Неугомонным Генку прозвала его бабушка Аннушка. Только она не нарочно так сделала - говорит, к слову пришлось. А слово это к Генке сразу же крепко прицепилось, как репей. То мать скажет: «Угомону на тебя нет!», то отец пошутит: «Ну, как дела, неугомонный, ничего нового сегодня не натворил?», а то старшая сестра Таня подсмеиваться начнёт: «Это всё наш неугомонный и изобретатель выдумывает…»
Потом это слово долетело до школы, а оттуда пошло-поехало гулять по всему селу из конца в конец. И стал наш Генка не просто Генка, а ещё и Неугомонный. Генка сердится, когда его в глаза так называют: кому же понравится прозвище носить?
Мелюзга из начальных классов, да и сверстники Генку только заглазно так называют, в глаза - побаиваются. А старшеклассники и взрослые - те не боятся: их ведь не поколотишь, поэтому Генке приходится только злиться да терпеть.
И всё из-за этой допотопной прялки! Их, прялок-то, во всём селе только две штуки и осталось: в нашем колхозном музее да у бабки Аннушки.
В музее прялка напоказ нужна, чтобы теперь все видели, как раньше люди жили: чем землю пахали, чем хлеб жали, молотили, как пряли, ткали… Есть в музее и соха, и плужок немудрёный… Имеются серп, коса, цеп, продолговатый и зубчатый, как шестерёнка, камень-каток, им тоже хлеб молотили. Цепами люди колотили по снопам, а каток-камень две запряжённые в него лошади катали по снопам. Катком молотить было легче и быстрее, чем цепами.
Стоит в музее и эта самая несчастная прялка.
Когда я пришёл после школы к Генке, он был дома один, что-то мастерил во дворе. Его отец с матерью работают на ферме, сестра Таня заканчивает десятый класс, целыми днями пропадает в школе, а бабушка Аннушка ушла в больницу лечить свой ревматизм.
С Генкой мы соседи и большие друзья. Я каждый день у них бываю, потому что без Генки мне скучно. Он старше меня на один год: я учусь в четвёртом классе, он в пятом, а задачки помогает решать ребятам из шестого класса. У него такой талант. Я же учусь так себе, бабушка говорит- ни шатко ни валко. Особенно «плаваю» по математике. Задачки для меня - лес дремучий, китайская грамота. Это дедушкины слова. Мама защищает меня: «Просто у ребёнка нет математических способностей». Папа говорит, что я, скорее всего, невнимателен на уроках, а брат Борис называет меня лодырем несусветным.
С задачками меня Генка выручает.
- Арифметика, - сказал он мне, - детская забава. Алгебра - вот это да!
А я хоть плачь от этой «детской забавы»: никак у меня проклятые задачки не получаются. Генка же на ходу их решает. Немножко подумает, потеребит свою чёлку на лбу - и задачка готова!
Мой брат Борис говорит:
- У Генки не голова, а ЭВМ! (Значит, электронно-вычислительная машина.) Он будущий гений в области точных наук!
Голова у Генки круглая, как арбуз. Генка не только задачки быстро решает, он всё здорово запоминает: что прочитает, что по радио услышит или по телевизору увидит, что учителя на уроках объясняют… Всё на лету хватает! И поэтому учится на четвёрки и пятёрки. Вот как!
- Генка, у меня опять задачка с ответом не сходится! - кричу я ему от калитки.
- Сойдётся, - спокойно говорит он, - никуда она от нас не денется. Только сперва нам с тобой надо техническую новинку внедрить.
Он ещё и не такие слова знает!
- Какую новинку?
- У бабушки от ревматизма ноги болят, ей трудно стало прясть, а расставаться со своей древней прялкой она ни за что на свете не хочет! Вот нам с тобой и надо мотор к прялке приспособить.
- Как же мы его приспособим?
- Раньше сепаратор вручную крутили?
- Вручную.
- А теперь электромотор! Пахтушку, швейную и стиральную машины, пылесос - всё электромоторы приводят в движение, значит, и прялку можно!
- Так ведь то всё на заводах делали, - говорю ему.
- А электропрялки не делают, устарели они, поэтому мы сами должны усовершенствовать прялку. Специально для бабушки! - настаивает на своём Генка.
С ним лучше не спорить: если уж он что задумал, ни за что не отступится. Я только спросил:
- Где же мы с тобой мотор возьмём?
- А это что, не видишь? - указал он на ту штуковину, с которой возился. - От старой стиральной машины приспособим, ей в обед сто лет! Сальники у неё сносились, а мотор исправный. Всё равно безо всякой пользы ржавела в амбаре. Стиральная машина-то у нас теперь новая, последнее слово техники!
