Славные наступали времена на святой Руси! Ликовали все: бояре, дворяне, приказные дьяки, посадские, даже холопы. Наконец в Москве появится новый, справедливый царь. И имя ему будет Дмитрий Иоаннович.

Самое сладостное, на что всегда может рассчитывать русский человек, это надежда на будущее счастье и пришествие высшей справедливости. К сожалению, другие, реальные радости, как правило, доступны нам в значительно меньшей степени. Возможно, они и не нужны, когда в перспективе нас ждет нечто совершенное, прекрасное, от чего наше нынешнее жалкое настоящее, для большего контраста, даже предпочтительнее.

И вот это замечательное будущее, наконец, наступало. Пала ненавистная династия Годуновых, заморившая народ холодом, голодом, и законный царь, младший, чудесно спасшийся сын строгого, но справедливого государя Иоанна Васильевича Грозного стоял уже в Коломне, ожидая триумфального возвращения в Москву на отеческий престол.

Было от чего запеть сердцам! Наконец в Кремле будет править народный радетель и продолжит святую миссию отца: перережет бояр, отправит на дыбу притеснителей народа, разгонит воров чиновников и счастливый люд возликует в благоденствии!

О, сладкие мечты! О, извечные иллюзии! Уже тысячу лет тоскует Русь о правде, и все ждет своего героя. Сколько их уже было, на первый взгляд чистых помыслами, крепких разумом и, главное, бескорыстных! Много. Но все как-то со счастьем и справедливостью у нас не складывается. Однако надежда, как известно, почти бессмертна.

Узнав о том, с какой радостью его ждут в Москве, Лжедмитрий тотчас же разослал грамоты по городам с известием о том, что столица признала его истинным царем. Он писал, что бог поручил ему Московское государство, и патриарх Иов, духовенство и всяких чинов люди, «узнав прирожденного государя своего, в своих винах били челом».

Наступал кульминационный момент вступления на престол нового монарха, а я, знать ничего не зная о наступающих счастливых переменах, вместо того, чтобы находиться в гуще событий и радоваться вместе со всеми, никак не мог оправиться после тяжелого ранения. Организм боролся с попавшей в рану инфекцией, но жар не спадал, и я пребывал в полубессознательном состоянии, лечила меня деревенская знахарка настоями трав, примочками, но без особого эффекта.

Однако особенно сетовать было нечего, я как-никак был еще жив, в то время как мой грозный противник пребывал там, где ему было и место, в безымянной могиле. Для тех, кто не знает каким образом я оказался в плачевном нынешнем положении, вкратце расскажу свою «поучительную» историю.

Родился я, как и все приличные люди, не в каком-то там жутком средневековье, а в исключительно культурную эпоху, в нормальном родильном доме, в самом лучшем городе мира, в замечательной стране, под синим мирным небом. И так как все кругом было замечательно, то и рос я вполне нормальным ребенком. Естественно, что никаких Годуновых, Лжедмитриев и прочих персонажей нашей запутанной истории в голове не держал и, честно говоря, несчастным себя из-за этого не считал. Ну, жили когда-то такие люди, потом о них написали в школьном учебнике параграф, мне-то что от этого? Тем более что когда этого самого Бориса Годунова проходили, я под видом гриппа прогуливал занятия и классно развлекался.

Короче говоря, оказалось, что прожить можно и без истории и даже вырасти приличным человеком. Таким я, в конце концов, и стал. Прожив почти тридцать лет, сумел не спиться, не пристраститься к наркотикам, не сесть в тюрьму, мало того, чему-то выучиться и относительно честно зарабатывать деньги. Мало того, не судился, не привлекался и ни в чем не участвовал! Все бы, казалось, шло как нельзя лучше, но тут на горе случилось мне влюбиться. Как известно, любовь зла, полюбишь и козла, вот таким козлом, по мнению моей избранницы, я и оказался. Наш скоротечный брак распался не по моей инициативе, для меня наступили черные дни, захотелось рассеяться, и я отправился путешествовать по родному краю.

Вот здесь-то все самое интересное и началось, когда я совершенно случайно оказался в заброшенной Богом и людьми деревушке и там познакомился с необычной женщиной. Именно ее стараниями и уговорами я попал из нашего замечательного, гуманного, комфортного и безопасного двадцать первого века в далекое, беспросветное прошлое. На первый взгляд это была даже не авантюра, а просто непродуманный поступок. Фантастикой я никогда не увлекался, и ни в какие путешествия во времени, как и всякий нормальный человек, естественно, не верил, Видимо, поэтому отнеся к теткиному предложению отправиться в прошлое несерьезно и легко согласился поучаствовать в прикольном эксперименте. На чем отчасти и погорел. Крестьянка снабдила меня заговорными молитвами и велела перейти по гнилому мосту на противоположный берег реки. Я перешел и оказался в лесу, где не оказалось ни одной ржавой консервной банки, пивной бутылки и вообще не оказалось ничего стоящего, кроме старика лешего.

