Роберт сел на первый попавшийся стул и стал бессвязно бормотать:

– Светка родилась в совершенно другой семье. Они всегда жили за порогом бедности. Отец – алкоголик, мать – уборщица в столовой. Двое голодных сестер, брат – наркоман. Они даже мяса почти не ели. В основном какую-то баланду из крупы, картошки и капустных листьев. Наверное, от этой баланды у самой младшей сестры развился прогрессирующий рахит. Я всегда Светку жалел. Ведь она от такой скотской жизни могла снаркоманиться, на панель пойти… А у нее гордость есть. Я это сразу заметил. Когда у меня поселилась, к нормальной жизни долго привыкала. Потом я ее сюда привез… Она от этой роскоши просто обалдела. Ведь она никогда ничего подобного не видела… Когда ты уехала, мы открыли бутылку виски, а я спиртное редко пью, поэтому меня так сильно развезло. Мы ушли в спальню… а когда спустились в гостиную, я уже пить не мог, но Светка добавила… Ну и поднабралась. Все говорила, что повезло тебе, в таком роскошном доме живешь.

– А при чем тут мой дом? – резко перебила я Роберта.

– Да это я так, к слову сказал. Дело не в этом. Светка спустилась в гараж, увидела «Форд» и попросила разрешения покататься по поселку. Я этот «Форд» вообще в первый раз вижу. Говорю, что это машина сестры, что, мол, она приедет, ты у нее спроси. Но она ужасно упертая. Говорит, мол, от твоей сестры не убудет, я быстренько до КПП и обратно. Ну, я и уступил. Светка поехала, а я, сидя в кресле, уснул. Ты меня и разбудила. Понимаешь, прошло уже черт знает сколько времени, как она уехала. Я сейчас на КПП бегал. Мне там сказали, что «Форд» выехал за пределы городка и больше не возвращался. Нужно ехать ее искать, а то как бы чего не случилось. Она же вдупель пьяная.

Услышав про «Форд», принадлежащий Виктору, я схватилась за голову.

– Господи, дурень ты хренов. Какого черта ты разрешаешь брать то, что не имеет к тебе никакого отношения!

Буквально через несколько секунд я перешла на крик и была готова наброситься на брата:

– Этот «Форд» не мой. Он принадлежит одному человеку. Его вообще из гаража нельзя было выгонять. Я его специально там спрятала! На нем совсем недавно покойника возили. Он засвеченный! Я не удивлюсь, если твоей Светки уже нет в живых. Ладно, она от всего этого одурела, но ты ведь мужик! Ты ведь здесь родился! Что ты за мужик, если будущую жену тормознуть не можешь! Идешь у нее на поводу, как самый настоящий болван. С твоим приездом у меня одни проблемы.

Я поймала на себе растерянный взгляд Роберта и перестала кричать. Роберт сидел на стуле и откровенно пялился на мою грудь.

– Чего уставился? Никогда не видел женскую грудь?! – огрызнулась я и подошла к шкафу, чтобы достать новое платье.

– Твою – нет, – сказал Роберт и встал со стула. – Собирайся. Нам нельзя терять ни минуты. Я не знаю, что вообще происходит в этом доме. Что это за «Форд» и какие трупы на нем возили?! Я знаю, что у меня пропала будущая жена, и я обязан ее найти. Мне кажется, что ты связалась с какими-то сомнительными людьми и вообще ведешь странный образ жизни.

Я подошла к Роберту вплотную, прислонилась к нему обнаженной грудью и уже более спокойно произнесла:

– Все должно обойтись. Сейчас мы поедем искать твою Свету. Я просто уверена, что мы ее найдем. Ее никто не должен убить, потому что это невыгодно. Им нужно что-то другое. По всей вероятности, деньги. Сейчас такая скотская жизнь, что всем нужно только одно – деньги. Все помешались на деньгах. Все друг за другом следят, ищут слабые места, похищают, требуют выкуп. Возможно, ничего страшного не произошло. Возможно, Света вообще не встретилась с теми людьми. Скорее всего, она просто обалдела от красивой, дорогой машины и заехала в какой-нибудь придорожный бар, чтобы залить новую порцию алкоголя.

Я почувствовала, как Роберта слегка затрясло. Он притянул меня к себе и жадно поцеловал мою грудь. В этот момент он напомнил мне моего отца, только молодого. Он ужасно похож на отца. Те же волосы, но без седины, тот же взгляд, тот же властный характер и тот же успех во всем, за что бы он ни брался. Оттолкнув Роберта, я быстро оделась, умылась и устало сказала:

– Я готова…

Немного потерянный Роберт взял меня за руку и повел вниз по лестнице. Когда мы проходили мимо портрета отца, брат сжал мою руку. Я резко выдернула ее.

