Едва их губы встретились, ослепительная вспышка озарила его мозг. Это был заключительный фейерверк Четвертого июля. Он тогда столько раз поцеловал Эмму за несколько минут фейерверка, что у него закружилась голова.

Внезапно видение начало тускнеть, уходить так же быстро, как возникло, и все вдруг потеряло значение, кроме женщины, которую он держал сейчас в своих объятиях.

Тепло ее тела было реальным, и это было куда драгоценнее любых воспоминаний. Кровь закипела у него в жилах, кислород обжег легкие.

Неловким движением Эмма схватила его за рубашку, словно пытаясь притянуть к себе.

Он помог ей, крепко обняв, и снова накрыл ей рот губами.

Едва оторвавшись от него, чтобы перевести дух, Эмма попыталась вырваться, и Раф досадливо опустил руки.

Она тут же обвила ему шею руками.

— Черт тебя возьми!

Сердце у него вновь бешено заколотилось.

— Что?

— Ты все такой же, — хрипло прошептала она, и они снова впились друг в друга.

Желание сжигало Рафа.

Он так давно — целую вечность! — не обнимал женщину.

Смутно, где-то в подсознании, возникло чувство опасности, страх потерять голову. Прошло еще некоторое время, и он наконец осознал, что делает и где находится.

Тяжело дыша, Раф погрузил лицо в шелк ее волос и попытался взять себя в руки. Ее горячее дыхание обжигало ему шею.

Постепенно сознание у него прояснилось, и он почувствовал, как Эмма напряглась.

— Прости, — выдохнул он. — Я не хотел, чтобы это зашло так…

— Будь ты проклят!

Она начала вырываться, и он отпустил ее. Она тут же начала дергать дверцу грузовика.

Он схватил ее за руку.

— Куда ты?

— Оставь меня.

— Что случилось?

— Что случилось? — Эмма изумленно посмотрела на него. — Ты поцеловал меня.

— А ты поцеловала меня.

Эмма не выдержала его горящего взгляда. Она бросилась ему на шею так, будто ей все еще было девятнадцать.

Нет, ее тянуло к Рафу сильнее, чем прежде.

Эмма распахнула дверцу грузовика и кинулась в кафе. Она услышала за спиной стук дверцы, испанское ругательство, потом все звуки пропали: она вошла в кафе и остановилась, глубоко дыша и пытаясь обрести самообладание.

— Эмма? Эмма Грэй, неужели это ты?

Еще один голос из прошлого. Хозяин кафе, обойдя прилавок, пошел ей навстречу.

Он по-прежнему был похож на хиппи, только виски еще больше поседели да прибавилось несколько лишних фунтов.

— Привет, Макс!

Приветливая улыбка застыла у нее на лице, когда она услышала, как открылась дверь у нее за спиной.

— Да, ну конечно, это ты. Не видел тебя целую вечность. А вот и… Черт возьми, Раф. Ты выглядишь так, словно тебя пропустили через кофемолку. Что случилось?

Раф вырос у нее за спиной. Положив одну руку ей на плечо, он протянул другую Максу.

— Неудачная командировка. Приятно снова увидеть тебя.

Эмма не поняла, узнал он Макса или сделал вид, что узнал.

Следующие его слова все прояснили:

— Ты по-прежнему делаешь лучшие в Соединенных Штатах гамбургеры?

Она вдруг поняла, зачем он положил руку ей на плечо — чтобы вспомнить кафе и его хозяина.

Он ее использует! Она в раздражении стряхнула его руку.

Макс усмехнулся и опустил седеющий подбородок в складки шеи.

— Конечно, вам как обычно?

— Вообще-то мы только что поели, — ответил ему Раф. — Так что с удовольствием, но в следующий раз. Как насчет пары кусочков пирога и кофе?

— Сейчас будут.

— Мне только кофе, — сказала Эмма. — Без кофеина.

Макс кивнул.

— Будет сделано. Ваша кабинка ждет вас. Сейчас все принесу.

