Соборные мечети в Хрюге и Мишлеше как выдающиеся памятники истории и культуры Дагестана

З.Ш. Закарияев

На протяжении многих столетий мечети были и остаются центрами духовной и общественной жизни народов Дагестана. Среди множества дагестанских мечетей есть такие, которые составляют гордость народа. В первую очередь это сохранившиеся до наших дней старинные мечети, овеянные легендами. Их по праву можно назвать святынями Дагестана. Ведь это не только места поклонения Всевышнему, но и бесценные памятники дагестанской культовой архитектуры, способные раскрыть нам тайны прошлого, рассказать много интересного о нашей истории и культуре. Многие старинные мечети сохранили прекрасные образцы искусства каллиграфии и декоративной резьбы по камню и дереву. Многочисленные надписи на арабском языке, высеченные искусными мастерами-резчиками на стенах мечетей и минаретов, предметах интерьера, сообщают уникальные сведения о политической, общественной, экономической, духовной и идеологической жизни народов Дагестана. Наш рассказ посвящен двум выдающимся памятникам культового зодчества Дагестана – соборным мечетям из горных южнодагестанских селений Хрюг и Мишлеш, которые расположены в долине реки Самур (рис. 1).

Старинное лезгинское селение Хрюг (Хурюг; лезг.: Хуьруьг) расположено на левом берегу Самура, на территории нынешнего Ахтынского района Дагестана, в 12 км к западу от райцентра Ахты. Селение раскинулось у подножия Самурского хребта, на высоте около 1200 м над уровнем моря, у слияния левого притока Ялаккам с Самуром (рис. 2). Среди плотной застройки старой части села расположена его главная достопримечательность – соборная мечеть с высоким минаретом, который был построен на рубеже XVII–XVIII вв. (рис. 3). Еще издали взору путника открывается великолепный вид хрюгского минарета, стройные очертания которого возвышаются над крутым обрывом.

Рис. 1. Самурская долина

Рис. 2. Вид на Самурский хребет

Соборная мечеть Хрюга является уникальным объектом лезгинской архитектуры. Такое определение этого культового сооружения принадлежит известному ученому – архитектору и искусствоведу С.О. Хан-Магомедову. Вместе с тем до последнего времени не было известно точное время сооружения этой средневековой мечети. Как и многие другие старые мечети Дагестана, хрюгская соборная мечеть неоднократно ремонтировалась и перестраивалась (рис. 4). Об этом свидетельствуют арабские строительные надписи в стене фасада и внутри мечети. Самая поздняя строительная надпись датирована 1341 г. хиджры, что соответствует 1922-23 г. В настоящее время в мечети также идут ремонтные работы. Здание увенчано вытянутым металлическим куполом позднего происхождения. Стены сложены из обтесанных, тщательно подогнанных камней речной породы.

Перекрытие внутреннего помещения мечети (площадью свыше 200 кв. м) опирается на одиннадцать мощных деревянных столбов. Высота столбов (с подбалками) превышает 4 м, а длина подбалок доходит до 3,20 м (при сечении 42х31 см). Все столбы состоят из двух частей – капители с подбалкой и ствола с шейкой (базы не выделены).

Внутренний зал мечети с внушительными столбами имеет величественный вид (рис. 5). Следует отметить, что каждой из подбалок придана своя неповторимая форма. Орнаментальная резьба на столбах имеет крупные формы и нанесена лишь на наиболее ответственных в композиционном отношении местах (в верхней части столбов, в центре и на концах подбалок). В орнаменте сочетаются варианты трехгранно-выемчатой и плоской резьбы. Шейки отмечены валиками, помещенными на боковых гранях. Для большей выразительности верхней части силуэта шейка столба опущена. Подбалки украшены аркообразными вырезами с валикообразными отростками в вершинах и крючкообразными окончаниями. Концы подбалки на одном из столбов уподоблены силуэту полупальметты. Центр тяжести декора у всех столбов – в верхней части, имеющей увеличенные размеры. Центральное место в декоре столбов занимают крупные резные розетки различной конфигурации.

Рис. 3. Общий вид соборной мечети в Хрюге

Рис. 4. Фасад соборной мечети в Хрюге

Рис. 5. Фрагмент интерьера хрюгской мечети

Важная особенность дагестанской архитектуры состояла в том, что в большинстве случаев формы столбов и подбалок, их орнаментальная резьба и роспись не повторялись даже в одном здании. В архитектуре многих народов повтор форм столбов (как внутренних, так и наружных) в ритмичных рядах колоннад был одним из важнейших приемов повышения художественной выразительности архитектурного сооружения. Достаточно вспомнить внутренние столбы гипостильных залов египетских храмов и наружные столбы периптеров греческих храмов. Аналогичную картину мы наблюдаем в колоннадах множества мечетей мусульманского мира.

В Дагестане же мастера-строители придерживались иной логики – они считали, что именно разные по форме столбы придают интерьерам мечети особую выразительность. Причем различия столбов проявлялись в трех уровнях. Во-первых, при одинаковых (или почти одинаковых) стволах разнообразными делаются подбалки. Именно таковы столбы соборных мечетей Хрюга и Мишлеша. Во-вторых, разнообразятся формы как стволов, так и подбалок. В-третьих, варьировался сам тип столбов, в их формах все было разным – ствол и завершения: с подбалкой и без подбалки.

Среди деревянных столбов хрюгской мечети наибольший интерес в историко-художественном отношении представляет столб, расположенный перед входом в мечеть. Этот столб нельзя назвать просто «немым свидетелем прошлого». Высеченные на столбе арабские надписи сообщают нам уникальную информацию о времени и организаторе строительства соборной мечети. Высота столба – 437 см, ширина верхнего края подбалки – 260 см. Концы подбалки трактованы в виде двух симметричных волют и орнаментированы вертикальными и косыми линиями, чем подчеркиваются фигуры волют. Центральная часть подбалки выделена розетками различного рисунка. Трапециевидная капитель столба сознательно преувеличена: это придает внушительность силуэту, экспрессивный характер общей форме и образу столба. Вогнутые боковые линии завершения столба образуют плавное и упругое продолжение контуров подбалки, заканчиваясь у линии шейки. Форма подбалки сливается с преувеличенной верхней частью ствола, образуя с ней единое целое.

В центре капители высечена крупная квадратная орнаментальная композиция, состоящая из двенадцати квадратных звеньев, заполненных изящным растительным узором. Центральная ее часть заштрихована вертикальными, горизонтальными и косыми линиями. Под композицией высечена врезная надпись из двух строк, выполненная размашистым арабским почерком «насх» и повествующая о строительстве хрюгской соборной мечети (рис. 6). Это одна из весьма редких в Дагестане позднесредневековых строительных надписей на дереве. Одновременно это старейшая надпись из обнаруженных в селении Хрюг. Ее чтение и перевод выполнены нами.

«1) Построил (бета) эту соборную мечеть Хрюга (ал-Хурук) 2) мавлана Баба Нуруллах в [дату] по хиджре пророка, – мир ему, – 1047-й [год]».

Дата по хиджре (мусульманское летоисчисление) соответствует 26.05.1637 – 14.05.1638 г. В надписи мы видим очень редкое для этого времени обозначение даты цифрами. В средневековых арабских надписях Дагестана даты обычно написаны словами. Лишь с XVIII в. цифровое обозначение числительных, становится преобладающим.

Согласно надписи, заказчиком (организатором) строительства мечети был представитель местной духовной элиты, на что указывают термины «мавлана» (букв.: «наш господин» – почетный титул мусульманских богословов и ученых) и «баба». Духовные лица очень часто являлись организаторами строительства культовых сооружений. Об этом свидетельствуют данные большого количества строительных надписей в Дагестане.

Рис. 6. Арабская надпись (в центре) о строительстве хрюгской соборной мечети в 1637–1638 гг.

Вероятно, Баба Нуруллах был суфием. В этой связи особый интерес представляет термин «баба», употребленный в надписи перед именем. Тюркское слово «баба», помимо основного значения «отец», означало также суфия, религиозного бродячего проповедника, старца-наставника, а также главу обители суфийского ордена. Термином «баба» обозначалась вторая ступень в иерархии суфийского ордена «бекташийа». Слово является турецким эквивалентом арабского «шейх» и персидского «пир». В этих значениях оно было широко распространено в Османской империи, Восточном Закавказье, Иране и Средней Азии. Употреблялось оно и в Южном Дагестане.

Таким образом, организатором строительства соборной мечети в Хрюге в 1637–1638 г. был представитель местной духовной элиты, очевидно, суфий. О средневековом дагестанском суфии по имени Баба Нуруллах прежде не было известно. Ни в других арабоязычных эпиграфических текстах, ни в рукописных книгах это имя больше не встречается. Судя по всему, Баба Нуруллах жил во второй половине XVI – первой половине XVII в. Возможно, что он был жителем Хрюга – одного из исторически крупных селений горного Лезгистана.

Как известно, знаменитый минарет соборной мечети Хрюга был возведен в 1112/1700-1701 г., о чем свидетельствует арабская строительная надпись у основания минарета. Строительные надписи на деревянном столбе позволили нам выяснить, что здание собственно мечети было построено на шестьдесят три года раньше минарета. Подобная ситуация довольно типична для Дагестана. Здесь минареты часто пристраивали к уже имеющимся мечетям, что подтверждается арабоязычным эпиграфическим материалом.

В надписи на столбе зафиксировано самое раннее письменное упоминание селения Хрюг, хотя оно, несомненно, существовало и раньше. Памятники куфической письменности в Хрюге не обнаружены, однако, по некоторым данным, они раньше в селении были. По информации бывшего имама мечети, плита с куфическими надписями находилась прежде внутри зала, над михрабом.

В советское время хрюгская соборная мечеть, как и многие другие культовые сооружения Дагестана, была превращена в склад. Впоследствии плита куда-то пропала. Если признать сведения о нахождении куфических надписей в Хрюге достоверными, то селение уже существовало, как минимум, не позднее XV вв.

