Эранийский Парк Окинем взором панораму эранийского Парка. Того самого Парка, где с первых дней его основания Моти и Рути с детьми любили проводить дни отдыха. С годами эранийский Парк стал ещё краше и уютней, превратившись в истинную жемчужину побережья.
При взгляде сверху он напоминает опалово-изумрудную ракушку с как бы ритмично раскручивающимися витками многочисленных аллей, проложенных среди кудряво пенящейся изумрудной зелени с россыпью разноцветных пятен всевозможных форм и размеров. Кажется, эта гигантская ракушка под звуки затейливого музыкального разнобоя, ни на минуту не смолкаемого в Парке, то медленно и умиротворённо пульсирует, то оживлённо покачивается на бирюзовых волнах моря. Но иногда маленьким нежным волнам надоедает нежно ласкать песчаный берег. И тогда они, под грозный рёв нарастая стремительными синкопами, накатывают свирепыми иссиня-чёрными валами, как будто грозящими захлестнуть разом потемневшую и съёжившуюся от страха ракушку эранийского Парка. Ну, как не любить этот рукотворный райский уголок, раскинувшийся вдоль побережья бирюзового моря!
Прогуляемся по Парку, где растут самые густые, самые кудрявые, самые красивые деревья и кустарники знойных субтропиков. Прогуляемся по его тенистым аллеям, то затейливо вьющимся, то сбегающим и разбегающимся, то стремительно взбегающим на крутую горку, то сбегающим с горки и, наконец, вершащимся уютными лужайками. Из каждого уголка, с каждой полянки, с каждой лужайки несётся музыка – тут плавная и задумчиво-грустная, там весёлая и задорная, под которую так и хочется пуститься в пляс.
Уютные лужайки самых причудливых форм и размеров, то крохотные, то просторные, обрамлённые густыми зарослями вьющихся растений, усыпанных яркими цветами – особая достопримечательность эранийского Парка. Творческая фантазия создателей Парка превратила эти Лужайки в настоящие концертные залы – летом под открытым небом, зимой при плохой погоде они превращались в крытые зимние сады.
***
Особо стоит остановиться на двух лужайках.
На плоской скале над морем, верша самый крутой завиток, в котором сошлись самые кудрявые и цветущие аллеи Парка, расположилась самая большая (уступающая разве что эранийскому стадиону), самая шикарная лужайка. Её сцена была исполнена в виде большой и красивой ракушки, которую назвали Большой акустической Ракушкой.
Справа возвели дорогой, шикарный и престижный в Эрании ресторан – соответственно с самой изысканной кухней. Слева – шикарная дорогая дискотека. Не забыты и любители морских купаний: прямо от ресторана затейливая витая лесенка нисходит на благоустроенный пляж с мелким мягким песочком, навесами, креслами-качалками и удобными лежаками. Вход на пляж, конечно же, за отдельную плату. Короче, целый комплекс отдыха и развлечений для тех, кто способен и готов хорошо заплатить.
Этому комплексу его создатели дали название "Цедефошрия", что означает "Ракушка счастья". Художники и дизайнеры постарались на славу – невозможно не увидеть сходство с прекрасной сверкающей ракушкой далёких южных морей.
Среди эранийских элитариев было не принято говорить: "Пойдём в Парк!" – но: "Пойдём, оттянемся в "Цедефошрии": там сегодня вечером выступает потрясающая группа!" или "Попляшем в "Цедефошрии"!", "А не поужинать ли нам в "Цедефошрии"?" В Большой Ракушке еженедельно проходили концерты какой-нибудь заезжей или местной знаменитости. В эти дни в ресторане подавались особенно изысканные и экзотические блюда, а танцы на дискотеке сопровождались не менее изысканной и потрясающей цветомузыкой, транслируемой напрямую с концерта.
***
По аналогии с Большой акустической Ракушкой элитарной "Цедефошрии", (а может, как своеобразный противовес) сцена Лужайки "Цлилей Рина" называлась Малой акустической Ракушкой, хотя эта Лужайка была создана на несколько лет раньше комплекса "Цедефошрия". Это была небольшая, скромно, но со вкусом и по всем правилам классической акустики выполненная в форме раскрытой ракушки сцена.
Понятно, не на фирме "Лулиания" была спроектирована Малая Ракушка – тогда на "Лулиании" такими вещами ещё не занимались. Кроме того, к моменту создания "Цедефошрии" каждому было ясно: специалисты престижной фирмы обслуживают культурные запросы исключительно интеллектуалов и элитариев. На деле, акустические свойства Малой Ракушки, с точки зрения серьёзных ценителей и любителей (не относящихся к эранийским элитариям), были не хуже таковых в Большой Ракушке, предназначенной исключительно для выступлений элитарных ансамблей.
На "Цлилей Рина" не было традиционных строгих рядов для зрителей: удобные кресла, внешне стилизованные под лесные пеньки, были искусно вырезаны из гладко отполированного дерева и свободно расположены на зрительском пространстве, при этом их размещение вызывало ассоциации с зажигательными ритмами исполняемых на этой Лужайке мелодий.
В центре была образована довольно просторная площадка, где обычно танцевали мужчины, юноши, мальчики. Обычно цепь танцующих вилась вокруг сидящих, подпевающих и хлопающих в ладоши зрителей. От этой площадки живая изгородь из вьющейся, усыпанной цветами огненных тонов бугенвильи отделяла достаточно просторный участок, куда собирались покружиться в танце девушки и молодые женщины. Как только начинали звучать любимые, зажигательные мелодии, будь то в исполнении любимых и популярных артистов, или впервые появившихся на сцене, все принимались ритмично хлопать в ладоши. Спустя какое-то время молодёжь пускалась в пляс, к ним постепенно присоединялась публика постарше и, конечно же, многочисленная детвора.
Итак, Большая и Малая Ракушки, два музыкальных полюса, две непересекающиеся плоскости эранийских музыкальных миров…
***
Со временем все в Эрании привыкли, что концерты мировых светил, происходящие в "Цедефошрии", назавтра же должны быть подробно освещены в эранийской утренней газете "Бокер-Эр".