Несколько дней я блуждал по непролазному лесу, мечтая увидеть в небе самолет, а на земле хотя бы пустую железную бочку из-под солярки, но так ничего привычного и родного не увидел. Вместо этого в конце концов набрел на крепостных крестьян своего далекого предка. Когда все это выяснилось, то я, естественно, получил небольшой шок, Тем более что оказалось, что это самый конец так называемого века «просвещения» или, проще говоря, восемнадцатого столетия. Эпохи, безусловно, культурной и интересной, но в то же время скорой на физическую расправу и крепостнические строгости.

Как ни странно, но в этом времени мне не только удалось выжить, но даже неплохо устроиться, К тому же я безумно влюбился в «прекрасную пастушку» или, называя вещи своими именами, в обычную дворовую девку. Причем так влюбился, что разом забыл свою неверную супругу и женился не просто так, а самым что ни есть нерушимым церковным браком. И, честно говоря, не сложись обстоятельства так, как они сложились, мог вполне счастливо прожить оставшуюся жизнь в этом времени. Однако на жену начались гонения, ее арестовали и увезли в столицу, на чем моя сельская идиллия окончилась.

С этого тяжелого момента моей жизни и начались самые настоящие приключения. Судьба и обстоятельства гоняли меня не только по восемнадцатому, но и девятнадцатому и двадцатому векам. Рассказывать все мои перипетии, кончившиеся «десантом» в смутное время, точнее в 1605 год, нет смысла, воспоминания опубликованы, и желающие могут к ним обратиться. Есть, пожалуй, резон рассказать только о недавних событиях, уложивших меня на больничные полати в ответственный момент отечественной истории, вступления Самозванца на Московский престол.

В 1605 год я попал совсем недавно, в марте месяце. В отличие от моих предыдущих перемещений во времени, оно было не спонтанное или случайное, а обдуманное и соответствующе подготовленное. Некая межвременная организация, чтобы помешать человечеству самоуничтожиться, занялась коррекцией истории.

Ее представители, по не совсем понятным для меня мотивам, вероятно, польстившись моей изворотливостью, привлекли меня на свою сторону. Идея нашего сотрудничества была проста: меня готовили к выживанию, перебрасывали в Смутное время, оставляя за мной право вмешиваться в любые события этого времени, руководствуясь исключительно собственными пристрастиями и нравственной позицией.

Платой за участие в сложном и опасном эксперименте служила гипотетическая возможность встретиться со своей женой, той самой дворовой девкой Алевтиной, с которой я вынужденно расстался осенью 1799 года, Тогда она была беременна нашим ребенком и находилась под надзором в женском монастыре по приказу императора Павла. Остаться вблизи от нее я не мог. Любая попытка связаться с женой или помочь бежать грозила ей физическим устранением. Не знаю, сколько в легенде ее рождения было правды, сколько выдумки, но император подозревал, что моя жена — внучка заточенного в младенчестве в Шлиссельбургскую крепость коронованного императора Иоанна Антоновича.

Мне пришлось оставить жену под надзором игуменьи женского монастыря, монахини достойной и благородной, в расчете на то, что жить Павлу осталось немногим больше года, и после его гибели о простой деревенской девочке просто забудут. Однако обстоятельства сложились так, что мне пришлось переместиться во времени и вернуться в 1799 год я больше не смог. Казалось, что мы теперь разлучены навек, но когда после долгих мытарств я сумел вернуться «домой» в XXI век, оказалось, что Аля каким-то неведомым образом смогла пробраться в наше время. Мало того, она нашла мой дом и какое-то время прожила там с сыном, которому к тому времени было около трех лет.

Уже тогда мне стало ясно, что наше биологическое время почему-то не совпадает. Все мои скитания от перехода в XVIII до возвращения в XXI век заняли всего полгода, в то время как жена успела выносить и родить сына, и прожить три года в начале девятнадцатого века и добраться в современную Москву.

К сожалению, тогда наша встреча не состоялась Сын не смог приспособиться к отравленной атмосфере нашего города, и жена была вынуждена вернуться в свое время, разминувшись со мной всего не несколько дней. Потом, по словам моих «кураторов», она почему-то оказалась в семнадцатом веке, где я и рассчитывал с ней встретиться.