Ниже на стволе того же столба, под поздней надписью о ремонте мечети в 1299/1881-82 г. расположены две горизонтальные эпиграфические ленты с рельефными надписями, имеющими дату 1047/1637-38 г. Содержание верхней ленты почти полностью дублирует приведенную выше строительную надпись:

«Построил (баш) эту хрюгскую соборную мечеть (ал-ма-сджид ал-джами ал-Хуруки) мавлана Баба Нуруллах в этом году: 1047-й [год]».

Нижняя лента содержит благопожелательную формулу.

Надписи первой половины XVII в. позволяют сделать вывод о том, что деревянные столбы являются старейшими конструкциями соборной мечети Хрюга, которые сохранились до наших дней в первозданном виде.

Что касается надписи на столбе о ремонтных работах, то она высечена в рельефе изъятием окружающего фона:

«Затем обновила (джаддада) эту мечеть община (ал-джама‘а) … в [дату] по хиджре пророка, – мир ему, – 1299-й год».

1299 г. хиджры соответствует 23.11.1881 – 11.11.1882 г.

В кладку фасадной (южной) стены мечети вмонтирована прямоугольная плита с рельефной строительной надписью из четырех строк, которая повествует о ремонтных работах, проведенных в начале XIX в. Текст помещен в рамку и обрамлен широкой лентой с растительным орнаментом.

«1) Обновили (джаддада) эту стену мастер (уста) 2) Мика'ил и Ахмад, а они сыновья Ша'бана, 3) сына Рахмана. А их помощник (хадимухума) Муса, 4) сын Йусуфа, – да простит их Аллах! 1223-й год».

1223 г. хиджры соответствует 28.02.1808 – 15.02.1809 г. Таким образом, в XIX в. мечеть основательно ремонтировалась, как минимум, дважды – в 1808-09 г. и спустя семьдесят с лишним лет-в 1881-82 г.

В интерьере хрюгской мечети, помимо столбов, важное место занимает резной деревянный минбар (кафедра для имама). Минбар покрыт тонкой художественной резьбой и представляет собой настоящее произведение искусства (рис. 7).

Соборная мечеть в Хрюге имеет минарет высотой более 22 м, который играет большую роль в ансамбле всего селения. Устремленный ввысь стройный силуэт минарета производит неизгладимое впечатление своими безупречными пропорциями. Это один из самых высоких и красивейших старинных минаретов в Дагестане (рис. 8).

Рис. 7. Резной деревянный минбар хрюгской мечети

Наиболее распространенный тип минарета в Южном Дагестане – круглое (реже – квадратное) в плане сооружение с винтовой лестницей. Минарет в Хрюге является своего рода уникальным сооружением – это квадратный в плане минарет с внутренним пространством, разделенным на ряд этажей, сообщение между которыми осуществляется по приставным деревянным лестницам. Такая внутренняя планировка более характерна для оборонительных башен, где предусматривалась возможность обороны каждого этажа. Минарет плавно утончается кверху.

Рис. 8. Хрюгский минарет рубежа XVII–XVIII вв.

Рис. 9. Верхняя часть хрюгского минарета Рис. 10. Надпись о строительстве хрюгского минарета в 1700–1701 гг.

Рис. 10. Надпись о строительстве хрюгского минарета в 1700–1701 гг.

Карниз минарета (высотой 128 см) состоит из ряда мелких декоративных поясков и полочек и широкого аркатурного фриза (рис. 9). Вытянутый куполок минарета увенчан белым камнем. Л.И. Лавров сообщает местное предание, согласно которому Хрюг и Рутул долгое время враждовали из-за белого камня, венчавшего минарет (минарет соборной мечети Рутула близок по форме хрюгскому). Камень неоднократно переходил из аула в аул, но затем кто-то догадался в целях прекращения кровавой вражды изготовить его точную копию и тайно установить ее на одном из минаретов.

У основания южного фасада минарета находится большая прямоугольная плита с врезной строительной надписью из трех строк о сооружении минарета (рис. 10). По краю плита обрамлена двойной врезной рамкой. Надписи нанесены высоким каллиграфическим почерком в двух прямоугольных полях, разделенных двумя горизонтальными линиями. Перевод надписи впервые издан А.Р. Шихсаидовым: «1) Вот построил (бана) этот минарет джамаат Хурюгский сельский… 2) мастер Шейх Сад сын молла Халифа Мухаммеда – 3) да простит их Аллах обоих и… Год 1112».

Л.И. Лавров опубликовал арабский текст (по фотографии, изданной А.Р. Шихсаидовым) и свой вариант перевода: «1) Построил этот минарет джамаат Хуракский сельский… 2) Мастер Шейх Са'ад сын муллы Халиф-Мухаммада и компания. 3) Да простит Аллах их обоих!».

Изучение надписи привело нас к убеждению, что ее окончание следует читать иначе. Все дело в необычном начертании окончания надписи: конец третьей строки высечен над второй. Ниже мы приводим нашу редакцию чтения и перевода.

«1) Построила (бана) этот минарет сельская община Хрюга (ал-джама‘ат ал-Хурикийй ал-баладийй)… 2) Мастер (устад) Шейх Са‘ади, сын Малла Халифа, – да простит Аллах их обоих и общину (умна) Мухаммада!».

Дата по хиджре высечена под горизонтальной разделительной лентой, между 1 и 2 строками: «1112-й год», что соответствует 18.06.1700 – 07.06.1701 г.

Обоснованность нашего чтения окончания надписи подтверждается содержанием другого строительного текста от 1715 г., обнаруженного недавно в селении Хнов Ахтынского района. Имеющиеся в нашем распоряжении эпиграфические данные позволяют с уверенностью говорить о том, что зодчий великолепного хрюгского минарета, мастер-профессионал Шейх Са'ади, сын Малла Халифа был родом из Хрюга. Судя по всему, Шейх Са'ади был авторитетным мастером высокого уровня, ибо ему доверяли строительство культовых сооружений и в других крупных селениях региона. В частности, в древнем селении Хнов (Хин), расположенном в верховьях крупного правого притока Самура Ахтычай (АхцегьвацI), обнаружена ценная строительная надпись, согласно которой минарет здешней мечети построил «мастер (устад) Шейх Са'ади, сын Малла Халифа, сына Малла Рамадана из селения Хрюг (карйа Хуруки) в тысяча сто двадцать седьмом году».

1127 г. хиджры соответствует 1715 г. Следовательно, минарет в Хнове, одном из политических центров Самурского региона, был сооружен Шейхом Са'ади спустя пятнадцать лет после строительства им минарета соборной мечети Хрюга. К сожалению, хновский минарет не сохранился до наших дней, но еще в начале XX в. он был цел, хотя и находился в аварийном состоянии. О «скривившемся, угрожающим падением высоком минарете» в Хнове в 1902 г. писал К.Ф. Ган.

Хновская надпись сообщает нам имя деда хрюгского зодчего – «Малла Рамадан (Рамазан)». Как мы видим, отец и дед Шейха Са'ади принадлежали к духовным лицам. Судя по всему, отец Шейха Са'ади – Малла Халифа был также и ремесленником. Дело в том, что резчиком-каллиграфом превосходной надписи о строительстве минарета в высокогорном лезгинском селении Фий (ныне Ахтынского района РД) назван «Халифа из Хрюга (Хуруки)». Эта надпись, составленная, вероятно, в конце XVII в., обнаружена нами в 2010 г. в стене фийского минарета. Мы считаем, что упомянутый в ней «Халифа из Хрюга» – отец хрюгского зодчего Шейха Са'ади.

Возможно, что употребленный в хрюгской надписи на минарете термин «ал-баладийй» (от араб. «балад» – «город, местечко»), которым характеризуется хрюгская община, следует переводить словом «городская», как указание на многолюдность и особый политический статус Хрюга в сравнении с соседними селениями. Последнее обстоятельство находит подтверждение в факте наличия у хрюгцев собственного института управления – Совета «аксакалов». В соседних селениях среднего течения Самура подобного органа власти не было. Сведений о численности хрюгской общины на рубеже XVII–XVIII вв. не сохранилось, однако данные более поздних источников XIX в. свидетельствуют о том, что Хрюг был в числе крупных селений региона и стремился к тому же вести самостоятельную политику.

Слева от входа в соборную мечеть Хрюга установлена крупная прямоугольная плита, оформленная в изысканном художественном стиле, характерном для ряда аналогичных плит XVIII–XIX вв. из самурских селений. По краю плиту окаймляет лента с растительным мотивом «вьюнок». В центре расположено круглое поле, заполненное каллиграфическими арабскими надписями в плоском рельефе. Текст сопровождают два орнаментальных фриза и симметричная узорчатая композиция, составленная из растительного орнамента (рис. 11). Надпись из шести строк гласит:

Перевод этой известной исторической надписи издан А.Р. Шихсаидовым:

«1) Произошло сражение 2) между нами (т. е. жителями Хрюга, с одной стороны) и рутульцами с их магалом 3) и ахтынцами с их магалом (с другой стороны), продолжавшееся в течение трех лет. 4) И погибло у нас много мужчин. 5) Потом же они помирились с нами в дату 6) пророка, в 1190 году».

Дата соответствует 21.02.1776-09.02.1777 г. Сообщаемые надписью сведения подтверждаются данными письменных источников, в частности записью арабоязычного исторического хронографа 'Абд ал-Хайя, составленной в Хрюге. Согласно источникам, после трехлетней войны и тяжелой продовольственной блокады Хрюга рутульцы и ахтынцы предприняли штурм селения. 30 апреля 1775 г. объединенные силы Рутульского и Ахтыпаринского союзов сожгли и разрушили Хрюг, причем во время боевых действий пострадал прекрасный хрюгский минарет. Хрюгцы мужественно оборонялись: потери одних лишь ахтынцев составили 12 человек. Причиной указанных событий был отказ общины Хрюга исполнять тягостный обычай «пахта» в пользу рутульцев. Мотивами же участия ахтынцев в войне было опасение, что отказ Хрюга послужит примером для тех ахтыпаринских селений, что отбывали пахту жителям Ахты.