Эмма выжидающе взглянула на Рафа — пусть ведет ее в «их» кабинку.

Он сделал это безошибочно. Подождал, пока она сядет, и занял место напротив.

— Значит, вспомнил, — проговорила она.

Он кивнул и осмотрелся.

— Ничего не изменилось, правда? Эта скамейка все такая же жесткая.

Его удивление было таким искренним, что Эмме стало стыдно: чего она так разозлилась, когда он положил руку ей на плечо? Поберегла бы свою злость для более серьезных разговоров, которые им еще предстоят.

Появился Макс.

— Где вы оба пропадали? — Он поставил на столик кофе и блюдо с пирогом. — Я не видел вас… лет шесть или семь.

— Мы уезжали из города, — ответил ему Раф.

— Не могли зайти, чтобы попрощаться со стариком Максом?

Раф пожал плечами.

— Так вышло. Я получил работу в «Денвер пост» и должен был сразу уехать в командировку.

Макс кивнул.

— Вы поженились? Что-то не вижу обручальных колец!

Раф бросил через стол взгляд на Эмму.

— Это долгая история. Мы расскажем ее в другой раз, хорошо?

— Конечно. Приятно снова увидеть вас.

Макс отошел к другим клиентам.

Раф остановил взгляд на Эмме.

— Может, объяснишь, почему ты рванула из машины, как спринтер со старта?

— Сам знаешь, почему. Только мы договорились, что наши отношения будут чисто деловыми, как ты взял и…

Краска залила ей шею.

— Даже вслух произнести боишься. Я поцеловал тебя.

— Вот именно.

Раф еле сдерживал злость: она его жена, черт возьми, и сама получила от этого поцелуя не меньше удовольствия, чем он.

Он опустил взгляд. Надо сдерживаться. Он должен стать ей другом, а не любовником. Отношения, которые он собирался установить с ней, были гораздо важнее сиюминутного физического удовольствия.

К тому же он не мог позволить себе зайти далеко. Если бы она заглянула ему под рубашку, то, возможно, выскочила бы из грузовика еще быстрее.

— Мне кажется, идея нашей совместной работы не самая удачная, — проговорила наконец она.

Раф поднял голову.

— О, нет, пожалуйста. Ты согласилась и не можешь отказаться от своего обещания.

— Почему я должна сдерживать свое обещание, если ты не сдерживаешь своего?

— Какого?

— Относительно деловых отношений между нами.

— Ну, в конце концов, я не давал согласия на это, если ты помнишь.

Глаза у нее сузились.

— Если ты полагаешь, что какой-то листочек бумаги со штампом дает тебе зеленый свет в мою спальню, то должна тебя жестоко разочаровать. Я не имею возможности пока нанять адвоката, но как только смогу, я…

— Считай, что тема закрыта. Только не развод. — Ему невыносимо было даже думать, что он может потерять свою феноменальную связь с ней, со своей вновь обретенной семьей. — Я сожалею. Меня занесло. Я не собирался целовать тебя и тем более не предполагал, что все зайдет так далеко. Такое больше не повторится. Клянусь.

Она неуверенно посмотрела на него.

— Что-то не верится после… случившегося.

— А себе ты веришь? — резко спросил он. — Ты была отнюдь не безучастна…

Эмма отвела взгляд.

— Я знаю. Я…

Раф потянулся через стол, чтобы взять ее за руку.

— Что плохого в легком поцелуе?

Она отдернула руку.

— Это не был легкий поцелуй. Будь мы в более подходящем месте, неизвестно, чем бы все кончилось.

— Ничем. — Если бы она увидела его покрытое шрамами, искалеченное тело… От этой мысли что-то застыло у него в груди. — В настоящий момент постель меня не занимает, поверь.

— Не знаю. Судя по тому, как ты поцеловал меня…

Он пожал плечами.

— Я сказал, меня занесло. Прости.

Видимо, его извинения в конце концов сделали свое дело, потому что Эмма успокоилась. Она огляделась вокруг, старательно избегая его взгляда.

