«Дорогой дневник, здравствуй! Сегодня прошел мой первый рабочий день. И ты знаешь, больше всего мне понравилось чувствовать приближение опасности. Когда я беру в руки чужой „дипломат“, я словно играю с огнем и понимаю, что должна разбиться вдребезги, но выполнить свое задание и узнать код „дипломата“. Недавно позвонила мама и сказала, что сегодня вновь объявился Андрей. Он рассказывал ей, как сильно меня любит и по-прежнему ждет. Ничего, я все равно дождусь, когда он перестанет меня искать. Вернувшись от Майкла, я некоторое время лежала на кровати и думала, что с каждым днем все больше становлюсь совершенно другой. Я сделаю все для того, чтобы добиться поставленной цели, и даже если мне придется идти по трупам, то я по ним пройду. И если про меня скажут, что я не женщина, а собрание пороков, я не боюсь и этого выражения. В последнее время я замечаю за собой странную особенность: я ничего не боюсь. У меня слишком много желаний, которые сжигают за собой все мосты. Кто очень хочет что-либо получить и чего-нибудь добиться, тот всегда это получит. Для меня не существует никаких реальных преград, и мое желание вполне осуществимо. Я ЗНАЮ, ЧТО ГОРАЗДО БЕЗОПАСНЕЕ БЕЖАТЬ ОТ ОГНЯ, НО Я НЕ БОЮСЬ БЕЖАТЬ НА ОГОНЬ. Я твердо усвоила правила игры, отвечающие мужчинам и окружающему миру. Теперь я живу совсем по другому принципу. Теперь для меня мужчина не цель, а лишь инструмент для достижения поставленной цели. Когда я в очередной раз подхожу к зеркалу и смотрю на свое отражение, я улыбаюсь своей безупречной улыбкой и произношу с вызовом: „Воздай по заслугам!“

Дорогой дневник, быть может, ты осуждаешь меня за подобные мысли, но я совсем не такая жестокая, как ты думаешь. Да я и никогда не хотела такой быть. Такой сделала меня моя жизнь. Мужчины всегда говорили, что я чертовски хороша, да я и сама знаю об этом. Мне не нужно носить короткие юбки и безумное декольте для того, чтобы привлечь внимание. Я привлекаю внимание сразу, независимо от того, хочу ли я этого. У меня зеленые глаза, яркие волосы и улыбка… Я очень долго оттачивала свою улыбку. Я научилась улыбаться так, что у мужчин начинает колотиться сердце и каждый из них мечтает о том, чтобы я принадлежала только ему и он мог восторженно сказать: „Она моя“. Мужчины хотят мной обладать, но прекрасно понимают, что я ничья и что я принадлежу только себе. Когда мужчине кажется, что он уже мной обладает, я всегда ускользаю, и никто никогда не сможет ничем меня заинтересовать.

У меня была слишком сложная и тяжелая семейная жизнь. Дорогой дневник, ты же прекрасно об этом знаешь. Ты видел мои слезы, читал в моих глазах боль и знал, что я жила на грани безумства. Я ненавижу своего мужа за искалеченную душу и сердце, за больную психику, вечные страхи и изнуряющие душу воспоминания. Я пробовала ходить к психологу и даже в какой-то момент верила в то, что он сможет мне помочь, но психолог учил меня, как правильно жить, и от этого мне становилось еще больнее. Я порвала со всеми психологами, с их вечными нереальными советами и монотонностью в голосе, которая просто убивает и выворачивает наизнанку. Я поняла, что мне ничто не поможет, если я не помогу себе сама. Я просто зачеркнула прошлую жизнь вместе с болезненной страстью моего мужа и начала новую жизнь, где больше никогда не будет любви и доверия, где я смогу только брать, ничего не давая взамен. И я больше не боюсь улыбаться, даже если к вечеру у меня будет сводить скулы. Я ничего не боюсь! И никто не сможет навязать мне свои правила. Никто. И уж тем более я не собираюсь под кого-то подстраиваться. А если кому-то не будет нравиться играть по моим правилам, то пусть попробует выскользнуть из моих сетей. Я знаю, что на дальнейшем этапе своей жизни я всегда смогу избежать горьких разочарований и обманутых надежд.

