Зачисление всех троих в Университет стало притчей во языцех среди местных студентов и Преподавателей.
За день до нашего знакомства Гела приехала в город с прошениями от имени всех троих принять их к зачислению. К документу прилагались рекомендации от Преподавателей Школы и их выпускные табели. Все с оценками не ниже: «Блестяще», кое-где с пометками вроде: «Спрашивать особо строго», или: «Давать дополнительный материал». В рекомендациях проскальзывали фразы вроде: «Потрясающе находчива», «Необычайно сильна в исцеляющей Магии», «Способна на величайшие свершения», «Насыщенность, какой не видели уже много лет».
Так или иначе, но сперва секретарь, а потом и Ректор, ознакомившись с рекомендациями, решили проверить всех троих особыми вступительными испытаниями.
Ламину — в госпиталь (как раз с учений вернулись боевики и некроманты), Ору — к животным (с тех же учений), а Гелу…
Студенты ухитрились утром разрушить одну из башен нежно любимого Университета. Восстанавливать долго, нужно три десятка сильных и опытных Магов, лучше команду (чтоб не цапались в процессе работы). А тут…
Почему бы не попробовать абитуриентку, которая получила ТАКИЕ рекомендации от Преподавателей Школы?
Все были вызваны к Ректору и получили задания. Лэм и Ора — на неделю по госпиталям, а вот Гела — ограничена во времени до начала занятий. Обе девочки работали и радовались: поток простых пациентов — где просто Магией залечить, где нужных настоев сделать, где последствия заклятья устранить, где проклятье выгнать. Не сложно. За неделю каждая показала себя с наилучшей стороны, и были поздравлены с поступлением в Университет сразу после финальной практики от Школы. Девочки подсуетились и попали на свои практики в те же госпитали при Университете.
А вот Гелата не могла спокойно спать: ночами она просиживала в библиотеках или корпела над чертежами и схемами, пытаясь придумать, как бы восстановить клятую, башню, и все, что она уничтожила своим падением.
К концу первой недели она побледнела, к концу второй — спала с лица и почти перестала есть и спать. К концу третьей — начала нервничать. К концу четвертой — кидаться на окружающих, при этом продолжая очень мало есть и спать. К концу пятой недели я, по совету Лэм, стал втихую добавлять успокоительное в еду и напитки. И в какой-то день, переборщил. Вместо «чуток» добавил целую грань.
Гела уснула. На три дня. Потом проснулась, и как свеженький зомби пошла на кухню. Съела все, до чего дотянулась и уснула прямо там. Её, конечно, перенесли в её покои.
Той же ночью, когда я уже удобно устроился в её ногах и успел уснуть, меня разбудил возглас: «Вот дура безголовая!». Проснулся я в полете, потому что Гела в кровати подскочила.
Как была (то есть в белой ночной рубашке и с растрепанными волосами), она побежала в библиотеку.
Я, ругаясь, потопал за ней. Когда я пришел, она уже обезьяной прыгала по лестницам в поисках нужной книги. Наконец (минут через сорок) она с победным воплем свесилась с лестницы в дальнем конце библиотеки.
Вооружившись увесистым и очень пыльным томом, Гела побежала к себе и заперлась на сутки в кабинете. Радостью стало то, что к следующему ужину она уже явилась сама. Пыльная, но довольная.
Девочки только порадовались и напомнили ей, что занятия начинаются завтра.
Гела ругнулась и понеслась во двор Университета с булкой в зубах и целой кипой исписанных листов подмышкой.
Я, естественно, за ней.
Во дворе, куда пустили беспрепятственно по случаю заезда студентов в общежития, она начала носиться вокруг разрушенной башни, то и дело, ругаясь, спотыкаясь и требуя какой-нибудь инструмент.
Я мотался, то в караулку, то на кухню выпрашивая требуемое или что-то хотя бы отдаленно похожее на заказанное Гелой.
Ближе к полуночи она довольная, отдуваясь, и вся в пыли оглядывала трижды проверенный чертеж гигантских размеров. Где-то пришлось двигать камни, где-то выкорчевывать траву (я, конечно, помогал, в меру сил, но много ли помощи от кота?!). Чертеж охватывал башню по кругу, внутри вилось хитросплетение линий.