— Я не собиралась обижать тебя. Просто мне сейчас не до мужчин. Я сама едва держусь на плаву. Плюс ответственность за маму, Габи. Да еще эта денежная яма под названием «дом». У меня нет ни времени, ни сил еще на что-то или на кого-то.

— Я мог бы помочь с…

— Нет! — Это прозвучало резко, и Эмма смягчила тон: — Я сама позабочусь о себе и своей семье. Я буду помогать тебе с твоим журналом, а возможно, иногда и с памятью. Но только если я сама буду прикасаться к тебе. Я не хочу повторения того, что произошло в грузовике.

Рафу показалось, что ему дали пощечину. Я… О себе… О своей семье. Для него там места не было. Он сидел расстроенный и злой.

— Семья, о которой ты так заботишься, и моя тоже.

Эмма посмотрела на пирог, к которому он так и не притронулся.

— Лишь формально. Как только смогу, я найму адвоката и…

— Формально, черт возьми! Габи — мой сын. У меня есть обязанности и право заботиться о нем. Он — часть моей жизни.

— Я знала, что ты это скажешь. — Не сдержавшись, Эмма стукнула кулаком по столу. — Знала, что снова попытаешься влезть в мою жизнь, чтобы командовать ею.

— А чего ты ждала, черт возьми? Чтобы я ушел? Чтобы сделал вид, что у меня нет ни жены, ни сына? Неужели так бы поступил мужчина, которого ты полюбила?

Она сникла, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух.

— Того мужчины больше нет. Как и той девушки. Ты ее даже не помнишь.

Она была права. Он был другим. Он даже не помнил, каким был когда-то. Но ведь и она наверняка изменилась… И все равно ему хотелось протянуть руку через стол, дотронуться до нее, обнять ее, успокоить поцелуями… Но он не имел права. Он был ее мужем… и не имел на нее никаких прав. Вероятно, никогда и не будет иметь.

— Пожалуйста, Раф…

Он отогнал тягостные мысли. Нет, ей не удастся его разжалобить. Эти слезы, заблестевшие в зеленых глазах, не заставят его отступить от намеченной цели.

— Мне все равно, что ты скажешь, Эмма. Как отец Габи, я имею определенные права.

Она испуганно замерла.

— Ты ведь не будешь пытаться отнять его у меня?

— Нет, конечно! — Он взъерошил волосы. — Но я хочу узнать своего сына и хочу, чтобы он узнал меня. Неужели, по-твоему, я не имею такого права?

— Ты и так будешь жить в нашем доме. Чего же ты еще хочешь?

— Я хочу услышать, как он называет меня отцом, — тихо сказал Раф.

— Он… он думает, что Джерри — его отец.

Лицо у Рафа стало напряженным.

— Но это не так.

— Я знаю, но… Пожалуйста, дай мне время…

Раф заколебался.

— Сколько?

— Не знаю. Пока мы не решим, что делать дальше.

— В смысле?

— Ну… в смысле беды, в которую мы попали.

— Беда? — Раф прищурился. — Это я, что ли?

Она вздернула подбородок.

— Ты воскрес из мертвых три дня назад. Я шесть с половиной лет считала себя твоей вдовой, теперь мне нужно время, чтобы понять, что мне делать.

Раф откинулся назад и внимательно посмотрел ей в лицо. Он не хотел больше ждать ни минуты, но, если сейчас проявить настойчивость, она, конечно, заартачится. Пожалуй, дать ей немного времени — не такая уж плохая идея. Они будут работать рядом, узнают друг друга получше. Она поймет, что ей нечего опасаться. Заодно он поближе познакомится с Габи. Посмотрит на своего сына, так сказать, со стороны…

— Хорошо, — проговорил он наконец.

Эмма вздохнула с явным облегчением.

— Спасибо.

Раф кивнул и глотнул кофе. Кофе был холодным.

— Итак…

— Итак?.. — повторила Эмма, осторожно заглядывая ему в лицо.

