Акуша – административный, историко-культурный, экономический центр

Б.Г.Алиев

Селение Акуша (Аъуша) – один из крупных населенных пунктов Дагестана сельского типа, центр Акушинского района. Расположена Акуша в горной части Среднего Дагестана на берегу притока Казикумухского Койсу (Акушинки), носящего местное название Хола хIеркI (Большая река), на расстоянии 149 км от столицы Республики Дагестан Махачкалы. Лежит Акуша в котловане и на невысоких горах, называемых ХIярбала бяхI, Шуллайчила и т. д. Высота селения над уровнем моря около 2 тыс. м.

Акуша состоит из 6 частей (кварталов): Первая Дайша, Вторая Дайша, Хъарша, Хьарша, Панжа и Семга.

Существуют различные версии о происхождении Акуша. По одним преданиям, когда-то на месте, где расположена основная часть селения (в котловане), занимавшая всю долину Акушинки, находилась болотистая долина с зарослями камыша и травы. Везде вокруг долины и на окружающих ее склонах гор находился лес, состоявший из сосен и лип. Поэтому, согласно преданиям, жителей этих мест называли «вацIа хIялла», т. е. жители лесов. Занимались они в основном животноводством, а население предгорных сел – земледелием. Поэтому последние ходили в горы обменивать зерно на скот и продукты животноводства (мясо, сало, сыр, шерсть). Дорога, связывающая горы и плоскость, проходила по долине Акушинки, где ныне Хьарша (Нижний квартал Акуша). Обычно путники, идущие для обмена продуктов земледелия в горы и обратно, останавливались здесь потому, что это было хорошее, богатое растительностью место. Этим объясняется и название местности, которая была известна как долина путников.

С.Акуша. На переднем плане справа – дом А.-Г. Акушинского. Справа наверху – мечеть и квартал Хъарши. Фото Х.А. Амирханова.

Однажды вечером, продолжает предание, здесь встретились два даргинца, один из которых шел в горные селения, а другой, обменяв зерно на продукты животноводства, возвращался обратно домой. Ночь они провели вместе в долине. Рано утром до путников с противоположной горы донеслось эхо петушиного крика. Так как нигде не видно было селения, путник, который шел в горы и был в этих местах впервые, удивился и спросил у другого путника: «Разве бывает петух там, где нет селения?» («Ши агарси мерличиб дагъа бирусив?»). Второй путник был здесь много раз. Поэтому, показав на гору, у подножия которой они ночевали, сказал: наверху горы находится селение («музала ахъуб ши кIебси саби»). Отсюда, по преданию, и возникло название Ахъуша. «Ахъу» означает наверху, верхний, а «ша» – направительная форма от слова «ши» – селение. Следовательно, название Ахъуша переводится как «Верхнее» или наверху расположенное селение. Это название говорит о первоначальном расположении селения, которое находилось на крутом обрывистом холме, резко выступающем над долиной и имеющем платообразную поверхность. Это название говорит также о том, что селение еще не занимало склон горы, ибо в таком случае это название не могло возникнуть и, кроме того, оно тогда было бы видно из долины, где проходила дорога.

По другой версии, название Ахъуша возникло от слова «къуш» – шалаш, который якобы находился наверху горы. «Ахъкъуш» означает шалаш наверху. Существует и версия, согласно которой название Ахъуша связывается с именем человека по имени Ахъкъуш, который якобы основал это селение. Согласно преданию, это был бутринский хан (бек), изгнанный сельчанами за то, что он выгонял свой скот на сельском кладбище. Он бежал на место нынешнего селения Акуша и основал там селение. Здесь, таким образом, мы видим явное стремление подчеркнуть, во-первых, большую древность селения Бутри в сравнении с селением Акуша, во-вторых, независимость Бутри и отсутствие связи между названием Акуша и словом «ахъу» (в значении главный).

Акуша является одним из древних населенных пунктов Дагестана. Археологические памятники показывают, что окрестности Акуша были заселены людьми еще в древнейший период человечества, т. е. в каменный век. Недавними исследованиями под руководством члена-корреспондента РАН Х.А.Амирханова в окрестностях Акуша открыта серия памятников древнекаменного века – палеолита. Это, в частности, такие местонахождения, как Айникаб и Мухкай, возраст которых колеблется в пределах 1,2–1,5 млн. лет. Как отмечает Х.А.Амирханов, «полученные материалы служат надежным подтверждением концепции каспийского пути как одном из направлений первоначального заселения Евразии и, прежде всего, Юго-Востока Европы со стороны Западной Азии» (Амирханов Х.А. Исследование памятников на северо-восточном Кавказе, предварительные результаты. М., 2007. С.24). Эти материалы чрезвычайно важны для изучения и понимания процессов эволюции человека и развития его начальной трудовой деятельности. Кроме того, в урочище Дузани, расположенном в 3,5–4 км к югу от Акуша, на правом берегу Акушинки, обнаружены четыре кремневых мастерских по первичной обработке камня, которые относятся к новокаменному веку – неолиту.

Наиболее ранние письменные сведения об Акуша относятся к VI в. н. э., которые имеются в работах местных авторов, написанных на основе персидских, арабских, русских и др. источников и местных исторических хроник, не сохранившихся до наших дней. Так, автор дагестанской исторической хроники «Дербент-наме» Мухаммед Аваби Акташи, перечисляя народы, живущие в Дагестане в период правления в Иране Кубада-шаха и его сына Ануширвана, писал, что «здесь было племя Туман, расположенное от города Ихрана до Гумри и называемое теперь Тау-Лезги (горные лезгины), которых столица называется Аку-ша». А.-К.Бакиханов в работе «Гюлистан-Ирам» писал, что в период правления в Персии Ануширвана в Дагестане было «семь округов», одним из которых был «Нагорный Кумух», где ныне Казикумух и магалы Акушинские и некоторые Аварские.

На основании этих сведений можно предположить, что Акуша, как и другие окружающие ее селения даргинцев, в этот период истории находилась в составе политического образования, куда входили верхнедаргинцы, лакцы и часть аварцев.

Селение Акуша в этот период истории было расположено только на небольшой поляне наверху горы, где сейчас Верхний аул. Выбор такого места было вызвано необходимостью обороны от внешней опасности. С трех сторон селение было защищено естественной преградой, а с одной – западной стороны – можно было проникнуть в селение, только обогнув гору. Кроме того, селение со всех сторон было защищено оборонительной стеной с двумя воротами. Ввиду того, что площадка, где была построена Акуша, была небольшая, дома располагались очень близко друг от друга, селение было густонаселенным, так как рост его происходил только на территории, находящейся внутри оборонительной стены. Такое положение селения сохранялось до XIV–XV вв., так как опасность внешнего нападения продолжала существовать. Это было большое родовое (тухумное) поселение, жители которого занимались земледелием и скотоводством. Пахотные поля и пастбища были расположены в основном к юго-западу и северо-западу от поселения.

Согласно преданию, исповедовали жители Акуша в тот период христианство григорианского толка. Сами акушинцы считали, что они по происхождению армяне. В таком состоянии находилась Акуша к периоду арабских завоеваний в Дагестане, начавшихся в середине VII в. Сведения об Акуша этого периода находятся в исторических хрониках.

Старая квартальная мечеть XVII в., построенная в 1093 г. х. (1682 г.). Фото Х.А.Амирханова.

Мощеная улица в с. Акуша в районе старой мечети XVII в. Фото Х.А.Амирханова.

Укрепившись в Дербенте, арабы отправились во внутренний Дагестан – в земли табасаранцев, кайтагов, даргинцев и лакцев. В «Дербент-наме» говорится, что, покорив казикумухцев, арабы вступили в Каракайтаг. После покорения Табасарана и принятия его жителями ислама арабы направились «к народам Тау (гор) и в Аварию и подчинили их». Азербайджанский ученый А.-К.Бакиханов писал, что «главное селение Тав ныне есть деревня Акуша». Согласно хроникам после этого похода арабы подчинили своей власти Дагестан. В связи с этим появилась концепция об арабском происхождении первых правителей дагестанских владений, в том числе и акушинского кадия. Так, в «Дербент-наме», а затем в работе А.-К.Бакиханова говорится, что, назначив в Кумухе правителем Шах-Бана и кадия при нем, в Кайтаге Эмир-Гамзу, в Табасаране Мухаммад-Маасума и двух кадиев для исполнения шариата, Абу-Муслим «пошел в Тав (Таг) и Авар и обратил тамошних жителей насильно в ислам, построил для них мечети и назначил кадиев». Алкадари также писал, что «в городе Акуша большая мечеть была построена» и что здесь, как и в других крупных центрах, как Казикумух, Цудахар, а также в Андалале и Сюрга, был назначен кадий.

Согласно преданиям, арабы действительно построили мечеть на территории Акуша. Но она была построена не в Хъарша, а в местности Шейхла гIинизла, расположенной в нескольких километрах от современного селения Акуша. Трехэтажная же мечеть была построена гораздо позже, так как, как указывают источники, ислам на территории расселения даргинцев в период арабских завоеваний еще не утвердился. Покорить акушинцев, как и другие народы Среднего Дагестана, арабам так и не удалось. Они не могли упрочить свое положение во внутреннем Дагестане, в связи с чем и совершались ими последующие походы. В 30-е годы VIII в. в Дагестан было совершено два похода арабов во главе с полководцем Мерваном. Первый поход в 735 г. был совершен со стороны Аланских ворот, правитель Дербента пошел с юга. В 739 г. был совершен новый поход по маршруту Серир-Туман-Зирих-геран-Хамзин. Однако и на этот раз закрепиться в горном Дагестане арабам не удалось, хотя все они были обложены налогом. Горцы совместно с хазарами постоянно совершали нападения на мусульманские центры – Ширван и Дербент. Активно боролись с арабами и акушинцы, входившие в этот период в состав государственного образования Шандан. Совместно с жителями Серира и других государственных образований Дагестана они не раз побеждали войска правителей Дербента и Ширвана.

Несмотря на все попытки арабов распространить среди жителей Шандана ислам, им это не удалось. Арабские источники прямо указывают, что «среди племен неверных в пограничной области (сагр) ал-Баба злейшим (врагом) мусульман был народ Шандана». Следовательно, акушинцы в IX–XI вв. еще не были мусульманами.

В социально-экономическом развитии акушинцы в этот период находились на стадии возникновения классовых отношений. Среди них уже, как говорят источники, выделились «знатные люди». Это была общинно-родовая знать, сосредоточившая в своих руках различное богатство. Жители Акуша занимались не только земледелием и скотоводством, высокого развития достигло здесь и ремесленное производство. Инвентарь средневекового могильника, обнаруженного в селении Акуша, который относится к IX–XI вв., дает возможность судить и о торгово-экономических связях акушинцев с другими народами Дагестана и Кавказа. Здесь обнаружены стеклянные браслеты, напоминающие браслеты наиболее поздних погребений Агачкалинского могильника, датируемого VIII–X вв. А обнаруженные здесь же серебряные витые браслеты из проволоки, аналогичны браслету, найденному на старом кладбище у селения Ахты. Ряд предметов, обнаруженных в акушинской катакомбе, напоминает по своему происхождению памятники алано-хазарской культуры VI–X вв. Так, подобные найденным в Акуша бусинам-печаткам из халцедона с изображением на одной стороне быка, опускающегося на передние ноги, а на другой – скорпиона, известны из погребений Комунты и Кумбулты (Сев. Осетия). По предположению ученых, печатки с изображением скорпиона и быка, вероятнее всего, сасанидского происхождения.

Идентичность археологических материалов из селений Аку-ша, Агачкала и Южного Дагестана с осетинскими археологи объясняют взаимодействием аланских и дагестанских племен.

Сведения арабского автора первой половины XIII в. Якута о том, что к Дербенту наряду с другими народами Дагестана и Кавказа «стекаются» и «шензаны», т. е. жители Шандана, свидетельствуют о наличии торгово-экономических связей акушинцев с основным торгово-ремесленным центром Дагестана и Кавказа в целом.

В середине XI в. Шандан распался под ударами мусульманского Дербента и его союзников. С этого времени и вплоть до XV в. по Акуша нет никаких письменных сведений. Согласно преданиям, после распада Шандана верхнедаргинцы попали в зависимость от хунзахского нуцала, которому стали платить дань зерном и скотом. Это обстоятельство послужило главной причиной объединения их и образования военно-политического союза во главе с бутринским правителем (талхъаном), куда вошла и Аку-ша, выступившая одним из инициаторов объединения. В предании говорится, что в один из неурожайных годов верхнедаргинцы попросили нуцала освободить их от уплаты дани на этот год. Но нуцал отказался удовлетворить их просьбу и снова послал к ним сборщиков дани. Тогда по инициативе акушинца по имени Айса на равнине Хъярбуки диркъа или ЦахIнабяхъла диркъа (поляна сбора, собраний) собрались представители даргинских обществ для обсуждения создавшегося положения.

