясь и надевая кроссовки. — Ладно, господа первоки («Джим!»), даю вам шанс решить, кто из вас с кем будет крутить любовь и кто даст фамилию Розе…

Второкурсник подмигнул сердитой кузине и покинул купе. Мерлин, как здесь легко дышится, он и не знал, как тяжело находиться наедине с Розой! Пусть теперь эти двое мучаются…

* * *

— Скорпиус, ты чего там так тихо сидишь?

Мальчик поднял глаза от журнала «Сильнейшие лиги по квиддичу» и посмотрел на шумную компанию, что заполнила купе. Малфой даже усмехнулся: Присцилла и ее младший брат (все время, сколько себя помнил Скорпиус, Фриц смотрел в рот сестре и выполнял любой ее каприз); Тобиас и его симпатичная сестра Парма с хитрыми, но красивыми глазами и острым язычком; Энжи и ее сестра Лиана (девочка сообразительная и даже умная, если так можно сказать о девчонке).

Интересно, почему у него нет младших брата или сестры? Только домовой эльф, от которого и толку только то, что он умеет трансгрессировать всюду и всегда…

За стеклянной дверью купе мелькнула знакомая шевелюра. Черт, а ведь и у Поттера теперь в Хогвартсе есть сестра. Шатенка, которую Скорпиус видел с Поттерами на Косой аллее, вместе с ним влетала в поезд за пару секунд до отправления, и была она в форменной юбке и гольфах Хогвартса. Кузина? Тогда почему не рыжая, ведь все Уизли, как говорил дедушка, рыжие…

— Скорпиус, ты меня слышишь? — Энжи помахала перед глазами однокурсника рукой.

— Слышу, — кивнул он, чуть улыбнувшись.

— Как прошло твое лето? — спросила Присцилла, хлопая Фрица по руке, когда тот потянулся за конфетой, что валялись на сиденье. — Мы были у вас в гостях, но дядя Драко сказал, что тебя нет…

— Я уезжал на две недели на море, в Италию, — пожал плечами Скорпиус.

Правда, в тот день, когда приезжали Забини, он уже был дома: отец наказал его, когда нашел сборник трагедий Шекспира, но Малфой-младший был даже рад наказанию. Лучше уж шахматы с Донгом, чем чинный светский ужин и общество Присциллы и Фрица. Донга хоть заткнуть можно…

— Ну, и как там, в Италии? — Тобиас вертел в руке палочку, улыбаясь и чуть щурясь из-за солнца, что светило ему прямо в глаза.

— Говорят, там есть подземные дворцы, построенные магами еще в средние века, — вмешалась в разговор Лиана. — Папа рассказывал, что там есть потайные комнаты, в которых хранятся древние книги заклинаний, которых сейчас уже никто не помнит…

— Тогда откуда твой папа об этом может знать? — ехидно спросила Парма, крутя на пальце локон.

Скорпиус скрыл усмешку: в такой компании даже говорить не надо, за тебя все и так скажут, тем более, девчонки всегда найдут, что поделить и о чем поспорить.

— Книги нужно читать, — огрызнулась Лиана. — Кстати, именно в Италии, как считается, впервые было произнесено Непростительное заклятие Круцио и именно там зельевары изобрели самые страшные по своему действию снадобья…

— В Греции, — лениво вставил Скорпиус, дернув уголком губ.

— Прости? — повернулась к нему младшая МакЛаген.

— В Греции были изобретены самые страшные по своим последствиям зелья, — сказал Малфой.

Присцилла хмыкнула:

— Лето не прошло зря, да, Скорпиус?

Мальчик лишь пожал плечами, скучающе глядя в хрустальные глаза Присциллы.

— А еще в Италии создано общество Тайных Почитателей Великих Темных Магов, — заметила Лиана, не обращая внимания на старшую сестру, которая толкала ее в бок, чтобы первокурсница перестала всех заваливать информацией. Малфой лишь усмехнулся: Лиана МакЛаген попадет на Рейвенкло, тут и Шляпой быть не надо.

— Вот бы нам туда вступить, а? — Тобиас запустил скомканным фантиком во Фрица Забини, который тут же насупился и посмотрел на Присциллу, но та не обращала на младшего брата внимания.

— Ага, чистить сапоги этим почитателям, — усмехнулась Забини, взглянув на скучающего Скорпиуса. Она вообще почти не спускала с него глаз с тех пор, как они встретились на платформе. Понравился, что ли? — Скорпиус, а ты будешь в этом году отбираться в команду по квиддичу? Дядя Драко…

— Пойду, пройдусь, — Малфой, только услышав имя отца, понял, что ему надо хоть на минуту покинуть это общество. Странно, только сейчас он понял, что компания его товарищей, таких же слизеринцев, как он, ему чужда.

Скорпиус чувствовал, что его проводили взглядами, и был уверен, что, как только он закрыл дверь купе, они начали его обсуждать. И даже мог со стопроцентной уверенностью сказать, на что они спишут его настроение и поведение: на смерть деда.

Настроение у него в последние дни было паршивое, но не из-за деда. Как-то свыкся он с тем, что Люциуса Малфоя больше нет. Он и сам не мог себе объяснить, почему ему все время хотелось уйти от окружавших его людей.

Чужие. Он остро это понял, вернувшись из Италии, куда он ездил вместе со своим гувернером, который, в принципе, не очень довлел над мальчиком и многое ему позволял, считая, что его и так держат в излишней строгости.

Странный старик, этот гувернер, понимал ли он, что делал? Иногда казалось по его глазам, что да. Не зря же он запретил Скорпиусу идти в Итальянский Дуэльный Клуб, который славился на весь мир своей жестокостью, но без возражений отпустил его бродить по Колизею. Ночью. Под носом маггловой охраны. А, увидев у Скорпиуса сборник Шекспира, лишь хмыкнул, но ничего не сказал…

Был бы рядом дед, он бы смог помочь, он бы рассеял все сомнения в душе мальчика — одним уроком реальной жизни, одним коротким рассказом, одним взглядом. Он бы указал Скорпиусу верный путь и верный ответ на вопрос.

Верный ли?

— Как тесен поезд, да, Малфой?

Слизеринец поднял взгляд и усмехнулся: видимо, придется повторить прошлогодний опыт?

* * *

— Чего это ты такой бледный, Малфой? — Джеймс ухмыльнулся, глядя на мальчишку в слизеринской форме. Кажется, он подрос, но такой же бледнющий, словно поганка. — Все лето ходил под зонтиком? Боялся, что птицы, увидев, обложат со всех сторон?

Слизеринец лишь усмехнулся, сощурив глаза:

— Поттер, отвали, иди себе, куда шел…

— Иначе что?

— Иначе нечаянно споткнешься и ударишься о мой кулак, — пообещал Малфой.

— Не боишься раньше наткнуться на мою волшебную палочку?

Слизеринец поднял бровь и извлек свою. Мерлин, ну, это издевательство! Джеймс вдруг осознал, что свою палочку он забыл… дома. Он даже точно мог сказать, где: в ящике тумбочки, куда убрал ее вчера вечером, поскольку ее все норовил стащить и обслюнявить Альбус.

— Ну, что же ты, Поттер? Или ты смелый только на словах? — протянул Малфой с усмешкой, которая ужасно злила Джеймса.

— Чтобы тебя отметелить, мне не нужна палочка, — с вызовом заметил гриффиндорец, закатывая рукава.

Малфой пожал плечами и убрал свою:

— Какой повод на этот раз выдумаешь, а, Поттер? Поруганная тысячу лет назад честь твоих предков? Пропавший носовой платок? Бешеный гиппогриф?

Джеймс уже хотел напомнить Малфою о его прекрасных предках из стана Волан-де-Морта, но тут же вспомнил слова Тедди «не надо» и умершую бабушку.

— Как был слизняком, так и останешься, — бросил Джеймс.

— Что здесь происходит?

Мальчишки вздрогнули, когда услышали этот окрик. Гриффиндорец обернулся и почти застонал: по проходу спешила Роза, на ее руке сидела сова Поттеров.

— Где? — спросил гриффиндорец. Он перехватил презрительно-насмешливый взгляд слизеринца и решил, что при всем раздражении на Розу в обиду ее не даст.

Роза остановилась и с подозрением посмотрела сначала на Джеймса, потом на Малфоя. Видимо, не заметив ничего подозрительного, она протянула кузену сову:

— Она прилетела и стала меня буквально клевать, и я решила, что у нее что-то срочное…

— Ладно, — отмахнулся Джеймс, догадываясь, что внутри посылки, но не открывать же ее на глазах у Малфоя, который почему-то не торопился уходить. Это заметила и Роза.

— Ты что-то хотел? — спокойно спросила она у слизеринца.

— Хотят кого-то, а не что-то, — уронил Малфой, отчего Джеймс чуть не прыснул, потому что Роза на миг застыла с открытым ртом.

— Малфой, по-твоему, это смешно? — спросила девочка, и Джеймс, украдкой взяв у совы завернутую в бумагу палочку, приготовился смотреть представление. Что ж, ради этого мгновения стоило и потерпеть Розу одиннадцать лет…

— А я смеюсь? — поднял бровь Малфой, сложив на груди руки. — Страдаешь галлюцинациями?

— А на Слизерине все такие тупые шутники? — не растерялась Роза, чуть вздернув подбородок.

— Если бы на Слизерине были тупые, ты и Поттер стали бы его ярчайшими представителями, — парировал Малфой. Джеймс даже выпрямился, готовый вмешаться, но, судя по всему, Роза в поддержке не нуждалась.

Тут отошла в сторону дверь купе неподалеку и оттуда выплыла Присцилла Забини. Она надменно оглядела Розу и Джеймса, чуть презрительно задержав взгляд на гольфах кузины.

— В хорошей же компании ты пребываешь, Скорпиус, — произнесла Забини. Джеймс подумал, что стоило бы запустить в эту куклу Таранталегрой, вот бы потеха была для публики, но палочку еще надо было распаковать.

— Обычно, присоединяясь к чужому разговору, воспитанные люди хотя бы здороваются, — заметила Роза, сложив на груди руки и с вызовом глядя на Присциллу.

— Ты кто вообще такая, чтобы учить меня манерам? — фыркнула Забини, и Джеймс сделал шаг вперед, встав рядом с кузиной. — А, ну, конечно, одна из многочисленных Уизли. А где твоя бирка?

— Бирка? — не поняла Роза, а Джеймс уже почти распаковал свою палочку в кармане.

— Ну, говорят, что в семье Уизли детям нашивают бирки с именами, чтобы не путать, вас же там, как крольчат в питомнике, — Присцилла бросила на Розу такой взгляд, с каким дядя Рон обычно смотрел на червяков в саду.

— Забини, а я слышал, что ты каждое утро чистишь башмаки старшему брату… — встрял Джеймс.

— Поттер…

— Джим, — прошипела Роза, схватив его за руку, — оставь их, пойдем…

— Храбрые гриффиндорцы сбегают с поля боя, — насмешливо заметила Забини. Джеймс поднял на нее сощуренные глаза, но тут же наткнулся на спокойный, чуть насмешливый взгляд Малфоя. Черт, а ведь он все время молчал…

— Джеймс, идем, — уже громко сказала Роза, демонстративно отворачиваясь от слизеринцев, — пусть подавятся своим ядом…

Мальчик пожал плечами и пошел вместе с кузиной.

— Чего ты не дала мне ответить? Она же тебя оскорбляла, — заметил он.

— Не надо опускаться до их уровня, — назидательно заметила Роза, идя впереди. — Когда мне понадобится твоя защита, я тебе скажу…

— Не сомневаюсь, — фыркнул Джеймс, который с трудом представлял подобную ситуацию. Перед тем, как покинуть вагон, он оглянулся и поймал на себе пристальный взгляд Малфоя.

* * *

— Скорпиус, ты идешь?

Он перевел серебристый взгляд на Присциллу, чуть нахмурившись. Было очевидно, что Уизли не очень-то одобряла поведение Поттера, но при этом как они были готовы защищать друг друга, как объединились от общей угрозы.

Гриффиндор, гиппогриф тебя затопчи!

— Скорпиус!

— Я тебя слышу, Присцилла.

— Ты так и будешь стоять здесь?

— А я тебе мешаю? — усмехнулся он, открывая дверь в купе и пропуская девочку вперед.

— О! — усмехнулась Парма Паркинсон, отвлекаясь от взрывающихся карт, в которые играли Тобиас и Энжи. — Хорошо провели время?

Присцилла надменно подняла брови, садясь на свое место и демонстративно поправляя волосы, а Скорпиус лишь пожал плечами.

— Мы думали, вы нашли пустое купе… — Парма уже надела мантию, но галстук был расслаблен, а вместо гольф красовались розовые носочки. — Где вы были?

— Парма, — Тобиас попытался отвлечь сестру, которая испытывающе смотрела на Скорпиуса, а тот лишь криво усмехался. До чего прилипчивая девчонка…

— Скорпиус, — рядом села Лиана, с которой было, кажется, общаться приятнее, но и с ней говорить было неохота. — А, правда, что ты владеешь Непростительными?

Малфой метнул гневный взгляд в Энжи, а та сделала вид, что поправляет гольфы. Все девчонки — болтушки.

— А тебе зачем? — поднял он бровь, понимая, что все в купе слушают их разговор. Черт дернул его однажды при сокурсниках бросить Граффу те насмешливые слова. На Поттера это подействовало, как пренебрежительный книксен на гиппогрифа. Видимо, не один лохматый запомнил… Жаль, он еще не владеет заклятием Забвения…

— Мне интересно, возможно ли теоретически, чтобы волшебник одиннадцати-двенадцати лет постиг такие сложные заклятия?

Малфой усмехнулся, почувствовав себя подопытным нюхлером, на котором испытывают какую-то теорию.

— Теоретически возможно все, — хмыкнул мальчик, направляя палочку на карту, что держала в руке Энжи. — Фламео.

Карта легко хлопнула и взорвалась.

— Ай! Ты идиот, что ли?! — рассердилась Энжи, метнув на Скорпиуса гневный взгляд, а тот спокойно убрал палочку. За болтливость тоже нужно иногда платить…

Малфой резко повернулся и успел поймать на себе внимательный взгляд Присциллы.

— Так, — протянул он, — или ты прекращаешь меня разглядывать, словно я гиппогриф с малиновыми перьями, либо говоришь, что тебе от меня нужно…

Присутствующие в купе тут же затаили дыхание, но Малфою было наплевать. Одним своим бесцеремонным вмешательством в разговор с Поттером и Уизли Присцилла заслужила легкую встряску. Каждый должен получать то, что заслужил.

— Скорпиус, а тебя не учили… — надменно начала учить его Забини, взмахнув ресницами.

— Меня многому учили, — перебил он девочку, начиная раздражаться. — Итак, или ты прекращаешь на меня таращиться, я тебе не галеон, а ты не гоблин…

— Малфой! — вскрикнул Фриц, но сестра осадила его одним взглядом.

— Или что? — холодно спросила Забини, явно не собираясь отступать.

— Или мы проверим, насколько я владею Непростительными, чтобы узнать у тебя, почему я стал объектом твоего пристального внимания, — спокойно объяснил Скорпиус, потом встал и пошел к дверям в полной тишине…

— Малфой, что с тобой?

Он отвернулся от окна, у которого стоял, подставив лицо ветру. На него обеспокоенно смотрел Тобиас.

— А что тебя не устраивает?

— Это тебя что-то не устраивает, судя по твоему поведению. Что ты на всех рычишь?

Скорпиус пожал плечами:

— Отвык от большой компании.

— Это из-за твоего деда?

— А при чем тут мой дед?

— Мама говорит, что твой отец на тебя жаловался. Ну, что ты стал неуправляем после смерти мистера Малфоя, — Тобиас встал рядом, с сочувствием, от которого тошнило, глядя на товарища. — Если что, ты скажи, мы же все понимаем…

— Вы ничего не понимаете, — покачал головой Скорпиус, отворачиваясь. Они не понимали, потому что он сам пока ничего не мог понять.

— Ну, ладно, — Тобиас помялся, а потом вернулся в купе.

Малфой хмыкнул: наверное, Паркинсоном руководило не только любопытство, но и, может, искренняя обеспокоенность, но вот остальные точно сейчас открыли от азарта глаза и выспрашивают Тобиаса, что и как…

Мимо пробежал какой-то мальчишка, совсем маленький, в мантии без всяких нашивок и эмблем. Скорпиус схватил его за шиворот.

— Что? — испугался первокурсник, пытаясь освободиться.

— Какого гиппогрифа ты тут носишься?

— А что, нельзя? — с вызовом ответил мальчишка.

Малфой пожал плечами и отпустил его:

— Можно, беги.

Первокурсник ринулся дальше по коридору, оглянувшись, и в следующее мгновение его настигло заклинание Скорпиуса:

— Petrificus Pedis.

— Ааай, — закричал мальчишка, падая, когда его ноги сковало заклятием. Но Малфой уже скрылся в купе.

* * *

— Быстрее бы, — Джеймс потер живот, который отозвался призывным урчанием, — гиппогрифа бы съел…

— Жареного или сырого? — насмешливо спросил сидевший рядом Вернон Вейн, разглядывая первогодок, что выстроились в ряд перед столом преподавателей.

— Гиппогрифов не едят, это запрещено законом об Ограничении… — начал Ричард Графф (нос его облезал, видимо, успел где-то сгореть).

— Графф, видишь вон ту девочку с каштановыми волосами? — Джеймс указал на Розу, что шепталась с Уильямсом, глядя, как Фауст выносит табурет и Шляпу. — Обязательно познакомься с ней, думаю, тогда вы проведете немало приятных минут, а мы, наконец, познаем покой…

Ричард отвернулся, а Джеймс лишь хмыкнул, оглянувшись на стол Слизерина, где Малфой сидел между Паркинсоном и Флинтом, скучающе вертя в руках вилку, пока Шляпа исполняла очередной свой шедевр. Ни слуха, ни голоса…

— Дэниэл Боунс!

Наконец-то, распределение началось, значит, скоро уже можно будет поесть. Почти в полной тишине зала, нарушаемого только шушуканьем и шагами вышеупомянутого первокурсника, желудок Джеймса снова напомнил о себе. Близсидящие гриффиндорцы засмеялись.

— Поттер! — шикнул Графф, видимо, прочувствовавшийся торжественностью момента, когда Боунс напялил на макушку Шляпу.