Да, не зря предсказывал Миней Мезимотес великое будущее молодой, бойкой особе с блестящими круглыми зелёными глазами. Ныне можно уже без преувеличения назвать Офелию Тишкер одной из самых ярких звёзд журналистики не только приморской Эрании, – это было бы для неё слишком мелко! – не только всей Арцены, но и всего приморского региона. И сегодня Миней Мезимотес очень любит вспоминать, как с помощью своего друга Ашлая Рошкатанкера, с недавних пор бессменного рош-ирия Эрании, открыл молодую, энергичную особу, гибкую, вертлявую, юркую, как ящерица, в своём неизменном, предельно коротком, обтягивающем мини цвета таинственных зыбучих топей. Как им обоим удалось незаметно выдвинуть её на ключевые роли в эранийской прессе и тем самым дать мощный толчок расцвету её таланта! Трудно сказать, что на деле стояло за горячим желанием Мезимотеса продвинуть эту напористую особу, в те далёкие годы с неизменными блокнотом в тускло-жёлтой обложке, с такого же цвета ручкой, а теперь с неизменным многофункциональным карманным диктофоном, того же оттенка болотных топей, в руках.
С тех пор, как в ожерелье самых престижных жемчужин эранийского Парка появилась знаменитая "Цедефошрия", все свои репортажи в местной газете "Бокер-Эр" Офелия Тишкер, как правило, начинала и завершала сообщениями о культурных событиях, которые происходили на этой самой большой и престижной сцене Парка и Эрании.
Творцы "новейшей музыкальной струи" С некоторых пор в среде эранийских "крутых фанатов новейшей волны", кучкующихся вокруг "Цедефошрии", поднялись и забурлили разговоры о сногсшибательной музыкальной новинке, совсем недавно завоевавшей Запад. Как ведётся, всё началось с туманных слухов об оригинальном музыкальном инструменте, получившем загадочное и звучное название – силонофон.
Поначалу никто не знал ни настоящего имени гениального изобретателя необыкновенного инструмента, ни откуда он родом, ни вообще его истории. Более того! – любопытство на эту тему в элитарных кругах серьёзных поклонников "альтернативной музыки" стало считаться своего рода дурным тоном, недостойным звания элитария, и даже верхом неприличия. Но каждому было ясно, что загадочный и таинственный гений не может долго оставаться безымянным. Вскоре он удивил весь мир, озвучив своё имя (или, может быть, творческий псевдоним) – Ад-Малек.
Первые модели диковинного инструмента были выполнены, как рассказывали, на основе мульти-плоскостной электронной пилы, хитро смонтированной с электронно-акустическими устройствами, обладающими хитроумной хромато-вихревой корректировкой звучания. (Разумеется, этот мудрёный термин средним человеком выговаривался с трудом и чуть ли не по складам, но зато – с самой авторитетной, многозначительной миной и загадочно-умственной интонацией.) В самых последних моделях уже использовали остроумное сочетание мульти-плоскостной электронной пилы с электронной же дрелью, что придало звучанию ещё более мощный и уж вовсе неземной колорит. Как утверждал известный музыковед и музыкальный критик Клим Мазикин, "силонофон с хромато-вихревой корректировкой звучания придаёт этой музыке космический характер. То есть – именно то, что сделало её необходимым звуковым фоном жизни современного человека в век цивилизации и прогресса".
***
Когда великий виртуоз и создатель диковинного инструмента вышел в первый раз на сцену одного из престижных концертных залов Дальнего Запада, публика замерла в волнительном предвкушении. На огромный зал пала напряжённая тишина, необычная для такого огромного концертного помещения, рассчитанного на 50 тысяч человек.
Перед взволнованной и предвкушающей неизведанные ощущения публикой внезапно, как из воздуха возник субъект непомерно высокого роста и мрачно-таинственного вида.
Крупное, очень смуглое лицо (которое труженики пера, микрофона и клавиатуры в тот же вечер назовут одухотворённым) украшали фигурно подстриженная густая борода и тоненькие усишки темно-асфальтового оттенка. Эта фигурная стрижка бороды (как это кое-кому виделось с галёрки) непостижимым образом придавала лицу странное сходство с черепом, что подчёркивали огромные, в пол-лица, чёрные, непроницаемые очки. Некоторую таинственность придавал и ниспадающий до самого пола крупными складками огромный, ловко охватывающий длинное тело плащ переливчатого оттенка, подобного затейливой игре нефтяных пятен на асфальте.
Подчиняясь парадоксально-аритмическому закону, в этой игре цвета и света преобладала желто-зелено-коричневая гамма, навевая странные ассоциации с таинственными зыбучими топями в густых непроходимых лесах. Голову до густых бровей покрывал неописуемо затейливый головной убор. Это всё придавало незабываемый колорит облику восходящей на музыкальном небосклоне звезды.
Уже назавтра после концерта (с лёгкой руки тружеников пера, микрофона и т.п.) затейливые переливы цвета и света на плаще нового кумира были объявлены модной гаммой сезона (на ближайшие несколько лет!). Художники вместе с технологами занялись поисками воплощения в тканях затейливой игры цветовой гаммы для модной одежды молодёжи.
Диковинное сооружение, которое следом волокли рабочие сцены, вообще не поддаётся описанию. Скорей всего, так и было задумано: инструмент и должен быть неописуемым – дабы предотвратить похищение патентной тайны.
Увидев неведомого кумира рядом с его (с такими трудами установленным на сцене) творением, публика застыла в нервно-экстатическом ожидании, боясь даже невольным дыханием вспугнуть творческий порыв восходящей звезды. Почти половину присутствующих необычная, вязкая тишина сильно встревожила и вызвала неудержимое внутреннее содрогание. Ещё большее недоумение, на грани паники, всколыхнуло зрителей, когда артист в величественном молчании повернулся в сторону ведущего, известного щёголя в чёрном длинном пиджаке, ослепительно белой рубашке и с чёрной "бабочкой", – тот даже не успел раскрыть рот, чтобы объявить о выступлении новой звезды! – и небрежно-приказным жестом велел оставить сцену.
