Мрачные темные стены безжалостно поглощали лучи света, проникающие сюда сквозь узкие небольшие окна. В своей исключительности они являлись украшением храма Богини Амнэрис, но сейчас скорее подчеркивали трагичность той ситуации, в которой оказался мир. Что она несла всем? Не являлась ли предвестницей всеобщей гибели?

День прошел с того момента, как Яромир, придя в себя, в ужасе перенесся подальше отсюда. Амнэрис хотела последовать за ним, но ее спасло благоразумие. Она повелела одному из своих слуг переместиться в пространстве привычным способом: с помощью магии. Собственно такой привилегией, перемещаться в пространстве, как Боги, обладало только трое ее слуг, так что ей было, кем жертвовать в личных интересах, и, как оказалось, не зря. Эльф пронзительно вскрикнул, упал, и, сжимая раскалывающуюся от боли голову, промучился так буквально несколько минут, то, что последовало за этим, шокировало даже Амнэрис: эльфа разнесло на отдельные мельчайшие частицы, и подобно пыли он слился с воздухом.

— Наш господин… он, — это сказал тот самый маленький дракон, который не так давно встречал здесь верховного Бога.

— Замолчи! Я не желаю ничего слышать!

— Но ведь вы отомстите за него?!

Амнэрис смерила дракона гневным взглядом, давая понять, что сейчас говорить об этом неуместно, каковы бы ни были её намерения. Слуга покорно опустил голову и замолчал.

Амнэрис знала: Яромир придет, даже не смотря на то жалкое проявление трусости. Сам он, может, того и не захочет, но вот его господин, да. Собственно, так и случилось, а заминку в час создало молчание Сина. Вместе с ним молчал и Яромир, который, лежа на куче листьев в небольшом лесу перед бывшим храмом Зору, с надеждой начинал думать о том, что Балскове забыл о нем. Но он глубоко ошибался.

— И долго ты так собираешься валяться? — раздался над Яромиром его голос, который подобно разряду молнии пробил все тело юноши. От страха Яромир не мог пошевелиться, не мог открыть глаза, не мог сказать ни слова. Син, в свою очередь, подумал, что Амнэрис нашла на него иной применению магии способ воздействия. Он прищурился — нет, юноша дышал, тяжело, отрывисто, но дышал.

— Яромир?

Вновь молчание, но на это раз оно возмутило Балскове: он видел, как дрогнули ресницы юноша, значит, он слышит его, и очень отчетливо.

— И долго ты собираешься тут разлеживаться?! А ну, вставай!

Для большей убедительности, Син пнул эльфа ногой — подействовало сразу и безотказно. Яромир вскочил и испуганно посмотрел на Балскове. Тот рассмеялся.

— Ох, и трус же ты! — и, резко сменив тон, Син перешел на холодные, окрашенные недовольством оттенки. — Сейчас некогда разлеживаться! Что тебе сказала Амнэрис?

— Она согласна сотрудничать с нами.

— Она признает нашу силу?

— Наверно, да.

— Наверно?! — взревел Син. — Что она сказал тебе?

— Она… — Яромир замялся, не зная, что и как солгать, но сейчас и малейшая заминка могла взбесить Балскове.

— Я спрашиваю: что она сказала?! — взревел он.

— Что согласна, согласна с нами сотрудничать!

— Я это уже слышал! Конкретней, говори конкретней! Или скажешь: что забыл ее слова?!

Яромир, не найдя ничего лучше, кивнул, чем окончательно довел Сина.

— Глупец! И зачем я только доверил тебе такое дело? Если ты даже нескольких предложений запомнить не можешь! Лучше бы я сам все сделал! Нет, что ты, что Зору — оба ненормальных, у одного проблемы с задетой гордостью отца и мужа, а у другого, понимаешь ли, с памятью!

Так он кричал еще минут пять, основательно разогнав всех живых тварей в радиусе, по меньшей мере, километра. Потом он несколько успокоился и даже сел на пень, Яромир опустился на корточки рядом.

— Она сказала, что…

— Готова сотрудничать с нами, — передразнил его Син, но Яромир, сглотнув эту усмешку, продолжал.

— Что она признает нашу силу. Но, господин, она приказала слугам напасть на меня! Их накинулось, по меньшей мере, десятеро, и я…

— Испугался, — презрительным тоном закончил Син. Как ни было это унизительно для Яромира, но он вынужден был согласиться с этим, печально опустил он голову и потупил взгляд. — Как она отреагировала на это?

Яромир пожал плечами, давая понять, что в этом не было ничего особенного, или, по крайней мере, он этого не заметил. И если бы не чувство уязвленного самолюбия, то ответил бы просто и спокойно, однако голос его выдавал своей едва заметной хрипотцой и более низкими нотами, чем обычно.

