Траурная цепочка…

Как только Ренана с близнецами, встрёпанные и растерянные, выскочили из лабиринта "Цедефошрии", их встретили встревоженные Ирми и Максим с Хели, Бени с Эльяшивом и Зеэв, Гилад и Ронен, неподалёку робко стоял Цури. Первым вопросом, причём с обеих сторон, было: "Где Ноам? Кто-нибудь видел Ноама?" – "Нет… Мы с Ширли думали – вы с ним нас тут ждёте… Кстати, а куда делась сама Ширли? Ведь только что была тут, под боком…" – вдруг вскинулась Ренана и осеклась.

"Значит так, – твёрдо произнёс Ирми, – мы с Бени и Эльяшивом пойдём по внутренним виткам, а вы, Макс с Хели и Зеэв, обследуйте витки "Цедефошрии" по периметру. Макс, ты знаешь, как использовать новые команды, что мы с Цури загрузили в ницафоны. Они у вас заряжены?" Максим сокрушённо произнёс: "У нас-то – да. Но я не уверен, что у Ноама ницафон заряжен, а уж новых команд у него точно нет…" Ирми и Бени с Эльяшивом, махнув рукой оставшимся у входа в устье "Цедефошрии", нырнули в один из витков. Методично обследовали они виток за витком, где могли заплутать и Ширли, и Ноам. Спустя некоторое время к ним присоединились Зеэв и Максим с Хели, которые прочёсывали параллельные витки.

Когда они снова появились в устье, мрачно качая головами, близнецы Шмулик и Рувик в один голос заявили: "Мы с вами!" – "И я!" – закричала Ренана. – "Нет, Ренана, ты не пойдёшь!" – и своевольная девушка не посмела ослушаться жениха.

Ирми повернулся к близнецам и резко проговорил: "И вы никуда не пойдёте! Вам особенно опасно! Если их поймали фанфаразматики Тумбеля, не дай Б-г! – то держат, как заложников. Им нужны вы, шофаристы, выигравшие Турнир…" Шмулик с несвойственной ему злостью отрезал: "Мне всё равно! Мой брат исчез! Я обязан его найти!" Рувик разрыдался: "Ноам в беде! Я чувствую! Он в беде! Я даже не знаю, успеем ли мы его спасти… Ему очень плохо… Очень!!!" – "Что ты говоришь, братик?" – испуганно пролепетала Ренана и расширенными глазами посмотрела вокруг.

– "Он… он… – захлёбывался рыданиями Рувик, – он… он… умира-а-а-ет…" – "Нет!!! – истерически закричала Ренана. – Не говори глупостей! Не смей!" – "Я… я… я… во всём виноват!.." – истерически всхлипывал Рувик.

Ирми подошёл к нему, с силой поднял его голову, легонько встряхнул и посмотрел в глаза: "Успокойся! Ну!.. Мы сделаем всё, что от нас зависит… Мы его спасём…" – "Ес-ес-ес… ли с Ноамом что случится… Зачем мне тогда жить… Такой брат, самый лучший брат… и я посмел…" – "Успокойся… Не хорони его раньше времени…

Уверен, он просто заплутал в этой жуткой путанице… Мы его найдём! Пошли, ребята, не будем терять время!" – Ирми потащил Максима за собой, следом потянулись остальные.

"Ладно, – примиряюще сказал Цури. – Вы, братишки, остаётесь со мной, ницафоны помогут нам следить, а ещё у вас шофар и угав! Правда, мальчики?" Рувик молча кивнул, сморкаясь в бумажную салфетку.

***

Утром, когда в "Цедефошрию" начал просачиваться серенький свет, Максим и Хели обнаружили недалеко от устья скамейку, где, скорчившись, сидела Ширли. Она то ли спала, то ли впала в забытьё. Глаза её были приоткрыты. Рыжий, игриво всклокоченный парик висел за спиной, косметика размазалась по лицу, на щеках – следы слёз.

Максим легонько тронул девушку за плечо. Она тут же вздрогнула и, всхлипнув, взвилась: "Нет-нет! Не отдам! Он вернётся! Я обещала подождать его тут…" – бормотала Ширли, не раскрывая глаз. "Очнись, девочка! Это мы… Смотри, Ширли…

– Хели погладила её по плечу, а Максим спросил: – А где Ноам? Ты его видела?" Тут Ширли всё вспомнила, её глаза наполнились слезами: "Мы встретились, шли вместе… Потом… Подошли дубоны, они оттолкнули меня от него, я упала, ударилась, потом… ничего не помню…" – и девушка истерически разрыдалась.

Хели обняла рыдающую Ширли, серьёзно глядя на неё, взяла её за руку: "Пойдём со мной. Ребята тебя отвезут…" – "Где Ноам? Без него я никуда не пойду! – и вдруг вскинулась, широко распахнув глаза: – Найдите Ноама! Если они его схватили, я с ума сойду!" Максим что-то говорил в ницафон, потом ласково обратился к девушке:

"Ирми с ребятами ищут во всех направлениях".

Хели помогла ей подняться: "Мы найдём Ноама, я тебе обещаю…" – "Я очень боюсь… боюсь, что больше его не увижу… Он тоже этого боялся…" – рыдала Ширли. Хели ласково и в тоже время настойчиво вела её по светлеющему, раскручивающемуся лабиринту.

***

Высокий, лохматый, синеглазый парень в чёрно-фиолетовой кипе без узора, – это был Ирми, – поднял на руки бесчувственное окровавленное тело Ноама и осторожно вынес его из мрачного подвала. Он нёс его по лестнице и глядел в его лицо, в его полуприкрытые заплывшие глаза. Он с трудом узнавал друга. За ними тянулись кровавые следы. Снаружи его ждали Хели и Максим. Неожиданно откуда-то сбоку с криком к нему бросились близнецы Дорон: "Ой, Ирми! Что это с ним?" – "Он… Он уже не дышит… Последний вздох… У меня ничего не было, чем его накрыть… Как они его истязали… Не смотрите…" – с трудом выдавил Ирми странно охрипшим голосом, Хели никогда не видела у брата такого лица. "Что они с ним сделали!..

Может, всё-таки можно его спасти?.." – хрипло выдавили Шмулик и Рувик. Хели покачала головой: "У него повреждены многие органы! И крови столько потерял! От этого он и…" – она не смогла закончить фразу.

Рувик остановившимся взором смотрел в изуродованное лицо брата, которое только и видел, и его лицо медленно серело. Максим подошёл и взял его осторожно за локоть:

"Пошли, мальчики, отсюда… Вам не надо такое видеть…" – неуверенно прибавил он, пытаясь закрыть от истерически всхлипывающих братьев страшно изуродованное тело Ноама. Он подвёл их к "лягушонку", чуть не силой усадил на задние сиденья, потом попросил Зеэва позаботиться, чтобы мальчики не вышли из машины. Тот кивнул, а Бени тронул рычаг управления, и "лягушонок" отъехал и завернул за угол. "Ребята, не надо мешать…" Максим еле выговорил: "Хели, неужели?.." – "Он… потерял много крови… наверно, и заражение… Мы опоздали…" – Хели всхлипнула и разрыдалась. – "Бедная Ширли…

Бедная Нехама… Бедные они все…" – прерывисто вздохнул Максим и отвернулся… …

Никто, кроме Ирми и Хели с Максимом, не увидел изуродованного тела Ноама – так решили оба друга несчастного парня. Так его и похоронили. Отца на похороны первенца из тюрьмы не выпустили…

***

После немноголюдных похорон старого Гедальи, на которые младшая дочь Мория с Эльяшивом едва не опоздали, семья отсидела шива, для чего их всех доставили в дом семьи Мории в Неве-Меирии. Там Амихай встретил свою 12-летнюю дочь Лиору.

В последние дни жизни отца Рути не отходила от него и почти не вспоминала ни о муже, ни тем более – о детях. Но в последний день шива она тихо обратилась к брату Арье: "Мне необходимо подъехать в Эранию-Далет, домой, а одна я боюсь… И…

Та симпатичная врач, кажется, доктор Рахель, обещала разузнать про Моти, но ничего не узнала, а потом и сама исчезла…" Арье понуро глядел куда-то вбок, потом медленно заговорил: "На следующей неделе мы с Амихаем сможем тебя подвезти к твоему дому. Конечно же, одной тебе не стоит… Этот мерзавец…" – "Если бы ты знал, как я его боюсь… Но ничего не знать, что с Моти… столько времени…" – тихо шептала Рути.

Арье отвёл глаза. Они с Амихаем уже прочли известную статью Офелии в "Silonocool-news".

Оба брата постарались скрыть эту статью и от Рути, и от матери, и даже от младшей сестры Мории. Мория и Цвика с Нахуми прочли эту статью уже после того, как братья отправились с Рути в Эранию.

Всю дорогу до Эрании-Далет Рути молчала. Она вспоминала, как они с Моти бросились к Арье, после того, как он сообщил, что Ширли у него, как потом сидела у постели Моти, как обнаружила, что его выкрали из палаты. А потом показавшиеся ей долгими дни у постели медленно умирающего отца… Она не хотела возвращаться в Эранию-Далет, опасаясь прихода омерзительного Тумбеля. И вдруг оказалось, что он в её отсутствие таки приходил туда и не застав её, оставил записку, скотчем прикрепив конвертик на входную дверь. Что это он там ей пишет? – с досадой подумала Рути, отдирая конверт от двери. Рути не стала даже вскрывать конверт, на котором увидела ненавистное имя, сразу же выбросила его в корзину. И напрасно!