Так, приняв предложение сотрудничать в корректировке истории, я очутился в марте 1605 года. Сначала мне предстояло адаптироваться к новой обстановке, научиться казаться своим средневековым московитам и после этого по мере сил принять позитивное участие в великой смуте, возникшей на Руси после смерти Бориса Годунова.

Следующие три месяца, вплоть до сегодняшнего дня я выживал сам и помогал выжить достойным людям. Мне повезло спасти от смерти гражданина Кузьму Минина и еще насколько обычных людей, не оставшихся в памяти потомков. Я сделал попытку вывести из под удара предателей-бояр молодого царя Федора и его сестру царевну Ксению. Однако довести до конца эту гуманную акцию так не удалось. В самый напряженный момент, когда почти все было готово для их бегства, мне пришлось все силы отдать охоте на маньяка-убийцу, крошившего людей направо и налево.

Наша роковая встреча закончилась плачевно для обоих: маньяк погиб, а я после полученного ранения в горло вторую неделю находился между жизнью и смертью.

— Испей, боярин, настойку, — прервала мои воспоминания знахарка, нестарая еще женщина с неприятным лисьим лицом и добрыми, проницательными глазами.

Она помогла мне приподняться, и я сделал несколько глотков отвратительно пойла, которым она меня лечила. Раньше я делал это машинально, просто выполнял команду, сейчас же сознание настолько прояснилось, и я даже смог почувствовать мерзкий вкус лекарства, а потом и осмотреть странную комнату, в которой лежал, с непомерно большими стеклянными окнами.

— Где мы? — просипел я совершенно незнакомым голосом.

— У друзей, — ответила знахарка, занимаясь своими делами.

— У каких еще друзей? — уточнил я.

В памяти всплывали неясные образы: какая-то старая женщина, с которой мы оказались знакомы, почему-то имеющая отношение к моей жене, еще оруженосец Ваня Кнут.

— Тебе лучше помолчать, — не ответила на вопрос женщина, — скоро поправишься и все узнаешь…

В ее словах был резон. Говорить было так трудно, что каждое произнесенное слово требовало неимоверного усилия. Однако я еще смог спросить:

— Куда меня ранили?

— В горло, — ответила она, — дай Бог, все обойдется.

Я закрыл глаза и попытался вспомнить, что со мной произошло. Постепенно память возвращалась и в мути, которой была забита голова, начали возникать вполне связные образы.

— Ты поспи, — посоветовала знахарка, — сон — лучшее лекарство.

С этим спорить было трудно, я и не стал, лежал с закрытыми глазами и восстанавливал в памяти последние события. Все началось с того, что на меня устроили несколько покушений. На мое счастье они были плохо организованы и кончились ничем, но последнее едва не оказалось успешным.

В ту ночь я ночевал один в пустом дворце покойной царицы Ирины, вдовы старшего сына Ивана Грозного, царя Федора. Дворец, как и большинство зданий этой эпохи, был дворцом только по названию, а на самом деле скромным строением. Никаких мер безопасности я не предпринимал, здесь в Кремле и без того было достаточно охраны. Однако ночью через окно второго этажа в него проник киллер. Не знаю, что меня разбудило, надоедливый комар или страшный сон, но когда убийца вошел в мою светлицу, я уже не спал и оказался готов к нападению. Убийца этого не знал, и когда произошла стычка, оплошал, и я вышел из нее победителем. Однако этим дело не кончилось. Во дворце оказался второй заговорщик, человек необычно маленького роста, больше похожий на ребенка, чем на взрослого мужчину. Мы столкнулись, когда я осматривал дом. Этот второй, как оказалось, обладал совершенно уникальной реакцией. Думаю, что от его длинного, тонкого кинжала меня спасла счастливая звезда. Тем не менее, все у нас кончилось вничью. Он так не рискнул первым начать атаку, вероятно, переоценив мои боевые возможности. Я о собственных талантах судил более реалистично и вполне реально понимал, что пока с ним не разберусь, моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Жаловаться был некому, такие дела в эту эпоху приходилось решать самостоятельно.

Пришлось самому проводить расследование и розыск. Мне помогал приятель, отец Алексий, профессиональный военный, незадолго до того принявший на себя обет служения церкви. Мы узнали имя убийцы и выследили его тайную обитель. К сожалению, наша засада окончилась трагедией, маленький воин сумел убить приятеля-священника и легко ушел от преследования.

