— Я не буду этого делать! — Сам себе я напоминал заевшую в магнитофоне кассету, повторяющую одно и то же на протяжении вот уже часа. — Это какая-то ошибка!

— Просто заговор, не иначе, — буркнул Тима, забирая бутылку найденного таки коньяка у меня из-под рук.

— Я не могу быть её отцом! Я не знал ни её мамашу, и её саму!

— Матвей, честно скажу, я тоже не в восторге от мысли, что этой малышке выпала участь стать именно твоей дочерью, в то время как её мама пропала в неизвестном направлении, — спокойно произнесла Марго, — но тест показал, что это так.

— Это ты подговорила свою докторшу подделать анализ? — повернулся я к ней.

Девушка сразу же помрачнела и по обыкновению скрестила руки на груди.

— Не начинай.

— А почему нет? Тебя же давно бесит, что я такой довольный жизнью, ни о чем не беспокоюсь!

— Оно-то так, но я не дошла бы в своем желании тебя проучить до использования для этого невинного ребенка! Поэтому заткнись, Сафировский!

— А то что?

— А то я позвоню твоей матери.

Блядь… Ненавижу её! Я зло выхватил коньяк у Тима и отошел в сторону от друзей.

Влад благополучно свалил от нас, как только мы вышли за двери клиники. То ли у него в самом деле были важные дела — повышение само по себе не организуется, понимаю, — то ли его, как и меня, до чертиков пугала девчонка в корзине. И я остался один на один с этой акулой Маргаритой и её муженьком, а мне бы сейчас не помешала поддержка друга!

— Знаешь, мне нравится эта идея, — снова зазвучал голос Марго.

— Какая? — Я так и стоял спиной к ним.

— Позвонить твоим родителям. Вечно с тобой сидеть мы не можем, а сам ты не позаботишься о ребёнке.

— Не надо! — мигом обернулся я. — Как я им объясню?..

— А ты хочешь скрыть? Как?

— Не знаю… — На меня накатывало безысходность и тень отчаяния. — Блин, почему именно я?

— Боже, услышь его и ответь, иначе он задолбает и нас, и тебя, — покачал головой Тима. — Так вышло, и нужно думать, что ты теперь будешь делать с девочкой.

— Ничего я не буду с ней делать. — Я посмотрел на бутылку, но пить больше не хотелось, и я отставил её. — Найду приличный детский дом, как и просила эта Солнечная.

Супруги замолчали, переглянувшись. Ага, не нравится им эта идея, можно догадаться было сразу. Но — я не собираюсь удочерять её.

— Ладно, — непривычно тихо пробормотала Марго. — Но, Матвей, твоим родителям придется рассказать.

— Зачем, Маргоша?

— Затем, что Иван Николаевич сможет найти лучший дом для неё. Или даже семью.

— А сначала вынесет мне весь мозг подчистую! — вновь завелся я. — Я не буду ему звонить!

— Он давно тебе этого не делал, вытерпишь. Я сама тогда позвоню. — Девушка тоже пришла в себя и направилась к выходу.

— Попал ты. — Тима встал и ободряюще похлопал меня по плечу. — Но не напрягайся так сразу. Может, появление внучки им как раз придется по душе.

— Именно этого и я опасаюсь.

— Думаешь, они тебя заставят оставить её себе?

Я представил себе такую возможность и машинально потянулся в карман за сигаретами. Не лучшая идея, конечно, если через полчаса сюда приедет моя мать, но иначе я начну грызть всю подряд.

— Могут и это. Помнишь мою мать? Та же Марго, только старше в два раза. Мы с ней постоянно не можем найти тему, обсуждая которую мы не поцапаемся.

— А мне твоя мама нравится. Сильная волевая женщина.

— Кто бы мог подумать, зная, на ком ты женат! — съязвил я, чиркнув зажигалкой.

Друг посмотрел на мои безуспешные попытки поджечь эту чертову сигарету, негромко хмыкнул и отобрал зажигалку.