Айса (очевидно, он был старшиной – «шила халал» Акуша) обратился к собравшимся со словами, что мы платим дань нуцалу потому, что разъединены и враждуем между собой. Нам надо объединиться. Было решено прекратить вражду, объединить все силы и перестать платить дань нуцалу. Когда явились сборщики дани, даргинцы увели их коней на кладбище и, привязав к надгробным памятникам, сказали: «Вот здесь ваши должники, попробуйте с них взять дань для своего нуцала, мы же свободные уздени, платить никому не обязаны и поэтому ничего не дадим и вашему нуцалу». Сборщики дани вернулись к нуцалу, последний собрал войско и пошел на даргинцев. Недалеко от селения Цудахар, у местности Сията, произошла вооруженная схватка, где нуцал потерпел поражение и ушел к себе. С тех пор даргинцы освободились от дани, решили постоянно быть вместе и отстаивать свою независимость. Так было положено начало одному из сильных политических образований Дагестана, во главе которого впоследствии стало селение Акуша под названием Акуша-Дарго. Но до этого еще некоторое время во главе верхнедаргинцев стояло селение Бутри, а потом главенство перешло к селению Усиша, и только после похода Тимура в 1396 г. в Усиша (Ушкудже – по источникам того времени), когда она была разорена и разрушена завоевателями, главенство в союзе верхнедаргинских обществ переходит к Акуша. С тех пор Аку-ша все больше и больше укреплялась и, возвышаясь как политический, экономический, религиозный и культурный центр, становится одновременно таковым и в масштабах Дагестана, играя важную роль во всех событиях, которые происходили не только на его территории, но и за его пределами.

Но полную политическую самостоятельность верхнедаргинцы получили только с середины XVII в. До этого еще было далеко. Освободившись от нуцала, они попали в зависимость от казикумухского шамхала. В начале XIV в. Казикумухское шамхальство являлось наиболее сильным феодальным владением Дагестана. Шамхалы стремились к расширению своей территории. Такая политика встречала сопротивление со стороны других владений. Как сообщал Мухаммед-Рафи, «в 1318 г. казикумухские шамхалы были низвергнуты соединенными силами хайдаков, аварцев и тюрок». Однако вскоре шамхалы не только оправились и восстановили свою власть, но даже захватили часть земель кумыков, даргинцев и аварцев. С этими событиями, надо полагать, связан и захват шамхалом территории верхнедаргинцев, в том числе и Акуша. Первое такое известие о зависимости Акуша от шамхала дает Мухаммед-Рафи. Перечисляя подати, которые ежегодно платили шамхалу за пастбища в горах, он писал и об Акуша, жители которой вместе с усишинцами обязаны были давать шамхалу 100 быков. Причем интересно, что в источнике сначала названа Усиша, а потом Акуша, что опять-таки является показателем того, что в этот период Акуша еще не была центром верхнедаргинцев. Как было отмечено выше, Акуша возвышается над другими селами только после похода Тимура, когда он в противовес разрушенному и разоренному его войсками Усиша (Ускиша), являвшейся не только политическим центром верхнедаргинцев, но и одновременно христианским центром, где находилась соборная церковь с епископом, возвышает Акуша как политический и идеологический центр.

Акушинцы самыми первыми приняли ислам среди верхнедаргинцев, а усишинцы, мугинцы и мекегинцы в период Тимура еще не были мусульманами. Поэтому против них и был предпринят поход Тимура в 1396 г., когда он возвращался, разгромив в 1395 г. Тохтамыша, разорив земли Поволжья, Придонья, Приазовья, Северного Кавказа и перезимовав в районе реки Кумы. Тимур не тронул Акуша. Напротив, он возвысил ее, подчинив акушинскому кадию все верхнедаргинские общества. Но возвышению Акуша способствовало не только иноземное вмешательство. Занимая очень выгодное географическое положение в центре верхнедаргинских обществ, через территорию которого проходили пути, свзывающие даргинские общества с лакцами, аварцами, Сюргинским обществом, приморским Дагестаном и т. д., Акушинское общество, кроме того, являлось и наиболее многолюдным среди других даргинских обществ. Следовательно, оно являлось и наиболее сильным. К тому же, как отмечалось и выше, раньше, чем усишинцы, мугинцы и мекегинцы, акушинцы приняли ислам. Поэтому Тимур и решил противопоставить Акуша остальным обществам не только как своих противников, но и как правоверных против неверующих для распространения среди них ислама. Это иноземное вмешательство ускорило возвышение Акушинского общества. Поэтому оно начинает фигурировать в исторической литературе после тимуровского похода. И все верхнедаргинцы после возвышения Акуша становятся известны в источниках под общим, собирательным названием – «акушинцы».

После смерти Тимура зависимость от иноземцев ослабла, в результате чего создались условия для хозяйственного возрождения. Как и повсеместно в Дагестане, у верхнедаргинцев во главе с Акуша это отразилось в процессе образования крупных населенных пунктов, протекавшем и завершившемся в этот период. Именно к этому времени относится объединение оставшихся от погрома маленьких населенных пунктов вокруг более крупных и на этой основе образование территориально-тухум-ных и территориальных сел. Согласно преданиям, в Акуша переселились жители из местностей Сидала кьакьри, Инзухъла, Халамижитла бекIлизила и Шейхла гIинизла. В результате этого объединения Акуша превратилась в еще более крупное селение и ее роль как центра верхнедаргинцев еще более возросла.

Образование крупных населенных пунктов имело большое значение в истории народов Дагестана. Как отмечает А.Р.Шихсаидов, «складывался тот центр, вокруг которого концентрировались другие населенные пункты. Объединение нескольких аулов вокруг одного повышало значение территориальной общины и усиливало ее обороноспособность. В то же время «образование крупных селений, в свою очередь, было возможно только на основе больших успехов хозяйственной жизни».

И действительно, хозяйственные успехи Акуша, ставшей крупным территориальным селением, были велики. Как показывают источники, Акуша с этого времени и вплоть до конца XIX в. являлась одним из крупных экономических центров Дагестана. Акушинцы в основном занимались полеводством, в чем основное место занимало земледелие. Еще в 1728 г. участник Каспийского похода Петра I 1722 г. майор И.-Г.Гербер писал, что акушинцы пашен не много имели, живя между горами, но они использовали для земледелия все удобные и неудобные земли, возводя террасы. В начале XIX в. ген. А.П.Ермолов, отмечал, что акушинцы хотя занимали гористые места, но среди них находились не весьма обширные, но прекрасные земли. «Земля оной (Акуша. – Б.А.) весьма плодородна и обработана с чрезвычайным тщанием, нет малейшего пространства не возделанного». О развитии земледелия в Акуша говорит и то, что у акушинцев было 15 мельниц, построенных начиная от местности Дузлагьала и кончая местностями Гъямг и Кавкази.

Сильно было развито у акушинцев животноводство. Основное место в нем занимало овцеводство. Акушинцы содержали огромное количество овец, которых в зимний период содержали на арендуемых на равнине пастбищах (кутанах) Ванаши хъарахъ, Айдихъарахъ, ГIинзбар и др., а также в Салатавии. По сведениям И.-Г. Гербера, вместе с другими горцами акушинцы только на зимние пастбища шамхала Тарковского перегоняли до 100.000 овец.

Была развита у акушинцев и торговля. Акуша была одним из известных центров торговли горного Дагестана. Раз в неделю здесь собирался базар, куда приезжали торговать со всего Дагестана. Сами акушинцы ездили для продажи продуктов животноводства, скота, шкур, сукна из овечьей шерсти, попон, войлока и т. д. не только в торгово-ремесленные центры Дагестана – Дербент, Тарки, Кумух, Эндирей, Маджалис, Ботлих, Кубачи и т. д., но и за пределы Дагестана – в Тбилиси, Телави, Сигнахи, Баку, Шемахи, Нуху, Кизляр, Астрахань, Нижний Новгород и др. русские города.

Период после тимуровского похода (конец XIV – начало XV вв.) характеризуется также усиленным распространением и укреплением ислама. В связи с этим в Акуша начинает широко распространяться арабоязычная культура. Об этом говорит появление здесь арабских книг, знатоков арабского языка и догм шариата, которые переписывали разнообразную по своему содержанию арабскую литературу. Так, житель Акуша Идрис, сын Ахмеда в 898 г.х. (1492 г.) переписал книгу «Талим мутаалим» («Наставление мутаалимам»), в 903 г.х. (1497 г.) – книгу восточного философа ал-Газали «Минхадж ал-абидин». Идрис также попытался создать даргинскую письменность на основе арабского алфавита. В 912 г.х. (1507 г.) он переписал книгу ал-Газали под названием «Ихья улум ад-дин» («Оживление религиозных наук»). На полях этой рукописи имеются надписи, в которых содержатся даргинские слова, примечания и целые предложения, написанные рукой переписчика.

После похода Тимура в Верхнее Дарго, видимо, была построена указанная выше главная акушинская мечеть, которая, по словам М.М.Ковалевского, являлась «одной из древнейших в Дагестане». Она была построена на изолированной вершине горы, называемой Хала мижит (примерно в 1 км от центра села), являющейся очень удобным в стратегическом и религиозном отношении местом.

Джума-мечеть в с. Акуша. Фото Х.А. Амирханова.

О строительстве главной акушинской мечети в послетимуровское время на указанной горе говорит то, что до этого здесь находилось тухумное поселение и после переселения его жителей в Акуша это место стало свободным именно в это время. Жители этого поселения переселились не в Верхнюю Акуша, а в долину, куда переселились жители и других тухумных поселений, в том числе и часть жителей из Верхней Акуша, плотно заселенной и не имеющей территории для дальнейшего расширения селения.

Занимая самое высокое место, мечеть как бы олицетворяла величие мусульманской религии. В то же время эта мечеть была труднодоступным для внешних врагов зданием, хорошим оборонительным сооружением. Это было большое трехэтажное здание. Первый этаж представлял собой крепость с бойницами. Он был предназначен для укрытия стариков, женщин и детей во время нападения и борьбы с внешними врагами. На втором этаже учились и жили мутаалимы. Третий этаж был предназначен для молитвы. Как рассказывают, чтобы ходить вниз за водой незамеченным, от мечети до реки Акушинки был построен подземный ход, а вокруг самой мечети находился глубокий ров.

Для строительства мечети был использован строительный материал разрушенной мечети в местности Шейхла гIинизла, в том числе и камень с арабской надписью о строительстве мечети в 115 г.х. (733–734 г.), который был вмонтирован в одну из стен мечети. Кроме того, при строительстве этой главной мечети был использован строительный камень из местности «МягIяра», находящейся на расстоянии 9 км от Акуша. Согласно преданиям, для строительства этой мечети из Аварии были приглашены 40 каменщиков по имени Магомед. Для содержания их до конца строительства мечети Акушинское общество содержало целую отару овец.

Акуша и в этот период истории оставалась в составе Казикумухского шамхальства. В указанный выше рукописи арабской книги «Аль-Ихья улум ад-дин» («Оживление религиозных наук»), переписанной акушинцем Идрисом, сыном Ахмеда, имеется запись о том, что она «переписана в Акуша – одном из селений Казикумуха».

Вхождение Акуша в состав Казикумухского шамхальства подтверждается и другими сведениями. На одном из старинных кладбищ Акуша в 50-е годы ХХ в. была обнаружена надгробная плита с надписью:

1 Это могила Т-б-ка б. Наджм ад-Дина,

2 мученика, который умер в бою с неверными

3 в начале сафара девятьсот восьмидесятого года.

Сафар 980 г.х. = 13.VI–VII.1572 г.

Надгробные плиты с аналогичными надписями сохранились также в некоторых лакских селениях, например, в Хосрехе, где за селением на дороге за речкой в 1958 г. А.Г.Гусейнаев обнаружил и передал известному этнографу Л.И.Лаврову, который и издал надписи двух надгробных плит, поставленных также погибшим в 980 г.х. в борьбе с неверными. На основе этих сведений Л.И.Лавров пришел к предположению, что акушинцы и лакцы участвовали в одном и том же сражении против «неверных» – московского царя или грузин. Кроме того, известно, что в 980 г.х. был «погребен и Сурхай-хан, сын Будай-шамхала, который мог погибнуть с ними в одном и том же бою».

Следовательно, акушинцы еще в те времена выставляли для шамхала свои воинские силы, что подтверждается и сведениями конца XVI в. Так, участник похода русских войск в Дагестан в 1593 г. под командованием Хворостинина Аллаги среди остальных владений Дагестана, которые выставляли шамхалу свои войска, перечисляет и «кабак Аркуша», где находился «шевкалов уздень Бурунчи», у которого было «30 человек конных». Очевидно, это постоянные дружинники-нукеры, не считая пеших ополченцев, которых, конечно, было в десятки раз больше, чем «конных».

Безусловно, как часть шамхальства, Акушинское общество было вовлечено во все политические события, имевшие место в тот период. Шамхальство же было втянуто в орбиту противоречий и противостояний военно-феодальных государств Востока-Сефевидского Ирана и Османской Турции. И не последнюю роль в событиях, связанных с политикой этих двух соперничавших государств в Дагестане, играла Акуша как влиятельная, многолюдная, сильная политическая структура.