Рис. 11. Плита с надписью от 1776–1777 г. о сражении хрюгцев с Руту пом и Ахты

Будучи достаточно крупным селением, Хрюг стремился к самостоятельности. По-видимому, какое-то время (до 1775 г.) Хрюг был фактически независимой сельской общиной. На это указывают данные документа под названием «Описание Самурского округа», составленного неизвестным российским автором около 1867 г. Согласно этому источнику, помимо Рутула, лишь в двух селениях Рутульского союза сельских общин имелись собственные органы самоуправления и суда – в Хрюге и Шиназе.

Интерес представляют обнаруженные нами средневековые изображения петрографики (рисунки-граффити) соборной мечети Хрюга. Они нанесены на боковую грань массивной плиты – ступени при входе в мечеть. Здесь имеются врезные изображения сабли, всадника на лошади и человека в длинном одеянии.

Хрюгская соборная мечеть первой половины XVII в. и минарет рубежа XVII–XVIII вв. являются замечательными памятниками дагестанского культового зодчества. Эти архитектурные объекты достойны быть предметом бережной заботы и пристального внимания не только хрюгского джамаата, но и государственных органов по охране историко-культурного наследия Дагестана.

* * *

Один из ярких памятников культовой архитектуры Южного Дагестана находится в высокогорном цахурском селении Мишлеш, которое расположено в верховьях Самура, на территории так называемого Горного магала (ныне в Рутульском районе РД) (рис. 12). Речь идет о древней соборной мечети Мишлеша (рис. 13). Мечеть и ее минарет неоднократно разрушались и восстанавливались. В последний раз минарет обрушился во время обстрела селения царской артиллерией в 1852 г. Следствием этого явилось то, что своей кладкой верхняя часть минарета отличается от нижней: нижняя часть выложена из обтесанных камней насухо, а верхняя – с использованием известкового раствора. Минарет в Мишлеше – один из немногих сохранившихся до наших дней в цахурских селениях Дагестана (рис. 14).

В годы советской власти мечеть долгое время не использовалась по прямому назначению и была превращена в склад. В постперестроечное время мечеть была отремонтирована и возвращена верующим. В ней проводится богослужение. Мечеть и минарет выстроены из грубо обработанного камня, гладкоте-санные блоки применены лишь в углах мечети. Обычный прямоугольный план мечети усложнен трапециевидной в плане пристройкой притвора, объединяющего мечеть и минарет.

Мишлешский минарет, в отличие от хрюгского, круглый в плане и имеет внутри каменную винтовую лестницу. Минарет так встроен в угол мечети, что вход в него устроен из вестибюля мечети. Своей высотой (ок. 17 м) мишлешский минарет уступает хрюгскому (22 м). Его диаметр в основании – 4,5 м, на уровне кровли мечети – 3,5 м, а вверху, на уровне аркатурного пояса, поддерживающего окружающий верхнюю площадку парапет, – 2,15 м. В завершении минарета применен «машикульный» карниз, образующий парапет вокруг ходовой площадки. Минарет увенчан кубической башенкой с яйцевидным куполом (рис. 15). Издалека видны белые пояса на минарете. Включение в кладку камней белого цвета, кроме чисто декоративного, имеет и символическое значение. В Южном Дагестане белые камни наделяются мистическими свойствами.

Рис. 12. Селение Мишлеш. Фрагмент застройки

Рис. 13. Общий вид соборной мечети в Мишлеше

Рис. 14. Мишлешский минарет

Мечеть в Мишлеше состоит из двух помещений – небольшой прихожей и соединенного с ней двумя полукруглыми арочными проемами молитвенного зала (с хорами) площадью 120 кв. м. Перед главным (южным) фасадом мечети устроена галерея, на нее выходят окна и выступ михраба, в кладке которого имеется дата 1322 г. хиджры (1904-05 г.), относящаяся, по-видимому, ко времени последней капитальной перестройки. Входную дверь, окна и галерею по характеру их деталей действительно можно отнести к началу XX в. (клинчатые кирпичные перемычки, профилированные переплеты и т. д.).

Перед мечетью расположена площадь, на которой в прошлом собирались мужчины для обсуждения вопросов, касающихся общины. На этой площади, напротив мечети, устроена открытая галерея с длинной скамьей – годекан.

Рис. 15. Верхняя часть мишлешского минарета

Интересен интерьер основного зала соборной мечети с четырьмя рядами деревянных колонн, по две в ряд (рис. 16). Поддерживающие перекрытие круглые или восьмигранные в сечении столбы имеют высоту около пяти метров. Резные подбалки этих столбов являются одними из лучших образцов искусства резьбы по дереву в цахурской архитектуре. Резьбой покрыты только те стороны подбалок, что обращены к михрабу и хорошо освещены выходящими на галерею окнами. Михраб изнутри криволинейный, а снаружи граненный. Оконный и дверной проемы с лучковыми перемычками выходят на южный фасад здания.

Высокие столбы завершаются короткими резными подбалками. Создается впечатление распустившегося цветка на тонком стебле. Как отмечает СО. Хан-Магомедов, в Южном Дагестане, в архитектуре народов лезгинской группы практически не ощущается влияние других культурных регионов на форму столбов мечети. Это имеет прямое отношение и к своеобразию деревянного ордера в архитектуре отдельных народов региона.

Рис. 16. Интерьер мечети в Мишлеше

В мечети цахурского селения Мишлеш столбы имеют, пожалуй, предельные для деревянного «ордера» пропорции. Соотношение одинакового по всей высоте диаметра (толщины) и высоты ствола столба (без подбалки) равно 1:19, соотношение высоты столба (с подбалкой) и размаха подбалки равно в среднем 4:1. Ордер таких вытянутых пропорций с короткими по размаху подбалками и с не «тектоническими» по форме концами подбалок (тупыми и пластически обработанными) характерен только для цахурской архитектуры (при таком соотношении подбалки воспринимаются как своеобразные капители).

Лезгинский деревянный «ордер», ярким примером которого являются столбы соборной мечети Хрюга, отличается от цахурского, хотя и имеет некоторые общие черты. Хрюгские столбы завершаются подбалкой большого размаха и тектонической формы. Высота столбов (с подбалками) превышает 4 м, а размах подбалок доходит до 3,20 м (соотношение 1,25:1).

Соборная мечеть в Мишлеше была построена в средние века, а затем неоднократно перестраивалась и восстанавливалась после разрушений. Поэтому ныне она представляет собой сложный конгломерат из древних фрагментов, резных деталей второй половины XIX в. и ряда элементов начала XX в.

Большой интерес представляют старые арабские надписи на стенах соборной мечети и минарета, в которых нашла отражение история этого культового комплекса. Поражает жанровое многообразие представленных здесь надписей: эпитафии (в прихожей мечети имеются надмогильные памятники), благопожелательные, строительные тексты и даже надпись редкого в Дагестане историко-правового жанра «соглашений» («итти-фак»). Наибольший интерес представляет богатая строительная эпиграфика мечети. Надписи выполнены в разное время, самые древние из них могут быть датированы по палеографии XI–XII вв. Строительные надписи сообщают о времени сооружения и ремонта мечети и минарета, имена заказчиков (организаторов) строительных работ, ценные сведения о стихийных бедствиях. Наконец, надписи соборной мечети сообщают уникальные данные о неизвестной прежде средневековой феодальной династии, правившей в верховьях Самура в XIV–XV вв., а также имена многих других представителей местной феодальной и духовной элиты XV–XIX вв.

Следует отметить, что многочисленные эпиграфические памятники соборной мечети (как и в целом селения Мишлеш) чудесным образом сохранились до наших дней, несмотря на катастрофические для всего Горного магала последствия разрушений, учиненных царскими войсками во время Кавказской войны, и последовавшее затем тотальное насильственное выселение жителей за Главный Кавказский хребет. Как и другие цахурские селения Дагестана, Мишлеш был разрушен в 1852 г. артиллерией отряда царского генерала барона Врангеля и предан огню. Все жители были депортированы. Лишь спустя десять лет им было дозволено вернуться в родное селение.

Переводы многих эпиграфических памятников Мишлеша опубликованы известными отечественными исследователями (Л.И. Лавровым, А.Р. Шихсаидовым и др.). Нам удалось выявить в селении неизвестные прежде тексты, представляющие значительный интерес. Кроме того, мы предлагаем новое чтение и перевод, а также альтернативную датировку некоторых надписей, опубликованных ранее другими авторами.

Полевые исследования мишлешской эпиграфики выявили следующее неожиданное обстоятельство: местонахождение практически всех арабоязычных мишлешских надписей в публикациях известного исследователя эпиграфики Северного Кавказа Л.И. Лаврова не соответствует действительности. В полной мере это относится и к надписям соборной мечети и минарета. Вероятно, это связано с тем, что Л.И. Лавров не был в селении и не видел лично мишлешских надписей, пользуясь информацией, а также фотографиями и эстампами текстов, предоставленными другими лицами.

Самая древняя арабская надпись Мишлеша обнаружена нами в стене соборной мечети, справа от входа. Врезная надпись из четырех строк нанесена архаичным строгим «куфи» на прямоугольную плиту 35x22 см. Плита замазана известью и краской, надпись читается частично.

«1) …Это сделал (амила)… 3) Исма'ил… 4) Мухаммад… Салман».

Это одна из самых ранних в Дагестане строительных надписей, где употреблен строительный термин-глагол «амила» (J^). По палеографии письма надпись может быть датирована XI в.

Ряд ценных текстов сохранился на плитах, вмонтированных в кладку мишлешского минарета. В частности, здесь установлена плита 39x36 см с отколотым правым краем. На ней нанесена врезная куфическая надпись из шести строк (рис. 17). Четвертая и пятая строки написаны по-персидски, а остальные – по-арабски. Надпись сохранилась частично, некоторые слова читаются неуверенно.

