На суше

Дракет прикипел к острову и даже после того, как Мисар и Ралита вернулись в Матур, остался жить там. Ему нравилось уединение и тишина. Конечно, Жарем на фоне Матура выглядит тихой заводью, но вот на фоне острова, где поселился Дракет — Жарем слишком шумный.

Изредка ученого мужа навещали Шарата и Никат, которые все больше походили на людей. В последний визит Никат, которого досрочно перевели в Бортовую Академию, привез познакомиться друзей. С собой они привезли огромный запас провианта и книги. Каждый, кто посещал остров Дракета, обязательно вез с собой книги, для них пришлось даже отдельную постройку сделать.

— Представляешь, корабль удалось восстановить в точности, прям как будто я его и не разрушал на первом курсе! — С восторгом делился своими достижениями Никат.

По прошествии шести лет обучения, совесть заела парня окончательно и он взялся строить проект корабля, чтобы возместить Школе ущерб. Ему ничего не сделали за эти разрушения, понимая, что он не ради развлечения это сделал, но Никату все равно было стыдно.

Тренер, курировавший корабль до инцидента, ходил как мертвая рыба все эти годы, что никому не добавляло душевного спокойствия. Никат долго пытался все сделать сам, полагая, что обрушение корабля полностью его вина, однако, Ашак и Калиса быстро все пронюхали и взялись помогать.

И хорошо, что взялись — порождение элементаля земли Калиса создала какое-то особое сплетение под кораблем, чтобы такого больше не произошло, и помогла правильно обработать дерево, купленное для этого дела Шаратой.

Ашак, по памяти делал чертежи внутреннего состояния корабля, а Никат прорабатывал его с технической точки зрения.

И вот под покровом ночи трое учеников Бортовой Школы прокрались на тренировочное поле, где все еще зияла дыра (вот уже шестой год) и начали творить свою магию. Сперва Калиса спустилась в самый центр ямы и призвала свою природу на помощь в восстановлении ландшафта. Когда земля выровнялась и укрепилась, девушка отошла в сторонку, застенчиво глядя себе под ноги, сопровождаемая пораженными взглядами друзей.

Настал черед Ашака. Ему лучше, чем кому-либо удавались пространственные перемещения, так что он открыл узкий переход — чуть шире самой большой балки и стал по одной их вытаскивать на поле, пока Никат скреплял их между собой.

Не без помощи преподавателей и Дракета они проворачивали этот фокус; все-таки настолько масштабное строительство требует более глубоких познаний, чем у учеников шестого года. Преподаватели охотно консультировали учеников, старательно игнорируя возможные их намерения. Даркету, конечно, пришлось рассказать, зачем Никату нужна эта информация, но Дракет, сидя на острове, ничего мальчишке запретить не мог.

Едва рассвело, корабль стоял на своем прежнем месте, в точности такой, как раньше, только более крепкий.

На этом ученики отправились досыпать свои несколько часов до начала занятий, чтобы утром уже получать ненастоящий нагоняй от куратора корабля. Глаза его светились от радости, но за самоуправство положено наказывать.

Глаза ректора Школы горели так же ярко, когда он сообщал своим ученикам о том, что Бортовая Академия готова забрать их прямо сейчас, на три года раньше допустимого.

Не менее ярко горели глаза Никата, когда он рассказывал об этом.

— Ты очень вырос над собой, мой мальчик. — Проговорил Дракет, едва в эмоциональном рассказе наметилась пауза.

Вернуть свой истинный вид Никату все еще не удавалось, но если провести в море достаточно долго, у него отрастали жабры и перепонки между пальцами. Не хвост, конечно, но тоже не плохо.

Буквально через несколько дней после визита студента Бортовой академии Матура в гости заявилась выпускница Магической академии с друзьями.

За прошедшие шесть лет она отрастила волосы, и совсем очеловечилась, практически не бывая в открытой воде. Дракет против не был, хотя считал, что Шарата забывает о корнях.

Через несколько дней у них состоится финал первенства Академии, их последний финал. За время обучения у них уже было пять побед, и теперь они собирались получить шестую, тем самым присваивая себе звание абсолютных чемпионов первенства. Ни одного испытания за все годы команда так и не провалила, хотя случаи бывали всякие, и с каждым годом становилось все сложнее.

Однажды Золотек сломал ногу, но даже бровью не повел, пока они не закончили.

На третьем курсе на финальном испытании лучшей пятерке правды достался лес и капризная аристократка в нагрузку. Правда Ласель быстро ее заткнула, а Золотек просто носил ее за командой на воздушном полотне все то время, что они пытались найти кубок, а на это ушло ни много ни мало трое суток. И при этом они все равно успели первыми. Команда лекарей, доставшаяся им в противники в тот год, прошла только половину пути за то же время.

Это был год, когда Постон ввел в обращение новые кристаллы связи, показывающие события в реальном времени. Конечно, лучшая Академия не могла не использовать такие инновации, и тут же рассовала эти кристаллы везде, при этом получив новую форму наказания для провинившихся студентов.

— В этом году не обычное первенство. Победители первенств в своей Академии будут сражаться между собой за первенство в Постоне. — Чуть скривившись, рассказывала Шарата.