Об этом говорят различные события, связанные с нежеланием народов Дагестана подчиняться диктату этих государств. Так, в 1611–1612 гг. акушинцы совместно с сюргинцами выступили против ставленника шаха Аббаса I в Шабране Юсуф-хана. На полях арабской рукописи «Халл ал-Иджаз», хранящейся в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН, имеется запись, где сказано, что, «когда шла война шиитов (персов) и Юсуф-хана с Дарго, Сюрга и Атразом, в конце концов Дарго победило над Юсуф-ханом и неприятелями. Из войск Юсуф-хана убили 2000 человек, носивших оружие».

Как видно, здесь в конце записи подчеркивается, что в конце концов победило Дарго. Значит, ставленник шаха Юсуф-хан был послан против Дарго, а остальные горцы помогали ему. Очевидно, Дарго, под чем часто имеется в виду Акушинское общество не только как собирательное понятие верхнедаргинцев, но часто само это общество как их центральная часть, главная структурная единица федерации Акуша-Дарго, не подчинилось диктату иранского шаха, и последний направил против него войска Юсуф-хана, которого постигла неудача.

Обозленный таким бесславным исходом первой карательной экспедиции, шах Аббас I в следующие годы посылает против Акуша-Дарго большие отряды, которые жестоко расправились с жителями союза за оказанное сопротивление. Сохранились письменные сведения и эпиграфические надписи, свидетельствующие о кровопролитном сражении, происшедшем между войсками Акушинского союза и персидскими войсками около селения Усиша. В надписи на одной из надмогильных плит в селении, который был обнаружен местным арабистом М.Гасамаховым в 1962 г. в Шукты, говорится, что хозяин его Магомед, сын Юсупа погиб в 1020 г.х. (1612 г.) в селении Усиша в борьбе с войсками кызылбашей (персов). Вместе с ним в один день было убито кызылбашами 4400 человек.

Сражение с завоевателями произошло около селения Усиша, надо полагать, потому, что здесь находится более просторное, ровное место в долине реки Усишинки, где и поджидали прихода войск Аббаса I верхнедаргинцы. И, конечно, основную силу против завоевателей выставили акушинцы. По рассказам старожилов селения Акуша, надгробных памятников с надписями, что хозяева их погибли в сражении с кызылбашами в 1020 г.х., только на одном из старых кладбищ, где в 30-е годы ХХ в. был построен дом культуры, находилось около 40.

Но покорить Акуша-Дарго персам не удалось. Поэтому и после указанного сражения шах посылал сюда новые войска. На полях одной арабской рукописи, хранящейся у жителя Усиша М.Галбецова, имеется запись о приходе войск рафизитов (персов) в местечко Усиша в области Дарго в 1022 г.х. (1613–1614 г.).

В конце XVI–XVII вв. Казикумухское шамхальство переживает период распада. Происходит дробление его территории, из него выделяются самостоятельные и удельные владения. Слабеет власть шамхала и в Акуша-Дарго. В 30-е годы XVII в., в период правления шамхала Сурхай Мирзы-хана, в Казикумухе образовалась враждебная шамхалу сильная оппозиция феодалов и феодализирующейся знати, которая принудила его переменить свою столицу. С переходом после этих событий шамхала в Тарки верхнедаргинцы во главе с Акуша окончательно отделились от шамхальства, хотя и в последующем они поддерживали крепкие политические и экономические связи с Тарковским шамхальством, находясь под сильным его влиянием из-за аренды на его территории зимних пастбищ.

В XVII–XVIII вв. продолжается усиление позиций ислама. В этих целях на территории Акуша-Дарго, в особенности в самом Акуша, строились новые мечети, открывались примечетские школы (медресе), в которых обучались Корану, арабскому языку и письменности. В квартале Хъарша сохранилось здание старой мечети с указанием даты его строительства – 1093 г.х. (1682 г.). Эта квартальная мечеть, известная как «Устарка мижит», была обнаружена в 1993 г. А.Р.Шихсаидовым. В прошлом небольшие мечети имелись в каждом квартале Акуша.

Акуша, подобно Хунзаху, Ахты, Цудахару, Цахуру и другим крупным селам, уже издавна славилась своими школами, где преподавание основ ислама переходило из рода в род. Не случайно из Акуша выходило много знатоков догм ислама и арабского языка, которые служили при мечетях даже за пределами Акуша-Дарго. Причем готовились они не только внутри союза, но и в других регионах Дагестана.

Дом шейха Али-Гаджи Акушинского. Фото Х.А. Амирханова.

Могила-зиярат шейха Али-Гаджи Акушинского. Фото Х.А. Амирханова.

Сохранилась запись, что в 1100 г.х. (1698 г.) в Хунзахе мутаалимом был акушинец по имени Омар. Под непосредственным влиянием арабоязычной культуры выросли в Акуша известные во всем Дагестане ученые арабисты. В арабской рукописи Таджуддина Мухаммада ал-Карамани под названием «Хал-ал-иджаз» имеется запись, что она переписана в 1021 г.х. (1612–1613 г.) акушинцем Гаджи-Махмудом, сыном Магомеда, являвшимся «кадием эпохи».

Арабоязычная грамотность в Акуша, как и в других крупных селах, в XVII–XVIII вв. была распространена широко. Об этом говорят многочисленные надписи на полях арабских книг и надгробных памятниках.

В Акуша жило много знатоков арабского языка, которые переписывали арабские книги, разнообразные по своему содержанию. Помимо богословских книг, они переписывали книги по грамматике, словари, сочинения различных жанров, географическую литературу, книги по астрономии, медицине, мусульманскому праву (фикху) и т. д. Во время летних экспедиций в 1962–1993 гг. мы видели в Акуша, как и в других крупных селах, как Усиша, Муги, Цудахар, Куппа и т. д., многочисленные книги, переписанные местными арабистами. Акуша практически была центром подготовки арабистов для сел Верхней Даргинии, Сюрга, да и других народов Дагестана. В результате во многих селах Акуша-Дарго уже в XVI–XVIII вв. были свои знатоки арабского языка, которые переписывали арабские книги, о чем сохранились арабоязычные записи в переписанных ими рукописях. Все они собраны, переписаны и переведены на русский язык А.Р.Шихсаидовым. Так, арабская рукопись Мухаммада, сына Ахмада под названием «Канз ал-рагибин» («Сокровищница желающих») (мусульманское право) была переписана в 1103 г. х. (1691–1692 г.) жителем селения Танты Курбаном, сыном Мухаммада. Житель сюргинского селения Нахки Мухаммад, сын Махмуда в 1120 г.х. (1708–1709 г.) переписал книгу Али ибн Султан Мухаммад ал-Кари под названием «Ал-асрад ал-марфуат» – предание о пророке и книгу неизвестного автора под названием «Ал-Хуласат» («Краткое изложение»). Мухаммад, сын Шейха из селения Мекеги переписал книгу Мухаммада ал-Мар‘ата под названием «Тартиб ал-улум» («Упорядочение наук»). Таких примеров можно привести много.

Владея хорошо арабским языком, переписчики знакомились с содержанием переписываемых книг, которые, как отмечалось выше, были посвящены не только религиозной теме, но и различным наукам.

Важным показателем наличия грамотных людей и в то же время показателем высокого уровня арабоязычной письменности являются записи на полях арабских книг. В них не только имеются комментарии, но и зафиксированы разнообразные события общественно-политической и личной жизни как даргинцев, так и других народов Дагестана. Поэтому эти записи являются как памятниками письменности, так и важнейшими источниками по истории Акуша-Дарго и Дагестана в целом. Много книг с подобными записями имеются в библиотеке жителя Акуша М.Чаракова.

К памятникам письменности, являющимся вместе с тем, подобно записям на полях арабских книг, важнейшими источниками по истории как Акуша-Дарго в целом, так и селения Аку-ша и ценными историческими памятниками средневековья, относятся памятники эпиграфики – надписи на камнях. При строительстве общественных зданий в 20-30-е годы ХХ в. многие памятники эпиграфики были уничтожены и использованы в качестве строительного камня. Поэтому до нашего времени, особенно из древних памятников, сохранилось мало. Наиболее ранним памятником эпиграфики из сел. Акуша является приведенный выше надмогильный памятник 1572 г., имеющийся на одном из старых кладбищ квартала Дайша. Но раньше таких старинных надмогильных плит было множество.

Говоря о надмогильных памятниках, следует отметить, что они являются не столько памятниками письменности, сколько памятниками изобразительного искусства, памятниками художественной обработки камня. Сохранившиеся до наших дней памятники XVIII–XIX вв. вызывают восхищение оригинальностью искусства резьбы по камню каждого мастера в отдельности. Эти памятники отличаются не только разнообразием и богатством орнамента, но и стилем. Наряду с маленькими плитами с указанием лишь имени покойника, сохранились и большие, монументальные надмогильные плиты с пышным орнаментом, искусным оформлением, на которых умелыми руками местных мастеров отражена жизнь покойника. Изображаемые на памятниках арабские буквы высечены как декоративные украшения, в результате чего они как бы сливаются со всей сложной композицией геометрического орнамента. Подобных памятников на кладбищах Акуша весьма много.

Переписка книг, арабоязычные записи, эпиграфические памятники являются свидетельством распространения в Акуша, как и в других селах Верхней Даргинии, арабоязычной грамотности, арабской письменности. На арабском языке велась деловая и официальная переписка, почти вся литература писалась на арабском языке. Как отмечал академик И.Ю.Крачковский, на Кавказе (можно сказать, в том числе в Акуша) «вплоть до Октябрьской революции арабский язык был языком Корана… был языком общения интеллигенции, народов этой «горы языков».

Конечно, арабский язык и литература, поступающая из мусульманских стран, были доступны преимущественно представителям привилегированных слоев, как, например, представителям кадиевского тухума. Как отмечал А.М.Барабанов, как правило, носителями мусульманской религии и культуры до конца XVIII в. были только представители мусульманского духовенства и незначительная феодальная верхушка.

И все же, несмотря на все это, нельзя отрицать и большой положительной роли, которую играла арабская культура. Через поступающую разнообразную по жанру арабскую литературу акушинцы, как и другие народы Дагестана, знакомились с культурными достижениями других стран и в особенности с культурой Востока.

Акуша в XVII–XVIII вв. уже было довольно большим селением, разделенным на кварталы Хъарша, Хьарша, Дайша и Панжа. По сведениям академика И.А.Гюльденштедта, в 70-е годы XVIII в. селение Акуша было «многолюдно» и содержало «в себе до 1000 семейств».

В каждом квартале имелись тухумы, расселившиеся смешанно, а порою и поквартально. Среди них особое место занимали кадиевские тухумы, из среды которых и выбирались акушинские кадии. Это Кьадилачаракла, Зугьумла МахIямадхъала, Мусакьадихъали, МахIямадкьади хъали, ГIяшурала Зугьумла, Ухъяна Зугьумла и т. д.

В квартале Дайши проживали тухумы ЗалимхамахIямад-къали, ЧятяйхIяжихъали, Хялислан; в Хъарша – ХяхIяжиъали, Ухъяна Зугьумхъали; в Панжа – Петяхъуни, ТуплагIямархъали и т. д. Наиболее сильными были кадиевские тухумы, которые ранее входили в один тухум Кьадихъали, а затем из него образовались более мелкие тухумы, названия которых возникли от имени того члена, который становился кадием.

Многолюдность Акуша давала возможность акушинцам выставлять большое войско и играть важную роль в политической жизни Дагестана: вмешиваться в различные конфликты между политическими структурами и решать их, давать определенные советы, участвовать в различных походах как внутри Дагестана, так и за его пределами на стороне того или иного феодального владетеля или совершать самостоятельные военные акции и т. д. К помощи акушинцев обращались почти все основные феодальные владетели Дагестана (шамхалы, уцмии, аварские и казикумухские ханы, дербентские и кубинские владетели и т. д.). В 1712 г. акушинцы вместе с кайтагским уцмием участвовали в походе на Шемаху. В 1722 г. они поддержали уцмия, выступившего вместе с утамышским султаном Махмудом против войск Петра I, а в 1725 г. были на стороне шамхала Тарковского Адиль-Гирея, который выступил против русских войск, оставленных Петром I в Дагестане и находившихся в крепости Святого креста. События 1725 г. предопределили вступление Аку-ша в подданство России. Вместе с кайтагским уцмием, который, по словам И.-Г.Гербера, напугал акушинцев, что «русские намерены с войском в Акуша идти и их разорить», в 1725 г. они приняли «над собой власть России» и «обязывались принимать участие в военных действиях вместе с «войсками России».

После Гянджинского договора 1735 г., заключенного между Россией и Ираном, по которому Россия в силу создавшихся условий уступила Дагестан Ирану, акушинцы вместе с другими горцами, не желая подчиняться Ирану, поднялись на борьбу с войсками Надир-шаха. В 1735 г., когда Надир совершил второй поход в Дагестан и двинул свои войска на Казикумух, акушинский кадий «с главными жителями изъявил ему покорность». Однако, когда Надир ушел из Акуша-Дарго, акушинцы тайно помогали Сурхай-хану I. Узнав об этом, Надир, возвращаясь из лакских земель, послал против акушинцев карательный отряд, который встретил у местного населения упорное сопротивление. Но завоеватели опустошили территорию Акушинского союза. Было захвачено много пленных, которых Надир отпустил якобы из уважения к просьбе кадия, ходатайствовавшего перед ним от имени жителей союза принять их раскаяние.