Дорогой дневник, на сегодня хватит. Ты еще не устал от моих изречений? Я думаю, что нет, потому что ты как никто другой умеешь слушать, несмотря на то что временами я несу полный бред. Знаешь, меня начинают тяготить отношения с Русланом. Он хочет от меня любви, верности, откровения. Одним словом, того, что хочет нормальный мужчина от нормальной женщины. Я не знаю, как ему объяснить, что я ненормальная, что я не могу ему это дать. Наверное, это страшно и неправильно, когда мужчина требует от женщины того, что она не может ему дать. Я не могу кого-то любить и кому-то поклоняться, потому что я слишком много любила, слишком много от этого страдала и видела слишком много мужского эгоизма и зла. Больше я не смогу любить и строить нормальные, искренние отношения с мужчиной, потому что вместе со своей семейной жизнью я навсегда утратила эти качества. Мне становится слишком утомительно с Русланом. Он многое для меня делал, делает и будет делать, но он так навязчив. Одним словом, Руслан висит на мне, как гиря, и не вызывает больше никаких приятных ассоциаций. До встречи».

Я завела будильник ровно на семь и с трудом открыла глаза. Мне ужасно не хотелось вставать в такую рань, но другого выхода не было. В десять необходимо быть у Майкла. Постояв под холодным душем, я окончательно проснулась и включила запись телефонных разговоров на мини-магнитофоне. Налив чашечку кофе, я взяла мобильный и набрала номер Руслана. Его голос был сонным и вялым, и нетрудно было догадаться, что он спал.

– Руслан, я сейчас собираюсь к Майклу. Я прослушала телефонные разговоры, которые мне удалось записать вчера, и не обнаружила ничего интересного.

– Кто звонил?

– Дети.

– Это неинтересно.

– Женщина. Из разговора понятно, что они состоят в близких отношениях.

– Это тоже неинтересно.

– Сослуживцы.

– Уже теплее.

– Говорили на английском, но я не услышала ничего особенного.

– Что, вообще не за что зацепиться?

– А ты мне, между прочим, не объяснил, за что нужно цепляться.

– Тебе в этих разговорах ничего не показалось подозрительным?

– Мне ничего, а вот тебе, может, и покажется. Они просто говорили о работе, о прошедшей сделке. Руслан, я не знаю, какая именно информация тебе нужна и что тебе действительно будет интересно. Сейчас я возьму второй магнитофон и запишу своим голосом перевод всех разговоров, которые записаны на английском языке. Все данные я оставлю на кухне. Как проснешься, приезжай ко мне домой и слушай.

– Спасибо и на этом. – В голосе Руслана прозвучала обида.

– Пожалуйста.

– Я думал, что ты уже вообще меня больше к себе не приглашаешь.

– Что значит не приглашаю? Ты же ночевал у меня позавчера?

– А почему ты не пригласила меня вчера?

– Потому что я была слишком уставшая. Я приехала домой и сразу вырубилась.

– А почему ты приехала уставшая? – Руслан просто убивал меня своей ревностью.

– Потому что вчера был мой первый рабочий день и я очень много нервничала.

– Надеюсь, сегодня мы ночуем вместе?

– Я не знаю, что будет сегодня. Мы с тобой будем созваниваться еще много раз, поэтому давай не будем загадывать, что будет вечером. До него еще дожить нужно. Извини. Мне пора собираться на работу.

Положив трубку, я еще раз прослушала телефонные разговоры, записала их перевод на другой магнитофон и вновь отметила про себя, что в них нет ничего того, что могло бы вызвать мое подозрение. Хотя если эти разговоры не вызвали интерес у меня, это еще не значит, что они не вызовут интерес у Руслана. Я просто не знаю, что именно он хочет знать и что меня должно зацепить.

Я всегда была пунктуальной, поэтому ровно в десять часов утра позвонила в дверь Майкла. Он открыл так быстро, что мне показалось, будто он специально стоял под дверью и ждал моего звонка. Майкл выглядел посвежевшим, улыбчивым и, как вчера, был дорого и роскошно одет.