— Тогда уж не «Поттер!», а «Желудок Поттера!», — ответил Джеймс, и гриффиндорцы опять засмеялись. Мальчик улыбнулся двум третьекурсницам, и те захихикали.

Они прослушали, куда же определили Боунса, но раз уж он вприпрыжку, как ошпаренный нюхлер, понесся к столу Рейвенкло, значит, туда ему и указана Шляпой дорога.

— Шицко Ченг Дантес-Фьюджеральдино… — кажется, Фауст три недели до этого репетировал, потому что не допустил ни одной запинки, произнося всю эту ересь.

Узкоглазый товарищ Розы смело шагнул к табурету и получил приговор («Гриффиндор») еще до того, как Шляпа угнездилась на его темном затылке.

— Вот такого зверя у нас еще не было, — прокомментировал Джеймс, глядя, как новоявленный гриффиндорец занимает место рядом с Почти Безголовым Ником.

— Эй, Поттер, в пятницу тренировка.

Мальчик наклонился через стол и кивнул Крису Вуду, ставшему за лето раза в два выше и в три — шире в плечах. Интересно, а он начал бриться?

— Рейвенкло!

Джеймс пропустил, кого же отправили на факультет умных, да и не важно: он вспомнил, что у него в кармане лежит вырванный из книжки Розы листок. Пока кузина со своими новыми друзьями разглагольствовала на тему «сколько книг можно выучить наизусть», Джеймс пролистал ее учебник «Истории Хогвартса» (там были интересные картинки) и даже нашел кое-что интересное. Теперь это «кое-что» лежало в кармане мантии в ожидании своего часа…

— Грег Грегори!

Ну и имечко, подумал Джеймс, скучающе глядя на стол преподавателей, где, кажется, никто не скучал и есть особо не хотел. Хагрид и профессор Лонгботтом по очереди подмигивали Розе. Словно на Хогвартс напал нервный тик…

— Лиана МакЛаген!

О, МакЛаген? Почкуются они что ли, эти слизеринцы? Ой, а почему…?

— Рейвенкло! — возвестила Шляпа, но, кажется, несостоявшаяся слизеринка вовсе не расстроилась.

— Парма Паркинсон!

Паркинсон? Куда нам еще Паркинсон?! Хотя почему «нам»?

— Слизерин!

Туда вам всем и дорога, змееныши…

— Майкл Уильямс!

Что ж, если и этого на Гриффиндор, то Розе сама судьба предопределила повторить судьбу Гермионы. Кошмар, бедные мальчишки…

— Гриффиндор!

Джеймс лишь покачал головой, когда светловолосый сел рядом с Ченгом, широко улыбаясь.

— Роза Уизли!

Кузина буквально взлетела на табурет и чуть не разорвала Шляпу, нахлобучивая ее себе на голову. Интересно, она репетировала эту душераздирающую сцену дома или импровизировала?

— Гриффиндор! — уверенно закричала Шляпа, и Джеймс ухмыльнулся. Возвращение Трио, пусть не Золотого, ну, хоть Бронзового?

Когда мальчишку Забини отправили в предназначенное тому место («Слизерин!»), МакГонагалл поднялась и, как обычно, прочла им лекцию о дружбе и взаимопомощи, запретила ходить в лес и дразнить Гремучую иву, упомянула Филча и уже собиралась подать на столы, когда Джеймс снова вспомнил о листе в своем кармане и поднял руку.

МакГонагалл удивленно вскинула бровь, явно не ожидая ничего хорошего.

— Что, мистер Поттер? Вы хотели добавить что-то? — спросила она, поправив очки.

— Нет, профессор, — громко сказал Джеймс, вставая. Все лица были повернуты к нему, но его это не смущало.

— Поттер, сядь! — тут же зашипел Графф, а Эмма Томас потянула его вниз за мантию. Но отступать гриффиндорец не собирался.

— Профессор, каждый год в своей речи вы говорите о дружбе факультетов, о которой всегда твердил великий директор Хогвартса Альбус Дамблдор, — Джеймс старался не рассмеяться, слушая сам себя. Наверное, профессора были в шоке, услышав от него такую связную и высокопарную речь. — Это уже традиция. Но мы совсем забыли о любимой традиции профессора Дамблдора, — мальчик извлек из кармана листок из учебника Розы, — о гимне Хогвартса.

Очки МакГонагалл сползли на кончик носа, Хагрид уронил вилку, Флитвик икнул. Некоторые студенты засмеялись, кто-то покрутил пальцем у виска.

— Если мы так ратуем за сохранение традиций, за память о Дамблдоре, — продолжил Джеймс, поражаясь самому себе, — то мы просто обязаны возродить традицию и спеть гимн нашей любимой школы. У меня даже слова есть…

Джеймс, не дожидаясь разрешения, вышел из-за стола и поспешил к преподавателям, чтобы вручить директрисе листок. Та, кажется, на автомате взяла, пытаясь переварить заявление Джеймса.

— Профессор, вы же помните, что гимн исполняется на любой мотив, — шепнул Джеймс, ухмыляясь, а потом поспешил на свое место, чувствуя на себе испепеляющие взгляды. Смех был готов вырваться наружу, но ведь все еще только начиналось…

* * *

Скорпиусу казалось, что это шутка. Ну, по крайней мере, что у МакГонагалл мозг еще не ссохся, и она не поддастся на эту глупую риторику Поттера о традициях и уважении к памяти давно усопшего… Нет, кажется, даже у профессоров Хогвартса бывают помутнения рассудка. Опять больной гиппогриф наследил? Ладно Поттер, тот, кажется, родился с овсянкой вместо мозга…

— Хорошо, — МакГонагалл достала палочку и взмахнула ею: в воздухе появились яркие буквы.

— Она ведь не серьезно? — нагнулся к Малфою Тобиас, но тот лишь пожал плечами. Кто их поймет, этих гриффиндорцев и окологриффиндорских преподавателей?

— Мотив у каждого свой, — произнесла директриса так, словно в ее горло попал большой таракан, — начнем. Гимн поется стоя!

Студенты нехотя стали подниматься, косясь на Джеймса, а тот сиял, как новенький галеон. Всего-то пара предложений, а вся школа подчинилась… Смех.

Скорпиус встал, сложив на груди руки и с презрением глядя на улыбающегося Поттера. Вот идиот, просто идиот, по-другому не скажешь.

Нестройный хор голосов буквально ударил по ушам Малфоя, и он чуть их не зажал. Это ужасно: вой оборотней в ночи звучал мелодичнее, чем это…

Скорпиус поднял бровь: вот больной нюхлер, они поют! Даже кое-кто из слизеринцев открывал рот, а некоторые хаффлпаффцы просто сияли от гордости и вдохновения, следуя за мерцающими строчками, что вылетали из палочки МакГонагалл. Мерлин, труппа эльфов-домовиков на выезде, подтанцовка гоблинов и троллей…

Скорпиус взглянул на Поттера и не удивился, заметив, что тот даже не делает вид, что поет: таращится по сторонам с видом, словно ему уже поставили все отметки по СОВ и ЖАБА… Слизеринец покачал головой, усмехаясь — большего идиотизма он не видел и не слышал.

Спасибо Мерлину и бешеному гиппогрифу. Ну, еще заднице хвостороги, раз уж на то пошло. Тишина… Тот, кто не успел допеть со всеми, закончил на середине последнего предложения, прозорливо решив, что не стоит испытывать присутствующих своими великими вокальными данными.

— Садитесь и ешьте, — кинула директриса, и на столах, наконец-то, появилась еда.

Малфой с легкой усмешкой отодвинул от себя кувшин с молоком и положил себе бекона с хлебом: есть-то не особо хотелось, а вот покинуть скорее зал и посидеть в привычной тишине гостиной Слизерина он мечтал давно. Но ведь без разрешения МакГонагалл банкет обычно никто не покидал, поэтому Скорпиус пил сок, скучающе переводя серебристый взгляд с одного студента на другого.

— Все по кроватям, завтра трудный день, — наконец, произнесла желанные слова директриса, и Малфой поспешил прочь, лавируя между колоннами первокурсников и строящих их старост.

— Мистер Поттер!

Скорпиус оглянулся и пошел медленнее, глядя, как Фауст подходит к гриффиндорцу.

— Да, профессор? — какие же честные глаза сделал лохматый, просто младенец перед вампиром.

— Почему же вы не пели, хотя так жаждали исполнить гимн Хогвартса? — спросил Фауст, и лицо декана Гриффиндора не предвещало ничего хорошего.

— А я не пою на голодный желудок, профессор, — улыбнулся Поттер, и Малфой тихо фыркнул, подходя к лестнице.

— Ну, тогда завтра, после ужина, вы будете петь мне в моем кабинете. Писать строчки и петь, — Фауст кивнул нахмурившемуся гриффиндорцу. — Спокойной ночи.

Скорпиус хмыкнул и скрылся в подземелье.

 

Глава 3. Запретный лес

— Джеймс, ты чего?

— Чего? — он поднял голову и с трудом разлепил глаза, щурясь от света, что проникал через высокие окна Большого Зала.

— Ну, обычно здесь едят, а не спят, — заметил Люпин, передавая Саре блюдо с беконом.

— Я уже поел, — пробурчал второкурсник, подпирая подбородок рукой.

— Твое расписание, кстати, — Тедди пододвинул к мальчику свиток.

— Опять со Слизерином все? — недовольно спросил Джеймс, разворачивая пергамент.

— Я не смотрел, — улыбнулся Люпин. — Говорят, тебя вчера Фауст наказал…

— Ага, ему почему-то очень хочется услышать, как я пою, — фыркнул мальчик, разглядывая расписание. Блеск, начало года просто поражает: сдвоенное Зельеварение со Слизерином до обеда и сдвоенные Заклинания со Слизерином после. Мальчик пробежался глазами по всей неделе и с облегчением подумал, что три дня из пяти у них никакого Слизерина. Кроме Зелий и Чар с этими придурками у них занятия только по Астрономии, но это можно пережить…

— Ну, как? Видел уже? — рядом сел Клод Вейн, хлопнув рюкзаком о пол.

— Поттер, только давай ты сегодня не будешь ни с кем… — Графф еще сесть за стол не успел, а уже включил свою любимую волну радиовещания.

— Ой, отключись, пожалуйста, — попросил Джеймс, нахмурившись. — И если ты еще раз будешь разговаривать и петь во сне, то проснешься весь в фурункулах, я тебе обещаю…

Люпин рядом покачал головой, но Джеймсу было плевать. Он страшно не выспался из-за этого заучки, всю ночь исполнявшего для кого-то арию. Хорошо, хоть аплодировать не стал сам себе — этого бы мальчик точно не вынес.

— Расписание! — перед Джеймсом упал еще один свиток.

— У меня уже есть, спасибо, — пробурчал он, поднимая хмурый взгляд.

— Расписание тренировок, Поттер, — ухмыльнулся Вуд, усаживаясь напротив Тедди. — Команда у нас та же по составу, так что мы единственные из факультетов можем уже начать тренироваться. Остальные еще будут проводить отбор…

Джеймс с большей охотой, чем предыдущее, развернул расписание.

— Крис, ты спятил?! — подпрыгнул мальчик, глядя на свиток. — Пятница в восемь вечера! Воскресенье в восемь утра! А жить когда?!

Капитан лишь хмыкнул, поглощая овсянку:

— Поттер, возражения не принимаются, поле я уже заказал.

— Ну, давай хоть в воскресенье попозже, — взмолился Джеймс.

— Нет, — непреклонно ответил Вуд, — чем раньше начнем, тем больше времени останется на все остальное.

— На что «остальное»?

Джеймс успел перехватить взгляд Вуда, который тот бросил на стол Рейвенкло. Второкурсник оглянулся и увидел Мари-Виктуар, которая в этот момент отвернулась к своей подруге.

— Понятно, — хмуро протянул Джеймс и поднялся, чуть не уронив на Тедди вазочку с джемом. — Квиддич променять на девчонок…

Джеймс побрел прочь из зала, все еще бурча себе под нос все, что думает о расписаниях занятий и тренировок.

— Эй, ты забыл… — его догнала Сюзанна и протянула два свитка с расписаниями.

— Оставь себе, — не очень-то доброжелательно откликнулся Джеймс и пошел к лестнице.

— Ты куда? У нас ведь Зелья, — напомнила сокурсница, чуть улыбнувшись. Кажется, из всех гриффиндорцев одна Паттерсон и могла с ним общаться, не злясь и не раздражаясь.

Мальчик тяжело вздохнул и побрел к подземельям. У дверей класса уже стояли слизеринцы и братья Вейн. Забини одарила Джеймса презрительным взглядом и отвернулась, тут же заводя разговор с Малфоем. Идеальная пара слизняков…

— Поттер… — рядом возник Графф, у которого, кажется, уже пошел сдвиг на почве баллов. — Если ты…

— Еще слово, и тебе понадобится живая вода, — пообещал Джеймс.

— Не нарывайся, а то… — нет, Графф точно не понимает простых слов.

— Отстань, я сказал.

Присутствующие посмотрели на Джеймса, и он картинно ухмыльнулся:

— Все в порядке, все под контролем, никаких представлений…

Показалось ему, или Малфой действительно произнес что-то, похожее на «клоун»? А, наплевать, пусть подавится своими словами, мерзкий слизеринец.

У Джеймса были более важные мысли для обдумывания. Например, Мари-Виктуар, ставшая еще красивее, чем вчера на его дне рождения. Не даром Вуд так на нее смотрит. Мерлин, неужели она с ним встречается? Ну, да, нужно быть честным хотя бы с самим собой: Вуд капитан сборной, на лицо вроде ничего, по крайней мере, смотреть можно…

— Джеймс, ты идешь? — Вернон стоял в дверях класса, которые, оказывается, уже отворились. Все сокурсники готовились к занятиям.

— Хотел бы тут остаться, но разве позволят? — не смог промолчать мальчик, заходя в кабинет и водружая свои вещи на любимую заднюю парту.

* * *

Первый день учебы был каким-то неправильным. Ну, во-первых, это был день с Гриффиндором, а что в гриффиндорцах правильного? Хотя бы посмотреть на Томас или Граффа, не говоря уже о Поттере…

Во-вторых, все преподаватели, то есть Слизнорт и Флитвик, решили, что ничего нового они пока ученикам дать не могут, и принялись повторять пройденное. Видимо, для тех же гриффиндорцев, у которых не головы, а решето, и за летние каникулы через дырки все ранее изученное вылетает прочь. Иначе как объяснить четыре совершенно бесполезных занятия?

В-третьих, этот день можно было назвать днем девчонок, потому что с самого утра у Малфоя почему-то были с ними душещипательные беседы… Сначала ему пришлось еще раз напомнить Присцилле, что он не обнаженный торс греческого бога в мраморе, чтобы на него так пялиться. Затем Парма почему-то гениально решила, что Скорпиус должен стать ее куратором по Заклинаниям, хотя он вроде не подавал объявления «Помогу, чем смогу». Сначала он пытался вполне корректно отделаться от сестры Тобиаса, потом начал раздражаться. В конце концов, Скорпиус развернулся и ушел, оставив Парму наедине с ней самой.

Мальчик лениво шел по вечерним коридорам, коротая время до ужина. Идти в гостиную не хотелось, потому что он был уверен, что мисс Паркинсон сейчас беседует с Эйданом, и вскоре староста выдаст ему предписание заниматься с Пармой Заклинаниями. Скорпиус еще не решил, как ему от этого дела отказаться (он вообще не хотел ни с кем заниматься, тем более с девчонкой, ему хватило прошлогоднего опыта с Энжи), поэтому просто бродил по замку, пытаясь унять внутреннее раздражение.

На втором этаже он остановился, созерцая, как какой-то первокурсник с Рейвенкло чистит доспехи.

— Да… Кто чему учится, а ты, кажется, решил стать уборщиком… — не смог промолчать Скорпиус, стоя перед мальчонкой, засунув руки в карманы и чуть улыбаясь.

Мальчик оглянулся, испуганно уставившись на слизеринца.

— Глухой, что ли? — Скорпиус поднял бровь. Первокурсник молчал, сжимая в руке тряпку и чистящее средство, от которого пахло не лучше, чем от старого домового эльфа. — Да, тяжелый случай…

Что ж, поговорить не получилось… Малфой пошел прочь, скучающе разглядывая картины на стене.

— Джеймс, ты не можешь! Нельзя! — услышал слизеринец пламенный шепот из-за угла.

— Ой, отстань, Роза! Иди лучше командуй своими друзьями, они уж тебя точно послушаются, — проговорил хорошо знакомый голос Поттера. — И перестань подслушивать чужие разговоры…

Что этот лохматый опять задумал, что его кузина столь пламенно его отговаривает?

— Тебя поймают и выгонят из школы! Ты же понимаешь…

— Все, отстань, — попросил Поттер, послышались шаги.

— Джеймс, я все расскажу преподавателям!

— Только попробуй!

— Но там опасно! Там водятся очень опасные волшебные существа…

Так-так, история проясняется. Поттер собрался в Запретный лес?

— Если бы не водились, смысл бы был тогда туда идти? — весело отозвался Поттер. — Все, пока!

— Я расскажу! — крикнула вслед кузену Уизли.

Малфой решил, что не стоит больше скрываться, и вывернул из-за угла, тут же наткнувшись на сердитую, с решимостью, написанной на лице, первокурсницу Гриффиндора.

— Осторожнее! — вскрикнула девчонка, когда Малфой отскочил, чтобы не упасть.

— Уизли, а ты не могла догадаться, что за углом может находиться другой человек и нужно идти осторожнее, а не лететь, словно за тобой гонится больной гиппогриф? — лениво произнес Скорпиус, созерцая девчонку.

— Отстань, я спешу… — огрызнулась Уизли, поправляя сбившуюся мантию.

— Куда это? — поднял бровь Скорпиус. — Не к Фаусту ли?

— Ты подслушивал, — сощурила глаза гриффиндорка. — Чего от тебя еще ждать…

— Не я один, судя по всему… И нечего орать на весь замок, тогда никто не подслушает ваших с Поттером маленьким семейных ссор, — ехидно заметил Малфой. — Значит, лохматый действительно пошел в Запретный лес?