«1) Владычество принадлежит Аллаху 2) Единому, Всепобеждающему. Благословен 3) Аллах, лучший из творцов. 4) Работа Мухаммада, сына [Азиза?]. На камне 5) ее написал Гударз, 6) раб [божий] Аллаху, разделяющему семь частей [неба]».

Надпись датируется XI–XII вв. Л.И. Лавров, считавший, что надпись находится «в стене жилого дома», писал, что это самый ранний памятник новоперсидского языка на Северном Кавказе. Писец Гударз, оставивший эту надпись, носит персидское имя.

Здесь же расположен камень с традиционной исламской формулой «Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного». Она глубоко врезана угловатым почерком «куфи». По палеографическим особенностям письма надпись датируется не позже XIII в. Л.И. Лавров, опубликовавший эту надпись по фотографии, доставленной З.А. Никольской, полагал, что она находится «в стене жилого дома».

Рис. 17. Куфическая надпись XI–XII вв. в стене мишлешского минарета

В южной стене мишлешского минарета находится одна из самых оригинальных по манере письма средневековых надписей Дагестана. Она нанесена на речной камень 32x26 см. Врезная надпись из шести строк заключена в рамку. В верхней части плиты по фризу нанесен орнамент в виде арок, в которые помещена первая строка. Надпись выполнена в оригинальном стиле, в котором сочетаются элементы арабских почерков «куфи» и «насх». Яркими особенностями манеры письма являются треугольные клинья стволов букв и наличие характерных спиралевидных завитков (рис. 18). Подобные завитки букв отмечены еще лишь в трех куфических надписях из Дагестана: в известной надписи 1150 г. из Рутула о строительстве «ханака» (общежития для суфиев), а также в обнаруженных нами кратких трафаретных надписях из лакского селения Верхний Катрух (Рутульский район) и даргинского селения Чираг (Агульский район). Две последние надписи были составлены, судя по всему, также в пределах XII в. Мишлешская надпись была сфотографирована З.А. Никольской в 1952 г. и издана Л.И. Лавровым, который считал, что надпись находится «в стене жилого дома». Перевод Л.И. Лаврова содержит ряд неточностей. Предлагаемое нами чтение и перевод надписи выглядят следующим образом:

Рис. 18. Надпись с завитками на мишлешском минарете. Начало XV в.

«1) Нет божества, кроме Аллаха, Мухаммад – посланник Аллаха. 2) Владычество принадлежит Аллаху Единому, Всепобеждающему. 3) Надпись остается на камне, а руки (высекшего надпись. – 3.3.) истлевают 4) под землей. Написал (штаба) эту надпись 5) Ибрахим, сын Уста, – да помилует [их] Аллах! 6) Сделал (‘амила) Мамай, сын Хурсана».

Л.И. Лавров предлагал следующее чтение третьей строки и начала четвертой: «Да сохранится начертанное на камне и оросятся руки под землею», что не соответствует действительности. Дело в том, что в надписи приводится неточное начертание арабского глагола – «балийа» («истлевать, сгнивать, разлагаться»). Другая редакция этой назидательной фразы из надписи зафиксирована нами в эпитафии из заброшенного рутульского селения Вруш: «Надпись остается в камне (фи-л-хаджар), а пальцы (ал-асаби) истлевают в недрах земли (фи батн ал-ард)».

Уверенно читается имя отца катиба Ибрахима – Уста. Л.И. Лавров прочел его как Асан. К слову, катибом (писцом) другой надписи на мишлешском минарете также указан Ибрахим, сын Усда (см. ниже).

Составление надписи с завитками Л.И. Лавров относил, по ее палеографии, ко времени «около XIII в.». Мы согласны с мнением А.Е Криштопы, который предложил датировать эту надпись рубежом XIV–XV вв. В данной надписи мы имеем дело с более поздней стилизацией почерка «под куфи». Об этом убедительно свидетельствуют датированные строительные надписи региона с упоминанием имени Мамая, сына Хурсана, часть из которых выявлена нами. Все эти надписи созданы в первой четверти XV в. Следовательно, составление мишлешской надписи можно уверенно отнести к этому же времени. Ввиду отсутствия огласовок одним из вариантов чтения имени отца Мамая может быть Хирсан (от среднеперсидского «хирс» – «медведь»). Известно, что правители раннефеодального государства Лакз, ядро которого находилось в долине Самура, носили титул «хирсан-шах» («медвежий шах» или «шах медведей»).

В строительных надписях региона имя мастера Мамая, сына Хурсана иногда сопровождает нисба «аз-Захури» («Захур» – арабская транскрипция дагестанского топонима Цахур). Достоверно установлено, что мастер-строитель Мамай б. Хурсан аз-Захури был представителем ремесленной династии из средневекового Цахура. Впервые на это обстоятельство обратил внимание А.Е. Криштопа. Профессиональная деятельность нескольких поколений этой семьи во второй половине XIV – первой половине XV в. прослеживается по данным арабоязычных строительных надписей из различных селений Самурского региона: Хнова, Мишлеша, Цахура и др. Наши исследования эпиграфики в цахурских селениях позволили расширить круг строительных объектов, в возведении которых принимали участие представители указанной строительной династии, где строительное ремесло передавалось от отца к сыну. В частности, Мамай б. Хурсан построил минарет в цахурском селении Микик. Об этом свидетельствует строительная надпись, обнаруженная нами в стене микикской мечети. Она имеет дату 15 зу-л-хиджжа 810 г. хиджры, что соответствует 12 мая 1408 г. Мамай б. Хурсан упоминается в строительной надписи на михрабе мечети цахурского селения Хиях. Надпись датирована 813 г.х. (1410-11 г.).

В стене мишлешского минарета установлена плита 36х32 см. В ее центре крупными буквами высечено слово «Аллах», окруженное со всех сторон врезными надписями. Л.И. Лавров, опубликовавший эту надпись по фотоснимку, доставленному З.А. Никольской, писал, что плита находится «в стене какой-то постройки». Исходя из палеографических данных, Л.И. Лавров датировал надпись широкими хронологическими рамками XIII–XVI вв. Ниже мы приводим уточненный вариант чтения этой надписи:

«Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. Владычество принадлежит Аллаху Единому, Всепобеждающему. Благословен Аллах, лучший из творцов. Написал эту надпись Ибрахим, сын Усда, – да помилует Аллах их обоих и всех мусульман! Сделали ('амила) Мухаммад, сын Халифа и 'Али, сын Рамадана».

Имя «Халифа» Л.И. Лавров прочитал как «Халайк». Мы полагаем, что катиб этой надписи Ибрахим б. Усда (в чтении

Л.И. Лаврова – Ибрахим б. Усайд (?)) и катиб предыдущей мишлешской надписи (Ибрахим б. Уста) – одно и то же лицо. Кроме того, почерк и манера письма надписи имеют много общего со строительным текстом от 1421-22 г. в той же стене минарета (см. ниже). Следовательно, составление надписи следует отнести к первой четверти XV в.

В кладке мишлешского минарета имеется плита из речного камня размерами 24x23 см. Врезной строительный текст из девяти строк высечен почерком «насх» и помещен в квадратную рамку (рис. 19). Нижняя строка, содержащая дату, вынесена под рамку, в углах которой симметрично вырезаны подковообразные петроглифы. Эти символы дагестанской петрографики часто сопровождают арабоязычные эпиграфические тексты. Вступительная часть текста состоит из традиционных кратких формул:

«1) Владычество принадлежит Аллаху Единому, Всепобеждающему. Благословен Аллах, 2) лучший из творцов. Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммад по– 3) сланник Аллаха. Восстановили (таджаддада) этот минарет Сайф, сын 4) Чакуна и его жена Махникар, дочь 5) Ибрахима, ради лика Всевышнего Аллаха. Боже, 6) [даруй] прощение Своей милостью (би рахматихи) тому, кто делал, и тому, кто строил, и тому, кто 7) посмотрит и прочтет «Фатиху» за того, кто делал, и за того, кто строил, 8) и за всех уверовавших мужчин и женщин! 9) Дата: восемьсот двадцать пятый год».

825-й г. хиджры соответствует 26.12.1421 – 15.12.1422 г.

Справа от основного текста расположена вертикальная строка, содержащая имя каллиграфа надписи:  – «Написал эту надпись Мамай, сын Сулаймана».

Текст и перевод этой надписи (по эстампу, доставленному Р. Хаджаевым) впервые были опубликованы А.Р. Шихсаидовым. Л.И. Лавров опубликовал текст и перевод надписи по фотографии, доставленной З.А. Никольской.

Рис. 19. Плита с надписью от 1421–1422 г. о ремонте мишлешского минарета

Л.И. Лавров считал, что надпись находится в стене одного из жилых домов селения. Ниже мы приводим перевод надписи, выполненный Л.И. Лавровым:

«1) Владычество принадлежит Аллаху единому, побеждающему, благословенному. Аллах 2) лучший из творцов. Нет бога кроме Аллаха, Мухаммад по– 3) сланник Аллаха. Восстановили этот минарет Сайф б. 4) Патакан, и его жена… дочь 5) Ибрахима, ради лика всевышнего Аллаха. Боже, [даруй] 6) прощение тому, кто делал, и тому, кто строил, и тому, кто 7) посмотрит и прочтет Фатиху за того, кто делал, и за того, кто строил, 8) и за всех мусульман и всех мусульманок! 9) Дата: восемьсот двадцать пятый год. Написал эту надпись Мамай б. Сулайман».

Нами внесены уточнения и изменения в чтение и перевод этой важной строительной надписи. В частности, существенные коррективы внесены в чтение имен упоминаемых в ней людей. Л.И. Лавров имя отца восстановителя минарета читал в форме «Патакан». Предлагаемое А.Р. Шихсаидовым чтение: «Ч.к. н». Изучение надписи не оставляет сомнений в правильности чтения имени А.Р. Шихсаидовым. В полной форме это неарабское имя следует читать как «Чакун». Буква «ч», отсутствующая в арабском языке, выражена в тексте посредством так называемой «аджамной» графемы с тремя точками внизу.