Конферансье испуганно поглядел сначала на зрителей, потом на артиста и на цыпочках удалился. Сам же артист тут же исчез в недрах своего непостижимого сооружения и…
Таинственный Ад-Малек не обманул ожиданий публики. Грянуло нечто!.. Жутковатые в своём космическом величии пассажи стремительно взбирались вверх, подобно завинчиванию бесконечно-длинного винта в толстый металлический лист, или стремительному взлёту по винтовой лестнице, а то головокружительно, подобно водопаду крутого кипятка, низвергались вниз в сопровождении внезапно, синкопами, взвизгивающих трелей. Это создавало над-мелодическую и над-ритмическую картину, от которой веяло попеременно то космическим мраком и холодом, то непереносимо-душным жаром. Жутковатые пассажи били по ушам и нервам не оглушительной громкостью, напротив: бурлил и струился поток негромких вкрадчивых звуков, порою и вовсе спадая до pianissimo. Зато в самый неожиданный момент поток вкрадчивых звуков внезапно взрывался винтообразным fortissimo, который тут же стремительно низвергался… до pianissimo.
***
Сразу же после первого концерта новой звезды засуетились многочисленные интеллектуальные светила в области музыкальной акустики, музыковеды и прочие культурологи. Они бросились изучать новейшее явление на музыкальном небосклоне.
Целые тома исследований посвящались необычному и богатейшему по своим звуковым возможностям феномену.
Другие исследователи с неутомимостью необычайной изучали творческую манеру великого изобретателя и исполнителя Ад-Малека. Были и такие, кто особое внимание уделили его неповторимой и загадочной личности.
Все претенденты на причастность "к современному мировому интеллектуалитету" понимали, что такому явлению, как Ад-Малек и его силонофон, а также исполняемые на нём композиции, суждено прославиться на весь мир.
Сенсацией, удивившей весь мир современного искусства, явилось желание великого виртуоза присоединиться к популярной в Арцене группе Ори Мусаки. К этому времени было известно, что Ори Мусаки-сан решил обосноваться не в какой-нибудь просвещённой европейской стране, известной своими высокими культурными традициями и стандартами, а в маленькой приморской Арцене, и конкретно – в Эрании, которая приобрела известность своим Парком, а более всего – "Цедефошрией" и Большой Ракушкой.
Так и прославилась Эрания на весь мир, став родиной нового музыкального течения.
Среди прогрессивной музыкальной общественности приверженцев новейшей волны прокатился (и долго колыхался) туманный слух, что родина гения – маленькая экзотическая деревушка Аувен-Мирмия, затерявшаяся среди голых песчаных холмов Арцены, в паре десятков километров от арценской столицы, древнего города Шалем.
Сам сахиб Ад-Малек (так загадочно его титуловали всегда-более-всех-осведомлённые) происходит из древнейшего и влиятельного клана Аль-Тарейфа – Навзи. Для обитателей Арцены не было секретом, что фамилия Аль-Тарейфа – одна из распространённых среди маленького народа, который с недавних пор стал называть себя древним, загадочным и звучным именем – мирмеи.
На телевизионных экранах и на страницах почти всех мало-мальски уважающих себя газет (а со временем – и на Интернет-сайтах) появились многочисленные сообщения, фото- и видеорепортажи, интервью с великим человеком, которые готовили журналисты международного рекламно-информационного концерна "Mushkhat-info", названного так по имени его основателя мультимиллионера синьора Мушхатти.
Почти одновременно поднялась и долго не спадала волна интереса к истории, нравам, обычаям, культуре и искусству доселе никому неведомого маленького и гордого народа мирмеи. Никто не знал, когда и как этот народ возник, откуда шёл и куда идёт. Определённо знали только, что ныне этот неведомый доселе народ обитает в полупустынных районах маленькой приморской страны Арцены. Главными мирмееведами считались учёный-археолог мистер Кулло Здоннерс со-товарищи, которые считали своим моральным долгом создать для этого народа его собственную героическую историю.
***
Обычная эранийская семья сидит вечером в салоне, мирно пьёт кофе и с интересом смотрит на экран. Диктор с экрана вещает:
"Обзаведение огромными чёрными очками, закрывающими пол-лица "как у Ад-Малека", глухо-зачехлённым плащом цвета струящейся по асфальту нефти (ах, нефть – ты золото!) или радужно-зыбучих топей, "как у Ад-Малека" стало для молодёжи вопросом престижа и чести!" По диагонали через весь экран вереницей катятся многочисленные огромные чёрные очки, к которым тянутся руки, мощные мускулистые и тонкие девичьи, а потом из зыбкого тумана плавно возникают и кружатся под звуки самого последнего пассажа Ад-Малека юные улыбающиеся лица, украшенные модными очками. Под громкий всплеск они взрываются и… исчезают в стремительно крутящейся воронке мелких брызг всех оттенков таинственных зыбучих топей.
Младший сын тут же авторитетно пропищал: "Это и есть струя подобающей цветовой гаммы!" – "А откуда ты-то, малыш, это знаешь?" – ревниво спросила старшая сестра.
Отец расплылся в гордой улыбке, указывая матери на сына, затем повернулся к старшей дочери и укоризненно покачал головой: "Наш мальчик очень умный и развитый! – потом неожиданно прибавил: – Детки, хотите, мы с мамой вам по паре таких очков подарим?" Дети завизжали восторженно нестройным хором: "Хоти-и-и-м!!!" А на экране диктор уже вещал на другую тему, связанную с тем же кумиром прогрессивной общественности:
"Модельеры и исследователи моды (так называемые модоведы) во всём цивилизованном мире проводили бурные дискуссии на тему: какую обувь предпочитает великий человек. Непросто было придти к однозначному решению: ведь полы плаща великого человека полностью закрывали его ноги, так что стопы просто не просматривались".
На экране возникла большая комната, заполненная необычайно возбуждёнными людьми, громко и надрывно орущими друг на друга.
Неожиданно один из спорщиков, человек средних лет, облачённый в вислый свитер непостижимого цвета и почему-то скрученный затейливой спиралью галстук ("Наверно, такие галстуки – это сейчас самый писк моды", – с едва уловимой завистью в голосе замечает отец), нагибается. Он с воплем стаскивает с себя сапог, поднимает его и потрясает перед носом оппонента, краснолицего старичка в бордовом пиджаке, выбившейся из брюк рубашке, но без галстука. "Наверно, галстук незаметно перекрутился на спину…" – замечает мать не без иронии.
