25 октября Портсмут узнал о происшедшем сражении. Известие о победе при Трафальгаре было омрачено известием о смерти Нельсона. В те дни в Портсмуте стояла российская эскадра вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина, направлявшаяся в Средиземное море.

Посетив командира порта адмирала Метьюза, командующий эскадрой вице-адмирал Сенявин узнал от него последние известия о столкновении английского и французского флотов.

Именно тогда он впервые услышал слово "Трафальгар". Метьюз в общих чертах обрисовал происшедшее:

— Франко-испанский флот истреблен полностью. Трофеев без счета. Но и наша потеря велика — пал лорд Нельсон.

— Что ж, — перекрестился Сенявин, — это потеря государственная. Наши моряки вместе с вами скорбят о смерти лорда Нельсона. Сегодня же корабли моей эскадры в знак траура приспустят кормовые флаги. Примите мои искренние соболезнования!

— Благодарен вам, адмирал! — пожал руку Сенявина Метьюз. — Отныне вы всегда найдете в моем лице искреннего друга. Политика политикой, но мы, моряки, особая каста — чести и долга!

Увы, время и обстоятельства порой сильно меняют людей, даже произносящих столь возвышенные слова. Придет срок, и Сенявин сможет в этом убедиться, но это будет еще не скоро.

Весь день 25 октября в городе продолжалась беспрерывная пальба как с крепости, так и со стоящих на рейде кораблей. А ночью Портсмут горел тысячами газовых фонарей. Дома мгновенно украсились плакатами: вот Нельсон в момент, когда пуля пробила его грудь — показывая рукой на врага, он красиво падает на руки офицеров; вот аллегория Британии, с горестным лицом принимающей лавровый венец победы. Музыканты беспрерывно играли "Правь, Британия, волнами". Никто не спал. Англичане, утратив свою обычную чопорность, от души веселились и танцевали на улицах, лишь иногда, выпив, смахивали слезу со словами: "Живи в вечности, Нельсон!"

"Лондон газетт экстраординари" опубликовала статью вице-адмирала Коллингвуда, который писал: "Всевышнему Богу, вседержителю всех событий, угодно было даровать оружию Его Величества полную, блестящую победу. Вместе с британским флотом и всем британским народом мне выпало на долю оплакивать гибель главнокомандующего, героя, чье имя станет бессмертным, чьей памятью будет вечно дорожить страна. Мое же сердце разрывается от невыносимой боли по поводу смерти друга".

Трафальгарское поражение перечеркнуло все замыслы Наполеона относительно десанта в Англию. Отныне ему был предопределен лишь один путь завоеваний — сухопутный, и отныне его главными противниками становились Россия и Австрия.

Английский историк Роберт Соути характеризовал значение Трафальгара для Англии более чем категорично: "Лорд Нельсон настолько безупречно сыграл свою роль, что после Трафальгарской битвы любая война на море считалась немыслимой. Вражеский флот не просто потерпел поражение — он был уничтожен; и прежде чем кто-либо мог подумать о новом нападении на наши берега, ему следовало построить новые корабли и вырастить новое поколение моряков".

Для русских моряков пока все обстояло не так уж плохо. Англичане по собственному почину прислали своих портовых мастеров на наиболее потрепанные "Селафаил" и "Уриил" и совместными усилиями быстро привели их в порядок. На всей эскадре заменили такелаж, приобрели новые орудийные замки. По случаю были куплены и два брига. Первый из них вице-адмирал велел именовать "Фениксом", второй — "Аргусом". Английские моряки приглашали русских офицеров в Лондон. Там уже вовсю шли наскоро сочиненные и посвященные Трафальгару пьесы: "Победа и смерть лорда Нельсона" в Друри-Лейн и "Слава Нельсона" в Ковент-Гардене.

В знак траура по лорду Нельсону все английские морские офицеры повязали черные галстуки. Традиция эта оказалась столь живуча, что позднее черные галстуки стали неотъемлемой частью военно-морской формы всех флотов мира.

После известия о Трафальгаре Сенявин решил задержаться в Портсмуте ровно столько, чтобы успеть долечить больных и завершить крепеж расшатавшихся на штормовой волне корабельных корпусов. Новокупленные "Феникс" и "Аргус" доукомплектовали офицерами и матросами с линейных кораблей, опробовали пушки и погрузили боезапас с провиантом. Теперь оставалось лишь налиться свежей водой и можно продолжать плавание. Уже перед самым выходом в море к Сенявину на "Ярослав" прибыл командир порта адмирал Метьюз. Поприветствовав гостя, вице-адмирал пригласил его к себе в салон. Первый тост подняли среди флагманов традиционный:

— За наши корабли!

После нескольких рюмок Метьюз развернул на столе карту Ла-Манша.

— Вот здесь и здесь вас уже поджидают французские эскадры! Наши купцы видели их на траверзе Кадиса, так что будьте осторожны, — сказал он. — Бонапарт велел любой ценой поймать вас и уничтожить. Кажется, последний урок Нельсона не пошел Бони впрок, и он решил отыграться на вас.