Когда Надир-шах предпринял третий поход в Дагестан и сосредоточил свои войска в Андалальском союзе, на помощь аварцам сюда двинулись другие народы Дагестана, в том числе и акушинцы. Как известно, Надир-шах потерпел в Андалале позорное поражение, после чего ушел в Дербент, недалеко от которого построил крепость, получившее впоследствии название «Иран-Хараб» («Гибель Ирана»). Отсюда совершались набеги во все части Дагестана, в том числе и в Акуша-Дарго. В 1742 г. был совершен опять поход в Аварию через даргинские земли, чтобы смыть позор андалальского поражения. Персы снова потерпели поражение и вернулись, по словам А.И.Тамая, «захватив с собой лишь полученных ими от даргинских аулов заложников».

Не имея успеха, учитывая трудности зимы, распространение различных болезней, дезертирство персидских солдат и переход их на сторону дагестанцев, убедившись в безнадежности своих целей покорить горцев, Надир-шах в 1743 г. прекратил военные действия в Дагестане и в феврале того же года с остатками войска отступил на юг.

Большую роль в разгроме войск Надир-шаха под «Иран-Харабом» сыграли и акушинцы. «… в кровавой битве под Иран-Харабом…, – писал В.Потто, – акушинский народ нанес ему страшное поражение». После этих событий, писал далее он, акушинцы «слыли в горах непобедимыми и как сильнейший народ».

В конце XVIII в. роль Акуша в политической жизни Дагестана еще больше усиливается. Акушинцы активно участвуют во всех политических событиях Дагестана. К акушинскому кадию обращаются за помощью и советом по различным вопросам феодальные владетели и сельские общества. Все это время и вплоть до первой четверти XIX в. Акуша выступала против политики России в Дагестане. Но Россия не прекращала своей активной политики в Дагестане. В 1804 г. русские войска взяли Дербент. Шихали-хан Дербентский и Сурхай-хан II Казикумухский – наиболее ярые противники России – привлекали к борьбе против нее и даргинцев. Русские войска несколько раз разбивали войска Шихали-хана и Сурхай-хана II. Уставшие от бесконечных войн, горцы не желали поддерживать противников России. В 1811 г. был разгромлен Шихали-хан, а в следующем году – Сурхай-хан II, которому, когда он из Кураха бежал в Казикумух, как аварцы, так и акушинцы и цудахарцы отказали в помощи. Акуша и другие общества на просьбу Сурхай-хана II «дать ему пособие в войсках» ответили отказом, верхнедаргинцы решили вступить в подданство России. В июне 1812 г. к ген. Хатунцеву прибыли от «акушинского и всего даргинского народа кадии и почетные старшины с просьбой принять в подданство России весь даргинский народ». Они «от имени всего народа… учинили присягу на верность е.и.в., и почетнейшие из них утвердили оную своими печатями».

В 1813 г. в результате подписания с Россией и Персией Гюлистанского мирного договора Дагестан официально был присоединен к России. После этого начинается активизация колониальной политики России в Дагестане. Здесь размещались русские войска, строились укрепления и опорные пункты. Все это, естественно, вызывало недовольство феодальных владетелей. Некоторые из них, которые раньше сами обращались к кавказскому командованию с просьбой принять их в подданство России и охотно принимали условия, предложенные русскими властями, теперь решили оказать сопротивление.

Сторонником России практически оставался только шамхал Тарковский. В 1818 г. владетели Аварии, Кайтага, Мехтулы, Казикумуха, к которым «пристала Табасарань», решили напасть на шамхальство Тарковское. Шихали-хан Дербентский, как писал В.Потто, «привлек» на сторону союза дагестанских владетелей акушинского кадия и «поднял воинственный, сильный и в высшей степени свободолюбивый народ акушинский». А.П.Ермолов, назначенный в 1816 г. главнокомандующим на Кавказе, по словам того же В.Потто, понял, что «решающее значение в этом движении будут иметь акушинцы». Поэтому он приказал генералу Пестелю немедленно «с двумя батальонами пехоты и кюринскою конницей занять пограничный с Акушой Каракайтаг, а от акушинцев потребовать присяги и аманатов». Хотя Пестель и занял Кайтаг, его положение было критическим. Против него собралось 20 тыс. человек, среди которых были и акушинцы во главе со своим кадием.

Узнав о положении Пестеля, А.П.Ермолов двинул войска из Грозного. Через Засулакскую Кумыкию он двинулся на Мехтулу, и 12 ноября русские войска пришли в Параул и отсюда к Большому Дженгутаю. В 6 верстах от Параула стоял акушинский кадий с четырехтысячным отрядом. Тем временем Пестель отомстил башлинцам, истребив «город до основания». Горцы, до которых не дошли русские войска, после поражения Мехтулы и Кайтага ждали, что они двинутся и на них. Но Ермолов, как писал В.Потто, не «двинулся дальше, … он возвратился на линию. Окончательный расчет с акушинцами был отложен на следующий год».

Между тем волнения в горах продолжались и после разгрома Мехтулы и Кайтага. Владетели Дагестана (кроме шамхала и кюринского хана) готовили новую акцию, распределив, кому и куда идти. Они решили воспрепятствовать строительству крепости Внезапной. «Сильные акушинцы со своей стороны угрожали тем, которые хотели оставаться верными русским».

Ермолов начал борьбу с мятежниками. Сначала Мадатов, поставленный им во главе экспедиционного отряда, усмирил Табасаран, затем покорил Кайтаг и отстранил от власти уцмия Адиль-хана, который бежал в Акуша, а затем укрылся в Аварии.

Теперь очередь была за Акуша-Дарго, состоявшем из пяти союзов сельских общин (Акушинского, Усишинского, Мекегинского, Мугинского и Цудахарского) и его столицей Акуша. Это было, по словам В.Потто, «знаменитое в горах любовью к независимости и гордым, воинственным духом» общество. По его же словам, как отметили и выше, «акушинский народ нанес страшное поражение» Надир-шаху «в кровавой битве под Иран-Харабом, что значит «Гибель Ирана», «акушинцы после этой победы слыли в горах непобедимыми и как сильнейший народ привыкли с давних пор вмешиваться в посторонние распри и играть в событиях первенствующую роль». Этот народ и предстояло теперь покорить Ермолову. К этому времени Акуша-Дарго действительно стояло в одиночку против России. Россия покорила все Каспийское побережье, из своих земель были изгнаны уцмий Кайтага, Гасан-хан Мехтулинский и Шихали-хан Дербентский, лишенный генеральского чина аварский хан. Все они «стояли перед всем живым свидетельством грозящих опасностей».

В такой обстановке у дагестанских владетелей возникает идея объединиться в союз и противостоять проникновению Ермолова в горы и строительству здесь опорных пунктов, какие он поставил в Чечне и на Кумыкской плоскости. Во главе движения стояли «гордые акушинцы», и «акушинская земля должна была сделаться ареной кровавого столкновения». Акушинс-кий кадий принял на себя главное руководство, ему помогали аварский хан, уцмий, Сурхай-хан II Казикумухский, Шихали-хан Дербентский, располагавший значительными суммами, которые он получил из Персии.

Акуша-Дарго в это время на самом деле было наиболее сильной и активной политической единицей в Дагестане, и не без основания Ермолов писал, что «акушинцы служили твердою опорою всем прочим народам и могущественным своим влиянием их против нас (России. – Б.А.) вооружали». Уместно здесь привести и слова другого очевидца – полковника Н.Н.Муравьева-Карсского, посланного Ермоловым в Тарки начальствовать над двумя батальонами, завершить строительство Таркинской крепости и наблюдать за непокорными жителями. Он писал, что акушинцы богаты, многочисленны и сильны в Дагестане. «Общество сие отличается от прочих образований своим мудрым правлением и силою, всегда имело большое влияние на все другие общества и владения Дагестана, так что оно даже имело у себя в залоге сыновей владельческих (шамхалов сын находился в залоге до 1818 года). Многочисленные войска акушинцев считались непобедимыми до вторжения к ним Александра Петровича (Ермолова. – Б.А.)». Поэтому Ермолов писал, что «народ дагестанский Акушинцы» является «виновником всех беспокойств, и так далеко простирается его дерзость, что … я должен непременно идти для наказания сего народа».

Целью дагестанских владетелей было, объединившись в союз, отстоять общую независимость, восстановить весь политический строй Дагестана в том виде, в каком он существовал до появления русских, освободить все владения, занятые русскими. Было решено сначала разорить владения преданных России кюринского хана и шамхала. Ненависть к ним была настолько велика, что мать аварского хана, выдавшая за шамхала двух дочерей, писала к акушинскому кадию, чтобы тот постарался захватить шамхала живым и «доставил ей удовольствие напиться его кровью».

Конечно, в таких условиях новый поход в Дагестан был неизбежен. Успешно ведя военные действия в Чечне, Ермолов поспешил приступить к решительным действиям. Дав указание генералу Мадатову, находившемуся в Кайтаге, форсированным маршем идти к границам Акуша, сам он 11 ноября 1819 г. в холодную, буранную погоду пошел к Таркам. Мадатов, прибыв в Карабудахкент, послал к акушинцам прокламацию, в которой требовал аманатов и выдать пленных. Акушинцы ответили отказом. Они писали Ермолову: «Знай, что мы люди вольные, у нас нет эмиров, и нет могущественных владельцев в наших деревнях».

Сильные отряды акушинцев двинулись к границам шамхала, который, по словам Н.Н.Муравьева-Карcского, «боялся своих поданных и соседей Акушинцев». Акушинцы, которых, по данным В.Потто, было 25 тыс., могли преградить единственную дорогу, идущую в горы в этом месте. В такой обстановке Ермолов «мастерскими переговорами, то льстя, то угрожая акушинцам, задерживал их движение, усыпляя их внимание», и дал возможность отряду Мадатова, двигавшемуся из Кара-будахкента, занять выгодную позицию, и тем самым «дорога в Акуша была открыта».

Движению русских войск акушинцы не препятствовали. Проводники «охотно показывали, не веря успеху их предприятия и, быть может, желая именно заманить русских в глубь горной страны». Как писал В.Потто, «как бы в насмешку показывали они места, где были разбиты войска шаха Надира, дороги, по которым они бежали». «Таково было мнение о могуществе акушинского народа, – говорил Ермолов, – и немало удивляло всех появление наше в сей стране». И сам Ермолов в своих «Записках» отмечал, что «акушинский народ сильнейший в Дагестане и воинственный».

Первым населенным пунктом, взятым русскими, было селение Урма. Затем начались переговоры со старшинами акушинцев, которые вели себя дерзко и не соглашались на условия Ермолова. На помощь акушинцам приходили койсубулинцы и «многие другие вольные общества Дагестана». Вернувшись в лагерь, старшины рассказали, что у русских мало войск, солдаты изнурены и едва могут «достойно употребить оружие» против них. Успокоившись таким известием, «гордые акушинцы в сознании собственного могущества заснули спокойно». В это время русские «двинулись к неприятельской позиции». Обогнув акушинцев, они преградили дорогу в Акуша и с рассветом 19 декабря начался бой под Левашами. Мадатов занял Леваши. Переночевав здесь, русские войска двинулись вперед и 21 декабря заняли безлюдную Акуша, «город был пуст». Жители его бежали в соседние горы, писал В.Потто. Их не преследовали, не тронули их имущество. Разрушены были только дома, принадлежавшие друзьям Шихали-хана и участников действий против русских. Видя такое великодушие, постепенно акушинцы возвратились в село. Почтеннейшие 150 старшин акушинцев явились к Ермолову, чтобы объявить от лица народа покорность.

Когда везде воцарился порядок, акушинцы и собранные «главнейшие из старшин всех селений даргинского общества» были приведены к присяге русскому императору. В приказе по корпусу Ермолов говорил: «Труды ваши проложили нам путь в середину акушинского народа, воинственного и сильнейшего в Дагестане». Ермолов назначил главным кадием бывшего в этом звании до этого старца Зухума, сняв Магомед-кадия, от почетных старшин были взяты 24 аманата, наложена дань в 2000 баранов, и русские войска 24 декабря покинули Акуша.

Акуша-Дарго сохранило прежний образ управления на основе местных обычаев. Во главе союза по-прежнему оставался акушинский кадий, власть которого была наследственна в ка-диевском тухуме.

После этого Акуша и ее главный кадий были верны России и не принимали никакого участия в волнениях горцев. Даже в конце 1829 г., когда Газимагомеду повиновались Койсубула, Гумбет, Анди, Салаватия и другие общества Нагорного Дагестана, на его стороне были половина шамхальства, вся Мехтула, Казикумух, Кайтаг и Табасаран, Акуша-Дарго оставалось верным России. И только в 1844 г. под влиянием побед Шамиля над русскими войсками и под влиянием агитации и требований сторонников Шамиля Акуша-Дарго во главе с акушинским кадием Магомедом изменило данной России в 1819 г. присяге верности и примкнуло к восстанию горцев. Но вместе с шамилевскими войсками оно было разгромлено, после чего на его территории были размещены русские войска.

