В день отъезда мы с Виктором собрали свои чемоданы и сели на дорожку в самых лучших русских традициях.

– И кто придумал это дурацкое правило освобождать номер ровно в двенадцать часов? – Виктор взял со стола бутылку с минералкой и раздраженно посмотрел на часы.

– Действительно, дурацкое и неудобное правило. Ровно в двенадцать в нашем номере раздастся телефонный звонок и нам вежливо скажут о том, что если в пять минут первого мы не освободим номер, то будем вынуждены заплатить штраф, ни много ни мало, а ровно пятьдесят долларов.

– Пятьдесят баксов?!

– Представь себе, пятьдесят баксов.

– Они что там, вообще офонарели?!

– Офонарели – это слишком мягко сказано. Вроде живем в дорогом отеле… Правило какое-то унизительное.

– Дорогая, что, правда сейчас раздастся такой звонок или ты, как всегда, шутишь? – до последнего не верил мне муж.

– В прошлый раз, когда я отдыхала с дочерью, было именно так. Сейчас без пятнадцати двенадцать. Давай вызовем носильщика и не будем дожидаться того неприятного момента, когда раздастся этот звонок.

– До того как приедет автобус, чтобы отвезти нас в аэропорт, ровно два часа. Я предлагаю провести это время на пляже. Должны же мы проститься с морем.

Виктор притянул меня к себе и поцеловал мои волосы.

– Ева, я не жалею, что бросил работу, а вместе с ней целую кучу неотложных дел и отправился вместе с тобой на отдых. В этой поездке мы стали друг другу ближе, добрее, честнее. Я понял, что должен выбираться на отдых с тобой как можно чаще и уделять тебе как можно больше внимания.

Муж говорил, а я слегка отстранилась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Я увидела худощавую женщину, которая, несмотря на красивый загар, постоянно бледнела, стоило ей только подумать о своем грехе, который всячески ее изводил, мучил и одновременно манил и звал за собой в страну грешных иллюзий и смелых шальных мыслей. Виктор нежно провел ладонью по моему лицу. Я улыбнулась в ответ, глядя на него влюбленными глазами, и вдруг подумала, что на мне обыкновенная маска. Мне было бы намного легче, если бы он сорвал ее и заставил меня признаться в моих страшных грехах, потому что ужасно сложно жить с этими грехами всю жизнь и носить их в глубине своего сердца.

Как только в номере появился носильщик и сложил наши вещи в тележку, мы мысленно попрощались с нашим шикарным номером и вышли из корпуса.

– Пусть он везет наши вещи в багажное отделение, а мы побудем у моря. Как-никак, а осталось каких-то два часа. Два часа, и прощай море. Ева, скажи, тебе грустно уезжать отсюда?

– Конечно, грустно, – утвердительно кивнула я и подумала, что сейчас на море у меня есть последняя возможность встретиться с Романом. Встретиться для того, чтобы увидеть его еще раз и посмотреть на него тем лукавым взглядом, который он больше всего любил.

Классно было бы, если бы на тот момент моего мужа не было рядом. Например, он бы остался где-нибудь в баре, поиграл напоследок в свой любимый волейбол, а я подошла бы к Роману совсем близко, обрадовалась тому, что он совершенно один, потому что его жена перегрелась на солнце, и загадочным голосом произнесла: «Ром, а ты не поможешь застегнуть мне лифчик?»

Но Романа на море не было. Не было его и у бассейна. Мы встретились только в автобусе, который повез нас в аэропорт, причем Роман умело делал вид, что мы действительно случайные знакомые, которые встретились для того, чтобы скоротать вместе свободное время, а затем расстаться навсегда. После удачно прошедшей регистрации мой муж взял меня за руку и сам подвел к Роминому семейству.

– Надо с людьми попрощаться, а то некрасиво как-то. В конце концов, мы не каждый день знакомимся с милыми, добрыми и приятными людьми. Редкая семейная пара. Чувствуется, что у них небывалая гармония и любовь.

Увидев нас, Лена помахала нам рукой и возбужденно заговорила:

– Ну что, народ, отдых закончился! В гостях хорошо, а дома лучше. Как настроение-то?

– Прекрасное, – ответил ей мой супруг.

– Ева, а ты как? – Лена заметно волновалась. Может, я не слишком хорошо выглядела и была сильно бледна, а может, она в чем-то меня подозревала. Этого я не знала и знать не могла, да и, в общем-то, не хотела.