В записке Тим с прискорбием извещал её, что "при невыясненных обстоятельствах, в присутствии известного антистримера Бенциона Дорона скончался её законный супруг Мордехай Блох. Есть все основания полагать, что упомянутый антистример Дорон приложил руку к безвременной кончине её мужа. Ведётся следствие, опасный антистример изолирован от общества. Но поскольку дело связано с государственной безопасностью, выводы следственной группы запрещены к публикации. Однако, писал Тумбель, жизнь продолжается, и такая женщина, как Рути, не может и не должна оставаться одна. Поэтому он предлагает ей руку и сердце. Если не сейчас, то хотя бы через пару месяцев…" Арье наклонился над мусорной корзиной и вытащил конверт, так, чтобы сестра этого не заметила. Вскрыв конверт и прочтя послание, он побледнел. Пока Рути слонялась по дому, что-то делала на кухне, они с Амихаем вполголоса переговаривались, как сообщить сестре содержание записки, вместе с тем, что они уже знали из газеты, но от неё скрывали. Выйдя за дверь, он позвонил Морие и сообщил ей о том, что прочёл в записке Пительмана. Когда Рути вышла в салон, где братья сидели с белыми лицами, она сразу поняла: случилось непоправимое.

Арье встал и подошёл к ней. Неловко положив ей руку на пухлое плечо, он медленно заговорил: "Сестра, ты напрасно выкинула ту записку. Я её прочёл…" – "Ну, и что мне пишет этот подонок? Он сообщает, где Моти и мои сыновья, которым он испортил жизнь?" – "Да…" – с трудом выговорил Арье, а с другой стороны к ней подошёл и Амихай. Оба заговорили разом, запинаясь: "Он действительно сообщает тебе про… Моти… Он…" – "Что с ним? Что с моим Мотеле?!" – вскричала Рути.

По лицам братьев она всё поняла, им даже не понадобилось выговаривать страшные слова.

***

Ширли с трудом приоткрыла глаза. Она не понимала, где она находится, и как сюда попала. Откуда-то сбоку до неё доносились звуки рыданий и всхлипываний. Над нею маячило расплывающееся лицо… Ноам? Но почему он кажется намного старше, весь седой, и длинный нос без привычной кривизны? Девушка слабо улыбнулась и зашептала: "Ноам, ты спасся, родной мой! Тебя нашли… Но почему ты поседел? Они тебя сильно били?" Ей показалось (или не показалось?), что чёрные глаза, которые в обрамлении сеточки морщин маячили перед нею, наполнились слезами. Она снова зашептала: "Нет, не надо, Ноам! Я тебя и седого люблю… Ведь теперь мы вместе…" Откуда-то раздался истерический, рвущий душу, вопль Ренаны: "Нет! Нет! Нет! Я этого не вынесу! Дедушка, отойди от неё!" Лицо, маячившее над нею, исчезло.

Девушка снова провалилась в зыбкий мрак.

Потом ей чудилось, что она словно плывёт по воздуху, голоса и всхлипывания, которые раздавались над её головой, и которые ей никак не удавалось узнать, сливались в непрерывный, мучительный гул…

***

Ширли окончательно пришла в себя в большой комнате, которая ей показалась хорошо знакомой. Она лежала на жёстком матрасе, а рядом сидела бабушка Хана, гладила её руку и плакала. Она повторяла: "Просыпайся, девочка, бедная ты моя!" Ширли раскрыла глаза и спросила: "Бабуленька, что ты плачешь?" – "Дедушка умер, мы его неделю с лишним назад похоронили… А потом нас привезли сюда к Морие… И у неё Лиора, такая исхудавшая, несчастная… Раньше мы все жили… в какой-то гостинице, или это было что-то вроде… А сюда нас привезли врачи, которые лечили дедушку, и их друзья. Врачи между собой говорили, что его дни сочтены, но так, чтобы мы не слышали… Но я как-то поняла… Зачем нас тогда увезли из дома, я не знаю… Не дали дедушке умереть в своей постели, в нашем доме…" И Ширли вспомнила. Она подумала: "Наверно, бабушка ничего не знает, или ей не говорили?.." Она широко раскрыла глаза и, судорожно вздыхая, залепетала: "Меирии больше нет, и вашего дома тоже… Мы видели, как она превращалась в… муравейник… Разве Цвика с Нахуми не рассказали? Мы искали выход, ходили по таким жутким местам… А потом… все мои друзья и… мой жених потерялся…" – "Ты что, внученька! Какой жених? Ты же ещё маленькая! Дедушка умер… и твоего папу мы не можем найти… Мама всё время плачет, не знает, куда папу забрали, где твои братики… Какой жених?! Не стоит сейчас, когда дедушка умер, говорить об этом…" – "А где мама? Где Цвика с Нахуми?" – "Мальчики в соседней комнате.

А Арье и Амихай поехали с твоей мамой куда-то… Наверно, к вам домой в Эранию-Далет…" – "Зачем?" – "Ну, как же! Может, папа уже там, ждёт её" Ширли поняла, что старушка мало что знает и понимает, кроме того, что её муж, с которым она прожила столько лет в горе и в радости, оставил её и ушёл в мир иной.

***

Тихо ступая, вошла Мория. Она ласково обняла мать, поцеловала её и тихо проговорила: "Мамочка, иди отдохни… Ширли проснулась, и ты можешь идти. Я хочу с нею поговорить…" Старушка поцеловала внучку и вышла.

Мория присела подле Ширли, положила ей руку на плечо и медленно заговорила: "Девочка моя… Как ты, родная?.." Ширли молча уставилась на неё: "Я… ничего…" Мория взяла её руки в свои и, поглаживая их, заговорила: "Твой папа…" – "Что?!" – дрожащим голосом пролепетала девушка. – "Он был в больнице, шёл на поправку…

Твои братишки, сами не ведая, что делают… помогли украсть его из кардиологии… и перевести в Шестое отделение, там его держали без лекарств – вообще, в кошмарных условиях… А ещё… Никто не знает, что там произошло, как он встретил там Бенци Дорона… Бенци и раньше обвиняли в страшных преступлениях…" – "Я знаю… – нетерпеливо прервала её Ширли. – Это гнусное враньё ты могла бы мне не пересказывать!" Мория с мягкой укоризной покачала головой и продолжала: "Короче, в тот день они были вместе. Зачем-то решили им… в основном, наверно, Бенци… показать…" – Мория снова тяжело вздохнула, отвернулась и смахнула слезу. Ширли, не отрываясь, смотрела на неё, и сердце её падало, падало, и внутри всё трепетало от страха перед тем, что, она чувствовала, ей собиралась поведать Мория.

Мория замолчала, потом, собравшись с духом, продолжила: "Мы бабушке ничего не говорим. После папиной смерти только этого ей не хватало…" – "Чего – этого?" – сдавленным голосом пролепетала испуганная Ширли. – "Им показали сцену, как твои братья допрашивали старшего сына Бенци…" – "Они допрашивали Ноама?" – побелевшими губами прошептала Ширли, слегка качнувшись. – "Да… и сильно били…

Знаешь же, как они умеют бить! Потом… поместили его в камере с мирмейскими наркоманами, зачем-то засняли всё это на видео и показали твоему папе и папе Ноама. Сейчас они утверждают, что Бенци, увидев, как наши Галь и Гай издевались над его сыном, что-то сделал твоему папе, и он… Нет у тебя больше папы…

Ведётся следствие…" Ширли разрыдалась. Мория прижала плачущую девушку к себе и, поглаживая, приговаривала: "Успокойся, милая, успокойся…" – "Я даже не попрощалась с ним… сбежала, а они… в тот же вечер… были у Арье! Я так и не увиделась с ним! Я же сбежала к Ноаму…" – и она затряслась в безудержных рыданиях. Мория не выдержала и заплакала: "Но, родная, и Ноам…" – "Что!!! Что с Ноамом?!" – громким голосом вскричала Ширли.

Из соседней комнаты прибежали Цвика и Нахуми. Увидев, что Мория и Ширли плачут, обнявшись, они застыли в дверях. Мория сквозь слёзы едва выговаривала: "Ноам тоже… Его замучили… мирмеи-наркоманы в камере… Он…" – "Они его… убили?.." – спросила Ширли. Мория, не в силах выговорить больше ни слова, молча кивнула.

Ширли свалилась на матрас, скатилась на пол… "Я буду сидеть по ним обоим шива… две недели… – мёртвым голосом произнесла девушка. – Дай мне ножницы… Или сама надрежь кофточку…" "Ноама похоронили несколько дней назад… – после паузы сказала Мория. – Ирми его нашёл в каком-то грязном подвале, когда они раскрутили лабиринты… А твоего папу мы до сих пор не можем похоронить! Нам даже не отдают тело… – лепетала Мория. – Пительман просил передать твоей маме, что она получит тело и возможность похоронить своего мужа только после того, как ответит положительно на то, о чём он её давно просил…" – "Да он что, мирмей? Подонок!" – взорвался Цвика. – "А что мы можем сделать!.. Мы же ничего не знали несколько дней. После шива по папе… вашему дедушке… Рути попросила Арье и Амихая поехать с нею в Эранию-Далет… Когда они уехали, нам соседи принесли номер "Silonocool-news", где всё это было написано… Мне-то Арье рассказал…" – и Мория снова всхлипнула. – "Да, так оно и было… Мы были у Доронов… – дрогнувшим голосом проговорил Цвика, неловко переминаясь у двери. – Те-то… что его мучили, удрали… или эти подонки… помогли… Они способны!" – "Но мы всё равно не верим, что Бенци твоего папу убил… – ласково проговорил Цвика. – Его даже похоронить Ноама не отпустили…" – "Я тоже не верю… Он не мог! – с силой произнесла Ширли. – Да при чём тут папа! Не он же!.." – "Я ещё не говорила с Рути – она ещё не вернулась. Бабушке мы тоже ничего не говорим, пытаемся придумать что-нибудь, чтобы она не поняла, не узнала…" "Ладно, Мория, мальчики, я хочу побыть одна… Потом поговорим. Я не верю, что папа моего Ноама убил моего папу… А где, кстати, братья?" – "Никто не знает, девочка… Какие-то слухи насчёт Галя, который вроде сразу после всей этой истории… ну… ты понимаешь… смылся… говорят, в Европу…" – тихо сказала Мория, Цвика прибавил: "А о Гае вообще ни слуху, ни духу! Только известно, что его тоже там били, за то, что он отказался бить Ноама… Набрали дебилов и ублюдков в бригаду дубонов!.. Вроде Кошеля Шибушича!" – выкрикнул со злостью парнишка. Нахуми ошеломлённо молчал, с жалостью поглядывая на Ширли.