Из-за пазухи были торжественно извлечены аккуратно свернутые листы, исписанные текстом. Гела уселась прямо на землю, положила листы перед собой и тихо запела.
Это было прекрасно. Я чувствовал Магию вокруг себя, она вилась, захлестывала, уносила вдаль…
Через десять минут я начал удивляться, через двадцать — Гела перевернула первый лист. Где-то через час контуры чертежа начали светиться. Сперва слабо, едва заметно. Потом они разгорались все сильнее, и вскоре свет начал пульсировать.
Шевеление стихий вокруг началось как-то незаметно. Лишь легкое дуновение ветерка и мелкий дождик. Зажглись свечи в развалинах башни, а Гела подбросила в воздух пригоршню земли. Потом зашевелились камни, стихии гуляли уже смелее…
Гела пела не переставая, казалось, на одном дыхании. Пела и пела, не отвлекаясь и не осекаясь, изредка переворачивая листы и откладывая уже пропетое в сторону.
Я смотрел и не верил своим глазам: башня потихоньку восстанавливалась — песчинка к песчинке. Каждый камешек вставал на место.
Пение стало чуть тише, голос чуть надрывнее — устала. К концу второго часа-то!
Потихоньку на шум и свет стали вылезать студенты. Кто-то особо рьяный позвал Преподавателя. Тот, не поняв в чем дело, позвал Ректора. Тот явился через тридцать минут, но полностью одетый и очень злой. Точнее, шел он злой, но когда увидел девичью фигурку (подходить к Гелате все закономерно опасались) встал прижизненным памятником самому. Он во все глаза смотрел на Гелу. Уж не знаю, с чего тот поручил такое задание девушке, но, как признавался позже — думал, что Гела просто наймет отряд Магов. Может, даже сама поучаствует в отстройке или потрется рядом, пока она будет идти. Но такого он точно не ожидал.
Гела продолжала петь. На исходе был третий час, она охрипла и устала.
Я сбегал за одеялом в караулку. Потом — еще за одним. Потом кто-то из студентов, проникшись, отдал ей теплый плащ, спешно накинутый сверху на пижаму.
Потом я подумал и попросил одну из кухарок, у которой недавно просил инструмент, сообразить хоть какой еды, но мяса. Желательно горячего, с кровью и ключевой воды. Не прямо сейчас — у Гелы еще три листа — но минут через тридцать можно подавать.
И вдруг до меня дошло: на нее смотрит весь Университет. Кто-то вылез во двор, те, кто туда не поместился — свешивались из окон, галерей и даже крыш. Интересно, как играющий всеми красками чертеж, смотрелся сверху? Так или иначе, но примерно к половине пятого утра девушка все же закончила петь, а башня полностью восстановилась. Причем, теперь она выглядела намного лучше остального старого замка — была, как только отстроенная. С нуля.
Гела тяжело дышала.
К нам подбежал поваренок с подносом. Принес он огромный кусок зажаренного мяса, щедро сдобренный соусом, отварной картошки, каких-то свежих овощей, а еще — с десяток горяченных пышек. За ним прибежал еще один и поставил два кувшина: с водой и с молоком.
Воду Гела, недолго думая, вылила на себя и выдохнула: «Ледяная!». Выпила полкувшина молока, остальное поставила поближе ко мне. Найденным на подносе ножом отрезала мне треть мяса (получился кусок толщиной в полтора пальца и шириной в ладонь — представьте размер оставшегося куска!) и беззастенчиво вгрызлась в мясо, наплевав на предложенные благородной леди столовые приборы.
Тишина стояла мертвая, слышно было только, как Гела чавкает.
Башня светлела в предрассветных сумерках. Люди смотрели на нее и молчали. Ректор тоже смотрел. И не дышал. Он пока не понял, что произошло.
Гела доела через десять минут, сытой она не выглядела, но и есть никого не станет. Вытерлась найденной тут же салфеткой, встала и развернулась к Ректору.
