Мы живем в ориентированном на успех обществе, поэтому считаем страх неудачи врожденной чертой человека. Но стремление к превосходству не универсально. В некоторых культурах распространена иная точка зрения. Антрополог Рут Бенедикт, описывая индейцев Равнин, отмечает, что для них соперничество, соревнование со сверстниками является постыдным занятием.

Наша озабоченность успехом искажает ценности и может испортить жизнь. Эрих Фромм (28) называл нас «рыночным обществом». Современный человек полностью сосредоточен на рыночных ценностях, публичном имидже, принося в жертву собственную идентичность. Абрахам Маслоу (9) считает, что мы относимся к себе как к предметам, которые не имеют внутренней ценности. Эта трагедия человеческой жизни описана в пьесе Артура Миллера «Смерть продавца».

По мнению Дэвида Осьюбела (29), навязчивое стремление к успеху происходит из недостатка самоуважения. Он описывает родителя, который переоценивает одну из сторон личности ребенка — талант, интеллект, красоту, шарм и т. д. Такой родитель видит в ребенке продолжение собственной личности, символ статуса, нечто, что можно продемонстрировать окружающим. Ребенок не чувствует полного принятия и безусловной любви, поэтому не может выработать истинное самоуважение. Всю жизнь им движет невротическое стремление к успеху, ненасытная жажда похвалы, так как именно она больше всего напоминает знакомую с детства любовь. Он превращается в «сверх-достигателя», человека, который путем невероятных усилий и узкой направленности действий достигает гораздо большего, чем ждут от его ума и таланта. Трагедия состоит в том, что никакой успех не дает желаемого самоуважения.

Дэвид Райсман (15) считает, что потребность в успехе была ранней, традиционной американской ценностью «внутренне ориентированного» человека. Эта потребность дала дорогу новому стремлению к популярности человека, «ориентированного на других».

Я думаю, в нас есть болезненное сочетание двух стремлений. Они существуют в конфликте: потребность преуспевать в личных достижениях плюс потребность быть популярным. В викторианские времена было достаточно подняться выше, перешагнув через голову соплеменника, чтобы заявить о своем успехе. Сегодня обыграть друзей и повлиять на окружающих считается такой же важной целью, как личные достижения. Вы должны быть впереди, расталкивая локтями всех, кто стоит на вашем пути. Но вы должны сделать это так, чтобы никто не узнал. Вы не можете открыто взять то, что хотите: ощущение успеха исчезнет, если другие люди начнут возмущаться. Вы должны научиться манипулировать, брать так тонко и аккуратно, чтобы никто не заметил, что его чего-то лишают. Они должны восхищаться вашим успехом и любить вас.

Действительно, здоровый человек (согласно модели развития Маслоу) превосходит, выходит за рамки своего окружения. Он устанавливает цели за пределами возможности их достижения, цели, которые не обусловлены культурным определением успеха или неудачи. Истинный художник, равнодушный к любви или неприятию публики, постоянно стремится к идеалу безупречности.

К сожалению, большинство из нас ограничены общественными нормативами. Всю жизнь мы ведем борьбу, чтобы избежать печати неудачника, будто живем в окружении судей и присяжных. Некоторые протестуют: «Деньги меня не волнуют! Они не важны для меня». А как насчет других вещей? В каждой субкультуре есть свои мерила статуса: академические, социальные, художественные, поли-

тические. Помимо финансового успеха существует множество других его видов.

Я знаю людей, чье отношение к чтению было испорчено навязчивым вниманием родителей к их академической успеваемости. Еще детьми их соблазняли чрезмерными похвалами и восторгами по поводу хороших оценок в школе. Чтение ограничивалось рамками стремления к успеху. Теперь они просто не могут читать ради удовольствия. Отпечатанная страница стала символом домашней работы. Они лишены радости чтения ради удовольствия и похожи на людей, которые не могут ощутить вкус пищи и едят, чтобы поддерживать в организме жизненные силы.

Я была приемным ребенком, мне сильно не хватало любви, заботы и гордости родителей, когда я училась читать. Никого не волновало, умею я читать или нет. Мне повезло: хорошая книга сейчас завораживает меня не меньше, чем сказки много лет назад.