— Тебя не касается, иди, куда шел…

— И ты пошла жаловаться на кузена? — немного удивленно произнес Скорпиус. — Кошмар, и это Гриффиндор…

— Не жаловаться! — Уизли даже ногой топнула. — Там опасно, его могут ранить или убить! Тем более, у него наказание у профессора Фауста…

— И что важнее? — ухмыльнулся Малфой, поигрывая палочкой между пальцами.

Уизли лишь хмыкнула и пошла прочь, видимо, спеша заложить Поттера. Скорпиус думал ровно одно мгновение, направил на Уизли палочку и прошептал: «Petrificus Оris». Теперь гриффиндорка даже если захочет, ничего не скажет…

Малфой пошел прочь, позволяя девчонке самой обнаружить неполадки в организме. Пока она найдет Фауста, пока объяснит без слов, что с ней… В общем, слизеринец считал, что успеет дойти до гостиной.

Но надо отдать должное Уизли: Фауст в ее сопровождении настиг его уже в холле.

— Мистер Малфой.

— Да, профессор?

— Дайте вашу палочку.

— Зачем? — Скорпиус чуть не поморщился: как он мог забыть о заклинании, которым проверяют последнее совершенное палочкой волшебство! Вот дурак!

Уизли стояла, довольная собой, глядя, как Фауст совершает «Приори Инкантатем».

— Вы наказаны, мистер Малфой, — декан Гриффиндора вернул мальчику палочку. — Десять очков со Слизерина. После ужина явитесь в мой кабинет…

Скорпиус коротко кивнул.

— Идемте, мисс Уизли, найдем вашего кузена…

Малфой с легким презрением посмотрел на гриффиндорку, потом развернулся и скрылся в подземельях. Он надеялся, что Поттер, узнав о поступке кузины, нечаянно превратит ее в жабу.

* * *

Не побрею Розу полосками только из-за того, что она моя кузина! А стоило бы после того, что она устроила! Ну, самая настоящая подстава…

Джеймс без стука вошел в кабинет Фауста (будет он еще стучаться, чтобы ему позволили войти и получить наказание!) и замер: у стола декана стоял Малфой, скучающе разглядывая книгу, что держал в руках.

— Хорошо, что решили зайти, мистер Поттер, — профессор Фауст вышел из-за шкафа с еще одной книгой, толще и древнее той, что была у слизеринца. — Можете, приступать, оба…

Джеймс был готов ухмыльнуться, хотя раздражение и злость его еще окончательно не покинули. Интересно, а Малфоя-то за что наказали в первый ученый день?

— Садитесь и начинайте переписывать своды правил Школы, они уже порядком истрепались, — Фауст положил на первый стол книгу и указал Джеймсу на его рабочее место, где его уже дожидались чистые листы пергамента, чернила двух цветов и перья. — Мистер Малфой, выбирайте себе парту и приступайте.

Джеймс хмыкнул, со скрежетом отодвинул стул, отчего слизеринец чуть поморщился, и уселся, с равнодушным видом глядя на огромную книгу, которую даже за год не переписать.

Фауст, как только ученики сели за столы и взяли перья, вышел, тихо закрыв за собой дверь, но перед этим бросил строгий взгляд на обоих мальчиков, предупреждая о последствиях любых противозаконных действий.

Противозаконных… Если бы простые шутки вечно наказывались вот таким образом, подумал Джеймс, выводя первую букву на чистом свитке, то половина Школы уже трудилась бы на благо Хогвартса.

Он ведь пошутил! Всего лишь пошутил, сказав Эмме Томас, что собирается вечерком прогуляться в Запретный лес. Но Роза, кажется, шуток не понимает! Она случайно услышала Джеймса и тут же начала пилить. Гиппогриф его клюнул продолжить дурачиться и делать вид, что на самом деле идет в лес! Ну, он не мог даже представить, что кузина действительно отправится жаловаться Фаусту. Ну, ничего, Рози, я запомню, как ты накапала на меня декану…

Джеймс скосил глаза на Малфоя, который, откинувшись на стуле, медленно вел пером по пергаменту, иногда поднимая глаза, чтобы взглянуть в книгу, которую переписывал.

— Что, Малфой, поймали на очередной гнусности? — не выдержал Джеймс, макая кончик пера в чернила.

— Поттер, а ты здесь за то, что спас жизнь паре гномов или помог перевязать лапу гиппогрифу? — слизеринец даже не повернул головы. — Сначала на себя посмотри, а потом к другим приставай…

— Ну, должен же кто-то следить за тем, чтобы ты не отлынивал от работы, вот я тут и отдыхаю, — хмыкнул Джеймс, выводя очередную строку не сильно аккуратным почерком. Будет он еще стараться, переписывая свод правил Хогвартса за 1642-й год. Кому это вообще надо?!

— Ну, и отдыхай, — пожал плечами Малфой, откидывая с глаз пряди волос. — Надеюсь, что ты не заразен…

— Чего? — переспросил гриффиндорец. Его рука с пером зависла над страницей, и чернила капнули на уже написанный текст, но мальчика это не сильно волновало. Слизеринец, видимо, не собирался повторять. — Чем это я заразен?

— Тупостью, — спокойно ответил Малфой, так и не подняв глаз от своего пергамента, словно Джеймс его вообще не интересовал и разговаривал он с гриффиндорцем только из большого одолжения.

— Уж лучше быть тупым, чем подлым…

— Напросишься, Поттер, — с легкой угрозой произнес слизеринец, нанося буквы на пергамент.

— Сам начал, — фыркнул Джеймс, дописывая третье предложение и ставя точку. — Сам тупой…

— Ну, я бы не додумался орать на весь замок, что иду в Запретный лес… — заметил слизеринец. — Поэтому ты тупой, Поттер, и обсуждению не подлежит.

— Это ты тупой, Малфой! — Джеймс повернулся всем корпусом к Скорпиусу. — Это была шутка, а ты, идиот, и поверил! Да еще подслушал! Точно говорят, что слизеринцы и дня не могут прожить без подлости или гадости…

— Ну, тогда твоя кузина еще более тупая, чем мы все, вместе взятые, — Малфой тоже перестал писать и, наконец, поднял взгляд на гриффиндорца. — Она не только поверила, она еще и заложила тебя Фаусту. Очень по-гриффиндорски, не находишь?

— Это тебя не касается! — огрызнулся Джеймс, доставая палочку и направляя ее на Малфоя. — Ты мерзкий таракан, ты ничуть не лучше твоего отца, хорька трусливого и подлого…

— Повтори, — процедил Скорпиус, поднимаясь и тоже доставая свою волшебную палочку.

— Плохо доходит? — усмехнулся Джеймс. — Скажи, что твой отец не такой? Хорек, подлый, трусливый…

— Да ты ничуть не лучше, уж поверь! — Малфой сощурил глаза. — Ты прикрываешься фамилией, а на самом деле ничего собой не представляешь! Пакостишь, задираешься, но все равно считаешь себя великим гриффиндорцем! Ты мелкий подлец, Поттер…

— Чего?! — взревел Джеймс, чувствуя, как уши и шея становятся красными, в то время как слизеринец все сильнее бледнел.

— Уж лучше быть Малфоем и хоть что-то собой представлять, чем носиться по школе с тупыми лозунгами двадцатилетней давности и строить из себя великого борца за справедливость, причем, совершенно не имея представления о справедливости. Так что сядь и заткнись, Поттер!

— Сам заткнись!

— Что здесь происходит?

Мальчики одновременно обернулись: в дверях стоял чуть сердитый Фауст.

— Я оставил вас на пять минут, а вы уже тут дуэль устроили?! А ну, сядьте и пишите, иначе не отпущу, пока все не перепишите!

Мальчишки, зло взглянув друг на друга, вернулись к своим пергаментам. Джеймс иногда бросал на слизеринца взгляд, полный презрения…

* * *

Скорпиус пришел в гостиную и устало опустился в кресло у камина, скинув мантию и распустив галстук. Не верится, что это только первый день. Присцилла, Парма, Уизли, а потом еще и Поттер в довесок. Чем он это заслужил?

— Малфой…

Черт, он и забыл об Эйдане.

— Меня нет, Родерик, запишись на прием, — попросил Скорпиус, тяжело вздыхая. — Нет меня и не будет в ближайшие пару недель…

— Значит, нет? — догадливо произнес староста, стоя над второкурсником.

— Прости, но у меня достаточно поклонниц, — усмехнулся Скорпиус, — скоро уже фанклуб организуют…

— Но ты же понимаешь…

— Эйдан, Парма Паркинсон не нуждается в дополнительных занятиях, поверь мне…

— Ладно, — староста пожал плечами. — Ты не собираешься записываться в Дуэльный клуб?

— А надо?

Эйдан кивнул на доску объявлений, где появилось два длинных свитка, один из которых был записан на половину, а второй на треть.

— Ну, обычно все второкурсники стремятся записаться. Это позже азарт проходит…

Скорпиус хмыкнул: он не все. Зачем ему этот детский клуб? Только время зря тратить…

— А что там за второй лист?

— В субботу будут проводить отбор в команду по квиддичу, ведь двое наших выпустились…

Скорпиус тут же стряхнул с себя усталость, поднялся на ноги и направился к стенду. Под объявлением о смотре в команду висели списки желающих: восемь человек на позицию ловца и пятеро на вратаря.

Малфой взял с полки перо, усмехаясь. Он вспомнил слова отца, который настаивал на том, чтобы Скорпиус пробовался на ловца, когда представится возможность. Драко Малфой даже хотел купить для всей слизеринской команды новую экипировку и метлы, но Скорпиус напрочь отказался. Он был уверен, что способен своими силами попасть в команду.

Мальчик уверенно записал вою фамилию под строчкой «вратарь». Не только из-за того, что быть вратарем ему нравилось больше, но и из желания позлить отца. Ведь когда Скорпиуса примут в команду (он не рассматривал вариант «если», потому что «если» — это сомнение, а сомневаться он не привык), отец опять будет сердиться, что сын поступил наперекор его желанию. Пусть сердится, отцу это даже полезно…

— Скорпиус, это правда? — рядом возникла улыбающаяся своей самой довольной улыбкой Присцилла.

— Что? — Малфой положил перо и отправился на свое любимое место, надеясь побыть в тишине. Если от Забини отделаться не получится, можно просто уйти в спальню, правда, там не было теплого камина, но уж лучше так…

— Что ты заколдовал Уизли, — Присцилла выглядела ужасно довольной.

— С чего ты взяла? — поднял бровь мальчик, стоя возле кресла. Не мог он сесть, когда девчонка стоит, воспитание не перебьешь даже большим желанием отделаться от Присциллы.

— Об этом говорили гриффиндорки в туалете, — девочка накрутила на палец локон черных волос. — Правда?

— А тебе не все равно?

— Скорпиус, ты невыносим, — жеманно фыркнула Присцилла. — Уизли слишком о себе высокого мнения, правильно, что ты проучил ее…

— Не знаю, о чем ты говоришь, — откликнулся Малфой, все-таки садясь. Он надеялся, что Забини оскорбится и отстанет.

— То есть?

— Я не трогал Уизли, я ее вообще не видел.

— За что же тогда тебя наказали?

— Встретился с Поттером, — не моргнув глазом, ответил Скорпиус, вытягивая ноги и с блаженством чувствуя тепло, исходящее от камина. — Еще вопросы?

— Почему ты стал таким неприятным? — глаза Присциллы недобро сверкнули.

— Я всегда таким был, просто хорошо претворялся, — гадко усмехнулся Скорпиус.

Девочка фыркнула, развернулась и полной презрения походкой отправилась к подругам, что сидели у ниши с книгами.

Тишина, спасибо, Мерлин…

* * *

Джеймс устало поднялся по главной лестнице, свернул на ступени в Башню и вскоре пробормотал пароль Полной Даме.

— Что, трудный день, милый? — спросила Дама, но мальчик лишь махнул рукой.

В гостиной было полно студентов, но почти никто не занимался, лишь болтали и играли в плюй-камни или настольные игры. Хотя нет, кто-то занимался. Роза Уизли сидела в его кресле у камина и читала учебник, подогнув под себя ногу. Джеймс решил пройти мимо, но кузина окликнула его:

— Джим!

Мальчик сделал вид, что не услышал, но разве от Розы так просто отделаешься? Она встала и догнала его у самой лестницы.

— Джеймс, погоди.

— Что тебе? — зло бросил мальчик, повернувшись к кузине.

— Я не хочу, чтобы ты злился, — искренне произнесла Роза.

— А я не хочу, чтобы ты лезла в мои дела, — огрызнулся Джеймс. — Никогда не думал, что меня заложит собственная сестра!

— Но, Джеймс, я заботилась о тебе! В лесу действительно опасно! — упрямо заявила Роза.

— Да не собирался я в лес, я пошутил! — вспыхнул мальчик. — Но даже если бы я и собирался… Ты банально настучала…

— Я хотела как лучше! — топнула ногой кузина, но глаза ее блеснули от обиды. — Неужели ты не понимаешь?!

— Понимаю. Я понимаю, что ты совершенно невыносима, ты помешана на книгах и правилах до такой степени, что собственного брата готова сдать!

— Это ты невыносим! — кинула ему Роза. Кажется, вся гостиная уже слушала их разговор, поэтому она сбавила тон, почти перейдя на шипение. — Ты думаешь только о себе! Ты теряешь баллы, которые набирают другие ребята, тебе плевать на факультет! Не понимаю, как тебе не стыдно?!

— На себя посмотри!

— Поттер, придержи фестралов! — рядом с Розой возникли двое ее друзей.

— Еще вас тут не хватало! — фыркнул Джеймс. — Отстаньте от меня, идите книжки читать… А ты, Роза, подружись с Малфоем, у вас много общего!

Мальчик обошел Розу и скрылся в своей спальне, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла. Как они все надоели!

Он прошел к своей кровати и увидел письмо на подушке. Распечатал и улыбнулся родным буквам.

«Здравствуй, дорогой Джеймс. Ты уехал лишь вчера утром, а мне кажется, что очень давно. Без тебя дома очень-очень пусто и грустно. Не знаю, что тебе написать. Ты забыл палочку, я ее нашла, и папа тебе ее отправил. Ты, наверное, получил ее еще в поезде? Надеюсь, что сова прилетела раньше, чем ты встретился с Малфоем, ведь иначе ты бы был беззащитен перед его волшебством. Но ведь там есть Роза. Ты ее в обиду не давай. И не грусти. Знай: ты самый добрый и самый лучший брат на свете. Все, что ты делаешь, ты делаешь потому, что ты хороший. Целую, Лили».

Мальчик отложил письмо и откинулся на подушку, глядя на полог кровати.

Малфой, Роза. Лили.

— Эй, Джеймс…

Он сел — у двери стояла Роза с чуть виноватым лицом.

— Я получил письмо от Лили, — сказал он, чуть улыбнувшись. — Наверное, она единственная, кто еще верит в меня…

— Я тоже верю в тебя, — упрямо произнесла кузина, делая шаг вперед. — Не злись, я хотела, как лучше…

— Я знаю, — кивнул он. — Прости, что накричал…

Роза уверенно улыбнулась и села рядом с ним на кровати:

— Я записала тебя в Дуэльный клуб.

— Спасибо.

— Не делай больше так.

— Как?

— Так, чтобы мы могли поссориться. Все-таки мы же семья и не должны…

— Посмотрим, — хмыкнул Джеймс, толкая Розу плечом. — Я может и не захочу быть с тобой одной семьей, если ты решишь выйти замуж за Ченга…

— Джим!

Они вместе рассмеялись.

 

Глава 4. Суббота

Первая неделя, если не считать вечера с Малфоем и Фаустом, была довольно удачной и пролетела совершенно незаметно, что не могло не радовать Джеймса. Он пока не потерял ни одного факультетского балла (правда, и не набрал ни одного, но у него еще было полно времени для этого), не получил ни одного наказания (кроме первого) и ни разу пока не столкнулся в школьных коридорах с Филчем и его кошачьим скелетом.

Но примерно себя вести так долго было выше всякого терпения, и в пятницу, придя на Травологию, он четко осознал, что если так продолжится и дальше, то он сойдет с ума. Или перестанет узнавать себя в зеркале, что еще не лучше.

Невилл раздал всем мохнатые наушники, и Графф тут же поделился информацией, что сегодня, видимо, они будут изучать мандрагор. Джеймсу было совершенно наплевать на то, что они там будут сегодня изучать, — он думал о своем невообразимо примерном поведении и о вечерней тренировке, на которую обязательно стоит попасть. Значит, сегодня рисковать свободными вечерними часами он не мог. А завтра первое собрание Дуэльного клуба…

Значит: либо сделать что-то такое, о чем уж точно никто не узнает, по крайней мере, в ближайшие дни. Или же продолжать играть роль пай-мальчика, но вот этого не хотелось больше всего…

— Итак, встаньте у подносов с землей, — попросил профессор Лонгботтом, надевая защитные перчатки и подходя к большому и длинному горшку с торчащими из него зелеными листьями. Опять что-то пересаживать? — Сегодня мы начинаем проходить мандрагор. Каждый из вас должен будет вырастить свою, ухаживать за ней и фиксировать все изменения… Но сначала о мандрагоре…

Руки Граффа и Пуарэ с Рейвенкло взметнулись почти одновременно и чуть не снесли с ног Эмму Томас, которой, как обычно, посчастливилось оказаться в центре событий. Джеймс хмыкнул: обычно Томас старалась сесть подальше от него, чтобы ей в очередной раз не досталось от сокурсника, но, видимо, это судьба, раз даже в пяти рядах от Джеймса она оказалась на линии атаки.

— Итак, мистер Графф, мы вас слушаем…

Джеймс же после этих слов наоборот перестал слушать: Ричард всегда говорил слишком много и слишком умно, чтобы уделять его болтовне столько внимания сразу. Он думал о своей метле, которую сегодня перед обедом достал из-под кровати и отполировал, о тренировке, где, наконец-то, можно будет развеяться от постоянной учебы и книжек. А еще о том, что Мари-Виктуар очень шли голубые ленты, которыми она сегодня завязала волосы. Во время обеда Джеймс раза три ронял кубок с соком, потому что глядел на стол Рейвенкло.

Правда, не он один заметил ленты кузины. Крис Вуд не только заметил, но и комплимент ей сделал, отчего Джеймсу тут же захотелось ударить капитана чем-нибудь потяжелее. Ну, или, если без ущерба для команды, облить кефиром.

— Джеймс!