Ректор подошел к ней на негнущихся ногах и протянул руку. Пощупал волосы.
— Можете и башню пощупать — все настоящее, — хихикнула Гела.
Звуки голоса, видимо, вернули Ректора к действительности. Он прочистил горло и посмотрел на девушку.
— В мой кабинет. Немедленно.
Гела повиновалась. Вслед за нами стали расползаться и люди.
На входе в кабинет меня попытались не пустить, на что Гела сказала, что партнер должен знать все. Я проникся к Гелате искренним уважением и, гордо задрав хвост, вошел следом за ней. Об этикете я тогда и не подозревал, потому нахально занял второе кресло перед столом Ректора (хотя тот еще и Гелу сесть не пригласил).
Ректор посмотрел на меня, на Гелу и махнул рукой: садитесь, мол.
— Объяснитесь? — ледяной взгляд, меня проняло, а Геле — хоть бы что.
— Ваше задание для поступления в Университет по восстановлению башни успешно выполнено. Башня в точности как новая.
— Это я понял. Что это был за ритуал?
— Эльфийский ритуал. Они склонны давать зданиям, тем более замкам, собственную душу. В этом замке она тоже есть, он ведь построен эльфами одиннадцать веков назад во время царствования эльфийской династии.
— Да, так и есть.
— Так вот, если правильно подобрать к душке ключик, замок сам все сделает. А в нашем случае, тело было покалечено — разрушена башня. В общем, путем привлечения стихий и целой прорвы Магии из меня, я сумела выполнить задание.
— То есть Вы, мисс Карцера, провели ритуал Герке? Одна? — Ректор смотрел скорее с уважением и непониманием, нежели — с удивлением.
— Именно, — девушка явно очень собой гордилась.
— Одна? — еще раз уточнил Ректор.
— Ромуль был на подхвате.
— Вот как…
Сейчас мы уже знаем, что родители Гелы подсуетились, и её приняли бы в любом случае. Просто Ректор не ожидал, что та справится в последний день. Ритуал сложный и опасный для жизни и здоровья Магов. Даже сами эльфы выполняют его командой не менее чем из восьми сильных и сработанных особей. И то всегда стараются избежать его до последнего. А тут…
— Вы, разумеется, приняты. Но сможете ли Вы завтра начать занятия? — Ректор смотрел с сомнением.
— Я приложу все усилия, — лучисто улыбнулась уже студентка.
Мы отправились домой, где Гела отправилась напрямую к Лэм. Попытки разбудить ее ничего не давали, пока Гела не сказала: «Лэм, я только что провела ритуал Герке, и если ты не дашь мне что-нибудь поесть — к утру вынесешь мое холодное тело из комнаты».
Лэм подскочила на кровати как ужаленная, обругала сперва Гелу — за самонадеянность, потом меня — куда смотрел (а я откуда знал?), потом себя — за нерасторопность, потом весь мир — за несправедливость. Все это говорилось попутно с метаниями: из комнаты — в запасник, прилегающий к спальне, оттуда — к Гелате, и так по кругу. Я сидел в оцепенении, изображая мебель и не мешая.
Через сорок минут Гела улыбалась и просила еды, а Лэм ругалась. Еще через час мы втроем спустились на кухню кусочничать, а застали там Ору и завтрак.
— Сегодня важный день. Так что — жевать и собираться. Гела, ты тоже с нами? Я же говорила, тебя возьмут.
Ора трещала, мы трое сосредоточенно жевали. Занятия для первокурсников начинались в девять тридцать, время еще было в некотором количестве.
Скоро мы вышли из дома. Уж не знаю, чего увязался…
В Университете первокурсников распределяли по специальностям и отправляли на первые вводные лекции. Я заметил и некоторое количество животных в этом потоке.
Такие же как я?
Оказалось, это я такой же как они. Партнер у Мага — это разумное животное, помощник и советчик, а где-то и оплот знаний. И учат их так же усердно, как и самих Магов.
А я у Гелы, кто?
В общем, все разошлись по своим занятиям (не без ссор и препирательств), и началась учеба.