Мне удалось узнать, куда он направляется. Прекрасно понимая, с кем мне предстоит иметь дело, и не минуты не заблуждаясь ни на его, ни на свой счет, я попытался уравнять наши шансы, запасшись на случай встречи огнестрельным оружием. Мы столкнулись в чистом поле, один на один. Я выстрелил и промазал. Второй выстрел оказался удачнее, я попал точно в цель, как и кинжал, одновременно с моим выстрелом брошенный в меня противником. Повторюсь, мне просто больше повезло, он был мертв, а я пока жив…

— Сейчас пришлю твоего мальчишку, — сказала знахарка, заканчивая прибираться в светлице, — пусть посидит с тобой, может, на что и пригодится.

Спустя минуту в комнату вошел Ваня Кнут. С того времени, когда я видел его последний раз, он даже как будто повзрослел. Пареньку было около шестнадцати лет но, прожив всю жизнь в деревне, он выглядел моложе своего возраста, возможно, за счет наивного взгляда и постоянного ожидания чего-то необычного.

— Хозяин! — обрадовано воскликнул он, бросаясь ко мне. — Я уже думал, что ты помер!

Я собрал все силы, сосредоточился и, медленно выталкивая слова изо рта, попросил:

— Подними. Мне. Руку!

Парнишка сразу догадался, что нужно сделать и, подняв мою целящую длань, поместил ее над раненым горлом. Это было самым нужным в тот момент. Я закрыл глаза, сосредоточился и занялся самолечением.

После первого проникновения в прошлое у меня неожиданно открылся талант экстрасенса. Не знаю, какова механика воздействия на окружающее биологического поля человека, но бесспорно, что «наложением рук» мне удавалось вылечивать самые тяжелые болезни. К сожалению, эффективное врачевание требовало много физической энергии, а вот ее у меня почти не осталось. Не успел я начать самолечение, как то ли заснул, то ли потерял от слабости сознание. Это было нормально, моя экстрасенсорика потребляла так много энергии, что даже когда я находился в нормальном физическом состоянии, вскоре наступало бессилие. Теперь же я болтался где-то между жизнью и смертью. Так что в этот раз мое свидание с миром быстро окончилось.

Проснулся я только на следующий день. Было раннее утро. Солнце светило прямо в окно. Мой «рында», так называли в допетровские времена пажей и оруженосцев, Ваня Кнут спал на лавке возле моей постели. Я с любопытством осмотрел странную комнату с большими, не соответствующими эпохе, застекленными окнами. Потом попробовал приподнять голову и, что удивительно, сделал это без большого труда. Кажется, вчерашний эксперимент с самолечением прошел успешно. Правда горло по-прежнему сильно болело, и голова оставалась пустой и тяжелой. Очень хотелось пить.

— Ваня, — позвал я оруженосца.

Парнишка сразу проснулся и виновато вскочил с лавки. Он посмотрел на меня заспанными глазами и широко улыбнулся.

— Ваня, принеси мне воды, — попросил я почти человеческим голосом.

— Сейчас, хозяин, — воскликнул он и метнулся к окну.

Оказалось, что идти ему никуда не нужно, и Ваня тут же приблизил к моим губам берестяной туесок. Я выпил несколько глотков кислой брусничной воды, и в голове прояснилось.

— Еще? — спросил парнишка, приподнимая мне голову.

— Давно я здесь? — вместо ответа спросил я.

— И не сказать, как давно, — ответил он. — Почитай третью неделю лежишь. И все без памяти. Да теперь, даст Бог, выздоровеешь.

— Что здесь была за старая женщина? — задал я более всего занимавший меня вопрос.

— Всякие здесь были, хоть бы тетка Матрена, что тебя лечит. Еще старухи разные над тобой шептали.

— Помнишь, когда меня сюда принесли, здесь была женщина? — спросил я, надо признаться, из последних сил. На беседу меня пока не хватало.

Паренек удивленно пожал плечами.

Я закрыл глаза и попытался точно восстановить в памяти то, что произошло, когда я очнулся в этой странной комнате. После схватки с желтым карликом, как я про себя именовал своего ловкого, малорослого противника, я помнил, что упал прямо в поле. Потом, когда впервые пришел в себя, оказался уже здесь, на той же лавке, что лежал сейчас. И еще, тогда здесь была какая-то пожилая женщина с удивительно интересным лицом. Я подумал о том, как она, видимо, была красива в молодости, она же ответила…

Я попытался вспомнить, что она тогда мне сказала, и почему этот эпизод так сильно врезался в память. К сожалению, мысли снова начали путаться, и я не заметил, как заснул. Сколько времени длился сон, я не знаю, но, похоже, кризис болезни миновал, и мне показалось, что проснулся я буквально спустя несколько минут вполне здоровым. И разом все вспомнилось и встало на свои места.

Женщина, присутствующая во всех моих снах и горячечных кошмарах, была моей женой. Только постаревшая на пятьдесят лет.