Все время, вплоть до присоединения к движению горцев и даже позже, Акуша со своим наследственным кадием являлась одним из самых значимых политических структур Дагестана. «Акушинский кадий и в этот период пользовался огромным авторитетом и влиянием на других правителей Дагестана». Акушинский кадий, – писал А.Комаров, – всегда пользовался большим почетом и, имея в своем распоряжении самое сильное из всех обществ Дагестана, имел важное влияние на дела соседей. «Акушинский кадий сам лично общался с феодальными владениями, их правителями и руководителями союзов сельских общин, и к нему, как к главному административному лицу, обращались правители и руководители за советом и помощью при решении различных вопросов. Личность акушинского кадия считалась священной. Во время съездов верхнедаргинцев на поляне «Хъярбуки диркьа», где на холме на особом месте восседал акушинский кадий, нельзя было смотреть в его сторону. В главную акушинскую мечеть, находящуюся на вершине горы, несмотря на крутой и длинный подъем, молящиеся должны были добираться пешком, и только акушинский кадий имел право ехать туда верхом. Акушинскому кадию принадлежало право короновать вновь избранного шамхала. В источнике сказано: «Так как акушинские общества были весьма сильны и страшны для соседей, то они были в особенности уважаемы у шамхала и ханов, и отсюда явился адат, что при короновании шамхала все 5 даргинских обществ приглашались на празднество с почетными людьми, и акушинский кадий надевал папаху как почетнейший, получая за это коня с седлом».

Авторитет и влияние акушинского кадия в Дагестане делали его власть в Акуша-Дарго еще сильнее, а столицу федерации сел. Акуша – одним из политических центров Дагестана. Таким практически оставалось селение Акуша и после присоединения Дагестана к России, и в годы гражданской войны, и в период Советской власти.

 

Литература

1. Акташи Аваби Мухаммед. Дербент-наме /Перев. с тюрк. и араб. списков, предисл. и библиогр. Г.М.-Р.Оразаева и А.Р.Шихсаидова. Махачкала, 1992.

2. Алкадари Г.-Э. Асари-Дагестан. Махачкала, 1929.

3. Амирханов Х.А. Исследование памятников Олдована на СевероВосточном Кавказе. М.: Таус, 2007.

4. Бакиханов А.-К. Гюлистан-Ирам. Баку, 1926.

5. Гербер И.-Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря. 1728 г. //ИГЭД. М., 1958.

6. Древнейший письменный памятник на даргинском языке //Дагестанская правда. 6 июля 1959 г.

7. Ермолов А.П. Записки (1816–1827). М., 1866. Ч.П.

8. Котович В.Г. Каменный век Дагестана. Махачкала, 1964.

9. Магомедов Р.М. Даргинцы в дагестанском историческом процессе. Махачкала, 1999.

10. Мухаммед-Рафи. Извлечение из истории Дагестана //ССКГ. Тифлис, 1875. Вып. V.

11. Памятники обычного права Дагестана XVII–XIX вв. М., 1965.

12. Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. 2-е изд. СПб., 1888. Т.2. Вып.2.

13. Тарихи Дербент-наме /Под ред. М.Алиханова-Аварского. Тифлис, 1898.

14. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.: Л., 1941.

15. Тихонов Д.И. Описание Северного Дагестана. 1796 г. //ИГЭД. М., 1958.

16. Шихсаидов А.Р. Дагестан в Х-XV вв. Опыт социально-экономической характеристики. Махачкала, 1975.

 

Кудали: исторический очерк

З.А. Магомедова С.Х. Газимагомедова

Начиная с XI–XV вв. были созданы произведения особого жанра – региональной историографии. Происходит обращение местных творческих сил не к истории религии, а к истории своего народа, проходит особый этап в развитии местной культуры, связанный с её особым подъемом, с ростом самосознания народа. В данной работе сделана попытка собрать и обобщить все малоизвестные документы, архивные материалы, предания и легенды истории Кудали, а также упомянуть зафиксированные в письменных источниках имена кудалинцев, проживавших в указанное время.

О времени возникновения села Кудали нет достоверных данных. История образования села своими корнями уходит в глубокую древность. Старожилы не помнят, когда и кто впервые здесь поселился. Какое-то предположение о возникновении села можно сделать по преданиям и легендам, которые сохранились в памяти кудалинцев.

Сел. Кудали. Старая часть села.

Нынешнее Кудали образовалось от слияния более девяти мелких селений: Ухичур, Къавохъ, ЦIадгьарихъ, Гъунабазул болола, КIибичIараб ганчIихъ, Сидохъ, Укикь, Кудаламаарда, Агьадиб, Кьодохъ, БаIаралъул бакъдаб, Генчасул гъегъ. Эти села объединялись не сразу. В далеком прошлом это были небольшие поселения, которые были изолированы друг от друга и небольшими по численности и хозяйству. Их объединение произошло мирным путём и было вызвано необходимостью защитить себя от нападений соседей и внешней опасности. Ныне в этих сёлах частично сохранились древние развалины.

По мнению А.Р. Шихсаидова, процесс образования крупных населённых пунктов в Дагестане интенсивно протекал в XII–XV вв. Сёла объединились в одно большое под названием КIудиябросо, а впоследствии его стали называть Кудалиб. К XIII в. создалась такая обстановка, что для защиты своей территории селения приходилось охранять. Такую охрану, к примеру, выставляли сёла Гента, Тидиб, Хотода, Гоор, Кахиб, построив хутор Уриб, а в северной части отселок Зауриб для проживания охраны. У кудалинцев такими отселками были Дарада-Мурада, Маалиб, Кулиб. Так, участник Аварской экспедиции Костенецкий (1837 г.) познакомился в Мураде с первым поселенцем в этом месте из селения Кудали, которому тогда исполнилось 125 лет, а его жене 117 лет. К тому времени от старости он ничего не видел и не слышал. «Я бы не желал дожить до такой старости, у него 4 сына и 6 дочерей, от которых пошло их селение до 100 человек», – пишет Костенецкий в своих записках. И ныне жители селений Хвартикуни, Дарада, Мурада, Тунзи, Маали, Кулиб, Хварада, Горбониб, Багани, Хъуллиб, Силта, Укитль называют село не Кудали, а КIудиябросо. И население этих сёл говорит на кудалинском говоре хунзахского диалекта.

Названия исчезнувших кудалинских сёл дошли до нас с некоторыми изменениями. Данные об этих сёлах нам предоставил М.Х. Халималов – заслуженный учитель Республики Дагестан, краевед. Например, название кудалинского поселения Укикь произошло от слова «Икикь», что в переводе означает «в ореховой роще». Орех на кудалинском диалекте «ик», а на литературном языке – «цулакьо». На самом деле вокруг исчезнувшего села Укикь и ныне стоят ореховые деревья. Название села Ухичур произошло от аварских слов «ухи» – котел, «чур» – мойка. По мнению М. Х. Халималова, здесь жили лудильщики (кузнецы). Название села ЦIадгьар от слова «цад» – дождь, «гьар» – прошение, т. к. сюда выходили все жители села во время засухи просить у Аллаха дождя. Эта языческая традиция предков сохранилась и поныне. Село Сидохъ расположено на самой высокой горе с абсолютной высотой 2005 м. Название села произошло от аварских слов «си» – башня, «сидохъ» – на башне. На самом деле село служило сторожевой башней для охраны от нападений. Село Кибичараб ганчихъ было расположено там, где лежит огромная (раздвоенная) каменная глыба. Отсюда и название села «у раздвоенного камня». Местные жители используют развалины села Къавохъ, как место для загона скота. Рядом же расположены и остатки исчезнувшего села Рохьдол Хъавохъ. Другое село Гьунабазул болола расположено рядом с Ухичур и Кибичараб ганчихъ. Название села произошло от слов «гьуни» – оползень, «болола» – на голове, что в буквальном смысле – «на вершине оползня». Следующее село Кудаламаарда лежит на горе Рохьомеер (лесная гора). Название села произошло от слов «Кудали» и «маарда» – на горе. Отсюда и название – село на кудалинской горе. Село Генчасул гъегъ расположено на живописном берегу ручейка Агьадибгьар. Название села происходит от имени «генчав» – глухой и «гъегъ» – скопление камней. И сейчас на этом месте очень много камней. По предположению археологов, в IX–XII вв. на этом месте стояла средневековая крепость кудалинского феодала с дворцовыми сооружениями, укрепленными оборонительными стенами (100×100 м) толщиной 1,2 м.

Известно, что формирование и развитие типов и форм поселений, жилищ, хозяйственных построек тесно связано с природно-географическими условиями, образом жизни и, в первую очередь, с хозяйственной деятельностью населения.

Первым фактором при выборе места для поселения, которым руководствовались кудалинцы, как и другие народы, был оборонительный фактор.

Сел. Кудали. Общий вид.

Так, старая часть села расположена на вершине холма Оросиб, который служил в прошлом крепостью. Причиной, которой руководствовались жители, было стремление к недоступности поселения. «Такое стремление, – указывает М.-З.О. Османов, – часто превалировало над другими факторами. Так, часто встречаются аулы, которые расположены на гребне горы, в то время как вода есть только в речке или роднике, находящемся далеко внизу, у подножия».

Богатую и ценную информацию об основных занятиях жителей, а также статистические данные о населенных пунктах Андалальского общества второй половины XIX–XX вв. дает в своих работах Е.И. Козубский.

Так, например, статистические данные по селению Кудали выглядели таким образом:

Данные в период национально-освободительного движения под руководством Шамиля:

Данные за 1895 г. по Е.И. Козубскому:

Примечание: жители переведены Шамилем в горы; в 1860 г. часть возвратилась (отс. Асаб и Силта).

По данным списка можно определить, что в сел. Кудали в конце XIX – нач. XX вв. преобладала малая семья. Отделившись от семьи, малые семьи не теряли связь с отцовским домом. Эти родственные связи служили основанием для сохранения взаимной помощи при необходимости.

По данным А. Комарова, в 1869 г. в Кудали насчитывалось 216 дворов, мужского пола – 330 чел., женского – 353 чел.

Что касается вероисповедания, известно, что в XII в. на территории Андалала, в состав которого входило и Кудали, было ещё распространено христианство, видимо, православного толка, проникшее туда не ранее X в. из соседней Грузии.

Связанные с христианством архитектурные памятники, могильники и произведения изобразительного искусства были найдены в Кахибском, Гунибском, Тляратинском и некоторых других аварских районах.

В 1966 г., по сведениям 103-летней жительницы Кудали Хизриевой Патимат-КIудай, было выявлено христианское погребение в местности Агьада. После долгих работ на глубине 1,3 м была обнаружена каменно-грунтовая могила, относящаяся к XI-ХII вв. В погребении нашли женский скелет, лежащий на спине, головою на северо-запад. Из погребения были извлечены 2 медных браслета, 4 бронзовых, по 2 стеклянных и металлических перстня и металлические зеркала, бусы, горшки, чашки, кувшинчики и др.

При осмотре террасы, находящейся рядом с могильником, внимание привлекали развалы камня. Ближайшее знакомство археологов с ними не оставляло сомнения в том, что здесь в древности находилась небольшая крепость. Она располагалась на участке, надежно защищённом с трёх сторон обрывистыми склонами глубокого оврага и берегом реки. По всей окружности крепости прослеживались остатки оборонительных стен. Наиболее возвышенную и хорошо укрепленную часть крепости занимала цитадель. Обломки красноглиняных горшков с залощенной и заштрихованной поверхностью, собранные на территории крепости, а также особенности самих крепостных сооружений, характерных для периода становления феодальных отношений Дагестана, дали возможность установить время бытования крепости – ХI-ХIII вв. н. э.

Однако, несмотря на то, что могильник подвергся разграблению, одна могила осталась нетронутой. На дне гробницы были найдены останки молодой женщины. Она лежала на спине с уклоном на правый бок. У головы справа находился небольшой красноглиняный кувшин, с левой стороны – маленькая мисочка. Около неё было найдено ещё очень много дорогих украшений. На обе руки погребенной были надеты бронзовые браслеты, а на палец правой руки – бронзовое кольцо. Судя по сопровождавшему её инвентарю, она принадлежала к довольно зажиточной семье.

На груди был обнаружен бронзовый нательный крест (на нём сильно схематизировано изображение распятия Христа, концы креста имеют форму трилистника). Обряд погребения был определён как смешанный – языческо-христианский.

Христианство в центральной, горной части Дагестана в одних местах пустило достаточно глубокие корни, в других – сосуществовало наряду с языческой религией, а позже и с исламом. Христианизация Дагестана продолжалась и в период распространения ислама до XV века. По мнению археологов, женщина, носившая этот крест, не исповедовала христианство, а крест носила как украшение, поэтому её похоронили по всем обычаям языческой религии. Можно допустить и другое. При жизни молодую женщину приобщили к христианской религии, она носила крест как христианский символ, но окружавшие её люди продолжали придерживаться дохристианской, языческой религии. Так или иначе, но тот факт, что в средневековом могильнике Кудали найден крест, является ещё одним свидетельством распространения христианства в средневековую эпоху среди населения центральной части горного Дагестана.