Вислый свитер истошно возопил: "Я докажу свою правоту! С этого дня я отказываюсь от обуви – и в дождь, и в снег буду ходить босиком! Понятно?! Я – истинный исследователь и последователь "силономоды"!" С этими словами он размахнулся и заехал снятым сапогом по уху старичку в бордовом пиджаке. Старичок взвизгнул: "Да никакой ты не исследователь и тем более не последователь современной "силономоды"!
Ты просто заурядный хулиган! Серость ты, а не модовед!" – и тут же, не успев увернуться, получает в лицо вторым снятым сапогом оппонента. Во всю щёку расплывается сине-бурое пятно, старичок яростно вытирает с лица кровь и скупые стариковские слёзы, жалобно поскуливая. Дикторский голос за кадром невозмутимо вещает:
"После одной из научных модоведческих дискуссий по вопросу обуви, которую носит великий Ад-Малек, более половины участников пришлось отправить в больницу с переломанными конечностями. Оставшиеся относительно невредимыми дискуссанты (украшенные огромными кровоточащими синяками лица и выдранные клочья волос некоторых модоведов, конечно же, не в счёт), пристроились меж разнесёнными в щепки столами и стульями, прямо на осколках стекла, усеявших зал заседаний известных модоведов.
Так они приняли открытым голосованием решение: великий человек, предпочитая не мучить свои гениальные и нежные стопы жёсткой обувью, ходит босой! Круглый год!.."
***
Примерно тогда же в музыкальных кругах заговорили ещё об одном диковинном музыкальном инструменте, который, конечно, в сольном варианте не сулил столь же необычных ощущений, как силонофон, зато органично вписывался в новую звуковую палитру, существенно её обогащая. О новом инструменте и его создателе первой оповестила мир ведущая эранийская журналистка Офелия Тишкер, обозревательница местной газеты "Бокер-Эр":
"По силе воздействия, особенно в сочетании с силонофоном, ботлофон – а именно такое название дал создатель своему творению, – не уступает ни одному из традиционных, не совсем традиционных, старинных и современных ударных инструментов. Даже "стиральной доске ихних бабушек"! В отличие от сахиба Ад-Малека, создатель ботлофона уроженец Сицилии синьор Куку Бакбукини меньше всего заботился о том, чтобы сделать его конструкцию неописуемой и невоспроизводимой…" А вот что писала об этом источнике нового звучания газета "Daily Mushkhat", орган международного концерна "Mushkhat-info":
"Ботлофон состоит из затейливо расположенных в различных плоскостях под разными углами стеклянных бутылок и пузырьков всевозможных форм и размеров, наполненных не только и не столько водой, сколько тяжёлыми вязкими жидкостями, сложный и загадочный состав коих ведом только самому синьору Куку Бакбукини – в этом-то и заключалась самая большая тайна ботлофона".
Но дадим же слово геверет Офелии Тишкер:
"Способ присоединения этого сложного устройства к электронно-акустическим блокам является интереснейшим изобретением синьора Куку Бакбукини совместно с Ори Мусаки-сан и нашими видными эранийскими специалистами. Всё это придаёт композициям гениального виртуоза неповторимый, неземной колорит. Правда, техника исполнения на ботлофоне такова, что, как правило, к концу каждого выступления добрая половина хрупкой конструкции уникального инструмента выходит из строя.
Поэтому от концерта до концерта великому виртуозу приходится заниматься серьёзнейшей и филиграннейшей работой по реставрации своего творения".
Таким образом, и этот изобретатель-виртуоз оказал честь группе Ори Мусаки своим присоединением к ней.
Вскоре дуэт двух великих виртуозов уже гремел на весь мир, по любви масс и популярности оставив далеко позади даже маэстро Ори Мусаки, который с такой радостью и радушием совсем недавно принял обоих в свои творческие объятья и столько сделал для улучшения звучания их творений.
***
Геверет Офелия увлечённо вещала с экранов телевизора в своей новой телепрограмме:
"В свободное от создания новых гениальных композиций время великому синьору Бакбукини приходится опорожнять содержимое всевозможных бутылей, бутылок, бутылищ, бутылочек и пузырьков, собирать их, отбирать и наполнять своими таинственными составами. Далее – монтирование и реставрация новых неповторимых модификаций ботлофона.
Среди молодых элитариев разных стран мира делом чести, доблести, геройства считается собирательство для обожаемого кумира стеклянной тары всех размеров и форм. В интересах всех истинных любителей современных течений в музыке – чтобы их кумир не тратил своё драгоценное время на собирательство, а одаривал поклонническую массу новыми шедеврами. Юные поклонники великого Куку Бакбукини весело и азартно собирают бутылки для кумира – на добровольных началах. Лидеры организованных групп сборщиков устраивают соревнования между секциями сборщиков, и победный приз – бесплатные билеты на посещение культурного комплекса, где обычно выступают великие исполнители".
Естественно, за кадром осталось то, что для кого-то такое собирательство стало некоей разновидностью увлекательнейшего спорта, для иных же – весьма прибыльным бизнесом. Ну, а наиболее смышлёные успешно объединяли обе эти ипостаси.
В одной из своих публикаций Офелия, в попытке угнаться за своими коллегами из концерна "Mushkhat-info", первыми описавшими великого виртуоза сахиба Ад-Малека, показала, что не может позволить себе пройти мимо неповторимой личности великого ботлофониста и истории её становления:
"Наиболее серьёзные исследователи музыкального стиля новейшей волны в общем и конкретно творчества знаменитого ботлофониста авторитетно утверждают, что Куку Бакбукини – уроженец Сицилии, чуть ли не из известной семьи гордых сицилийских мафиози. О сицилийском происхождении великого виртуоза-ботлофониста свидетельствует его жгуче-чёрная густая шевелюра. Правда, из-под неё серьёзно смотрят на мир бледно-голубые глаза, прикрытые огромными ослепительно бликующими очками. Но это, вкупе с огромным ростом и необычайной худобой виртуоза, что позволяет ему, складываясь пополам, тут же словно бы щелчком разгибаться и воздвигаться непоколебимым столбом над восторженно ревущими залами, только придаёт ему загадочный и чарующий колорит.