— Да? — мальчик сделал честные глаза, когда Невилл привлек к себе его внимание. Весь класс уже надел наушники, и ждали лишь его. Зачем маскарад?

— Наушники, иначе мандрагора тебя оглушит своим криком, — терпеливо пояснил профессор Лонгботтом, надевая свои.

Оглушит криком? Только оглушит? Джеймс даже заинтересовался: наверное, впервые на уроке Травологии. Он следил за тем, как стоящий рядом Клод Вейн выдергивает из общего горшка растение: батюшки, Мерлиновы трусы, как любит говорить дядя Рон. Это же не корни, это мордашка Альбуса, когда его тошнит!

Мальчик внимательно посмотрел, как работает Клод, и повторил все то же самое, только с одним исключением. Он выдернул не один саженец, искривляющий уродливый рот в крике, а два. Первый он после недолгой борьбы засунул в землю, а второй, оглядевшись и тихо обездвижив петрификусом, запихал в глубокий карман мантии, засыпав дополнительно землей. Ох, бедным эльфам придется потрудиться, чтобы отстирать его одежду…

Невилл разрешил им снять наушники. Как всегда профессор Травологии перемазался землей и не заметил, а ученики сделали вид, что все так и должно быть.

— Итак, на следующем занятии вы должны будете…

Джеймс уже не стал слушать: до следующего занятия еще дожить надо, потом и забивать голову чепухой всякой. Сейчас его больше интересовала мандрагошка в его кармане — интересно, не задохнулась от земли?

После Травологии Джеймс со скоростью своей метлы понесся к замку, чуть не снеся по пути Эмму Томас.

— Поттер, вы куда-то опаздываете?

Черт, вот только его и не хватало. Фауст стоял посреди холла и, видимо, руководил двумя хаффлпаффцами, которые чистили главные доспехи и снимали пыль с картин.

— Да, профессор, я забыл свое эссе по Истории магии, мне срочно нужно в башню, — Джеймс спрятал измазанные землей руки в карманы и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— Бегать по коридорам запрещено из соображений безопасности учащихся, — пояснил декан, — так что сбавьте темп.

Джеймс махнул рукой и поспешил вверх по лестнице, до седьмого этажа, бросил Полной Даме, пившей чай с каким-то странным мужчиной в платье, пароль («Английские джентльмены») и вскоре уже вытряхивал в старый котел, брошенный кем-то когда-то в углу лестницы, землю и оглушенную мандрагору. Хорошенько засыпав растение, мальчик прошептал «фините» — листья на макушке закопанной мандрагоры зашевелились.

Довольный собой, Джеймс завернул котел в мантию, взял рюкзак и, оглядываясь, чтобы ни на кого не наткнуться, пошел по коридору, спустился по боковой лестнице и вскоре замер у кабинета Филча. Мальчик прислушался: из-за двери доносились недовольное бормотание и шаркающие шаги.

Довольный собой, Джеймс, в последний раз оглянувшись, тихо поставил котел у дверей завхоза и, как тень, скрылся на лестнице, спеша на Историю Магии. Его ждали сорок пять минут крепкого и здорового сна.

* * *

В субботу днем Скорпиус лениво оделся, взял метлу, подмигнул себе в зеркале и отправился на площадку для квиддича, внутренне собираясь с духом. Он знал, что прекрасно летает и что хорошо справляется с защитой колец, но ведь вполне могло получиться так, что кто-то будет справляться с этим лучше него. Или так же, но окажется старше и опытнее.

А Малфой должен быть всегда и во всем, за что он берется, лучшим…

— Скорпиус, — его догнали Присцилла и Тобиас, в теплых свитерах и с шарфами. Эти двое вообще теперь везде появлялись вместе: наверное, Забини почти все лето общались с Паркинсонами.

Летом, если дети Пэнси Паркинсон не были у бабушки в поместье, то они гостили у кого-нибудь из ее школьных друзей, обычно у Малфоев, но в это лето родители почти все время были в отъезде. Видимо, это лето Паркинсоны провели у Забини. Скорпиус знал, что мисс Паркинсон делает это только по одной причине: чтобы не дать отцу Пармы и Тобиаса встретиться с ними…

— Ты слышал, что Филч попал в больничное крыло? — с нескрываемым восторгом спросил Тобиас, пока они шли к полю, возле которого уже скопилось несколько человек с метлами.

— С чего бы это? Сердечный приступ? — с усмешкой спросил Скорпиус, оглядывая Присциллу. На нее всегда было приятно смотреть: холодная красота, подчеркнутая черными волосами и бело-зелеными красками одежды, обещала стать еще более яркой и завораживающей. Идеальной и совершенной, если красота может быть такой.

— Нет, — покачала головой девочка, и черные локоны упали на плечи. — Говорят, что кто-то поставил под дверь горшок с мандрагорой, а Филч, обнаружив его, в своем духе дернул растение из земли… Ну, и…

— Это кто-то из второкурсников, — хмыкнул Скорпиус, который, в принципе, мог предположить автора данной шутки. А Филч действительно полный идиот, раз сразу же полез проверять, что в котле. Уж за столько лет работы в школе мог бы и привыкнуть, что ничего сразу руками хватать нельзя… Чтобы руки не откусило…

— Да, мы тоже так подумали. Вчера занятия были у всех, и все пересаживали мандрагор, так что любой мог устроить подобное, — размышлял вслух Тобиас.

Малфой лишь пожал плечами. Они уже вошли на стадион: на поле распоряжался Роберт Фоссет, новый капитан сборной (взамен Антония Тофти, что в прошлом году, к несчастью Анны Грей, окончил школу). Возле него стояли четверо игроков команды. Видимо, ждали, когда подойдут все кандидаты.

Скорпиус остановился у трибун и стал натягивать перчатки — старые, но в довольно хорошем состоянии благодаря заботам Донга. Эти перчатки подарил мальчику дед, еще когда Скорпиусу было лет пять…

— Хорошо, — Фоссет развернул списки, что снял с доски объявлений в гостиной, — начнем с вратарей, ловцы пока пусть посидят на скамейках…

— Удачи, — Присцилла мимолетно поцеловала Малфоя в щеку (он даже не поморщился, хотя очень хотел) и пошла на трибуны, где уже сидели слизеринцы и любопытные с других факультетов. Тобиас подал Скорпиусу метлу и присоединился к Забини. Там же мальчик успел заметить Парму с Энжи.

— Так, пойдем от самого старшего к младшему претенденту, — проговорил громко Роберт. Члены команды отошли к кольцам, где Брендан Пьюси, Охотник с пятого курса, доставал из сундука квоффл. — Брайан Нэш, к кольцам, готовится Берта Ллойд…

Скорпиус следил, как шестикурсник габаритов тролля-дегенерата залезает на метлу и взлетает.

— Он пробуется в команду каждый год, на все позиции, какие только освобождаются, — шепнула Малфою Берта, с усмешкой глядя, как Камила МакГрегор и Анна Грей, набирая скорость, летят к кольцам, разыгрывая квоффл. Скорпиусу показалось, что Брайан чуть не упал с метлы, стараясь уследить за мячом.

Он безнадежен, подумал Малфой, с ухмылкой глядя, как Нэш камнем падает вниз, все-таки сорвавшись с метлы, когда метнулся за мячом вправо. Хотя квоффл влетел в левое кольцо…

Лео О'Нил побежал к основанию колец, где лежал несостоявшийся вратарь, а Берта уже легко вспорхнула на освободившееся место. Скорпиус чуть поморщился: хороша была девчонка, но уж слишком она хрупкая для такого занятия. Посильнее кинь мяч — и она вместе с квоффлом пролетит сквозь кольцо.

Когда спустя три минуты Берта спешилась, на лице ее была недовольная гримаса: она пропустила один мяч. Настала очередь Алекса Диксона, тоже пятикурсника и к тому же, насколько знал Скорпиус, молодого человека Берты.

Через десять минут лучшей так и оставалась Берта. Скорпиус был самым младшим из претендентов, но, поднимаясь к кольцам, был твердо уверен, что именно он станет вратарем. Он Малфой, и он никогда не ввязывался в дела, которые не сможет совершить лучше остальных.

Три первых броска были уж слишком легкими, словно девчонки старались пощадить второкурсника, потом же они поняли, что играют не против ребенка. Четвертый мяч он чуть не пропустил: только воспитанные шахматами постоянная бдительность и умение долго пребывать на пике сосредоточенности помогли ему кончиками пальцев изменить направление полета квоффла.

Его приветствовали дружными хлопками и улыбками (ну, конечно, те, кто не участвовал в отборе). Скорпиус позволил себе скупо улыбнуться, когда Фоссет хлопнул его по плечу:

— Вратарь у нас теперь есть, поздравляю. Теперь ловцы…

Дальше слизеринец уже не слушал своего капитана. К Малфою подбежали Тобиас и Присцилла, за ними — Энжи и Парма.

— Я знала, что у тебя получится, — подпрыгнула от радости Парма, хлопая в ладоши.

— Почему это, ты же не видела, как он играет, — нахмурился ее брат.

— Ну, он же Малфой, — подмигнула Скорпиусу девочка, отчего Присцилла сразу нахмурилась.

Малфой усмехнулся.

* * *

— Джеймс…

— Слушаю тебя, Роза, — мальчик на секунду поднял голову от журнала «Все о квиддиче», который листал у камина, коротая время до начала первого заседания Дуэльного клуба.

— Ты бы не мог одолжить мне свои чернила?

— Без проблем, — на автомате ответил Джеймс и только потом посмотрел на Розу:- А твои где?

— У меня закончились, — смущенно ответила девочка, теребя в руках перо. Ее пальцы были измазаны все теми же чернилами.

— Как закончились?! — изумился мальчик, отложив журнал. — Я же сам видел, как дядя Рон купил тебе чуть ли не ведро…

— Ну, я же учусь. Нужно писать сочинения, а я не всегда укладываюсь в заданный объем, — заметила Роза. — Еще мы рисовали стенгазету Гриффиндора на конкурс факультетов… К тому же часто приходится переписывать…

— Все, не продолжай, — попросил Джеймс, откидываясь в кресле и складывая руки на груди. — Наверное, стоило тебе цистерну купить…

— Дашь?

— Да возьми, — он наклонился и вытащил из рюкзака закупоренную бутылочку. — Можешь себе оставить…

— Я уже заказала по почте новые чернила, но пока они придут… А мне нужно дописать сочинение о свойствах крови дракона… Я и не знала, что их целых двенадцать…

— Роза.

— Что? — девочка будто только что поняла, что говорила вслух.

— Видишь, вон в том углу сидят Ченг и Уильямс? — Джеймс ухмыльнулся. — Думаю, они просто мечтают, чтобы ты им об этом рассказала…

— Ладно, — покорно кивнула кузина. — Спасибо за чернила.

— Пользуйся на благо Гриффиндора, — отсалютовал сестре Джеймс.

— Эй, Поттер, идешь? — из спальни шумно спустились близнецы Вейн, уже держа в руках палочки, словно прямо сейчас вступят в дуэль.

— А где наш «мистер-хочу-вас-всех-поучать»? — сладко потянулся мальчик, а потом вскочил на ноги, спугнув сидевших у огня котов.

— Ричард сказал, что пропустит сегодняшнее занятие, — Клод прикусил губу, глаза его смеялись. — У него, видите ли, еще параграф не вызубрен, а завтра еще два эссе…

— Понятно, — Джеймс проверил, на месте ли палочка, и последовал за однокурсниками к портрету.

Собрания Дуэльного клуба проводились на первом этаже, в старом классе Предсказаний, где раньше преподавал кентавр. Говорили, что необычный профессор давно вернулся в Запретный лес. Но кабинет остался именно в таком виде, в каком его создал сам Дамблдор. И это было неплохо: падать удобнее на мягкую траву, чем на каменный пол.

— Так, тишина, новички справа, остальные слева, — в своем духе заправлял в классе-лесе Фауст, поигрывая палочкой. Завсегдатаи данного мероприятия тут же беспрекословно выполнили приказ профессора, а новые участники долго не могли сориентироваться, где лево, а где право.

Когда, наконец, под темным заколдованным небом, на котором весело мерцали звезды, воцарилась относительная тишина, Фауст встал между двумя группами студентов и усмехнулся:

— Сегодня нас шестьдесят девять человек, через два занятия останется не более сорока.

Джеймс хмыкнул: это угроза? Догадайтесь, что будет с остальными тридцатью? Да наплюют они на тебя и твой клуб, профессор…

Гриффиндорец, как обычно, пропустил все официально-вводные слова Фауста, внимательно оглядывая толпу новичков. Черт, а Малфоя-то тут нет! Тоже не вызубрил учебник? Вряд ли. Уж он-то бы не пропустил возможность покрасоваться… С его-то Непростительными…

Хотя… Именно с его Непростительными Малфою тут делать и нечего.

— Те, кто в клубе впервые, разбейтесь на пары.

Джеймсу досталась смущенная Стефани Вуд с Хаффлпаффа, младшая сестра Криса. Гриффиндорец подмигнул девочке, глядя, как старожилы клуба подходят к парам и начинают им что-то пояснять.

— Итак, меня зовут Альфред Лоусон, — к ним присоединился шестикурсник с Рейвенкло с тягучим голосом и глубоко посаженными глазами. — Я буду вашим инструктором.

— Растроганы до глубины души. Поттер, Джеймс Поттер.

— Ты кузен Мари-Виктуар?

— А тебе зачем? — тут же насупился гриффиндорец.

— Стефани Вуд, — робко заметила хаффлпаффка, когда Альфред перевел на нее взгляд.

— Ну, просто компания знаменитостей мне досталась, — усмехнулся шестикурсник.

— Мы будем заниматься или болтать? — скучающе спросил Джеймс, глядя, как ребят в других парах уже учат правильно стоять и держать палочку во время дуэли. Альфред кивнул…

Когда собрание закончилось и Джеймс брел в гостиную, он четко осознал, что вошел уже в ту тридцатку, о которой говорил Фауст. Скучно. Глупо. Неинтересно. Он быстрее сам научится бросаться заклинаниями в противников, чем под руководством Лоусона и Фауста в этом клубе. Правильно говорил отец: пользу от занятий в клубе получить трудно. Да и с кем там сражаться? Не с Вуд же…

* * *

В этот вечер в гостиной Слизерина Скорпиус и Алекс Диксон, который, не став вратарем, стал ловцом команды, были в центре всеобщего внимания. Фоссет, отхлебывая из своей бутылки с разбавленным Огневиски, клялся, что никогда не видел более ловкого вратаря, чем Малфой, а Пьюси считал, что Алекс легко обыграет даже Поттера.

Скорпиус сидел в углу у камина и исподволь наблюдал за Анной Грей, которая единственная, кажется, не считала нового вратаря лучше старого. Еще бы! Судя по всему, здесь была действительно любовь, а в августе в газетах написали, что Тофти приняли играть в какую-то команду Франции, его родины.

— Наш первый матч — с Хаффлпаффом, — рядом сел Лео, протягивая Малфою бутылку со сливочным пивом. Скорпиус пожал плечами, откупоривая и делая небольшой глоток. Да, приятнее, чем молочный коктейль, жаль, что сливочное пиво не входит в перечень полезных для детей напитков.

— Парма?!

Малфой перевел серебристый взгляд на Тобиаса, который весь покраснел и навис над сестрой, в этот момент прятавшей за спиной бутылку.

— Это всего лишь пиво! — хитро заметила первокурсница, и кто-то рядом засмеялся.

— Я тебе запретил! — гневно крикнул Паркинсон, пытаясь отобрать у сестры бутылку. — Это же Огневиски!

— Я всего лишь попробовала! — упрямо ответила Парма, отдавая Пьюси бутылку с янтарной жидкостью, у которого, видимо, и взяла.

— Не смей давать ей, она еще маленькая! — напустился на Брендана Тобиас. Пьюси лишь хмыкнул, подмигнув Парме.

— Что хочу, то и делаю, — заявила первокурсница, вставая и гордо вздергивая подбородок. — А если будешь надоедать, я расскажу маме, что ты переписываешься с отцом!

Скорпиус покачал головой: все-таки хорошо, что у него нет сестры. В этом есть большой плюс: некому разбалтывать его секреты.

Паркинсоны перенесли свой спор в спальню мальчиков, куда Тобиас буквально утащил Парму. Пару мгновений в гостиной стояла тишина, потом веселая болтовня возобновилась.

— Я был сегодня в Дуэльном клубе.

Скорпиус поглядел на Марка Флинта, что уселся на пуфик, протягивая озябшие руки к огню. Малфой лениво улыбнулся, наслаждаясь теплом и покоем у камина.

— И что там интересного? — даже решил поддержать ненужный разговор Малфой.

— Поттер чуть не убил шестикурсника с Рейвенкло, — с ухмылкой заметил Флинт.

— Это у него нечаянно вышло, или же он давно готовился к подобному мероприятию? — Скорпиус поднял светлую бровь, опустошая бутылку.

— Он в Лоусона заклятием запустил, пока тот объяснял, как нужно уворачиваться от заклинаний противника, — хмыкнул Марк. — Фауст лишился дара речи, а Поттер заявил, что пытался проверить, насколько правильной тактике их учит инструктор…

Малфой, к собственному удивлению и удивлению Флинта, рассмеялся:

— Держу пари, Фаусту это понравилось.

— Он снял с Гриффиндора пять баллов за нарушение правил ведения боя в клубе…

— Думаю, Поттер больше в клубе не появится, — уверенно заявил Скорпиус, с помощью палочки запуская бутылку в воздух и заставляя ее кружить над головами присутствующих.

— Нам же легче, он своей Ректусемпрой пожар устроил, — пожал плечами Марк, следя за бутылкой в воздухе. Скорпиус чуть улыбнулся и заставил бутылку замереть над головой Присциллы и перевернуться: из горлышка стали падать оставшиеся на дне капли пива.

— Малфой, ты идиот?! — вскочила Забини, встряхивая головой. Девочка выхватила свою палочку и наставила на сокурсника. — Перепил?

— Так, прекратили, — поднялся со своего места Эйдан, вставая между Присциллой и Скорпиусом, который лениво потягивался в кресле. — Малфой, убери.

— Без проблем, — пожал плечами мальчик и убрал палочку, позволив бутылке свободно упасть на пол прямо у ног Присциллы.

