После ночей проведенных на улице, сеновал и чердак показались беглецам настоящими дворцовыми апартаментами — в эту ночь никто из них даже не просыпался. Встали все в итоге только к часам к одиннадцати — никто не решился разбудить Амариллиду и Лидию, расположившихся на сеновале, Руфина проснулась раньше остальных и, осторожно спустившись вниз, пробралась в дом. Игнат с Ариной готовили к тому времени завтрак, настоятельно попросив гостей не беспокоиться по этому поводу.

— Держу пари, королева обязательно предложит оставить детей здесь, — сказала Руфина, на что Яромир тут же спросил.

— А что: здесь разве безопасно? По мне, так едва ли!

— Вот именно, что едва ли, — согласился Георг — и она сама это понимает, но скажет, что выбирает из двух зол меньшее.

Услышав их разговор с кухни, Игнат удивленно спросил.

— А что, Амариллида, действительно, собиралась оставить где-нибудь детей?

— Да, — ответил ему Георг, — это, в принципе, понятно: она боится за Лидию, да и Яромир у нас не мелкая пташка.

— А… можно узнать? Я еще вчера хотел спросить, но все как-то случая не представлялось.

— А это у Яромира стоит спросить, — Георг повернулся к мальчику. — Как, представишься?

— Я…

И неожиданно для себя Яромир не смог ответить то, что не раз уже повторил про себя до этого, в желании понять и привыкнуть к новому статусу. Однако теперь невидимые путы сжали его горло. Он даже поблагодарил в душе Георга, что тот ответил за него.

— Яромир оказался сыном Александра VI, короля западных эльфов.

— О! Каких знатных особ я, однако, принял! У нас, разве что, Руфина пока еще не принцесса.

Поняв, что сказал лишнее, Игнат невольно прикусил губу. К счастью, в этот момент в дом вошли Амариллида и Лидия. И, как и говорили драконы, королева, действительно, предложила оставить детей здесь. Но теперь получила более уверенный отпор, усиленный мнением Игната и Арины.

Выходить решили, не дожидаясь вечера, во избежание непредвиденных встреч с солдатами, которые должны были доставить провизию местным преступникам. До того оставалось несколько часов, которые прошли в разговорах — невиданная роскошь для беглецов.

Уже стемнело, когда на избушку налетели солдаты и вновь арестовали и без того арестованных, однако теперь Игната и Арину отправили в подземелья Звенящего родника, а вслед беглецам к холмовой дороге отправили отряд из пятнадцати эльфов — днем в наблюдательное око заметили Лидию и Амариллиду.

***

— Спрятаться больше не удастся! — воскликнул Георг, останавливаясь. — Придется драться!

— Но чем?! У нас даже самого плохенького лука нет!

— Здесь бы и из ценнейшего дерева не помог.

Отряд эльфов уверенно догонял их, после получасового бегства, Георг решил ответить противнику, он отправил всех вперед, а сам остался на небольшой полянке. Но Руфина не послушалась его приказа и, несмотря на призывы Мииры, побежала обратно. Яркие вспышки уже озаряли сумеречный лес, то и дело раздавались крики. Выскочив на поляну, Руфина увидела жутковатую картину: двое эльфов, а теперь обугленные тела, лежали у ног Георга — остальных он связал прочной, едва различимой на глаз, магической леской.

Юноша мгновенно обернулся на шум, направив свою карающую руку на противника, но, увидев Руфину, тут же опустил ее.

— Я же сказал тебе: идти со всеми! — воскликнул Георг, переловив ее взгляд, а он был устремлен на тела эльфов, он мрачно ответил на ее немой вопрос. — У меня не было выбора.

Он уже собрался догонять остальных, как вдруг почувствовал сзади волнение магического поля. Посмотрев на Руфину, а ее испуганный взгляд был устремлен на того, кто стоял позади Георга, он понял: кто пожаловал к ним.

— Беги, умоляю!

Слезы навернулись на глаза Руфины, но она не посмела ослушаться, ибо знала, что Балскове это будет только на руку. Спотыкаясь, драконица побежала обратно, в кустарниковый лес, но страх за Георга заставил ее остановиться и не только он: вдали она услышала крики Лидии — их схватили, тот отряд, которому дали команду возвращаться. В какой-то момент Руфина оступилась и полутораметрового возвышения упала в овраг, откуда теперь могла видеть только вспышки с той самой поляны.

