Ближе к вечеру Георг в своём путешествии по замку дошёл до галереи портретов, уже на первый взгляд было видно, что здесь изображены существа различных народов и времён, и лишь двое из них что-то и кого-то напомнили юноше, но кто именно это был, он сказать не мог. К счастью, под рамками он заметил небольшие надписи. Под одним из портретов была надпись на гномьем наречии, не языке, а именно наречии, поскольку гномы разных пещер имели исторически сложившийся свой метод общения, для разговора же с другими племенами они использовали принятый всеми Общий диалект, которой и считался официальным государственным языком Объединенного королевства гномов. Наверняка юноша утверждать не мог, но получалось что-то вроде: "Самли". Два раза произнёс вслух он это имя, а это было, действительно, имя, как вдруг портрет ожил: от него резко и неожиданно для Георга — он невольно упал под странным силовым потоком — отсоединилась тень гнома, оставив на холсте пустое место.

— Ну, и зачем ты звал меня? — недовольно спросила тень.

Поскольку Георг потерял на миг дар речи, гном вновь задал вопрос, так же возмущённо и раздражённо:

— Кто ты вообще такой? Я тебя в первый раз вижу?!

— Извините, — вежливо ответил Георг, подымаясь с пола, — я лишь хотел узнать: кто изображён на портрете.

— Он только хотел узнать: кто изображён на портрете! — ехидно повторил гном его слова и зло добавил. — А теперь я тебе скажу: ты должен мне партию!

— Партию? Какую партию?

— В шахматы!

Откуда не возьмись, перед гномом появилась шахматная доска с уже расставленными на ней белыми и чёрными фигурами.

— Поскольку ты меня вызвал, — резюмировал Самли, — я разрешаю тебе ходить первым.

— Но я…

— Не вздумай отказываться, — резко прервал его гном, — иначе это будет расцениваться как проигрыш!

***

Тем временем Зору открывал шкатулку, где хранилось Послание Тасмира, добытое им однажды, путём кровавого разбоя в храме Богу добра и милосердия, учинённого волшебником вместе со служителем магического огня Каверисом. В шкатулке находился факел, точнее магический предмет, имеющий форму небольшого факела, всего сантиметров пятнадцать в длину; алмазная ручка его была украшена разноцветными драгоценными камнями, а собственно, огонь высечен из золота. Безжизненная, мёртвая фигура, не отвечала ни на какие угрозы и воздействия Зору, зажечь факел он не мог, а, значит, и прочесть его тоже.

Провозившись часа три с открыванием шкатулки, Зору взял в руки факел, как и всегда, тот несколько увеличился в размерах. "Что же ты скрываешь? — мысленно спрашивал волшебник. — Почему не хочешь открыться мне? Сколько мы могли бы сделать вместе — подумать только!.. Тот жрец говорил, что послание сможет прочесть только настоящий могущественный маг, достойный того…"

Зору резко поднялся с кресла и стал нервно расхаживать взад и вперёд по кабинету.

"Не могу! Не могу и не хочу даже думать, что кто-то сильнее меня! Тем более из смертных!.. И ладно бы это ещё какой-нибудь древний маг, но не мальчишка!"

— Ты смеёшься надо мной, Тасмир! — гневно воскликнул Зору и в порыве ярости скинул одним махом всё, что было на столе. — Всё твоё преимущество только в том, что ты рождён раньше, что к месту и к времени стал Богом! Но и я им встану, вот увидишь, и тогда посмотрим: кто кого!

Ещё примерно час Зору молча просидел в кресле, мечтательно представляя себя на месте Амнэрис — он бы творил по настоящему великие дела, достойные и похвалы и порицания, и уж он бы обязательно отомстил Тасмиру за нежелание дать прочесть послание. Оставалось только умело воспользоваться так мило предоставленным судьбой случаем.

— Пора, пора, — прошептал маг, и, стремительно встав, подошёл к наблюдательному шару. Просмотрев не один десяток зал, Зору так нигде и не обнаружил Георга.

— Противный мальчишка, куда он подевался? Неужели… он в галереях?

И точно, юный принц Каримэны был в одном из залов галерей, скрывавшей в себе столько душ, побеждённых и обессиленных Зору волшебников — маг даже побледнел. Стоило Георгу проиграть, и он бы сам отправился на место победителя, на холсте — совершенно не кстати было бы сейчас такое событие: Георг ему нужен был живым и невредимым. К счастью, юный принц неплохо был обучен такой игре как шахматы, и смог в этой партии сыграть в ничью. И когда Зору пришёл в эту залу, то уже было обрадовавшийся гном — а такой исход означал свободу обоих участников — несколько приуныл.

— На место! — зло воскликнул Зору.

— Но… но ведь ничья, по правилам…

— Какие правила?! Ты уже тысячу лет как мой раб — рабом и останешься!

— Но ведь ничья!

— Мастер Зору, — вмешался в их перепалку Георг, — правильно я понял, что, не проиграв шахматную партию, волшебник Самли может быть свободен?

— В том то и дело, что может быть свободен, ваше высочество. Позвольте и мне узнать: кто вас просил вызывать его?

— Я не знал подробностей этой галереи, к тому же вы сами разрешили мне гулять по вашему замку и никаких наставлений насколько я помню — не давали.