— Против нас бытовики в этом году, так что, видимо, придется защищать честь Академии. — Добавляла Бираса.

Бирасе это национальное первенство вообще было ни к чему: у нее свадьба была назначена на середину лета, и ей точно было, чем заняться. Но она, как и ее жених, интересы команды предавать не собирались.

Семья Отерика без восторга приняла будущую сродственницу прошлым летом, когда молодой человек привозил ее знакомиться. Поскольку он не был признан родом, ничье дозволение ему не требовалось, но Бираса настояла на том, чтобы отдать дань вежливости.

Отерик умолял Золотека поехать с ними, но его и самого собрались знакомить с потенциальной невестой, так что пришлось справляться самим.

Золотек же, едва увидев нареченную, решил принять обет безбрачия. Невеста была не только дурна собой, но еще и глупа просто непроходимо. Однако, приличия обязывали провести с ней время и Золотек передумал. Он и сам не знал почему, но все же сумел разглядеть в девушке светлую душу, прекрасные порывы которой не оставили его равнодушным. Его свадьба состоится сразу после получения им диплома о высшем магическом образовании.

Ему предстояла работа в королевской судебной службе, к которой он был морально не готов, но спросить его мнения как-то позабыли.

Ласель успешно держала всех отпрысков высоких родов, заинтересовавших королеву, на коротком поводке. Она была лучшей в своем потоке, и единственная могла бы получить диплом с отличием.

Шарату же периодически вызывали для исполнения каких-либо поручений. Были прозаические — доставить письмо в красный квартал, а были с логикой не вяжущиеся — привезти каменный цветок. Причем интересовали Ее Величество не цветы, хотя дело было весной, а полноценные растения, которых надо было привезти не менее пятидесяти штук.

Сам же Дракет, научился от Мисара и Ралиты видеть магические потоки и теперь исследовал ближайшие к его острову полотна. В свете того, что далеко не всегда удавалось быстро вернуться обратно по тому же полотну, частенько он задерживался на несколько недель.

Они пробовали провернуть такой же фокус с Мисаром, но воздушный пузырь лопнул, едва зооморф коснулся магического потока и больше они рисковать не стали.

И зооморф, и вампир не рисковали пока что показывать свои исследования широкой общественности — закономерно опасались быть высмеянными. Дракет только посмеивался от их опасений, но не мешал им вот уже третий год «шлифовать» свои работы.

Под водой

В Жареме уже отчаялись найти свою потерю, когда пропали еще трое. Уважаемые представители народа бесследно исчезли вслед за хранителями реликвий. В это же время магия вокруг города начала меняться: в воде зависла тревога, которая не проходила вот уже третий год. Были и те, кто отважился переехать, лишь бы сбежать от нее, но оказалось, что нет такого уголка в Постонском море, куда она не просочилась бы.

Совет уже поднял вопрос о привлечении жителей поверхности к помощи, что с каждым днем приобретало особую актуальность, ведь многие жители уже были на грани падения в пучину отчаяния.

— Мы должны попытаться. О радужных феях легенды ходят, к тому же за годы молчания они могли придумать что-то еще. — Горячо восклицал Манр на совете.

Его восклицания связаны были в основном с тем, что его — куратора направления воспитания подрастающего поколения, не отправят на переговоры.

— Ты хочешь, вот ты и иди. — Равнодушно протянула надменная куратор обороны города.

— И чем я там буду полезен? — припустив в голос отчаяния, возражал он.

— Манр, твое желание нам понятно, однако, если ты действительно хочешь это осуществить, заниматься этим придется тебе.

Манр уже не впервые заметил, что в Жареме чаще и чаще стали проявляться среди жителей города качества, которые морской народ давно решил отринуть: лень, снобизм, злость, эгоизм и трусость. Последнему он и сам был подвержен как никто, но уже начал склоняться к мысли о том, что если он хочет помощи с поверхности, действовать придется самостоятельно.

Совет снова закончился ничем, и морской муж вернулся в свое жилище. Там он снова смотрел на призывно поблескивающий боком кристалл связи с правителем ближайшего королевства двуногих. Никто не знал, почему, но эти кристаллы связи единственные работали даже под водой.

Наконец, грубо одернув себя, он сжал прозрачный шарик в руке. Если бы его ладони могли потеть, он непременно разбил бы такой ценный артефакт.

— Что случилось? — послышался девичий голос.

— Мое имя Манр, я представитель совета ученых мужей Жарема и я хочу официально заявить, что морскому народу требуется помощь. — Голос заметно дрожал от волнения, но мужчина все-таки смог заставить себя договорить до конца.

— Морской народ? — удивленно переспросил шарик.

* * *

Три года назад заговорщики решили, что оставаться в Жареме им не безопасно, особенно в свете тех развлечений, которые нравились им в последнее время.

Такого среди морского народа точно никто не потерпеть — даже утехи ради удовольствия между тщательно скрывались, а уж втроем, да с элементами однополости…

К тому же все трое заговорщиков не могли не обратить внимания на то, что они стали злее, стали циничнее и они серьезно опасались, что не смогут удержать лицо и вызывать нежелательный интерес среди соседей и коллег.

