Итак, сразу же после окончания войны Иван де Витт был назначен командиром Украинской казачьей дивизии, однако новое назначение было пока чисто номинальным. Генерал занимается делами совершенно иными, чем командование вверенными ему войсками.
В Париже Иван Осипович познакомился с баронессой Барбарой Юлианой фон Крюденер. Одно время она была известна как модная писательница. Первый свой роман «Валерия» она издала в Париже в 1803 году. Роман был слабый, но Крюденер проявила феноменальные способности к рекламе и книга имела успех. О Крюденер заговорили в свете. Она становилась модной.
В 1805 году баронесса, находясь в Риге, познакомилась с учением «моравских братьев» о внезапном «пробуждении» и сразу же стала ревностной сторонницей этого учения, при этом начала активно распространять его в Европе. Королева Луиза Прусская оказалась первой и очень восприимчивой ученицей.
Затем Крюденер путешествовала из города в город и проповедовала, поражая своих слушателей пророчествами. Она рассказывала о борьбе между темным ангелом — Наполеоном и светлым — Александром I. Баронесса прошла по всей Швейцарии. Она переполошила Базель, и власти вынуждены были изгнать её оттуда. В Бадене её приветствовала восторженная толпа. В 1814 году фрейлина Елизаветы Алексеевны Стурдза, с которой баронесса Крюденер сблизилась в Карлсруэ, познакомила её с императрицей. Внутренний голос говорил баронессе, что это только начало. Она мечтала сблизиться и с самим Александром I. Подруга-фрейлина сделала всё, чтобы их встреча состоялась как можно скорее. Крюденер писала фрейлине письма, полные таинственных предсказаний, а та показала одно из писем императору, велевшему ей написать баронессе, что встречу с ней он сочтет за счастье. Затем баронесса написала фрейлине, что ей открылось величие миссии императора и что есть множество вещей, которые она должна срочно ему сообщить.
4 июня 1815 года Александр I прибыл в Хейльбронн, где находилась главная квартира русской армии. Потом император рассказывал Стурдзе: «Первым моим движением было взять книгу, которая всегда со мною; но отуманенный рассудок мой не проникал и смысл читаемого; мысли мои были бессвязны, сердце стеснено. Я оставил книгу и думал, каким бы утешением была для меня в эту минуту беседа с сочувствующим душевно мне человеком. Эта мысль напомнила мне о вас и о том, что вы мне говорили о г-же Крюденер, а также и о желании, высказанном мною вам, познакомиться с нею… Не успел я остановиться на этой мысли, как услышал стук в дверь. Это был князь Волконский; с видом нетерпения и досады он сказал мне, что поневоле беспокоит меня в такой час только потому, чтобы отделаться от женщины, которая настоятельно требует свидания со мною, и назвал госпожу Крюденер… Мне казалось, что это сновидение… Я принял её тотчас же».
Через два дни император переехал в Гейдельберг. Неподалеку от его дома поселилась и баронесса. По вечерам Крюденер беседовала с императором, и эти разговоры разгоняли его тоску. Когда русские войска вошли в Париж, Александр I пригласил туда баронессу. Она остановилась в отеле, недалеко от Елисейского дворца. Они вместе проводили вечера в беседах. Когда император не мог встречаться с баронессой, он обменивался с ней письмами, которые передавал де Витт. Таким образом, генерал был посвящен не только в отношения двух мистиков, но и успел изучить основные принципы учения баронессы Крюденер. И к баронессе, и к её учению де Витт относился крайне негативно, хотя вынужден был это скрывать.
Через некоторое время отношение императора к Крюденер резко изменилось. Вполне возможно, не без участия де Витта. Вспоминая впоследствии о встречах с баронессой, император писал: «Я очень скоро увидел, что этот свет был не что иное, как блудящий огонь». Охлаждение к Крюденер особенно усилилось, когда она стала публично высказывать мысль об освобождении греков от турецкого владычества, которое, по словам баронессы, непременно должен был осуществить Александр I. В 1824 году баронесса умерла, но идеи её, как оказалось впоследствии, её пережили. Пройдут годы, и де Витту ещё раз придется столкнуться с наследием баронессы.