У успеха может быть скрытый смысл, который ведет нас к провальному поведению. Джойс, молодая женщина, сильно переживала из-за того, что муж редко бывает дома. Амбиции заставляли его много работать и подолгу засиживаться в офисе. «Барри решил, что к 30 годам он должен стоить... — и она назвала внушительную сумму. — Я горжусь его стремлением и всячески ему помогаю, но меня беспокоят наши отношения. У нас нет возможности лучше узнавать друг друга. Я беспокоюсь за малыша Джэми. Он редко видит отца, а мне сложно справляться с ним одной. Последнее время я очень нервничаю и легко раздражаюсь, понимаю, что я плохая мать». Джойс исследовала собственные скрытые мотивы, которые заставляют ее поощрять амбиции Барри. Она вспомнила свои неблагополучные дни, проведенные в колледже для девочек, куда ее отправила мать, обеспокоенная ее продвижением по социальной лестнице. Джойс всегда чувствовала себя неуютно среди богатых девочек. Постепенно она стала понимать, как ценности матери повлияли на ее чувство неполноценности. Наконец, Джойс поняла свою фантазию: грандиозный успех Барри волшебным образом изменит ее представления о себе, обеспечит недостающие самообладание и уверенность. Она поняла, что это только фантазия. Она осознала, что не может позволить лишить ребенка и саму себя необходимых сердечных отношений в обмен на иррациональную мечту.

Марджори была очаровательной девушкой, их с мужем считали самой симпатичной парой в округе. Муж получил продвижение по службе, и они должны были переехать в другой штат. Впервые в жизни Марджори переживала депрессию, причины которой совершенно не понимала. Она знала, что это как-то связано с переездом, но как? Она не боялась незнакомых людей. Не думала об одиночестве или неприятии, так как верила в свою не раз показавшую себя в деле способность заводить друзей. Что могло беспокоить ее? Наконец, в самотерапии она обнаружила скрытое чувство — страх неудачи. Марджори хотела быть популярной, нравиться людям, она достигла больших успехов на этом пути. Ее образ я, чувство идентичности были завязаны на роль самой популярной девушки в округе. Что если в новом месте это окажется не так? Может быть, люди в новом городе не будут ею очарованы. Этот скрытый страх неудачи (скрытый, потому что она стыдилась этой черты) привел к депрессии. Когда она решилась почувствовать его, депрессия прошла.

Актриса Мэрилин Монро когда-то была ребенком, которому так недоставало любви... Она много работала, чтобы стать всемирно известным секс-символом, не потеряв при этом ауры детской невинности. Я думаю, что за ее амбициями стоял бессознательный мотив, фантазия: если бы она смогла заставить весь мир полюбить себя, то страждущий Ребенок насытился бы. Достигнув успеха, она поняла свое заблуждение, вместе с которым пришло осознание, что смысла жизни больше нет. Многие люди совершают самоубийство на вершине своей карьеры. Люди, всю жизнь работающие с целью достижения всемирного успеха, который имеет для них скрытый смысл, отказываются от всего, когда понимают, что успех не имеет волшебной силы и не может вернуть прошлого.

Скрытый смысл успеха может быть опасным, может подтолкнуть человека к провальным паттернам.

На одном общественном собрании была затронута тема воскресных художников, не считающих себя профессионалами, рисующих в свободное время ради собственного удовольствия. Одна молодая женщина пришла в ужас от самой идеи: «Я не вынесла бы, если потратила бы целый год жизни на рисование, а потом поняла, что у меня нет таланта! » Успех для нее являлся единственным критерием ценности творческого выражения (см. главу «Креативность» в книге «Самотерапия»). Обнаружить отсутствие таланта и пережить неудачу слишком опасно.

Мэри — одаренный человек. Она хорошо пишет, рисует и музицирует. Девочка выросла в тени авторитарного, презирающего посредственность отца с ригидным мышлением. «Если ты не можешь стать настоящей пианисткой, — поучал он ее, — ты вообще не должна играть». Он так старательно внушал ребенку эту мысль, что Мэри не стала развивать ни один из своих талантов. Как она может быть уверена, что напишет успешный роман, создаст шедевр изобразительного искусства или превосходно выступит на концерте? Это проблемные периоды в ее жизни, когда она отчаянно нуждается в терапевтическом эффекте своих творческих выходов, а Отец в ее голове (хотя давно умер) запрещает ей подобные эксперименты.

Джон хорошо пишет и рисует. Время от времени он занимается и тем, и другим, ходит на семинары, работает с большим воодушевлением, но никогда не заканчивает своих начинаний. Он не дописал ни одну из своих замечательных историй или удивительных картин. Для Джона креативность ограничивается фантазиями об успехе. «Я неудачник, — сказал он однажды. — Я потерпел неудачу в карьере и в любви. Я не могу удержаться на работе, не могу удержать женщину. Меня тошнит от жалости к себе. Начиная рассказ или картину, чувствуя творческие силы, я прихожу в восторг. Я думаю, а вдруг это станет потрясающей картиной или великим американским романом! Тогда они поймут, кто я есть на самом деле. Я им покажу! ».