О времени и путях принятия ислама в сел. Кудали существует мало документальных данных. В раннемусульманский период своей истории Андалал назывался Вицху и состоял из 12 авароязычных селений: Гамсутль, Гуниб, Кегер, Корода, Кудали, Обох, Ругуджа, Салта, Согратль, Хиндах, Хоточ, Чох. Одним из источников, где сохранились сведения о принятии ислама кудалинцами, является «Тарих Дагестан» Мухаммада Рафи. В одном из списков данного сочинения (а их насчитывается 38) приводится перечень селений, добровольно принявших ислам: «…Что же касается селений Вицху, то есть Чух, Сугул, Убухи, Мухуб, Гумсук, Кудалиб, Кухуриб, Салта, Куруда, Гуниб, Утч, Хунди, Кудахи, Ругуджи, то эти селения были обложены джизьей только в размере одного быка с каждого их селения в год назначения шамхала за то, что они добровольно приняли ислам… Все названные селения получили единое название Андалал ввиду освобождения их от хараджа при свидетельстве эмиров Гази-Гумика и их алимов». По ряду признаков А.Р. Шихсаидов относит этот перечень к XIV в., а Т.М. Айтберов – к XV в.

Согласно письменному историческому материалу в горном Дагестане в первые века 2 тысячелетия н. э. существовало множество удельных княжеств во главе с «князьями», «ханами». В указанный период, согласно традиции, существовали местные феодалы в Издагиша, Усиша, Муги, Гидатле, Анди, Кудали и т. д. В результате классовых противоречий многие из них были уничтожены или изгнаны. Один из этих ханов был в Кудали, о чём уверенно говорят фольклорные источники. Звали этого хана Ибрагим. В его ханство входило 23 поселения: Кудали, Силта, Укитль, Сидох, Къавохъ, Ухичур, Гьунабазул болола, Щадгьарихъ, Кудали-Маарда, Пахъушалиб и др.

Ибрагим был очень образованным и могущественным ханом своего времени и славился своей справедливостью. Он имел торговые и другие связи со странами Средней Азии. Об этом свидетельствуют находки в ханском могильнике.

Предание гласит, что арабы безуспешно пытались овладеть Аварским ханством. Кудалинский хан предложил свою помощь с условием, что занятые земли будут платить дань. Часть селения Гоцатль, в том числе и озеро, отошли к Кудали. Об этом свидетельствует запись Джамала Гоцат линек ого, одного из руководителей разгрома красных частей в Араканском ущелье, в которой говорится, что дом он построил в Гоцатле на территории, которая принадлежала в древности кудалинцам.

Сохранившихся исторических памятников в сел. Кудали очень мало. Одно из самых примечательных – древнейшая мечеть. В сел. Кудали построено на сегодняшний день около 10 мечетей. Но самой старой считается Большая мечеть в местечке Оросиб. В древности она находилась в самом центре села. Так как сейчас село разрослось, мечеть оказалась на окраине, но на самом возвышенном месте. После реставрации мечеть изменилась. Вход перенесли на другую сторону. Но надписи, которые были вокруг двери, сохранили на том же месте. Одна из них гласит:

Время реставрации мечети 1307 /1889-1990 гг. Рядом с этой надписью есть и другая, которая трудно поддается расшифровке:

Эти ворота [построили] Ибрагим и…Цудахарский

Среди источников по истории Кавказа, в частности Дагестана, важную роль играют эпиграфические памятники.

Не менее интересными историческими памятниками являются надмогильные камни. Художественная обработка камня – один из древних и широко распространенных видов народного искусства. Среди памятников резьбы по камню особое место занимают надмогильные памятники с эпитафиями. Надмогильные сооружения XI–XV вв. делятся на три обширные группы: сундукообразные, прямоугольно-вертикальные и крестообразные.

В сел. Кудали всего три кладбища (Музда хIуриб, ХIоболазул кIалла, Исубиль хIуриб). В центре села расположено старинное кладбище с большим числом недатированных надмогильных камней. На краю кладбища находится небольшой мавзолей, весьма почитаемый верующей частью населения.

Будучи в составе археографической экспедиции под руководством А.Р. Шихсаидова, мы ознакомились с этим четырёхугольным зданием. По мнению М.Х. Халималова, это сооружение являлось мечетью, построенной до смерти знаменитого учёного Дауда Кудалинского. А также есть вероятность, что это сооружение надгробного характера, т. к. в более поздний период их устраивали только над могилами святых – шейхов, с помещением внутри его надмогильного камня. Мавзолей представляет собой четырёхугольное здание с 4-х скатной крышей. Длина его с северной стороны 7,3 м, высота с северной стороны – 1,55 м, с южной – 2,25 м. Вход расположен с восточной стороны. Сооружение не имеет на себе какой-либо резьбы или украшений. Только над дверью в каменной кладке мавзолея сохранилась надпись на арабском языке:

«Мечеть учёного из учёных шейха Дауда ал-Кудали»

Мавзолей сложен из местного рваного, скальной породы камня. При входе в помещение расположена лестница в три ступени: длина – 1,33 м, ширина – 4,46 м. Наблюдаются перепады высот от северной стены к южной. На южной стороне находится михраб. Пол в помещении глинобитный и покрыт ковриками, подаренными сельскими жителями. Также внутри имеются два оконных проёма, а в восточной стороне – проём для освещения. На внутренних стенах штукатурка из местной глины. На потолке проём, который, по легенде, помогает жителям во время засух. Открывать проём имеют право только родственники шейха. Как и все жители, они из простых семей и занимаются сельским хозяйством. Известно, что в начале ХХ в. проём открывала дальняя родственница шейха Дауда Абдулахидова Батина. После её смерти и до сегодняшнего дня это делает её племянник Магомед-Мирза (1930 г.р.).

На крыше сооружения, нет прогонной балки, но имеется перекрытие из девяти балок, покрытых досками. Могила шейха Дауда ориентирована с запада на восток. Длина могилы – 2,38 м, ширина – 1,12 м. Вокруг места захоронения небольшой бордюр толщиной 0,21 см. С западной стороны установлена каменная стела высотой 1,5 м, шириной 43 см (нижняя часть), 57 см (верхняя часть). Толщина камня 10 см. У основания стелы лежат два камня: овальной и круглой формы. По мнению М.Х. Халималова, эти два камня должны располагаться на плите, и общий вид будет представлять собой очертания человека.

Что касается лицевой поверхности камня, то она разделена двумя вертикальными линиями на три участка. По схеме украшения можно определить «акушинский вариант». Две боковые полосы покрыты растительным орнаментом в мелком рельефе с изображением сердечка с пятилистником. Средняя полоса содержит врезную надпись в три строки:

1. Эта могила

2. принадлежит учёному Дауду

3. шейху Кудали

Надпись не датирована.

Могила Дауда Кудалинского.

В верхней части выбит большой медальон, внутри которого выступает двенадцатидольчатый медальон с шишкой. На нём можно прочесть надпись с формулами – восхвалениями Аллаха:

По предположению А.Р. Шихсаидова, эти формулировки характерны для калакорейшских памятников XVII–XVIII вв.

На обратной же стороне плиты шейха Дауда надпись повторяется только другой системой письма. За могильной плитой стоит деревянный шест, к нему привязаны кусок ткани белого и зелёного цветов. В северо-западном углу стоит другой шест, который находится рядом с надмогильным сооружением Али Хажиява ал-'Убуди (из Обода). Плита небольшого размера с рельефной надписью на арабском языке:

Хозяин этой могилы…

Остальная часть текста стёрта.

Большую часть жизни Дауд Кудалинский прожил в с. Тлях Гунибского округа (ныне Шамильский р-на). После своей смерти он был похоронен там же, позже перезахоронен в с. Кудали. Благодаря стараниям жителей бывшее место захоронения в с. Тлях осталось неизменным. На месте захоронения стоит надгробный камень, который находится внутри надмогильного сооружения. В помещении стоят два надмогильных камня. Первый обработанный камень из белого мрамора высотой 80 см, толщиной 8 см, шириной 44 см. В центре выбита стилизованная шамхальская эмблема. По всему периметру текст в две строки на арабском языке:

Хозяин этой могилы Дауд,

Да освятит Аллах его дух.

По торцевым частям мелкий растительный орнамент. За ним стоит другой камень скальной породы с острым концом: высота – 110 см, ширина нижней части – 80 см, верхней – 40 см, толщина – 5 см. Длина надмогильного глиняного сооружения 2,25x56 см, высота – 35 см. Помещение ориентировано с запада на восток 2,50x3,20 см. У входа с западной стороны встроен камень с арабской надписью в четыре строки (размеры 50x32).

Надпись о реставрации могилы восьмого числа месяца Рабиуль-аввал 1315 г.х. / 1937 г.

Это место является зияратом для тляхинцев и кудалинцев.

Не менее важным историческим памятником является могила шейха Магомеда, которая относится к 1111 г.х. (1693 г.). Могила расположена на кладбище ХIоболазул кIалла. Его надмогильное сооружение относится к крестообразным. Вокруг могилы построена ограда из камня.

Могила шейха Магомеда.

Искусство резьбы по камню представлено растительным орнаментом. В селе такие плиты могли позволить себе только богатые или знаменитые люди. А по их количеству можно понять, что таких людей было мало. Ну и к полуцилиндрическим памятникам можно отнести могилу Ибрагима 1322 г. х. (1904 г.). Камень расписан очень красивым растительным орнаментом, а сбоку изображены рука и кинжал. На камне можно прочесть надпись:

Скончался сын Умара,

Да простит Аллах их обоих.

Селение Кудали известно такими учёными, как Гасан Старший из Кудали (нач. XVIII в.), Омар-Джан из Кудали (ум. в 1801 г.), Гасан Младший (ум. в 1878 г.), Муртаза Гасанов (1873–1937 гг.), Камиль Эльдаров (1886–1973 гг.), Халил Фаталиев (1915–1959 гг.).

Могила Зугьуни 1322.

Гасан Старший из Кудали (нач. XVIII в.), поэтическое наследие которого является значительным вкладом в историю аварской литературы раннего периода, родился в семье крестьянина Хаджимагомеда. Годы жизни точно не определены, и в литературе встречаются разногласия. Так, у М.-ССаидова дата смерти

Гасана Старшего относится к 1700 г., а у А. Гамзатова приблизительно к 1795 г. Вероятнее всего, что в статье М.-С. Саидова речь идёт о дедушке Гасана Старшего, который был современником Мухаммада Кудутлинского и учился с ним у известного ученого-арабиста Шабана из Обода (ум. в 1667 г.). Медресе, в котором они учились, пользовалось большой популярностью в Дагестане, а они были его лучшими учениками.

Дом Гасана Младшего.

У А. Гамзатова речь идёт о Гасане Старшем, учениками которого были известные алимы Дагестана, такие как Омар-Джан из Кудали (ум. в 1801 г.), Нурмухаммад Аварский (ум. в 1834 г.), Сайд Араканский (ум. в 1834 г.), Мухаммад Ярагский (ум. в 1838 г.), Махди-Мухаммад из Согратля (ум. в 1840 г.).

Могила Гасана Младшего.

По преданию, Гасан Кудалинский обучался в Согратле, и в начале своего обучения наука давалась ему тяжело. Первый приезд из Согратля запомнился ему надолго. Дедушка, узнав о его трудностях в обучении, так поговорил с ним, что довёл его до психического расстройства. В эту ночь после долгих раздумий и переживаний у него наступило прозрение, и открылась память. После второго приезда из Согратля Гасан поразил деда своими знаниями.

Мухаммад Ярагский в своём сочинении «Асар» приводит множество цитат из трудов арабо-мусульманских мыслителей, в том числе и Гасана ал-Кудали.

Саид из Аракани, внук Абубакара из Аймаки (ум. в 1791 г.), с детства воспитывался у своего деда и учился у него грамматике, фикху и хадисам. Позже Саид продолжил изучение риторики, персидского и турецкого языков у лучшего друга своего деда – Гасана Кудалинского. Абубакар – хаджи и Гасан-эфенди составили свой аварский алфавит аджамской системы. По предположению М.-С. Саидова, алфавиты этих авторов по существу почти не отличаются от алфавита Таййиба (XVII в.).

Каждый год Гасан Кудалинский ездил в Ахалцих, где собирались учёные. И в одной из своих поездок Гасан Кудалинский взял Саида с собой, чтобы представить почётному кругу учёных, которые собирались для обсуждения новых работ. Это произвело на Саида огромное впечатление. По его словам, он очень любил и уважал своего учителя и не забывал до конца жизни.

Другой учёный Назир из Дургели пишет в своём сочинении «Нузхат ал-азхан фи тараджим улама’ Дагистан» о Гасане Кудалинском так: «Хасан ал-Кудали ал-Авари был выдающимся учёным своей эпохи, весьма проницательным человеком своего времени. Он наилучший из достойных, учился у знаменитых людей, которые окружали его».

По свидетельству Али Каяева, Гасан-эфенди был крупным знатоком математики, физики, астрономии, философии и оставил после себя ряд произведений на арабском языке.