Жили они теперь рядом с островом Фуля, которого давно отправили обратно на большую землю. Раз в пару месяцев он прибывал на остров и докладывал об успехах.

С первой их встречи он сильно изменился: одежда стала дороже, спина прямее, а взгляд надменнее.

Оказалось, что трон под молодой королевой шататься начал еще до того, как она получила корону, так что нужно было только направить недовольных в верное русло, с чем ушлый Фуль прекрасно справлялся.

Еще совсем немного времени и королева будет вынуждена бороться с настоящей стачкой, а о том, чтобы она не справилось заговорщики позаботятся.

На суше

Ласель и Шарата после очередного получения задач и поручений от Серевины, шли обратно в Академию. Разнообразия ради, пешком.

Серевина сообщила, что с ней связался некий Манр, представившийся ученым мужем морского народа и просил о встрече в старой Бухте Королей.

Во времена, когда Постон был еще не способен ни на что кроме мореходства (читай, пиратства), а аристократии как таковой тут еще не было, королем становился сильнейший, и чаще всего это были капитаны. В этой бухте они лишали своих новоиспеченных королев невинности.

Грот в самом центре бухты считался благословленным Богами, а девушка, ставшая женщиной именно в этом гроте, была обречена на успех в виде рождения небольшой армии мальчишек.

Так вот, Серевина хотела, что бы леди Ласель и леди Шарата исполнили хоть раз свои прямые обязанности в роли главных советников королевы, и присутствовали на этой встрече, заодно обеспечивая безопасность.

За прошедшие годы девушки очень сблизились, но обе не спешили посвящать друг друга в свои сокровенные тайны.

— Знаешь, что я поняла? Что я о тебе практически ничего не знаю, хотя знакома уже с большим количеством твоих лиц. — Вдруг завела разговор Шарата.

Солнечный весенний день не располагал к серьезным разговорам, но Шарата очень давно пыталась как-нибудь к нему подвести. Наконец, она решилась на прямой вопрос, в надежде, что уже Ласель ей достаточно доверяет.

— Ты знаешь обо мне намного больше многих. Тебе этого мало? — Мрачно отозвалась аристократка.

— Я просто знаю, что все эти личности — ты. А не намного больше. — Обижено протянула девушка.

— И что ты хочешь знать? — Ласель сделалась совсем сумрачной.

— Я уже поняла, что Ласель и производные — твое любимое имя. А какое ты получила при рождении? И кем ты родилась? И сколько тебе лет? — Оживилась морская дева.

— Не знаю. — Все еще не весело ответила блондинка.

— Это как? — Шарата даже остановилась.

— Когда я родилась, у меня была какая-то своя внешность. — Вздохнув начала Ласель. — Но когда я через несколько недель начала контактировать с другими детьми, я забирала их лица, стоило мне ребенка коснуться. Соседей я пугала, нас даже сжечь пытались прямо в доме и маме пришлось переехать. Отец решил, что мама меня нагуляла и тоже переехал. В прямо противоположном направлении от нас. На новом месте я тоже меняла лица слишком часто, людей это пугало, так что мама переехала в дом на побережье, максимально не доступный для людей. Рядом оказалась удачная бухта, где часто вставали корабли, пережидающие штормы. Однажды израненный капитан заявился к матери с просьбой о помощи. Она не смогла отказать и выходила мужчину, потом влюбилась и много лет он приезжал к ней иногда. Когда мне было около восьми, по крайней мере, внешность восьмилетнего мальчика была наиболее устойчивой, к нам в дом заявилась женщина, назвавшаяся его женой. Она избила маму так, что та не смогла оправиться и умерла через несколько недель после ее визита. Маму я похоронила, а сама, приняв лицо однажды виденного пятнадцатилетнего попросилась на корабль, который встал в бухту через несколько месяцев. Сперва я наведалась в ту деревню, где нас пытались сжечь и сожгла зачинщика того пожара. Потом туда, где маму чурались, считая ее порождением гнева Жиары и тщательно полила морской водой одно из их полей с рожью. А потом я пошла искать этого самого капитана. Лет пять убила, но нашла его и его жену.

Ласель замолчала глядя куда-то перед собой. Девушки уже давно вернулись в Академию и теперь сидели на траве тренировочного поля.

— И что? — Шарата смотрела на подругу огромными глазами и не понимала, что ей следует испытывать. Если страх, то его как раз не было. Она понимала Ласель, хотя и не была уверена, что поступила бы так же.

— Понимаешь, если я длительное время общаюсь с кем-то, то могу создать максимально точную его копию. — Ласель выжидательно уставилась на Шарату.

— И?

— Анатомически точную, в частности, копию. — Подсказала Ласель, а Шарата не спешила озвучивать свои догадки.