Эти фантазии об успехе препятствуют творческим усилиям Джона. Он не может заниматься творчеством, потому что скрытый страх говорит ему: «Предположим, когда работа будет закончена, она не окажется успешной? » Незаконченные проекты помогают избежать встречи с неудачей.

Синтия — танцовщица, но, как она часто повторяет, только любитель, не профессионал. Женщина стала замечать за собой особую реакцию на комплименты. Синтию всегда возмущали хвалившие ее люди. Самотерапия помогла обнаружить скрытый смысл этого.

Синтия любила своего молчаливого, замкнутого отца. Будучи маленькой девочкой, она ждала понимания и признания. Она писала стихи, и когда робко показывала их отцу, он хвалил ребенка. Он гордился талантом дочери, подбадривал ее начинания, давал советы. Но его никогда не волновало содержание, смысл стихотворения, он никогда не обращал внимания на чувства и мысли дочери. Он мог оценить технику стихотворения, но не его суть. В самотерапии Синтия смогла почувствовать глубокое неудовлетворенное стремление получить от отца нечто большее, нечто более глубокое, чем похвала художественных способностей. Потом она осознала, что сегодняшние комплименты будили в ней неудовлетворенного Ребенка.

Есть исследование, которое проводилось на неуспевающих в школе мальчиках. Их работы были гораздо ниже их потенциала. Результаты показали, что большинство отцов этих мальчиков считались неудачниками. Скрытый смысл неудач мальчиков заключался в страхе оказаться лучше отца. Успех для них был слишком опасен. Мать, критикующая и унижающая мужа, хочет тем самым подвигнуть сына на большие достижения («Не будь таким неудачником как твой отец! »), но ее действия оказываются провальными.

Мы научились стыдиться неудач, этот стыд преследует нас повсеместно. Средний «хорошо приспособленный» человек (полная противоположность «здоровому» человеку Маслоу) живет в страхе реальной или воображаемой публики и порицающего Родителя, ждет осмеяния своих ошибок и провалов. Одно неверное движение, и все пропало.

На своих воркшопах я замечаю, как люди вздрагивают, заслышав слово «жалость». Они чувствуют себя униженными, лишенными поддержки, осужденными. Я вижу, как иные пытаются подобрать слова, чтобы выразить сочувствие, защитив другого человека от их собственной глупой спеси. Стыд — другое название гордыни; страх неудачи — фальшивая гордыня.

Страх неудач отвлекает нас от глубинных чувств, препятствует личностному росту. Несчастья, боль могут стать терапевтичными только в том случае, если мы прочувствуем наши подлинные эмоции. Периодические неудачи в работе, любви, дружбе, материнстве и отцовстве составляют часть нашей повседневной жизни. Спотыкаясь, падая и снова вставая, мы учимся узнавать и принимать себя. Такое самоосознание сближает нас с другими людьми, помогает принять их слабости; оно делает нас более человечным.

Но, фокусируясь на стыде неудачи, мы отказываемся от чувств, которые делают жизнь богаче, мы дегуманизируем сами себя. Единственный способ избежать болезненных чувств — спрятать их, столкнуть туда, где они присоединятся к прошлым эмоциям и усугубят нашу невротичность.

Если мы счистим слой стыда и почувствуем то, что лежит за ним, если перестанем концентрировать все внимание на проблеме успеха и неудачи, прочувствуем все разбуженные несчастьем эмоции, то сделаем большой шаг на пути к личностному росту.

Пример: Мейбл бросили. Ее возлюбленный влюбился в другую девушку. Если в этот раз Мейбл сузит свою личность до сферы успеха и неудачи, гордости и стыда, она ограничится следующими реакциями:

А. Стыд перед другими людьми. Навязчивые мысли о том, что «они» скажут, как «они» будут жалеть или смеяться над ней.

Б. Стыд перед ее внутренним Родителем. Он говорит: «Ты неудачница, не смогла удержать мужчину». Ее внутренний Ребенок отвечает: «Да, я знаю. Я ничего не стою». В. Гордость и самообман. Бунтующий Подросток борется с осуждающим Родителем: «Ну что ж, я рада, что поняла, кто он есть на самом деле. Он не стоит моих слез. Он не слишком-то хорош для меня. Кого это волнует? »

Такие мысли помогают Мейбл избежать переживания сильной боли. Скрытое чувство будет мучить ее и однажды вернется к ней в замаскированном виде, когда девушке будет сложнее всего понять и справиться с ним.