А пока граф по секретному предписанию Александра I спешит в австрийскую столицу, чтобы ещё до официального начала Венского конгресса, которому предстояло определить судьбу послевоенной Европы, подготовить новую и обновить старую агентуру. Борьба на конгрессе предстояла нелегкая. Изначально стало очевидно, что среди участников конгресса нет даже видимого единства.
Каждый преследовал свои личные цели. Англия стремилась к экономическому господству в Европе, к усилению Пруссии в противовес как Франции, так и России, созданию у границ Франции барьера из соседних королевств и сохранению за собой захваченных французских и голландских колоний. Австрия, в свою очередь, делала все возможное, чтобы не допустить усиления России и Пруссии и обеспечить свою гегемонию в германских княжествах и влияние в итальянских государствах. Пруссаки спали и видели, как заполучить Саксонию и земли на Рейне. Однако это очень не нравилось Австрии и Франции, предпочитавшим видеть самостоятельную Саксонию буфером у границ Пруссии. Что касается России, то она намеревалась создать Польское королевство под своим протекторатом. Последнее вызывало недовольство и Англии, и Австрии, и Франции. Что касается последней, то с помощью хитромудрых интриг Талейрана ей удалось не только встать с позорной скамьи побежденного государства-агрессора, но выдвинуться в число руководящих государств.
Необходимость присутствия в Вене столь опытного в европейских делах агента была для Александра I очевидна. Дело в том, что российский император, принимая во внимание решающую роль России в борьбе против Наполеона, требовал для неё и территориальных приращений, путем воссоединения под его скипетром в единое государство с конституционным образом правления великого герцогства Варшавского и всей остальной Польши. Это стремление, естественно, вызвало недовольство не только Англии и Австрии, но и внешне союзной Пруссии. Побороться за влияние на Польшу собиралась даже побежденная Франция. Польский вопрос грозил стать для России на Венском конгрессе самым главным, а потому присутствие под рукой опытного и сведущего в польских делах разведчика было для Александра I просто необходимо.
Чтобы развязать де Витту руки, он не был включен в состав российской делегации как официальное лицо, а действовал частным образом, порой же и вовсе на свой страх и риск, чтобы в случае провала не подставить российскую делегацию. По этой причине в Вене Иван Осипович держался более чем незаметно. В отличие от своего недавнего пребывания в Варшаве, в Вене он не посещал ни балов, ни официальных приемов. У опытного разведчика на сей раз были иные цели. В приватных беседах с дипломатами различных государств он зондировал те или иные политические вопросы, затем докладывал Александру, подкупал обслуживавших европейских монархов лакеев, которые информировали его о происходивших неофициальных беседах.
В ходе переговоров австрийский канцлер Меттерних затеял чрезвычайно сложную многоходовую интригу, успех которой позволил бы Австрии единолично присвоить себе все выгоды закончившейся войны и встать во главе ведущих держав Европы. Суть интриги заключалась в том, чтобы вначале совместно с Англией постараться разъединить союз Пруссии и России и таким образом с большой легкостью расстроить планы России относительно Польши, а затем уже с помощью обманутой России помешать Пруссии в её германских планах. С ведома Меттерниха министр Кестльри объяснил Александру I, что объединение Польши под его началом являлось бы крайне опасным для европейского спокойствия. Одновременно прусскому королю внушалось, что Австрия готова отдать ему Саксонию, если тот будет готов служить оплотом против России. Расчет Меттерниха был таков, что, польстившись на Силезию, Пруссия предаст Россию и та окажется на конгрессе в одиночестве. Гордый и обидчивый император Александр навсегда разругается с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом, после чего последний уже никак не сможет рассчитывать на помощь русского царя в последующей борьбе с Австрией. В этой борьбе Австрия должна была отказать Пруссии в Саксонии, сославшись на сопротивление этому Баварии и других мелких германских княжеств. Таким образом, Меттерних хотел добиться двойного успеха. После этого австрийский канцлер считал, что ему уже ничего бы не стоило договориться с Англией и указать своё место Франции.