- Тогда давай попробуем, - согласился я.
- Мотор я уже опробовал, осталось прикрепить его вот к этой станине, для устойчивости, и начнём испытание на прялке.
- Ну что же, - говорю, - прикрепить так прикрепить.
И мы начали прикручивать болтами мотор к какой-то железной раме, которую Генка называл станиной. Прикручивал-то Генка, а я только придерживал мотор да выполнял Генкины приказания: подай то, подай другое, держи крепче, затяни потуже…
- Готово! - сказал Генка радостно, когда затянули последнюю гайку. - Теперь понесём мотор в избу.
И мы бережно понесли наше «изобретение» в дом. Дом у них большой, новый, с застеклённой террасой и просторными светлыми сенями.
- Может, - говорю, - в сенях сперва попробуем?
- Розетки тут нет, пошли на кухню, там проведём испытание.
Бабушкина кровать находилась за цветистой занавеской, между печкой и горничной перегородкой, а прялка стояла за печкой возле кровати. Прялка была старая-престарая, наверно, самой бабушке Аннушке ровесница, и, того гляди, развалится.
Генка вытащил её из-за печки, поставил посреди кухни, и мы начали прилаживать ремень от привода мотора на колесо прялки. На приводной ремень мы приспособили тонкую прочную верёвку.
- Ты, Петя, на всякий случай придержи прялку.
Я встал возле прялки на колени и крепко вцепился руками в её ножки.
Генка торжественно скомандовал:
- Внимание, пуск! - И включил ток.
Мотор заурчал, и колесо у прялки закрутилось.
- Ура-а-а! - закричал Генка во всё горло. - Действует!
Мотор выл всё сильнее, колесо крутилось всё быстрее, и прялка начала вся дрожать, будто замёрзла до смерти.
- Генка, я не удержу её, она плясать начинает!…
- Держи-и-и!… - радуется и смеётся Генка. - Я помогу!…
Он подбежал к прялке, тоже опустился на колени и ухватился за две другие ножки.
А в это время - дри-и-инь! - стекло в окне разбилось вдребезги.
Генка испуганно оглянулся:
- Кто это?!
- Прялка наша!… Вилка разлетелась на части!
Тут и скалка вылетела вместе с осью из гнезда и бряк на пол - раскололась пополам.
- Выключай, выключай скорее мотор, а то прялка вся рассыплется! - кричу Генке.
Он метнулся к мотору. Мне одному стало трудно держать прялку, и она сперва пошла боком-боком, потом грохнулась на пол.
Генка выключил мотор. Посмотрел на разбитое в окне большое стекло, на поломанные скалку с вилкой и подёргал себя за чёлку. Он всегда дёргает себя за чёлку, когда усиленно думает или если очень расстроится.
- Больших оборотов не выдерживает - дерево… - сделал он свой вывод и презрительно махнул рукой. - Вот если бы прялка была металлическая или пластмассовая, тогда бы да-а-а!
- Тогда, конечно, не развалилась бы, - говорю, чтобы только он не очень расстраивался.
- А во сколько бы раз повысилась производительность труда! Пять минут - и скалка готова!
Я опять согласился с ним.
- С мотором быстро можно скалку напрясть.
Тут из больницы вернулась бабушка. Увидела погром в избе, остолбенела у порога.
- Батюшки светы!… Чего вы тут набедокурили?!
Генка так очень ласково стал ей объяснять:
- Бабаня, милая, я ведь хотел сделать как лучше, хотел облегчить твой труд…
- Хотел, хотел, да Фотей не велел! - рассердилась бабушка. - И в кого ты такой неугомонный?! Отец с матерью воды не замутят, а от тебя в доме покоя нет: то кошку с собакой мучил всю зиму, теперь вот прялку всю поковеркал!… На чём же я прясть теперь стану?
- Бабаня, зачем тебе прясть-трудиться, потом вязать, ведь у тебя и в ногах, и в руках ревматизм сидит? А чулки и варежки в магазине купить можно, их там навалом!
- «Зачем, зачем»… - ворчала бабушка, убирая поломанную прялку за печку. - Вот доживёшь до моих лет, тогда и узнаешь, каково в старости без дела-то сидеть… Где же я теперь скалку с вилкой возьму? Их в нынешнее время днём с огнём не сыщешь!
- Попросим дядю Федю, столяра, - он выточит на своём станке, - уговаривает Генка бабушку.
- То ли выточит, то ли нет… Липу-то теперь не сразу раздобудешь…
Пришла из школы Генкина сестра Таня.
- Кто у нас стекло-то в окне раскокал? - сразу спросила.
- Братец твой неугомонный, кто же кроме него, - ворчит из-за печки бабушка.