"Пошли, мальчики, Ширли хочет остаться одна. Только смотри, родная моя, держись…

Мы все тебя любим, и ты нам очень нужна!" – "И твоим друзьям – тоже…" – прошелестел Цвика. Он знал, что Реувен тоже очень любит Ширли, и понимал, как парень сейчас страдает, ощущая за это вину перед покойным братом.

***

Ренана и близнецы молча, не глядя друг на друга, сидели в салоне на диванных подушках, разбросанных по полу. В другом углу дедушки и бабушки сидели вокруг Нехамы, которая в полу-бесчувствии сидела прямо на полу, привалившись к стене и уставившись в одну точку. Бабушка Шошана держала на коленях маленького Баруха, гладила его и тихо плакала. У сидящей рядом с дочерью старой Ривки слёз не было, её лицо словно окаменело. Шилат, прижавшись к старушке, дрожала и всхлипывала.

Рав Давид сидел у входа на веранду в окружении братьев и племянников Бенци и проводил урок. Его голос дрожал, но он старался держаться изо всех сил.

То и дело раздавались истерические всхлипывания – это был Реувен. С того момента, как Ирми Неэман вынес тело Ноама из лабиринта, а Хели произнесла страшные слова, он никак не мог успокоиться. Он то подолгу молчал, то еле слышно причитал, обвиняя себя в смерти старшего брата, то снова рыдал. Как и мама, он не мог заставить себя взять ни единого кусочка в рот, даже глоток воды вызывал у него мучительные позывы к рвоте. Хели отходила от Нехамы и подходила к Рувику; он на какое-то время успокаивался…

Семью Дорон постоянно посещали друзья и соседи. Мистер и миссис Неэман провели у Доронов более суток, после чего уговорили бабушку Шошану отдать им на время шива Баруха. Хотели забрать к себе и Шилат, но девочка наотрез отказалась оставить маму. Разумеется, они сочли неуместным говорить в такое время в этом доме о намерении их сына жениться на дочери Нехамы.

***

Сразу же после похорон Ренана твёрдо заявила Ирми: "Нам с тобой придётся отложить наши планы на год…" Ирми мрачно согласился, только добавил: "И ещё необходимо разыскать вашего папу…" – а про себя подумал: – "Где они его держат?

Мерзавцы… Как они посмели не отпустить его!.. Как посмели обвинить его в убийстве Моти!.." Он читал статью Офелии в "Silonocool-news", но не показал её никому из Доронов, только рассказал вкратце её содержание Ренане и Шмуэлю.

Ренана судорожно всхлипнула, но с трудом справилась с собой, оглянувшись на братьев. Реувен сидел на полу, обхватив голову руками, плечи его вздрагивали.

Шмуэль что-то тихо шептал ему на ухо.

Ирми осторожно оглянулся по сторонам и взял Ренану за руку, потом вдруг спросил:

"А кстати, что с Ширли? Она уже знает про отца?" – "Откуда мы знаем, сидя тут!..

Вы же сами отвезли её к Морие, куда привезли и всех Магидовичей после смерти и похорон Гедальи". – "Да, это было нелегко: Хана ни за что не хотела… Хорошо, что после этого проклятого Турнира хоть не было проблем с дорогами, вроде тех, что они устроили после первого Турнира! У фанфаразматиков сейчас другие проблемы – всё ещё не могут снять ораковение Меирии! Им не до нас, особенно после всего, в чём их всё более открыто обвиняют". Он помолчал, потом снова заговорил: "Друзья Макса рассказали, что приехали родные Моти из Австралии. У его брата Эреза прямо в аэропорту возникли проблемы. Бени говорил – с армией… На самом деле им плевать, но… Её Величество Бюрократия!" – "Так сказать, законность и порядок!

А он уже много лет австралийский гражданин!" – возмущённо проворчала Ренана.

Они надолго замолчали. Вдруг Ирми, не глядя на Ренану, проговорил: "Ещё Макс рассказывал, что они тогда и одного из братьев Ширли… не помню, как его зовут… мучили… Не так, как нашего Ноама, конечно… После этого он просто исчез". – "Бедная Рути! Такое на неё свалилось, как вынести… – тихо всхлипнула Ренана. – Ноама больше нет с нами… А Рувик… не знаю, что с ним будет. Он во всём себя винит…

Сам знаешь: Ноам и Ширли любили друг друга, и Рувик тоже любил Ширли… да и сейчас, наверно, любит… – Ренана прерывисто вздохнула и вдруг разрыдалась: – Ноам, братик… Ты же знаешь, какой хороший у нас был братик! Какая у нас была прекрасная семья! Не знаю, сможем ли мы с тобой создать такую же… И не знаю, простил ли он нас с тобой…" – "Он знал, что мы любим друг друга… Я ему говорил об этом много раз… Я верю, что он нас простил… Мы с тобой любим друг друга… и наших родных, и память о тех, кто не с нами…" – Ирми попытался криво улыбнуться, но не выдержал, судорожно вздохнул и отвернулся, украдкой вытирая мизинцем несколько скатившихся по щеке слезинок.

***

В палисаднике сидели Максим и его друзья и мрачным шёпотом обсуждали последнюю информацию: "Сейчас… слишком поздно, но… Вроде что-то сдвинулось… Эту кошмарную "Цедефошрию" собираются демонтировать, хотят восстановить Парк… когда появятся деньги… Неизвестно, когда это будет. Ведь фанфаразматики хорошо на всём этом руки погрели! Арпадофель, Мезимотес, тот же Пительман чего стоит!" – "Ещё до Турнира Шугге Тармитсен… ну, этот… который Куку Бакбукини!.. сбежал вместе с Аль-Тарейфой. Испугались расследования чудовищного взбрыньк-эффекта: жуткие разрушения, колоссальный ущерб! Когда оценили, за голову схватились!

Теперь оба создателя силонокулла объявлены здесь персонами нон-грата. Ад-Малек… ну, который Аль-Тарейфа… первый сбежал… И те его родственнички, которые…" – "А Тумбель и Офелия?" – "А эти… вроде как пока "чисты"! Тумбель хочет всё на Бенци свалить, сволочь!.. Читали же статейку Офелии! Суд собираются устроить!

Бенци должен быть заинтересован именно в открытом суде!" – "Мерзавцы! А что, если мы подадим на них за клевету на нашего убитого друга? Ведь Хели может подтвердить… медицинское заключение… – с надеждой спросил Зеэв: – Такое о зверски убитом написать! И о Бенци тоже! Всю семью оклеветала!" – "Попробовать можно, но… пока суд у них в руках, нет уверенности, что получится что-нибудь путное".

***

Рути так никогда и не узнала, как умер её муж, долго не знала она также, где её сыновья, и что с ними. Это братья и сестра обещали ей узнать.

Вернувшись спустя пару дней в дом сестры, Рути застала дочь сидящей на полу в надорванной кофточке. Искоса взглянув на дочь, она проворчала: "Ты что это?

Неужели по отцу шива сидишь? Мы же его ещё не похоронили! Тебе разве не сказали, что Пительман не отдаёт нам его тело? А кто виноват в его смерти, ты тоже не знаешь? – Девушка молчала, потрясённо глядя на мать. – Да-да! Отец твоих друзей!

Об этом вся Эрания говорит! А ты в их доме дневала и ночевала! Что же ты к ним не пойдёшь!.." Ширли молча смотрела на мать и вдруг разразилась истерическими рыданиями, бессвязно выкрикивая: "Враньё!.. Гнусная ложь!.. Ты Офелии и Тумбелю веришь!..

Мои братья убили Ноама!.. Вот она, правда!.. А Бенци не убивал папу, не убивал!

Его убили фанфаразматики Тумбеля, может, сам Тумбель! И Ноама они убили!.. Они – преступники!.. Вся их банда!.. Не смей на Доронов!.. Я не хочу слушать!.." Рути застыла на месте, не зная, как реагировать на взрыв горя и ярости дочери.

Появилась Мория, подошла к Рути, увела её в другую комнату, приговаривая: "Оставь девочку в покое… Ей ещё тяжелее, чем нам, как ты не понимаешь! На неё сразу столько утрат свалилось… А ещё она пережила такое потрясение… столько часов в забытье… Пошли, сестричка, пошли…" Постепенно, шаг за шагом, Рути узнавала и о своей трагедии, и о трагедии подруги детства Нехамы. О роли в трагедии семьи Дорон, которую сыграли её сыновья, она, если бы хотела, могла понять из бессвязных, истерических выкриков дочери; братья долго не решались рассказать ей о том, что узнали из Интернет-радио. Как ни спрашивала она у Мории – о чём это ей кричала Ширли про вину мальчиков в смерти Ноама? – та отмалчивалась и переводила разговор на другую тему. Тем более про Гая ничего не смогли узнать: он исчез бесследно и в неизвестном направлении…

Долго никто не знал, где он…

Визиты ожидаемые и неожиданные Вызванные Арье и Морией, из Австралии прибыли родные Моти Блоха – родители, брат Эрез и сестра Яэль. Они не захотели стеснять семью Бен-Шило, где в эти дни собрались все Магидовичи, и поселились в шалемской гостинице, проводя целые дни с осиротевшими Рути и Ширли и возвращаясь в гостиницу только на ночь. Яэль с Ширли почти не разлучалась: она пыталась уговорить девушку перебраться в Австралию: "Ты же хочешь изучить в совершенстве компьютерную графику и анимации!