Всё его творчество, как утверждают с полным основанием музыковеды, навеяно старинными мелодиями, рождёнными на прекрасной земле Сицилии, вулканом Этна, его грозными звуками, которые в детстве слышал будущий изобретатель и виртуоз-исполнитель.
Вот где источник поистине необъятного океана исторгаемых ботлофоном звуков! И каких звуков!!!.. Богатейшая смесь громоподобного стеклянного боя со скрежетом и вкрадчивым, негромким посвистом, сверлит мозг и всё тело, заставляя его внутренне содрогаться от нервной дрожи, для кого-то неприятной, для большинства же продвинутых и осведомлённых в современной музыке слушателей – это сигнал к новым свершениям".
Для истории останется покрыто мраком, с чего вдруг именно о личности ботлофониста тут же пошли гулять всевозможные дикие слухи и сплетни, проникшие непостижимыми путями на многочисленные жёлтые газетёнки и низкопробные хулиганские Интернет-сайты.
"Этот Куку Бакбукини никакой не сицилиец, – иронически реагировали на публикации Офелии в "Бокер-Эр" богатенькие обитатели затерявшегося среди холмов Шалемской гряды поселения Неве-Меирия, принимая вечерами гостей в своих ухоженных палисадничках. – Имя его – не имя, а… так сказать, творческий псевдоним, точнее – кликуха!.. Рассказывают, что он ослепительно лыс, а может, впечатление лысины создают редкие пшеничные волосики, покрывающие младенчески-розовый череп или окаймляющие затылок. Из-за этого он и зачехляет голову жгуче-чёрным париком, превращающим его вроде бы в итальянца. – Тоже мне потомок сицилийских мафиози!
Он потомок пиратов, из поколения в поколение промышлявших в водах дальнего Севера, вперемешку со льдами, – вторили им ушлые обитатели эранийских юго-западных предместий. – Его родственнички занимают высокие посты в теневой системе экономики и безопасности маленькой северной страны. Самому ему пришлось покинуть родину в связи с какими-то ловкими мошенническими операциями, за которые премий нигде не дают. Стоит только хорошенько вглядеться в его физиономию…" Первый съезд музыковедов-терминологов Вихревые гармонии силонофона Ад-Малека, и (в несколько меньшей степени) громогласные композиции ботлофона Куку Бакбукини, побудили ведущих мировых учёных музыковедов и музыкальных критиков заняться серьёзнейшей работой по систематизации, разработке и внедрению новой терминологии, призванной увеличить популярность в массах новейшего музыкального стиля. Такой терминологии, которая бы наиболее точно и кратко характеризовала течение наиновейшей волны и была бы принята в мире.
После очередного концерта "Виртуозов Ори Мусаки", где гвоздь программы – триумфальное выступление звёздного дуэта, в элитарном зале шикарного ресторана при концертно-культурном комплексе одного из городков дальнего Запада состоялся Первый съезд музыковедов-терминологов, собравший самых известных светил музыковедения и музыкальной критики. Обсуждение происходило за плотно уставленным закусками и напитками столом.
После первой же рюмки прекрасного коньяка все присутствующие светила сошлись во мнении, что новый стиль остро нуждается в новом же наименовании. Ничего не говорящие ни уму, ни сердцу бесцветные термины "альтернативная музыка" или "стиль новейшей волны" себя изжили и должны быть заменены. Все понимали необходимость избежать в названии применения словечек из ехидных высказываний злопыхателей (коих неожиданно оказалось непозволительно много).
Сидящий за столом старый седой музыковед, известный под звучным именем мистер Танин Немухан, спокойно покуривал свою знаменитую толстую трубку с янтарным мундштуком, отделанным тончайшими серебряными узорами. Обычно на таких конференциях он предпочитал помалкивать и выслушивать предложения других музыковедов – и только после этого сразить присутствующих какой-нибудь свежезамороженной сентенцией, представляющей собой сложное суммирование всех предшествующих высказываний. И вдруг он удивил всех: вынул изо рта трубку и заговорил музыкально дребезжащим голоском, предложив называть этот стиль "простенько и со вкусом, зато в духе времени – виртуальной музыкой".
Ему дал достойный ответ маститый критик, гигантского роста и неохватной широты – в сидячем положении он напоминал фантастическую гору плоти, а стоя чуть ли не упирался головой в потолок, во всяком случае, такую иллюзию создавали густые клубы табачного дыма, которые непрестанно запускали в пространство учёные-музыковеды.
Имя этого маститого слишком известно, чтобы стоило понапрасну трепать его. Но нам позволено его назвать: мистер Клим Мазикин (тем более, это имя мы уже вскользь упоминали).
На лунообразном одухотворённом лице мистера Клима, непрестанно бликуя, мерцала эйфория, отражающая стремительные винтообразные пассажи силонофона. В данный момент сияние отражало впечатление от только что прослушанной композиции гениального дуэта.
Воздвигнувшись во весь свой могучий рост над столом, уже успевшим растерять привлекательность первоначальной высокохудожественной сервировки, мистер Клим Мазикин веско и значительно заговорил густым, как медленно застывающая смола, басом: "Я полагаю, каждому из сидящих за этим столом ясно: от пошлого и бледного названия "альтернативная музыка", или там "новейшая волна", мы однозначно отказываемся! Во-первых, не "волна", а – "струя"! Именно это слово предпочитают наши образованные поклонники современного искусства и вообще всего современного.
