На суше
Недолгая прогулка и вот Мисар Данеро оказался на берегу Постонского моря, к которому его душа тяготела с самого детства.
Ростом всю жизнь заметно выше среднего (головы на полторы), с волосами цвета сена и огромными янтарными глазами, чуть-чуть наивно глядящими на мир, зооморф семейства медвежьих, родился в первый понедельник апреля двадцать семь лет назад.
Когда он, мальчишкой, взошел на корабль впервые в жизни, у него от волнения прорезался дар и он со всей своей детской силы шмальнул в пролетающую мимо чайку чистейшей магией. Чайка была поджарена, а все моряки с той поры поглядывают на Мисара косо и не хотят брать его на борт — только за большие деньги и при условии, что тот с собой притащит на борт черную кошку. А кошки медведей не очень любят. Конечно, за годы учебы ему частенько нужно было на острова. А на корабле дешевле, да и безопаснее, чем магическими пространственными переходами, и эту проблему пришлось решить. Решение нашлось в лице самой обыкновенной, не разумной, кошки Фарсы. Фарса обладала нравом спокойным, не сказать меланхоличным, и ко всем путешествиям относилась без страха, как и к самому Мисару.
В довершение общей картины следует отметить, что, несмотря на многочисленные морские путешествия, молодому зооморфу так и не удалось побороть морскую болезнь. Стоило кораблю выйти в открытое море, даже если Мисар сидел в трюме и не видел этого собственными глазами, он тут же начал обниматься с ведром. А если видел — опасно свешиваться за борт.
В общем, душа тяготела, а судьбы были против, так что Мисар приходил на этот пляж очень часто, грустно вздыхал и часами смотрел на воду.
Сегодня он оказался там не один: на берегу сидела и удивленно хлопала желтыми, глазами молодая девушка, с коротко постриженными волосами солнечного цвета. Мужчина уж было решил игнорировать девушку, но она поднялась и оказалась абсолютно нагой, да и на ногах стояла неуверенно.
Постояла немного и села обратно, продолжая удивленно хлопать глазами вокруг себя. Наконец, ее взгляд наткнулся на Мисара и глаза ее, и без того навыкате, расширились еще больше. Она какое-то время смотрела на него пристально, как вдруг сорвалась с места и ползком на четвереньках, двинула к воде.
Доползла она туда очень быстро, чтобы еще быстрее скрыться под водой и больше не показываться. Как Мисар не искал ее взглядом, найти так и не сумел.
Недолго поколебавшись, он решил все же оставить незнакомку в покое и убраться с пляжа.
Под водой
Молодая водная дева Шарата, доверившись водному потоку, скользила над родным рифом. Там, в глубине, спрятан город Жарем, самый южный город Постонского моря.
Она проплыла едва ли пятую своего жизненного пути, но уже оказалась никому не нужной. В двадцать пять лет она уж третий год как была сиротой. Школу с горем пополам закончила, в Университет не поступила. Теперь жила себе привольно, изредка выдавая в никуда сентенции типа «Что ж там такое?» и никого не трогала.
Несмотря на бесчисленное множество знакомых, ни с кем общаться она не стремилась, ведь все ее мысли были там, над поверхностью.
Каждому мальку с самого появления в свободной воде внушали, что на земле живут только опасные в своем невежестве и бессилии существа и показываться туда опасно. Взрослые, ненавязчиво, но непоколебимо, отворачивали своих деток от мыслей о поверхности. «Как ты будешь передвигаться там, где нет воды?», — спрашивали они. «Что ты собираешься там есть?», — уточняли они, когда живой детский ум предлагал самые разные способы перемещаться по земле.
Так что, несмотря на активные исследования, не только родных вод Постонского моря, но и других морей и океанов мира, те клочки, что высовывались над водой оставались для простых представителей морского народа загадкой.
И множество таких бездельников, как Шарата, пытались придумать, представить, что же там и даже иногда высовывались на поверхность, вопреки родительской науке. Но смелость эта чаще была напускная: стоило показаться кораблю, и гордая морская макушка тут же скрывалась в глубине, только вода колышется. Так что никто толком и не знал, что же там такое — на огромных деревянных строениях.