— У тебя есть кто-то, кто сможет починить крышу, или мне нужно самому этим заняться?

Разговор на личные темы, слава Богу, закончился. Пока.

— Мы составляли смету три месяца назад. Я знаю, куда позвонить.

— Отлично. Я бы хотел, если можно, перебраться в ваш сарай в выходные. Тогда не придется платить в гостинице за лишнюю неделю. Не пять звезд, конечно, но все равно дорого.

— Хорошо. Я зайду туда завтра после работы и начну уборку…

— Не надо. Я же сказал, что найму профессиональную фирму. Завтра же. Возможно, договорюсь с кем-то на пятницу.

Эмма пожала плечами.

— Как хочешь.

— Теперь насчет компьютерной техники… Я не знаю, что нужно. Ты не могла бы разузнать и заказать то, что тебе необходимо?

Глаза у нее загорелись.

— На какую сумму?

— Десяти тысяч долларов хватит?

— Десяти тысяч? Да я смогу уложиться в половину этого.

Раф покачал головой.

— Нет. Насколько я слышал, лучше приобретать новейшее оборудование. Так что покупай все, что нужно.

Глаза у нее сияли.

— Это будет интересно.

Эмма подъехала к дому и свернула на дорожку к сараю. Гаражная дверь была по обыкновению открыта, какое-то движение во дворе заставило ее нажать на тормоз.

Раф и Габи играли в бейсбол. На обоих были джинсы, рубашки и бейсболки.

Они были очень похожи.

Эмма закрыла глаза — на губах еще горел его поцелуй, ладони чувствовали его тепло…

Легкий стук в окно вывел ее из задумчивости. Она открыла глаза и увидела Рафа, склонившегося к автомобилю.

— Все в порядке? — спросил он.

Она опустила окно.

— Что ты здесь делаешь?

Раф удивленно поднял темные брови в ответ на ее раздраженный тон.

— Я нашел бригаду уборщиков. Они все закончили полчаса назад.

Эмма вздохнула.

— Подозреваю, что мама пригласила тебя остаться на ужин.

— Мое питание является частью договора, если помнишь.

— После твоего переезда.

Он полез в карман и вытащил ключ.

— Я официально ваш жилец.

Она стиснула руками руль.

— Ты уже переехал?

— Не совсем. Завтра мне должны привезти новую мебель — приличную кровать и письменный стол. Я останусь в гостинице до субботы. Габи попросил меня взять его и Рэнди поплавать там в бассейне в субботу, если ты не…

— Нет, — поспешно сказала Эмма.

Раф сначала даже обрадовался: выставлять напоказ такое тело — сомнительное удовольствие. Но в следующую секунду он понял, что задумала Эмма. Она хочет оградить от него его сына. Значит, он точно возьмет Габи в бассейн.

— Ребята очень обрадовались. Габи сказал, что плохо плавает, так что я…

— Ты не должен был обещать ему это. — Эмма вздернула подбородок. — Он никуда не поедет.

— Почему? — резко спросил Раф. — Боишься, что я позволю собственному сыну утонуть?

— Нет, я…

Она как раз боялась обратного — что Раф будет баловать Габи и что Габи это понравится. И понравится Раф.

Ее сыну не хватало мужского внимания. Поэтому она и записала его на бейсбол: общение с товарищами по команде, с тренером. Раф мог дать ее сыну то, в чем тот так отчаянно нуждался. Но как долго это будет продолжаться?

Что за человек вторгся в их жизнь и что будет, если память к нему вернется? Ему, похоже, нужен сын, но его не было рядом, когда Габи рос. А если Габи заболеет или станет капризничать? Или начнет плохо себя вести, отстаивая, что естественно для ребенка, свою независимость?

За того Рафа, которого она знала, Эмма могла бы поручиться. Но не за этого. Пока.

Нет, лучше всего, если отец с сыном будут проводить время вместе как можно реже. И чтобы она была рядом. Тогда невинное, доверчивое сердце Габи будет в безопасности. Как и ее сердце.

Раф наклонился ближе. Лицо у него было жестким.