Не зря их любимым выражением является – "попасть в струю"! И ва-аще!.. Какая же это "альтернативная" музыка! Она же только за последний год завоевала почти все страны и континенты! Если что и есть в музыке альтернативного, так это навязшая в зубах, унылая так называемая "традиционная музыка", в которой не осталось ни силы, ни мощи. То, что ныне завоёвывает весь мир – это космический стиль! Не зря самый главный инструмент новейшего музыкального стиля – силонофон. Название стиля, как мы уже не раз отмечали за этим столом, должно быть кратким, ёмким, метким! Во: космо-виртуальная музыка струе-сфер!" По диагонали от него мигом вскочил суетливый, напоминающий вечный двигатель, известный исследователь творчества и личности сахиба Ад-Малека, мистер Пиггуй Лоханди: "Ах, что вы, что вы, Климушко! Не кажется ли вам, что это слишком сложно и длинно! Громоздко! Народ нас не поймёт… Я уж не говорю о том, что "виртуальный" и "космический" – эт-та… как его!.. – "масло маслёное"! А уж "космо-виртуальные сферы"… Какие ещё космы?! Да и… где ваша прославленная краткость, меткость, ёмкость?! И уж если речь идёт о музыке, это должен быть краткий, звонкий, как аккорд, термин!". Клим ответствовал с присущим его темпераменту жаром: "Но ведь народ как раз любит названия, в которых ощущается мощное веяние нашего стремительного времени, наполненного чем-то космически-непознаваемым. А если назвать… э-э-э… виртуал-силонофонические гармонии?" Смачно посасывающий свою знаменитую трубку Танин Немухан поморщился. Пиггуй Лоханди возвёл глаза к потолку и сделал элегантный, но весьма красноречивый жест.
Эта красноречивая реакция коллег заставила Мазикина изящно развести руками, почти задев нежно-розовую лысину сидящего рядом с ним старого культуролога, настолько старого, что его имени уже никто не помнил.
Клим задумчиво протянул: "Ну-у-у… Не знаю, что и сказать… Если вам это совсем уж не по нутру, то… тогда… простенько и со вкусом: виртуально-силонофоническая музыка! – пробормотал он возбуждённой скороговоркой: – Знайте: это я предложил великому Ад-Малеку, – и он со мной согласился, – назвать его творение силонофоном!.. Есть в этом этакое… звонко струящееся по затейливой спиральной трассе… – и он произвёл рукой сложное круговое движение. – Но… э-э-э… вернёмся к нашим баранам! Вместо занудной, устаревшей симфонии – силонофония!..
Ну, и вот… к этому ещё прибавить нечто виртуальное, в чём, как нигде более, зарыт космический характер гениальных творений звёздных виртуозов Ори Мусаки.
Тогда, может, силоно-культ? Так сказать, силонофоническая культура! Это-то подойдёт?" На это ответили шумным возмущением исследователи ботлофонного стиля творчества.
Кто-то тут же взвился над столом во весь свой немаленький рост, на всякий случай сжав кулаки. Ботловеды встали стеной, и в руках у каждого оказалось по увесистой бутыли. "А где хотя бы намёком упомянут ботлофон? Что, вклад великого Куку Бакбукини так уж мал?" – нестройно и угрожающе орали ботловеды.
Мистер Пиггуй, стремясь во что бы то ни стало предотвратить перерастание дискуссии в побоище, оглушительно взвизгнул, что побудило всех замолчать и сесть на места: "Вот что, уважаемые коллеги терминологи, силоноведы и ботлолюбы! Такой серьёзный вопрос с кондачка не решается, а тем более сгоряча, во всеоружии средств над-культурной дискуссии. Наше дело предложить варианты, обнародовать их.
Чем больше вариантов, тем лучше. И пусть решает любительская масса. Глас народа – он завсегда!.. Поэтому моё мнение: следует объявить конкурс на выработку названия музыкального стиля "новейшей волны"… э-э-э… "струи", она же альтернативная музыка".
Клим солидно прогудел густым, вязким басом: "И не просто объявить, но и широко разрекла… мик… ик… ровать!" Танин Немухан, подумав, что нынче он непозволительно долго помалкивал, решил под конец вставить своё слово золотое, и ради этого даже прекратил сосать свою знаменитую трубку: "Победитель конкурса получит большую премию и пожизненный абонемент на все-все-все концерты музыкантов новейшей волны… э-э-э… струи". На том и порешили, в честь чего отложили мечи (то-бишь – бутыли), раскурили трубку мира, позаимствовав её у Немухана, распили последнюю бутылочку и разошлись по домам.
***
Никто не учёл, а геверет Офелия "позабыла" упомянуть, что маститый мистер Клим вхож не только в самую высшую весовую категорию музыковедов-терминологов, но и в круг ближайших приятелей синьора Мушхатти. Таким знакомством при всём горячем желании не могли похвастаться ни мистер Лоханди, ни тем более мистер Немухан и прочие участники научной терминологической дискуссии. Это и обеспечило отличную и своевременную рекламу всем терминологическим идеям мистера Клима, которые менялись и обновлялись у него с искросыпительной скоростью.
Широкое обсуждение музыкально-терминологических идей Клима, представленных в качестве коллективного итога упомянутой научной конференции, продолжалось довольно длительное время. Знатоков и любителей не покидало ощущение, что эта тема отодвинула с первых новостных полос все прочие мировые проблемы. За столиками кафе и ресторанов, за высокими стойками пабов, на стоянках машин, в крупных торговых центрах и маленьких лавочках, в учреждениях и учебных заведениях, казалось бы, не имеющих никакого отношения к вопросам музыкального терминотворчества, люди горячо обсуждали тот или иной изыск, предложенный, как они полагали, уважаемыми участниками съезда. А на самом деле – маститым мистером Мазикином, и не кем иным.
На фанатов новейшей струи сильней всего действовало сходство звучания самых популярных пассажей силонофона со звуком винта гигантской длины, плавно и вкрадчиво завинчивающегося в толстый металлический лист. Все знали: этот непередаваемый эффект, новое слово в звукописи, изобретение великого Ад-Малека, истинного лица которого никто не видел и настоящего имени которого никто не знал (а спрашивать, как уже упоминалось, считалось у элитариев верхом неприличия).
Обещанную большую премию и пожизненный абонемент на все-все-все концерты музыкантов новейшей струи получил… как и следовало ожидать, сын мистера Клима Мазикина, Бриам (а проще – Брям), которого дома и в дружеском кругу нежно и ласково называли Типоня.
