Мир захлестнула волна безумия.

Когда в барабане револьвера кончились патроны, Баском вскочил на коня и погнал его на онемевшую от ужаса толпу фермеров и членов их семей. Конь грудью расшвыривал в стороны тела несчастных, беззащитных людей, проламывал копытами черепа, затаптывал насмерть тех, кто не успел убраться с его дороги.

За оградой загона четверо верных псов Баскома последовали примеру своего хозяина: они стреляли во все, что двигалось, заставив лошадей крутиться на месте.

Еще дальше охотники, разделившиеся на маленькие группы по два-три человека, помчались вдоль деревенской улицы, размахивая коптящими факелами и стреляя по сторонам.

Захваченные врасплох, ошалевшие крестьяне метались из стороны в сторону, вместо того, чтобы организовать сопротивление или хотя бы укрыться от убийственного огня обезумевших от крови подонков.

Стоя в центре побоища, Джаг не сразу отреагировал на происходящее: все произошло слишком быстро. Но Баском и Баз были тут, стоило лишь протянуть руку! А ведь все это время он только и мечтал о такой встрече!

Оглушительный взрыв вывел его из столбняка. Самые шустрые всадники швыряли в дома и сараи динамитные палочки, нимало не заботясь, есть внутри кто-нибудь или нет. Другие поджигали все, что могло гореть: хижины, повозки, сухие деревья...

Вырвавшиеся из загонов, овцы с жалобным блеянием носились повсюду, сея суматоху и панику.

Стряхнув с себя оцепенение, Джаг крутанулся на месте, ища взглядом База. Он хотел начать именно с него.

Воздух наполнялся запахом пороховой гари, свежей крови и паленого мяса.

Прежде всего Джаг решил обзавестись оружием. Но вряд ли он мог найти что-либо подходящее на растоптанных телах фермеров. Может удача улыбнется ему в одном из домов? Но они почти все полыхали, охваченные свирепо гудящим пламенем. Горизонт скрыли длинные, рвущиеся высоко вверх языки огня. Раскаленный воздух, дрожа, струился к небу, отчего зрелище апокалипсиса приобрело странную призрачность миража и, казалось, потеряло материальность.

Внимание Джага внезапно привлекли душераздирающие крики.

Два головореза ворвались верхом в один из немногих уцелевших домов и теперь гнали перед собой на улицу целую толпу ревущей от страха детворы.

Оказавшись вне стен дома, охотники спешились и бросились на старшую девочку, которой едва ли исполнилось четырнадцать лет. В этот момент Джагу показалось, будто у него в голове распахнулись невидимые шлюзы. Он вспомнил свой визит в бордель, хрупкую девочку, жаловавшуюся на свою жизнь и смертельно боявшуюся хозяйки, которая обещала пристроить ее под мула, если она окажется не на высоте и вызовет нарекания со стороны клиентов... Судьба девочки, которую сейчас терзали охотники, показалась ему ничем не лучше судьбы малолетней проститутки.

Джаг уже собирался перепрыгнуть через ограду загона, когда его взгляд упал на ярмо. Его ярмо. Оно уже давно превратилось в неотъемлемую часть его тела. Джаг даже перестал ощущать вес массивной колодки на своих плечах. Мертвое дерево превратилось в нечто живое, и контакт с ним внушал ему уверенность в себе и чувство покоя.

Не давая себе отчета, Джаг взгромоздил на плечи ярмо, забросил на него руки и, согнувшись в три погибели, с глухим рычанием бросился вперед. Он подлетел к бандитам в тот момент, когда один из них расстегивал штаны, а второй, заставив девочку стать на колени, задирал ей до плеч полотняную юбку, обнажая по-детски худые бедра и белые ягодицы.

Ловко развернувшись на месте, Джаг могучим ударом массивного ярма сбил с ног охотника со спущенными до колен штанами и тот, так ничего и не поняв, рухнул в дорожную пыль с раскроенной головой. Его напарник успел увидеть мчащееся на него страшное существо, но, пораженный этим зрелищем, не сделал ни малейшей попытки уклониться от нападения.

Один из концов ярма с закрепленными на нем цепями и замками ударил охотника под подбородок. Головорез Баскома отлетел далеко в сторону, обливаясь кровью, фонтаном хлестнувшей из разорванного горла. Он несколько раз дернулся, выгибаясь дугой, затем захрипел и, синея на глазах от удушья, отдал Богу душу.

– Беги! – скомандовал Джаг девочке. – Постарайся спрятаться где-нибудь в кустах или в развалинах! Ну же, беги!

Охваченная ужасом, не веря в избавление от страшных людей, напавших на нее, девочка растерянно смотрела на Джага, не зная, что ей делать, в какую сторону бросаться.

Конец ее сомнениям положила шальная пуля, навылет пробившая худенькую грудь.

Джаг обернулся, чувствуя, что от бешенства у него темнеет в глазах.

Стрелял охотник с обветренным, покрасневшим от солнца лицом. Ухмыляясь, он смотрел на Джага с высоты великолепного рыжего жеребца и размахивал еще дымящимся револьвером. Заметив реакцию Джага, головорез довольно расхохотался и снова потряс оружием, словно боялся, что у него отберут принадлежащую ему жертву.