У нас великолепный колледж!" – "Нет, Яэли… Тут родные могилы… Мой Ноам тут похоронен… – глаза девушки снова наполнились слезами. – А папу нам не дают похоронить. Пока этот подонок – рош-ирия Эрании…" – "Daddy попытается что-то сделать! Это мерзость, аморально, противозаконно!!!.. – Ширли не припомнит свою любимую тётку в такой ярости – лицо Яэль покрылось красными пятнами, голос дрожал: – Что они ещё хотят обследовать! Зачем так долго держать мёртвое тело – и так ясно, что у Моти был инфаркт!.. И повод для приступа был более чем серьёзный… Какая ещё подушка! – из глаз Яэль брызнули слёзы. – И всё же… как ты думаешь, тот мужчина… – я понимаю, что они твои друзья, но… – он действительно… э-э-э… мог его убить?" – "Ты что! Я хорошо знаю всю их семью: они мои лучшие друзья… – Ширли помолчала, потом, отвернувшись, зло буркнула: – Вот мои братья да, виноваты в смерти Ноама! Они его давно ненавидели… Но Бенци?!

Яэли! Если бы ты хоть раз увидела Бенци, ты бы поняла, какой это мягкий и добродушный человек, он не способен даже просто ударить, не то что!.. Тумбель, сволочь, его ненавидел, а теперь хочет его сделать козлом отпущения, чтобы покрыть своё преступление!.. Он на всё способен!"

***

Неожиданно возникли серьёзные проблемы у Эреза, который был увезён в Австралию подростком, а потом ни разу не приезжал, чтобы пройти в Арцене военную службу. И вот сейчас его, приехавшего на похороны родного брата, хотели засадить в тюрьму за дезертирство. Михаэлю Блоху пришлось основательно побегать по инстанциям, чтобы решить возникшую проблему. Так он познакомился с чиновниками эранийского ЧеФаКа и с самим адоном Мезимотесом. До рош-ирия Эрании адона Пительмана его не допустили. Зато благообразный, с доброй улыбкой, Миней Мезимотес, принявший отца покойного Блоха по высшему разряду, произвёл на старого бизнесмена самое благоприятное впечатление. А когда он со слезами в голосе выразил ему свои соболезнования по поводу безвременной кончины старшего сына, Михаэль Блох и вовсе растаял.

Проникновенным и чуть срывающимся голосом Миней говорил старому бизнесмену: "Я вам твёрдо обещаю приложить все усилия для решения проблем, вставших перед вашей семьёй. Но и вы могли бы что-то сделать, так сказать, пойти нам навстречу!" – "Что, например?" – озадаченно вопросил Михаэль. – "Ну, например… У рош-ирия Эрании адона Пительмана есть ряд просьб к вдове покойного. Вот если бы вам удалось уговорить её ответить согласием хотя бы на одну его просьбу…" – "А что это за просьба? Может, мы бы могли её выполнить?" – "Честно говоря, я и сам не знаю, с какой просьбой Тимми обращался к геверет Блох. Мне трудно даже представить, какая просьба может быть у адона Пительмана к несчастной вдове. Он только сказал, что эту его просьбу в силах выполнить только она, и только таким образом можно будет сдвинуть с места тяжёлые проблемы, как с выдачей семье тела покойного, так и с проблемами вашего младшего сына". – "Я постараюсь выяснить, в чём дело. Надо думать, Рути в курсе просьбы адона Пительмана?" – "О, конечно!" Как только старый Михаэль заикнулся на эту тему, Рути взорвалась: "Ни за что! Вы, дорогой свёкор, хотя бы знаете, о чём речь?" – "Нет!.. Этот симпатичный и уважаемый мистер уверял меня, что он сам не знает, но уверен, что это сущая безделица, и что он не может понять твоего упорства…" – "Да? Так вот! Этот жирный слизняк давно уже домогался, чтобы я оставила семью, взяла сыновей и перешла жить к нему!" – "Да не может быть! А мальчики?" – "О, он совершенно завладел их душами! Он приходил к нам в дом, когда они были маленькими, подружился с ними, много ими занимался, приобщил ко всей этой гадости, от которой столько людей пострадало! У Мотеле не было ни сил, ни характера выставить его из нашего дома: ведь этот тип пользовался большим влиянием на фирме… Конечно, Мотеле верил мне безгранично, а этого типа очень боялся. А как этот слизняк ненавидел нашу девочку!.." – и Рути снова разрыдалась, скосив глаза на сидящую в уголке дочь, делающую вид, что ей нет дела до того, о чём мама говорит с дедушкой Мики. – "А подать на него в суд? Может, именно он и виновен?.." – неожиданно сверкнул старик глазами.

"Какой суд, мистер Блох! – встрял в разговор Арье, покраснев от ярости так, что исчезли веснушки на его лице. – Ваши внуки, они же мои племянники пришли меня арестовывать. Младших детей они забрали в интернат, только потому, что Тили, жены моей, не было в это время дома, она сидела этажом ниже с нашим больным папой… Хорошо, что меня друзья вытащили из тюрьмы… и детей!.. И никто – слышите? – никто! – не понёс за этот произвол наказания! А вы говорите – в суд подать! Пока этот мерзавец сидит на этом месте… А как умер предыдущий рош-ирия Эрании!.. Вы просто не знаете, представить себе не можете, что у нас творится несколько последних лет! А что мы тут пережили в последние месяцы! Целый посёлок, считайте, разрушили, превратили в безжизненный, до дикости перепутанный гигантский муравейник!.. Ораковение у них, видите ли!.. И это всё ещё не закончилось! Мирмеи постоянно нас мучают силонокулл-пассажами, а власти ничего с этим не делают… А-а-а…" – махнув рукой, Арье отвернулся и уставился в пыльное окно. Старый Мики с некоторым испугом и недоумением смотрел на Арье, переводя взгляд на остальных, которые мрачно кивали.

"Кстати, а где мальчики? Почему мы их до сих пор не видели? Неужели они всё время в армии? Ведь на побывку их должны отпускать? Тем более по случаю смерти отца…" – и старый бизнесмен тяжело, судорожно вздохнул. Рути подняла голову и истерически разрыдалась: "Не знаю я, где наши мальчики! Давно уже ни слуху, ни духу! Как в тот вечер пришли навестить Мотеле, когда его выкрали, так и исчезли…

Говорят, Галь уехал в Европу… или куда ещё… А Гай… никто не знает, куда он делся вообще… Арье прав: у нас такие вещи творятся, что вообще ничего понять нельзя…"

***

Старая, худенькая, маленькая Дина неожиданно горько расплакалась. Ширли изумлённо воззрилась на неё, но промолчала. Дина начала медленно, запинаясь, рассказывать: "Я никогда не знала своих родителей… Только девочкой удивлялась, почему у меня, такой смуглой и чернявой, – вот и Ширли такая же, да и мои мальчики тоже… – и она всхлипнула и промокнула глаза, – родители светлокожие, голубоглазые блондины. Я была очень худенькая и маленькая, а папа и мама – высокие, упитанные… Чего только не придумывали, каких только бабушкиных сказок мне не рассказывали! Что худенькая и маленькая, так это же ясно! – мол, кушаю плохо! Только когда выросла, узнала, что многих из нас, маленьких йеменитов, зачастую младенцев, обманом у родителей забирали… им говорили, что мы умерли…

Когда скрывать, что родители мне не родные, больше не имело смысла, мне сказали, что у меня родители погибли в автокатастрофе, а меня взяли к себе хорошие люди и вырастили, как дочку. Они действительно хорошие люди и меня любили… Но… Так и жизнь прошла, и я так и не узнала, где мои папа с мамой, что с ними было…

Живы они, или нет… Если нет, где их могилы… А теперь… моего дорогого Мотеле не дают похоронить…" – "Ладно, Дина, не надо об этом… – с деланной строгостью, глядя куда-то в сторону, прервал её муж сорванным голосом, и она отвернулась, продолжая молча всхлипывать и давиться слезами. А Михаэль, смягчившись, погладил её руку и смущённо добавил: – Если бы не эти чудесные люди оказались твоими приёмными родителями, может, мы бы с тобой никогда и не встретились…"

***

Прибыв из Штатов, Джозеф Мегед остановился в фешенебельной шалемской гостинице.

Когда к дому семейства Бен-Шило подъехало такси, вся улица с изумлением уставилась на выбирающегося из него невысокого светло-рыжего мужчину средних лет без кипы, который, важно выпятив губу, расплачивался с таксистом. Перекинув небрежным жестом через руку лёгкий плащ, он неспешно направился к входной двери по выложенной камнем дорожке.