Георг, увидев, что Руфина скрылась за кустами, обернулся — перед ним стоял Балскове — Белорский. Белорский — маг средних лет, не слишком приятный вид, даже невысокого роста, скорее о таком сказали бы: серая мышка, хотя нередко эта мышка только маскируется, на самом деле растя в душе острые когти, пустить их в ход — вопрос времени. И хищность эта была здесь как нигде уместна, глаза волшебника горели страстным коварным огнем, эти глаза казались чужими на бледном полу квадратном лице, и у Белорского, действительно никогда не было такого взгляда. Син, полный уверенности в себе, с интересом посмотрел на своего соперника.

— Вечер добрый, ваше высочество!

— Добрый, Син.

Балскове улыбнулся, значит, Алисия была права, и перед ним, действительно, принц Каримэны.

— Боишься?

— Чего?

— Не совсем так — кого.

— Уж не тебя ли?

— Хм, в этом даже что-то есть, а то против неопытного мальчишки, трясущегося как осиновый лист, знаешь, как-то неинтересно выступать.

— О! — саркастически отпарировал Георг и даже слегка поклонился, не опуская глаз. — Я рад, что могу доставить вам хоть немного удовольствия! Это честь для меня!

Балскове также ответил ему поклоном.

— А для меня какая честь биться против его величества Каримэны, потомка самого Великого Бога Справедливости!

— Который, наверняка, позволил тебе подумать над смыслом твоего существования, причем не где-нибудь, а в стенах идэлийского дворца.

— Боюсь, ты не прав, ибо твой дражайший предок, ничего не знает о моем присутствии здесь.

Георг от души рассмеялся.

— А ты наивен, Син! Ну, это еще было бы простительно мне, но тебе!

Этот смех не порадовал Балскове, а, напротив, разозлил.

— Следи за своим языком, щенок!

— А кто устанавливал рамки для нашего общения? А-а, ну да, я просто этого не знал.

— Надоело! — зло бросил Син и запустил в юношу первую огненную стрелу — Георг не стал отстранять ее и лишь отпрыгнул в сторону. Вторая стрела также не застала жертвы на должном месте — Георг, сам, обладая молниеносной реакцией, не позволял огненным перьям настичь его. Таким образом, они повернулись на градусов шестьдесят от изначальной лини, что позволило теперь Георгу не беспокоиться за жизнь эльфов, которых он связал магической леской, а Балскове сделать свои выводы.

— Что, мальчишка, испугался? Или надеешься силы мои растратить! Плохо же тебя учили в школе, если ты не знаешь, что это для настоящего мага обыкновенная забава!

Син хотел сказать что-то еще, но Георг ему того не позволил и запустил в противника нешуточную молнию — этому приему его обучил Тасмир — Балскове мощной волной отбросил ее сторону — заряд пришелся на макушки кустарников, за которыми скрывалась Руфина — девушка едва не вскрикнула и на всякий случай спряталась в боковом углублении оврага.

Следом за первой последовала вторая, третья и четвертая молнии — а потом крик. "Не его, не его", — шептала Руфина и, до конца осознав свои слова, даже улыбнулась. Да, вскрикнул, действительно, Балскове: последнюю молнию он не успел отстранить полностью, в результате чего она обожгла ему левую руку.

— Ах, ты, гаденыш! Да, я знаешь, что с тобой сейчас сделаю?!

Но прежде, чем Син успел наколдовать локальное землетрясение с разверзанием поверхности, Георг вновь заставил его отражать молнию. Нет, землетрясение — это слишком долго, а вот создать волну воды. Стрела уже сорвалась с рук Георга, но, направленная им, еще не успела потерять с ним связи — создалось короткое замыкание. Вскрикнув, юноша отлетел метра на три от того места, где стоял. Теперь Руфина знала: это его крик — девушка прикусила кулак. На миг все смолкло — Руфина чувствовала, что она не в силах пошевелиться, дыхание ее замерло.

— Получил? — Син самодовольно улыбнулся. — Вот и пришел тебе конец. Сначала тебе, потом и твоей красавице придет черед, а потом и твоему братцу.

Последние угрозы, не в его адрес, стали волной гнева в душе Георга. Причем здесь Руфина? Причем здесь Андрей? Георг, получив новый импульс, забыв о боли, поднялся и, презрительно посмотрев на Балскове, сказал. — Рано хоронишь, полуэльф, сначала погрейся!