То была французская Рошфорская эскадра в составе пяти кораблей и четырех фрегатов, чудом уцелевшая при Трафальгаре. Теперь, покинув Порто-Фероль, эскадра вышла в море, чтобы, перехватив русских, взять реванш за недавний погром, учиненный Нельсоном. Сенявин скривился:

— Поймать-то нас, пожалуй, можно, а вот отыграться — вряд ли! К чему сейчас Наполеону второй Трафальгар! Впрочем, все равно огромное спасибо. Ввязываться сейчас в драку с французами мне не резон, надо прежде добраться до Корфу, а уж там милости просим под наши пушки!

Оба адмирала сдержанно посмеялись. Метьюз пожал руку Сенявину:

— Желаю успешного плавания и чтобы удача не отвернулась от вашего флага! Нас тоже, невзирая на Трафальгар, ждут большие испытания. Вечером же прошу к себе на прощальный ужин, где, уверяю, вас будет ждать приятный сюрприз!

На следующее утро российская эскадра стала дружно вытягиваться на внешний спитхедский рейд. Но едва обошли остров Вайт, как с наступлением ночи задул сильнейший зюйд-вест, так что пришлось возвратиться и стать на якорь под защитой Байта.

Только 5 декабря ветер сменился на попутный и эскадра оставила английские берега. Едва выстроились в походный ордер, на горизонте показались паруса. Засвистали боцманские дудки — играли большой сбор. Вскоре можно было определить, что к Портсмуту лавируют не меньше двенадцати вымпелов. То были наиболее поврежденные корабли, отосланные Коллингвудом для починки.

— Головным флагманский "Виктори"! — опустив подзорную трубу, доложил вахтенный лейтенант.

— Вижу! — кивнул Сенявин.

Над головным линкором трепетали приспущенные вице-адмиральский флаг и вымпелы. Нельсон был уже мертв, но все еще не покинул борт своего флагмана. Поравнявшись с "Виктори", "Ярослав" первым салютовал ей пятнадцатью пушечными залпами и, отдавая долг подвигу павшего флотоводца, приспустил флаги. "Виктори" тотчас окуталась дымом ответной салютации.

Из Портсмута навстречу победителям вышли сотни ботов, шлюпок и яликов. Берега застилали клубы дыма, то уже начали приветственно палить береговые форты.

Проводив взглядом "Виктори", Сенявин перекрестился.

Российская эскадра покидала английские берега не только после Трафальгара, она покидала их в канун Аустерлица! А впереди наших моряков ждала слава боев в Далмации, героическая оборона Тенедоса, победные Дарданелльское и Афонское сражения с турецким флотом.

* * *

Как оценивают историки Трафальгарскую победу Нельсона? Вот уже двести лет о Трафальгарском триумфе Нельсона все говорят только в превосходной степени. Разумеется, какие-то просчеты при Трафальгаре допустил и Нельсон, но это были лишь досадные частности. В целом же и планирование сражения, и выполнение этого плана были просто великолепны, чему свидетельствовал сам результат сражения.

Переоценить значение Трафальгара для будущего Англии воистину невозможно. Это сражение окончательно подорвало французское морское могущество. Никогда более Франция уже не являлась равным конкурентом Англии в борьбе за океан. Трафальгар спас Англию и от непосредственной угрозы вторжения Наполеона, которое, вне всяких сомнений, стало бы крахом для всей английской колониальной империи. После Трафальгара война между Англией и Францией была перенесена уже на континент. Противники оставались разделены морем. Это была борьба на изматывание, в которой Наполеон в конце концов проиграл.

Наиболее поучителен Трафальгар и с точки зрения тактики. Нельсон, разрабатывая план боя, четко сформулировал идею морского боя, идею атаки и ее обеспечения. Стремление Нельсона заключалось в том, чтобы атаковать часть сил противника, противопоставив ей превосходные силы атакующего отряда. Он озабочен тем, чтобы иметь на направлении своей главной атаки максимальный перевес в силах. При этом самую сложную задачу обеспечения атаки (противостояние своими одиннадцатью кораблями девятнадцати кораблям неприятеля!) он возлагает на себя. Что касается младшего флагмана Коллингвуда, то ему предоставляется почти полная свобода действий и возможность для инициативы. Для уничтожения четырнадцати неприятельских кораблей Коллингвуду он дает шестнадцать линкоров!

Показателен и пример Нельсона в том, что на протяжении всего сражения он не поднял ни одного уточняющего сигнала своим капитанам. Все знали, что им следует делать. Маневры Нельсона, направленные к прорезанию строя, должны быть сопоставлены с его стремлением атаковать корабли командующих адмиралов противника, чтобы дезорганизовать неприятеля, нарушить его организационную целостность и лишить руководства.

Примечательно и то, что Нельсон верил в свои силы и в свою победу. Этой уверенностью проникнуты все его действия как до боя, так и в самом бою. Эту веру разделяли и все его подчиненные. Воля Нельсона полностью доминировала над волей Вильнёва еще до начала сражения. Всё это и предопределило результат Трафальгара, который стал сокрушительным поражением для одних и великой победой для других.