Таким образом, заказчиками (организаторами) ремонта мишлешского минарета были Сайф, сын Чакуна и его жена Махникар ( ), дочь Ибрахима. Неарабское имя женщины прочтено впервые нами. Средневековая дагестанская эпиграфика зафиксировала ряд примеров участия женщин в возведении или ремонте крупных общественных зданий, прежде всего, культовых сооружений. Несколько средневековых строительных надписей с упоминанием женщин (в качестве заказчиков или организаторов строительных работ) обнаружено в последние годы нами. А.Р. Шихсаидов обратил внимание на интересное обстоятельство: со второй половины XVIII в. женщины перестали упоминаться в дагестанских строительных текстах.

Мы считаем, что упоминаемый в надписи Сайф приходится сыном «шахиду» Чакуну (Чикуну) б. Кадир-беку – владельцу известной эпитафии 1396 г. на крестообразном надмогильном памятнике из Цахура – древнего политического и культурного центра региона. Цахур расположен в 6 км к востоку от Мишлеша. Ныне маленькое селение, состоящее из полусотни домов, Цахур являлся прежде, по данным автора XIII в. Закарийи ал-Казвини, столицей государства Лакз (Лакзан). Здесь функционировало медресе, основанное знаменитым везиром сельджукских правителей Низамом ал-Мулком (ум. в 1092 г.). В позднем Средневековье Цахур был политическим центром феодального владения – султаната, в состав которого входили, кроме верховий Самура, и некоторые сопредельные земли Закавказья.

Цахурская эпитафия 1396 г. была обнаружена и переведена А.Р. Шихсаидовым. Наш же вывод о том, что Чакун, сын Кадир-бека был отцом Сайфа, отремонтировавшего мишлешский минарет в 1421-22 г., хорошо согласуется хронологически. А главное, это находит подтверждение в строительной надписи от 1444-45 г., которая выявлена нами в соборной мечети селения Мишлеш (см. ниже). Для нас очень важно, что в этой надписи как Сайф, так и его отец Чакун названы «амирами», что свидетельствует об их принадлежности к местной сословной элите. К тому же, как отмечает А.Р. Шихсаидов, в эпитафии Чакуна его отец (Кадир-бек) впервые для Цахура упоминается как носитель феодального титула «бек». А.Р. Шихсаидов обоснованно считает эту надпись документальным подтверждением наличия сословия беков в Цахуре в середине XIV в.

К числу наиболее ценных и информативных строительных надписей региона относится надпись от 1444-45 г., обнаруженная нами в августе 2008 г. на стене прихожей соборной мечети Мишлеша (рис. 20). Этой уникальной надписи принадлежит ключевая роль в открытии неизвестной прежде феодальной династии средневекового Дагестана. Врезной текст из шести строк выполнен в характерной «процарапанной» манере грубоватым почерком «насх» и нанесен на крупную трапециевидную плиту длиной 87 см и высотой 28 см. Чтение текста было затруднено тем обстоятельством, что плита местами замазана известью и краской. Строительная надпись предваряется краткой вступительной формулой, которая имеется и в другой строительной надписи на соборной мечети Мишлеша, составленной в 1624 г. (см. ниже). Надпись от 1444-45 г. гласит:

«1) Аллах податель успеха! 2) Восстановили (таджаддада) эту мечеть амир Махмуд, сын амира Сайфа, 3) сына амира Джакуна (Чакуна) и жена Махмуда по имени Му– 4) мина, дочь амира Кадир-бека, – да примет Аллах у них обоих [это деяние] наилучшим образом и взрастит прекрасные всходы! 5) А осуществляют это строительство (йаф'алу хазихи бина) Ахмад, сын Алана из Хияха (Хияги), Хусайн, сын Мухаммада и Исма'ил, сын Хусайна из Цахура (Захури). 6) О Аллах! Прости тех, кто восстановил (джаддада), и тех, кто желал, и тех, кто работал ('амила), и всю общину (умма) Мухаммада! Дата: [восемьсот] сорок восьмой год».

Дата в надписи, как и в подавляющем большинстве других средневековых эпиграфических текстов Дагестана, написана словами. Восемьсот сорок восьмой год хиджры соответствует 20.04.1444 – 08.04.1445 г. В тексте имеются некоторые ошибки. Благопожелательная фраза из пятой строки идентична фразе в четвертой строке уже упомянутого выше мишлешского строительного текста от 1624 г.

Рис. 20. Плита с надписью от 1444–1445 г. о ремонте мишлешской мечети эмиром династии Кадиридов

Из надписи 1444-45 г. мы впервые узнаем, что спустя двадцать два года после восстановления в 1422 г. мишлешского минарета Сайфом б. Чакуном его сын Махмуд восстановил здание собственно мечети. Непосредственно ремонтные работы в мишлешской мечети были выполнены, судя по нисбам, мастерами из соседних селений Цахур и Хиях, расположенных ниже по течению Самура. В мишлешской надписи от 1444-45 г. зафиксировано самое раннее письменное упоминание о цахурском селении Хиях, которое в это время уже существовало. Это подтверждается и обнаружением нами в Хияхе строительной надписи, которая датирована 813/1410-11 г.

Мишлешская строительная надпись 1444-45 г. – самая поздняя из сохранившихся в цахурских селениях надписей XV в. До настоящего времени здесь не обнаружено ни одной датированной надписи второй половины XV в. Более того, в Горном магале (как и повсюду в Дагестане) почти отсутствуют находки надписей XVI в. Лишь в селении Джиных нами недавно обнаружен строительный текст 1595-96 г. – один из редчайших в Дагестане датированных строительных текстов XVI в.

Мишлешская надпись имеет исключительно важное значение для реконструкции социально-политического положения земель верховьев Самура в XIV–XV вв. При этом она проливает свет на наименее исследованный учеными хронологический период истории этого региона. Выяснение социально-политического развития Горного магала со времени распада в XI–XII вв. крупного раннесредневекового государства Лакз до появления во второй половине XVI в. династии цахурских (цахуро-илисуйских) правителей (султанов) долгое время является одной из сложных проблем историографии средневекового Дагестана. Следует также отметить, что XIII–XV вв. до сих пор остаются одним из наименее изученных периодов средневековой эпохи в Дагестане в целом, в особенности ее социально-политической стороны.

Из надписи видно, что заказчиками (организаторами) восстановления (ремонта) мишлешской мечети в 1444-45 г. были представители местной правящей элиты, на что указывает наследственный титул «амир» («повелитель, правитель, эмир») при имени «Махмуд». Как мы уже указывали выше, Сайф, сын Чакуна упоминается в строительной надписи от 825/1421-22 г., а имя Чакуна, сына Кадир-бека зафиксировано в эпитафии от 1396 г. из Цахура.

О местном правителе (эмире) по имени Махмуд доселе не было известно. Предположительно, его матерью была упомянутая в надписи 1421-22 г. Махникар – супруга эмира Сайфа. Крайне важным для нас является то обстоятельство, что благодаря надписи 1444-45 г. впервые стало известно, что отец эмира Махмуда (Сайф) и его дед (Чакун) также были амирами, т. е. правителями. В свою очередь, отцом эмира Чакуна, который погиб смертью мученика за веру (шахид) 25 рамадана 798/2 июля 1396 г., был Кадир-бек, впервые упоминаемый как носитель феодального титула «бек» в регионе. Согласно чтению А.Р. Шихсаидова, Чакун пал мучеником «в селении Зиль». Древнее селение под таким названием расположено недалеко от Дербента, в восточной (нижней) части исторической области Табасаран (ныне в Табасаранском районе РД). Нельзя не обратить внимания на то, что дата гибели эмира Чакуна совпадает со временем известного похода Тимура на Кавказ.

Крупнейший специалист по арабоязычной эпиграфике Дагестана А.Р. Шихсаидов указывает, что термин амир в надписях региона «относится всегда к высшим слоям общества, обычно к правителям и владельцам, независимо от того, насколько велико было это владение – одно селение, союз селений или же феодальное владение». В мишлешской надписи 1444-45 г. сразу четыре человека названы амирами. Анализ данных этой надписи и других эпиграфических памятников региона позволяет нам говорить о существовании в верховьях Самура в XIV–XV вв. феодального владения (эмирата) во главе с местной мусульманской династией, о которой прежде не было известно. Установлены имена правителей этой феодальной династии, которую мы условно назвали Кадиридами, по имени предполагаемого основателя династии – Кадир-бека. Правление четырех представителей этой династии, в которой власть наследовалась по прямой линии (от отца к сыну), прослеживается на протяжении около ста лет:

1. Кадир-бек – жил в середине XIV в., вероятный основатель династии;

2. Эмир Чакун, сын Кадир-бека – погиб смертью «шахида» в 1396 г., похоронен в Цахуре;

3. Эмир Сайф, сын эмира Чакуна – правил, по-видимому, в конце XIV – первой четверти XV в., заказчик-распорядитель ремонта минарета в Мишлеше в 1421-22 г.;

4. Эмир Махмуд, сын эмира Сайфа – заказчик-распорядитель ремонта соборной мечети в Мишлеше в 1444-45 г.

Более точных данных о годах правления каждого из перечисленных выше представителей династии Кадиридов пока не обнаружено.

Интересно, что следующий (после эмира Махмуда) правитель цахурских земель, известный нам по источникам, – это Адикурклу-бек I, который правил во второй половине XVI в. Он впервые упоминается уже как владетель Цахура в грамоте (фирмане) иранского шаха Тахмаспа I от 1563 г. Причем в русской официальной переписке титул бек приравнен к князю («Адикорклю княз»).

Обращает на себя внимание упоминание в мишлешской надписи в числе заказчиков строительных работ супруги эмира Махмуда – Му'мины. Сообщается, что Му'мина была дочерью «амира Кадир-бека», который приходился, таким образом, тестем эмиру Махмуду. Мы предполагаем, что этот «амир Кадир-бек», являвшийся, видимо, представителем другой ветви династии, был потомком условного основателя династии – прадеда эмира Махмуда и носил его имя. Следовательно, эмир Махмуд, его жена и тесть приходились друг другу родственниками, имея одного общего предка – родоначальника династии Кадир-бека, который жил в середине XIV в.