Волна огня обрушилась на Балскове, сокрушаемая другой волной, водной — представительницы двух стихий встретились на середине расстояния между двумя волшебниками, поочередно склоняясь то в одну, то в другую сторону. Не смотря на то, что Георг почти полностью был занят заклинанием, все-таки здравая мысль, промелькнувшая в его голове, дала понять, что, действительно, надо делать. Резко и даже неожиданно для Балскове юноша оборвал действие огненной струи и отпрыгнул в сторону — Син невольно пошатнулся: противовес исчез, а он еще какое-то время направлял водный поток с той же силой.

— А вот теперь, действительно, обороняйся! — зло прошептал Георг и окутал противника необычной волной неразличимого, но коварного ветра, на уровне мыслей.

Балскове схватился за голову: переместившись в тело Кирилла Белорского, он, во избежание гибели последнего, не мог убить его полностью, теперь Георг взывал к ослабленному подсознанию эльфа, смещая при этом Балскове с завоеванных позиций. Син упал на колени, он почти ничего не видел перед глазами из реальности, как впрочем, и его противник, последний, воспользовавшись своей природной способностью, применяя ее в таком объеме, без должных на то тренировок, рисковал едва ли меньше. Перед мысленными взорами обоих мелькало только сумеречное поблескивание и отрывочные фразы всех троих, отдающиеся глубинным эхом. "Прочь, прочь, прочь…" Неизъяснимая сила гнала сознание Балскове, он не мог применять против нее магию, все более твердые позиции занимал Кирилл Белорский, все отчетливей слышался голос последнего и все более приглушенней голос Сина. Он чувствовал, что возвращается в свое тело, против воли, вопреки всем усилиям — реальность вновь начинала представать перед ним, но не лес, а грубые стены созданной им самим темницы.

— Нет!!!

Да, это было вновь его тело, его голос, его заточение, его время. Проступила реальность и перед глазами Кирилла Белорского предстали — он также вновь ощущал свое тело — полыхающий кустарниковый лес, какие-то эльфы, словно связанные невидимыми веревками и лежащий на земле, донельзя знакомый ему юноша. Но все пережитое Белорским дало о себе знать, он чувствовал, что трезвое понимание действительности покидает его, вновь перед его взором замелькали стены темницы, воспоминания о том резком вмешательстве в его сознание, вновь он чувствовал чужую боль, не его тела. Эльф схватился за голову, но чьи это были руки? Его?

Огонь все ближе подступал к Руфине, но времени думать об этом не было, нужно было вернуться. "Надо встать, — твердила она себе, — надо встать и идти туда. Я должна быть с ним!" Сзади, совсем близко послышались голоса солдат.

— Они должны быть где-то здесь!

— Вперед! Не отставать!

Удушливая обжигающая волна воздуха, созданная пожаром, угрожающе усиливала свое действие при каждом шаге Руфины, но останавливаться было нельзя. Превозмогая боль, пелену, надвигающуюся на сознание, она, чуть обойдя полыхающие кусты, вышла на поляну. Если бы не жгучий воздух, она бы вскрикнула. На поляне ее глазам предстала следующая картина: Белорский, отчаянно сжимая голову руками, перекатывался по земле, а в нескольких шагах от нее лежал Георг. Подбежав к нему, Руфина первым делом проверила его пульс. "Жив", — прошептала она, молитвенно закрыв глаза. Только после этого к ней вернулась трезвость мысли.

— Георг, Георг, прошу тебя, очнись! Очнись, нам нужно уходить отсюда, — девушка с каждым словом глотала комки слез, невольно роняя их и на него.

Все звуки окружающего мира почти не достигали его слуха — он скорее видел их, чем слышал, видел как мало осознаваемые колебания воздуха, но вот капля воды, словно упав с огромной высоты, громко упала где-то рядом. И потом он услышал голос, донельзя знакомый, но сил подумать, вспомнить: кому он принадлежал, не было.

— Георг, пожалуйста, открой глаза.

Открыть глаза… Георг не понимал смысла этих слов, сказанных на родном ему языке, но организм помнил, помнил и действовал. Открыв глаза, Георг невольно вскрикнул, сдавленно, приглушенно: внезапно восстановившаяся в его сознании реальность обрушилась на него словно тот волновой поток на Балскове.

— Нет, не уходи, прошу тебя, второй раз вернуться будет сложнее.

Руфина. Он знал, что это она и хотел слышать и видеть ее вновь.

— Можешь встать?.. Я помогу тебе. Нужно уходить: солдаты совсем близко.