Если Мейбл сможет выйти за пределы навязываемых культурой представлений об успехе и неудаче, гордости и стыде и пойти вглубь своих эмоций, использовать их для самотерапии, то она переживет:

A. Потерю. Много лет назад Фрейд писал, что человеку естественно и необходимо пройти через период оплакивания потери любимого человека. Если Мейбл разрешит себе выстрадать потерю сейчас, то избежит ее возвращения и преследования в виде депрессии.

Б. Беспомощность. Мейбл потеряла отца, когда была ребенком. Она может использовать сегодняшнюю потерю для работы с ранней травмой.

B. Испуг, удивление. Застряв на детском уровне потери отца, она была нереалистична и наивна в своих ожиданиях относительно человеческих отношений. Если Мейбл исследует шок тех лет, то сделает шаг на пути к личностному росту, лучше осознает реальность, освободится от провальных действий.

Г. Ревность. Казалось, что мать всегда предпочитала ей сестру. Если она использует ревность к другой женщине как дверь в прошлое, то сможет сблизиться с сестрой.

Если она наберется смелости прочувствовать и исследовать все эти чувства, вместо того чтобы прятаться от них, то однажды, оглянувшись назад, поймет, что эти болезненные переживания помогли ее росту и становлению.

Самый творческий путь работы со стыдом и страхом неудачи — признание его культурно обусловленного происхождения. Первым шагом вашей самотерапии должно стать обнаружение того, что скрывает этот страх. Много лет назад я преподавала самотерапию три вечера в неделю в трех разных школах для взрослых. В двух меня хорошо понимали, но в третьей были проблемы. Каждый семестр студенческая группа едва набиралась. Посещаемость падала, и директор грозился закрыть курс. Эта ситуация висела надо мной подобно грозовой туче, я стала бояться каждой сессии. Однажды зимним вечером в разгар эпидемии гриппа, когда на занятиях отсутствовало много студентов, директор сделал свое обычное предупреждение, но в ультимативной форме. Похоже, это было начало конца.

Возвращаясь в тот вечер домой, я почувствовала себя подавленной. Это было первым шагом — признание болезненной или неадекватной эмоции. Шаг 2: что я чувствовала? Стыд, я теряла группу, терпела неудачу. Шаг 3: что я чувствовала до стыда, в течение всех этих тревожных недель? Навязчивую потребность добраться до тех людей, научить их. Компульсивное стремление удержать эту группу, как будто случится что-то ужасное, если они потеряют меня и мои послания. Шаг 4: что мне это напоминает? Мою вечную озабоченность общением. Я обнаруживала это в самотерапии много раз —ч стремление общаться и страх потерять общение. Скрытым чувством была тревога.

Я позволила себе почувствовать тревогу, страх катастрофы неизвестного рода: случится нечто ужасное, если я перестану общаться. Через несколько мгновений тревога ушла, а вместе с ней прошли депрессия и озабоченность потерей группы.

Шаг 5, определение паттерна. Пережив скрытое чувство, избавившись от поверхностного, я приблизилась к Взрослому. (Не обращайтесь к Взрослому раньше шага 5, т. е. не прочувствовав прежде скрытую эмоцию. Ваш рассудок может саботировать процесс самотерапии. Как только выходит Взрослый, Ребенок закрывается. )

Теперь мне известен мой паттерн. Каждый раз, чувствуя угрозу потребности в общении, я страдаю от приступа тревоги. Мне было сложно принять эту черту, и обычно я скрывала ее. На этот раз традиционный стыд неудачи был удобной завесой, за исключением того момента, что я стыдилась своего стыда, поэтому постаралась замаскировать его под видом депрессии. (Я описываю этот синдром в прошедшем времени, потому что в данный момент активно работаю над всей причиной нервозности в общении и делаю успехи. Надеюсь, что к тому времени, когда выйдет эта книга, я перерасту проблему. )

Неожиданно я поняла, что не хочу ходить на эту работу. Мне надоели угрозы директора, школа была слишком далеко, поездки туда три раза в неделю создавали большое напряжение. Впервые в жизни я поняла, что любой из студентов, желающий заняться самотерапией, может посещать мои занятия в других школах. В действительности директор не прервал курс, он пригласил меня снова в следующем семестре, но я отказалась. Студенты не последовали за мной; в конце концов я перестала работать и в другой школе (см. главу «Офисные неврозы») и начала читать лекции для большой группы студентов, что было интереснее и не требовало от меня больших усилий.