В один прекрасный вечер под сильным впечатлением от концерта с участием новых гениальных творений "Виртуозов Ори Мусаки" и после солидных возлияний на алтарь суперсовременной культуры в кругу близких друзей Бриам-Типоня Мазикин, аритмично покачиваясь и то и дело кренясь вбок, провозгласил на весь зал известного паба свою новую и свежую идею: "Му-му-му-зыка наи-наи… ик… новейшей волны… э-э-э… стру-ик… – эт-та же… как мой daddy говорит… самый настоящий "СИ-ЛО-НО-КУЛЛЬ кос-с-с-смический"! Ур-р-ря-а-а-а!!!.. Ик…" Оказавшиеся, как всегда, случайно, но весьма кстати за соседним столиком репортёры "Mushkhat-info" тут же подхватили идею Типони – так, как они её уловили. Назавтра же в утренней газете появилось сообщение:
"Объявлен победитель конкурса на самое точное, меткое, краткое и ёмкое название для завоевавшего страны и континенты культурного явления – "силонокулл". Автор этого термина – старший и единственный сын самого маститого и великого музыкального критика, мистер Бриам-Типоня Мазикин!" (Надо ли говорить, что под этим двойным именем – Бриам-Типоня, сын мистера Мазикина и вошёл в историю новейшей музыкальной культуры!) Как и следовало ожидать…
***
Мужской туалет в престижной эранийской гимназии Галили. Несколько подростков 15-17 лет курят, рассевшись по подоконникам или облокотившись на влажноватые стены по углам. Из кабинки выходит высокий, тощий парень лет 17, которого все зовут Рази.
Он деловито поддёргивает молнию своих брюк, небрежно глядя поверх голов присутствующих, затем с тем же деловитым видом вытаскивает из кармана длинную тонкую сигарету, деловито зажигает её и со вкусом затягивается. Над помещением плывёт дурманящий сладковатый дымок. Все оборачиваются в его сторону. А он ещё раз со вкусом затянулся и предложил: "Ребята, прочесть вам статью Офелии из последнего номера "Бокер-Эр"? Это что-то!.. О новом культурном течении! Кла-асс!.." Парни уставились на Рази и нестройно загомонили: "Ты не шутишь? Ну, давай, не тяни душу, Рази!" Парень снова затянулся и неторопливо достал из-за пазухи свёрнутую в трубку газету, медленно развернул её, шурша желтоватыми тонкими страницами и бормоча: "Вот… или нет? Ну, как же – вот она!" "Хитом последнего сезона у молодых эранийских элитариев стали выступления любимца публики певца Виви Гуффи. Особую популярность далеко за пределами побережья он обрёл с тех пор, как стал выступать не только и не столько в традиционном стиле, но прежде всего – в стиле "новейшей струи", получившей очень меткое и красноречивое название "силонокулл". Не так давно любимец и кумир эранийской молодёжи присоединился к всемирно-известному коллективу под управлением великого Ори Мусаки-сан "Звёздные силоноиды", известному своей жанровой разносторонностью. Всем известно, что новейшее и прогрессивное культурное течение, охватившее весь мир, попало, как в яблочко, в струю подобающей цветовой гаммы. Так разве любимец молодёжи может позволить себе не быть в авангарде? Самую искреннюю народную любовь знаменитый Ори Мусаки-сан заслужил тем, что принёс в Эранию имеющее древние традиции мелодическое, а главное – ритмическое своеобразие дальневосточных и южных морей. Всемирно-известные знатоки утверждают, что ярчайшая звезда "новейшей струи" взошла в Стране Восходящего Солнца, а корни его творчества тянутся от таинственных островов далёких Южных морей. Ори Мусаки – не без основания – считается у нас чуть ли не первым создателем (на самом серьёзном и современном уровне) идеи шумовых оркестров, в которых традиционно использовалась всевозможная бытовая кухонная утварь, а также детские музыкальные игрушечные инструменты. Великий музыкант творчески обогатил эту традицию, с помощью новейшей электронно-акустической аппаратуры создав весьма необычный синтез шумового и электронного звучания. В создании электронно-акустической аппаратуры для "Звёздных силоноидов" Ори Мусаки принимали участие эранийские специалисты. Именно по этой причине многие считают Эранию родиной ансамбля Ори Мусаки".
Неожиданно подал голос маленький невзрачный гимназистик по имени Шауль, или по-домашнему – Шули. Этот сынок обитателей Эрании-Бет, с немалыми трудами перебравшихся поближе к Эрании-Далет, ухитрился на всю гимназию прославиться своими постоянными и сокрушительными провалами на всех контрольных и экзаменах. Никто не понимал, как такой тупица мог оказаться в престижном учебном заведении Эрании, как ему удалось добраться чуть не до последнего класса – ведь получить аттестат ему явно не светило. За это школьные остряки его прозвали Кошули.
Просительно глядя на длинного Рази, Кошули робко прошелестел, время от времени поглядывая на товарищей круглыми глазами непонятного цвета: "А что такое "силонокулл"?" – "Ну, и тупой ты, Кошули! – грубо одёрнул его чрезмерно широкий и плотный одноклассник со странным именем (или кличкой) Шуми: – Ты что, не знаешь, как это важно для элитария – попасть в струю?! Пожалуй, важнее всего! А без хорошего взбалтывания в струю не попасть! Понимаешь?" – "Ну, ка…-жет…-ся… понимаю… – смешался, словно сделавшись ещё меньше, Кошули, – э-э-э… не совсем…
Попасть в струю – это нам, элитариям, очень важно… Но при чём тут?.." Рази высокомерно взирал поверх головы Кошули, давая понять, что не намерен снисходить до всякой мелочи, путающейся под ногами: "И ещё – архиважно, чтобы всякие там непричастные и непосвящённые не догадались. Убедить этих, как-их-там, из Эрании-Бет (ах, простите, адон Кошули!)… Но главная цель – переиграть ДОСов, фанатиков из Меирии… Гимназисты Галили должны понимать: чем научнее звучит название, тем лучше!" Шуми хохотнул, поддакнув, и проговорил: "Эх, ты! Одно слово – Кошули!" …
И снова та же компания – в школьном туалете. Дым стелется такими густыми клубами, что с трудом видны лица присутствующих.