Те из них, что волею Жиары попадали на дно были тщательно исследованы всеми от мала до велика. Найденные там двуногие и четвероногие были нежизнеспособны, и изучены буквально вдоль и поперек снаружи и изнутри, давали морскому народу представление о том, кто обитает на земле. Многие из них несли в себе силу, которую морские обитатели не могли понять, ведь среди никто среди них не мог совладать ни с какой стихией, кроме водной.
Сегодня гордая обладательница хвоста солнечно-желтого цвета задумалась настолько, что попала в неуправляемый поток.
Этот самый хвост всегда являлся предметом пристального внимания окружающих. Ее покойные родители имели такие же хвосты и волосы, но их, конечно, никто из-за этого не трогал. В Школе ее дразнили за хвост. Сначала, просто потому что она отличалась, потом — потому что завидовали. Никогда ей не встречались даже похожие оттенки чешуи вне ее семьи. В детстве она свой цвет не любила, но с возрастом научилась относиться к нему как к подарку Судеб и даже немного гордиться, что природа сделала ее такой необычной.
Неуправляемые потоки так назывались, потому что никому из морского народа было не под силу их обуздать. Потомки водных элементалей, они легко управляли водой и знали, что своенравная стихия любит, а что не переносит. Каждый знал, что все мягкие или быстрые потоки рано или поздно попадают в неуправляемые. Зазевался, не уследил и вот ты уже бултыхаешься в таком потоке, пытаясь выбраться. Но море жестокий учитель и просто так тебя течение не отпустит. Выбросит обессиленного где-нибудь на около впадин, и будешь ты потом добираться до дома.
Вода не любит смятого пространства, так что даже найденные на дне предметы, разрывающие пространство популярностью не пользовались. Тут никуда не денешься — своим хвостом работай. И тут солнечная чешуя Шараты ей совсем не помогала, скорее, мешала — все хищники были ей рады как родной.
Но в этот раз поток стремительно тащил ее в существенно более опасную сторону, чем впадины в центре моря. Сегодня ее тащило к суше. По пути несколько раз стукнуло о скалы и большие камни, так что ориентацию девушка потеряла очень быстро, а последний удар о дно и вовсе выбил из нее сознание.
На суше
В себя Шарата пришла рывком и даже не сразу поняла, что произошло и где она. Она смотрела в небо, но небо было непривычным и странным, но что именно странно морская дева пока не поняла. Еще странным был песок, на котором она лежала. Он был каким-то более шершавым. Его было очень приятно перебирать пальцами. И вот когда до Шараты дошла ценная мысль о том, что пальцами ног перебирать песок особенно приятно, он села и удивленно уставилась на ноги, которых совсем недавно не было.
Ноги — открытие чрезвычайно занимательное. На них непременно нужно попробовать встать. По соображениям ученых сородичей, наземные жители ходили, на них опираясь, надевая сверху тяжеленные сапоги.
Встать получилось не сразу и, с непривычки, песочек притянул обратно. Все-таки сидеть как-то привычнее — сколько времени было просижено на хвосте в Школе. Тут хвоста нет, но все же проще, чем стоять.
Только теперь Шарата заметила, что она не в воде. Волосы высохли и светились золотом на ярком солнце, не скрытым даже небольшим слоем воды. Солнце слепило, и девушка начала моргать, удивленно замечая отпечатки раскаленного шара перед глазами.
Потом она вспомнила, что она на суше. На земле!
Вокруг была масса интересного: сухие камни, не покрытые водорослями, странные чешуйчатые животные, сидящие на них; непривычно громко орущие чайки; бесконечная морская гладь, далеко-далеко сходящаяся с небом и двуногий с ярко-желтыми глазами, удивленно на нее глядящий.
Мысль о двуногом пришлось покрутить в голове так и эдак, пока не пришло осознание, что они вообще друг друга увидеть не должны были. Шарата хотела было уплыть, прижавшись ко дну, но вовремя сообразила, что над ней воздух, а не вода, так что она оперлась на все доступные конечности и поспешила вернуться в воду.
* * *
Мисар вернулся в город, прошел рыболовные кварталы и вошел в дом, доставшийся от родителей. Отец не вернулся из моря, а мать погибла, рожая его, так что этот дом был самой настоящей холостяцкой берлогой.