Наверное, Забини бы все-таки сотворила с ним что-нибудь страшное, но Эйдан не позволил ей:

— Скорпиус, уймись… Вообще, идите уже все спать!

— Эйдан, ты мне не нянька, — заметил Малфой, поднимаясь. — Но раз уж ты напомнил: я действительно сегодня устал.

Мальчик прошел мимо разъяренной Присциллы — ее взгляд обещал ему неминуемую кару, что Малфой запомнил, — и скрылся в спальне, чувствуя приятную измотанность. Месть от Забини подождет до завтра…

 

Глава 5. Больничное крыло

— Скорпиус, надо поговорить, — с этими словами в спальню второкурсников вошли Фоссет и Пьюси.

Малфой отложил учебник, по инструкциям которого превращал жука в пуговицы: МакГонагалл сказала, что если они не будут тренироваться, то на следующем уроке все получат по «троллю». У него пока выходили лишь жуки-мутанты. Но это казалось лучшим достижением, чем у Флинта, который своего жука взорвал.

— Ребята, можно вас попросить, — Скорпиус посмотрел на Тобиаса и Марка, которые тут же поднялись и, взяв свои учебники, покинули комнату. — Итак?

Старшекурсники присели на кровать Малфоя с двух сторон и многозначительно переглянулись.

— Так, давайте сразу, в переглядки нужно было за дверью играть, — лениво заметил мальчик, чуть улыбнувшись. — Что там у вас? Новая тактика игры? Завтра не выходим на матч?

— Нет, мы хотели задать тебе вопрос по Зельеварению, — к удивлению Скорпиуса, ответил Фоссет.

— Почему меня?

— Потому что ты в команде и потому что ты хорошо разбираешься в Зельях, — пожал плечами Пьюси. — Короче, ты знаешь, что Хаффлпафф может нас обыграть только в одном случае…

— Если быстро поймает снитч, ловец у них просто потрясающий, — подхватил Роберт. — Девчонка Голдстейн, семикурсница.

— И вы решили напоить ее каким-то зельем, чтобы она не играла? — догадался Малфой.

— Нет, — покачал головой Брендан, вставая перед Скорпиусом. — Пусть играет. Просто мы хотим сделать так, чтобы она долгое время не могла думать о снитче…

— И?

— Пришли спросить тебя, есть ли такое зелье, чтобы подлить его действие на время завтрака, но чтобы в течение получаса с начала игры оно все еще действовало?

— Как действовало? — заинтересовался Скорпиус, усмехаясь.

— Как угодно, лишь бы это ее отвлекало… — пожал плечами Фоссет. — Можешь придумать?

— А чего тут придумывать? — хмыкнул Малфой. — Медвежья настойка.

— Нет, мы о ней уже думали, — нахмурился Пьюси. — Она действует через пять минут после попадания в организм и не более получаса…

— Конечно, если ее готовить обычным способом, — кивнул Скорпиус, и старшекурсники с интересом на него посмотрели. — Но если в настойку добавить кору дуба и немного сушеных угрей, то действовать она начинает через час-полтора и мучает человека столько же, зависит от организма…

Пьюси и Фоссет одновременно улыбнулись, переглянувшись.

— Класс!

— Это все? — мальчик поднял бровь, глядя на старшекурсников.

— Нет, ты должен ее сварить, — Роберт поднялся. — Мы сами добавим…

— Как? В зале будет полно народа… Вряд ли ловец Хаффлпаффа что-то у вас возьмет накануне игры…

— Голдстейн встает всегда рано и завтракает чуть ли не первой, это известно всем в школе, — усмехнулся Фоссет. — Так что мы все сделаем…

— Хорошо, — Малфой встал и достал из сундука котел, «Сборник Зельевара», что ему летом купили родители, набор ингредиентов и пошел вместе с парнями из спальни.

— Лучше всего заниматься этим в подземельях, — заметил Пьюси, помогая Скорпиусу нести котел. Малфой пожал плечами: ему все равно, где. Его дело — сварить, а с остальным пусть сами разбираются. Он и сегодня, и завтра сделает свое дело. Ловцы и их разборки его не касаются…

— Нам надо выиграть, потому что Гриффиндор буквально разнес Рейвенкло в первом матче… — Фоссет отпер дверь в одно из темных и пустых подземелий. Они зажгли свет на палочках и расположились в дальнем углу.

— Это только потому, что Поттер никому поиграть не дал: поймал снитч на четвертой минуте, — усмехнулся Пьюси, зажигая под котлом огонь и наколдовывая воду.

Скорпиус промолчал: Поттер сыграл здорово, этого нельзя было отрицать, хоть он и противный, избалованный мальчишка. Но Малфой был уверен, что сам завтра сыграет не хуже, в независимости от того, что там будет с ловцом Хаффлпаффа…

* * *

Джеймсу не спалось. Сегодня он получил «тролля» по Защите от Темных Искусств, потому что забыл написать сочинение о способах обезвреживания раны от укуса оборотня, что задал Фауст. МакГонагалл влепила ему пять штрафных очков за то, что он на уроке вместо того, чтобы превращать насекомых в никому не нужные пуговицы, мастерил бумажный самолетик и запускал им в голову Граффа. В общем, пятница не удалась, но ведь завтра — суббота, будет матч по квиддичу между Слизерином и Хаффлпаффом, через два дня — Хэллоуин…

Джеймс улыбнулся и сел на постели, вспоминая игру двухнедельной давности, когда он смог сыграть за всю команду. Вуд шутил, что Джеймсу следовало их предупредить, чтобы они не тратили время на переодевание. Правда, мальчик сам не думал, что сможет увидеть снитч так быстро. Повезло, наверное…

Не спалось, и Джеймс решил, что нечего себя заставлять, раз завтра все равно выходной. Он вылез из постели, нащупал тапки и вышел из спальни. Он спустился в гостиную и усмехнулся: на диване, положив голову на подлокотник, спала Роза. С ее колен медленно соскальзывал длинный свиток, исписанный убористым почерком девочки. «Дорогой Винсан» прочел Джеймс вверх ногами первую строчку на свитке. Кто такой Винсан?

Джеймс сел рядом с кузиной и легко ее толкнул.

— А? Что? — она села прямо, потирая глаза. Выглядела Роза уставшей.

— Тебя выгнали из спальни? — осведомился мальчик, с усмешкой глядя на Розу. Та стала быстро сворачивать пергамент.

— Я уснула, нечаянно…

— Кто такой этот Винсан? — Джеймс увидел, как зарделись щеки Розы.

— Нельзя читать чужие письма, Джим, — укоризненно ответила первокурсница, вставая и поправляя юбку.

— А я не знал, что это письмо, когда начал читать, — хмыкнул мальчик. — Кто это?

— Студент из Дурмстранга, мы с ним познакомились в международном лагере юных волшебников летом. Меня мама туда брала, она занималась организацией мероприятий…

— Ты переписываешься со студентом из Дурмстранга? — опешил Джеймс.

— Да, и оставь свои предрассудки: они там не все помешаны на Темной Магии…

— А ты проверяла?

На лестнице раздались шаги, и в комнату спустился заспанный Тедди Люпин.

— Что за вечеринка? Почему не спим?

— Ой, только выключи, пожалуйста, тон старосты, ладно? — попросил Джеймс, потягиваясь. — Роза уснула в гостиной, а я, как заботливый брат, решил помочь ей перейти в постель…

Тедди чуть улыбнулся, а Роза, фыркнув, пошла к лестнице:

— Спокойной ночи, мальчики…

Люпин проводил ее взглядом, а потом посмотрел на Джеймса:

— А ты?

— Не спится, позанимаюсь Трансфигурациями, — спокойно соврал мальчик. — А ты чего не спишь?

— Услышал вас, решил проверить, — пожал плечами Тедди. — Ладно…

— Пока-пока, — Джеймс помахал рукой вслед старосте и улыбнулся: ему в голову пришла чудесная идея. Мальчик дождался, пока дверь Люпина хлопнет, и вернулся в спальню, где оделся и взял метлу. Потом спустился в гостиную, потушил все, кроме одной, свечи, и подошел к окну, распахивая его настежь.

Холодный воздух ворвался в комнату, шум деревьев, тревожимых ветром, в первый момент оглушил. Джеймс залез на подоконник и сел на метлу, оттолкнулся и вскоре уже летел чуть ниже окон башни Гриффиндора.

Было темно и холодно, но в замке еще кое-где мерцали свечи. Мальчик направил метлу к башне на другой стороне Хогвартса, где в одном окне еще был свет. Джеймс улыбался, чувствуя себя в своей стихии: он летит, да еще нарушает двадцать или тридцать школьных правил. У Розы бы припадок случился…

Он тихо завис у окна, заглядывая внутрь. Это была спальня девочек Рейвенкло. Джеймс мог видеть двух студенток, сидящих на кроватях, и третью — посреди комнаты. Это была Мари-Виктуар, в ночной рубашке, с распущенными волосами до пояса. Кажется, она показывала какой-то спектакль: кружилась, водила руками, прятала лицо, смеялась, танцевала. Джеймс не мог оторвать глаз, завороженный этим зрелищем грации и красоты…

Свеча была погашена как-то внезапно, и Джеймс даже шарахнулся прочь, чуть не упав с метлы. Он и не заметил, как руки окоченели, сжимая древко. Мальчик повернул метлу и полетел в ночь, все еще думая о прекрасном видении в башне Рейвенкло. Он даже пару раз оглянулся на темное окно…

А потом был сильнейший удар, прямо под ребра, и он стал падать, с силой вцепившись в метлу. Новый удар настиг его уже на земле: он упал и откатился в сторону, теряя сознание и понимая, что столкнулся с Гремучей ивой. Он боялся за метлу и того, что его найдут здесь, но это были последние мысли мальчика перед тем, как он провалился во тьму, где не было ни холода, ни страха, ни боли…

* * *

Скорпиус проснулся в этот день поздно — почти перед самым завтраком. Даже не проснулся — его растолкал Тобиас. В этом не было ничего удивительного, ведь они варили Медвежью настойку почти до часу ночи.

— Решил голодным играть? — усмехнулся Паркинсон, глядя, как Скорпиус натягивает спортивную мантию и достает из сундука перчатки.

Малфой промолчал, пожав плечами. Он подхватил свою метлу, и вдвоем они поднялись в холл. Странно, но тут было настоящее столпотворение и галдеж, пропитанный волнением и тревогой.

— Что там? — Тобиас попытался протиснуться сквозь толпу слизеринцев. — Чего стоим-то?

— Поттера нашли полумертвым у Гремучей ивы, — шепнула, обернувшись, Анна Грей. Она была бледной.

Скорпиус обошел группу сокурсников и смог увидеть, как через распахнутые двери входит Хагрид с Поттером (или телом Поттера?) на руках. Да, выглядел лохматый не краше трупа: кровь, белое лицо, руки, мертвой хваткой прижавшие к себе метлу.

— Отойдите! — прорычала МакГонагалл, шедшая вслед за Хагридом с его ношей. — Все на завтрак!

— Что случилось с Поттером? — спросил кто-то, но директриса только отмахнулась, подгоняя Хагрида к лестнице. Скорпиус хмыкнул: подгонять эту громадину нужно явно не МакГонагалл.

— Джеймс!!!

— Мисс Уизли…

— Что с ним?! — Уизли буквально подпрыгивала перед Хагридом, пытаясь увидеть кузена.

— Мисс Уизли, он жив, не мешайте… — попыталась вразумить первокурсницу МакГонагалл. — Мистер Люпин!

Тут же появился староста Гриффиндора, чтобы успокоить явно испуганную Уизли. Процессия скрылась на лестнице. Все сопереживающие последовали за ней, а Скорпиус вместе с товарищами по команде и однокурсниками прошел в Большой Зал, где все еще ощущалось возбуждение.

— Интересно, что случилось с Поттером?

— Жаль, что он не убился…

— Жаль, что он не был в таком состоянии две недели назад, перед матчем…

Скорпиус хмыкнул, накладывая себе в тарелку жареных сосисок.

— Как думаешь… — начал Тобиас, поедая овсянку с завидным рвением.

— Да вылез в окно и решил полетать в темноте, — хмыкнул Малфой, передавая тосты Энжи. — Вот и нарвался на сумасшедшее дерево…

Только Поттер мог до подобного додуматься, дятел лохматый… Мозгов не больше, чем у нюхлера…

Скорпиус поднял взгляд и тут же увидел безумно довольного Фоссета, который пил сок, поглядывая на Пьюси. Что ж, значит, они уже провернули задуманное.

— Все в раздевалку, — скомандовал Роберт.

— Удачи! — хором сказали Тобиас и Энжи, махнув Скорпиусу рукой. Он кивнул и последовал за командой.

Кажется, у него впервые в жизни вспотели ладони. Он сидел на скамейке и даже пытался слушать какие-то пафосные слова капитана, а слышал лишь шум за стенами раздевалки. Его первая игра за факультет. Это не домовикам уши откручивать…

После приветствия команд Скорпиус занял место у своих колец. По правую руку от него были трибуны Слизерина, которые оглушали криками и свистом. Малфой даже поморщился, но все время следил за красным мячом, иногда уворачиваясь от пролетавших мимо бладжеров.

Что ж, одно он мог сказать точно: Медвежья настойка подействовала, потому что через десять минут после начала игры Хаффлпафф попросил тайм-аут, и их ловец на большой скорости умчалась в раздевалку. Фоссет и Пьюси пытались скрыть усмешки.

Скорпиус отбил шесть из восьми мячей. А когда к нему вновь устремились охотники в желтых мантиях, вдруг понял, что не может пошевелиться.

Черт, Петрификус Тоталус. Он мог лишь беспомощно следить, как противники приближаются. Кто? Зачем? Хаффлпаффцы? Вряд ли. Не в их духе (до колец охотникам оставались считанные футы). Больше похоже на месть. Расчетливую. Причем не причиняющую боль. Унижающую беспомощностью.

Забини.

Но все-таки боль была: Защитник Хаффлпаффа отбил бладжер прямо в Скорпиуса, надеясь отвлечь вратаря, пока охотники будут забивать. Но Малфой не мог увернуться: он смотрел, как стремительно на него несется большой мяч. А потом бладжер ударил его в грудь, в глазах потемнело от боли, и он соскользнул с метлы.

До чего же жесткая земля, иронично подумал Скорпиус и потерял сознание…

* * *

Джеймсу показалось, что он очнулся только из-за того, что на него кто-то смотрел. Он открыл глаза и тут же поморщился от боли под ребрами.

— Тише, тише, родной…

— Мама? — он хотел сказать громко, но прошипел, сжав зубы.

Мама сидела на краю его постели, на лице ее было обеспокоенное выражение. Она убрала с его лба пряди волос.

— Лежи, не двигайся, сейчас мадам Помфри принесет тебе обезболивающее…

Джеймс осторожно кивнул. Черт…

— Мама, моя метла!

— Ты бы лучше о своей голове подумал, — сокрушенно сказала Джинни, поправляя одеяло на сыне. — Папа чуть с ума не сошел от беспокойства…

— А где он?

— Разговаривает с профессором Фаустом…

— Ой, зря…

— И чего тебе вздумалось выпрыгивать из окна ночью, а? — без всякого намека на гнев спросила мама. Наверное, она была слишком испугана тем, что Джеймс попал в больничное крыло, чтобы ругаться.

— Скучно было, не мог уснуть, — мальчик хотел бы пожать плечами, но боялся, что ему опять будет больно.

Появилась мадам Помфри с какой-то колбой:

— Очнулся? Тогда нужно выпить зелье…

— Что за пакость? — Джеймс постарался не застонать, когда мама помогла ему приподняться, чтобы выпить лекарство. — Фу, гадость…

— У тебя сломаны четыре ребра и нога… Будем сращивать, — мадам Помфри покачала головой. — Весь в отца…

— Неправда! — возмутился мальчик, откидываясь на подушку и только теперь понимая, что нога у него в гипсе. — Глаза у меня мамины…

— Тихо, лежи, — Джинни снова укрыла сына.

— Мам, как там Лили? — спросил Джеймс, потому что ему нужно было отвлечься от боли и от тех неприятных ощущений, что принесло с собой зелье.

— Переживает, — грустно улыбнулась мама. — Рвалась с нами, но папа не позволил…

За ширмой, которая отгораживала кровать Джеймса, раздались уверенные шаги, а потом у кровати появился отец с усталым лицом. Под глазами у него залегли темные круги. Кажется, папа похудел…

Гарри встал у постели Джеймса и с легкой насмешкой посмотрел на сына:

— Я бы мог тебя отругать, но, думаю, ночь наедине с Костеростом послужит тебе лучшим уроком. Как ты?

— Блестяще, — усмехнулся мальчик, глядя в зеленые глаза отца. — Лежу, все обо мне беспокоятся, пить приносят прямо в постель… Рай.

Мама поднялась и встала рядом с отцом:

— Джеймс, пожалуйста…

— Хорошо, я так больше не буду. Буду беречь себя, любить преподавателей, помогать ближним и вообще буду пай-мальчиком…

Родители рассмеялись, кажется, мама поверила, что он не умирает.

— Нам пора. Поправляйся, сынок, — Джинни поцеловала Джеймса в щеку и потрепала по голове.

— Пока, — мальчик проводил родителей взглядом и только тогда позволил своей улыбке сползти с лица. Мерлин, как же больно, словно сотни иголок впиваются…

— Сюда, кладите на кровать, — голос мадам Помфри отвлек Джеймса от его собственных страданий. Кого это там принесли? А, черт, сейчас, наверное, уже суббота, квиддич… — Кажется, у него сломана рука…

— Он уже пять минут без сознания, — обеспокоенный голос Слизнорта дал понять, что травмирован кто-то из слизеринцев.

— Ничего, сейчас все сделаем, — заботливо отозвалась целительница. Послышался шорох задвигаемой занавески.

— Нужно сообщить мистеру Малфою, — пробормотал Слизнорт, и Джеймс чуть не подпрыгнул. Малфой?! Кто-то чуть не пришиб Малфоя?!

Кто посмел?! Это его, Джеймса, привилегия!

— Лежите спокойно, мистер Малфой…

Джеймс хотел бы разглядеть хоть что-нибудь сквозь занавеску, но у него не было шансов. Он лежал и слушал, как мадам Помфри поит слизеринца Костеростом (ну, хоть не одному Джеймсу теперь будет так больно), как уходит в свой кабинет.

— Эй, Малфой!