– Добрый день. А я грешным делом подумала, что вы еще спите.

От его пронизывающего взгляда я растерялась и выронила пачку свежих газет, которую купила в соседнем киоске.

– Извините.

– Ничего страшного.

Мы одновременно сели на корточки друг против друга и принялись собирать газеты.

– Как вы провели эту ночь?

Майкл собрал все газеты и положил их на журнальный столик.

– Я выпила на ночь кактусового чая и легла спать.

– Какого чая?

– Кактусового. Вы что, никогда не пили такой чай?

– Нет, – растерянно замотал головой мужчина.

– Тогда вы многое потеряли.

– Правда?

– Если хотите, мы можем сегодня его купить, и я вам заварю.

– Хочу.

Майкл посмотрел на часы и дружелюбно сказал:

– Ника, обед с Сан Санычем ровно в час. У нас еще есть запас времени. Как вы смотрите на то, чтобы прокатиться в район Таганки? Мне бы очень хотелось посмотреть на дом, в котором я вырос.

– Я думаю, что у нас действительно еще есть время.

– Тогда едем?

– Конечно, едем.

Майкл взял свой «дипломат», при виде которого я улыбнулась, и мы направилась к выходу.

– Ника, над чем вы смеетесь?

– Я уже не представляю вас без «дипломата».

– Я и сам не представляю себя без «дипломата».

Мы подъехали к нужному дому и вышли из машины. Я увидела пятиэтажную хрущевку, которая стояла среди новых строящихся высотных домов.

– Бог мой, – схватился за голову Майкл.

– Что случилось?

– Здесь раньше все дома были точно такие же, как и мой. Целый район хрущевок. Все снесли. Вокруг стройка. Значит, и мой скоро снесут. Зачем они это делают?

– В этом нет ничего страшного, – постаралась успокоить я Майкла. – Сейчас Москва вся строится и преображается. Старые хрущевки сносят, чтобы на их месте построить новые красивые многоэтажные дома. От этого никуда не денешься. Москва должна расстраиваться и становиться красивее.

– Странно, но оставили только мой дом.

– Наверное, судьбе хотелось, чтобы вы смогли его увидеть перед тем, как его снесут.

Наверное, со стороны мы смотрелись более чем странно. Дорого одетый мужчина и не менее элегантная женщина, которые сидели на лавочке у еще уцелевшей хрущевки и жадно смотрели на каждого, кто выходил из подъезда. Позади нас стоял серебристый «Мерседес» и блестел на солнце так, что впору было просто глаза закрывать.

– А где ваши окна?

– Второй этаж справа. Это был мой балкон.

– Почему вы его не застеклили?

– У родителей не было денег. Да раньше вообще никто не стеклил балконы. Это было как-то не принято. Свежий воздух. Приятно выйти на балкон и смотреть на мир не через стекла. Я смотрю, Москва сейчас вся застеклена.

– Сейчас слишком много краж.

– Тоже верно.

Тут из подъезда вышел какой-то неопрятный мужчина с давно немытой седой головой. Майкл вскочил и бросился к нему навстречу.

– Пашка! Пашка, привет! Сколько лет сколько зим!

Испуганный мужчина смотрел на Майкла, словно на привидение, и не мог произнести ни единого слова.

– Пашка, ты меня не помнишь?

– Вы, наверное, меня с кем-то путаете? – еще больше испугался мужчина и слегка попятился назад.

– Да ни с кем я тебя не путаю. Я тебя сразу узнал. Это я, Майкл!

– Майкл?!

– Ну да. Неужели я так изменился? Ну, скажи! Ты тоже изменился, но я все равно тебя узнал. Посмотри на меня повнимательнее. Это сейчас я Майкл, а в то время я был просто Мишка. Мишка со второго этажа. Вон мой балкон. Мы с тобой еще в казаки-разбойники играли, а еще мы с тобой любили одну девочку. Помнишь? Ее звали Зина. Мы из-за нее даже дрались. Когда я отсюда уезжал, ты вовсю крутил с ней любовь. Я тогда на нее очень сильно обиделся за то, что она предпочла тебя, и укатил в Америку. Как сложилась ее судьба? Где она сейчас? Не знаешь?