Мужчина, в который раз, посверлил взглядом свою диссертацию, которую вот уже год не мог начать. Даже когда он, казалось, выбрал тему для исследования — пространственные переходы в толще воды и нашел подходящие для экспериментов пещеры, удачно расположенные в бухтах на острове и на континенте, находящиеся ниже уровня моря, оказалось, что исследование такого рода ему определенно ему не по насыщенности. Вода ни в какую не желала принимать переходы. Он вертел вопрос по всякому около года после окончания Университета, пробовал пресную воду и соленую, пытался разыскать водных элементалей, чтобы получить от них хотя бы первый толчок в сторону разгадки тайны, но вода, как самая непокорная девица, не желала поддаваться. В конце концов, он сдался и теперь искал новую тему. Те, что попадались, были или не интересны, или не по насыщенности, или раскрыты настолько, что даже браться за них не хотелось.
Не то чтобы Мисар жаждал великих открытий, но ковыряться в каше тоже не хотелось.
Так что несчастная бумага с надписью «Тема исследования» удостоилась очередного злого взгляда, и осталась лежать нетронутой.
Девушка с берега прочно поселилась в голове и не желала оттуда выходить даже при попытке выбить ее оттуда чем-нибудь насущным. Например, обедом, который оставила на столе близкая подруга и бывшая однокурсница Ралита Вейс.
Они познакомились еще на первом курсе: Ралита лекарь и уже два года работает в общем госпитале Матура.
Общий госпиталь, конечно, был той еще помойкой — моряки, с целым букетом срамных болезней, их подруги, с тем же букетом и животами (кому вытравить, а кому и разродиться помочь), все расы с самыми разными ранениями, бесчисленное множество смесков, опознать болезнь которых возможно только после определения того, что же досталось им от родителей, да еще лечение подобрать так, чтобы не убить его случайно, но это был опыт, которого нигде больше не получишь, так что многие молодые лекари не задумываясь шли туда.
Работа в госпитале отнимала все ее время, но она всегда находила минутку, чтобы забежать к Мисару и оставить ему обед. Она знала, что сам он об этом позаботиться только когда затошнит от голода, а зооморфам голодать никак нельзя.
У Ралиты, по сравнению с другими лекарями, было преимущество: она чистокровный вампир, потомок одного из Первых. Так что все болезни крови, да и многие болезни внутренних органов она определяла уже при первом осмотре. И, конечно, у нее не было проблем с определением чего ж там в пациенте было предками понамешано. Разумеется, молодая лекарь старалась сохранять так легко открывающиеся ей тайны, но несколько семей она случайно пошатнула.
Обед был съеден с урчанием и удовольствием, записка с просьбой встретить после работы прочитана и принята к сведению. Будущая диссертация еще немножко посверлена взглядом. После совершения всех необходимых ритуалов зооморф поспешил в госпиталь.
Необходимости в спешке не было, но почему бы не помочь другу, раз все равно себя деть некуда.
Под водой
Резкое погружение принесло массу неприятных ощущений. Ноги буквально срастались обратно в хвост и это было больно. Заново образовывались жабры и врастал в череп нос. Она и внимания бы не обратила на эти изменения, если бы не было так больно. Глаза снова покрывались чешуеподобной пленочкой, а кожа покрывалась чешуей, которая была там всегда, но и ее отсутствие на берегу Шарата заметила только сейчас.
Все превращение заняло несколько минут. Самых долгих в ее жизни минут. А вот переваривание произошедшего заняло часы и грозило занять недели: как это случилось? И что именно это? Откуда появились ноги?
Домой она приплыла в смешанных чувствах, и уж было собралась посетить ученых в их Цитадели, но не решилась. Что, если произошедшее было простой случайностью?
Решение было принято за несколько секунд: завтра она отправится в Запретную бухту. Это место было скрыто от мира скалами и имело под своими сводами воздушный пузырь, который позволял существовать там и наземным существам. Именно в этом месте правители двух миров, заключенных в один, проводили свои встречи.
Наскоро съеденный ужин из водорослей и мидий, казалось, не имел вкуса — так водную деву захватили мысли о произошедшем сегодня и том, что, возможно произойдет завтра. Спать она легла, не отвлекаясь от этих мыслей.