– Не надо меня жалеть. У тебя есть женщина, которая достойна твоей жалости. Я сама разберусь. Я не ела баланду из капустных листьев и не скиталась голодной по улицам. Я жила в этом дворце как заложница и исполняла все извращенные прихоти твоего горячо любимого отца.

Взяв бутылку виски, я спросила:

– Будешь?

Роберт кивнул и достал стаканы. Я удивленно пожала плечами:

– Не много ли?

– Нет, в самый раз. И тебе и мне нужно расслабиться. Порция виски величиной в два пальца… Именно такая порция может по-настоящему расслабить человека и уничтожить нарастающее чувство страха.

Взяв бутылку из моих рук, Роберт разлил виски. Я сделала несколько глотков и, увидев, что Роберт закурил сигарету, закурила тоже. Роберт удивился:

– Ты куришь?

– Вообще-то нет, но думаю, что теперь начну. Слишком много событий за последнее время. Говорят, никотин успокаивает. У меня своих проблем хватает, так нет, твоя будущая жена принесла новые. Я вообще не могу понять, как ты разрешил этой идиотке сесть совершенно пьяной за руль чужого автомобиля. Если все из-за той же жалости, то вскоре она просто сядет тебе на шею и свесит ноги. А ты будешь постоянно таскать ее на своем горбу и жалеть. Тебя устраивает такая перспектива?!

Роберт допил свой стакан, затушил сигарету и немного опьяневшим голосом сказал:

– Женя, давай договоримся, ты не будешь лезть в мои отношения со Светланой. Я с этим разберусь как-нибудь сам. Надо было предупредить, что в отцовом гараже стоит машина, на которой ты умудрилась перевозить трупы, и что эту машину брать нельзя.

Допив виски, я процедила сквозь зубы:

– Это не отцов гараж. Тут больше ничего нет отцова. Тут все мое. Тут все принадлежит мне. Отец даже не упомянул тебя в завещании. Он все оставил мне. Понятно?! Ты здесь гость и, если хочешь что-нибудь взять, для начала спроси у меня. На «Форде» перевозили труп, который, между прочим, сотворил твой отец. Я нашла его в кабинете. Он убил человека и не удосужился убрать его из дома.

Мне показалось, что Роберт просто не расслышал моих последних слов. Его интересовало совсем другое. Он покрутил в руках пустой стакан и растерянно спросил:

– Отец совсем ничего не оставил мне?

– Ничего.

– Ты можешь показать мне завещание?

– Зачем? Ты не доверяешь моим словам? – невозмутимо спросила я.

– Доверяю. Да и бог с ним. Я очень рад, что отец так хорошо о тебе позаботился. Я все заработаю сам. У меня впереди прекрасная карьера и блестящее будущее. Скажи, я хотя бы могу сюда приезжать? Я ведь вырос в этом доме.

– Конечно, можешь. Мы же с тобой сводные брат и сестра. Приезжай, только ничего у меня не отбирай. Слишком дорогой ценой мне все это досталось.

Я подошла к Роберту, прижала его к себе и поцеловала в губы. Роберт ответил на мой поцелуй.

Ярко-фиолетовую «Мазду» отец подарил мне в день моего совершеннолетия, но я почти никогда на ней не ездила. Я хотела было сесть на водительское место, но Роберт замотал головой:

– Ты пьяна. Я сяду за руль.

– Можно подумать, что ты не пьян. Тоже мне трезвенник нашелся. Никто не просил тебя наливать так много виски.

Роберт завел мотор, но затем резко его заглушил и оглядел гараж:

– Послушай, а где лимузин? Насколько я помню, ты уехала именно на нем.

– Его взорвали у железнодорожного вокзала.

Роберт посмотрел на меня таким странным взглядом, что, казалось, еще немного, и он просто вывалится из машины.

– Что ты сказала?

– Что слышал. Лимузин взорвали. Восстановлению он не подлежит. Нет больше лимузина. Я просто чудом осталась жива. Если бы не угонщики, возможно, я бы не сидела с тобой в одной машине.

– Тебя кто-то хочет убить?

– Следователь говорит, что, возможно, хотели убить не меня, а отца. Кто-то хотел свести счеты с ним. Просто этот кто-то не знал, что отец мертв.

– Ты явно чего-то недоговариваешь. Ладно, сейчас разберемся со Светланой, а затем с тобой.

– А чего со мной разбираться?

– Того! Я хочу знать, что происходит в этом доме и почему тебе угрожает опасность. Я твой брат и обязан о тебе заботиться. Ты осталась совсем одна. У тебя никого больше нет.

