Мне показалось, стоило моей голове опуститься на подушку, как этот дикий крик сразу меня разбудил. Сначала я не понял, что происходит, кого убивают, почему у меня дома?! — потом с опозданием до меня дошло, что это не смертный час какого-то бедняги, а моя ненаглядная дочурка проснулась, чтоб ей икалось!

— Мать твою, — прорычал я, попытавшись зарыться головой поглубже в подушку и прикрывшись сверху ещё и одеялом для верности. Не помогло, её крик достигал меня везде, и стало казаться, что я буду слышать его даже в гробу. О-о-о-о, хочу туда!

Чувствуя в себе до этого незнакомое мне желание убивать, рвать, душить, я рывком стянул одеяло, едва не снес дверь с петель — и оказался лицом к лицу с мамой, держащей ребенка на руках и что-то её бормотавшей.

— О, привет. Не спится?

— Спится! — рявкнул я. — И очень неплохо, только вот она мешает!

— Она проголодалась, Матвей, и так же нужно было сменить ей одежду. — Мама переложила девчонку на другую руку. — Ты в её возрасте тоже не беспокоился о сне других.

— Так это был я!

— Не вижу разницы, за исключением только половой принадлежности. — Мама не в пример мне говорила спокойно, не повышая голос, а Ариадна, как всегда, когда я переходил на крик, пыталась меня заглушить. — Не мог бы ты угомониться, пожалуйста, иначе мы оба не уснем до утра.

У меня было много чего сказать на этот счет, начиная от того, что она может забрать её с собой куда хочет и там успокаивать, а я буду спать как обычно и не знать проблем, и заканчивая тем, что между мной и этим чудовищем есть огромная разница, не касаясь половой принадлежности. Однако мать была права — лучший способ получить тишину — замолкнуть.

— Я буду на кухне, — буркнул я, демонстративно обошел её по кругу и скрылся в декоративной арке.

В кухне я люблю размышлять, посидеть после долгого дня, если нет желания ехать в клуб или ещё какую-нибудь тусовку, которую легко нахожу. При ремонте я специально уделил внимание строителей на то, чтобы здесь сделали мягкий неяркий свет, оставив её как бы полумраке, чтобы мысли и хорошее настроение не разбегались. Щелкнув кнопкой, я включил чайник, сел за барную стойку и стал шарить взглядом вокруг, ища то, за что можно им зацепиться. Крик ребёнка доставал меня и тут. Твою дивизию, если так будет каждую ночь, очень скоро меня посадят за убийство! По ходу осмотра я заметил таймер на вытяжке, который сообщил, что сейчас половина третьего. Чудесно, блин! На работу я приду злой, не выспавшийся, и причина не та, которую я мог бы с удовольствием себе позволить. Лучше бы мамаша этого монстра забрала её с собой!

— Мне тоже сделай чашку чая, — попросила мама, войдя на кухню.

— Она будет всегда так вопить? — грубо спросил я, оставаясь на стуле, хотя чайник вскипел и выключился.

— Когда подрастет — нет.

— Я завтра же позвоню отцу и если надо — сам за ним съезжу, чтобы он побыстрее вернулся и нашел ей кого угодно в родители.

— Это ты мне так угрожаешь?

— Тебе? Зачем? Не ты мне подбросила эту неприятность.

— Но я хочу, чтобы ты не воспринимал её как неприятность. — Мама, не дождавшись этого от меня, сама взялась за приготовления чая.

— Не получится. Та женщина, что родила её, сильно просчиталась. Из всех, кому она могла её отдать — родители, родственники, друзья, бездетные семьи в Америке — она зачем-то отправила её ко мне, человеку, которому она нужна в последнюю очередь.

— Она отдала её отцу, — возразила мама. — И я рада этому, буду честна. В свои двадцать два, Матвей, ты крайне безответственен.

— Я это и не отрицаю.

— Ты умный, способный мальчик, ты легко добиваешься того, чего хочешь, и я горжусь тобой в этом плане. Но ты так и не понял, что жизнь дает тебе не только то, что хочешь ТЫ. Иногда — и чаще, чем ты готов это принять сегодня — она посылает то, что совершенно противоположно твоим желаниям. И тебе придется научиться справляться и с этим. Самому, сынок. Как бы сильно мы с отцом и сестрой тебя не любили, мы не возьмем это испытание на себя, как раньше.

— Что именно ты хочешь этим сказать? — с подозрением спросил я.

— То, что ты можешь даже взять отца за шкирку, но — раньше, чем он сам решит, ты его не притащишь сюда. И тебе придется — и не иначе — провести какое-то время с твоей дочерью.