– Зина – моя жена.

– Правда?! Поздравляю!

– Спасибо.

– А ты сейчас где работаешь, чем занимаешься?

– Я слесарем в РЭУ недавно работал, но меня уволили.

– Как уволили? Почему?

– За пьянство. Послушай, Мишка, ты же мне друг детства. Будь человеком, дай на бутылку.

– Значит, ты меня узнал! – еще больше обрадовался Майкл.

– Узнал, несмотря на то что ты такой гусь лапчатый. Ряженый весь.

– Да ладно тебе. – Майкл слегка отшатнулся. Видимо, запахом отстойного перегара разило так, что было очень трудно устоять.

– А ты что у нас делаешь?

– Да так, в Россию по делам прилетел. Решил дом увидеть, вспомнить свою молодость.

– Ностальгия мучает?

– Да не то чтобы ностальгия, но есть маленько. Я ведь уже американец. Как бы меня в Россию ни тянуло, а жить здесь я уже не смогу. Мой дом там.

– Ну и как там, в Америке? Как живется в мире загнивающего капитализма?

– В мире загнивающего капитализма живется просто прекрасно, только капитализм там не загнивающий, а процветающий.

Мужчина посмотрел на стоявший у дома серебристый «Мерседес» и с интересом спросил:

– Твоя машина?

– Это мне по работе дали. А дома у меня несколько машин.

– А как же ты на нескольких ездишь? – В голосе мужчины послышалась злость.

– Под настроение. Какое настроение, такую машину из гаража и выгоняю. Вообще-то я сам за рулем не люблю сидеть, у меня для этих целей водитель есть.

– Хорошо тебе. Значит, буржуем стал.

– Да какой я буржуй. Посмотри на меня. Разве я на него похож?

– Еще как. Хорошо тебе.

– Да и не так уж мне хорошо. Я просто много работаю. Кстати, как там Зина?

– Нормально. Что с ней будет-то?

– Не обижаешь?

– Если не выпросит, то не обижаю. Баба должна знать свое место.

– Это собака должна знать свое место, а женщина-то при чем?

– Баба она и есть та же самая собака, разве только что не воет.

– Паша, а хочешь в кафе какое-нибудь заедем? Посидим, выпьем, за жизнь поговорим. У меня еще есть полчаса.

– Да я как-то не одет, чтобы по кафе ходить. Послушай, будь другом, дай мне на бутылку по старой дружбе. Если не хочешь по старой дружбе, то, когда ты в следующий раз из своей Америки приедешь, я тебе обязательно отдам.

– Да не нужно мне ничего отдавать.

Растерянный Майкл полез в карман, достал из него бумажник и вытащил пару стодолларовых купюр.

Обезумевший мужчина выхватил предложенные ему доллары и расплылся в безобразной улыбке, обнажив при этом свои гнилые зубы.

– Столько хватит?

– Хватит. Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Век не забуду. Я тебе в следующий раз обязательно отдам.

– Да не нужно мне ничего отдавать.

В этот момент из дома вышла спившаяся женщина, от которой за версту несло перегаром. На голове женщины была грязная, поеденная молью косынка, а ее давно не стиранная одежда вызывала даже не жалость, а раздражение на то, что такие, как она и ей подобные, позорят наш женский род. Пашка бросился к женщине и замахал перед ее лицом двумя стодолларовыми купюрами.

– Зина, Зинка! Смотри, сколько у нас теперь денег! Теперь можно бухать целый месяц!

– А кто дал тебе такие деньги? – смачно сплюнула на землю женщина и закашлялась так, будто у нее туберкулез.

– Мишка.

– Какой еще Мишка?

– Да вот, перед тобой стоит. Он раньше в нашем доме на втором этаже жил.