Судя по всему, цахурские Кадириды были вполне самостоятельными правителями. В известной надписи из Цахура от 1432 г. говорится об успешном отражении войском Цахура совместного нападения тюрок и Рутула, когда неприятель потерял убитыми двести человек, и строительстве крепости. По мнению специалистов, под «тюрками» следует понимать войска Искандара Кара-Коюнлу, совершавшего разорительные походы на Восточный Кавказ. После открытия надписи 1444-45 г. представляется возможным говорить о том, что отражение этого нападения произошло либо во время правления эмира Сайфа, либо при его сыне и преемнике – эмире Махмуде. Л.И. Лавров высказал предположение, что цахуры находились в союзнических отношениях с ширваншахом Халилуллахом I.

Правление Кадиридов совпало по времени с резким увеличением числа работ по возведению и ремонту мусульманских культовых сооружений в цахурских селениях. Данные значительного количества арабских надписей об интенсивной строительной деятельности в верховьях Самура позволяют говорить об этом феномене как о «строительном буме» первой половины XV в. Среди датированных строительных текстов этого времени, обнаруженных нами в последние годы в цахурских селениях, кроме уже упомянутых выше, следует выделить великолепную каллиграфическую надпись из Джиныха о ремонте мечети в 821/1418-19 г. Мусой, сыном хаджжи Мамада.

Интенсивное строительство косвенно указывает на относительную политическую стабилизацию в регионе после длительного периода нестабильности, связанного с нашествиями монголо-татар, соперничеством Золотой Орды и державы Хулагуидов, а также походами Тимура.

Пока довольно сложно ответить на вопрос, были ли Кадириды правителями всего региона верховий Самура (Горный магал), части цахурских селений или же одного Мишлеша. Вполне возможно, что Кадириды были не единственными феодальными правителями в регионе. На это указывают новые данные эпиграфических памятников на арабском языке. В стене мечети цахурского селения Микик, которое расположено восточнее Мишлеша и Цахура, на том же левом берегу Самура, нами обнаружена врезная строительная надпись, повествующая о ремонте (тадждид) мечети по приказанию «всемогущего эмира» (ал-амир ал-а'изз) Махлуджа ( ). Текст сохранился частично, однако уверенно читается, что эмир Махлудж сам был сыном покойного эмира, а среди имен его предков также фигурирует Махлудж. По нашему мнению, эта надпись была составлена не позже первой половины XV в.

Ученым хорошо известна средневековая строительная надпись из Горного магала, сообщающая о строительстве мечети по приказу «величайшего эмира» (ал-амир ал-а'зам) Бадала 0-К). До последнего времени считалось, что эта надпись, опубликованная Л.И. Лавровым по фотографии, доставленной З.А. Никольской, находится «у входа в здание мечети» селения Мишлеш и датирована 644/1247 г. Данные Л.И. Лаврова об этой надписи были использованы в публикациях многих авторов. Л.И. Лавров считал также, что эта надпись опровергает известное сообщение Закарийи ал-Казвини (ум. в 1283 г.) об отсутствии в XIII в. у жителей Цахура светской власти. На самом же деле, как недавно установлено нами, плита с этой надписью находится не в Мишлеше, а вмонтирована в стену мечети цахурского селения Микик. Наше чтение надписи существенно отличается от чтения Л.И. Лаврова. Это касается, например, чтения имен людей. В частности, имя отца эмира Бадала мы предлагаем читать в форме «Малидж» (у Л.И. Лаврова: «Малах»). Однако самые важные коррективы касаются датировки микикского текста, выполненного, как известно, почерком «насх». Изучение надписи привело нас к убеждению, что она датирована не 644/1247 г., как считал Л.И. Лавров, а 744/1344 г., ибо сотни в дате обозначены, на наш взгляд, как  («семьсот»). Кстати, в этом случае становится объяснимым практически полное отсутствие в тексте элементов почерка «куфи», столь характерного для надписей XIII в. из данного региона. Новая датировка надписи полностью согласуется с сообщением Закарийи ал-Казвини об отсутствии светской власти в Цахуре в XIII в.

Следовательно, эмир Бадал жил примерно в одно и то же время, что и Кадир-бек (основатель династии Кадиридов). Они были современниками. Наиболее ранняя фиксация в цахурских селениях феодального титула амир, как и бек, относится, таким образом, к середине XIV в. Имеющиеся в нашем распоряжении данные пока не дают основания утверждать, что в XIV–XV вв. земли верховьев Самура входили в единое государственное образование. Судя по всему, в разных селениях региона существовали отдельные правители.

Представляет большой интерес вопрос о возможной династической связи Кадиридов XIV–XV вв. с правителями Цахуро-Илисуйского (Елисуйского) султаната, которые известны, начиная с 1563 г. Ученые все еще не пришли к единому мнению относительно происхождения власти цахуро-илисуйских правителей. Пока мы не знаем точно, до какого времени в верховьях Самура сохранялась власть потомков Кадир-бека. Определенно можно говорить лишь о том, что последний из известных нам Кадиридов (эмир Махмуд) правил в середине XV в. Отсутствие достоверных данных о политическом положении региона и его правителях на протяжении более ста лет (от середины XV в. до 1563 г., когда владетелем Цахура по шахскому фирману был утвержден Адикурклу-бек I) оставляет вопрос о династии Кадиридов как возможной предтече власти султанов Цахура и Илису, иными словами, вопрос о преемственности власти в Горном магале, открытым. Следует, однако, учесть, что имена известных нам правителей династии Кадиридов не встречаются среди имен цахурских и илисуйских владетелей XVI–XIX вв., носивших, как известно, титул «султан». Происхождение цахуро-илисуйских правителей в арабоязычных эпитафиях и строительных надписях Илису, которое расположено на сопредельной Горному магалу территории Закавказья (ныне в Кахском районе АР), в большинстве случаев указано как Захури, т. е. «из Цахура» и возводится к «Сары» Али-беку, сыну Адикурклу-бека I. С учетом открытия мусульманской феодальной династии, правившей в верховьях Самура в XIV–XV вв., нам представляется, что власть султанов Цахура и Илису возникла на местной, дагестанской почве и вполне могла быть продолжением власти эмиров династии Кадиридов.

Следует обратить внимание на то, что отсутствие сведений, источников о политическом положении региона, начиная с середины XV в., совпало по времени с началом военной экспансии сефевидских шейхов на Восточном Кавказе. Нам это кажется не случайным.

В восточной стене соборной мечети Мишлеша установлена плита 40x30 см, на которую нанесен врезной строительный текст из восьми строк. Текст надписи и ее перевод опубликованы Л.И. Лавровым с некоторыми неточностями. Ниже мы приводим нашу редакцию чтения и перевода:

«1) Аллах податель успеха! 2) Восстановили (джаддада) эту мечеть Шахмухаммад-бек, сын Зухраб-бека 3) и его жена Мисидай в первый день рамадана, в начале лета. 4) Да примет Аллах у них [это деяние] наилучшим образом и взрастит хорошие всходы! В дату: год 5) тысяча тридцать третий по хиджре пророка, – мир ему. А мастера: Мухаммад Джан, Махмуд, Абак из Сюгута (Сикуди) 6) и [Араб?] из Мишлеша (Мишлиши). А писец (катиб) надписи Хафиз, сын Суфи Мухаммада из Мишлеша (ал-Мишлиши), – да простит Аллах 7) их, и их родителей, и всех уверовавших мужчин 8) и женщин!».

Первый день рамадана 1033 г. хиджры соответствует 17 июня 1624 г.

Трафаретные фразы из первой и четвертой строк надписи совпадают с фразами из текста от 1444-45 г. Как мы видим, заказчиками ремонтных работ в мечети выступает супружеская пара, принадлежащая, несомненно, к высшему сословию. Имя женщины прочтено нами в форме «Мисидай» (у Л.И. Лаврова: «Мисидий»), ибо такое имя встречается в верховьях Самура и в наши дни. Нами установлено, что три года спустя, в 1627 г.,

«Мисидай, дочь эмира Султан Мухаммада» была организатором (заказчиком) восстановления другой мечети, расположенной на территории известного и почитаемого мишлешского зиярата средневекового суфия Султан Шейх Амира. Об этом мы узнаем благодаря имеющейся здесь строительной надписи, которая составлена тем же каллиграфом. Мы считаем, что «Султан» – не составная часть имени отца Мисидай, а указание на титул. Известно, что цахуро-илисуйские правители носили титул «султан». Исходя из этого, мы полагаем, что Мисидай была дочерью цахурского владетеля Мухаммад-хана, внучкой Али-султана б. Адикурклу-бека I и сестрой Халил-султана – правителя Цахура с 1642 г. Все они известны по письменным источникам и арабским надписям как правители Цахурского султаната. Наш вывод хорошо согласуется хронологически.

В надписи от 1624 г. зафиксировано самое раннее письменное упоминание о цахурском селении Сюгут (Хоик). Имя мастера Мухаммад Джана мы встречаем и в других строительных текстах этого времени из Самурского региона. Примечательно, что в обнаруженной нами в рутульском селении Амсар надписи от 1600 г. о строительстве минарета этот выходец из Цахура (Захури) назван «учеником-подмастерьем» (тилмиз), а в более поздних арабоязычных надписях первой половины XVII в. он уже фигурирует как устад, т. е. мастер. Таким образом, строительные надписи позволяют проследить эволюцию профессионального и социального статуса местного строителя.

Что касается резчика-каллиграфа надписи, то имя его отца мы предлагаем читать в форме «Суфи Мухаммад» (у Л.И. Лаврова: «Хауф-Мухаммад»). Это одно из самых ранних упоминаний термина «суфий» в эпиграфике Дагестана.