— В общем три месяца я там провела. — Продолжила Ласель, сетуя на недогадливость подруги. — Потом нашла какую-то миловидную горожанку, и с ее лицом устроилась к этой женщине в дом работать. Капитан вернулся, очередной раз, смотрит, а жена пузатая. Его дома одиннадцать месяцев не было — в пустыни на той стороне моря ходили, а жена на сносях уже. Скандал знатный был, а тетка знай себе лопочет — мол от тебя, да от тебя. Ушел капитан, никто его в том городе больше не видел, а женщина моего ребенка нянчила. Померла уже поди, даром, что маг. — На мгновение в лице Ласель проявились не аристократические черты, будто лицо той горожанки проступило. — Проблема в том, что я не помню, как меня мама называла, уже не могу сосчитать сколько лет мне было, когда впервые появился капитан и когда жгла дом в первой деревне тоже. Кем я была когда родилась — мальчиком или девочкой, я не знаю. Мама никогда меня ненормальной не считала, только радовалась, когда мне удавалось стать кем-то, кто старше, чем я раньше делала.

Шарата молчала, глядя на Ласель и пыталась понять, как относиться к полученной информации. Девушка как-то намекала, что Серевина и Постон — не первая корона, на которую она работает и, наверняка, творила вещи пострашнее, чем месть за сломанную жизнь своей матери.

— Наверное, глупо прозвучит, но я очень сочувствую твоей утрате. — Наконец, определившись, Шарата коснулась плеча Ласель. Та в ответ кивнула.

На поле и прилегающие трибуны потихоньку стали прибывать студиозы. Всем хотелось посмотреть финал первенства Академии у шестого курса. До этой команды с правды никто до финала не доходил и те команды, что сформировались после тоже не особо радовали факультет победами. Но эта «звездная пятерка» за годы обучения не редко нарушали правила, так что все обитатели учебного заведения их или слепо обожали, или презирали, считая позерами, но равнодушным не оставался никто.

Скоро и подтянулась остальная команда, да и команда противников ждать себя не заставила.

В четыре, как и было оговорено, собрались все ключевые лица: две команды, ректор и весь тренерский состав.

— По сигналу входите в дверь. — Коротко сообщил тренер.

— Самые исчерпывающие инструкции за все время. — Хохотнул Золотек.

Сигнал прозвучал и Ласель первой открыла дверь.

Внутри их ждала кромешная тьма. Шарату сразу постигло ощущение, что она ослепла и никак не может сориентироваться в пространстве.

— Эй? Кто-то что-то видит? — На всякий случай шепотом позвала она.

Ответом ей стала тишина. Какое-то время девушка водила руками вокруг себя, но не нашла никаких препятствий или стен. Наконец, она решилась сделать шаг вперед и стоило ей поднять ногу, вокруг разгорелся яркий солнечный день. Главная площадь Матура, заполненная людьми и нелюдьми, воскресная ярмарка, раскинувшаяся тут же.

На нее резко вылили ушат воды. Слизнув немного с губы девушка поняла — морская. Стоило ей эту мысль додумать, она повалилась на мостовую, радуя всех прохожих блещущим золотом хвостом и обрывками брюк, в которых она пошла на финал.

Толпа тут же расступилась, образуя вокруг нее пустое пространство. Девушка даже не поняла как именно, но в считанные мгновения она оказалась на телеге, быстро ее куда-то покатившей.

Как Шарата не пыталась, вернуть себе ноги не получалось. Перспектива щеголять отсутствием брюк или юбки пугала ее много меньше, чем эксперименты от людей. Шесть лет жизни среди двуногих даром не прошли — она точно знала, что хороших и светлых, больше чем злобных и опасных, но опасные меньше боятся и поэтому чаще встречаются. Попытка создать для себя водный шар, чтобы хотя бы не задохнуться, тоже успехом не увенчалась, а ее тем временем привезли в королевский дворец, где Серевина, совершенно ничем не выдавая, что девушку узнала, приказала засунуть Шарату в королевский зверинец.

И вот тут Шарата, наконец, сообразила, что это просто иллюзия, созданная испытанием: у Ее Величества не было зверинца, а тот, что был у ее отца, она превратила в заповедник, тщательно охраняемый короной, едва получила новый статус. На месте старого зверинца теперь были комнаты для испытания экспериментальных разработок, потому как стены там были сделаны из поглощающей магию породы.

Как раз в эти комнаты и присадок ее и отвезли, поместив в огромный стеклянный куб с пресной водой.

— Мне нужна морская! — Прокричала она, стоило ей попытаться вдохнуть.

Конвоиры молча удалились, а Шарата высунулась над поверхностью воды в надежде хотя бы обычным воздухом подышать.

Через несколько часов, когда она уже серьезно раздумывала о том, чтобы разбить стекло и попытаться освободить коня, настолько черного, что он поглощал свет, с насыщенно-красными глазами и небольшими бордовыми рожками, и попытаться на нем сбежать к морю. Конечно, с хвостом она никогда еще верхом не ездила, но других вариантов она пока не видела.

Дверь в комнату, где они с конем буравили друг друга недоверчивыми взглядами, распахнулась и туда вошла Серевина собственной персоной.

— Мне передали, что ты морское существо. — Разглядывая Шарату.

— Да, Ваше Величество. — Шарата уже поняла, что в версии событий, которую создало ей испытание, Шарата не работала на корону.

— Ты даже знаешь, как следует ко мне обращаться? — Подивилась королева.

— Кто ты такая? — Королева приложила ладошку к стеклу.