— Чего тебе? — голос слизеринца был приглушенным и даже слабым. Наверное, иголки уже бродили по его телу.

— Мордашку-то не попортили? А то ведь мне придется премию выписывать тому, кто это сделал, — усмехнулся гриффиндорец, пытаясь не замечать все усиливающейся боли.

— Отвали, Поттер, или я тебе что-то попорчу…

Джеймс хмыкнул.

— Что за разговоры? — в помещении появилась мадам Помфри. Она отдернула занавеску у кровати Джеймса и всучила ему колбу с новым зельем:

— Выпейте.

— Что это? — с подозрением спросил мальчик.

— Без разговоров.

Кажется, Малфою досталась такая же пакость. Джеймс обреченно вздохнул и залпом опорожнил колбочку. Через пару мгновений веки его стали слипаться, и он понял, что их предательски усыпили.

* * *

Скорпиус просыпался медленно, чувствуя давящую боль в затылке. Наверное, это из-за снотворного зелья, которым его напоила Помфри. Интересно, сколько сейчас времени?

Свет в больничном крыле был приглушен, ни одного постороннего звука. Малфой попробовал подвигать рукой: жутко больно, но, слава Мерлину, иголок больше не чувствовалось.

На тумбочке у кровати лежали письмо и записка. Мальчик потянулся и развернул записку: «Скорпиус, поправляйся! Мы выиграли! Диксон поймал снитч, пока хаффлпаффка мучилась животом и не смотрела по сторонам. Тобиас».

Письмо было от родителей: «Скорпиус, мы очень рады, что ты пострадал не сильно. Отец поздравляет тебя с зачислением в команду. Я надеюсь, что ты не будешь попадать в больницу после каждой игры. Если что-то нужно, напиши, мы сейчас в Швейцарии по делам. Поправляйся. Обязательно напиши, как ты себя чувствуешь. Мама».

Чувствую я себя паршиво, мама, но не писать же вам об этом в Швейцарию…

Скорпиус откинулся на подушке, глядя в потолок. Сон прошел, а больная голова и ноющая рука остались. А еще остался вопрос: кто? Хотя, скорее всего, все-таки Забини…

Он давно понял, что мысли способны материализоваться, но не с такой же скоростью! Занавеска тихо отошла в сторону, пропуская кого-то невидимого. Потом у кровати нарисовалась Присцилла — с красными от слез глазами и виноватым лицом. В руках она держала мантию-невидимку — из тех, что большими тиражами лепили Уизли в своем магазинчике приколов.

— Прости, — прошептала она, подходя к кровати. — Я не думала, что ты… Я просто хотела, чтобы ты пропустил мяч…

— Сколько времени?

— Что?

— Сколько сейчас времени, спрашиваю…

— Половина одиннадцатого вечера.

Малфой кивнул.

— Скорпиус, ну, прости…

— Когда кидала в меня заклятием, думала хоть немного? — спросил мальчик, безжалостно глядя на Забини. — Ты, кстати, могла свой же факультет подвести…

— Я не хотела! — прошипела Присцилла, тут же начиная сердиться. — Я думала, ты пропустишь один мяч, и я тебя расколдую!

— Не уверен, что ты умеешь думать, — холодно заметил Скорпиус, глядя в потолок. Девочка топнула ногой, развернулась и вылетела прочь, совершенно не заботясь о том, что ее могли услышать.

Тишина давила на виски не хуже боли. Скорпиус уже подумал, что стоит позвать Помфри и попросить еще зелья, но тут опять раздались шаги. Кого на этот раз принесло?

— Джеймс… Ты спишь?

Ширма отошла в сторону, и перед взглядом слизеринца предстала чуть испуганная Роза Уизли.

— Ой! — она подпрыгнула, выпустила занавеску и поспешила к другой кровати. Даже не извинилась… Воспитанием у Уизли явно не особо занимаются…

Очевидно, Поттер спал, потому что Скорпиус так и не услышал голосов. Он смотрел в потолок, пока глаза его не закрылись. Во сне домовики опять летали на метлах, а отец вколачивал гвозди в памятник Гарри Поттеру… А он сам шел по темной дороге, зная, что впереди лишь туман, скрывающий пропасть.

 

Глава 6. Раздувающее зелье

Декабрь принес с собой морозы, каких давно не помнили обитатели Хогвартса. Камины пылали, не переставая, но Большой зал часто не успевал прогреться. В коридорах стены покрылись наледью, и между кабинетами студенты передвигались бегом или быстрым шагом, пряча лицо и руки. Лишь в гостиных было тепло, и в спальнях эльфы поддерживали температуру заклинаниями, а в постели клали горячие грелки.

Но было и еще одно место в замке, где всегда было приятно расслабиться, ощущая, как тепло распространяется по телу — кабинет Зельеварения. Конечно, он находился в подземельях, где можно было надевать коньки и кататься, но в классе всегда можно было размотать шарф и даже расстегнуть мантию. И не только из-за постоянно кипевших котлов студентов, но и из-за трех каминов, которые каким-то образом организовал в подземелье теплолюбивый Слизнорт. Если бы еще не слизеринцы, с которыми они ходили на Зельеварение, было бы вообще прекрасно. Возможно, Зелья стали бы одним из любимых предметов Джеймса.

— Мистер Поттер, о чем вы задумались? — рядом материализовался профессор Слизнорт, пухлой ладошкой ловя в воздухе руку мальчика, в которой Джеймс держал измерительную ложку с жабьими лапками.

— Я варю Раздувающийся раствор, профессор, — нахмурившись, заметил мальчик, мельком взглянув на доску, где была записана инструкция.

— А вы прочли пятую строчку, друг мой? — мягко и тихо спросил Слизнорт, но рядом все равно послышалось презрительное фырканье Малфоя.

— Конечно, и не только пятую.

— Вы уверены, что четко видите то, что там написано?

Джеймс подумал, а не хочет ли декан Слизерина нацепить ему на нос очки, как у Гарри Поттера, но не стал говорить об этом: не дай Мерлин подать идею, потом ведь не отбодаешься!

— На пятнадцатой минуте кипения по четным дням добавлять жабьи лапки, по нечетным — лапки лягушек, — прочел Джеймс, а потом посмотрел на свою ложку. Ну, все верно, жабьи лапки.

— А какое сегодня число, мой друг? — все также мягко спросил Слизнорт, улыбаясь и складывая руки на животе, который, кажется, с каждым днем становился все больше.

— Шестое декабря, профессор.

Послышались смешки, и Джеймс насторожился.

— Седьмое, мистер Поттер, седьмое. Вы потеряли один день? Будьте внимательнее, — и профессор пошел дальше вдоль парт. Гриффиндорец успел поймать насмешливый взгляд Малфоя, но его проигнорировал. У него были более важные заботы. Седьмое декабря! Штаны Мерлина! День рождения Лили! Как он мог обсчитаться?!

— Поттер, лапки лягушки! — прошипел Ричард Графф, чей котел кипел на соседней парте, выпуская в воздух белесый дымок.

— Отстань, Графф, со своими лягушками, — отмахнулся Джеймс, но все-таки пересыпал жабьи конечности обратно в банку и зачерпнул необходимый ингредиент. Кажется, сегодня его зелье будет не в пример тому, что он сварил позавчера: тогда оно превратилось в цемент и отскрести его от дна смог только профессор Слизнорт.

— Итак, перелейте то, что у вас получилось, в колбы, и поставьте мне на стол для проверки. Можете быть свободными…

Джеймс, переливая в пустую склянку свое варево, думал о том, что сейчас из теплых подземелий придется идти в ледяные коридоры. Спасибо Мерлину, что на сегодня с занятиями все, можно спрятаться в гостиной, вытянуться у камина… А, нет, ведь надо идти в совятню и отправить Лили поздравление.

Мальчик закупорил колбу, а потом, чуть подумав, засунул ее в карман мантии, где склянка тут же стала его греть. Улыбнувшись, Джеймс наполнил другую бутылочку и поставил ее на стол Слизнорту. Собрав свои вещи, он последним покинул подземелье, размышляя, куда применить приобретение.

Джеймс поднялся в холл вслед за группой слизеринцев. Когда он шел к лестнице, то оглянулся и успел поймать на себе взгляд серебристых глаз Малфоя. Хмыкнув, мальчик направился в башню, чтобы взять для Лили подарок.

Джеймс взял сверток, в котором был завернут «Набор шалостей для маленьких ведьм», заказанный для сестры в «Зонко и Уизли» еще в начале ноября — после того, как он вышел из больничного крыла. Промучился он там четыре дня, пока все ребра затянулись и уже не причиняли неудобства.

Вот Малфой — того ничто не берет, правильно говорят: к флоббер-червю грязь не пристанет… Ему суток хватило, чтобы выписаться из этого скучного места. А довольным каким был, будто Кубок Школы единолично выиграл… Хотя Джеймс и сам светился не меньше, когда смог покинуть больничное крыло. Он надеялся, что больше туда не попадет.

Мальчик поспешно шел по коридору, потом по лестнице, надеясь не околеть уж совсем, пока доберется до совятни, когда ему навстречу попалась миссис Норрис. Джеймс, придерживающий шарф у шеи, замер, когда кошка стала с подозрением смотреть на него. Гриффиндорец знал, что не нарушает никаких правил, но ведь этот скелет все время за ним следит, словно ждет очередной проделки. С тех пор, как Филча оглушила мандрагора, и завхоз, и его ободранная кошка стали еще более подозрительными.

— И почему тебя холод не берет, а? — пробурчал Джеймс, прижимая к себе сверток с подарком. Он ощутил теплую колбу с зельем и тут же понял, что судьба представила ему хороший случай.

Интересно, а кошки размером с гиппогрифа бывают?

* * *

Скорпиус сел у камина, не снимая шарфа и перчаток, криво усмехаясь. Можно было пойти в спальню, там всегда очень тепло, но не хотелось опять сидеть в этом гулком помещении, где и так в последнее время приходилось проводить много времени, потому что в гостиной чернила часто стыли. Чтобы сделать домашнее задание, у слизеринцев оставалось два выхода: заниматься в спальнях, что большинство ребят и делали, либо идти в библиотеку.

Идти в библиотеку хотелось еще меньше, чем в спальню. На самом деле у Скорпиуса было какое-то странное настроение: хотелось сделать какую-нибудь гадость, причем все равно, кому. В последнее время такое настроение на него накатывало все чаще, особенно, как он заметил, если он плохо спал ночью, опять упрямо идя по дороге, которая тонула в тумане…

Может, он сошел с ума? Ну, бывает среди чистокровных волшебников. Хотя он чувствовал себя вполне в союзе с рассудком.

Вот хорошо Поттеру: он-то легко придумает, какую пакость сделать. Стырил колбу с зельем — и уже, небось, где-нибудь мелко пакостит…

Малфой запустил руку под мантию и достал свою колбу, что принес с урока. Странно, что они с Поттером решили поступить одинаково. Не нравилось Скорпиусу это совпадение…

— Скорпиус, — к нему подошла Энжи. Мальчик убрал колбу обратно в карман и поднял на девочку глаза. — Ребята предлагают поиграть в вашей спальне. Пойдешь?

— Во что? — для виду спросил Малфой, совершенно не желая играть с однокурсниками в их игры. Глупость и больше ничего. Тем более, не было никакого желания играть с Присциллой, с которой Скорпиус теперь почти не общался — после ее идиотского поступка во время матча по квиддичу. Ладно, она хотела ему гадко отомстить, но пренебрежение интересами всей команды, факультета — это уже слишком.

Да и надоела она хуже блохастого нюхлера…

— В «три желания», — улыбнулась Энжи, потирая красный от холода носик.

— Нет, прости, мне нужно в библиотеку, — и Скорпиус поднялся, надеясь на ходу придумать, чем бы ему заняться в ледяных коридорах Хогвартса. Не в библиотеку же идти на самом деле!

Он вышел из гостиной, по пути заворачивая на шее шарф. Пол был скользким. Куда смотрят эльфы? Им бы всем уши пооткручивать за такое пренебрежение своими обязанностями. Вчера какой-то хаффлпаффец сломал ногу, поскользнувшись. Жаль, что не голову…

Наверное, самым холодным местом в школе являлась совятня. Как там его филин? Вот кому точно не холодно, так это белому венику Поттера — сова же полярная! Кстати…

Скорпиус улыбнулся и поспешил по лестнице. Коридоры были пустынны — все студенты и преподаватели предпочитали теплые жилые комнаты.

В совятне гулял ветер, у Малфоя даже застучали зубы, но, кажется, птицы чувствовали себя вполне уютно. Скорпиус встал посередине и начал высматривать в нишах белую сову Поттера.

— Ага, — улыбнулся он, увидев птицу в нише второго уровня. Мальчик обездвижил ее, чтобы случайно не клюнула, снял с полочки и покрутил в руках. Можно было ее еще ощипать, но Малфой решил, что зря морозить руки тоже не стоило. Он достал колбу с зельем, с усилием открыл клюв совы и влил туда пару капель, сразу же снимая с птицы заклятие.

Такого мальчик еще не видел: сова Поттера попыталась тут же взлететь, гневно клацая клювом, но ее крылья стали раздуваться, тело увеличиваться, клюв распух. Сова испуганно икнула и осела на пол. Хотя через пару мгновений это была уже не сова: мутант в перьях размером с откормленного мастиффа. Птица встала на огромные для нее лапы и повернулась к слизеринцу.

Пора было сматываться…

— Что ты с ней сделал?!

Скорпиус обернулся и увидел Поттера со свертком в руках. Глаза гриффиндорца почти вывались из положенных им мест, а рот открылся в немом крике.

— С чего ты взял, что это я? Очередная гениальная идея? — Скорпиус сложил на груди руки, глядя, как Поттер зачем-то достает палочку.

Тут откуда-то с этажей донесся разъяренный крик, кажется, Филча. Скорпиус сощурил глаза, глядя на Поттера, который, кажется, решал, что сделать сначала: накинуться на Малфоя или попытаться спасти птицу.

Крик повторился. Очевидно, Поттер уже успел опустошить свою колбу. На Филча? Вряд ли. Но раз кричит Филч, значит…

— Ладно, извини, мне пора, — Малфой развернулся уходить, понимая, что сейчас начнется в школе, ведь Филч, судя по всему, сейчас смотрит на мутанта, что раньше был миссис Норрис.

Кажется, Поттер даже не заметил, что Скорпиус что-то сказал: на него нападала его собственная птица, тяжело клацая клювом. Решив, что уж с этим гриффиндорец справится сам, Малфой пошел вниз по ступеням, надеясь не поскользнуться на ступенях. А еще нужно было…

Он услышал шаги, но спрятаться было некуда.

* * *

Джеймс смог, наконец, с горечью обездвижить свою сову. Бедный Бэг! Ну, держись, Малфой, тебе это так просто не пройдет! Я доберусь до твоего филина…

Мальчик слышал, как на лестнице простуженным голосом заговорил Фауст. Гриффиндорец на носочках приблизился к лестнице, иногда еще поглядывая на то, что раньше было его совой, и прислушался.

— Выверните ваши карманы, мистер Малфой.

— С чего бы это?

Джеймс тут же вынул из своей мантии почти пустую колбу и спрятал ее в куче перьев в одной из ниш для сов.

— Мистер Малфой, не заставляйте меня повторять. Карманы!

Видимо, слизеринцу ничего не оставалось делать, как подчиниться. Джеймс усмехнулся: так тебе и надо. Теперь мне даже не придется обижать твоего ни в чем не повинного филина. Просто не повезло птице попасть к вам, слизнякам малфоевским…

— Что это? — опять донесся голос декана Гриффиндора.

— Это? А вам плохо видно? — Джеймс чуть не хмыкнул, представив себе лицо Фауста. — Это колба.

— С чем?

— Огневиски, чтобы не мерзнуть.

Ну, Малфой, ты и идиот…

— Дайте.

Джеймс в деталях представил себе картину, как профессор берет колбу из руки слизеринца, откупоривает и нюхает то, что находится внутри. Может, даже капает на что-то…

— Не знал, мистер Малфой, что Огневиски способно раздуть камень, если на него капнуть, — вкрадчиво заметил Фауст, и Джеймс улыбнулся. Попался, слизняк…

— А, может, вы не пробовали? — донесся ответ Малфоя.

— Минус двадцать очков со Слизерина, мистер Малфой.

— За что? — спокойно откликнулся Скорпиус.

— За то, что вы заставили кошку мистера Филча выпить Раздувающего зелья, — проговорил декан Гриффиндора. — Вы наказаны до Рождественских каникул. Идемте.

Джеймс ждал, что скажет слизеринец, но от него не донеслось ни слова. Лишь шаги по ступеням.

Почему Малфой промолчал? Почему не сказал, что это не он надул кошку Филча?

Джеймс в растерянности оглянулся на свою сову, теребя край мантии. Потом вынул палочку, произнес «Locomotor ululae», поднял свою птицу и стал вместе с ней осторожно спускаться с башни.

Он довольно быстро дошел до кабинета Фауста, все время мысленно извиняясь перед бедным Бэгом, открыл без стука дверь и ввалился в нее, заклинанием потянув за собой сову.

— Профессор…

Джеймс замер, потому что перед столом Фауста стоял Малфой. И декан Гриффиндора, и слизеринец обернулись.

— Это что? — Фауст ткнул палочкой в птицу Джеймса.

— Это то, что было моей совой, пока Малфой на нее раствором не капнул, — ответил гриффиндорец, опуская Бэга на пол.

— Так-так, замечательно, вы, мистер Малфой, оказывается, не любите животных, — зло произнес Фауст, подходя к сове. Слизеринец равнодушно молчал, даже не смотрел ни на кого, заложив руки за спиной. — Сначала миссис Норрис, теперь сова Поттера…

— Профессор, — глубоко вздохнув, привлек внимание декана Джеймс. — Миссис Норрис… Это не Малфой.

— Простите?

Джеймсу показалось, что слизеринец взглянул на него, но мальчику было все равно:

— Миссис Норрис заставил выпить зелье… я.

— Прекрасно, — Фауст распрямился, стоя над Бэгом, глаза его полыхали гневом. — Два сапога — пара. Двадцать очков с Гриффиндора, мистер Поттер, и вы тоже наказаны до Рождественских каникул.

Джеймс бросил взгляд на Малфоя: тот чуть искривил насмешливо губы.