— Успокойся, Матвей. — Через секунду появился ровный огонёк, и я с наслаждением втянул горький дым. — Ты справишься с этим, как и со всей хренью, которая поджидает тебя в твоей жизни.

— Ох, прекрати, Тима, — раздраженно отмахнулся от него я. — Психологический приемом мне хватает от родственников.

В голову неожиданно пришла мысль, что дорогая мамочка может рассказать о моем предполагаемом отцовстве Насте, и я за раз затянул треть сигареты. Старшей сестренке только дай повод поучить меня жизни…

Позади раздались шаги Марго.

— Я позвонила Василине Александровне, — заговорила она. — Она скоро приедет. Да, она в шоке, — предвосхитила мой вопрос девушка. — Но ничего такого уж страшного я в разговоре с ней не заметила.

— Ты — нет, — фыркнул я, оперевшись на подоконник.

— Матвей, хватит видеть во всех врагов. Она твоя мать, она хочет помочь тебе.

— Ага. Ну а отец?

— Он в отъезде, но Василина Александровна будет держать его в курсе дела. Как только он будет в городе, сразу же даст знать.

— Марго, я надеюсь, Насте ты не звонила? — решил уточнить я.

Маргарита закусила губу, медля с ответом, и в моей голове начал закипать вулкан. Клянусь, это последний раз, когда я разговариваю с ней!

— Я не до такой степени тебя ненавижу, дорогой, — наконец произнесла она. — Ей я не звонила, поэтому пока можешь не обмачивать штаны. Потерпи до приезда мамы.

Дышать стало как-то полегче, дракон снова впал в спячку, а я с отрешенным удивлением понял, что смял сигарету в руке и она уже довольно ощутимо жжет мне кожу.

— Она плачет, — обратила внимание Марго. — Девочка, которую ты спрятал от глаз подальше в другую комнату — она плачет.

Я прислушался — верно. Блин, даже когда у Насти родился сын, я старался не попадать к ним домой в те часы, когда он бодрствовал — мне больше нравился вид племянника, мирно спящего в кроватке. Что мне с ней теперь делать?

— Ты мне поможешь? — с ноткой отчаяния спросил я у подруги.

— Вот так бы сразу, — улыбнулась она. — Идем, отец-героин.

— Я побуду тут, — сказал Тима. — Вы и вдвоем справитесь, я думаю.

Когда мы уезжали из клиники, Людмила с собой мне дала упаковку подгузников, несколько запечатанных влажных салфеток и бутылочку со смесью, сказав, что её хватит на несколько часов. Чувствую, что она недооценила аппетиты ребёнка — мы ещё часа нее пробыли дома, а она уже чего-то хочет.

— На самом деле, Матвей, это даже довольно мило, — приговаривала Марго, пока мы шли к комнате, в которой верещала девочка. — Со временем к грязи и неприятным моментам привыкаешь, и вперед выходит тепло и нежность общения с эти маленьким существом, которое радо тебе, которое любит тебя. Поверь.

— Знаешь на личном опыте? — усмехнулся я.

— Нет, конечно. Но я побольше твоего видела маленьких детей и слышала мнение их родителей.

— Не хочешь обрадовать Тиму вашим таким же?

— Ещё нет. И не будем об этом. — Марго распахнул дверь в комнату, тем самым поставив точку в назревающем щекотливом разговоре.

Меня всё больше настораживала навязанная мне дочка. Она странно реагировала на меня, я уже говорил, что стоило мне повысить голос, она начинала кричать. А сейчас я обратил внимание, что стоило мне войти в комнату, как она наоборот успокоилась. Может, не совсем, но так дико орать, словно её придавило диваном, перестала, сменив вопль на жалобное похныкивание.

— Чувствуешь, что папа пришел? — Спорю, Марго это сказала, чтобы подразнить меня.

Я несильно толкнул её локтем в бок и опасливо приблизился к корзине — она всё ещё лежала в ней.

— И что мне делать дальше? — спросил я.

— Ну, попробуй погладить её. Возьми на руки.

— Нет, на руки я её брать не буду.