— Я — морская дева.

Ее Величество кивнула и вышла, оставив Шарату страдать в пресной воде.

Хотя, через несколько часов и она начала стремительно уходить в отверстие в полу. Морская дева успела даже несколько раз ударить по стеклу, как прямо на нее полилась соленая вода Постонского моря.

Когда воды было достаточно, чтобы девушка могла лечь на дно, она тут же улеглась и несколько раз с удовольствием глубоко вдохнула. После того, как голова перестала кружиться, она вернулась к попыткам разбить стекло, которые, впрочем, ни к чему не привели.

Куб полностью заполнился водой, а Шарата, наконец, успокоилась.

В последние годы Дракет учил ее перемещаться по полотнам, быстро находить полотна подходящей ширины.

Попытки колдовать под водой увенчались успехом: получилось создать воздушный пузырь и небольшую воронку. Осмотр местности вокруг показал, что ей просто несказанно повезло: самый краешек широченного полотна чистой магии как раз находился под водой. Она не задумываясь коснулась его, чтобы ее тут же унесло из негостеприимного куба.

Дракет описывал ей свойства тех мест, где он смог побывать с помощью магических потоков. Он хотел составить подробную карту и активно над ней работал. Он рассказывал ей об этом месте и говорил, что где-то рядом остров, в который упирается полотно до его острова.

Беглый осмотр ничего не показал. Вдумчивый тоже. Двигаться в открытой воде, в незнакомой местности не понятно куда, когда даже кораллы под собой опознать не можешь — смерти подобно. Но пришлось, иначе можно и не выбраться.

Сторона оказалась не правильной: ей попалось несколько неуправляемых потоков, а на карте Дракета было написано, что они в противоположной стороне от острова. Так что Шарата круто развернулась и только через час нашла искомое. Еще пол часа занял поиск полотна, подходящего под описание Дракета, и вот, наконец, ее вынесло в знакомых водах.

Оттуда она, очень-очень быстро работая хвостом поспешила в грот. Благодаря всех Богов разом за то, что в этом испытании умение быстро сохнуть она не утратила, через десять минут в лохмотьях, которые нашлись там же в гроте, она побежала обратно в Академию.

Позже Шарата не смогла никому объяснить почему именно Академия, а не королевский дворец, например. Но еще через час она беспрепятственно ворвалась на территорию, оттуда на пустое и тихое тренировочное поле, в центре которого ее и ожидал мерно переливаясь кубок. Преодоление какой-то сотни метров к заветному призу заняло секунды и ее выбросило на траву под рев трибун.

В руках был эфемерный прозрачный кубок. Такой же обнаружился у стоящего чуть в стороне Золотека.

Когда он вошел в куб следом за Шаратой, его встретила кромешная тьма, которую, казалось, можно резать ножом. Стоило двинуть рукой, обстановочка тут же изменилась: приглушенный свет, высокие стрельчатые окна с витражами, длинные ряды лавок и удушливый запах благовоний.

Рядом нареченная, перед ним служитель мудрейшей, а сам Золотек при полном параде.

— Перед лицом мудрейшей, объявляю вас единым целым. — Занудно прогнусавил жрец, а аристократ осознал, что попал на конец церемонии и он теперь женатый человек.

Очаровательная молодая жена, сверкая прекрасными очами, повернулась к мужу, озаряя пространство чарующей улыбкой, а муж с большим трудом сдержал недостойный порыв отпрянуть.

Девушка, и до этого, красотой не блиставшая, теперь была ужасающей.

— Идем к гостям, муж мой? — Прохрипела она голосом завзятого выпивохи.

Золотек едва не дернулся от этого звука.

— Вы очаровательны, дорогая моя. — Он галантно подал ей руку, с содроганием думая о том, чем принц и принцесса занимаются в первую брачную ночь.

Под ступенями храма молодых ожидали гости, бурно проявляющие свой восторг от происходящего. Их закидывали лепестками весенних цветов, желали счастья, а молодая леди Кер Лайог, кажется, подурнела еще больше: к и до этого не совершенной коже добавилась жуткая сыпь непонятного цвета.

В поместье, где было решено проводить празднование, были накрыты роскошные столы, готовы музыканты и потрясающе украшенный зал.

— Как вы находите мой наряд? — Кокетливо опуская глаза проворковала леди, едва они присели за стол.

Золотек на него даже внимания не обратил, пытался понять, что происходит. Но теперь посмотрел: пышное платье с отрезной юбкой делало ее фигуру полнее, синяя отделка по вороту создавала под глазами отсутствующие синяки, а нежно-розовый оттенок лифа делал нос красным и огромным.

— Я хочу быть честным с вами и поэтому скажу: если бы я знал, я ни за что не позволил бы вам это надеть.

— Обрядили бы меня в глухой балахон и вуаль? — Обиженно буркнула она.

— Нет. Я бы доверил вас моим близки подругам — они точно смогли бы создать идеальный наряд для вас, подчеркивающий все ваши достоинства.

Девушка вскинула на него глаза, и все недостатки ее внешности отступили: кажется, своей честностью на грани грубости, он сделал ее абсолютно счастливой.