Шуми закашлялся и раздражённо обратился к Рази: "Слушай, что ты там куришь? Уж очень дух… крх-ха-кох-ха!!!.. обалденный от дыма! Дай затянуться, а-а-а!.." – "Да ты смотри, и так кашляешь! Тебе это не очень полезно, Шуми. Похудеешь ещё!" – "Ты что, я просто…" – "Это особый элитарный состав, – хвастливо заявил Рази.
– Знаешь, кто мне рецепт дал?! Ого!.. не скажу! Ба-а-альшие люди – и влиятельные!
Они же рассаду мне дали… Я уж сам начал на веранде эту травку выращивать в горшке… пока dad не увидел… Пришлось перенести к дружкам… то, что успел спасти… вместе с головой… У них предки не такие въедливые, дают детям больше свободы самовыражения…" – "Да ладно тебе!.. Дай хоть одну затяжку… А я почитаю тут одну интересную статейку из "Бокер-Эр" – на ту же тему!.. Не думай, Рази, и мы что-то слышали, что-то читали!" – "Ну, давай, читай… – усмехнулся Рази. – Но затянуться всё равно не дам – это не для таких малявок, как вы с Кошули… – немного подумав, выхватывает газету из рук Шуми, припечатав уверенным тоном: – Дай-ка сюда газету! Ты плохо читаешь, бубнишь чего-то, ничего не понять! Лучше я!.." "Известно, что "Звёздные силоноиды" многократно демонстрировали доселе неведомые над-мелодические и над-ритмические возможности и способы обогащения цвето-звуковой палитры. Это неведомые доселе сочетания звучаний старинных стиральных досок и игрушечных музыкальных инструментов с космическим электронным звуком".
Рази прервал чтение, многозначительно подняв палец: "Космический звук! Вы понимаете, что это значит?" – "С космическим звуком ладно! – нетерпеливо обронил Шуми: – Разберёмся по ходу дела. Самый смак – что ключевая идея описываемого геверет Офелией синтезатора принадлежит маэстро Ори Мусаки-сан. А он, сколько мне известно, работает с нашими, эранийскими элитариями…" Неожиданно, взглянув на Рази, Шуми осёкся. Рази сверкнул глазами и показал Шуми кулак: "А ну, заткнись!.. Не болтай лишнего!.. Нам с вами надо назубок выучить новейшую терминологию: "новейший электронный синтезатор на основе последних достижений космо-электронной акустики"! Прежде всего чтобы утереть нос замшелым… э-э-э… досам из Меирии… с ихней пошлой "Цлилей Рина"!" Кошули робко, снизу вверх поглядывал на Рази и бормотал: "Ага! Немножко непонятно… эт-та… сначала…
Зато как звучит, как ласкает ухо!" Прозвенел звонок, окончилась перемена. Учителя разошлись по классам. Но компания не обращала на звонок никакого внимания. Парни продолжали курить на подоконнике, читая новую захватывающую статью Офелии. Рази убедил младших товарищей, что без пропущенного урока они как-нибудь обойдутся, а вот без информации от Офелии Тишкер их авторитет в обществе юных элитариев из Эрании-Далет может весьма серьёзно пошатнуться.
По понятным причинам, в статье, рассчитанной на массового читателя, Офелия ни слова не сказала, что упомянутые эранийские специалисты, сотрудничающие с Ори Мусаки, работают в закрытых отделах фирмы Минея Мезимотеса "Лулиания". Не зря Рази так резко оборвал Шуми: он уже знал, что об этом не стоит раньше времени распространяться. Лулианичам меньше всего надо было, чтобы по всей Эрании пошли слухи: в силонокулле их босс Миней Мезимотес открыл для себя ещё одну "золотую жилу".
***
Близнецы, Галь и Гай Блох, в то время только начинали учёбу в 4 классе начальной школы, а отец подумывал, каким бы видом спорта их занять, чтобы они не росли неуклюжими толстячками…
***
Появление в Парке элитарной "Цедефошрии" почти совпало со стремительным взлётом силонокулла. Те, кто стоял за созданием этого элитарного культурного комплекса в Парке, сразу смекнули, какие возможности таятся в новом и необычном музыкальном течении.
И уж конечно, их, неистовых сторонников плюрализма, менее всего смущало, что силонокулл зародился в деревушке Аувен-Мирмия, расположенной неподалёку от столицы Арцены, города Шалем. Конечно, это просто совпадение, что одновременно со взлётом силонокулла и выплеском его на мировую арену некогда сонная, никому неизвестная деревушка начала медленно, но верно разрастаться, а потом и распухать, превращаясь в городок средних размеров. Как грибы после дождя, тут и там, ненароком выплёскиваясь за пределы Аувен-Мирмии, вырастали 6-7-этажные дома.
Разумеется, никто понятия не имел, что некая организация "Доберман" была кровно заинтересована в раскрутке силонокулл-моды. Так Тим неожиданно оказался на гребне волны: отсутствие у него элементарного музыкального слуха (из-за чего он в своё время претерпел немало насмешек от армейских товарищей) объявили ценнейшей незамутнённостью восприятия и весьма важным качеством для пропагандиста и толкача силонокулла.
Воодушевившись, Тим начал приобщать подрастающих сыновей Моти Блоха к новой силонокулл-моде элитариев. Семена пали на благодатную почву и спустя несколько лет дали такие всходы, о которых Тим даже не осмеливался мечтать. Галь по натуре был лидером, а его брат-близнец всегда был при нём на подхвате. Учась в шестом классе начальной школы, Галь решил, что в гимназию Галили, куда они с братом нацелились, надо приходить уже признанным лидером подростков. Тиму не составило труда объяснить мальчишке, что, не будучи "фанатом силонокулла", лидером в Галили не станешь! Кроме того, силонокулл у подростков из Эрании-Далет и Эрании-Алеф-Цафон естественным образом сочетался с их любимым занятием – спортивной (и околоспортивной) борьбой. Через несколько лет юные элитарии из Эрании-Далет, в том числе и близнецы Блох, пойдут ещё дальше и дойдут до полного неприятия, и даже ненависти, к народной, особенно к хасидской музыке. Но это случится гораздо позже.
ВЧЕРА. Первый виток