— Она тебя не укусит, — закатила глаза девушка, но, увидев твердость решения на моем лице, вздохнула и протянула к ней руки. — Так, посмотрим. Как я и думала, нужно сменить подгузник.

— Да ты издеваешься!

— Слушай, Матвей…

— Ладно, не начинай, — помрачнел я, бросил полный злости взгляд на ребёнка и полез в пакет с дарами Людмилы.

За это время Марго раздела её, сняла испорченный памперс и свернула его в неприятно пахнущий комочек.

— Идем, помоем её, — велела она, подхватив девочку и направившись вон из комнаты.

— Давай за одно и утопим, иначе я сейчас сдохну от этого, — предложил я, покорно последовав за ней.

— Я прикрывать тебя на суде не буду, — отпарировала подруга, кое-как оттолкнув дверь ванны. — Включи свет.

Лампочки неярко ответили помещение, отразившись в хрустальных подвесках у зеркала, резанув мне глаза. Почти наощупь я открыл кран и поискал чистое полотенце — не совсем дурак, знаю, что моим младенца Маргоша отмывать не будет.

— А она совсем не тяжелая и маленькая для своих трех недель, — сказала Марго, рассматривая тельце. — Как думаешь, может, недоношенная?

— А я откуда знаю, я что, врач-акушер? — ответил я её отражению в зеркале. — У меня есть только гель для душа и лосьон для бритья, ничего мягче не нашел.

— Я и не ожидала. Давай сюда свой гель. И принеси салфетки.

— Да, мой генерал, — шутливо отсалютовал я и утопал обратно в комнату.

На наши похождения из кухни поглядывал Тима, и я видел довольное выражение на его физиономии. Ну ещё бы, сам-то попивает мой бразильский кофе с ванилью, дружище, блин… На его поднятый вверх палец я показал свой средний и, вздохнув для решительности, шагнул в ванну, откуда раздавался обиженный крик девочки и успокаивающее воркование Марго.

— Я думал, ты отказалась от идеи утопить её, — прокомментировал происходящее я, отдав распакованные салфетки.

— Хочешь поменяться с ней местами? — приподняла брови подруга, и я понял, что она уже тоже устала от неё. — Помолчи пока, пожалуйста, и дай мне закончить.

Я так и сделал, из-за плеча наблюдая за манипуляциями в раковине. Придерживая головку ребёнка одной рукой, второй Марго тщательно вымыла её, сполоснула проточной водой и глянула на меня в зеркале.

— Чистое и не используемое тобой полотенце имеется?

— Сейчас посмотрю, — покорно повернулся я к выходу.

Сложный вопрос, что у меня есть, а чего нет — я без надобности в шкафы, где не одежда, не лезу. Надеясь на чудо, я отодвинул по очереди все три створки, но ничего, кроме постельного белья, не нашел. Оставался лишь небольшой шкафчик в комнате, в которой ночуют мои родители либо сестра, когда приезжают в гости, и я, почти молясь, распахнул дверцу. ДА! На самом верху лежало коротенькое полотенечко с пингвинами, его оставила тут явно Настя на случай приезда с сыном. Уверен, Сашка не обидеться, если оно послужит его двоюродной сестре.

Споймав себя на этой мысли, я мигом собрался — она недолго тут пробудет, не стоит так её называть — и почти бегом ринулся к Марго.

— Расстилай на машине, — велела она, кивнув на широкий вверх моего "Samsung".

Вода стекала с коротких волосиков малышки, и она тихо хныкала, размахивая руками и ногами. Марго быстро вытерла её почти досуха, слегка повозилась с приготовленным заранее подгузником, но и его приладила, и на мой взгляд — довольно успешно.

— За сорок секунд успела? — улыбнулась девушка, глянув на меня. — Правнучка генерала Литвинова не будет отставать от роты его лучших солдат.

Генерал Литвинов — это мой дед, и он точно не дал бы спуску ни мне, ни моему ребенку, узнай он о нем.

А он узнает, держу пари, если этого захочет мама.

— Получилась бы вторая Настя, — ответил я, рассматривая девочку.