У молодого мужчины шевельнулось первое подозрение касательно внешности невесты, но пойти и проверить его прямо сейчас он не мог — праздник же. Глазами он пытался найти кого-то из команды, но пока что ему это не удалось.

— Милая, мне нужно отлучиться. — Через пол часа он устал ерзать и решил, что вежливость не стоит разрушенной девичьей жизни.

Он бегом побежал к кабинету лекаря при поместье.

— Дай корень каганавы. — Выпалил он, заметив лекаря на привычном месте.

Невозмутимый немолодой зооморф протянул требуемое: крупный корешок, очень горький на вкус.

— Почему на праздник не пошел? — Пережевывая целебную гадость спросил Золотек.

— Мне велели дожидаться вас неотлучно, господин. — Степенно ответствовал лекарь. — Вам будет интересно узнать, что за два дня до вашего знакомства с леди невестой, ваша матушка заказывала мне отвар из цветов каганавы.

Золотек едва не подавился корнем, но все-таки смог удержать хотя бы подобие лица.

— Присоединяйся к нам. — Наконец, выговорил он.

В зале его ждала молодая жена. Приятная глазу аккуратная барышня и даже платье, так не шедшее ей, стало смотреться не плохо.

Он даже додумать мысль не успел, как с кубком в руках оказался на поле. Смысла испытания он так и не понял, хотя не восхититься магическому мастерству преподавательского состава не мог.

Когда через десять минут на поле появилась Шарата, тоже с кубком, он удивился — ему-то казалось, что победу принесет тот, кто первым пройдет испытание.

— Они полупрозрачные, не заметил? — Шарата кивнула на кубки. — Видимо, надо собрать все пять, чтобы победить.

Бираса, когда была маленькой, боялась темноты. Сейчас она уже давно взрослая, даже мужчину нашла, но ощущение, что она маленькая, а в кромешной тьме монстры ее не покидало.

Она пошла учиться на правду, чтобы сидеть спокойно в кабинете, работая с документами, кто же знал, что ей придется не только участвовать в испытаниях, но и натуральных чудовищ побеждать.

Старосте послышался тихий рык и она вздрогнула. Стоило ей пошевелиться, темнота немного отступила, открыв ей ночной парк при Академии. Где-то там, за деревьями, находилось тренировочное поле и, хотя это и казалось невозможным, оттуда заманчиво поблескивал золотой бок кубка.

Как только девушка сделала шаг по направлению к цели, за спиной послышался хруст веток, рык и тяжелое дыхание. Бираса замерла, а вот животное нет — оно медленно приближалось, издавая характерные звуки и обнюхивая ее. Наконец, когда жуткий запах изо рта зверя достиг носа, Бираса повернула голову, чтобы натолкнуться на взгляд взрослого волкодака.

Осознание того, кто встретился ей на территории Академии спровоцировало ожидаемую реакцию: верезжа на высоких частотах Бираса ломанулась вперед, не разбирая дороги. Зверь бесшумно следовал за ней.

Непредвиденное произошло, когда она добежала до ворот на поле: они были заперты. Бираса надеялась укрыться в раздевалках или тренерских, но попасть туда можно было только через поле.

Пару раз бессмысленно ударив в створку, Бираса пришла к выводу, что смерть надо встречать, глядя ей в глаза. Даже если это жуткие, пугающиеся, чуть светящиеся желтым глаза волкодака. По этому поводу, она вжалась в стену и со смелостью, которой не испытывала, посмотрела прямо на зверя.

Живого волкодака, да еще взрослого самца и настолько близко, Бираса, конечно, видела впервые. Так что скоро ее деятельный ум отметил странное для волчьих строение лап, не характерно выступающий над костью нос и очень длинный, волочащийся по земле хвост.

Зверь, когда понял, что еда больше не бегает, сбавил скорость, медленно к ней приближаясь.

Панический ужас и любознательность перемешались в опасный коктейль, который заставил рыжую проворковать, ласково глядя в желтые глаза:

— Дай лапу. — Она присела на корточки, протягивая руку. — Ты меня обязательно съешь, но я умру, зная, какая у тебя лапа.

Зверь замер, глядя на странную добычу. Добыча, не дожидаясь вежливо поданной лапы, взяла ее сама и помяла грубые подушечки, пересчитывая пальцы на лапе. Посчитать не удалось, но когти были очень твердыми, на ощупь будто стальными.

Девушка тем временем поднялась и обошла волкодака, намереваясь изучить хвост. Стоило ей коснуться этой важной части зверя, тот раздраженно повернул к ней голову.

Их глаза оказались на одном уровне. Если бы Бираса была способно трезво мыслить, она сообразила бы, что жива только потому, что огромное животное не понимает ее повадок.

— Почему у тебя такой нос? — Она коснулась вздернутого относительно пасти носа, а зверь взревел и собирался напасть, но Бираса вспомнила, что в ужасе и практически положила в распахнутую пасть небольшой огненный сгусток.

Волкодак взревел еще громче, но тут же растаял, а ворота открылись. Девушка шла к кубку с твердой уверенностью: специальность она, как ни пыталась избежать этого осознания, выбрала не ту. И даже не в том учебном заведении.