— Я надеялся, что понятие: не трогать чужие вещи вам и без того знакомо!

— Я не вещь! — возмутился волшебник Самли, теперь превратившийся из тени в живого гнома.

— Назад! — воскликнул Зору, и только было начал колдовать, чтобы вернуть пленника на место, как его прервал Георг, повергнув мага на несколько минут в оцепенение.

— Благодарю вас, ваше высочество, — смущённо произнёс гном и низко, почтительно поклонился принцу, — прошу вас, простите, если нагрубил вам.

— Забудьте и лучше быстрее уходите.

— Моё почтение, — Самли ещё раз поклонился и потом, воззвав к Адорио, попросил перенести его в столицу одного из гномьих княжеств из места своего тысячелетнего пленения.

Зору пришёл в себя, но то, что только что произошло, естественно, не вспомнил, пока. В голове его, однако, всплыло другое воспоминание, куда более важное — Послание Тасмира.

— Идёмте, ваше высочество, я отдам вам то, что хотел. Не отставайте.

***

Покои Зору мягко и даже как-то по-доброму освещал огонёк из камина, только беспорядок, словно разрушая теплоту этого света, предупреждал: куда там отдаст послание — он скорее умрёт.

Беспорядок и впрямь смутил Георга, всем сердцем его ненавидящего, и что-то изнутри подсказывало о не самых благих намерениях Зору. Меж тем маг, войдя в кабинет, словно позабыл, зачем пришёл сюда, и о Георге в том числе. Он сел в кресло, естественно не предложив того юноше, взял какую-то толстенную книгу и стал упорно вчитываться в текст на раскрытой им странице. Так он просидел минут пять, потом неожиданно встрепенулся и посмотрел на Георга, который постарался отнестись к этому с пониманием: может, Зору еще не пришел в себя после того вмешательства?

— Ах, Послание… сейчас.

Зору подошёл к шкафу и достал с полки открытую шкатулку, в которой лежал мёртвый факел. Взяв его в руки, маг любовно посмотрел на него, и нехотя, медленно протянул его Георгу.

— Вот он. Красивый, правда?

— Да, вы правы.

Юноша протянул к факелу руку — огромную силу почувствовал он, исходящую от этого маленького с виду предмета, на миг ему захотелось даже не прикасаться к нему вовсе. Но отказаться он бы не посмел, а тот бесценный урок, полученный им накануне, давал возможность осознать: он в состоянии взять Послание, и не просто взять, но и понять его сущность. Преодолев некоторую боль в пальцах, Георг взял факел, и тот ожил, вспыхнув сначала ярким, режущим глаз светом, а потом излучая все цвета радуги. Факел увеличился в три раза, держать такую ношу, с таким магическим потенциалом было очень тяжело — Георг невольно упал на колени, боль пронизывала всё его тело, но он не сдавался, и книга Послания открылась ему. Яркие образы вставали перед его глазами, полностью перенеся юношу в свою реальность. После великого хаоса на старом материке, произошел ряд природных катаклизмов, резко изменился климат, живой мир большей частью погиб, выжили очень немногие, и те многие изменили свой облик. Среброволосые тэнийцы утратили свою исключительность, свои познания в оформлении цивилизации, и только предание о великой стране передавались из уст в уста, предание о падении государства, о природных катаклизмах, прошло много лет, прежде чем тэнийцы, переправившиеся на новый материк, окончательно забыли себя, а на мировой арене главную роль стали играть эльфы. Но и их развитие постепенно замерло, передавая эстафету драконам. Никто не знал о происхождении драконов, и даже Тасмир не мог и не смел предполагать об этом, картины древней эльфийской столицы сменились изображениями строящихся Карим. Но Каримэны как таковой еще не было.

— Что ты видишь? — как гром раздался голос Зору. Но Георг не видел его, только злодеяния Зору, одержимого одной идеей.

— Скажи мне: как стать Богом? — воскликнул Зору, схватив в Георга за плечи и встряхнув, что было силы.

Но широко раскрыв глаза, и взглянув на Зору в упор, но юноша насмешливо улыбнулся и коротко, но твердо ответил:

— Нет!

Зору издал жуткий вопль, резко оттолкнув юношу, он кинулся к стене. Схватив первый попавшийся меч, а их там было девять, маг безжалостно вонзил его в самую грудь Георга.

Факел разливался мягким светом — не таким ослепительным как прежде, но не менее красочным. Георг всё ещё видел какие-то картины, но уже плохо сознавал их значение. Зору же, поняв, что он только что сделал, отступил на шаг назад. Рука его невольно выпустила меч, со звоном тот ударился об пол. И словно чья-то рука сжала его запястье. Словно ли? Нет.

— Теперь ты точно обречён на пребывание в этих стенах, — послышался сзади грозный мужской голос, — а твоя дочь будет свидетелем этого. И та же рука защёлкнула на запястье Зору браслет, браслет узника Тасмира.

Зору всё ещё не мог даже пошевелиться, молча взирал он на ненавистного ему Бога. Мгновенье — и Тасмир исчез, унося с собой Георга. Положив юношу у ног Камиллы, Богини целительного искусства, он произнёс:

— Он должен жить, любой ценой.

Тасмир исчез: он отправился к Руфине.