– Я всегда была одна. Что-то ты поздно обо мне вспомнил. Собираешься заботиться обо мне точно так же, как и твой отец? – я засмеялась пьяным, истеричным смехом и почувствовала, что вот-вот заплачу.

Роберт проигнорировал последнюю фразу.

– Я всегда о тебе помнил. Есть то, что забыть невозможно. Думаешь, мне было легко в чужой стране?! Думаешь, мне было так просто открыть собственное дело?! Заиметь квартиру и встать на ноги, учитывая, что отец отказал мне в какой-либо помощи? Он хотел научить меня самостоятельности!

Проехав КПП, Роберт остановился, внимательно всмотрелся в темноту. Наверное, ему казалось, что где-то поблизости должен находиться злосчастный «Форд», на котором уехала Светлана. Я курила и мучительно пыталась понять, что случилось с деньгами из кабинки. А что будет с Виктором? Подняв голову, я вздрогнула: мы ехали мимо того места, где обитает лодочник.

– А ну-ка заглуши мотор, – испуганно попросила я.

– С чего бы это? Тут лес кругом.

– Я же сказала, заглуши мотор. И выключи фары.

Роберт послушался.

– Давай прогуляемся до реки, только так тихо, чтобы нас никто не заметил.

– Женя, нам нужно искать Светлану, а не заниматься ерундой. У меня нет желания любоваться ночным лесом и кормить комаров, да и для купания не самое подходящее время.

– Я не настолько пьяна, чтобы купаться в этом болоте. Это место может быть связано со Светланой.

Я вкратце рассказала, как нашла труп в кабинете, как помог мне избавиться от него один человек, но имя его я отказалась назвать наотрез. Потом пересказала незначительные подробности разговора лодочника и тучного мужчины. Роберт нервно курил, лоб его покрылся испариной.

– Бред какой-то. Откуда у отца в кабинете труп? Он не мог убить человека.

– Если не отец, то кто? Больше некому. Твой отец был способен на все. Если бы ты видел этот труп… Он у меня до сих пор перед глазами стоит. Настоящая мумия. Он лежал в кабинете не день и не два. Он лежал там давно.

– Ты хочешь сказать, что отец убил человека, затем засунул его в шкаф и спокойно продолжал работать в этом кабинете?! Вести переговоры, делать звонки, читать книги? Труп должен вонять. Если бы все было, как ты говоришь, туда вообще нельзя было бы войти.

– Я не знаю, что он сделал с этим трупом, но он явно с ним что-то сделал. Он замотал его в кокон и заклеил скотчем. Понимаешь, труп не разложился, он просто высох. Знаешь, как засушивают бабочек?!

– Человек не бабочка. Он состоит из костей и мяса. Просто так он не может засохнуть.

– А я тебе говорю, что может. Я сама видела.

– Тогда почему отец не избавился от него? Почему не унес в тот же день, как убил?

– Не знаю. А насчет того, что твой отец не мог ужиться с трупом в своем кабинете, это ты зря. Более хладнокровного человека, чем он, я никогда не встречала. Наверняка он мог спокойно работать, звонить по телефону, пить кофе и не обращать внимания на лежащую в шкафу мумию. Быть может, он хотел ее когда-нибудь вынести, да не дожил старичок. Сердечко не выдержало. Кстати, можешь съездить к нему на кладбище. Его подопечные похоронили его по высшей категории. Похороны для особо важных персон: суперсовременный гроб, море дорогостоящих венков. Только видика с телевизором нет. А так полный порядок. Кто-то из братков положил ему в гроб книгу «Записки адвоката». Наверное, для того, чтобы ему не было скучно. Будет лежать и почитывать на досуге.

– Прекрати, – резко перебил меня Роберт. – Прекрати так говорить о моем отце. Он мертв. Он и так уже наказан.

Я засмеялась пьяным смехом и швырнула сигарету в окно.

– Я никогда не видела большую сволочь, чем твой отец!

Роберт отвесил мне звонкую пощечину, и я замолчала. Через минуту мы уже крались по тропинке к тому месту, где должен находиться лодочник. Роберт достал из кармана пистолет и снял его с предохранителя. Увидев оружие, я вытаращила глаза:

– А это зачем?

– Затем, что мы сейчас прижмем этого лодочника и узнаем: какого хрена он не скинул труп и что вообще ему надо? А затем хлопнем его, и дело с концом.

– Ты собрался его убить? – спросила я дрожащим голосом и почувствовала, как затряслись колени.