Сразу после свадьбы она пойдет учиться в Лекарский Университет, на изучение диких животных.

С кубком в руках она присоединилась к Шарате и Золотеку, полностью довольная выпавшим ей испытанием, хотя и понимала, что в естественных условиях быть бы съеденной.

— А что, Отерит еще не вернулся? — Радостно улыбаясь спросила она друзей.

Ответом на ее вопрос стал первый вывалившийся бытовик. С трибун, занятых бытовиками, послышались аплодисменты. Команду с правды не приветствовали болельщики.

Отретит заходил последним и пролетел несколько шагов по инерции, так что кромешной тьмы он не заметил. Зато внезапно появившийся удушливый запах дыма он почувствовал до того, как ощутил жар от пламени.

Он попал в свой родной замок. Он оказался в лабиринте подвала, объятого огнем. Чтобы выбраться с помощью своего дара ему требовалось хотя бы несколько секунд, чтобы набрать нужную скорость вибрации и свободный от вырвавшейся стихии участок стены. При этом никто не мог ему гарантировать, что он не окажется в еще менее пригодном для спасения помещении.

Все, до чего он смог додуматься, пока паника не поглотила его разум — облить себя водой, пользуясь слабеньким заклинанием, которому его Шарата научила. Собственно, полное отсутствие расположенности к стихиям и вынудило золотоволосую использовать самые простые и слабые заклинания при обучении перед тренировками.

Теперь он стоял посреди горящего коридора насквозь мокрый и пытался понять, куда двигаться. Панику из задымленного мозга вымело, как только он услышал тихое «Помогите» откуда-то из-за спины. Не давая себе времени опомниться, и испугаться, он побежал туда, откуда услышал голос.

Слух его не подвел: на помощь звала возлюбленная. Ногу придавило балкой, раньше державшей свод комнаты, а сама комната, похоже, была «допросной» — повсюду оказались разбросаны различные инструменты принудительного добывания «правды» из избранных виновными.

Балка была откинута руками, о магии он даже не вспомнил. Бираса уже потеряла сознание, а Отерик осознал, что еще немного и он потеряет невесту навсегда.

Тогда он первый раз в жизни смог открыть пространственный переход. Все преподаватели, стоило им увидеть его дар Богов, сходились во мнении, что шансов на успешное построение пространственного перехода, даже с нарисованной не им матрицей, у него крайне немного. Но вот прямо сейчас он как никогда остро понимал, что не имеет ни шансов, ни возможности ошибиться.

Он во всех подробностях представил себе место, куда хочет попасть, потом одним движением перенес в пространство созданную матрицу и не задумываясь дернул пространство на себя. В открывшемся окошке перехода показались койки лекарского крыла Академии. Он подхватил девушку и не сомневаясь шагнул в переход, который схлопнулся, едва Отерик поставил на пол обе ноги.

К нему выглянула удивленная мордашка дежурной сестры, которая никак не ожидала здесь кого-либо встретить. Стоило ей увидеть закопченного студента с бездыханной студенткой на руках, лицо ее стало бледным, руки затряслись и она тоненько запищала на одной ноте.

— Что у тебя опять, Улания? — Раздраженно прошипел лекарь, выглядывая из-за двери.

Его внешний вид Отерика тоже впечатлил, но разум не отшиб. Бираса была бережно уложена на кровать, тремя отточенными движениями избавлена от лохмотьев, в которые превратилась одежда, копоти, и облачена в сорочку. Несмотря на быстроту этих действий, мужчина успел заметить множество ожогов на теле и несколько глубоких ран.

Ногу осмотрели и наложили шины, под нос сунули резко пахнущие соли. Едва рыжая открыла глаза и нашла закопченного жениха взглядом, она прошептала, едва шевеля сухими губами:

— Кубок.

Отерик даже понял не сразу, но все-таки сообразил, что несмотря на такую реальность этой ситуации, это лишь иллюзия, созданная кубом. Даже ненастоящую Бирасу покидать он не хотел, но забрать победу для всей команды должен был.

Так что он побежал на поле. Почему именно поле — он не понимал, просто знал, что приз именно там.

Вывалился он на поле так же, как и вошел в куб — на бегу. По инерции сделав еще несколько шагов, он обернулся и нашел глазами Бирасу.

Трибуны правду по-прежнему не приветствовали, но команда, которая как и все видела, что происходило внутри, создала небольшую овацию в адрес превзошедшего себя друга.

Но его это мало волновало. Он прижал к себе невесту так крепко, что грозил нанести ей настоящие повреждения.

Ласель, открыв дверь, как и все попала в темноту. Она попробовала осторожно ощупать пол ногой вокруг себя, темнота тут же расступилась, и послышались звуки вынимаемого оружия.

Вокруг был лес, в который разрослась дальняя часть академического парка.

Девушка настороженно обернулась, и увидела свою озадаченную команду.

Между деревьями показались желтые плащи гвардейцев Амиреуна.

— Да вы шутите. — Ласель какое-то время просто пялилась на приближающихся. — Уходим.