Красивая каллиграфическая надпись из четырех строк нанесена почерком «насх» на прямоугольную плиту 84х29 см, расположенную слева от входа в соборную мечеть (рис. 21). Надпись выполнена в технике выделения окружающего фона (без его изъятия):

«1) Подверглась разрушению в землетрясение в первую субботу месяца благословенного Аллахом ша'бан, 2) во время Халил-султана, – да продлит Аллах его правление! – умерли в ней девяносто три человека в 3) тысяча семьдесят восьмом году хиджры пророка избранного, – да благословит его Аллах и приветствует! Восстановил (джаддада) эту благословенную мечеть 4) Шейх Амир, сын Малла Хасана [в] тысяча восемьдесят первом году хиджры пророка избранного, – да благословит его Аллах и приветствует!».

В переводе Л.И. Лаврова, считавшего, что надпись находится в стене жилого дома, отсутствуют название месяца (ша‘бан) и окончание текста – «таслийа» (формула величания пророка Мухаммада после упоминания его имени), приведенная в сокращенном виде.

Упомянутый в надписи Халил-султан – это известный правитель Цахурского султаната Халил, сын Мухаммад-хана. Первая суббота месяца ша'бан 1078 г. хиджры приходится на седьмой день этого месяца. Таким образом, согласно надписи, дата известного землетрясения, имевшего место на Восточном Кавказе в ша'бане 1078 г. – 21 января 1668 г. Восстановление соборной мечети Мишлеша произошло в 1081/1670-71 г. Следовательно, три года мечеть находилась в развалинах. Организатором восстановительных работ был представитель местной духовной элиты Шейх Амир.

Несмотря на совпадение имен восстановителя мишлешской соборной мечети и шейха, погребенного в известном мишлешском мавзолее, отождествить их не позволяют данные нарративного источника на арабском языке. Согласно сведениям дагестанского накшбандийского шейха Шу'айба ал-Ба-гини, которые он приводит в своем арабоязычном труде «Табакагп ал-хваджаган ан-накшбандийа ва садат ал-машайих ал-халидийа ал-махмудийа», шейх Султан Шейх Амир ал-Мишлиши жил и умер в X в. хиджры. Датой его смерти ал-Ба-

гини называет 970/1562-63 г. Стало быть, это два совершенно разных человека, один из которых жил в XVI в., а другой – в XVII в. Следовательно, восстановление Шейхом Амиром, сыном Малла Хасана соборной мечети произошло свыше века после смерти его знаменитого мишлешского тезки.

Вместе с тем, по нашему мнению, совпадение имен этих двух людей не является простой случайностью. Шейх Амир, сын Малла Хасана, заказчик восстановления мишлешской соборной мечети в 1670-71 г., вероятно, был потомком Султана Шейх Амира, на могиле которого построен знаменитый мишлешский мавзолей. Возможно, что он носил его имя.

Еще одна позднесредневековая строительная надпись имеется в южной стене минарета. Текст из четырех строк нанесен на прямоугольную плиту каллиграфическим почерком «насх» в манере выделения окружающего фона (рис. 22). Очевидно, надпись составлена тем же писцом-каллиграфом, что нанес надпись о восстановлении мечети в 1670-71 г. Текст гласит:

«1) Восстановила (джаддада) этот минарет община 2) Мишлешская (джама'ат Мишлишийй) и субсидировала их (т. е. мастеров. – 3.3.) в дату: 3) тысяча восемьдесят восьмой год 4) по хиджре пророка, – да благословит его Аллах и приветствует!».

Рис. 21. Надпись о восстановлении мишлешской мечети в 1670-71 г. после землетрясения

1088-й г. хиджры соответствует 05.03.1677 – 22.02.1678 г.

Надпись впервые опубликована Л.И. Лавровым, который писал, что она находится «в стене какой-то постройки». Фотография надписи публикуется впервые. Благодаря этому строительному тексту стало известно, что минарет соборной мечети был восстановлен лишь спустя десять лет после землетрясения 1668 г. и через семь лет после восстановления здания мечети. Если организатором восстановления собственно мечети названо духовное лицо (Шейх Амир), то в надписи о восстановлении минарета подчеркивается роль общины Мишлеша в финансировании восстановительных работ.

Мы считаем, что фраза в надписи о «субсидировании» адресована непосредственным мастерам-строителям, восстановившим минарет, ибо плита с их именами находится тут же, в южной стене минарета. Этот строительный текст из трех строк нанесен на прямоугольную плиту 37х24 см. Надпись технически выполнена в той же манере, что и две предыдущие.

«1) Восстановили (джаддада) этот минарет мастер 2) Малла Мухаммад и мастер Сулайман, сын Малла 3) 'Умара, сына Шейха Абу Бакра, – да простит их Аллах!».

Несмотря на то, что надпись не имеет даты, ее составление следует отнести к 1088/1677-78 г., что вытекает из содержания предыдущего текста. Примечательно, что трое из упомянутых в тексте лиц принадлежали к духовному сословию, причем Малла Мухаммад является одновременно носителем звания профессионального строителя.

Надпись была опубликована Л.И. Лавровым по фотографии, полученной от З.А. Никольской. Л.И. Лавров считал, что надпись находится в стене мечети. Шейх Абу Бакр, по Л.И. Лаврову, был одним из непосредственных строителей минарета. По нашему же мнению, в надписи он указан дедом мастера Сулаймана. Манера письма, почерк и способ нанесения надписи обнаруживают очевидное сходство с мишлешскими строительными текстами, датированными 1073/1662-63 г., 1078/1667-68 г., 1081/1670-71 г. и 1088/1677-78 г. Самый ранний из текстов обнаружен нами в развалинах одного из домов селения. Три надписи находятся в стенах соборной мечети и ее минарета и одна – в стене мишлешского мавзолея Султан Шейх Амира. Как мы видим, все эти надписи составлены во второй половине XVII в., в течение примерно 15 лет. Вполне вероятно, что все пять надписей выполнены одним каллиграфом.

Вызывает интерес содержание еще одной арабской надписи, которая нанесена на плиту в южной (фасадной) стене соборной мечети Мишлеша. Это надпись весьма редкого в Дагестане жанра «соглашений» («иттифак») (рис. 23). Арабоязычные актовые документы жанра «иттифак» являются ценным источником по истории общинного права народов Дагестана. Название этого историко-правового жанра записей происходит от арабского глагола «иттафака» – «согласились, договорились», с которого обычно начинаются записи законов, принятых на сельских сходах. До включения региона в правовое пространство Российской империи акты «соглашений» были основным видом нормативных документов дагестанских общин.

В.О. Бобровников выделяет четыре основных уровня, на которых заключались эти соглашения: клан (тухум) или квартал (махалл, джама'а), община или селение (карйа, джама'а), союз общин (джайш, нахийа) и, наконец, «сверхсоюз» общин или ханство (вилайа). В XVIII–XIX вв. сложился определенный формуляр записей «иттифак», поэтому вводные и заключительные части этих актов имеют много общего.

Рис. 22. Надпись от 1677-78 г. о восстановлении мишлешского минарета

Подавляющее большинство дагестанских актовых записей «иттифак» нанесено на бумагу и хранится в составе арабоязычных рукописных коллекций. Вместе с тем в Дагестане известны случаи, когда тексты соглашений высекались на камне. Возможно, что эти тексты были перенесены резчиками-каллиграфами на камень с рукописных документов, не сохранившихся до нашего времени. Мишлешская надпись «иттифак» выполнена почерком «насх» в плоском рельефе и состоит из четырех строк:

Впервые эта надпись была переведена и опубликована по фотографии, доставленной З.А. Никольской, известным исследователем эпиграфики Северного Кавказа Л.И. Лавровым, который писал, что она находится в стене какого-то здания. При втором издании текста Л.И. Лавров перевел ее следующим образом:

«1) Община Мишлеша пришла к соглашению 2) и установила относительно христиан: жить дружно 3) с ними в добре и зле. В дату 4) пророка, да благословит его Аллах и приветствует!: тысяча двести тридцатый год».

Исходя из данного перевода надписи, Л.И. Лавров считал, что это «постановление Мишлешского джама‘ата, свидетельствующее о дружеском настроении цахурцев к русским во время распространения русского влияния в Южном Дагестане». Л.И. Лавров пришел и к таким выводам: «… когда религиозные догмы вступали в резкое противоречие с житейскими потребностями, то обычно только фанатики сохраняли верность догмам … Например, вместо участия в «священной войне», которое предписано всем мусульманам, джама‘ат цахурского селения Мишлеш в 1230 г.х. (1814-15 г.) постановил быть заодно с христианами «в добре и зле».

В.О. Бобровников, который внес в перевод Л.И. Лаврова некоторые коррективы, считает такую интерпретацию надписи слишком категоричной. По его мнению, «можно с тем же основанием предположить, что джамаат Мишлеша, подобно Джаро-Белоканскому обществу, был разбит русскими войсками, и тогда цахуры заключили с Россией договор о дружбе. Выражение джаалу ала-н-насара может также иметь значение: «уладили отношения, примирились с христианами».

Рис. 23. Надпись жанра соглашений в южной стене мишлешской мечети

Вариант перевода, предложенный В.О. Бобровниковым, гласит:

«1) Мишлешская община (джама'ат ал-мишлиший) решила (иттафака) 2) договориться с христианами 3) и быть с ними сообща в добре и зле (ва джа'алу 'ала-н-насара сава' ма'а-хум фи-л-хайр ва-ш-шарр). В дату 4) от [хиджры] Пророка, да благословит его Аллах и приветствует (салам-'айн-мим), тысяча двести тридцатый год (1814-15 г.)».

Как мы видим, перевод и комментарии В.О. Бобровникова также вытекают, в целом, из смысла перевода, предложенного в свое время Л.И. Лавровым. Саму надпись В.О. Бобровников, как и Л.И. Лавров, не видел, однако предположил, что она «встроена в стену старого здания, возможно, бывшей мечети».