Когда он появился в дверях и окинул взором сидящих в салоне, на него уставились сразу несколько пар удивлённых глаз: "Простите, вы к кому?" – "Семья Магидович здесь живёт… или хотя бы сейчас находится?" – с лёгким акцентом спросил вошедший. Все, как по команде, повернулись к входной двери, где стоял улыбающийся широкой улыбкой полный, хорошо одетый мужчина, лицо которого выдавало его близкое родство с Магидовичами… если бы не важно-покровительственное выражение, никому из них не свойственное. Глаза его перебегали с одного лица на другое, на какой-то момент остановились на оливково-смуглой, черноволосой Ширли, совсем не похожей на светлокожих и рыжевато-блондинистых, сероглазых или голубоглазых Магидовичей. Он словно бы мимоходом спрашивал: "А эта йеменитка что тут, в доме Магидовичей, делает?" Хана несколько секунд вглядывалась в лицо вошедшего, вдруг взвизгнула и бросилась к нему с рыданиями: "Йоселе! Сынок! Ты приехал! Ты нашёл нас!" – и зарылась в его груди, обхватив короткими ручками его пухлую фигуру. Йосеф одной рукой придерживал рыдающую мать, что-то успокаивающее приговаривал, но в сторону кинул удивлённо-насмешливый взгляд.

"Я тебе писала, сынок… – бормотала сквозь слёзы старушка. – Мне так непросто было тебя разыскать… а тут ещё папа тяжело болел, и у Рути, сестрёнки твоей, беда случилась… А-а-а… сынок, тебе же надо познакомиться с семьёй, с братишками и сестрёнками, с племянниками… А почему ты не привёз свою семью? Мы даже не знаем, как у тебя жизнь сложилась…" – "Всё расскажу, мамаша, всё… У меня всё О-кей! Но первым долгом я хочу назвать вам имя, которым меня зовут уже многие годы – Джозеф, или коротко – Джо! В Америке вообще любят короткие слова и имена. Поэтому я счёл нужным и фамилию сократить. Итак, прошу любить и жаловать – мистер Джозеф Мегед!" – гордо ухмыльнулся старший сын и брат.

Хана озадаченно взглянула на старшего сына, потом с беспомощным выражением лица обернулась к детям, жестом пригласив их подойти и поздороваться со старшим братом, которого они совершенно не знали. Арье и Амихай подошли, угрюмо по очереди подали ему руку, которую американский братец со снисходительной, уверенной и широкой улыбкой крепко пожал. Мория, хозяйка дома, удалилась на кухню, чтобы приготовить и подать что-нибудь на стол по случаю прибытия неожиданного гостя, поманив за собой Рути и Тили, к ним присоединилась Лиора.

Младшие дети убежали на улицу.

Арье и Амихай сидели в уголке салона, тихо переговариваясь между собой, то и дело поглядывая на новоявленного братца и стараясь скрыть недоумение. Цвика и Нахуми после необходимых приветствий удалились в лоджию. Сидя там и как бы занимаясь какими-то своими важными делами, они обратили внимание, что американский дядя не носит кипу, но не это их удивило, а то, что он не Магидович, а Мегед: "Зачем ему это надо было?" Они даже не обратили внимания, что американский дядюшка не соизволил познакомиться с племянниками, хотя бы взглядом выразить благожелательный и родственный интерес. Подростки поняли, что дядюшка слишком интересуется собственной персоной, чтобы опускаться до такой мелочи, как племянники в кипах и с пейсами. Бабушка тоже выглядела ошеломлённой.

***

За столом старая Хана спросила: "А что же ты не приехал раньше? Успел бы папу застать, попрощался бы с ним… Или хотя бы на похороны…" – всхлипнув, добавила она. – "Ну, понимаете, мамаша… Э-э-э… Я же бизнесмен! Дела не отпускали! Вот только сейчас на недельку, максимум на 10 дней, смог вырваться в отпуск. И то… это скорее деловая поездка…" Младшие братья переглянулись.

"А что у тебя за бизнес?" – спросил Арье. "Это фирма… э-э-э… в бытность, так сказать, мистера Неэмана, центральный офис. Его отъезд сюда в Арцену очень мне поспособствовал: за эти несколько лет я от управляющего дорос до зам. ген. директора лос-анджелесского офиса! Правда, этот пост я получил совсем недавно…" И он принялся многословно расписывать свой бизнес в Калифорнии, не обращая внимания на недоумение, с которым его слушали сёстры и братья – ведь он едва соизволил со всеми с ними познакомиться.

Ширли сидела в своём уголке на низеньком пуфике, рядом с нею пристроилась Лиора.

Лиора не сводила глаз с хмурого лица отца и почти не смотрела на американского гостя, он её не интересовал, как, впрочем, и она его. Девочки попросили Морию подать им туда по чашке чуть сладкого чёрного кофе и тарелку с выпечкой. Ширли исподлобья наблюдала за исполненной карикатурной важности мимикой дядюшки, дивясь его бьющему через край наигранному самодовольству. В эти дни она много общалась со своими австралийскими родными, и в них ничего подобного не ощущалось.

А ведь дедушка Майк бизнесмен и крупнее, и круче, да и Эрез – успешный преемник своего отца! Она начала прислушиваться к словам гостя, только когда американский дядюшка неожиданно заявил: "Наш филиал недавно навёл солидные мосты с Арценой – и небезуспешно! К нам отсюда приезжали очень уважаемые и деловые люди. Вот – ваш видный адвокат Дани Кастахич! Привёз договор за подписью вашего крупного специалиста и бизнесмена Тима Пительмана…" – "Что? – закричала не своим голосом Рути. – Ты, мой брат Йоси…" – "Прошу прощения, я же просил называть меня Джо!.." – прервал её гость, поморщившись и сверкнув глазами. Рути, не обратив внимания, выкрикнула: "Ты… имеешь дело с этим мерзавцем и его прилипалкой, мошенником с дипломом юриста?" – "Да! А что? Очень солидные люди, их очень уважают у нас в Калифорнии! Благодаря моему деятельному участию в создании этих связей я и смог получить свой нынешний пост. Наше сотрудничество с самого начала оказалось очень плодотворным! Я даже смею полагать, что теперь мистер Неэман, особенно после всех его скандальных провалов здесь в Арцене… В чём-то, конечно, его детки виноваты: спутались с антистримерами… – презрительно скривив губы, скороговоркой процедил Джозеф, – Короче, Неэману придётся уйти на покой. Репутация у него сильно подмочена – после того, что его детки оказались одними из активных антистримеров, экстремистов! Весь мир знает, что они тут натворили! В Калифорнии все говорят, что его сыночек намерен жениться на дочери преступника, внучке сапожника! Ничего себе брак для сына видного бизнесмена! Зато теперь у меня появился реальный шанс занять место мистера Неэмана. Мистер Дани мне сказал, как он рад, что при подписании договора о производстве в Арцене руллокатов… впрочем, им давно уже дали нормальное современное название "флайерплейты"! Короче, он рад, что имеет дело с таким верным и обязательным, а главное – приятным человеком, как я! Когда они начали это дело в Арцене сами, что-то у них не клеилось, я уж не стал спрашивать. А у нас вся технология отработана, всё, что надо, из первых рук – и всё полностью защищено патентами! Неэман в своё время постарался… надо отдать должное…" Ширли уже не сводила с дяди ошеломлённого, яростного взгляда, пытаясь поймать момент, чтобы ответить по полной программе на его нападки на мистера Неэмана, который, как можно было догадаться, в своё время немало сделал для этого парня из Арцены. "Да вы понимаете, что он несёт?.." – беспомощно оглянулась она на Арье и Амихая и, наконец, не выдержала: "Ну, если сами Кастахич и Пительман считают вас, дя-дюш-ка, приятным и верным человеком, то нам с вами всё ясно! И как мы не поняли с самого начала, с первых ваших слов, когда вы сказали, что попрощаться с папой не могли приехать, потому что для вас бизнес превыше всего?!" – "Ширли, дочка, ну, зачем ты так! Он же твой дядя, уважаемый бизнесмен!" – недовольно повысила Рути голос на дочь. "Девочка, не надо так… – забормотала потрясённая Хана, по лицу которой, не переставая, текли слёзы. – Он же мой старший сынок, столько лет не виделись… Наконец-то, приехал… Жаль, что жену и деток не привёз с нами познакомить…" – "А я… разведён… Собираюсь снова жениться… Но это… ладно, моё дело…" – пробормотал в сторону Джозеф. – "Что?

Второй раз? Или это, кажется, уже третий брак? На ком же, если не секрет?" – спросил Арье, но Джозеф не ответил. Амихай отвернулся.

Джо уставился на Ширли и спросил: "А это кто? Называет меня "дядюшкой"…

Неужели это дочь моей старшей сестры? У моей сестры дочь – йеменитка?" – "Почему, она не йеменитка… – залепетала Рути. – Мой муж… покойный муж… Моти Блох…

Его прадед из Западной Украины…" – "Ладно… Пусть так… Но ведёт себя она диковато…" – "А вы моих друзей оскорбляете! Невеста Ирмиягу Неэмана – моя лучшая подруга! И Ирми, и Хели я хорошо знаю! Их все тут любят и уважают!

Скажите, мальчики, этому надутому индюку! – обернулась она к Цвике и Нахуми. – Я не позволю оскорблять моих друзей! За одно спасибо – что похвастал, как они вместе с нашими подонками обобрали истинных создателей руллокатов… Так сказать – полезная информация!" – "Ширли! – прикрикнула Рути, – Замолчи, пожалуйста! Не порти нам встречу с братом!" – "Да он сам всё испортил, сестричка… – вздохнул Арье. – Неспроста для мерзавцев и прохиндеев типа Кастахича с Пительманом он приятный и хороший человек, как и они для него. Нашли же друг друга! А ведь этот приятный человек Пительман погубил твоих сыновей и убил твоего мужа!" – "Не говори так, не говори мне об этом! И так болит… рана на всю жизнь…" – разрыдалась Рути.