– А зачем нам ненужный свидетель? И вообще, кто этот лодочник? Никто. Обычный гнилой человек, который сует нос не в свои дела. Надо кончать со всем этим. Я обязан обезопасить тебя, Светку, себя.

Я еще раз, словно завороженная, посмотрела на пистолет и покачала головой:

– Ну, братец, ты даешь. Он у тебя что, зарегистрированный, что ли? Если я не ошибаюсь, это газовый. Неужели ты и в самом деле собираешься уложить лодочника газовым пистолетом? Боюсь, что, кроме слезотечения, он ничего не даст.

– Ты что из меня дурака лепишь?! Только дурак будет ходить с газовой пушкой! Этот газовый пистолет переделан на боевой. Так все нормальные люди поступают. Отдаешь пушку какому-нибудь народному умельцу, он ее влет сделает так, что никто не догадается. И для ментов отмазка нормальная. Ну, видят – газовый и просят на него разрешение. Ты им разрешение под нос суешь, и никаких проблем.

Подойдя к тому месту, где мог находиться лодочник, мы спрятались за развесистым дубом и затаили дыхание. Кроме завывающего ветра, не было слышно ни звука. Я прижалась к Роберту и услышала учащенные удары его сердца. Подождав, мы прокрались к лодке, осмотрели ее, но не нашли ничего интересного. Увидев свет в сторожке, подошли чуть ближе и присели на корточки. Я сжала руку Роберта и прошептала:

– Тебе страшно?

– Я что, малолетний ребенок? – обиделся брат. – Я уже не в том возрасте, чтобы чего-то бояться. Ладно, нет смысла ждать. Черт знает, когда он может выйти из сторожки. Так можно до утра просидеть, а нам Светку найти нужно. Короче, ты сиди здесь тише воды, ниже травы, не издавай ни звука, а я прокрадусь к окну и постараюсь в него заглянуть.

Я вцепилась в Роберта мертвой хваткой:

– Я же не чокнутая тут одна сидеть. Я с тобой. Я буду вести себя тихо, ты даже меня не заметишь.

– Нет, – оттолкнул меня Роберт, но я вновь повисла у него на плече.

– Если ты меня с собой не возьмешь, я закричу на весь лес так громко, что у тебя барабанные перепонки лопнут. Лучше возьми меня по-хорошему, а то придется взять по-плохому.

Роберт усмехнулся:

– Ладно, пошли. Только смотри, ни звука. Не знаешь, тут собаки есть?

– Не знаю.

– Только бы этих тварей не было, а то они нам все дело попортят. Обычно у каждого лодочника есть собака.

– А вдруг сейчас выскочит какой-нибудь злобный ротвейлер и покусает нас до смерти?

– Лодочники обычно держат овчарок. Они не так привередливы и прихотливы, как ротвейлеры.

Пробравшись к сторожке, мы не услышали собачьего лая и облегченно вздохнули. Роберт заглянул в окно – никого! Он толкнул дверь сторожки ногой и вытянул руку с пистолетом вперед.

То, что мы увидели, просто не поддается описанию. За большим столом, сколоченным из каких-то досок, прямо на полу лежал лодочник. Его глаза были широко открыты и смотрели куда-то вдаль. Грудь в крови, а толстые мясистые пальцы на здоровенных руках приняли желтовато-синюшный оттенок. Я вскрикнула и прижалась к брату. Роберт подошел к лодочнику, попытался нащупать пульс, но через несколько секунд отбросил безжизненную руку.

– Мертвый. Его убили совсем недавно. Еще тепленький.

– Это и есть тот лодочник, – сказала я, пытаясь унять дрожь.

Роберт погладил меня по голове и прошептал:

– Успокойся. Мы здесь ни при чем. Видно, он сильно кому-то помешал. Ты говорила, что лодочник обещал спрятать отцовскую мумию в своей сторожке?

– Говорила.

– Так давай поищем.

Роберт перерыл все углы, заваленные вонючим барахлом, а я беспрестанно поглядывала на входную дверь, мне казалось, что вот-вот пожалуют люди, убившие лодочника. Наконец Роберт сдался:

– Нет тут никакого трупа. Я все проверил. Может, он все же скинул его в воду?

– Хотелось бы в это верить.

– Ладно, пора ехать. Нужно искать Светлану.

Мы направились к машине. Я шла ни жива ни мертва, прислушивалась к каждому шороху. Роберт по-прежнему держал пистолет, чем наводил на меня дикий ужас.

– Господи, и кто же его убил? – пробормотала я себе под нос.

– Кто бы это ни был, но мне очень приятно, что это не мы. Кто-то облегчил нам работу. Одним свидетелем стало меньше. Если трупа нет в сторожке, значит, он уже кормит рыбок на дне реки.