Этот хитромудрый и весьма дальновидный план не удался из-за успешной деятельности российских разведчиков, сумевших разузнать отдельные детали меттерниховского замысла и уже из них сложить примерную картину готовящейся дипломатической диверсии. Среди тех, кто добывал столь необходимую для российской делегации информацию, был генерал де Витт.
Поняв, куда клонит Меттерних, Александр I провел собственные тайные переговоры с главой французской делегации Талейраном и добился от него согласия не препятствовать присоединению Польши к России. Что касается прусского короля, то Александр просто-напросто приехал к нему и напомнил о тех услугах, которые Россия совсем недавно оказала поверженной в прах Пруссии. Пристыженный Фридрих-Вильгельм дал клятвенное обещание более не слушать козней Австрии, а держаться за Россию. В свою очередь, Александр заявил королю, что согласен на присоединение к Пруссии Саксонии.
Свои слова российский император подкрепил делом. Тотчас все русские войска очистили Саксонию, и её немедленно заняла прусская армия. Великий князь Константин овладел великим герцогством Варшавским, объединив его с принадлежавшей России частью Польши.
В ответ на демонстративной союз России и Пруссии Франция, Австрия и Англия подписали тройственное соглашение против них. Венский конгресс, по существу, зашел в тупик. Недавние победители внезапно, к своему изумлению, обнаружили, что наибольшую выгоду от всех склок получила побежденная Франция, оставившая в дураках практически всех, кроме России.
Снова начались долгие переговоры, в центре которых опять оказались польские земли. Чтобы не допустить конфронтации и расторгнуть тройственный антирусский и антипрусский союз, Россия с Пруссией пошли на некоторые уступки. Александр I уступил Австрии Краков, Торн, Тарнополь и часть Познани — Пруссии. Однако большая часть бывшего герцогства Варшавского все же оставалось за Россией.
На этом работа конгресса завершилась. Императоры и короли, разъезжаясь, дали друг другу обязательства совместно бороться с проявлением любого революционного духа и вольнодумства.
Во всех этих делах участвовал граф де Витт. Чем только он ни занимался: подслушивал и подсматривал, перлюстрировал и подкупал, влюблял и запугивал. И если в Вене Александр переиграл не только французского министра Талейрана, но и австрийского канцлера Меттерниха, то в том видится немалая заслуга и генерал- майора де Витта.
Именно в Вене Иван де Витт впервые сошелся с флигель-адъютантом императора Павлом Киселевым. Что касается последнего, то он оказался неплохим разведчиком и в ряде случаев хорошо помог графу в получении секретных австрийских бумаг. В непосредственном подчинении у де Витта для тайных дел находился любимец императора, герой Смоленска и Бородина подпоручик гвардейского Генштаба Василий Перовский, с которым де Витта в своё время будет связывать участие, быть может, в самой секретной операции за всю историю России. К тому же Перовский, возможно, имел самое непосредственное отношение к тайне Георгиевского монастыря, о которой речь пойдет ниже.
В Вене де Витт снова встретился с Екатериной Багратион. К этому времени муж ветреной красавицы уже ушел из жизни, получив смертельную рану при Бородино. Смерть мужа нисколько не отразилась на образе жизни Екатерины. Она все так же меняла любовников и наряды. Но если раньше деньги ей высылал муж, то теперь она их получала в виде пенсии за погибшего супруга.