— Нормально. Вначале, конечно, смеялась, не верила, но потом, когда вы разделались с ним, сразу стала покладистой и сговорчивой.

— Ну, вот! Я же говорил, а он: будет мстить. Нет, все-таки Зору был глупцом! Так расстраиваться из-за женщины, так близко к сердцу принимать отношение детей! Вот Амнэрис — образец. Да! Отправляйся к ней сейчас и скажи…

— Сейчас?!

Син посмотрел на него так, словно тот удивился утверждению о существовании мира. Под таким взглядом Яромиру стало несколько не по себе — он знал, что после такого Зору мог перейти на скандал, а Син ответь так, что те скандалы могли показаться чем-то детски невинным. От Балскове веяло какой-то особой силой, энергией и волей, перед которыми любой начинал трепетать. Что ж, о таком Син мечтал в детстве, чтобы перед ним склонялись как перед Великим Амедео, и он, судя по всему этого добился. Во всяком случае, он так думал и теперь мог проверить.

— Спросишь: какие действия она может предложить? Как может ускорить разрушение мира? Поможешь ей, если предложит что-то дельное.

— Но…. — Син вновь обратил на него непонимающе-недовольный взгляд, однако Яромир не хотел больших неприятностей, которые могли последовать, случись ему неправильно понять и Балскове, и Амнэрис. — Как я пойму, что это то, что нужно?

— Как?! — взревел Син, но тут же вновь перешел на небрежный тон. — Если уж ты и это не поймешь, то грош тебе цена, и тебе, и всему твоему высочеству!

Этот намек в адрес высокого положения Яромира, больно задел юношу — что ж, Син не хочет пояснений и уточнений, так пусть не жалуется потом! И, не говоря ни слова, эльф перенесся в храм Амнэрис на старом материке.

— Глупец! — заключил Син. — Мудрость, Яромир, не только в умении читать книжки! Надо еще быть способным и применить их!

Вновь эти серые стены, черные статуи, вновь она, ее презрительно-высокомерный взгляд, теперь помноженный в несколько раз: то бегство — Яромир это понимал — никто не забыл и не забудет. Конечно, ее усмешка едва улавливалась, глаза были почти беспристрастны, от этого презрения, которое улавливалось на уровне ощущений, Яромиру стало не по себе.

Каким величием все дышало, и каким ничтожным себя рядом с ней чувствовал Яромир. Или все обстояло не так и эльфу, воспитанному в традициях подчинения и поклонения Богам, только так казалось? Во всяком случае, Яромир хотел думать в этом ключе.

— Госпожа, — он произнес это очень спокойным голосом и даже нашел в себе силы поклониться. — Я пришел с тем, чтобы перейти к тому вопросу…, с которого мы начали наш разговор.

— Точнее к тому вопросу, к которому ты хотел приступить.

— Нет, нет. В прошлый раз я был не прав, и…

— И даже час обдумывал это!

— Да, то есть, нет. Я…

— Что такое, Яромир? Чем Син запугал тебя? Или о чем таком поведал, что теперь ты вновь хочешь послушно танцевать под его волшебный рожок?

— Я… Госпожа, — на этот раз Яромир справился с волнением и твердо произнес. — Я вижу, что вы не понимаете всей создавшейся ситуации. Ваш сын погиб — теперь миром управляет иная сила, и мы, я и Син Балскове, являемся ее властелинами.

— Один из которых не имеет ни малейшего понятия: как она действует, но впрочем, о чем я, зачем ему это? Ведь для блаженного неведения лучше знать как можно меньше!

— Это не так!

— А как?

Бессильная ярость и злость кипели в душе эльфа, но с каждым ее словом, с каждой фразой он слабел и понимал, что не может ответить ей, возразить, что он вынужден соглашаться и… подчиняться. Последнего ему хотелось меньше всего.

— Ты глуп, Яромир! Неужели ты думаешь, что я соглашусь также раболепно исполнять чужую волю, как ты! Нет, ты глубоко ошибаешься! Если я соглашаюсь с чем-то, то первым делом меня интересует, что в этом проекте значу я, и что находится в моем подчинении. Вы, скажу прямо, предлагаете мне не слишком привлекательный вариант, и я, ни в коем случае, не собираюсь принимать его.

Глаза юноши изумленно расширились — такого он не ожидал, чего угодно, но только не этого! Однако для самой Амнэрис было бы величайшим несоответствием ответить так, как предполагал Яромир.