Вошёл муж Мории рав Эльяшив. Джозеф пристально оглядел лицо альбиноса, заглянул в его красноватые глаза, перевёл взгляд на его глубокую чёрную кипу, потом на густые пейсы и свисающие цицит. Тут же вопросительно перевёл глаза на мать.

Мория тихо проговорила: "Это мой муж, рав Эльяшив Бен-Шило… Познакомьтесь: брат из Америки Йосеф… то есть Джозеф…" – она любовно глянула на мужа, который со смущённым недоумением поглядывал на странно уставившегося на него гостя, и плавным жестом указала на старшего брата. – "М-да-а… – протянул американский гость. – Мои сёстры, я вижу, большие оригиналки: одна вышла замуж за чёрного, а другая – за белого… Хотя… он в известном смысле… э-э-э… тоже "чёрный"…" – "Сынок… – залепетала старая Хана, всхлипнув, – ну, зачем ты так?" – "Мамаша, я, конечно, давно знал, что такое наша семья, знал, почему я не хотел, не мог тут оставаться… Я тут просто задыхался! Но надеялся, что за это время хотя бы молодёжь, мои братья и сёстры, немножко цивилизуются… Э-эх!" – и он махнул рукой, окинув взглядом присутствующих в салоне, задержав взор на головах племянников и на длинных юбках Ширли и Лиоры. Всем своим видом он выражал разочарование.

"Ну, почему, мистер Джо! Наша Рути вышла замуж за светского человека, обладателя второй академической степени по компьютерам Моти Блоха! Если бы вы, ваше превосходительство, познакомились с её сынками – их внешние и внутренние данные вас бы вполне устроили! – едко заговорил Арье, тогда как Амихай молчал, глядя в пол и презрительно кривя губы. – Вот это люди вашего круга! Дубоны! Небось, ваш друг мистер Кастахич вам рассказал, кто такие дубоны, какие подвиги они совершили? А ведь ваши старшие племяннички были в их кругу… На их счету много подвигов… в том числе, и мой арест…" Но тут Рути истерически взвизгнула: "Арье, я тебя прошу! Мало я пережила? Зачем ты бередишь мои раны? Сначала моя дочь, а теперь ты, мой брат… Я не хочу слышать об этом!" – и она разрыдалась. Арье с Амихаем сразу виновато потупились, забормотав: "Прости, сестра… Тебя мы ни в чём не виним, ты сама пострадавшая…" Рути рыдала, а Мория обняла её и принялась успокаивать, обернувшись к братьям и погрозив им кулаком. Эльяшив поспешил покинуть салон.

***

После неловкого молчания Джо, как ни в чём не бывало, вернулся к разговору. Он снова принялся едко высмеивать основателя и главу его фирмы мистера Неэмана: "Да что он забыл в крохотной, провинциальной Арцене! Ведь вот приехал, основал филиальчик в глухой, неведомой, дикой деревушке Неве-Меирии, да ещё на землях, которые Арцене не принадлежат – и потерпел фиаско!" Арье не выдержал и прервал, глаза его метали иронические молнии: "А где мы сейчас находимся? Ты не потрудился поинтересоваться, братик, куда такси тебя довезло?" Амихай подхватил:

"Тебе было бы нелишне наведаться в этот самый филиал, посмотреть на это, как ты называешь, "фиаско"! Посмотреть, какие там та-фоны выпускают!" – "Какую оригинальную систему Интернет-радио и ТВ массового применения там разработали! – снова подхватил Арье: – на основе принципа непересекающихся плоскостей! Знаешь, что это такое? И вообще!.. Продукция нашего филиала пользуется спросом по всему миру! Там работают классные специалисты! Его сын – один из них!" Джозеф на минуту растерялся, потом вдруг спросил: "А фирма получила разрешение на разработку этой самой системы Интернет-радио, прошла утверждение в Управлении по новым технологиям… или как-это-у-вас-называется? Или эти работы производились, так сказать, "контрабандой"? Я бизнесмен, а не специалист по, так сказать, экзотической тематике, но… У вас всё-таки страна… э-э-э… непростая… проблематичная… воюющая… Тут, по определению, информация, как и самые новые разработки должны находиться в одних крепких контролирующих руках!

Это вам не Америка, не свободный Запад! Не может быть такого, чтобы кто попало мог вещать обо всём в любых направлениях, чтобы это было доступно кому попало!" – "Да ты о чём! Где ты этой пошлости нахватался?" – взорвался Амихай. Джозеф отмахнулся и с деланно озабоченным видом спросил: "К тому же… Кто может поручиться, что в этой вашей… как-её… непересекающейся системе… отсутствуют вредные излучения, наконец, помехи, влияющие на безопасность полётов?" – "Специалисты фирмы специально разработали помехозащищённую в обоих направлениях систему непересекающихся плоскостей – это её главная особенность!

Изобретатель системы – талантливейший человек! Над ним, кстати, твои новые друзья и компаньоны поиздевались всласть, когда хотели заставить работать на себя! Вот с кем ты дружбу водишь!" – закипая от ярости, выкрикнул Арье, а Амихай подбавил жару: "Конечно! Это твои друзья фанфаразматики (так мы их теперь зовём!) распускали слухи, что наши устройства создают помехи, представляющие опасность для аэродромов, для взлетающих и приземляющихся самолётов! А фирма, между прочим, далеко от аэропорта… Наверно, это они и тебе рассказывали… А когда, сейчас уже, проверили, оказалось, что эти помехи излучают силонофоны, которые их "мирмейские друзья" специально задействовали в окрестностях Аувен-Мирмия. Но "умельцев" Аль-Тарейфы никто же не станет привлекать к ответственности, легче нас, фиолетовых, обвинить!

Даже сейчас, после всего, когда столько всплыло на поверхность!.." Джо с удивлением глянул на братьев, пожал плечами и ядовито заметил: "Да, братишка, твой последний рассказ убедил меня, что на этом арценском филиале фирмы властям есть чем заняться – узнали бы много нового и интересного! Но ладно…

Я же про мистера Неэмана! Вы не задавались вопросом, зачем он и его ненормальные дети, которые были прекрасно устроены у себя в стране, решили связать свои судьбы с этой дикой и не очень любимой в мире Арценой – особенно после того, что здесь произошло?.. Уж если после того, как всему миру надоела новая музыкальная мода, вы по какой-то местной причине не захотели от неё отказываться, то почему от участия в развитии этого течения вы отстранили мирмеев, да ещё и одного из создателей этого течения? Почему Ад-Малек был вынужден покинуть Арцену? Кто посмел выдающегося артиста и общественного деятеля сделать тут персоной нон-грата?

Вот и потерпели на этом фиаско! Вы думаете, мир вам простит такую дискриминацию и преследование по национальным мотивам? Или по вашему Интернет-радио об этом беззаконии не сообщали? Что, у каждой противоборствующей стороны свои идеологические фильтры? Ну, да, Б-г с вами! Вам, мои дорогие, я по-хорошему, зная ситуацию в мире, советую поскорее отсюда перебираться… ну, скажем, в Эранию – для начала… Меирию-то свою вы разрушили…" – "Что-о?! – нестройным хором вскричали Арье с Амихаем и их старшие сыновья. – Ты судишь издалека на основании сплетен и клеветы, а мы всё это тут на своей шкуре пережили! И не мы, а наши офанфаревшие власти разрушили Меирию, чтобы нас оттуда выселить! Так сказать, ораковение! Знаешь, что это такое?" Арье приблизил покрасневшее лицо к брату и возбуждённо, зло заговорил: "У нас с братом тоже был бизнес, конечно, не такой крупный, как у тебя: мы же не меняли ни имён, ни фамилии, ни места проживания! Но жить можно! Ремонт и эстетика интерьера квартир… Нам не только разрушили дело, но и никаких компенсаций не выплатили… И не только нам!.. Мы с братом – одни из тех немногих, кому по крохам, по капелькам удалось что-то восстановить… уже здесь, в Неве-Меирии.

Хотя и теперь мы не знаем, как это у нас тут пойдёт – строительство-то почти заглохло…" Цвика и Нахуми буравили глазами дядюшку, самодовольство которого основательно полиняло после последних слов брата. Видно было, что он растерялся, но быстро взял себя в руки и проговорил: "Ладно… Тебе хочется так думать – думай!.." На этом закончился первый и последний визит к ближайшим родственникам старшего сына Гедальи и Ханы Магидович. Он встал, отодвинул недопитую чашку чая и процедил: "Ладно, познакомились – на всю жизнь хватит!.. Я и не знал, что мои арценские родственнички… как это у вас называют? – антистримеры! Особенно некоторые племяннички! Ладно, раз я уж тут, то помогу с выдачей тела твоего шлимазла-мужа, сестра, и вы сможете его похоронить. Придётся, наверно, раскошелиться, но я не жадный! В кои-то веки сделаю что-то для сестры… для мамаши… Ведь его папаша-бизнесмен, как я смекаю, не догадался заплатить… денег, наверно, пожалел… А я – так уж и быть! Чтобы помнили брата Джозефа Мегеда!" – "Спасибо, братик, будем помнить…" – потерянно пролепетала Рути.

Ширли отвернулась и молчала. Она не позволила себе крикнуть матери, чтобы не принимала подачек от этого человека. Вдруг вспомнила своих братьев, которые сделали её несчастной только потому, что возненавидели Ноама, и вообще – чем они-то по сути лучше этого дядюшки? Если они вдруг объявятся, разве сможет она перед матерью, несчастной вдовой, поставить вопрос – или я, или они?

***

Джозеф выполнил обещание – организовал получение семьёй тела Моти, помог похоронить его и отбыл к себе в Лос-Анджелес. После отъезда старшего сына Хана слегла и долго болела. Если бы не ласковый и профессиональный уход за нею младшей дочери, не помощь сыновей, может статься, семье пришлось бы похоронить и её.