Опьянев от ярости, Джаг бросился в атаку на изумленно открывшего рот охотника. В последний момент он ударил рыжего жеребца ярмом по ногам. Конь споткнулся, заржал от боли и перевернулся через голову, сбросив наземь всадника.

Избавившись от ярма, Джаг набросился на поверженного бандита, не давая ему времени высвободить ногу, запутавшуюся в стремени. Завладеть его оружием не составило большого труда, а еще через секунду Джаг разнес ему голову, выстрелив в рот, ощерившийся черными гнилыми зубами.

Джаг вскочил на ноги, сжимая в руке револьвер.

Бессмысленное, жестокое избиение ни в чем не повинных людей продолжалось. Мимо проскакал охотник в широкополой фетровой шляпе, украшенной погремушками, наподобие тех, которые научил делать Джага Патч. Пришпоривая лошадь, он волок за собой на веревке окровавленное женское тело, подскакивающее на неровностях ухабистой, каменистой дороги.

Джаг выстрелил навскидку, не целясь. Пуля попала бандиту в ухо и вышибла его из седла. Теперь внимание Джага привлек всадник с тяжелым мачете в руке. Он гнал лошадь за бегущими в панике людьми, и после каждого взмаха сверкающего молнией клинка обезглавленное тело снопом валилось под копыта лошади. Держа револьвер обеими руками, Джаг с наслаждением всадил ему пулю между лопаток.

– Второй! – громко произнес он, чувствуя, как к нему возвращаются полузабытые навыки и уверенность в себе.

Джаг внимательно обвел взглядом поле боя, и вдруг его сердце бешено забилось в груди. Баз! Он нашел База! Вместе со Снуком и Роско тот потрошил многочисленные чемоданы, вытащенные из горящих домов, и гнусно хихикал, напяливая на себя женское белье и сопровождая этот дьявольский маскарад неприличными жестами и позами.

Переводя дух и с трудом сдерживая себя, чтобы не броситься очертя голову на превосходящего численностью противника, Джаг постарался разумно оценить обстановку и извлечь из нее максимальную выгоду.

Внутренний голос подсказал ему не высовываться и не привлекать к себе внимания, поэтому Джаг решил подобраться к противнику с тыла. До сих пор ему везло, но он знал, что фортуна – такая переменчивая стерва, что на нее лучше не рассчитывать.

В голове у него созрел простой план: обогнуть горстку объятых пламенем домов и зайти головорезам в тыл, а остальное окажется делом техники.

Под прикрытием беснующихся языков пламени и стелющегося по земле черного дыма Джаг без помех добрался до обгоревшего остова большого гумна, от которого остались лишь обугленные столбы да часть крытой пристройки, в которой хранили инвентарь для полевых работ.

Здесь, к превеликому своему удивлению, Джаг обнаружил Фена – одного из двух батраков, с которыми он обычно работал в поле. Парень сидел на земле, прислонившись спиной к колесу от телеги.

Глаза его были закрыты, бледное обескровленное лицо, покрытое мелкими каплями холодного пота, искажала гримаса боли и страдания. Обеими руками он пытался удержать на месте голубовато-розовые внутренности, вываливавшиеся из распоротого сверху донизу живота.

Почувствовав рядом присутствие человека, Фен медленно поднял восковые веки, и его лицо осветила судорожная улыбка, когда он узнал Джага.

– Прикончи меня, – шепнул парень, едва шевеля губами.

Захваченный врасплох его неожиданной просьбой, Джаг растерялся и в нерешительности затоптался у тела умирающего.

– Добей меня, умоляю...

Они всегда были в хороших отношениях, и у Джага не было никаких причин желать Фену смерти, и уж тем более приближать ее собственными руками. Конечно, Джаг понимал, что Фен уже не жилец и, пустив ему пулю в голову, он избавил бы его от долгой и мучительной агонии. Однако Джаг смотрел глубже. Он думал о Базе, о мести... И логический ход мыслей поставил его перед простым вопросом: может ли он позволить себе помочь Фену уйти в лучший мир, пустив ему пулю в голову? Джага вовсе не беспокоила проблема шума – выстрелы грохотали со всех сторон, зато его по-настоящему тревожило другое: хватит ли ему патронов для стычки с мародерами Баскома? По подсчетам Джага в барабане должно было оставаться еще два патрона. И это в лучшем случае.

– Убей меня, – снова простонал Фен и закрыл глаза.

Джаг в нерешительности поднял оружие. В этой модели револьвера барабан откидывался влево. Одно движение – и он проверит свои предположения.

Все просто, но вряд ли милосердно...

– Прикончи его, раз тебя просят! – прохрипел сзади Баском, и горячий ствол "комбат магнум стейнлес 357" уперся в ухо Джага. – Ну, давай!

Морально уничтоженный, обращенный в грязь этим ненавистным голосом, Джаг в бессильной ярости закрыл глаза и, чувствуя, как по его щекам потекли слезы, нажал на курок.

Но ничего не произошло. Раздался только жалкий сухой щелчок собачки, который поверг Джага в состояние глубокого шока.

– Педик ты или нет – ты всегда проиграешь. Так уж написано у тебя на роду, – ухмыльнулся Баском, с садистским наслаждением ввинчивая ствол револьвера в ухо своего пленника. – Ты такой же неудачник, как и Патч!

С этими словами Баском обрушил на голову Джага сокрушительный удар рукояткой револьвера.