Показалось, что глаза она прикрыла лишь на несколько секунд, чтобы проснуться готовой к новым свершениям. Плотный завтрак с привкусом приключений послужил отличным началом дня.
Дорога до Запретной бухты заняла непривычно мало времени. Всю жизнь она, сперва с друзьями, а потом и сама, плавала туда, чтобы хоть одним глазком посмотреть на место, куда запрещали даже приближаться все взрослые.
Там она проплыла в узкий проход между камнями (и как только правитель морского народа тут протискивался — он ведь видный морской муж?) и высунулась над водой. Сначала осторожно, — вдруг там есть кто, а потом и смелее дева показалась над водой.
Она выбралась на берег, оставив кончик хвоста в воде, для собственного спокойствия и принялась ждать.
Ожидание тянулось бесконечно долго, то, что ничего не происходило, делало это ожидание бесплотным.
Когда Шарата почти отчаялась в пещеру кто-то вошел. Вспугнутая девушка плюхнулась в воду и поспешила скрыться.
— Кто здесь? — Послышался искаженный водой голос. Потом шорох песка, перебираемого совсем рядом с водой.
Шарата, поражаясь собственной смелости, выглянула из под воды и нашла на песке, рядом с тем местом, где недавно сидела она, вчерашнего юношу с янтарными глазами.
Он ее тоже заметил и отпрянул назад.
— Ты? — Он во все глаза рассматривал ту часть незнакомки, что высовывалась над водой.
Видна была только золотистая макушка и огромные глаза навыкате, прикрытые пленкой, с покрытыми чешуйками веками.
Она несмело поднялась над водой выше, и Мисар увидел лицо сердечком, тонкие губы, прикрывающие острые треугольные зубы, плоский, будто вдавленный в череп, нос, и жабры на шее.
— Русалка? — пораженно прошептал он.
— Водная дева, — раздраженно поправила она.
Голос у нее был высокий, говорила она на общем языке, будто с акцентом, с присвистом и шипением.
Шарата тоже разглядывала мужчину: высокий, широкоплечий, плотно сбитый, с выгоревшими желтоватыми волосами и пропорциональным лицом с пухлыми губами и носом клубеньком, он казался совсем не опасным, разве что напуганным.
— Ты же с ногами была? — Уточнил он.
Шарата решила, что терять уже нечего — ее видели и все равно накажут, если поймают.
Она повторно вылезла на песок. Даже в полумраке бухты ее чешуя светилась золотом. Кончик хвоста остался в воде — так было менее страшно.
— Была. Хотела повторить, но без нежданных встреч на пляже. — Акцент усилился, как и свист с шипением в речи, выдавая волнение девушки.
— Так ты не правильно делаешь, в таком случае. — С ходу нашел разницу условий Мисар. — Ты не касалась воды вчера.
Шарата неуверенно пересела дальше от воды. Потом отползла еще подальше, на случай, если придется сидеть до вечернего прилива.
— Я Мисар. — Земной протянул руку. Шарата удивленно смотрела на нее. — Ты ничего не знаешь о наших традициях? — Водная дева покачала головой, разбрызгивая капли соленой воды вокруг. — При знакомстве у нас принято пожимать руку. Вот так. — Он взял ее ладошку в свою и немного потряс.
Та неуверенно кивнула и потрясла руку в ответ. Мисар ободряюще улыбнулся.
Разговор не клеился, ожидание текло, ничего не происходило.
— Дышать трудно, — через несколько часов прохрипела девушка, когда вода с нее полностью стекла.
— Ты должна преобразиться, правильно? — обеспокоенно уточнил Мисар.
— Понятия не имею, — уже действительно задыхаясь, прошипела она. — Вода.
Мисар подхватил девушку под руки и потащил к воде. По дороге на чешую попал солнечный свет, поступавший в бухту сквозь дыру в породе, и с водной девой начали происходить изменения.
Ей было очень больно, чешуя будто втягивалась внутрь, обнажая нежную кожу, жабры схлопывались, нос выдвигался, хвост разделялся на ноги. Мисара эти изменения испугали, так что он шарахнулся от новой знакомой, которая так и не представилась.
Все превращения заняли несколько минут, для Шараты снова растянувшиеся в вечность. Боль была ужасной, сложно переносимой и, казалось, не имеющей конца.
Наконец, все прекратилось, лишь память подсказывала о произошедшем.