Ширли и Рути сидели шива по Моти в разных углах салона дома Мории. Они не смотрели друг на друга и почти не разговаривали. Когда к вечеру визитёры оставляли их в покое, Рути начинала разговоры с дочерью. Несколько вечеров она пыталась убедить дочь ничего не говорить своим друзьям о визите старшего брата Джозефа, а главное – про его рассказ с Кастахичем и Пительманом. Ширли отмалчивалась и только упрямо качала головой. На третий вечер Рути не выдержала и повысила голос: "Ты что, не понимаешь, как ты опозоришь… нет не Йоси… э-э-э…

Джо, а всю нашу семью?! Имей в виду: Дороны и жених их девчонки и с тобой знаться не захотят! Сначала твои братья… так они считают, – убили их мальчика, а тут ещё твой родной дядя, якобы, украл бизнес у… э-э-э… у жениха твоей подруги! Лучше, чтобы они об этом не знали! Не будь дурой!" – вдруг закричала Рути, вглядываясь в упрямое лицо дочери. – "Мама, во время шива нельзя кричать… нам с тобой… э-э-э… друг на друга… Жаль, что ты этого не знаешь…" – тихо проговорила Ширли, и глаза её наполнились слезами. После этого замолчала, не откликаясь ни на одно слово, с которым мать пыталась к ней обратиться.

Рути до глубины души возмутило упрямство дочери, а главное – то, что её упорное молчание она расценила, как оправдание Доронов и Бенци, а ещё и обвинение в адрес исчезнувших Галя и Гая. Рути, пожалуй, была единственной, что и не хотела, и всё-таки верила, что обвинение Бенци в смерти её Мотеле имеет под собой некоторые основания. С чувствами своей дочери на фоне собственных переживаний она считаться не хотела и не могла. Так между матерью и дочерью постепенно вырастала ледяная стена, которой слишком долго не суждено было растаять…

***

После отъезда австралийской родни Ширли вернулась в ульпену, все классы которой переехали в Неве-Меирию. Они с Ренаной много занимались вместе, стараясь наверстать пропущенное, а главное – заглушить неизбывную горечь утрат. Они, не сговариваясь, решили поскорей закончить учёбу, за год пройти курс двух последних классов.

Ренана поступила на медицинское отделение неве-меирийского колледжа, а попутно начала готовиться к свадьбе. С Ирми они в это время виделись редко, только когда он с Максимом и Хели, не так давно тихо отпраздновавшими свою свадьбу, приходил в гости к Доронам на шабат, растерявший былое веселье в отсутствие Ноама и отца.

В будние дни Ренана и Ирми ежедневно перезванивались. Родители Ирми не оставляли мысли вернуться в Калифорнию после женитьбы сына. Но от Ширли и Цвики с Нахуми они с потрясением узнали, что сотворил старший сын Гедальи Магидовича ради карьеры. Тогда-то им стало ясно, с чем связаны возникшие у них проблемы с властями штата, давшими понять, что возвращение в Калифорнию Неэманов нежелательно. Ведь, как им услужливо дали понять арценские фанфаризаторы, Неэманы, если не пособники врага, то уж точно злостные экстремисты антистримерской направленности, почти члены преступной группировки.

Как Ширли предполагала и надеялась, никого из семьи Магидовичей Неэманы совершенно искренне ни в чём не обвиняли. "Что поделать! Не каждой семье удаётся обойтись без червоточины…" – говаривал мистер Неэман.

***

Шмуэль и Реувен тоже заканчивали учёбу в йешиват-тихоне, с яростным упорством навёрстывая пропущенное время. Не раз они с благодарностью и неутолимой болью вспоминали уроки старшего брата Ноама, которые он давал им в Меирии во времена убежища и студии "большого угава". Шмуэль решил идти по линии музыки, совершенствуясь в игре на духовых инструментах. У него уже появились ученики, и он мечтал со временем основать такую же студию для мальчиков, которую в своё время открыли в Меирии Гилад и Ронен.

Реувен решил стать журналистом. Вместе с друзьями Максима, которые тоже поселились в Неве-Меирии, они начали осуществлять его давнюю мечту – создание студии компьютерных мультифильмов, где Зеэв, Бени и Эльяшив занимались озвучиванием создаваемых фильмов, а он к тому же сочинял музыку для гитары, флейты, угава. Хели и Ренане не сразу удалось уговорить Ширли, начавшую учёбу в художественном колледже, принять участие в работе студии. Сначала девушка наотрез отказывалась от этой идеи, но со временем оттаяла. Впрочем, она довольно долгое время после гибели Ноама старалась, даже работая в студии, соблюдать необходимую дистанцию в общении с близнецами.

***

Цвика и Нахуми долго не могли придти в себя после пережитого. На них очень сильно подействовал настоящий обвал смертей: дедушка Гедалья, потом, чуть ли не в один день, брат их друзей близнецов Дорон, Ноам, и муж тёти Рути, отец Ширли, Моти Блох. Кроме того, Нахуми тогда же узнал об окончательном разрыве между родителями, об отъезде матери с младшим братишкой в Шалем, что было для него немалым потрясением.

В конце концов, Цвика и Нахуми перебрались в Неве-Меирию, поступили в музыкальный йешиват-тихон, где преподавал их дядя, рав Эльяшив, и очень редко появлялись у родителей в Эрании, предпочитая семьи своей тёти Мории и Доронов.

Лиора после всех событий так и осталась жить в доме Мории, где нашла то тепло, которого долго была лишена. Амихай пытался было уговорить её перебраться жить к ним с Идо, но девочка заявила, что собирается поступать в Неве-меирийскую ульпену… и вообще – она привыкла к тётушке, очень любит двоюродных сестричек и… тут у неё появились подружки, с которыми она не хотела бы расставаться.

Изредка то Нахуми, то Лиора шабат проводили у отца и младшего брата Идо, но чаще Амихай и Идо приезжали в Неве-Меирию. Все трое не хотели видеться с матерью.

Разве что раз в месяц вместе с отцом приезжали в Шалем, только чтобы повидаться с маленьким Мойшеле, но в дом к матери не заходили. Это продолжалось до тех пор, пока Адина не поставила условие – либо Лиора переезжает жить к ней, либо ни они, ни Амихай больше Мойшеле не увидят. На это Лиора ответила резким отказом, разрыв с матерью был полным. Старшие дети Амихая так и не смогли простить, как она обошлась со слишком мягким и добрым отцом, которого любили и жалели, особенно Идо, но максималист Нахуми не мог втайне не осуждать его за чрезмерную мягкость.

***

Гилад и Ронен с семьями неожиданно перебрались в Шалем, а потом и вовсе исчезли из поля зрения. Туда же переехала из Неве-Меирии семья Гидона Левина, который почти пришёл в себя, но это уже не был тот яркий и искромётный изобретатель в бытность в "Лулиании". Его старший сын Цуриэль заканчивал неве-меирийскую военную йешиву (туда же поступили ещё два сына Гидона) и раздумывал, что делать дальше. После того, что произошло в Эрании, после жуткого периода силонокулла и "Цедефошрии" парень серьёзно опасался, что всё-таки ему с его сильной близорукостью, придётся идти служить в армию, которая у многих фиолетовых ассоциировалась с дубонами. Им трудно было поверить, что зловещую бригаду действительно распустили почти сразу с началом расследования многочисленных уголовных дел – начиная от бесчинств в секторе Юд-Гимель на Первом Турнире, налёта на меирийскую ульпену и изнасилования Сареле и кончая издевательствами над Ноамом Дороном и его ужасной таинственной смертью. Виновников, как и следовало ожидать, найти не удалось, поэтому поспешили распустить на всех наводившую страх бригаду дубонов, символ фанфаразматической эпохи силонокулла.

Кошель Шибушич снова вернулся к поискам места под хоть каким-то солнышком, открывая то один, то другой бизнесы, которые у него исправно прогорали.

Единственно, с чем ему, в конце концов, повезло – это с женитьбой на дочери некоего европейского бизнесмена, который пригрел молодую семью и увёз его из Арцены. Там, на просторах Европы, следы Кошеля (превратившегося из Шауля Шибушича в Пауля Себича) затерялись.

Точно так же бесследно (в те дни хотелось верить!.. – навсегда) исчез из Арцены Коба Арпадофель, и никто не знал, где в следующий раз вынырнет и зловеще сверкнёт его левый глаз-прожектор. Дани Кастахич договорился о месте юриста в лос-анджелесском филиале фирмы "Флайерплейт", где ему удалось надёжно "лечь на дно" в самый разгар следствия по всем вышеупомянутым делам. Уж он-то как юрист ощущал всей своей сверхчувствительной шкурой, что его непревзойдённые таланты ему и его приятелям на сей раз могут выйти боком. Неожиданно всплыли подробности первой операции дубонов, связанной с налётом на магазин спорттоваров Иммануэля и ликвидацией этого небольшого, но процветающего бизнеса, и это Кастахича нервировало более всего. Спасибо Джозефу Мегеду – он протянул некогда процветавшему арценскому адвокату спасительный канат. Мезимотес и Пительман исчезли, чтобы в скором времени обнаружиться в одном из закрытых городков на Юге Арцены. Чем они там занимались, никого не интересовало – а напрасно!

***

Первое время после похорон Моти Мория взяла на себя заботу о сестре и матери.