Мы нуждаемся в том, что Дэвид Райсман назвал «нерв неудачи», мужество потерпеть неудачу, чтобы принять решение. Когда вы стоите на перекрестке своей жизни, ни одно направление не гарантирует успех. Выбор всегда является ставкой. Мужество сменить работу, исследовать скрытые таланты, попробовать новый стиль жизни, а не продолжать тащиться в скучной колее, очнуться от летаргии и инертности, — все это требует мужества потерпеть неудачу.

Любовь и дружба зависят от мужества потерпеть неудачу. Когда вы заботитесь о другом человеке, серьезно воспринимаете близкие отношения, вы рискуете. Всегда остается страх неправильного решения, эмоциональной зависимости, манипулирования вами, отвержения и потери, поэтому вам необходимо мужество потерпеть неудачу. Без этого мужества вы обречены на жизнь в одиночестве.

Чтобы преодолеть провальный паттерн, вам необходимо мужество потерпеть неудачу. Это хорошо понимают анонимные алкоголики. Алкоголик пытается вылечиться, учась делать шаг, падать и снова вставать. «Сегодня я постараюсь быть трезвым» — вот его цель. «Если у меня не получится, завтра попробую снова». Когда толстяк нарушает диету, ему необходимо мужество потерпеть неудачу. Подобно алкоголику, завтра он должен попробовать снова. Курильщик, пытающийся бросить, наркоман, трусливая душа, выбирающаяся из своего одиночества навстречу людям, каждый из нас, кто пытается вырваться из созданных нами же тюрем, нуждается в мужестве потерпеть неудачу. Иначе при первом же провале мы называем себя «неудачниками» и сдаемся.

Мужество потерпеть неудачу означает видеть себя человеком в полном смысле слова — того, кто сложным образом сочетает в себе и слабость, и силу. Это означает борьбу против тирании глупого Ребенка и жестокого Родителя. Тот, кто навешивает на себя ярлыки, категоризирует себя, думает одними обобщениями в действительности избегает ответственности. «Я рожден неудачником. Все, чего я касаюсь, портится. Нет смысла пытаться» — это отсутствие мужества потерпеть неудачу. Ничего не делая, можно продолжать мечтать об успехе.

Обобщение неудач, навешивание ярлыков служит двум целям: а) вы получаете сочувствие со стороны окружающих и б) избегаете собственно неудачи, произошедшей из-за конкретной ошибки — реального процесса изменения и роста.

Среди болезненных истин, обнаруженных мной в качестве участницы групп встреч много лет назад, было невротическое навязчивое желание понравиться каждому человеку. Я поняла, что невозможно понравиться четырнадцати разным людям одновременно. Если я вызывала симпатию у того, кому нравилась в пассивном состоянии, кто-то другой в это же время хотел, чтобы я была более агрессивна. Когда я была сильной, кто-то предпочитал видеть меня слабой. Если же я становилась слабой, первые начинали меня презирать. Моя разговорчивость очаровывала одних и отталкивала других. Выиграть было невозможно. Как крыса в лабиринте, я металась в течение нескольких сессий, но старая система не работала. Я всегда пыталась быть «всем для всех», но это похоже на карусель, и у меня от всего этого кружилась голова.

Некоторое время вся проблема казалось «реальной». Пытаясь ее разрешить, я страдала тревожностью и депрессией. Чтобы справиться с беспомощностью, я провела колоссальную самотерапию собственных чувств к каждому члену группы, которому я не нравилась. Мне понадобилось много времени, чтобы увидеть истину: я просто отыгрывала в преувеличенной форме старую защиту, но она не работала. Впервые я увидела, каким был провальный паттерн, как он замедлял мой личностный рост. Всю жизнь я так была озабочена тем, чтобы заставить людей любить меня, что не могла быть спонтанной; я была такой тактичной, умиротворяющей, «милой», что почти превратилась в обманщицу.

Как быть дальше с этим знанием? Что вы делаете, когда обнаруживаете паттерн, который вам не нравится и который вы хотите изменить? Есть два средства: самотерапии и самодисциплина. Я использовала оба. Я открыла дверь для всех скрытых смыслов этой черты в себе и одновременно начала экспериментировать с новым поведением — спонтанностью.