— Идите, мистер Малфой, к своему декану, он назначит вам наказание за то, что вы применили к сове Поттера раздувающее зелье. Не забудьте сказать профессору Слизнорту об этом.

Слизеринец кивнул, обошел стоящего у совы Джеймса и вышел из класса.

* * *

— Дилетант.

— На себя посмотри.

— Меня не поймали с зельем, как некоторых!

— А я не додумался тронуть кошку Филча.

— Не додумался, потому что мозгов не хватило.

— Это у тебя их не хватило понять, что преподаватели так это не оставят. Из-за тебя третью неделю трудимся, как домовики…

— Если бы ты не наткнулся на Фауста, нам бы не пришлось чистить все эти доспехи и кубки к Рождеству…

— Если бы у бабушки кое-что было, она была бы дедушкой.

— Придурок. Что тебе плохого сделала моя сова?!

— Это была сова? Я думал, что это метла Филча…

— Это ты станешь метлой, если еще раз тронешь мою сову!

— Да далась мне твоя сова!

— Вот и отвали. Вообще иди отсюда!

— Где хочу, там и хожу, буду еще всяких лохматых слушать.

— На себя посмотри, клоун блондинистый!

— Кто еще клоун. Причешись сначала, потом поговорим.

— Да пошел ты, Малфой! Я вообще с тобой разговаривать не желаю.

— Ну, и плыви отсюда. Топай лапками…

— Когда захочу, тогда и пойду, будешь мне еще указывать.

— Поттер, ты дегенерат, своих-то слов не нашел?

— От дегенерата и слышу, слизняк зеленый!

— А слизняки бывают фиолетовыми?

— Если их хорошенько побить, чтобы не выпендривались, то могут.

— Кто бить-то будет? Ты, что ли?

— Испугался?

— Ха, это ты лучше пугайся…

— Тебя, что ли, блондин пустоголовый?

— Уж лучше быть блондином пустоголовым, чем брюнетом с кочкой на голове.

— Это не кочка! Это удлиненный «ежик»!

— Прости, кто?

— «Ежик», прическа такая, деревня ты глухая!

— Да… Ежик…

— Да пошел ты, Малфой!

— Сам иди, ежик.

— Я не ежик!!!

— Ты сам сказал только что, память плохая?

— Еще раз так меня назовешь, я из тебя оставшееся от твоего мозга выбью!

— Ага, хочу посмотреть, как. Пыхтеть будешь или фыркать?

— Чего?!

— Ну, как еще ежи могут драться? Иголками, разве что…

— Ты, хорек белобрысый, сейчас же нарвешься…

— Так страшно, аж уползти хочется…

— В норку? Там папочка-хорек заждался?

— Поттер, у тебя мозгов точно не больше, чем у ежа. Фантазии столько же.

— Я тебе сказал, что если…

— Надоел ты мне…

— Ага, сразу сбегаешь? Трусливый хорек!

— Повтори.

— Со слухом не в порядке?

— Поттер, договоришься.

— Очень страшно… Даже поджилки трясутся.

— Дуэль?

— Запросто.

— Когда?

— После каникул.

— Когда точно?

— Ты на этот день себе наказание устроишь, Поттер?

— Когда?!

— Первого февраля.

— Чего не первого июня?

— Даю тебе шанс выучить хоть пару заклинаний, а то будет избиение… ежика.

— Да пошел ты!

— Спасибо, уже иду.

— Малфой, не забудь написать завещание!

— На память не жаловался. Если только ты заразен…

— Говори-говори…

— Пока, ежик!

— Малфой!!!

 

Глава 7. Рождественский Шекспир

— …А потом он замахивается своей дубиной и орет: «Ах, ты мерзкий Урк Усатый! Раз ты съел моих червяков, я пойду войной на твое племя!» И бьет дубиной по голове Урка… — Джеймс сделал движение, будто снес кому-то полчерепа.

Мальчик стоял посреди полумрачного чердака, с паутиной на волосах, согнув спину и скорчив страшную рожицу. Лили хихикала у стены, прикрывая рот ладошкой, и смотрела на представление из Истории магии, что разыгрывал для нее брат.

— «Да как ты смеешь, слюнявый Дубина Дубовый!» — Джеймс развернулся на сто восемьдесят градусов, словно исполнял другую роль, и запищал тонким голосом. — «Ты укокошил моего мужа! Кто теперь будет мне колоть дрова?! Эй, родственнички, берите вилы…»

— Она так и сказала? — сквозь смех спросила Лили, глядя, как Джеймс вытанцовывает какую-то джигу, словно призывает кого-то.

— А почему нет? — мальчик остановился на пару мгновений.

— То есть у гоблинов мужья нужны только для того, чтобы колоть дрова?

— Понятия не имею, надо спросить у Малфоя, — пожал плечами Джеймс, садясь рядом с Лили и отбирая у нее уже надкушенную шоколадную лягушку.

— Почему Малфоя?

— Ну, у него в родственниках были гоблины, — хмыкнул мальчик, уплетая шоколад.

— Правда?!

— Ну, не знаю, хотя по лицу кажется, что да…

Лили рассмеялась. Джеймс знал, как доставить удовольствие сестре. Когда он приехал, она лежала с простудой, но сегодня, в Рождество, маме удалось сбить температуру, и Лили смогла подняться. Хотя мама вряд ли об этом знает…

— Осталось совсем немного — и я тоже поеду в Хогвартс, — Лили чуть улыбнулась, стирая со щеки брата шоколад. — Здорово будет, правда?

— Ага, помимо Розы, мне еще и тебя придется… оберегать, — кивнул Джеймс, хитро щурясь. Он не говорил ей о том, что Розу в основном оберегал от себя самого — чем меньше они пересекались, тем легче жилось обоим.

— Меня не надо оберегать! — возмутилась девочка и тут же закашлялась. — Я сама могу за себя постоять!

— Угу, — кивнул Джеймс, — от твоего визга кто угодно убежит подальше.

Лили насупилась, но уже через пару мгновений они вместе смеялись, из-за чего сестра снова начала кашлять.

— Дыши глубже, — посоветовал менторски Джеймс, пережидая приступ сестры.

— Давай, когда я приеду в Хогвартс, мы Малфоя поймаем и… свяжем где-нибудь, пусть посидит и подумает о своем мерзком поведении, — предложила Лили, заглядывая в глаза брата. — Он ведь мерзкий, да?

— Не то слово, — фыркнул Джеймс. — Он же слизеринец, что ты от него хочешь? Мало того, что слизеринец, ведь еще и Малфой! А чего хорошего ждать от этой семейки? Дед был правой рукой Волан-де-Морта…

— Ой! — пискнула Лили, но брат ее проигнорировал.

— Отец — трусливый хорек, которого всем вечно приходилось вытаскивать из полной ж…

— Джим! — возмутилась Лили.

— Что? — невинно захлопал глазами мальчик. — Если так и есть? Тем более, так дядя Рон всегда говорит…

— А Роза говорит, что…

— Розе вообще не свойственно молчать, так что не думаю, что нам стоит слушать все, что ей там придет в голову… — отмахнулся Джеймс.

— Она сказала, что ты надул кошку мистера Филча.

— Болтушка твоя Роза, — изрек мальчик, извлекая откуда-то из-за коробки мешочек с Всевкусными орешками. — Хочешь?

— Нет, — покачала головой Лили. — Ты чего постоянно ешь? Как Альбус…

— Я расту, и не надо меня сравнивать с этим коротконожкой…

— У него нормальные ножки, — Лили отобрала у брата мешочек с орешками. — Он ведь еще маленький…

— Ага, как ножки, так он маленький, а как слопать все конфеты из вазы и вазу облизать, он вполне способный, — заметил Джеймс. — И отдай мне орешки.

— Обещай, что в школе возьмешь меня с собой, если соберешься разбираться с Малфоем, — Лили спрятала руки за спину.

— Отдай орешки, — нахмурился Джеймс.

— Обещай — и отдам.

— Ладно.

— Нет, ты скажи…

Мальчик уже открыл рот, чтобы ответить, но дверь на чердак отворилась, и на пороге появилась рассерженная мама с каким-то зельем в руке:

— Лили! Целитель сказал, чтобы ты не вставала!

— Но, мама, Джим ведь приехал…

— В кровать, а Джим твой может и в твоей комнате с тобой общаться, — сурово произнесла Джинни. — И тебе пора принимать лекарства.

— А где папа?

— Он с дядей Роном ушел за подарками, — мама суровым взглядом провожала ребят, когда они поднялись, немного отряхнулись и стали спускаться вниз по узкой лесенке.

— О, блеск, — фыркнул Джеймс. — В этом году нас ждут незабываемые сюрпризы под елкой.

— Джим… — мама чуть недовольно покачала головой, но в уголках ее глаз теплилась улыбка.

— А что я? Я тут буду совершенно ни при чем, — они дошли до комнаты Лили.

— Джеймс, спустись и посмотри, как там в манеже Ал, — попросила мама. — Он спал.

— Нееет, — почти взмолился мальчик. — Уж лучше я Лили лекарства буду давать…

— Без разговоров, — и Джинни подтолкнула мальчика к лестнице. — И если он проснулся, дай ему молоко…

Джеймс насупился и, громко топая по ступеням, направился в гостиную. У дальней стены, недалеко от вчера наряженной елки, был манеж Альбуса, в котором уже проснувшийся братец стоял, держась за края, и чему-то небесно улыбался. Увидев Джеймса, он захлопал в ладоши и затопал ножками, издавая булькающие звуки. Почему-то братец никогда с ним не разговаривал, хотя в присутствии Лили или родителей трещал, как Слизнорт после бутылки Огневиски.

— Ну, и по какому поводу такая бурная радость? — нахмурился мальчик, беря со стола бутылку с молоком и подходя к манежу. Джеймс знал, что Альбусу нужно держать бутылку, иначе он выльет все молоко на себя, но перспектива эта не сильно вдохновляла Джима. Вообще младший брат был редкостным лентяем, отказываясь пить из кружки и заставляя до сих пор поить его из бутылки, как младенца. Зря они его баловали, ой, зря…

— Лопай, толстощекий, — Джеймс осторожно засунул в уже раскрытый в предвкушении рот Ала соску и стал поддерживать бутылочку. — Такой огромный уже, а все из детской бутылки питаешься, косолапый. Говорил тебе: чашку надо учиться держать, а не конфеты тырить! Если бы ты… Ал, нет!

Джеймс не успел отскочить, когда Альбус, выпустив изо рта бутылочку, сделал громкое «Пффф», выплевывая молоко небольшим фонтаном прямо на брата.

— Ты зараза лохматая! — закричал Джеймс, глядя на то, как молоко растекается по его спортивным брюкам. А Альбус смеялся и хлопал в ладони, слизывая капли с подбородка.

— Ты чего так на него кричишь, Джеймс?

Мальчик оглянулся, зло сверкая глазами, к вошедшим из каминного холла Гермионе и ее детям. Они снимали на ходу шапки и перчатки.

— С Рождеством наступающим.

— У кого Рождество, а на кого плюют и этому радуются, — пробурчал мальчик, сунув бутылку в протянутые руки Ала и отходя. Пусть сам теперь возится, нюхлер пучеглазый…

* * *

Полоний:

— Что вы читаете, принц?

Гамлет:

— Слова, слова, слова.

Скорпиус мерно шагал по своей комнате, держа в руках книгу в темном переплете. Он уже был в парадной мантии и то и дело поглядывал на часы, что стояли на каминной полке. Наверное, гости уже начали пребывать в поместье, но мальчик не спешил покинуть прохладную тишину своей комнаты. Вечер обещал быть длинным…

Он поднес к глазам книгу, хотя многие строчки успел запомнить наизусть за те две недели, что провел летом в Италии. Там он мог читать все время, не опасаясь, что в любой момент его могут оторвать от книги, к которой он почему-то привязался так, как никогда не привязывался к людям. Словно в этой книге было что-то, что мальчику было жизненно необходимо. Именно сейчас, именно здесь…

Комната была пуста, если не считать Донга, который перекладывал одежду Скорпиуса в шкафу. Но домовика было нечего опасаться, иногда Скорпиус вообще забывал, что эльф в комнате и может слышать его.

«Гамлета» нельзя читать про себя. «Гамлет» должен звучать…

Скорпиус чуть усмехнулся, поднимая глаза к окну. Если взять бинокль, то отсюда можно увидеть фамильный склеп Малфоев, что приютился в самом дальнем конце поместья…

Голос звучал четко и немного гулко в прохладе серо-зеленой комнаты. Мальчик видел, как за его шагами и голосом следят подвижные уши Донга. Он опять посмотрел на часы: еще пять минут, и придется идти. Но ничего: книгу можно унести с собой, в памяти, которая, как губка, впитывала любимые строки…

— Скорпиус, ты почему не спускаешься?

Мальчик вздрогнул и обернулся, захлопывая книгу. В двери заглядывал Тобиас, в парадной мантии, с аккуратно зачесанными назад волосами. За его спиной маячила Парма.

— А стучаться вас не учили? — Малфой медленно убрал книгу в карман мантии, надеясь, что она поможет ему перенести очередную «рекламную акцию», заменявшую в их семье рождественский вечер.

— Мы стучали, — очень правдоподобно солгал Паркинсон. — Там уже и Забини, и Гойлы приехали, кажется, Фоссеты тоже…

— Безумно рад, — хмыкнул Скорпиус. — Донг, заканчивай и брысь отсюда.

— Да, хозяин, — пропищал домовик, и Скорпиус пошел к дверям, где топтались Паркинсоны — не хотелось появляться из камина посреди бального зала, приковывая к себе внимание всех присутствующих.

А присутствовала, наверное, половина магического сообщества, по крайней мере, из тех, кого Малфои считали людьми своего круга. Скорпиус не смог бы назвать по именам и трети собравшихся на рождественский вечер в поместье. Да и зачем? В памяти не так уж и много места, чтобы запоминать всякую ерунду. Хотя отец, насколько знал Скорпиус, считал это вещью первой необходимости.

Скорпиус, а за ним Паркинсоны, почти незаметно вошли в освещенный тысячами свечей зал. В глазах рябило от елок, игрушек, фонариков, хлопушек, драгоценностей дам и перстней мужчин. Во всем этом великолепии было столько наигранности и вычурности, что Скорпиусу тут же захотелось или потушить свет, чтобы ничего не видеть, или просто уйти с этого сборища.

— Привет, Скорпиус, — перед ними выросла Присцилла под руку с Фрицем. Забини, как всегда, выглядела великолепно, ее темно-красного цвета мантия подчеркивала пропорциональные, изящные линии тела девочки.

— И вам, — кинул Скорпиус, пробегая глазами по лицам присутствующих. Ничего интересного и нового.

— Тебя отец зовет, — Присцилла чуть нахмурилась, осознав, что комплиментов и других положенных по случаю слов она от мальчика не дождется.

— А ты подрабатываешь у нас домовиком? — хмыкнул Скорпиус, не удержавшись, и отправился в сторону родителей, что купались во внимании гостей у самой высокой из елок, что утром нарядили эльфы.

— Где ты был? — с улыбкой на лице, но угрозой в голосе спросил отец, когда Скорпиус встал рядом с родителями, кивая каким-то волшебникам.

— А есть варианты? — мальчик улыбнулся матери, которой очень шла голубая мантия с белой вышивкой. — Мама, ты очень красивая сегодня. Как всегда.

— Спасибо, дорогой, — улыбнулась Астерия, держа отца под локоть. — Ты почему такой бледный?

— Слишком много молока пью, — усмехнулся Скорпиус. Отец сурово взглянул на него.

— Веди себя прилично, я тебя прошу, — Драко положил руку на плечо сына, и Скорпиусу тут же захотелось сделать что-нибудь неприличное. Странное чувство, которое раньше редко его посещало.

— Да без проблем, папа, — скупо улыбнулся Скорпиус, но не сдержался и тихо продекламировал, вызвав на лице отца выражение полного недоумения:

Мама выглядела чуть шокированной, исподволь оглядевшись, чтобы понять, не слышал ли кто Скорпиуса.

— Что это было? И при чем тут скорбь? — прошипел отец, до легкой боли сжимая плечо мальчика.

— Ничего, так, вырвалось, — Скорпиус вывернулся и чуть отошел от родителей. — Счастливого Рождества.

Наверное, отец хотел сказать еще что-то, но Скорпиус отвернулся и проследовал к столам, на которых стояли коктейли и легкие закуски для гостей. Там уже питалась Селеста Гойл.

— Скорпиус, ты чего хмурый такой? — она с удовольствием поедала канапе. — Рождество же.

— Ага, — только и сказал мальчик. Есть и пить уже перехотелось.

— Устроишь что-нибудь веселое? — Селеста усмехнулась.

— В смысле? — поднял бровь мальчик.

— Ну, ты же в школе, как говорят, устраиваешь разные прикольные штучки, — улыбнулась девочка.

Скорпиус чуть удивленно посмотрел на Гойл, которая в школу еще не пошла, а потом даже готов был ее поблагодарить: это идея! Стоит оживить мероприятие…

Мальчик схватил бокал с пуншем и опорожнил его, впервые попробовав столь крепкий напиток. Из глаз чуть не брызнули слезы, но он их сдержал, потом подмигнул Селесте и стремительно направился к возвышенности, где разместили оркестр. На мальчика оглядывались, с ним здоровались, но Скорпиус лишь кивал.

— Внимание! — он подошел к волшебному микрофону.

Присутствующие мгновенно замолчали, с легким изумлением оглядываясь на Скорпиуса.

— Добрый вечер всем! С Рождеством! Рад приветствовать вас в доме Малфоев!

Мальчик уголком глаза видел, как к нему пытается пробраться отец, но Скорпиусу было все равно.

— Я приготовил для вас стихотворение. О Малфоях.

И он начал читать наизусть тот кусок, который, кажется, давно запечатлелся в его душе:

Тут микрофон отключился, а Скорпиуса невидимая сила заставила откланяться и сойти с возвышенности.

— Выверни карманы.

Вот значит, как чувствует себя тот, на кого насылают Империус: никаких сил, да и особого желания не подчиниться. У Скорпиуса все же было желание, но он не смог сопротивляться воле отца. Он вынул из кармана книгу и отдал ее, глядя, как белеет лицо Драко Малфоя.

Вдруг все прояснилось. Отец пылал от ярости, убирая палочку.