По нашему мнению, эту актовую надпись, которая нанесена на плиту 13x13 см, установленную справа от входа в соборную мечеть, следует читать, следовательно, и интерпретировать, принципиально иначе. На это указывают, помимо прочего, данные арабской орфографии и грамматики. Прежде всего внимательный текстологический анализ мишлешского текста привел нас к убеждению, что в нем вообще не говорится о христианах. Дело в том, что ясно различимое в надписи слово  (ал-Ансари) Л.И. Лавров прочел как  (ан-насара – «христиане»), а имя собственное  (Али) было принято за предлог  (ала), где последняя буква – «алиф-максура». К слову, для арабского глагола джа'ала не характерно употребление с предлогом 'ала.

На отсутствие в надписи слова «христиане» указывает еще одно обстоятельство. В тексте тщательно проставлены все «шадды» (значки, указывающие на удвоение согласных). В слове  такого значка нет (и не могло быть), ибо после определенного артикля следует не «солнечный» согласный «нун», а хамза.

По нашему убеждению, слово  (ал-Ансари) следует рассматривать как нисбу (указание на происхождение). Самурскомком регионе есть лишь одно селение, выходцы из которого носят нисбу «ал-Ансари» – это рутульское селение Амсар, расположенное на левом берегу Самура. Нами зафиксировано здесь несколько арабских эпитафий XIX – начала XX вв., где в нисбе «ал-Ансари» («Амсарский») буква «м» передана посредством арабского «нуна», а буква «с» при помощи арабской буквы «сад». Выражение  следует, таким образом, читать как «Али ал-Ансари», т. е. «Али из Амсара».

Наши выводы относительно этой актовой надписи полностью подтверждаются данными другого текста жанра «иттифак», обнаруженного в Мишлеше в стене жилого дома. Рельефная надпись из четырех строк высечена на прямоугольно-вертикальной плите 33х28 см. Эта надпись во многом повторяет текст на мечети, имеет ту же дату и помогает в интерпретации мишлешской надписи-договора в стене мечети. Она гласит:

«1) Договорился (иттафака) Али из Амсара (ал-Ансари), 2) сын Ша'бана с общиной 3) Мишлеша (джама'ат ал-Мишли-ший) быть сообща в добре 4) и зле. В дату пророка: 123 год».

В дате пропущена последняя цифра «ноль» и ее следует читать как «1230 год» (13.12.1814 – 01.12.1815 г.). Речь в этой надписи идет, безусловно, о том же самом договоре, что и в актовой надписи 1230 г. хиджры на соборной мечети. Здесь имя с нисбой имеет важное продолжение:  «'Али Амсарский, сын Ша'бана». По сути, мы имеем дело с двумя вариантами одного и того же правового акта. Это хорошо известная в правовых отношениях практика утверждения юридического документа обеими договаривающимися сторонами. Если в надписи на мечети речь идет о постановлении общины Мишлеша, то в надписи на жилом доме содержится аналогичный акт со стороны амсарца 'Али, сына Ша'бана. Исходя из вышесказанного, предлагаемая нами редакция перевода надписи «иттифак» на мишлешской мечети выглядит так:

«1) Мишлешская община договорилась 2) и постановила относительно 'Али из Амсара: 3) быть с ним сообща в добре и зле. В дату 4) пророка, – да благословит его Аллах и приветствует! – тысяча двести тридцатый год». 1230 г. хиджры соответствует 13.12.1814 – 01.12.1815 г.

Судя по всему, надпись представляет собой фиксацию постановления общины Мишлеша о принятии в ее члены переселенца из Амсара. Акт подразумевал распространение на нового общинника прав и обязанностей члена мишлешской общины. Подобная трактовка мишлешской надписи хорошо согласуется с другими, аналогичными по форме и содержанию надписями жанра «иттифак», которые выявлены нами в соседнем цахурском селении Джиных. Их изучение, помимо прочего, позволило пролить свет на характер взаимоотношений цахурских общин верховий Самура с сопредельными закавказскими селениями (под теми же названиями), которые входили в состав союзов Джаро-Белокан. Ранние тексты жанра «иттифак» из Джиныха составлены раньше мишлешских (самый ранний джиныхский договор датирован 1217/1802-03 г.). Возможно, что именно джиныхские постановления явились трафаретом для более поздних надписей «иттифак» из Мишлеша.

Интересно, что почти все выявленные в регионе эпиграфические надписи жанра «иттифак» находятся на территории мечетей. Это не случайно, ибо мечети являлись центрами общественной жизни общин. Важные общинные постановления касались всего джамаата, поэтому надписи с общинными решениями устанавливали в главной мечети – одном из символов единения общины и средоточии ее общественной жизни. К этому следует добавить, что в дагестанских селениях общинные сходы нередко проводились именно при мечетях. У пятничных мечетей часто располагался и главный сельский годекан. Именно так обстоит дело, например, в селении Мишлеш.

В прихожей мишлешской соборной мечети, слева от входа, расположены три надмогильных памятника, один из которых сохранил надписи. Надмогильная плита 50х20 см изготовлена из речного камня. Декор плиты состоит из крупного растительного мотива в верхней части надгробия и боковых орнаментальных лент. Рельефная эпитафия высечена красивым каллиграфическим «насхом» и помещена в пять узорных полей.

«1) Каждый, кто на ней, исчезнет. Остается лишь лик 2) твоего Господа, Обладателя славы и достоинства. 3) Обладательница этой могилы покойная, 4) прощеная Ханзада, 5) дочь [бека] Исма'ила. 1263-й год».

Дата соответствует 20.12.1846 – 08.12.1847 г. Упомянутые в эпитафии лица, судя по всему, принадлежали к бекскому сословию. На высокий общественный статус покойной указывает само расположение захоронения на территории соборной мечети.

Итак, арабоязычные надписи позволяют проследить историю соборной мечети Мишлеша на протяжении столетий. Судя по сохранившимся куфическим надписям, мечеть могла быть сооружена еще в XI–XII вв. В 1421-22 г. был отремонтирован минарет, в 1444-45 г. – здание мечети. В обоих случаях ремонтные работы проводились по инициативе местных феодальных правителей – эмиров из династии Кадиридов. Очередные восстановительные работы были проведены в 1624 г. по инициативе представителей местной знати.

Соборная мечеть и ее минарет сильно пострадали во время разрушительного землетрясения 1668 г., охватившего обширную территорию Восточного Кавказа. Мечеть была восстановлена в 1670-71 г., а спустя семь лет был восстановлен и минарет. Эти работы были организованы и профинансированы местным духовным авторитетом и общиной Мишлеша.

В 1852 г. мечеть и минарет были разрушены огнем царской артиллерии. Как и в других цахурских селениях, восстановление культовых сооружений в Мишлеше произошло, судя по всему, в 60-х гг. XIX в. Нынешний облик мечети окончательно сформировался в начале XX в.

Как мы видели, соборная мечеть в Мишлеше имеет многовековую историю и непростую судьбу. Хочется верить, что этот замечательный памятник истории и культуры, несущий печать разных эпох, еще переживет столетия.

 

Литература

1. Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на Кавказе: Абу Бакр ад-Дарбанди и его суфийская энциклопедия «Райхан ал-хака’ик» (XI–XII вв.). М., 2003.

2. Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002.

3. Дебиров П.М. Резьба по дереву в Дагестане. М., 1982.

4. Закарияев З.Ш. Арабоязычная строительная эпиграфика Дагестана XVI – первой половины XVII века: новые находки // Вестник Дагестанского научного центра. № 37. Махачкала, 2010. С. 59–67.

5. Закарияев З.Ш. Династия профессиональных строителей в средневековом Цахуре (по данным арабоязычных строительных надписей XIV–XV вв.) // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. № 3. Махачкала, 2010. С. 19–23.

6. Закарияев З.Ш. Арабские строительные надписи XIX века из Горного магала Дагестана // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. № 1. Ростов-на-Дону, 2011. С. 43–46.

7. Закарияев З.Ш. К вопросу о содержании арабоязычной надписи 1815 г. историко-правового жанра «иттифак» на соборной мечети селения Мишлеш // Вестник Дагестанского государственного университета. Вып. 4. 2011. С. 10–12.

8. Закарияев З.Ш. Средневековый дагестанский суфий Шейх Амир ал-Мишлиши и его зийарат в селении Мишлеш // Исламоведение. № 3. 2011. С. 105–111.

9. Ихилов М.М. Народности лезгинской группы. Махачкала, 1967.

10. Криштопа А.Е. Дагестан в XIII – начале XV вв. Очерк политической истории. М., 2007.

11. Неймат М.С. Корпус эпиграфических памятников Азербайджана. Т. 2. Арабо-персо-тюркоязычные надписи Шеки-Закатальской зоны (XIV – начало XX в.). Баку, 2001.

12. Памятники обычного права Дагестана XVII–XIX вв. Архивные материалы / сост., предисл. и прим. Х.-М. Хашаева. М., 1965.

13. Шихсаидов А.Р. Распространение ислама в Южном Дагестане в X–XV вв. // Ученые записки ИИЯЛ. Т. 6. Махачкала, 1959.

14. Шихсаидов А.Р. Арабские строительные надписи Дагестана (XI–XVII вв.) // Ученые записки ИИЯЛ. Т. XIII. Серия историческая. Махачкала, 1964.

15. Шихсаидов А.Р. Надписи рассказывают. Махачкала, 1969.

16. Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятники Дагестана X–XVII вв. как исторический источник. М., 1984.

17. Шу‘айб б. Идрис ал-Багини. Табакат ал-хваджаган ан-накшбан-дийа ва садат ал-машайих ал-халидийа ал-махмудийа. Дамаск, 1996.

18. Хан-Магомедов С.О. Лезгинское народное зодчество. М., 1969.

19. Хан-Магомедов С.О. Цахурская архитектура. М., 1999.

20. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч. 1. Надписи X–XVII вв. / Тексты, пер., коммент., введ. и прил. Л.И. Лаврова. – М., 1966.

21. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч. 2. Надписи XVIII–XX вв. / Тексты, пер., коммент., ст. и прил. Л.И. Лаврова. – М., 1968.