Его основная работа – «Хашийа ‘ала шарх Талхис ал-мифтах». Будучи знатоком рационалистических наук, богословия и филологии, он является автором субкомментария к книге «Ал-Вафия шарх аш-Шафия» («Достаточная для комментария Шафия») по морфологии арабского языка. Автор комментариев по вопросам мусульманского права, в том числе к сочинению Джалаладдина ас-Суйути (ум. в 1505 г.) «Шарх ат-тасбит»; субкомментария из «Шарх ал-Мухтасар» к риторике («Хашийа ‘ала Дибадж ал-Ма‘ани»), комментария к теологии. Является автором трактата «Рисала».

Сохранилось несколько рукописей, переписанных им. Это труд Мухаммада ал-Баркави «Изхар ал-асрар» и комментарий Мухаммада Кудутлинского к мусульманской логике.

Гасан Кудалинский одним из первых создал на аварском языке стихи в жанре «турки». По мнению Б.М. Атаева, он тем самым показал возможность аварского языка «потягаться» с арабским языком, на котором принято было создавать стихи в этом трудном жанре. Его перу принадлежит 7 прекрасных стихов («турки») на аварском языке: «Цо лъаалалда жаниб ункъцол хисулеб дунял…» («Времена года»), «Данде Бер къазеанги мун хвалида божуге…»(«Не верь смерти»), «Жиндир акълу боса-рав нахъе енеккуларо…»(«Потерявший разум»), «Леян ахидал ахмакъ нухда нах вуссунаро…» («Тот, кого называют дураком, назад не возвращается») и т. д.

В творчестве поэта встречаются традиционные в горском обиходе пожелания и проклятия на аварском языке. Часто он обращается к пословицам, афоризмам, которые особенно отличаются литературной выработанностью. Вполне закономерно, что его двустишия, отдельные строфы вошли в аварский язык как мудрые афоризмы и пословицы.

Он написал историческое сочинение под названием «Манхул ал-Магази» («Достоверное о войнах за веру»), которое посвящено ранней истории халифата, ранним арабским завоеваниям, а также жизни пророка Мухаммада. Имеются подробные сведения о происходивших после смерти Мухаммада смутах и кровопролитиях среди его последователей.

Как указывает А.Р. Шихсаидов, этот труд упоминается в каталоге арабских рукописей, который хранится в библиотеке

Принстонского университета. В коллекции библиотеки сохранилось два списка этого сочинения, один из которых был переписан в сентябре 1826 г. для Даниял-Султана.

Полная версия сочинения «Манхул ал-Магази» переписана в 1232/1816 г. Переписчик – Исмаил б. Али из селения Курах. Данный экземпляр находится в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН.

Известно, что Гасан Кудалинский был знатоком астрономии и, по преданию, имел редкие для того времени астрономические приборы, часть из которых он приобрёл в период пребывания на Востоке, а другая часть изготовлена по его чертежам в Дагестане. С помощью этих приборов он вёл наблюдения за небесными телами, предсказывая их перемещение, затмения солнца и луны.

Накануне своего отъезда в Мекку он передал эти приборы Нурмагомеду Аварскому, считая, что в Дагестане нет человека, который мог бы обращаться с ними подобно ему. Часть этих приборов хранится в кудалинском музее.

К концу жизни Гасан Кудалинский переехал из своего родного селения в Сирию. Он умер и похоронен в Дамаске приблизительно в конце XVIII в. Место расположения могилы неизвестно.

Творческое наследие, на наш взгляд, этой одной из интереснейших личностей в истории Дагестана требует глубокого изучения и исследования. В этом направлении предстоит проделать большую поисковую работу для того, чтобы открыть ещё одну сторону богатого исторического прошлого нашего края.

Другим видным учёным XVIII в. в Дагестане являлся Омар-Джан из Кудали. Сведения о его жизни очень скудны. Немного о его биографии мы можем узнать из «Антологии дагестанской поэзии» М. Гайдарбекова. Год рождения Омара установить не удалось. По всей вероятности, он родился в сороковых годах XVIII века, т. к. он являлся современником Гасана Старшего из Кудали.

В детстве Омар-Джан учился у алимов своего селения. Основным его учителем позитивных наук считается знаменитый Гасан Старший. У него же он выучил турецкий и персидский языки. Позже Омар продолжил изучение математики и астрономии у других известных преподавателей, таких как Исмаил Шиназский и Магомед Убринский.

Назир из Дургели пишет о нём так: «Кади Омар ал-Куда-ли ал-Авари, он же превосходный учёный по гуманитарным наукам, высокообразованный эрудит, великолепный искатель истины, смышленый, выдающийся знаток шариата и письма. Он был долгое время кадием в г. Таргу и был одним из самых близких людей шамхалов».

Тарковские шамхалы приглашали к себе самых лучших арабистов. Главным кадием у них становится Омар-Джан Кудалинский. Он был окружён всеобщим уважением и почётом до конца жизни. Главный кадий был очень близким и доверенным человеком у шамхалов. Самая важная переписка проходила через его руки. Он находил время и для своих любимых занятий – преподавания и сочинительства.

Омар-Джан был глубоко, всесторонне образованным учёным с широким кругозором. Он преподавал все науки, в том числе и естественно– математические. Но больше всего он был известен как замечательный логист.

Омар-Джан написал примечания «Фатх ал-Галиб ала ал-мубтадин ат-талиб» («Откровение побеждающего (Бога) начинающему ученику») к толкованию «Мулла-Оглы», который, несмотря на чрезвычайную трудность и запутанность, был очень популярен среди арабистов Дагестана. Не каждый мог объяснить и толковать его, а тем более преподавать по нему.

До нас дошло интересное предание о причине, заставившей Омар-Джана написать своё произведение «Фатх ал-Галиб». Как-то Гасан Старший спросил у вернувшегося сельчанина, который учился в Тарках, по какой книге он проходил обучение и кто был его учителем. Узнав, что книга называлась «Мулла-Оглы», а учителем был Омар Кудалинский, он насмешливо спросил: «Разве слепой Омар может видеть тонкости «Мулла-Оглы»? (Дело в том, что Омар на один глаз был слепой. – М.З., Г.С.)». Омар-Джан, узнав об этой злой шутке, решил доказать всем, что он не хуже других знает «Мулла-Оглы», и начал составлять «Фатх ал-Галиб».

Халил Тлярошский (ум. в 1892 г.) высказал серьёзные возражения против некоторых толкований Омара. Некоторые из них заканчиваются резкими выражениями вроде: «Подумайте серьёзно и не торопитесь, потому что высказывания многих из превосходных ученых, хотя они очень способны и образованы, могут показаться Тебе иногда миражом воды в пустыне!».

Махачкала. Могила Омар-Джана.

Кроме «Фатх ал-Галиб», Омар-Джан оставил и мелкие примечания, и комментарии почти по всем наукам. Из литературной и научной прозы Омара сохранились только несколько писем, посланий и научных статей.

Одним из лучших его стихосложений является стихотворный комментарий «Тахмис» на касыду имама Шафии, который начинается словами: «Ты разбуди свои веки, о несчастный, от дремоты…».

М. Гайдарбеков отмечает, что во всех его работах наблюдаются естественность, мягкость, уместность, так что такое обилие поэтических приемов не вызывает запутанности, искусственности и отталкивания.

Саид Кудутлинский относит Омар-Джана Кудалинского к одному из трёх самых красноречивых дагестанцев в области арабского языка, двое из которых были Саид Араканский и Йусуф Аксайский.

Омар-Джан Кудалинский умер в Тарках. Он похоронен на старом кладбище, на правом берегу Октябрьского канала. На его могиле стоял надмогильный камень, на котором было написано:

«Я буду искать знания или умру в городе, где редки слезы на моей могиле. Приобретенные знания, о моя душа и моё знание, – это не наследство моих достопочтенных предков или же родни. (Стихотворение арабского поэта).

Под этими строками следующее:

Имя и наследие Гасана Кудалинского-младшего не были известны научной общественности до недавнего времени. Пока обнаружено только несколько его писем и работ, в том числе поэма, посвященная борьбе горцев под руководством Шамиля.

В этой поэме Гасан Кудалинский выступает как патриот, считающий эту борьбу справедливой, направленной против иноземных поработителей и ханов. Причины поражения горцев мыслитель усматривает, во-первых, в предательстве шамилёвских наибов, во-вторых, в том, что горцам и наибам надоела затянувшаяся война. Он резко осуждает многих наибов, которые своей жестокостью и несправедливостью оттолкнули горцев от борьбы.

Гасан Кудалинский, как и многие другие мыслители эпохи борьбы горцев, видел вину Шамиля только в том, что тот не сумел заставить наибов соблюдать справедливость и не нашел хороших людей.

Действительно, существующие в имамате условия не могли не породить новую знать и не возродить старые формы эксплуатации. Не понимая этого, Гасан Кудалинский искал причины неудач движения в явлениях морально-этического порядка – в испорченности нравов, подлости и продажности наибов. Обнаружено письмо, в котором изложены вопросы философского характера Зейда и ответы Гасана Кудалинского.

В Кудали сохранился дом, где жил Гасан. Сейчас в нём живут его родственники Гасановы.

Сохранилось очень мало сведений о жизни Гасана Кудалинского. Умер он в 1878 г. и похоронен в родном селе. Его могила находится на самом старом кладбище «музда хIуриб». Жители села посещают его могилу и по сей день. Свидетельство этого – большое количество завязанных кусков материи. Размер надмогильного камня примерно 1 м 30 см (длина) и 75 см (ширина). Размер могилы 2 м 20 см (длина) и 1 м 30 см (ширина). На камне можно прочесть надпись:

«Это могила друга Аллаха

шейха Хасана ал-Кудали».

Не менее известный учёный-арабист Дауд Кудалинский, по рассказам М.М. Халималова, большую часть жизни прожил в с. Тлях Гунибского округа (ныне Шамильский р-н) и проработал кадием, обучая детей исламским наукам в своём медресе. К нему приходили обучаться из всех близлежащих селений Гидатлинского общества.

Арабский учёный Ибн ал-Араби сказал: «Люди полагают, что шейх должен совершать чудеса и демонстрировать просветлённость. Между тем от учителя требуется лишь обладать всем тем, в чём нуждается ученик». А если проследить жизнь людей, которых называли шейхами, то это люди, которые были преподавателями мусульманских наук, суфиями или духовными наставниками.

Существует предание о том, что много лет тому назад из Аравии в Дагестан прибыли проповедники. По приезде они захотели встретиться с учёным-арабистом Даудом Кудалинским. По их просьбе их привезли в Кудали, но, к сожалению, они не застали учёного дома. Дауд был на свадьбе одного из жителей села. Гости остались ждать его дома, хотя засомневались: истинный ли он учёный-арабист, если ходит на свадьбы. В это время Дауду сообщили о приезде гостей, и он попросил привести их на свадьбу. Там их встретили очень радушно, посадили за один стол с Даудом, подали горячий хлеб и бузу. Шейх выпил со всеми и вышел из-за стола, только тогда арабы заметили, что в его стакане не буза, а молоко.

О смерти Дауда известно только то, что он умер в селении Тлях. Похороны проходили в тайне от его односельчан – кудалинцев, так как жители не допустили бы похороны шейха не на своей земле. Но долго скрывать смерть шейха Дауда им не удалось. Мужская часть населения отправилась в с. Тлях, ночью они тайно вошли в село, вскрыли могилу и выкрали тело. Из-за отсутствия носилок тело положили на деревянную лестницу. Женщина, жившая недалеко от кладбища, услышав шум, разбудила соседей. Жители, поняв, в чём дело, стали преследовать кудалинцев до ругуджинско-телетлинских гор. После долгих преследований и переговоров тляхинцы уступили. Дауд Кудалинский был похоронен в маленькой мечети, которая была построена при его жизни. С течением времени это сооружение многократно восстанавливалось благодаря М.М. Халималову. Оно является зияратом для жителей Кудали.

Муртаза Гасанов-Кудалинский (1873–1937) – учёный-арабист, астроном – родился в семье известного мастера по серебру Гасана Алибекова.

Ещё в раннем детстве Муртаза увлекся астрономией. Целыми ночами он наблюдал за движением небесных тел. Особенно его внимание привлекали солнечные и лунные затмения.

В 5–6 лет Муртаза, научившись у отца грамоте, умел прекрасно читать и писать по-арабски. Затем он обучался в местной мечети у известных арабистов Амиралава и Хосейн-диби-ра. Позднее Хосейн-дибир признавал, что его ученик Муртаза превзошёл учителя не только в богословских науках, но и в астрономии, арифметике и астрологии.

Большие способности к астрономии проявились у Муртазы во время его обучения в школах-медресе Кумуха, Согратля, Чоха, Хунзаха, Цудахара, Телетля, в которых он учился до 14 лет.

Часто Муртаза посещал родственников Дамадана Мегебского (учёного-энциклопедиста, математика, астронома), чтобы ознакомиться с его трудами, в частности с «Нужум» («Астрономия»).

С большим интересом он изучил «Новые Гурганские таблицы передвижения планет узбекского астронома М.Т.Улугбека с комментариями Дамадана Мегебского».