Как и только что, первым вспоминало тело, и только потом приходило их осознание. Больше за счет силы воли, чем силы рук, Руфина поставила юношу на ноги, но вот куда следовало идти, в каком направлении, она с ужасом поняла, что не знает. Огонь тем временем почти кольцом окружил их, связанные магической сеткой эльфы кричали, просили о помощи и проклинали, понимая, что помощи этой им не дождаться. И еще Белорский, который неожиданно встал и как-то даже грозновато прохрипел.

— Стойте!

Руфина, не зная, кто действительно перед ними, не на шутку испугалась и если бы к Георгу к тому времени не вернулась часть сил, она бы вместе с ним упала без чувств.

— Не бойся, это… не он, — прошептал юноша.

Руфина недоуменно посмотрела на него, но спорить не стала, к тому же то, что он хоть что-то сказал, уже порадовало ее.

— Что делать, и с одной и с другой стороны солдаты, они схватили всех наших. А если, — девушка указала в сторону эльфа, который теперь, яростно отмахиваясь руками, выкрикивал следующие фразы: "Я не он!", "Прочь!", "Уходите!". — Даже если это больше не Балскове, они-то все равно этого не знают, и решат, что это мы такое сделали с ним.

— Проси Бога Справедливости, — с трудом произнося каждое слово, сказал Георг.

Первое место, что пришло на ум Руфине, была та избушке, в которой они останавливались этой ночью, куда Великий Бог Справедливости перенес их по ее просьбе.

В следующее мгновение на поляне показались солдаты, которые шли, соответственно со стороны Сияющего города. Увиденное заставило эльфов смутиться и испугаться одновременно. Их хозяин явно лишился ума, потому как бегал взад-вперед, обхватив руками голову и отчаянно призывая поверить, что он не тот, за кого его принимают, плюс к этому на земле лежало два обугленных трупа, а большая часть посланного им навстречу отряда тщетно пыталась освободиться от невидимых веревок. Поначалу все решили, что и они потеряли рассудок вслед за магом, но трезвый голос одного из них заставил их отказаться от этой мысли.

— Кто-нибудь знает заклинание магической лески?

— Я знаю, — ответил один из прибывшего отряда, пока же он примеривался к степени наложенной заклинания, командир спросил плененных о том, что здесь произошло.

— Ужас! Кошмар! Видишь, что вон с этим сделали?

Белорский мало что понимал из всего происходящего вокруг него, но эльфы, из страха сомневаясь в этом, все равно боялись. Что если маг не сошел с ума, а только притворяется? Или сошел, но на долго ли? В любом случае они должны были взять его с собой и как можно быстрей сделать это, потому как огонь не давал им времени на раздумье. Только из-за этого командир подоспевшего отряда, скрепя сердце, приказал усыпить мага. Солдат, которому поручили выполнение этого задания, попал в него маленькой стрелой из специальной трубки только со второго раза: руки его отказывались служить ему, как прежде. Потом двое эльфов подошли к обездвиженному магу и, подняв его, унесли. Оба отряда спешно покинули опасное место.

***

— Не смейте ко мне подходить! — строго скомандовала Амариллида, кинувшимся к ней трем эльфам.

Такой тон несколько смутил их, на пару секунд они даже остановились, но следующие слова Амариллиды вернули их в прежнее состояние.

— Я — королева Идэлии и никто, слышите, никто не имеет права без моего позволения даже смотреть на меня…

Договорить ей не дали.

— Знаем мы, какая ты королева!

Один из солдат грубо выругался, чем еще более разозлил ее величество. Она без жалости запустила в них три огненные стрелы подподряд, но вместо четвертой раздался крик Лидии.

— Не смейте ее трогать!

— А ты не смей распускать свои стрелы, а то мы не посмотрим на то, что это принцесса!

Недюжего телосложения эльф крепко держал в руках извивающуюся девочку. Хотя никто, не собирался хватать ее как преступницу, но пришлось даже ударить ее: когда Амариллида грозным тоном вразумляла солдат, Яромира, пустившегося, было, бежать, поймали и возвратили обратно, на поляну, и тут уже мальчик, изловчившись, укусил руку стражнику, а когда тот его выронил, то еще и ударил. Стоящий рядом эльф, увидев, как согнулся его друг (до благородства ли тут было) ответил мальчику увесистым кулаком по спине — от боли Яромир едва не потерял сознание.

— А-а! — раздался еще один крик, этого солдата, когда Лидия запустила в него за содеянное камнем.

Всех троих беглецов связали и, подталкивая остриями мечей, повели к Звенящему роднику.