Во время Венского конгресса Екатерина устраивала у себя в доме роскошнейшие приёмы, на которые прибывали все главы союзных делегаций, включая императора Александра. В салоне Екатерины Багратион решались тогда многие вопросы большой политики. Особенно незаменима светская львица оказалась в той тайной борьбе, которую Александр I вёл с австрийским канцлером Меттернихом. Будучи всё ещё любовницей канцлера, Багратион добывала порой самые тайные данные о планах австрийской политики. В помощники к Екатерине Багратион был определен де Витт. В салоне Багратион весьма часто бывала великая княгиня Екатерина Павловна, уже успевшая к этому времени овдоветь. Любившая всякие тайные дела, сестра императора по-прежнему активно участвовала в добыче секретных материалов и так же, как и мадам Багратион, использовала свой дом в своих целях. С участием де Витта состоялась её помолвка с наследным принцем Вильгельмом Вюртембергским, в результате чего великая княгиня стала вскоре королевой Вюртемберга.
Именно на Венском конгрессе император Александр, видимо, пришёл к выводу, что де Витт — тот человек, которому он может доверять во всём. Именно поэтому он был первым, кого император посвятил в свои тайные замыслы о послевоенном переустройстве российской армии. Это была идея устройства обширных военных поселений. Летом 1814 года на Венском конгрессе император высказал мысль о военных поселениях графу де Витту. Об этом впоследствии рассказал сам Иван Осипович. В Записке, хранящейся в РГВИА, Витт пишет: «В 1814 году, блаженныя памяти Государю Императору на Венском конгрессе угодно было удостоить меня объяснением великую мысль свою о военном поселении…» Но об этом речь в следующей главе.
В целом Венский конгресс стал большой политической победой России. По итогам конгресса предусматривалось лишение Франции всех её завоеваний и создание у её границ государств-барьеров. Сильнейший барьер против Франции составили рейнские провинции Пруссии. Швейцария была усилена за счёт расширения границ и включения в её состав стратегически важных горных перевалов. На северо-западе Италии было восстановлено Сардинское королевство. К России отошло бывшее Великое герцогство Варшавское, получившее название Царства Польского. Австрия вновь установила своё господство в Италии, получила Восточную Галицию и обеспечила себе преобладающее влияние в образованном Германском союзе. Пруссия приобрела часть Саксонии, Познань, а также левый берег Рейна, большую часть Вестфалии, шведскую Померанию и остров Рюген. Объединением Голландии и Бельгии было создано Нидерландское королевство. Норвегия была отдана Швеции. Италия осталась раздробленной. Англия закрепила за собой колонии Голландии и Франции: Мальту, Капскую колонию на юге Африки и Цейлон.
Итоги Венского конгресса следует считать большим успехом России. Получив почти все территории, на которые он имел виды, император Александр I фактически возглавил совет глав европейских государств. Отныне позиции России в Европе становились самыми доминирующими, и именно она являлась гарантом мира и спокойствия на континенте.
Во всех этих дипломатических завоеваниях была и немалая толика труда разведчика де Витта. И пусть его венская работа была не столь эффектной внешне, как деятельность в наполеоновской Ставке, но значение для России она имела не меньшее. Кроме того, ещё более доверительными и близкими стали отношения де Витта с императором. Генерал-майору было разрешено в случае особой необходимости обращаться к императору с секретными делами напрямую и в любое время, минуя при этом все канцелярии и министров. Пройдет совсем немного времени, и де Витт, в отчаянной попытке предотвратить антигосударственный переворот, воспользуется данным ему правом.
После окончания Венского конгресса де Витт был отправлен во Францию, где состоял при командующем российского оккупационного корпуса графе М. Воронцове. Так как Иван Осипович официально считался командиром казачьей дивизии, в состав штатного генералитета оккупационного корпуса он не вошел, а находился в распоряжении командира корпуса.
Чем же занимался граф? Дел у него хватало. Во-первых, надо было улаживать постоянно возникающие вопросы с местными властями и населением, хватало и других дел. Но не это было главным направлением его деятельности. Дело в том, что в полках оккупационного корпуса начали возникать масонские сообщества, причем входили в них не только офицеры полков, но и адъютанты М. Воронцова: В. Голицын, И. Ягницкий и А. Лобанов-Ростовский.