— Что поменялось? — выдохнул Мисар. — Почему ты изменилась.
— Солнце. — Тяжело дыша, пояснила водная дева. — Было очень больно, когда солнечный свет попал на хвост. — Девушка села, все еще тяжело дыша. — Я — Шарата. — И слабо улыбнувшись, протянула руку для пожатия.
— Ага. — Мисар, во все глаза разглядывал преобразившуюся девушку, пожал протянутую руку. — А теперь нет акцента. — Заметил он.
— Какого?
— Ты не заметила? Когда ты… ну… рыба… — на него зло сверкнули желтые глаза — ты говоришь, будто с акцентом — шипишь и присвистываешь.
— Что во мне изменилось? — Спросила Шарата, успокаивая дыхание. Процесс давался легко, хоть и был не привычным.
— Ну… — Мисар оценивающе глянул на нее. — Ты стала больше похожей на человека. — Не сумев облечь все подмеченные изменения в слова, произнес зооморф.
Изменилось, на самом деле, довольно много: исчезла вся чешуя, появился небольшой курносый нос, появились полноценные веки, зубы стали обычными, не хищными. Она перестала казаться опасной и смертоносной.
— Ты не обижайся, но в своем водном виде, ты действительно похожа на хищную рыбу. — Вдруг произнес мужчина.
— На элементаля. — Чуть раздраженно подсказала дева.
Правда, пояснять больше в ответ на удивленный взгляд зооморфа, она посчитала ниже своего достоинства.
— Отведи меня в город. — Попросила Шарата, когда они оба пришли в себя.
— Вот так? — Уточнил Мисар, который теперь вовсю разглядывал обнаженное женское тело.
Он заметил, что ни одного волоска на коже девушки не было, тело было стройным и подтянутым, хоть и без сильно выдающихся форм.
— А что не так?
— У нас принято в одежде ходить. — Улыбаясь пояснил мужчина.
— Зачем? — Не поняла водная дева.
— Чтобы скрыть сокровенное, оставить место для воображения. — Подумав, все же нашелся Мисар.
— А как добывают одежду? — После недолгого раздумья поинтересовалась девушка.
— Я добуду тебе ее к следующему разу, ладно? — Рассмеялся он.
Перспектива посмотреть на наземное селение в «следующий раз» не казалась впечатляющей, но девушка согласилась и попрощалась.
Мисар же вернулся домой. Шел кружными путями, мыслей в голове было столько, что было не понятно с какой начинать.
По пути он завернул в харчевню, где несколько часов ковырялся в тарелке, глядя в далекое никуда пустым взглядом, переваривая сегодняшние открытия и то, какие перспективы это сулит.
Под водой
В воде снова было очень больно, но на этот раз она даже не пыталась плыть — просто камнем упала под воду.
Когда девушка коснулась дна, она уже снова была обладательницей привычного золотого хвоста и, задумчиво им перебирая, отправилась в сторону города.
Уже дома она продолжала обдумывать события дня, когда к ней постучались. На пороге нашелся один из ученых мужей.
— Шарата, тебя видели сегодня возле Запретной бухты и я обеспокоен. — Медленно начал он.
— Я просто плыла. Сегодня потоки привели меня туда. — Она почтительно склонила голову.
— Твои родители просили меня о тебе позаботиться. — Сменив официальный учено-занудный тон на обычный напомнил Дракет.
— Я не влипаю в неприятности, вашими трудами. — Так же буднично ответила девушка.
Дракет был старинным другом ее семьи, и когда родители погибли, он взял заботу о молодой деве на себя. Как гипер ответственный муж, он иногда перебарщивал, но Шарата все равно относилась к нему как к любимому дядюшке.
— Я надеюсь. — Он помолчал. — Я принес тебе ежей. — Он положил на стол сетку. — Поешь, пожалуйста.
На этой ноте Шарату оставили в одиночестве.
Она последовала пожеланию Дракета и съела свежайших морских ежей. Потом она растянулась на постели, пытаясь придумать план своих действий на завтра: на этот раз к бухте надо было пробраться незамеченной. За раздумьями она уснула, и сны ей снились самые светлые.
Она, наконец, нашла выход на землю, а он, наконец, понял, о чем будет его диссертация.