— Мама…

— Да, сын. Таково было желание матери девочки, и я буду уважать его. Из письма ясно, что это не прихоть, по-другому она не смогла. Возможно, её даже нет в живых, что очень несправедливо. Она заплатила жизнью за жизнь вашего ребёнка, и такую цену ты никогда не перекупишь. Потерпи какое-то время крики по ночам, в конце концов никто ещё не умер от того, что в его доме был младенец.

Я ничего не сказал и отвернулся к окну. Она всё правильно говорила, но я не мог это принять. Пусть генетика говорит одно — я не чувствовал себя отцом и ответственным за неё.

— И, может быть, — добавила моя мать, — это немного встряхнет твои мозги. Каждый раз, когда тебе захочется уложить какую-нибудь красавицу в постель, вспоминай лицо Ариадны, которая свалилась тебе на голову из-за того, что когда-то ты неосмотрительно рискнул.

— Боюсь, её лицо будет мне видеться не только тогда, — сказал я.

Мама тихо фыркнула.

— А мне не хватало тех поздних вечером, когда мы с тобой сидели вот так, попивая чай и обсуждая все на свете, — произнесла она. — Почему мы перестали, не помнишь?

— Потому что ты начала критиковать мой образ жизни на таких посиделках, — ответил я. Хотя мне тоже часто их не хватало…

— Жизнь показала, что не зря, — вздохнула мама, допила чай и встала. — Ложись спать, милый. — Она поцеловала меня в макушку, как всегда, когда мы засиживались допоздна, и ушла.

Я остался один, под мягким светом ламп, грея ноги о теплый пол, и смотрел на большую синюю кружку, которую подарила маме Настя на какой-то маленький праздник. Я не знал, а родительница притащила её сюда и спрятала, чтобы я не нашел ненароком и не отправил назад. Теперь, когда она бывала у меня дома, она всегда пила чай, кофе, какао или ещё какой-то напиток только из неё.

Злость злостью, а реально надо будет подумать, что делать вечером, когда мама уедет и я останусь один на один с девчонкой. Марго не согласится, это точно. Кто же ещё есть?.. Все мои подруги хороши, если их позвать на вечеринку у бассейна, а посидеть с ребёнком — такой, как ни странно, не было.

Отличная у меня жизнь…

Так ничего и не съев, я выключил свет и пошел в спальню.

Сквозь сон я ещё раз слышал плачь Ариадны, но на этот раз смог превозмочь его и мне удалось не проснуться — пока не взревел мой будильник.

— Ох, твою мать, — выругался я, взглянув в зеркало в ванной. Таким помятым я не выглядел с семнадцати лет, с последнего лета, проведенного с дедом. Тогда он гонял меня на трехкилометровую пробежку в пять часов, чтобы я "не заплывал жиром", как он выражался. Потом я поступил в университет и благополучно забыл о тех мучениях, и отражение в зеркале всегда радовало — а вот стоило один день повозиться с ребенком, как мальчик-красавчик превратился в ходящего мертвеца.

— Душ, Сафировский, — вздохнул я, заползая в душевую кабинку. — И желательно холодный.

Когда я более-менее пришел в себя и стал отражаемым, настроение тоже улучшилось. Плотно завтракать с утра я не любил, так что в микроволновке грелся бутерброд с сыром, кофеварка молола зерна, а я одевался так тихо, как мог, чтобы не разбудить ни дочку, ни маму. Быстро поев, я пособирал забросанные по столу документы, контрольно проверил свой внешний вид в зеркале в прихожей и уже собирался идти, как вспомнил, что надо бы оставить какое-нибудь сообщение матери. Ничего подходящего в голову не пришло, так что я просто нарисовал на магнитной доске на холодильнике смайлик и приписал пожелания доброго утра. Не бог весть что, но и так сойдет.

Моя крошка приветствовала меня отблеском фонаря подземной парковки на стекле. Вот это была та девушка, которую я был готов любить сутки напролет. Черная, обтекаемой формы, сразу видно, что она признает на дороге королевой только себя. Расход четырнадцать с половиной литров, разгон меньше чем за пять секунд, четыреста пятьдесят лошадиных сил — эту детку я выбирал навсегда, и знал, что сделал правильный выбор.

— Хорошего дня, Матвей Иванович, — поприветствовал меня сторож Женя.