– Мишка?! – Женщина поправила свою косынку и подозрительно посмотрела на Майкла. – Это, что ли, который в Америку уехал?

– Точно! С которым ты раньше любовь крутила. Представь, если бы ты тогда его, а не меня выбрала, то была бы сейчас такой же буржуйкой, как и он.

– Здравствуй, Зина. – В голосе Майкла послышалась неподдельная грусть.

– Мишка, ты, что ли? – брезгливо посмотрела на него женщина. – Ты что сюда прикатил? Посмеяться над нами хочешь? Не терпелось посмотреть, какими мы стали? А мы такие, какие есть. Мы по американским улицам не гуляем, на лимузинах не ездим, в дорогих ресторанах не сидим. Пожалеть нас решил, денег дал. Что-то вроде благотворительности. Так вот жалеть нас не нужно. Мы нормально живем, и нас все устраивает. Я с Пашкой счастлива и ни о чем не жалею.

– Зина, не понимаю, почему ты злишься? Я просто так приехал. Хотелось увидеть свой дом. Я и не знал, что его скоро будут сносить.

– Будут, – с гордостью ответила Зинаида. – А нас переселят в новые просторные квартиры, где будет лоджия. Так что жизнь не прошла даром. Будет и на нашей улице праздник. А ты катись отсюда, буржуй хренов. Здесь тебя уже никто не ждет. Катись в свою долбаную Америку и жри черную икру ложками. Только смотри не подавись и не сдохни от обжорства. – На глазах женщины появились слезы.

– Зина!

– Иди к чертовой матери! Я уже знаешь сколько лет Зина! Не хрена на меня с такой жалостью смотреть! Может, ты приехал, чтобы попросить моей руки и увезти меня в Америку?

– Зина, просто вы мои друзья детства, и я хотел вас увидеть.

– Увидел?

– Увидел.

– Так теперь вали. И не думай, что я о чем-то жалею. Я с Пашкой счастлива. А тебя я никогда не любила. Неужели ты до сих пор это не понял? И даже когда ты вены себе резал, я в больницу к тебе не пришла. А когда ты в Америку уезжал и мне позвонил, я не пришла тебя провожать. И теперь не думай, что я тебе на шею брошусь. Вон, иди к своей шалаве разодетой, которая тебя на лавочке ждет. Садись с ней в свой глазастый и катись отсюда!

– Зин, ты че пасть открываешь? Кому ты на хрен нужна? – вмешался стоящий рядом Павел. – Кто приехал, чтобы тебя в Америку увезти? Ты на себя в зеркало смотрела?! Ты же выглядишь на все восемьдесят. От тебя разит, как от скотины, а твоя рожа кирпича просит. Какая тебе Америка?! Ты че тут надумала?! Ты посмотри на него и на себя! Да он бы даже побрезговал взять тебя за руку! Это ты раньше была Зинка-картинка, а теперь твое время прошло. Ты че на человека накинулась?! Он же нам баксы дал. Теперь бухать знаешь сколько можно? Ты же меня сегодня с утра пилишь, чтобы я достал денег на бутылку.

От этих слов женщина рассвирепела еще больше и заголосила на всю улицу:

– Да не нужны нам его чертовы баксы! Пусть он ими подавится и проваливает ко всем чертям!!!

– Как не нужны? А на че мы бухать будем?

– Лично мне ничего от него не нужно! Я от этого холеного козла даже копейки не возьму! Катись в свою Америку, идиот! Иди к своей шалаве нарядной! Проваливай с нашего двора!

Не выдержав, я встала с лавочки, взяла Майкла за рукав и, не сводя глаз с кричащей на всю улицу женщины, произнесла:

– Майкл, пойдемте. Отсюда лучше уехать, а то уже народ собирается. Посмотрите, сколько зевак.

– Да, конечно.

Мы шли до машины под все те же крики и брань пьяной женщины. Я не знала, что чувствовал Майкл, но могла себе это представить. Я чувствовала жуткую неприязнь и раздражение от той нелепой ситуации, в которую мы попали. Мне стало лучше лишь после того, как мы очутились в салоне и плотно закрыли двери.