— И ничего страшного, твоя сестра — чудесная девушка. Александр Матвеевич очень ею гордится.

— Не напоминай, — закатил я глаза.

Ариадна (придумала же эта Солнечная имя!) успокоилась, убаюканная моим голосом, и замерла с открытыми глазами. Я подался вперед, вглядываясь в них. Большие, с черной крапинкой зрачков, а вокруг — зеленовато-голубая радужка. Она смотрела на меня, и что-то в моей памяти зашевелилось. Я точно где-то уже видел эти глаза, на другом лице, несомненно, но точно такого же цвета! Среди моих родственников таких не было, я бы запомнил, значит…

Это значит, что я точно был знаком с её матерью. И сомнений, что она моя дочь, всё меньше.

Звонок в дверь резко разорвал тишину, и девочка собралась снова продемонстрировать нам диапазон своего голоса.

— Так, ты оставайся с ней и говори, говори, говори. — Похоже, Марго тоже заметила моё влияние на неё. — А я открою, это, наверное, твоя мать.

Она ушла, а я остался наедине с ребенком, в ванной, не зная, что же мне, блин, говорить!

— Я не лучший кандидат в отцы, — начал я. — Не знаю, какие причины заставили твою маму отдать тебя мне, может, она умерла — я тебе приношу искренние соболезнования за это! — Она утихла, будто и в самом деле прислушиваясь. — Но она прогадала. Или нет. Твоя мама ведь и не просила тебя оставлять себе, она меня знает достаточно хорошо. Или знала, если она… если её нет.

Из коридора раздались мягкие шаги Марго и громкое цоканье каблуков моей матери — она не признавала уличную обувь, если в ней была шпилька меньше пяти сантиметров.

— Но я найду тебе семью, или приют, как она и просила, — поспешил закончить я фразу. — О тебе будут хорошо заботиться, обещаю.

— И где он? — спросила мама, войдя в квартиру.

— Он тут, — ответил я ей, выглянув из-за дверного косяка.

— Мы купали малышку, когда вы позвонили, — объяснила Марго.

Мама быстро сняла плащ и шарф, повесила их в шкаф, после чего повернулась ко мне.

— Ну что, сынок, вляпался ты, как я и предупреждала тебя. — Её голос звучал будто бы безмятежно, но я знал, что так она сдерживает иронию. — Можно, я посмотрю на внучку?

Я посторонился, впуская её. Мама взглянула на неё и замерла. Ариадна тоже. Позади рядом с женой встал Тима, ожидая реакции.

— Она такая красивая, — тихо пробормотала моя мать. — И можешь ругаться со мной, Матвей, но она похожа на тебя.

— А мне кажется, что нет, — ответил я.

— Потому что ты не видел себя в её возрасте. Да, она девочка, глаза и волосы у неё, видимо, материнские, но — она очень похожа на тебя.

— Я ему то же самое сказала, — вставила свои три копейки Марго.

— Это ничего не меняет, — упрямо заявил я.

Мама погладила девочку по щеке, а потом повернулась ко мне, и с её лица пропало нежное выражение.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе соскочить и сейчас, как ты это делаешь всегда, когда пошалишь, то это самое большое твоё заблуждение за последние пять лет, — произнесла она, став безумно похожей на Марго. У них обеих отцы со стальными яйцами, что тут скажешь ещё…

Но я тоже сдаваться не собирался.

— Ты не заставишь меня насильно. Мне не нужен этот ребёнок, и если на то пошло, я отдам её в детский дом. На большее даже не рассчитывайте.

Наши с матерью взгляды скрестились, и она пыталась, как в детстве, подавить меня своей родительской волей. Нет уж, мамочка, не в этот раз.

— Нет, мама, — повторил я почти то же вслух. — Я не оставлю её. Её мать тоже это знала.

— Так, дай-ка мне сюда это письмо, — вдруг сменила тему мама.

— Оно в комнате.

— Отлично. Маргошенька, возьми девочку, хорошо?

— Да, конечно, Василина Александровна.