- Как это тебя угораздило?! - накинулась Таня на брата.
Генка и ей вежливо начал объяснять:
- Понимаешь, Таня, я хотел приспособить к прялке мотор, чтобы бабушке легче прясть было, но вилка не выдержала больших оборотов и разорвалась… Одна половинка вилки угодила прямо в окно! Стекло не выдержало удара и разбилось…
Таня насмешливо так говорит ему:
- Научно обоснованный довод, теперь всё ясно, уважаемый товарищ изобретатель. Вот только не ясно: выдержит твоё мягкое место, если по нему папа пройдётся солдатским ремнём?
Теперь Генка рассердился:
- Этого наш папа никогда не делал и не сделает! Он культурный современный человек, передовой труженик-орденоносец, а своих детей бьют только отсталые люди! Ясно?
Пришла с работы Генкина мать, тётя Катя, и первым делом спрашивает:
- Кто у нас стекло-то в окне высадил?
- Наш неугомонный изобретатель! - пальцем указала Таня на брата, и всё с насмешкой.
- Как же это ты?
Генке надоело вежливо всем объяснять.
- Чего вы панику устроили? Подумаешь - стекло разбил… Алмаз у нас есть, стекло тоже… Сейчас возьмусь и вставлю.
- И не вздумай! - удержала тётя Катя Генку. - Стекольщик какой выискался… Ты только бить мастер. Вечером отец придёт с работы и сам вставит.
- Стекло-то вставите, а скалку с вилкой где возьмёте? - это опять бабушка про своё.
Генка только махнул рукой, подхватил с пола мотор и скорее марш из избы.
А бабушка нам вслед бубнит:
- То собаку с кошкой мучил, а теперь вот…
Дальше нам уже не слышно было её слов.
Про собаку с кошкой бабушка зря так говорит. Генка их не мучил, а дрессировал.
Я не знаю, и, наверно, никто не знает, почему кошки не любят собак, а собаки кошек.
Даже когда люди между собой всё время ссорятся, то про них говорят: «Живут, как кошка с собакой».
И вот зимой Генка надумал подружить своего кота Ваську с псом Аблясом. Долго он с ними возился. У меня бы ни за что на это терпения не хватило, а Генка всё-таки вытерпел. И так их натренировал, что выступал с ними в Доме культуры на школьном вечере.
Выходит на сцену конферансье-десятиклассник и громко объявляет:
- Гвоздь нашей программы! Выступает юный дрессировщик Гена со своими четвероногими питомцами!
Из-за кулис появился Генка, и за ним шёл Абляс с Васькой на спине. В зале сразу все дружно стали хлопать в ладоши. Васька спрыгнул на пол, Абляс встал мордой к публике. Генка начал командовать Ваське:
- Алле - гоп!
Васька прыг через Абляса.
Генка опять стал выкрикивать часто:
- Алле - гоп!… Алле - гоп!… Алле - гоп!…
И каждый раз Васька скок, скок через спину Абляса. А тот стоит себе спокойно и хвостом помахивает.
Все в зале так сильно хлопали, что у них после этого, наверно, целую неделю ладони горели.
Потом Генка скомандовал Ваське:
- Гоп!
Васька вскочил Аблясу на спину и поудобнее уселся там.
Генка приказывает:
- Абляс, галоп!
Абляс послушно принялся бегать по кругу, а Васька преспокойно катается на нём. Под конец Генка усадил Абляса на пол, Ваську на табурет, а сам встал между ними на колени, обнял их и запел песню без слов:
- Ля-ля-а-а-а, ля-ля-а-а-а…
Сперва Абляс стал ему подтягивать, протяжно выть:
«У-у-а-ам, у-у-а-ам…»
Тут уж и кот Васька не вытерпел, присоединился к ним своим тонюсеньким голоском:
«Мя-а-у, мя-а-у…»
В зале со смеху все чуть не надорвались.
Генку со своими питомцами хотели весной послать от нашей школы на районный смотр художественной самодеятельности, но тут у Генки случилась большая беда: Абляс под машину попал, и его насмерть задавило.
Генка очень горевал. Плакать он не стал, потому что никогда не плачет, но с расстройства чуть не заболел и всё говорил мне:
- Надо было запретить Аблясу гоняться за машинами и лаять на них, а я не догадался. Но кто же мог подумать, что такое случится с ним!
- Что же, - говорю, - теперь поделаешь…
И Генка согласился:
- Теперь, конечно, ничего не поделаешь: Абляса не вернёшь.
Мы похоронили Абляса в дальнем углу сада и на его могиле поставили на попа большую каменную плиту, которую с горы приволокли.
Вскоре он увлёкся новым делом, и горе это помаленьку забылось.