Молодой Муртаза не останавливался на достигнутом. Он искал и находил новых учителей – учёных в области астрономии. В с. Шангода он познакомился с популярным астрономом, медиком и астрологом Рафи-хаджи. Вместе с ним Муртаза впервые сделал попытку вычислить солнечные и лунные затмения.

В возрасте 17–18 лет Муртаза продолжил учебу у известного алима Али в с. Салта, который был поражен астрономическими и математическими способностями Муртазы. Он предложил юноше продолжить учёбу у известного учёного того времени Закарии-хаджи аль-Кудали из с. Силта. Однако обучаться у будущего учителя Муртазе не пришлось. Закария признал в Муртазе зрелого ученого-астронома. После этого Муртаза начал самостоятельно изучать труд Зейда Гасана по астрономии «МатIлагIу сугIуд» и «Таблицы движения планет» французского учёного-астронома Жозефа Лаланда. Однако новые книги поддавались ему трудно. Поэтому он часто ездил в Темир-Хан-Шуру к известному учёному-астроному Гамзат-хаджи Дациеву для консультации по непонятным вопросам.

После возвращения в родной аул Муртаза продолжал самостоятельно заниматься, делал вычисления солнечных и лунных затмений, составлял первые вечные календари, рузнаме, необходимые как для совершения молитв, так и для определения точного времени видимости Луны. Учёный с большой точностью составил таблицу восхода и захода Солнца, определил долготы дня и ночи для с. Кудали.

Муртаза часто рассказывал односельчанам о своих вычислениях, предсказывал солнечные и лунные затмения. По заказу Муртазы местный самоучка, мастер на все руки Магомед Далгатов изготовил ему деревянную модель небесной сферы «Кудра», секстант «Рубʹ ал-муджайиб», астролябию «Устурлаб».

Муртаза стал известен как ученый астроном в родном ауле и за его пределами. Обучаться астрономии к нему приходили ученики не только из Дагестана, но и со всего Северного Кавказа. У Муртазы обучались астрономии Али Каяев, Магомед Дибиров (сел. Гочоб), Абусуфьян Акаев (сел. Н.Казанище) и т. д.

В сентябре 1937 г. Муртаза Гасанов был арестован органами НКВД и без суда и следствия казнён в Махачкалинской тюрьме как «антинародный реакционный учёный». Родственники тайно, глубокой ночью, перевезли тело покойного в г. Буйнакск. Его похоронили на мусульманском кладбище города, рядом с мавзолеем учёного Сиражудина-хаджи из с. Инхо.

Все астрономические приборы и календари хранятся в школьном музее с. Кудали и у М.-М. Халималова Выходцем из с. Кудали был известный педагог и просветитель Эльдаров Камиль Магомедович, родившийся в 1886 г. Его родители владели арабской грамотой, которой обучили и своих детей.

У Камиля с детства проявились способности к языкам и большая тяга к знаниям. В семилетнем возрасте его отдали в медресе. Учеба продолжалась вплоть до 1917 г. Учился он в разных учебных заведениях Дагестана и Северного Кавказа. В совершенстве овладел арабской грамматикой, филологией, историей и канонами ислама, которым следовал до конца своей жизни. Его прекрасные способности к языкам позволили хорошо овладеть, кроме родного аварского, русским, арабским, кумыкским, турецким, персидским, узбекским и др. языками.

Февральскую революцию Камиль встретил в с. Н. Казанище, где продолжал совершенствовать своё образование. Он поступил на учительские курсы, чтобы продолжить свое светское образование. Занятия на них проводились на кумыкском и татарском языках.

После окончания курсов К.М. Эльдарова направили в распоряжение Гунибского наробраза. Затем, после месячной педагогической стажировки, назначили инспектором в с. Чох и делегировали для организации светских школ в Гунибском округе. Как полномочный представитель округа, он официально открыл школы во всех крупных аулах района – Чохе, Кудали, Согратле, Ругудже, Бацаде, Хоточе, Салте, Кулабе и т. д.

Немало усилий приложил К.М.Эльдаров к открытию школ в таких крупных селениях, как Телетль и Кахиб. В них он проработал несколько лет. Проводил большую разъяснительную работу среди земляков, говорил о плюсах светского образования, так как в те времена образование получали в основном религиозное. Много пришлось убеждать джамааты этих сел, чтобы выделили помещения для светских школ.

Очень сложно было в то время быть учителем, подобрать педагогические кадры, не хватало учебников, горцы неохотно отправляли в школы своих детей, особенно девочек. Жили дагестанцы бедно, и каждая пара рабочих рук в семье была на учете. Камиль Эльдаров часто вспоминал, как было трудно налаживать систему образования горцев в первые годы Советской власти. Было сильное противостояние со стороны богатых людей и духовенства. Зачастую в столице республики проходили жаркие дискуссии, споры интеллигенции об общественном устройстве Дагестана. Камиль Эльдаров очень симпатизировал Махачу Дахадаеву, с которым никто не мог сравниться в красноречии и логике. Он часто выполнял поручения Махача, а когда тот уехал в Астрахань, Камиль Эльдаров вернулся в свой Гунибский район.

Огромен вклад К.М. Эльдарова в открытие и организацию ликбезов, школ для обучения взрослых грамоте. Немного легче стало в середине 20-х гг. После нескольких лет просветительской деятельности учителя в сёлах постепенно стали пользоваться уважением. Педагогический состав пополнился новыми кадрами. В районе стало больше школ. К.М.Эльдаров стал любимцем народа, его популярность росла из года в год.

Перед войной Камиль Магомедович преподавал в Гергебильской школе, затем вновь в Кудалинской. Когда началась война, решил добровольцем уйти на фронт, но Гунибский военкомат отказал ему в этом, так как ему было 55 лет, к тому же в горах было трудно с учительскими кадрами. Пришлось вернуться в школу. В эти годы К.М.Эльдаров активно занимался литературным творчеством, опубликовал ряд патриотических стихов в газете. Он написал букварь в стихах, о содержании которого рассказал на республиканском совещании учителей, рукопись была представлена в Институт школ республики. Много внимания он уделял методике преподавания в начальных классах.

В послевоенные годы работал в Гунибском детдоме, даря сиротам отцовскую любовь, был им надежным старшим другом.

Проработав 40 лет учителем, он вышел на пенсию и до своей кончины в 1973 г. жил в родном Кудали. Продолжал активную литературную и общественную деятельность, писал стихи, статьи и рассказы. Многие его ученики стали известными учеными, деятелями народного хозяйства и культуры. Среди них известный дагестанский ученый Х.М.Фаталиев, профессора братья Гирей и Гаджи-Магомед Гиреевы.

К.М.Эльдаров внес неоценимый вклад в культурное возрождение Дагестана, он по праву занимает достойное место среди первых советских учителей.

Особое место в плеяде учёных-кудалинцев занимает яркая и многогранная личность Халила Магомедовича Фаталиева. Он родился в семье крестьянина 21 января 1915 г. Его отец для своего времени был человеком просвещённым, окончившим мусульманскую школу. Некоторое время он работал писарем (на местном языке) в канцелярии участкового наиба.

В 1924 г., поступив в Кудалинскую начальную школу, Х. М. Фаталиев перешёл в школу аула Салта, т. к. в Кудали не было 4-го класса. Затем воспитывался в школе-интернате.

С самого начала сознательной жизни Халила Магомедовича Фаталиева отличали поразительная сознательность и целеустремленность, понимание долга перед обществом. Несмотря на многочисленные общественные нагрузки, 4-годичный курс техникума был завершен Фаталиевым за 3 года. В 1932 г. Дагестанский обком ВКП (б) направил его на учёбу в рабочую аспирантуру МГУ. Вскоре аспирантура была ликвидирована, а Х.М.Фаталиева оставили на физико-математическом факультете МГУ для продолжения учёбы.

Можно только поразиться, как быстро освоился 17-летний парень из одного из самых глубинных сёл Дагестана в высокоинтеллектуальном коллективе Московского университета. Ведь ещё в те годы он был одним из лучших университетов Европы, а факультет, где обучался Фаталиев, – одним из самых трудных. С 1935 по 1939 гг. он проработал в институте хозяйства, а с 1939 г.

Фаталиев был доцентом на кафедре теоретической физики Военно-артиллерийской академии.

В предвоенные годы в Дагестане остро чувствовался недостаток квалифицированных специалистов. Поэтому в 1940 г. его направили для заведования кафедрой физики Дагпединститута в Махачкалу.

С первых же дней войны Х.М.Фаталиев обратился в военный комиссариат с просьбой отправить его на фронт. Но энергичные и преданные науке люди нужны были в республике. В те тяжёлые годы Халил Магомедович приобрёл огромный авторитет среди студентов и профессорско-педагогического состава. Он работал заведующим вновь созданного отдела школ Дагестанского обкома ВКП (б). В партийной характеристике Фаталиева отмечалось, что он обладает организаторскими способностями, быстро ориентируется в обстановке, правильно и принципиально подходит к решению вопросов. В республике ощущался острый недостаток школьных работников, многие школы были реорганизованы, росло количество беспризорных детей, для которых нужны были детские дома и интернаты. Как пишет в книге, посвященной 5-летию со дня гибели Х.М.Фаталиева его близкий друг М.О. Сайгидов, надо было серьёзно подумать о подготовке кадров для всех отраслей народного хозяйства республики из коренных народностей Дагестана.

За достижения в развития народного хозяйства и культуры Дагестана Президиумом Верховного Совета СССР в 1944 г. Х.М.Фаталиев был награждён орденом «Знак Почета».

Научные труды Х.М.Фаталиева отличаются стройной логической последовательностью, свидетельствуют о широкой эрудиции и глубоких познаниях автора. Его острый ум быстро и глубоко схватывал суть самых сложных вопросов науки. Он обладал даром с чрезвычайной ясностью и лаконичностью раскрывать любую трудную проблему слушателям и читателям.

Широкое признание как философ и блестящий лектор Х.М.Фаталиев получил и за рубежом. Его монографии переведены на французский, румынский, немецкий и английские языки, его выступление на XII Всемирном конгрессе философов в Венеции вызвало оживленную дискуссию.

Х.М.Фаталиев ушел из жизни трагически, в полном расцвете сил, не реализовав многочисленных творческих планов. Он погиб 23 октября 1959 г. в возрасте 44 лет в авиационной катастрофе. Вся его жизнь была отдана служению науке, народу.

Всей своей жизнью он снискал глубокое уважение и любовь научной общественности. Народы Дагестана высоко ценили и горячо любили Халила Магомедовича за его талант и творческую деятельность. В знак уважения и памяти воздвигнут бронзовый бюст профессора Х.М.Фаталиева перед зданием Дагестанского государственного университета. Физическая лаборатория университета им. В.И.Ленина, организатором которой был Х.М.Фаталиев, Гунибская средняя школа и совхоз на родине профессора, в сел. Кудали, тоже носят имя Халила Магомедовича Фаталиева.

Яркая, самобытная история Кудали, научное наследие его видных представителей на сегодняшний день изучены очень мало. Предстоит большая работа в данном направлении, сулящая множество интересных открытий, которые закроют многие белые пятна, до сих пор ещё существующие в истории Дагестана.

 

Литература

1. Абдуллаев М.А. Мыслители Дагестана XIX-нач. XX вв. Махачкала, 1969.

2. Агларов М.А. Сельские общества в Нагорном Дагестане в XVII-начале XIX вв. М., 1988.

3. Айтберов Т.М. Институт главного наследственного кадия в политической системе Андалаля конца 16 – пер. половины 18 вв.// Духовенство и политическая жизнь на Ближнем и Среднем Востоке в период феодализма. М.,1985.

4. Атаев Б.М. Аварцы. Махачкала, 2005.

5. Гамзатов А.Г. Избранные произведения дореволюционных аварских поэтов. На аварском языке. Махачкала, 1990.

6. Дебиров П.М. История резьбы по камню в бывших Андалальском и Гидатлинском «вольных» обществах // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН Ф.3. Оп.3. д.32.

7. Каяев А. Биографии дагестанских ученых арабистов // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН Ф.25х ОП. 1. Д. 4. № 1678 / Пер. с турецкого яз. Г.М.-Р. Оразаева.

8. Костенецкий Е.О. Записки об Аварской экспедиции 1837 г. Ч.2 // Современник. Т.24. 1850.

9. Магомедов М.М., Мамаев М. Кудалинская крепость // Советский Дагестан. 1971.

10. Османов М. – З. О. Поселения даргинцев // Материальная культура даргинцев. Махачкала, 1967.

11. Пашаева Ш.Ю. Мухаммад ал-Яраги и кавказский мюридизм. Махачкала, 2003.

12. Саидов М.-С. Дагестанская литература XVIII–XIX вв. на арабском языке // Труды XXV Международного конгресса востоковедов. Т.2. М., 1960.

13. Тахнаева. П. И. Христианская культура средневековой Аварии в контексте реконструкции политической истории (VII–XVII вв.) Махачкала. 2004.

14. Халималов М.М. Муртаза Гасанов-Кудалинский // Вестник ДНЦ РАН. № 16. Махачкала, 1998.

15. Шихсаидов А.Р. Ислам в средневековом Дагестане. Махачкала, 1969.