Для этого эксперимента мне было необходимо мужество потерпеть неудачу. Я все еще страдала от жажды всеобщей любви и принятия, боялась отвержения. Я только начала самотерапию в этой области, мне были нужны годы работы. Что произойдет, если я стану собой? Что случится, если разрешу себе чувствовать (а иногда и проявлять в действиях) гнев, боль, осуждение, опасную силу или унизительную слабость? Я пошла на ужасный риск: некоторым людям это может не понравиться!

Конечно, именно так и случилось. Некоторым людям я не нравилась. Я пережила неудачи в своем невротическом поиске. Но я выжила. Некоторое время мне было неуютно, но в конце концов я поняла, что могу жить в мире, где не все меня любят. Более того, я начала получать удовольствие от своей вновь обретенной свободы быть настоящей. Это изменило мой путь, и я сделала огромный шаг вперед.

Одна из неожиданных граней неудачи — это случайное понимание, что успех, к которому вы когда-то стремились, больше не имеет такого значения. Открываются новые двери. Г одами, десятилетиями я наводила блеск на инструмент, который теперь стал не нужен. Я сфокусировалась на том, чтобы стать успешным работягой. Не испытав свободы, я не могла представить, как поменяются мои цели. Аутентичность стала более ценной, чем талант завоевывать друзей и влиять на людей.

Здесь я хочу привести еще один случай, когда неудача открыла новую дверь. Шарль — молодой человек, очень рано достигший большого успеха. Как-то раз у него вдруг все пошло не так: деньги и статус стали ускользать из его рук. В прежние годы он был на вершине успеха, а теперь катился вниз. Шарля мучили стыд и страх общественного мнения. В отчаянии он ухватился за соломинку — новое направление в работе, к чему имел склонность, но никогда раньше не занимался. С привычным усердием и энтузиазмом он бросился в новую область. Работа очаровывала его, приносила огромное удовлетворение, хотя никаких финансовых гарантий не давала. Прежняя неудача почти перестала мучить его, в какой-то степени Шарль был благодарен ей. Неудача дала возможность построить новую, более творческую карьеру.

Чтобы исследовать скрытые чувства, нам необходимо мужество потерпеть неудачу. Терапевтический процесс начинается с исследования неудачи. Осознание себя означает осознание провальных паттернов, собственных неудач. В самотерапии часто необходимо прочувствовать внешние эмоции по поводу неудачи — стыд, вину, неполноценность, беспомощность, страх. Когда мы обращаемся внутрь себя, то нередко открываем скрытое чувство неудачи, которого избегали всю жизнь.

Многим из нас, выходцев из общества, где высоко ценится уверенность в себе, при столкновении с первым большим препятствием в ситуации обращения за профессиональной помощью требуется мужество потерпеть неудачу: признать, что нам нужна помощь. В терапевтических отношениях разрешение себе стать зависимым от другого человека, установить перенос требует мужества потерпеть неудачу. Всегда присутствует некоторый страх (иногда явный, иногда скрытый), что этот период зависимости не будет временным. Что если, отказавшись от независимости, мы больше не сможем вновь ее обрести?

Некоторые из нас приходят на терапию с конкретными непосредственными целями. Пары надеются спасти рушащийся брак; родители хотят «помочь» детям (контролировать их); молодые люди хотят изменить родителей. Если вы думаете о терапии как об инженерном искусстве, технике более эффективной работы с вашими мыслями и чувствами в привычном смысле этого слова, вам необходимо мужество потерпеть неудачу. Будьте готовы к неожиданным изменениям. Ваши требования, стандарты могут трансформироваться в нечто абсолютно иное. Узнав себя лучше, вы можете решить, что брак не стоит спасать; что детям нужно больше, а не меньше свободы от вашего контроля; что непонимание родителей не всегда имеет значение.

Самое сложное в терапии — переход из сознательного в бессознательное, от явных к скрытым чувствам. Легко думать о вашем случае, подводить теорию о бессознательной мотивации, происхождении невротического паттерна, но необходимо мужество почувствовать скрытые за этим вещи. Почему самый важный терапевтический шаг столь сложен? Потому что мы боимся нового опыта.

Мы обращаемся к терапии, потому что нам не нравится то, что мы видим в себе, и мы надеемся, что найдем новое место, где понравимся себе больше. Но мы чувствуем, что внутреннее путешествие может привести к пугающим, ужасным результатам. Вдруг мы еще больше возненавидим себя? Мужество встретиться со скрытыми гранями собственной личности, запретными чувствами — это мужество потерпеть неудачу. Это мужество пойти вглубь, в темноту, без всяких гарантий, надеясь только на то, что в конце концов вы выйдете к свету.