— Спасибо, — кивнул я, нажатием кнопки на брелке открывая дверцу. Неожиданная мысль заставила меня обернуться к мужчине. — Женя, скажите, а вчера утром, часов в десять, сюда не приезжал никто посторонний, кого раньше вы здесь не замечали?

— Увы, вчера была не моя смена, — развел он руками. — Спросите Вовку, он будет через два дня.

— Ага… Ясно, ещё раз спасибо. — Я забрался внутрь салона, и через минуту меня на парковке уже не было.

В фирме, занимающейся архитектурными планами строительства, я работал уже второй год, начав ещё на последнем курсе университета, и дослужился до креативного директора. На этой должности я относительно недавно — всего два с половиной месяца, — но, на мой взгляд, а, главное, на взгляд президента компании, справлялся отлично. Так что я позволял себе некоторые вольности, такие, например, как немного опоздать либо одеваться не совсем по дресс-коду. Сотрудницы были только "за", сотрудники не возражали, поэтому мне нравилась моя работа, мне нравился коллектив, мне нравилось все, что происходило за стеклянными дверями трехэтажного здания, на табличке которого, я надеялся, через пару лет будет написано и моё имя тоже — я собираюсь заработать больше денег и купить значительный пакет акций, который позволит мне такую роскошь.

Все мысли, что донимали меня последние сутки, как по волшебству исчезли, стоило мне войти в офис.

— Доброе утро, Матвей Иванович, — промурлыкала Наташа, встретившись со мной в холле.

— Просто Матвей, помнишь? — ответил я, якобы невзначай проведя рукой по её талии. Аппетитная девушка, один их бухгалтеров, выглядящая совсем не строго, а очень даже сексуально. Я это заметил ещё тогда, когда она только устроилась сюда, и она не сопротивлялась моему вниманию. Но, как и все до неё — и после, впрочем, — её мне хватило на один раз, и дальше я был согласен получать лишь эстетическое удовольствие от работы с ней.

— Да, верно. Хорошо спалось?

Вместо ответа я сделал вид, что занят поиском магнитной карточки в портмоне перед турникетом. Наталья прошла вперед, оглянулась, и я махнул ей, чтобы она не ждала меня. Она кивнула, окинула меня влекущим взглядом и скрылась за поворотом. И слава богу.

Перед моим отделом на прозрачной двери висела серебристая табличка с названием и витиевато выведенными фамилией и инициалами. Останавливаться и секунд тридцать смотреть на неё стало уже чем-то вроде моего ритуала. Я — лидер, я победитель по жизни, и всё, чего я хочу и к чему стремлюсь, покорится мне!

— Всем доброго утра, — бодро произнес я, открывая дверь и заходя в отдел. — Чудная блузка, Ирочка, она очень идет к твоим глазам.

— Спасибо, Матвей Иванович, — смутилась Ира, креативный дизайнер, машинально проведя рукой по тонкому светло-голубому шелку.

— Так, начало дня мне очень нравится, так что давайте продолжим в том же духе. — Я полностью вошел в рабочий ритм. — Ира, что там с теми макетами, что я отдал тебе два дня назад на исправление?..

И закрутилось, завертелось, полетела пыль под моими туфлями. Планерка, работа, короткий перерыв на кофе, встреча с заказчиками, обед, совещание…

Кто знает, когда бы я вспомнил о проблеме, что свалилась на меня вчера, и о том, что надо думать над ней, если бы мне не напомнили насильно. Перелив телефона отвлек меня от переписки с секретарем той фирмы, что заключила сегодня с нами контракт, и большие буквы на дисплее сказали мне, что звонит мама.

— Да? Мам, я сейчас немного занят, я тебе пере…

— Уже половина шестого, сын, — без намека на снисхождения произнесла она, перебив. — Я не могу ждать, когда ты мне перезвонишь.

— В смысле? — почему-то холодея, спросил я.

— Потому что через час я должна быть на полигоне. Я тебя предупреждала.

— Так. — Я откинулся на спинку кресла, от чего оно чуть слышно скрипнуло. — А куда ты…

— Я думаю, я оставлю Ариадну с тобой, — ответила мать.

— Подожди, я скоро приеду, — вздохнул я, выключая компьютер.

— Не трудись, дорогой. Я и так ждала тебя достаточно.

Вот тут я совсем перестал её понимать.

— И что это значит?

— Это значит, что я сама приехала.

Пока я переваривал эту её фразу, на заднем плане раздался негромкий плач ребёнка.

— Мама, — мигом напрягся я. — Ты что, привезла…

— Я привезла твою дочь в офис, — подтвердила она мои опасения. — И мы ждем тебя в твоей приемной.