– Куда едем? – спросил нас не менее ошарашенный водитель.

– Куда угодно, только подальше от этого дома. – А затем я быстро сообразила и назвала точный адрес ресторана, в котором у Майкла была назначена встреча с Сан Санычем.

Машина тронулась и помчалась на бешеной скорости. Майкл держал на коленях «дипломат» и печально смотрел в окно.

– Что это было? – Он не выдержал и нарушил молчание.

– Зависть. Обыкновенная людская зависть.

– Мне стало очень тяжело понимать сознание русских людей, наверное, я слишком долго живу в Штатах. Почему такая агрессия и злоба к успешным людям?

– Что верно, то верно. Многие люди не могут простить тому, кто когда-то был рядом с ними, успех. Они не радуются, а злорадствуют и брызжут ненавистью. Они не могут говорить с благодарностью о том, кто вырвался из рутины и стал жить совсем по-другому. Такое сплошь и рядом. Особенно часто это происходит с теми, кто покинул провинцию, стал известным и чего-то добился в этой жизни. Таких людей принимают на ура все, кроме тех, кто остался в этой самой провинции. Вы стали богатым и переехали в другую страну. Это не может не вызывать зависть у людей из вашего прошлого. Вот если бы вы пришли к ним в драных ботинках, с запахом перегара и с сеткой пустых бутылок, то они бы отнеслись к вам доброжелательно и приняли за своего. Представляю, что почувствовала эта женщина…

– Что? – Майкл посмотрел на меня вопросительно.

– Когда она вас увидела, вся ее убогая жизнь пробежала у нее перед глазами. Она подумала, кем она стала и кем могла бы быть. Ведь если бы тогда она отдала предпочтение не Павлу, а вам, ее судьба сложилась бы совсем по-другому.

– Кто знает. Если бы она тогда отдала предпочтение мне, то еще неизвестно, как тогда бы сложилась моя судьба. Ведь я уехал в Америку для того, чтобы ее забыть. Одним словом, все, что ни делается, – делается к лучшему.

– Даже если бы вы не уехали покорять Америку, вы бы обязательно чего-то добились в России и никогда бы не опустились до уровня Павла.

– Почему вы так думаете? – рассмеялся Майкл.

– Потому что вы целеустремленный человек и у вас совсем другие ценности в жизни.

– А ведь я когда-то ее любил, – задумчиво произнес Майкл. – И даже резал из-за нее вены.

– Значит, не все так плохо. Она сыграла положительную роль в вашей судьбе. Из-за нее вы уехали и стали тем, кем должны были стать. А она… Она сама выбрала свой путь. Каждый человек живет так, как считает нужным. Поверьте, даже если бы она не опустилась и не превратилась в это женское подобие, которое мы сейчас видели, и выбрала тогда вас, вы бы никогда не были с ней счастливы.

– Вы думаете?

– Я в этом просто уверена. Ваши дороги разошлись потому, что у вас не может быть единого пути. Вы слишком разные.

Майкл взял меня за руку и поднес ее к своим губам.

– Спасибо вам.

– За что?

– За то, что рядом с вами мне легко и спокойно.

Как только мы вышли из «Мерседеса» и подошли к ресторану, я посмотрела на стоящие на площадке машины и отметила про себя, что Черепа еще нет.

– Сан Саныч еще не подъехал, но я думаю, что он будет с минуты на минуту.

– Оно и лучше. Вы не представляете, как я обожаю ваше общество.

В этот момент в кармане Майкла зазвонил телефон. Он взял трубку, посмотрел на определившийся номер и сказал как-то сухо, четко выделяя каждое слово:

– Ника, вы сегодня не забыли свой сканер?

– Что?

– Я говорю, вы магнитофон включили? Я могу говорить? А то вдруг вы не успели включить свою аппаратуру и пропустите важный звонок.

– Я не понимаю, о чем вы. – Я почувствовала, как все поплыло перед глазами. – Какой сканер? Какой магнитофон?

– Тот, который лежит у вас в сумочке, – все так же сухо произнес Майкл и злобно улыбнулся.