— В комнату, быстро, — прошипел отец, кажется, с трудом сдерживаясь. Скорпиус пожал плечами и шагнул к камину. Вечер удался.

* * *

— С Рождеством, Джим!

Он застонал, когда что-то, а точнее кто-то, а еще точнее — Лили, приземлилось на его кровати, чуть не отдавив ему ногу.

— Уй! — больше притворно, чем по-настоящему, взвыл мальчик, потирая колено. — Спасибо, только этого мне и не хватало…

— Просыпайся, соня, подарки! — голос Лили звенел от восторга.

Джеймс приоткрыл один глаз, потом другой, глядя на чуть розовощекую сестру. Она смотрела на него и улыбалась.

— Что? — Джеймс протер глаза, нахмурившись. Он совсем не выспался. Вчера они до полуночи играли во дворе в снежки, пока мама не отправила всех спать, а Уизли через камин не ушли к себе. Роза на прощанье перечислила все подарки, какие надеется получить, отчего Джеймс с удовольствием помахал ей вслед рукой. Он любил кузину, но только когда она была подальше от него и желательно молчала.

— Ты не хочешь посмотреть подарки? — Лили с трудом сдерживала любопытство, оглядываясь на гору коробок и свертков, что лежали в изножье кровати.

— Ты хочешь — валяй, — кинул мальчик, садясь поудобнее и потягиваясь.

Сестра спрыгнула на пол и взяла верхний квадратный сверток.

— Дай угадаю: это книга, от Розы, — усмехнулся Джеймс, когда Лили стала аккуратно снимать обертку.

Точно, кузина не изменила себе. Такое ощущение, что она все свои карманные деньги тратит на книги, причем не только для себя, но и для всего семейства.

— Можешь взять себе, — лениво сказал Джеймс, пока Лили изучала его подарок. — Далее…

— Джим, ты уверен, что не хочешь? — хитро спросила сестра, поворачивая к нему обложку. — «История квиддича Великобритании в тактических таблицах и схемах»…

Мальчик чуть не свалился с кровати, подпрыгнув и выхватив книгу из рук Лили. Бешеный гиппогриф и задница хвостороги, Роза объелась пудинга?

— Пока ты пускаешь слюни на книгу, я тебе перечислю другие твои подарки, — со смешком сестра оторвала Джеймса от созерцания красочной обложки.

— Валяй, — ответил мальчик, водя пальцем по завиткам на корешке.

— Набор для ловцов от мамы и папы.

— Правда?! — он все-таки упал на пол, больно ударившись коленом, но тут же вскочил, и к книге на его коленях прибавился «Набор».

— «Мантии-невидимки одноразового использования (продленное действие)» от дядюшек Уизли…

— Мерлин, это невозможно!!!

— «Коробка заклятий на все случаи жизни» от Гермионы и дяди Рона…

У Джеймса уже не было слов.

— Лили, может, мне это снится? — спросил он, когда накинул на себя одну из мантий и не увидел своего тела.

— Это же Рождество, Джим, — улыбнулась сестра.

Дверь в комнату медленно отворилась, и Джеймс понял, что все хорошее когда-нибудь омрачается незваными обстоятельствами. Через порог уверенно переступил Альбус, неся в руках стакан с молоком.

— Альбус, с Рождеством! — Лили тут же подскочила к младшему брату, пытаясь забрать у того молоко. — Ты один? А где мама?

— Мама и папа, — лучезарно улыбнулся Ал, и на его пухлой щеке появилась ямочка, которой в их семье больше ни у кого не было, что заставляло Джеймса думать, что младшего подменили в больнице. Ну, не может в их семье завестись вот это чудо, которое в данный момент шествовало к нему, расплескивая молоко на ковер.

— Если ты выльешь его на меня… — с угрозой начал Джеймс, но Ал лишь улыбнулся и протянул зажатый в ладошках стакан старшему брату. — Оставь себе.

— С ложестом! — пробормотал Альбус.

— Чего тебе? Не хочу, — нахмурился Джеймс. Странно, Ал впервые заговорил с ним.

— С ложестом! — повторил Ал.

— Чего привязался?

— Джеймс, он же тебя поздравляет, — укорила Лили брата, — возьми.

— Я не хочу молока.

— Ну, возьми, — попросила сестра, и Джеймс покорно вынул из липких ладошек Ала стакан. Брат рассмеялся и от смеха упал на пятую точку.

— Вот ты где! — в комнату вошел отец, еще в пижаме, без очков. — С Рождеством, ребята!

— И тебя, пап, — проговорил Джеймс, глядя, как Альбус пускает слюни на сверток, что подобрал с пола. Ладно, подумал Джим, чуть улыбнувшись, раз уж праздник…

* * *

— Мистер Скорпиус, сэр…

— Отстань.

— Мистер Скорпиус, просыпайтесь.

— Я сказал: пошел вон! — мальчик еще глубже забрался под одеяло, не желая чувствовать давящую в висок боль.

— Ваш отец…

Скорпиус резко сел на постели, наплевав на головную боль, и сверкнул гневным взглядом на Донга, что тут же сжался у кровати:

— Почему в рождественское утро вместо радостных «С Рождеством, Скорпиус!» я получаю очередную весть от отца! Неужели в этом доме ни у кого нет для меня просто нормальных слов?!

Донг прижал к затылку большие уши, глаза его наполнились слезами.

— Я принес вам подарок, сэр, но я должен был передать вам от хозяина, что…

Скорпиус откинулся назад на подушки, чувствуя, как стихает в нем гнев.

— Давай.

— Что?

— Подарок свой давай, — лениво ответил мальчик, замечая, что больше в комнате подарков нет. Видимо, это и есть наказание за вчерашнюю его выходку на приеме. Что ж, переживем…

— Сэр, с Рождеством! — Донг протянул Скорпиусу что-то, завернутое (совершенно неумело) в бумагу. Мальчик снял обертку — в руках оказалась его книга Шекспира, что отобрал у него вчера отец.

— Он тебя убьет.

Донг лишь похлопал ушами, глядя на Скорпиуса.

— Спасибо.

Эльф расплылся в широкой улыбке:

— Ваш отец просил передать, что вы наказаны до конца каникул, сэр.

Мальчик хмыкнул, раскрыл «Гамлета» и прочел для Донга:

Скорпиус поднял глаза на домовика — тот смахивал со щек крупные слезы. Вот дурачок, это же просто стихи…

— Принеси мне завтрак. И что-нибудь от головной боли.

— Да, сэр, — и Донг исчез, а Скорпиус откинулся на подушках, с легкой улыбкой глядя в потолок. Уснуть…

 

Глава 8. Дуэль

В кабинете директора Хогвартса стояла напряженная тишина. Фауст сердито смотрел в одну точку, потирая пальцем подбородок. Он сидел в глубоком кресле у самого стола. Рядом нервно качал ногой Флитвик, то и дело начиная насвистывать, но тут же обрывая себя. Профессор Лонгботтом почти сжался в углу, у окна, держа на коленях как-то судорожно сжатые руки. Один Слизнорт сиял улыбкой, кажется, не понимая, что собрала их МакГонагалл не ради раздачи конфет.

Ждали лишь директрису. Когда открылась дверь и МакГонагалл стремительно вошла в свой кабинет, половина присутствующих вздрогнула, вторая поднялась.

— Сядьте, — властно кинула директор и обошла свой стол, положив на него стопку бумаг. Она опустилась в свое кресло и медленно обвела взглядом присутствующих. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

— Итак, господа, — заговорила, наконец, МакГонагалл, поднимаясь. — Заканчиваются пасхальные каникулы, впереди экзамены, СОВ, ЖАБА… А мы чем занимаемся?

— Чем? — Слизнорт наивно посмотрел на директрису, не заметив испуганных глаз Невилла и уничтожающего взгляда Фауста.

— Ерундой! — МакГонагалл не повышала голоса, но это слово прозвучало, как крик. — В начале года здесь же вы мне клялись, что справитесь, но никакого результата я не вижу…

Собравшиеся молчали. Директриса устало взяла со стола свитки, развернула, поправила очки на носу и стала читать:

— «15 января, Джеймс Поттер, принес в замок снежки и кидался в первокурсников, наказание: мытье котлов в кабинете Зельеварения». «18 января, Скорпиус Малфой, практиковался в заклинании Ректусемпра на первокурснике Хаффлпаффа, наказание: уборка в больничном крыле». «22 января, Скорпиус Малфой, изъяты ингредиенты для зелий, пропавшие у профессора Слизнорта, наказание: помощь мадам Пинс в библиотеке». «26 января, Джеймс Поттер, выкрасил портрет Полной Дамы в розовый цвет, наказание: покраска стен в помещениях нижнего уровня». «1 февраля, Джеймс Поттер, Скорпиус Малфой, пойманы в Зале наград, предположительно во время дуэли, наказание: неделя работ по замку»… — МакГонагалл подняла глаза и сурово посмотрела на деканов. — Сколько прошло времени? Почти четыре месяца. А итог? — и директриса снова вернулась к свитку:- 5 февраля, 9 февраля, 16 февраля, 4 марта — Джеймс Поттер пойман ночью вне гостиной. 26 февраля, 12 марта — Скорпиус Малфой бродит ночью по замку. 24 марта и 11 апреля — оба пойманы в помещениях замка, с палочками наизготовку… Сколько это будет продолжаться?

— Мы предпринимаем все возможные меры, профессор, — заговорил Фауст. — По ночам дежурим, старосты проверяют перед сном, чтобы эта пара была на месте…

— Плохо, значит, проверяют! — рявкнула МакГонагалл. — Вы вообще за рекламой следите?

— Простите? — присутствующие не успели проследить за мыслью директрисы.

— Да они же вас за нос водят! «Мантии-невидимки одноразового использования» от братьев Уизли! — МакГонагалл кинула на стол какой-то сверток. — Месяц назад мы с вами пришли к выводу, что Малфой и Поттер ищут возможность выяснить отношения с помощью магии. И вы мне клялись, что не допустите дуэли!

— Ну, не допустили же… — робко заметил Слизнорт.

— Пока нам всем просто везет, — вздохнула директриса, садясь. — После матча Слизерин — Гриффиндор и Малфой, и Поттер были в больничном крыле. Спасибо мадам Помфри, что она их разделила по разным палатам и смогла сделать так, чтобы Поттер так и не узнал, что и Малфой находится на лечении… А теперь это…

— Что-то случилось? — пискнул Флитвик, пугаясь.

— А вы не знаете? — фыркнула МакГонагалл. — Тед Люпин, староста Гриффиндора, в больничном крыле.

— Почему? — встрепенулся Невилл.

— А потому, что Поттер, видимо, нашел для дуэли подходящим местом Визжащую хижину и решил быстренько открыть заложенный проход под Гремучей ивой. Хорошо, что мистер Люпин проходил мимо и смог вовремя оттащить его оттуда! Сам Тед пострадал довольно серьезно и сейчас находится под присмотром мадам Помфри.

В кабинете воцарилась гнетущая тишина.

— Итак, сколько это будет продолжаться? Ваши предложения? Или будем исключать обоих, потому что мы не смогли с ними справиться и пресечь их настойчивые попытки убить друг друга на дуэли? — сердито спросила МакГонагалл.

— Мы не можем круглые сутки следить за ними, это невозможно, — спокойно заметил Флитвик. — Мы можем отнять у них палочки — но они тогда подерутся, как магглы.

— Может, еще раз с ними поговорить? — снова заговорил Слизнорт, тайком добывая засахаренный ананас из кармана.

МакГонагалл презрительно фыркнула.

— В общем, так, друзья мои, — директриса опять поднялась с места, — даю вам два дня на размышления, думайте, что нам делать. И не только с дуэлью! Журнал мистера Филча по нарушениям школьных правил скоро можно будет переименовывать в журнал имени Джеймса Поттера и Скорпиуса Малфоя!

— А если мы ничего… — осторожно начал Фауст.

— Тогда мы будем вынуждены перевести одного из мальчиков в другую школу волшебства. А лучше — обоих. Все свободны, — директриса тяжело опустилась на свое место, глядя, как постепенно ее кабинет пустеет. Часы показывали половину двенадцатого ночи.

— Знаете, чего я боюсь больше всего, Альбус? — заговорила она с портретом, повернувшись к стене и глядя в умные глаза Дамблдора.

— Дуэли? — чуть улыбнулся Директор.

— Нет, — покачала головой МакГонагалл. — Я боюсь, что однажды эти двое поймут, как они похожи, и подружатся.

— Разве в дружбе есть что-то плохое?

— Нет, но боюсь, что тогда Хогвартсу придет конец, — хмыкнула директриса. — Союза этих мальчишек замок не переживет.

— Когда белое и черное встречается, оно становится серым, профессор, — в своем духе ответил Дамблдор и закинул в рот очередной леденец.

* * *

— Джеймс, ты чего такой странный? — Сюзанна уже собиралась идти спать, но задержала взгляд на сокурснике.

— Я странный? Я нормальный, — Джеймс развалился в кресле у камина, глядя, как стрелка на каминных часах завершает круг и останавливается на одиннадцати.

— Ты как с каникул приехал, так все будто о чем-то думаешь, — заметила девочка. Еще бы он не думал: дуэль с Малфоем постоянно срывалась из-за бдительности преподавателей, гиппогриф их затопчи! Но у Джеймса было твердое намерение: дуэли быть. И никто, даже стукнутая хвосторога, ему не помешает. Сегодня точно. — Если тебе нужна помощь…

— Нет, спасибо, для скорой помощи у меня есть Роза, — хмыкнул Джеймс, провожая взглядом Сюзанну. Чем ему может помочь сокурсница? Если только секундантом ее взять, но они ведь решили без секундантов. Один на один.

Что ж, пора. Как преподаватели не пытались им помешать, но сегодня, наконец, они смогут окончательно выяснить отношения.

* * *

— Скорпиус, ты хорошо себя чувствуешь? — Энжи собирала со стола тетради и оглянулась на товарища. Малфой сидел у камина, поигрывая палочкой.

— А что, плохо выгляжу? — усмехнулся мальчик, поглядывая на наручные часы.

— Нет, просто с Рождества ты какой-то странный…

— Ну, какое Рождество, такой и я, — отозвался Скорпиус, вспоминая, как утром в его комнату пришла мама, чтобы поздравить с праздником, а к вечеру и отец подтянулся, принеся подарки Скорпиуса. Он явно хотел поговорить, но у младшего Малфоя совсем не было настроения: он встретил папу улыбкой и вопросом, как тот относится к хорькам. Наверное, это было жестоко, но чего жалеть о содеянном? Зато странный папа снова стал самим собой…

— Ладно, — Энжи скрылась на лестнице, ведущей в спальни.

Скорпиус поднялся.

— Ты куда это? — от шкафа раздался голос Эйдана.

— Чем быстрее мы с Поттером решим свою проблему, тем меньше баллов потеряет из-за этого Слизерин, — заметил Малфой, кивая старосте. Именно Эйдан рассказал Скорпиусу о том, что сегодня вечером преподаватели соберутся на совет у МакГонагалл. Лучше времени не найти, раз уж все так помешаны на том, чтобы не допустить их с Поттером дуэли.

Эйдан кивнул, и Скорпиус тихо вышел в коридор.

* * *

Они встретились, как и договорились, в Классе для совместных занятий, где оба оказались впервые после великого собрания Слизнорта на первом курсе. Плотно прикрыв дверь, Джеймс зажег свою палочку.

У дальней стены стоял Малфой, бледный, как обычно, без мантии. Они молчали, потому что однажды их вычислили именно по голосам. Хватит с них наказаний за то, чего они пока никак не могли сделать. А было давно пора.

Слизеринец махнул рукой, указывая на свободное пространство перед задними партами и вставая справа. Джеймс кивнул и занял позицию слева, почти у самого окна.

Малфой зажег откуда-то взявшуюся свечу: умно, а то ведь не видно будет, как этот слизняк зеленый упадет от заклятий или у него вместо носа появится клюв.

Мальчики кивнули друг другу, отсалютовав палочками. Все формальности были соблюдены…

— Стой! — шикнул Джеймс, когда Малфой уже начал взмахивать палочкой.

— Что? Струсил? — прошипел Скорпиус, сузив глаза.

— Мы должны объявить, из-за чего деремся, — прошептал гриффиндорец. — Чтобы это было честно.

— Поттер, ты идиот?!

— Я ненавижу тебя, Малфой, и поэтому буду драться с тобой, — торжественно объявил Джеймс, глядя на слизеринца.

— Поттер, ты идиот и задавака, ты мешаешь жить другим, поэтому я должен возложить на себя важнейшую миссию избавиться от тебя, хотя бы на месяц, — со злорадной усмешкой и препротивным выражением на лице проговорил Скорпиус. — Все?

Джеймс кивнул, наставляя палочку на противника. Через мгновение класс был оглушен двумя мальчишескими голосами, выкрикивавшими заклинания. Пламя свечи погасло, но в помещении было светло от разноцветных лучей, что противники пытались послать друг в друга, но оба были проворными и ловкими.

— Змея и есть змея, всюду извернется, — бросил Джеймс, когда Скорпиус отпрыгнул от конъюнктивального заклятия, которое гриффиндорец успел выучить в январе и даже испытать на миссис Норрис.

— Болтать ты мастак, лохматый, — фыркнул Малфой, послав в противника Петрификус, но Поттер увернулся, чуть не сбив парту. — И уворачиваешься не хуже змеи…

Их дуэль длилась не более пары минут, когда произошли сразу три события. Заклинание Малфоя попало в Поттера, и тот дернул рукой, посылая заклятие в слизеринца. Луч из палочки Джеймса угодил прямо Скорпиусу в голову, которую тот повернул на крик и звук открывшейся двери. В кабинет вбежал Филч, а за ним Фауст с поднятой палочкой.

— Мерлин, — выдохнул профессор Защиты, глядя на мальчишек, которые медленно оседали на пол. Помимо ссадин на руках и плечах, — свидетельств их уклонения от заклятий — они оба представляли собой чудную картину: уши Джеймса медленно и болезненно превращались в какие-то вьющиеся растения, спускаясь к плечам и ниже, а из затылка Скорпиуса каким-то непостижимым образом росли рога, становящиеся на глазах все более ветвистыми. Судя по всему, обоим мальчикам было очень больно, но они этого старались не показывать, глядя на взрослых. — Мистер Филч, позовите мадам Помфри…