Короткий приказ привел команду в движение. Все бросились в рассыпную, а Ласель, стоило ей удалиться от своих, начала применять все защитные сферы, какие знала, одну за другой.

Когда воздух вокруг нее уже трещал, в спину полетели атакующие заклинания.

Вероятность того, что в Амиреуне уже знали эту ее личину близилась к отрицательной и в любой другой ситуации она взяла бы новое лицо, но сейчас это означало показать себя всей Академии.

Наконец, до Ласель, дошло, что это — только финал первенства Академии. Коротко выругавшись сквозь зубы, она сменила направление движения, направляясь к тренировочному полю.

Ошибку свою она поняла уже заметив, что ее взяли в кольцо.

Мечами вперед на нее шли гвардейцы в желтых плащах, а девушка только металась, пытаясь придумать как выбраться.

Помощь, которую Ласель не чаяла получить, пришла в лице мощного водяного потока, сбившего с ног несколько нападавших.

За их спинами нашлась Шарата. Золотые волосы эффектно развиваются, глаза горят, а за спиной уже собирается новая атака.

Ласель решила не проверять, чем может удивить их соседка и, вытолкнув из круга еще одного, побежала к Шарате.

Вдвоем девушки вернулись на прежнюю траекторию движения. За их спинами образовался небольшой водопад, замедляющий гвардейцев.

Поле было открыто, посреди него парил кубок, девушки очень быстро до него добрались.

Всклокоченная Ласель тут же переместилась к команде.

— Тебе придется рассказать, что ты не поделила с Амиреуном. — Коротко обещала Шарата.

— Победа в первенстве Магической Академии Матура достается факультету Защитников и Обвинителей! — Проревел ректор, кажется, даже без помощи магии. — Абсолютные чемпионы своего потока будут представлять Академию на национальном первенстве!

Радость ректора была заразительной. Трибуны взревели. Бессмысленные вопли превратились в скандирование. «Правда! Правда!».

— Во время прохождения испытания нас так не поддерживали. — Отерик все еще обнимал свою невесту.

— Итак, все вы видели, что происходило в кубе. Сегодня он был настроен таким образом, чтобы поставить наших участников в самые, по их мнению, нежелательные ситуации. Поскольку при изменении настроек камней и куба применялась чистая Магия, возможно, в каждом испытании содержался урок от стихии или мудрейшей для вас, дорогие мои. — Ректор сладко улыбнулся Шарате. — А возможно куб просто отразил ваши фантазии.

Вся команда правды пялилась на относительно недавнее приобретение Академии: куб-модулятор. В него можно было вложить придуманные ситуации, которые он моделирует для тех, кто находится внутри. Похожий был у них раньше, но настолько реальных картинок у него не получалось.

— Вся Академия поздравляет вас с вашей победой! — Ректор закончил свою речь, обращенную к команде и большую часть которой команда единодушно пропустила.

Куратор Ренн сияла как новая монетка. Немногочисленные студиозы правды тоже. Остальные радовались, но больше потому, что победе положено радоваться. Книжных червей с правды не хотели видеть победителями.

* * *

— Что у тебя с Амиреуном, раз куб заставил тебя от них убегать? — Девушки вернулись в комнату, которую к утру должны были освободить.

— Не твое дело. — Огрызнулась Ласель.

— Детка, нам все равно вместе работать на корону. — Шарата напряглась, но старалась не показывать этого. — Не лучше ли быть друзьями?

— Мы не подруги. Не друзья. Мы вместе учились и ты раздражаешь меня меньше остальных. Это не дружба, это терпение. — Аристократка плевалась словами, а Шарата продолжала напрягаться.

— Шесть лет бок о бок для тебя ничто? — Шарата старалась, честно старалась, не показывать как ее обижают эти слова.

— Ты знаешь кто я? Потому что если да, то расскажи. Ты не можешь ничего обо мне знать, потому что я о себе ничего не знаю. Я тебе подруга, так? — Шарата неуверенно кивнула. Ласель тут же сменила личину на ту, которую предпочитала Серевина. — А теперь кто? Друг? Так ты меня видела два раза в жизни.

— Ласель…

— Нет. Молчи. Хоть раз в жизни, помолчи. Мы не друзья. Мы никто друг другу. В следующий раз ты меня не узнаешь. — Чем больше Ласель говорил, тем глуше звучал его голос.

Он подхватил свои книги и ушел в свою половину комнаты. Там он вернул себе лицо аристократки и зажимая рот рукой сползла по двери. Хотелось выть, кричать, бежать извиняться и умолять простить все глупости, которые наговорила. Ласель не хотела терять эту дружбу, но если лицо придется похоронить, а потом бежать, то втягивать в это Шарату нельзя.

Шарата и не заметила, когда начала плакать, но сейчас обжигающие дорожки слез казались кислотой, прожигающей до костей.

Шарата еще долго таращилась на дверь. А у Ласель все время перед мысленным взором стояли полные обиды и непонимания глаза.

Сейчас метаморфу и самой казалось, что она переборщила, но за все это время у нее ни разу подруги не было, и как именно следует разрывать эту дружбу, она не знала.

Утром Шарата не нашла никаких следов пребывания соседки. Будто Ласель ей просто привиделась.