Необходимо мужество обратиться к прошлому, еще раз пережить беспомощность детства, ужас ранних травм. Вы боитесь застрять в чувствах прошлого, попасть в его ловушки и больше не вернуться в настоящее, в свое сильное и безопасное состояние. Конечно, это не совсем так. Взрослый всегда остается с вами. Когда вы идете назад и переживаете старое событие, вы одновременно находитесь здесь, в настоящем. Самотерапия — не психотический срыв, не сумасшествие. Вы не теряете контакт с реальностью. Вам только кажется, что вы полностью отдаетесь на милость прошлых чувств. Но тот страх настолько силен, что нам необходимо мужество, чтобы погрузиться в самотерапию.

В терапии вам необходимо мужество, чтобы увидеть несоответствие своему идеальному образу («Идеализированный образ «я» (4)). Необходимо мужество встретиться с «плохой» стороной вашей личности в гештальт-самотерапии, признать и исследовать проекции, не пытаясь их рационализировать и оценивать.

Переполняясь праведным гневом, чрезмерно сильно реагируя на поведение знакомого, иногда полезно спросить себя: «Что мне это напоминает? Кто так поступил со мной в прошлом? », почувствовать то, что осталось от детства и избавиться от навязчивости в настоящем. Но требуется мужество пойти дальше, встать на место другого, примерить его мысли к себе. Требуется мужество, чтобы спросить себя: «Что это напоминает мне во мне самом? Когда я поступал подобным образом или хотел сделать что-то похожее? Что я ненавижу в себе, и о чем мне напоминает данная ситуация? »

Когда кажется, что сама судьба против вас, когда одни и те же ужасные события повторяются снова и снова, из года в год, требуется мужество перестать фокусироваться на «плохих парнях», которые дурно обращаются с вами, обратить внимание на собственную ответственность вместо того, чтобы обвинять судьбу. Требуется мужество встретиться лицом к лицу с собственным провальным поведением, понять, что вы делаете, какая часть вашей личности отрабатывает самореализующееся пророчество.

А что же стыд? (См. «Стыд и вина» (4). ) Мы можем искупить вину, но стыд можно только пережить, и это требует мужества потерпеть неудачу. Начав вести еженедельные воркшопы, я как-то раз заметила, что перед сном после сессии чувствую себя прекрасно, но уже в постели испытываю дикое возбуждение, беспокойство, легкую тошноту. Мне было ясно, что эти симптомы как-то связаны с воркшопом, и я знала, что буду мучаться бессонницей, пока не разберусь с этим. Я решила мысленно вернуться назад, в прошлое. Что произошло на этом воркшопе? Что я так старательно забываю? Что оказалось для меня слишком болезненным в тот вечер? Я упустила некоторые важные комментарии, жесты или выражения участников? Или провела вмешательство слишком рано? Или сказала неосторожное слово? Каким-то образом я упустила главное: потеряла прекрасную возможность продвинуть групповой процесс, помочь научиться. Я потерпела неудачу!

Эта неудача и была болезненной настолько, что я отбросила переживание с помощью привычной защитной системы: мозг сработал как компьютер, язык сгладил шероховатости. Я могла использовать ошибку в интересах группы: проанализировать, собрать разрозненные кусочки и реконструировать их в нечто полезное и терапевтичное для всех. Вместо этого я защитилась и спасла свое самоуважение, избежала дискомфорта, связанного с ошибкой. В подобных случаях я забывала все, что касалось неудачи, вплоть до ночи, когда я пыталась заснуть.

Мучительный опыт научил меня тому, что я обречена лежать без сна, если у меня есть какое-то незаконченное дело. Я научилась оживлять в памяти моменты, когда мне было стыдно, позволяя себе полностью погрузиться в чувство стыда, так что короткое время я чувствовала, как он сжигает меня изнутри. Затем поднявшаяся волна чувства спадала, и я могла заснуть.