Потеряв дом в ораковевшей Меирии, брать Арье и Амихай пытались возродить свой бизнес в Неве-Меирии, где жила семья Мории, но там дело, по понятным причинам, которые Арье изложил Джозефу, не пошло. И им пришлось перебраться в один из недорогих пригородов Эрании, где проживала в основном беднота, поближе к матери и овдовевшей сестре. После развода Амихай с 10-летним Идо поселился в доме у брата. Об устройстве своей расколотой жизни он даже думать не хотел, жил как бы по инерции, только ради сына, которого надо было поднять на ноги. Также он чувствовал свой долг перед старшими, Нахуми и Лиорой, которые жили и учились в Неве-Меирии.

Кое-как устроившись, братья старались материально поддержать двух несчастных женщин – маму и старшую сестру. Именно для этого они и поселились в том же городке, одном из недорогих предместий Эрании, где Рути нашла и сняла себе и маме маленькую квартирку. Коттедж в Эрании-Далет отпугивал Рути, жить там она не могла и не хотела. Ей удалось сдать дом семье бывших коллег покойного мужа.

Так Рути и старая Хана зажили вдвоём своей вдовьей жизнью. Когда Рути узнала, что из их дома в Эрании-Далет исчезло её пианино, она была в таком шоке, что на несколько лет забросила музыку, живя на крохотную вдовью пенсию и доходы со сдачи коттеджа – этого им с матерью хватало. Она занималась хозяйством, а то подолгу сидела и смотрела в окно. Порой она проникалась безумной надеждой, что сейчас появятся или Моти, или её мальчики, или Ширли вернётся из Неве-Меирии…

Дочка Ширли, из-за которой, она была уверена, все беды в их семье и начались…

Потом встряхивалась – "мол, что это со мной?" – и шла на кухню, или к стиральной машине.

Главным досугом Рути в то время было рассматривание альбомов с фотокарточками, на которых были изображены её красавец Мотеле и детки, маленькие, сладкие, любимые. Хана садилась рядом с нею, и они обе рассматривали альбомы, в том числе и старые альбомы Магидовичей. Они долго рассматривали старые фотографии: первенца Йоси, который в 16 лет ушёл из семьи, и умерших в раннем детстве, до рождения Рути, близнецов, и маленькой Рути, и Арье с Амихаем, и Мории. После рассматривания альбомов обе снова садились к окну и смотрели, смотрели, смотрели…

Так они коротали дни…

***

За неделю до свадьбы Ренаны и Ирми неожиданно, без предупреждения, появился Бенци. Он вошёл в дом, когда Ренана накрывала на стол к обеду, на который были приглашены все Неэманы. Она обернулась на тихие шаги и с некоторым недоумением воззрилась на вошедшего. Это был совершенно седой, сутулый мужчина, потрёпанная одежда на нём висела, как на вешалке. На осунувшемся лице выделялись обвисшие щёки, от чего лицо казалось лицом печального клоуна. Она уже открыла рот, чтобы спросить: "Вам кого, адони?" – и в этот момент вошедший улыбнулся. Ренана вгляделась в каре-зеленоватые глаза, словно ставшие ещё больше на осунувшемся лице, и узнала немного кривую, печальную, но всё ту же "чеширскую" улыбку вошедшего. Она громко, на весь дом закричала: "Па-па!!! Папочка!!! Это ты???" – бросилась к нему навстречу, громко и горько рыдая. Услышав её истерические рыдания, прибежали Нехама, близнецы, Шилат с Бухи, за ними – Ирми, Хели с Максимом и Неэманы-старшие.

После первых объятий близнецы тут же бросились обзванивать всех, кого можно, извещая о возвращении отца. Три дня подряд в доме Доронов-Ханани двери не закрывались – всем не терпелось увидеть Бенци, поприветствовать его и пожать ему руку. Женщины успокаивали Нехаму, которая то плакала, то смеялась и старалась не отходить от мужа. Натан с Шошаной и четверо их младших сыновей, как только их известили, тут же прибыли и до самой свадьбы все дни проводили в доме Бенци, не отходя от вернувшегося сына и брата ни на шаг. Шошана и остальные четыре невестки старались, чем только можно, помочь Нехаме и Ренане.

Рав Давид первые два часа после возвращения Бенци нервно мерил шагами салон и повторял: "Я знал, что всё разъяснится! Я всегда верил в нашу власть… Я знал…".

Рувик, поначалу неотрывно молча глядел на отца и порывался, и одновременно боялся задавать ему вопросы. Услышав повторяемые дедом странные, по его мнению, слова, он обернулся и пристально поглядел на деда, пробормотал: "Ну да! Раханут… вот во что ты верил!" Шмулик, поймав взгляд своего близнеца, услышав его злое бормотанье, почувствовал, что тот на грани взрыва. Он подошёл к деду и мягко начал уговаривать его успокоиться, сесть и почитать хвалебные молитвы и псалмы, и для верности сам к нему присоединился и постепенно привлёк не только Рувика, но и двоюродных братьев.

***

Ширли узнала о возвращении Бенци поздно вечером, когда ей позвонила Ренана и, смеясь и плача, в эйфорической истерике, сообщила об этом. Ширли в какой-то момент даже начала опасаться за рассудок подруги, не зная, как её успокоить.

Узнав, что Бенци вернулся, Ширли пребывала в нерешительности, не зная, удобно ли теперь ей появиться в доме Доронов, сильно пострадавших от её родных братьев, вправе ли она пойти на свадьбу подруги. Она решила посоветоваться с Хели. Та грустно усмехнулась и проговорила: "Милая, не говори глупостей! Ты была с нами в самое тяжёлое время, ты должна быть с нами и в радости, сколь бы неполной и горькой она ни была!.. И потом – ты же получила приглашение, у тебя очень важная функция свидетельницы! И твои кузены тоже приглашены, и вообще все Магидовичи, и Бен-Шило! Значит…" На свадьбе Ирми и Максим объявили всей Неве-Меирии, что навет лопнул, и Бенци Дорон полностью оправдан, что вызвало бурную радость всех обитателей посёлка.

***

Вскоре после женитьбы Ирми, окончив курс бизнеса, взял на себя руководство фирмой "Неэмания", на которой по-прежнему выпускались та-фоны и ницафон-блоки приёма Интернет-радио и телевидения, а также приставки для тех, у кого по той или иной причине не было выхода на Интернет. Конечно же, он с радостью пригласил на работу Бенци Дорона.

Через год после свадьбы Ренана спросила у мужа: "Дорогой, а ты не хотел бы поменять у фирмы название?" – "А какое название ты предлагаешь?" – "Ты мог бы и сам догадаться… "Ноам", конечно…" – с деланным возмущением проговорила Ренана. – "Да, я действительно что-то поглупел… – и он нежно обнял и поцеловал жену. – Я подумаю, как это сделать, думаю, daddy будет не против… Ещё… Я тут подумал, что мы могли бы организовать у нас на фирме студию компьютерных фильмов…

А то ребята сами что-то пытаются слепить врукопашную… Ширли, как я понял, решила сделать это своей профессией. И хорошо – нам нужно создавать свою современную культуру на основе наших ценностей…" – "Рувик… после того, что случилось с Ноамом, почти не берёт в руки гитару… Разве что, когда накатит грусть…" – печально проговорила Ренана.

***

После окончания ульпены и поступления в художественный колледж Ширли обосновалась в Неве-Меирии, получив там половину каравана неподалёку от дома Мории. Австралийские родственники сами предложили и взяли на себя оплату её учёбы, за что Ширли им была несказанно благодарна.

Ширли много занималась, а свободное время проводила в семье молодых Неэманов, Ренаны и Ирми. Первое время она также частенько приезжала на шабат к матери в предместье Эрании. Но Рути, особенно после свадьбы Ренаны и Ирми, взяла за привычку донимать её одними и теми же упрёками: "А у Доронов ты чаще бываешь, чем у мамы с бабушкой! Ну, ещё бы, у Доронов тебе и вкуснее, и веселее… Но, честно говоря, я не понимаю, как ты можешь там общаться с человеком, который, может быть, твоего отца…" – "Мамочка, ты неправильно ставишь вопрос. Надо бы лучше спросить, как они могут общаться с сестрой тех, кто так или иначе виновен в смерти их сына! Но как видишь, они со мной общаются, нисколько ко мне не изменились! Да, у них мне теплее, во всяком случае, они меня ни разу ни в чём не упрекнули!" После этого разговора Ширли перестала приезжать к матери и очень редко разговаривала с нею даже по телефону. Разве что когда Арье и Амихай привозили её и бабушку Хану к младшей сестре на шабат, но это бывало очень редко. Её не раз уговаривали и Ренана, и Мория, и Хели, чтобы она помирилась с мамой, с другой стороны, к тому же Мория призывала и Рути, но обе были непреклонны.

***

Бенци взял за обыкновение подолгу молча стоять возле портрета Ноама, висевшего в салоне их дома в Неве-Меирии. К нему неслышно подходила хромающей походкой сильно постаревшая Нехама, и они, молча, обнявшись, сквозь слёзы смотрели на дорогое лицо на портрете.

Шилат училась в ульпене. Она и раньше была довольно замкнутой и нелюдимой девочкой, по-прежнему у неё почти не было подруг. Совершенно неожиданно она очень подружилась с появившейся в их классе ульпены сестрёнкой Нахуми Лиорой. В свободное время они обе помогали в частном садике мишпахтоне, куда в своё время носили Бухи. Кроме того, много времени она продолжала заниматься с Бухи, который очень подрос и превратился в живого, непоседливого и капризного ребёнка. Вот в ком Бенци находил утешение и отраду после пережитого кошмара. Нехаме её натура не давала такой отдушины, она целиком погрузилась в свою неизбывную боль, из которой её так и не смогли вывести ни муж, ни родители, ни дети, ни братья и сёстры. И так продолжалось, пока не родился внук Элиноам, первенец Ренаны и Ирми…

Жизнь постепенно возвращалась к рутине…