— Эмма, если ты не будешь давать мне приближаться к сыну, я буду вынужден…

— Раф! — позвал Габи. — Ты идешь?

Раф выпрямился и, полуобернувшись, ответил:

— Иду.

На Эмму вдруг навалилась нечеловеческая усталость.

Раф снял бейсболку и открыл дверь. Обернувшись, он увидел, что Габи нехотя бредет к дому, подбрасывая на ходу мяч.

— Поторопись, Габи. Бабушка звала нас еще пять минут назад.

— Иду, — проворчал мальчик. Он стащил с руки бейсбольную перчатку, поднялся по лестнице и бросил мяч и перчатку на ближайший стул.

— Это так ты хранишь свое спортивное снаряжение? — спросил Раф.

— Угу.

Бросив на Рафа взгляд, в котором читалось: «И ты туда же», Габи схватил свои вещи и кинул их в старый плетеный комод, где хранились его игрушки.

— Если ты не будешь беречь свои бейсбольные принадлежности, они долго не протянут. — Раф снял с сына бейсболку. — Иди умойся.

— Ладно.

С таким видом, будто его вели на казнь, Габи направился через прихожую в ванную.

Раф с улыбкой проводил сына взглядом — типичный мальчишка: мог до изнеможения гоняться за мячом и быстро сникал, когда надо было что-то убрать или, не дай Бог, помыть руки.

Качая головой, Раф пошел на запах кукурузного хлеба, доносящийся из кухни.

— Пахнет замечательно, — сказал он Сильвии.

Она улыбнулась ему.

— Спасибо, что присмотрел за Габи. Мне трудно следить за ним во время готовки. Этот мальчишка — истинное наказание!

Раф положил бейсболки и облокотился на стол.

— Интересно, неужели я был таким же в его возрасте?

— Наверное.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил он.

Сильвия только отмахнулась.

— Я сама разберусь. Раф уже понял, что Сильвия четко разделяла работу на «мужскую» и «женскую». Но он должен был предложить. Его мать требовала от сыновей, чтобы те мыли посуду наравне с дочерью, а от дочери — чтобы она помогала братьям косить лужайку. Так ему рассказывали.

Раф хотел бы воспитывать своего сына так же, но, если бы он попытался пустить в ход свой родительский авторитет, Эмма обвинила бы его во вмешательстве в ее жизнь.

— Вы всегда сами готовили? — спросил он. — Мне казалось, что люди, живущие в таком доме, должны иметь слуг.

— Господи, конечно. У меня был повар вплоть до того дня, когда умер Сесил. И горничные тоже. Хотя они были приходящими. — Сильвия вздохнула. — Пришлось всех отпустить, когда выяснилось, что у нас нет денег.

— А что произошло? Ведь ваш муж, кажется, был президентом сберегательного банка Мемфиса?

Она кивнула.

— Думаю, он потратил все наши деньги на поддержание нашей репутации в обществе. Общественная жизнь была очень важна для Сесила. Важнее, чем благополучие семьи, я полагаю. — Сильвия пожала плечами. — Мы справились. К тому же я всегда любила готовить и копаться в земле. Когда я была маленькой девочкой, мне всегда больше нравилось перебирать горошек на кухне или сажать в саду ноготки.

— Значит, это ваша заслуга, что двор такой красивый.

— Я бы и огород тут развела, если бы в этом дворе был хоть один солнечный уголок.

— Вы, конечно, отличный садовник, но лично я предпочитаю вашу стряпню. — Раф ловко подхватил кусочек кукурузного хлеба.

Его мать тут же отругала бы его. Сильвия просияла.

— Спасибо, сынок. Вот, попробуй-ка это с медом.

Нет, в старых южных традициях есть безусловные плюсы, подумал Раф, поливая медом горячий кукурузный хлеб.

— Я видела, ты разговаривал с Эммой, — как бы невзначай проговорила Сильвия.

Он почувствовал замешательство. Обсуждать с матерью Эммы их разговор было, конечно, определенным предательством, но ему нужен был союзник.