В то время я вела одновременно четыре группы каждую неделю, так что в возможностях для неудач не было недостатка. Итак, я решила пойти глубже в скрытые чувства по поводу моих ошибок на воркшопах. Неожиданно во мне проснулся Взрослый с новой идеей. Насколько наивной и высокомерной я была, стыдясь собственных ошибок! Это же была я, ведущая групп, та, что получает уроки непосредственно в своем движении! Правда в том, что я была участницей групп сензитивного тренинга, и мой лидер благословил меня на веденйе моих собственных групп, снабдив предварительно несколькими наставлениями. Правда также в том, что я честно изучила весь доступный материал по групповым процессам. Но еще никто прежде не вел коммуникативных воркшопов по самотерапии! Это было моим собственным изобретением, экспериментом. У меня не было учителей. Я была новичком в групповом лидерстве, затеявшим совершено новый проект, и при этом ожидала быть совершенной сразу, без всякого опыта. Бред величия! Кем я вообще себя возомнила? Каким гением?

Хвала человеческой способности смеяться над собой! Я знала, что грозный Родитель и напуганный Ребенок во мне не слышат ни одного из аргументов Взрослого. Я настроилась в ожидании нового приступа стыда при первом же своем ляпе на группе. Но теперь, когда я знала, насколько абсурдны мои притязания, насколько нелепо ожидать от себя немедленного совершенного исполнения роли лидера, я могла дать себе новое задание. С сегодняшнего дня я могла направлять свое внимание на ошибки и по возможности пытаться чувствовать иррациональный стыд, вместо того чтобы отвлекаться на даровитость. Я знала: чем дольше я скрываю от себя свой стыд, тем дольше застреваю в затруднительном положении. Моя новая цель — перерасти стыд, принять свою человеческую подверженность ошибкам в этой области, аналогично тому, как я поступаю в областях, где менее невротична. Я начала с мужества почувствовать стыд.

Награда (или наказание) за личностный рост — расширение самосознания. Постепенно возрастает количество очевидных для вас невротических зон — областей, которые скрывались за вашими рационализациями и проекциями, когда вы еще были слишком слабы, чтобы увидеть их. Приблизительно раз в год я заставляю себя увидеть какую-то «новую», удивительную для себя задержку, помеху для здоровья и после этого даю себе задание. Я нахожу любую возможность, чтобы пережить этот невротический симптом и исследовать его при помощи какой-нибудь доступной техники самотерапии.

Периодически в течение приблизительно года я осмеливалась смотреть в лицо своему стыду за неудачи в групповом лидерстве. В гештальт-самотерапии я проживала битву между Родителем («Постыдись за себя — ты опять ошиблась! ») и Ребенком («Прости меня, я постараюсь, чтобы этого больше никогда не повторялось. Перестань меня наказывать»). Я никогда не чувствовала себя виноватой в связи с этими ошибками, только стыдилась (см. «Стыд и вина» (4)). По существу, я безобидный человек, и хотя могу неумышленно обидеть кого-то, я никогда никому не причиню вреда. У меня нет никаких сомнений в том, что, если в какой-то момент я упускаю возможность быть полезной студентам, моментов помощи в моей практике гораздо больше, и что я смогу и буду. компенсировать эти упущения.

Как только я вижу, что это полезно для группы, я сразу говорю о своем стыде за совершенную ошибку. Я начинаю заниматься самотерапией в их присутствии. Каждый раз выступая с этим, уже после того, как я переживаю стыд (см. главу «Как использовать психотерапевта»), во мне просыпается Взрослый, чтобы напомнить, что этот стыд неуместен, что ошибки неизбежны, что сама идея перфекционизма иррациональна. После приблизительно года нелегкой работы я начала меняться.

Пришло время, когда я заметила, что у меня сформировалось мужество потерпеть неудачу без стыда. Сегодня, когда я совершаю или говорю что-то ошибочное на воркшопах, я могу фокусироваться на других людях, а не на себе. Если я вмешиваюсь в стычку слишком рано и не даю кому-то выразить себя, если я слишком рано утихомириваю кого-то и мешаю его чувствам, я могу посочувствовать ему и извиниться за свою ошибку. Теперь, когда я больше не поглощена собственными проблемами, я могу думать о нем. Страх ошибиться всегда ослепляет нас и не дает видеть других. Как мы можем видеть их, когда стыд затуманивает наше видение? Когда мы охвачены стыдом или гордыней, другие люди являются просто зеркалами для нашего самолюбия.

Внутренняя битва продолжается. Исследуя в гештальт-самотерапии другие проблемы (например, навязчивое стремление слишком много работать, желание «спасти» мир), я чувствую, что Родитель по-прежнему требует от меня совершенства, а Ребенок подчиняется и плачет из-за своей неполноценности. Но Взрослый становится сильнее с каждым днем. Постепенно я принимаю собственные ограничения. Совершенствуясь как ведущая группы, приближаясь к мудрости, я больше не страдаю из-за ошибок на воркшопах.