Мама развернулась на каблуках и быстро направилась в мою спальню. Я за ней, а за мной Тима и Марго, держа на руках ребёнка.

— Это оно? — Мама, как комиссар Рекс, словно по нюху определила, где лежит конверт, и достала его из-под одеяла в корзинке. — Малышка лежала тут?

— На всё — да.

Она кивнула и расправила лист с письмом Солнечной. Вообще читала она всегда быстро, но в этот раз она словно вчитывалась в каждое слово, проверяя его встроенным детектором лжи.

Тишина затянулась. Мы все втроем, не считая уснувшей Ариадны, не сводил взгляд с моей мамы, дожидаясь её вердикта.

— Ну что ж, Матвей, — наконец поняла она на нас глаза. — Я считаю, что всё тут правда.

— Что всё?

— Всё. Что она была твоей любовницей, что ты вряд ли её помнишь…

— Это точно, — хмыкнул я.

— И что отец этой девочки — ты.

— Это доказал анализ.

— Тем более. Поэтому, мой дорогой, ты не отвертишься от ответственности за неё.

— Я отдам её в детский дом, где ей найдут приемную семью, я уже сказал.

— И я тебя услышала. — Мама нахмурилась, недовольная, что я её перебил. — Однако не всё так просто. Ты не придешь и не кинешь её на руки врачам в доме малютки, это всё не так делается.

— А как?

— Для начала ты обратишься к отцу, чтобы он тебе с этим помог.

— Зачем? — напрягся я. Только понадеялся, что обойдется без него…

— За тем, что он губернатор этой области, он сможет гораздо лучше тебя позаботиться, чтобы ЕГО внучка не попала куда не следует. Об этом, сын, твоя бывшая девушка тоже просит. — Она махнула письмом.

— Ты знаешь, чего мне это будет стоить?

— Чего же? Взбучки от него? Так ты давно её заслуживаешь. — Мама начала накаляться. — И я, и отец тебе с шестнадцати лет говорили, чтобы ты побольше с умом подходил к вопросу девушек, и поменьше другой стороной твоего тела. Но ты же Матвей Сафировский, что тебе слова родителей! Зачем думать, что на трахнуть девчонку дело может не окончиться! И вот теперь за твою небрежность в вопросе контрацепции и вообще секса будет платить не ты, а твоя дочь!

Полосканием мозгов занялась мама вместо Марго. И её я послать на хер не могу — а очень хочется.

— Хватит, мать. — Я произнес это слегка грубее, чем рассчитывал, и она заметила, но я не дал ей прокомментировать это. — Когда папа будет в городе?

— Не знаю. Он только неделю как улетел.

— И что, хочешь сказать, что она будет тут, пока он не вернется?

— А как ты думал? — К ней возвращалось хорошее настроение. — Я её с собой забирать не буду.

— Мне показалось, она тебе понравилась, — сказал я.

— Она мне понравилась, но на полигон я её не повезу. Меня вызывают на работу, привезли троих мужчин, они нуждаются в военно-психиатрической экспертизе.

— Как вовремя! — съязвил я и полез в карман за сигаретами.

— Так, а вот об этом забудь. — Мама четким движением отобрала у меня пачку. — Теперь у тебя в доме находится ребенок. И даже не думай сбагрить её Насте, я прослежу.

— Делать мне больше нечего, как только ставить её в известность!

— Я не говорила ей, давай сам, так будет лучше.

— Думаешь? — фыркнул я.

— Если всё правильно подашь, то да.

Блядь, ну вот зачем я подошел к той бабе десять месяцев назад, что мне сейчас подложила такую свинью?..

— Марго, Тимоша, побудьте часик с малышкой, — обратилась мать к моим друзьям. — А мы с Матвеем пойдем по магазинам.

— По магазинам? — переспросил я, а Марго расплылась в довольной улыбке. Через секунду такое же выражение на лице появилось и у Тимы.

— Да, по магазинам, — подтвердила мама. — Ты купишь кроватку, одежду, смеси и прочее для своей дочери. И даже не думай начинать со мной спорить.

Мне всё сильнее не хватало моих сигарет.