— Она не разрешает мне взять Габи и Рэнди поплавать в субботу.

Сильвия покачала головой.

— Что за девчонка!

— В чем дело, Сильвия? Почему она так не доверяет мне?

Поджав губы, та взглянула на него. Эмма говорила, что Сильвия на его стороне. Вот сейчас он это и выяснит.

Наконец Сильвия решительно кивнула. Она подошла к двери, бросила взгляд в прихожую и повернулась к Рафу.

— Эмма не разрешила бы самому Билли Грэхему пойти с Габи в воскресную школу. Она больше не доверяет никому, особенно мужчинам.

— Почему? Потому что я оставил ее? Но я не был виноват.

Сильвия, пожав плечами, вернулась к плите.

— Отчасти и ты виноват, но, конечно, только отчасти. Она хлебнула горя за эти шесть с половиной лет, особенно с Джерри и Сесилом. Нам всем было нелегко, но она больше всех настрадалась.

— А что случилось с… Джерри, кажется?.. Зачем же она вышла за него?

Сильвия сняла крышку с кастрюли и помешала мясо.

— Сесил заставил. Он не мог перенести, что все узнают, что его внук… от тебя. Эмма держалась до тех пор, пока официально не были прекращены твои поиски. Потом она сдалась. Думаю, ей просто надоело воевать с отцом.

— А как долго она была замужем? — Раф уже не мог остановиться, он хотел знать как можно больше.

— Около двух лет. Габи было полтора годика, когда она ушла от Джерри.

— Разве она не любила его?

— Нет. Они были знакомы с детства, но никогда не любили друг друга.

Раф глубоко вздохнул. Он и не подозревал, как важно ему было знать это.

— Почему же она ушла от него?

Сильвия положила ложку на блюдце.

— Она никогда не говорила об этом, но все время твердит, что мужчины очень любят командовать женщинами.

Раф задумался.

В прихожей хлопнула дверь, послышались шаги: кто-то бежал и кто-то шел.

Первым в кухню ворвался Габи.

— Ужин готов?

— Почти, — ответила бабушка.

Мальчик погладил себя по животу.

— Обожаю тушеное мясо. А ты, Раф?

Раф подхватил сына и подбросил его в воздух.

— Конечно, а как же!

Габи взвизгнул от восторга.

Вошла Эмма. Их взгляды встретились. Как бы ему хотелось проникнуть в душу этой женщины, быть рядом с ней, освободить ее от тяжелой ноши, которую она взвалила на свои хрупкие плечи.

Ему надо научить ее снова доверять. И первое, что для этого следует сделать, — это переубедить ее насчет предстоящих выходных. Он, пожалуй, наденет футболку, чтобы «защититься от солнца», и войдет в бассейн до их прихода, чтобы скрыть ноги.

Раф раздумывал, как начать разговор, и тут на помощь ему пришел Габи. Он взглянул на Эмму, глаза у него сияли.

— Мам, Раф хочет взять нас с Рэнди в свой бассейн в субботу.

Эмма бросила на Рафа угрожающий взгляд.

— Правда?

— Да. Он сказал, что там есть водяная горка и всякие другие штуки! Рэнди спросил сегодня разрешение у своей мамы, и она сказала, что можно, если вы согласны.

— Ладно, пусть плохой буду я, — пробормотала Эмма.

— Что происходит? — спросила Сильвия, входя с тарелкой кукурузного хлеба.

— Ничего. — Эмма поставила тарелку на стол. — Сожалею, Габи, но вы не сможете пойти.

— Ну, мама! — закричал Габи. — Почему?

— Но, дорогая, — вмешалась Сильвия, — мальчики только об этом и говорили весь день.

— Не сомневаюсь. — Эмма повернула тарелку рисунком к себе. — У меня много дел. Я нашла компьютерную систему сегодня днем и хотела, чтобы Раф забрал ее завтра. Тогда я смогу в субботу начать работать.

Раф покачал головой.