Академик С. Окунь в своем труде «История СССР 1796–1825 гг.» пишет: «А знаете ли вы, заявил Меттерних (канцлер Австрии. — В.Ш.), единственный и истинный мотив нежелания императора Александра видеть хотя бы только один корпус армии — всего десять тысяч человек — расположенным за границей? Это его убеждение, что корпус перейдет на сторону врагов». Разумеется, речь здесь не идет о переходе корпуса на сторону Наполеона. Речь идет об опасении российского императора, что офицеры могут быстро проникнуться «якобинством», т. е. масонством. При этом Александр прекрасно понимал реальность такой угрозы. Именно поэтому при оккупационном корпусе ему нужен был такой опытный специалист-контразведчик, как Иван де Витт.
Биограф М. Воронцова О. Захарова в своей книге «Генерал-фельдмаршал светлейший князь М.С. Воронцов» пишет: «Подозрение властей в том, что русский корпус “офранцузился”, то есть в нём сильны революционные настроения, было также одной из причин внимания Санкт-Петербурга к деятельности М.С. Воронцова на посту командующего корпусом во Франции. М.С. Воронцов был крайне уязвлен этими подозрениями в свой адрес, которые, с одной стороны — ставили под сомнение всю его государственную карьеру как военного и государственного деятеля… О сложности во взаимоотношениях с властями в этот период Воронцов не пишет никому, кроме Закревского (близкий друг Воронцова. — В.Ш.), он старается не говорить на эту тему с родными и с окружающими, которые заметили его плохое настроение, но связали это с ухудшением здоровья». Вполне возможно, что всё закончилось бы не столь благополучно, если бы не де Витт. Без излишней огласки и шума он сумел провести ряд «оперативных мероприятий». Они сразу же сбили волну «омасонивания» офицеров. С вступившими же в тайные ложи офицерами были проведены соответствующие беседы, после чего масонско-якобинские страсти в корпусе сразу поутихли. Когда же в октябре 1818 года император Александр вместе с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом прибыл в Киеврен для смотра корпуса, де Витт произвел доклад Александру, который вполне его удовлетворил. Разумеется, что деятельность де Витта скрепила и дотоле вполне близкие его отношения с М. Воронцовым. Отметим, что, несмотря на большую озабоченность властей революционными настроением офицеров оккупационного корпуса, в мятеже декабристов приняли участие только несколько человек из состава этого бывшего корпуса. Почему большинство офицеров отказалось по возвращении на родину от активной масонской деятельности? Вполне возможно, что благодаря именно своевременной «профилактичекой» работе де Витта.
В 1818 году М. Воронцов, вполне возможно, не без участия де Витта, знакомится в Париже с его кузиной, графиней Елизаветой Браницкой, и вскоре просит её руки у матери — графини А.В. Броницкой, любимой племяннице знаменитого князя Г. Потемкина. Свадьба состоялась в Париже 20 апреля (2 мая) 1819 года. Отметим, что посаженным отцом невесты на свадьбе был герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо.
Пока Иван Осипович решал дела политические, его мать, Софья Потоцкая, в том же, 1815 году выкупила из казны имение на южном берегу Крыма — знаменитую Массандру, удивительно живописное местечко с целебным воздухом. Прекрасная фанариотка мечтала основать здесь большой город.
В одном из путеводителей по Крыму в 1834 году сообщалось, что Массандра известна «гигантским проектом, который 15 лет назад был составлен… графиней Софьей Потоцкой, желавшей заложить здесь основание городу». Для будущего города было уже придумано весьма тенденциозное название — Софиеополь.
В 1815 году Потоцкая подарила верхнюю часть имения, так называемую Верхнюю Ореанду, своему старшему сыну.