— Тебя это удивляет? А меня нет. Неужели ты думаешь, Яромир, что Боги опираются только на магию? Нет, мой мальчик, это не так. И то, что вы уничтожили Великого Бога Справедливости, еще ни о чем не говорит. Во всяком случае, его смерть говорит нам о том: как не надо действовать. Тебя, например, не удивляет тот факт, что я еще существую? А ведь я знала только о смертоносности использования магии против вас, но не более!

В данном случае Яромир был вынужден признаться сам себе в том, что не понимает: о чем она говорит, ведь он, властелин новой силы, каким он себя назвал, ничего не знал о невозможности перемещения в пространстве с помощью магии, невозможности общения на уровне мыслей. И Амнэрис поняла это, про себя она довольно улыбнулась, но внешне продолжала запугивать претендующего в собственных мечтах на высокое положение эльфа.

— Нет, Яромир, нас не зря назвали Богами — мы опираемся на различные силы, иначе бы зачем, скажи мне, пожалуйста, существовало столько Богов? Вполне хватило бы одного Адорио. Я уж не говорю о Душе мира — если вы натолкнетесь на одно из ее проявлений — а оно сейчас явлено в самой непосредственной форме — то не думаю, что ваша встреча будет долгожданно-благостной. Если только для нее. А вот мы имеем куда более прочные связи с Душой мира. Ты знаешь о ней хоть что-нибудь, Яромир?

Нет, юноша не знал: о какой такой душе мира идет речь, но откровенной фразой признавать это не желал.

— Не знаешь! А меж тем она есть, и сейчас она проявлена в смертном существе. Душа мира не допустит его разрушения, но даже если бы оно и случилось — все равно мир останется существовать, с нами или без нас. Все есть изменение — и это есть вечность. Для тебя это звучит как туманная, не имеющая под собой почвы фраза, но это лишь твое представление, но не как не истина! — Амнэрис рассмеялась, но потом откровенно пренебрежительным тоном продолжала. — Впрочем, о чем это я! При условии, что я общаюсь с заносчивым, мало что знающим юношей, мне следует перейти на более доступный для последнего уровень. Итак, Яромир — вы не всесильны, ибо само это утверждение, что кто-то из смертных может вмещать в себе все, наивно! А стремящиеся не думать о смерти, ищущие спасения в любых эликсирах бессмертия, тем не менее, не отрицают этого главного. Но я опять ушла от доступного тебе пути. Вы не можете приказывать мне, вы даже не сможете уничтожить меня, если вдруг захотите! Да, я, возможно, не сделаю того, чего желаю с прежним размахом, но и вам прислуживать не стану! Другой разговор, что я предлагаю тебе немного поиграть с Балскове. Отсюда выгоды будешь иметь и ты, и я. У тебя есть все шансы вернуть себе трон, а у меня быть с Балскове на равных. Я не против такого поворота дела, но только если это не касается ущемления моих прав и возможностей! Так, что ты скажешь мне, Яромир?

Эльф молчал очень долго, несколько минут, но Амнэрис и мельчайшим оттенком взгляда, выражения лица, не показала этого. Разве что в душе насмешливо думала о тех страхах, смятении, возможно даже, ужасе, которые охватили Яромира. Она знала его от и до, потому могла играть им так, как ей того хотелось.

— Я… Что я должен делать?

— Перемещайся в имение дубравного кольца и, устрани принца Александра, обвини в убийстве отца, но последнее сделай во дворце, и так, чтобы ни одна один комар не мог носа подточить! Потом бери, владей! Хоть даже думай о женитьбе с Лидией.

При одном упоминании имени принцессы Идэлии, Яромир залился краской — сейчас идеи о всеведении Богов не могли восприниматься им как пустые сказки. И все-таки помимо обладания обожаемой им девушки, Амнэрис предлагала ему нечто ужасное.

— Но… убить брата! Я не могу!

— Не смеши меня! Какой он тебе брат! Ты не знал его столько лет, а он и не хотел знать! Вспомни тогда, на тех Играх, он отвернулся от тебя, когда ты хотел заговорить с ним!

— Но… он же недалекого ума!

— Тем более, зачем он тебе? Лишние хлопоты — как и когда ты ему все объяснишь? Да и где спрячешь? Нет, это не серьезно! Что если Балскове найдет его? Вряд ли он решит, что это избирательное действие в разрушении мира! Так что во избежание лишних хлопот советую поступить разумно. Меня же перенесешь в Чертомир, там я поговорю с Балскове, и предложу свои действия. Итак, что ты скажешь?

На это раз молчание было недолгим.

— Хорошо, только я прошу возможности советоваться с вами по ходу действий.

— И все? — небрежно спросила Амнэрис.

Яромир приступил к выполнению плана Амнэрис, ступая по видимой и невидимой дорогам, совершенно не заметил он нескольких указательных знаков, влекомый лишь соблазнительными огнями впереди.