— Завтра не получится. Утром у меня встреча с владельцем типографии, а днем мне привезут мебель.

У Эммы было такое расстроенное лицо, что Рафу стало жалко ее. Победа досталась ему слишком легко, а он не хотел такой победы. Он хотел, чтобы Эмма ему доверяла. Может, она ему поверит, если увидит, что он верит ей?

Раф открыл бумажник и достал кредитную карточку.

— Вот, можешь поехать и все забрать.

Она посмотрела на карточку так, словно видела впервые в жизни.

— Я не могу пользоваться твоей карточкой.

— Можешь. — Губы у него дрогнули. — Если подпишешься как миссис Джонсон.

Глаза у нее стали круглыми, и она бросила настороженный взгляд на сына, который с любопытством смотрел на них.

Габи не отреагировал, и она вздернула подбородок.

— Это не моя фамилия.

— Нет? — Раф продолжал держать карточку. Эмма хмуро взглянула на него.

— Компьютерные коробки — немыслимых размеров. Они не влезут в мою машину.

— Если ты все оплатишь и коробки будут готовы, я заскочу и заберу их.

— Тогда почему бы тебе самому и не заплатить?..

— Я же сказал: у меня не будет времени.

Она наконец взяла карточку.

— Как это ты так просто передаешь мне ее? Она ведь без ограничения, насколько я понимаю? Я же могу купить все, что мне вздумается.

— Я тебе верю, — просто ответил Раф.

Она внимательно посмотрела на него: уж не с луны ли он свалился?

Раф откашлялся.

— Теперь вернемся к нашему разговору…

Она закатила глаза.

— Я уже сказала, что у меня нет времени на плавание. Чтобы установить такую систему, потребуется почти весь день. Если я не сделаю этого в выходные, мне придется ждать целую неделю. Значит, я не смогу начать работу над журналом.

— Но тебе совсем не обязательно идти в бассейн, — заметил Раф.

— Обязательно.

— Почему?

— В бассейнах гостиниц редко бывают спасатели. Вдруг что-нибудь случится?

— Я буду там.

— Но ты… — она сжала губы, но все-таки сказала, — не в лучшей физической форме.

Раф прищурился. Будь он проклят, если позволит ей спекулировать его болезнью и не давать общаться с сыном.

— Я прекрасно плаваю. Собственно, это и помогает мне поддерживать форму: плавание и поднятие тяжестей.

— Но…

— Раф умеет плавать. Он умеет делать все, — закричал Габи.

Эмма, нахмурившись, посмотрела на сына.

— Раф — не супермен, Габи. Я только…

— Да даже президент Рузвельт, у которого был полиомиелит, мог плавать, — прервал ее сын.

— Боже мой, Эмма. — Сильвия скрестила руки на груди. — Ты вполне можешь выкроить пару часов в субботу и пойти поплавать с мальчиками. Раф не такой уж эксплуататор.

— Спасибо, Сильвия. — Раф улыбнулся своему союзнику и повернулся к Эмме. — Я и не рассчитывал, что система будет отлажена раньше, чем через неделю. У нас достаточно времени.

— Но чем скорее мы начнем, тем скорее тебе будет что предъявить потенциальным рекламодателям.

— В мой график вполне укладываются несколько часов бассейна в субботу. А ты, что не сделаешь в субботу, доделаешь в воскресенье.

Раф увидел свирепый взгляд, устремленный на него. Похоже, она готова разбить надежды сына, лишь бы не уступить ему.

— Ну, пожалуйста! — заплакал Габи. — Я сегодня лягу спать вовремя.

Эмма закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Хорошо, — выдавила она наконец.

Раф был доволен — это была настоящая победа. Может, все не так безнадежно, как ему казалось?

— Ты тоже пойдешь с нами?

— Готовь плавки.

Он улыбнулся.

— А ты — бикини.

Габи захихикал.

Эмма прищурилась.

— У меня закрытый черный купальник, длинный, до колен.

Раф прищелкнул языком.

— То, что надо.