– Нормально, – с трудом выдавила я из себя и в упор посмотрела на Романа, который прижимал свою жену к себе и всячески делал вид, что меня нет и я просто пустое место.

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально, – я отвечала на все Ленины вопросы всего одним-единственным словом.

– Ты хорошо загорела. Голова больше не кружится?

– Я же сказала тебе, что у меня все нормально.

Ленина забота вызывала во мне нарастающее раздражение, которое я уже не могла скрыть и которое рвалось наружу.

– Ты не подумай ничего плохого. Мы просто переживаем. Твое шаткое здоровье…

– Лена, я уже большая девочка и могу сама прекрасно позаботиться о своем здоровье. – В эту минуту я почувствовала, что уже не могу справиться с перепадами своего настроения самостоятельно. – Очень странно, что ты не спросила меня о том, что я сегодня кушала и теплая ли у меня была кашка…

Естественно, мои чересчур резкие слова произвели на Лену сильное впечатление. Она опустила глаза и со словами:

– Извини. Я хотела как лучше, – тут же дернула за рукав своего мужа, призывая его идти на посадку.

– Ева, да что с тобой? – больше всех растерялся мой супруг.

– Ничего. Просто я не люблю, когда обо мне проявляют слишком большую заботу.

– Ребята, я и сам не знаю, что с Евой творится. Вы уж извините, если что не так. Ева, да что с тобой происходит? Ты при Романе потеряла сознание. И это не шутки. Лена чисто по-человечески за тебя переживает. Я вообще не понимаю, за что ты на нее набросилась.

«За что ты на нее набросилась». Эти слова прозвучали в моей голове еще раз, и я попыталась понять их сущность. Действительно, и почему я набросилась на Лену? Что она сделала мне плохого? Она просто спросила о моем здоровье. Просто спросила, и все. Но есть причина, которую я не могу скрыть, как бы я этого ни хотела. Я набросилась на Лену потому, что люблю Романа. Других причин нет и не может быть. Жалко, что я не могла заявить это вслух.

– Лен, извини. Сама не знаю, что со мной творится.

– Ничего страшного. Я уже привыкла.

– Ребята, тогда, может, адресами обменяемся. – Мой супруг явно симпатизировал этой паре. – Будет время, в гости друг к другу заскочим. Созвонимся, бог даст, встретимся.

– Ты, как тот турецкий следователь, предлагаешь обменяться координатами, – рассмеялся Роман и, достав из кармана записную книжку, принялся писать свой адрес.

Обменявшись адресами, мы отправились на посадку и сели в самолет в совершенно разных салонах. Пристегнув ремень, я посмотрела в окно и почувствовала, как муж взял меня за руку.

– Ева, ты зря так с Леной. Очень хорошая девушка.

– А я никогда и не говорила, что она плохая. Она тебе нравится?

– Я же тебе сказал, что она очень приятная.

– А ты бы хотел с такой жить?

– Ева, завязывай говорить подобное, – начал выходить из терпения мой супруг. – Я живу с тобой, а Лена живет с Романом.

– А если бы Лена не жила с Романом?

– Послушай, не городи всякую чушь. Ты в последнее время очень сильно изменилась. Целыми днями несешь какой-то бред. Твое настроение скачет из крайности в крайность. Ты можешь запросто обидеть ни в чем не повинного человека, который виноват только в том, что проявил к тебе элементарное уважение и заботу. Если бы не твоя уверенность в том, что ты не беременна, то я списал бы все на нее, а так… Я даже не знаю, на что списывать. Ева, ты стала какой-то злой. У меня создалось впечатление, что ты просто ненавидишь людей. С тобой что-то творится, но ведь ты никогда не была такой… Раньше.

– Извини…

– Да ладно, я-то свой. Но и мне с тобой нелегко. От твоего поведения даже у меня опускаются руки. Я всегда смогу тебя понять, а вот перед чужими людьми неудобно. Я понимаю, конечно, что тебе нет до других людей никакого дела, но иногда мы попадаем в такие нелепые ситуации, что мне становится стыдно. Ева, если бы вернуть ту, какой ты была раньше…

– Я постараюсь. Я обязательно постараюсь стать такой, какой была раньше…

Я говорила, вернее, врала своему мужу, хотя заранее знала, что это невозможно. Чтобы я стала такой, какой я была раньше, на свете не должно быть Романа. А пока он есть, пока он дышит, пока он умывается по утрам, пока сидит в своем офисе, пока он гоняет на своей машине, пока он смотрит телевизор и пока он спит со своей женой, я не смогу быть такой, какой была раньше. Я НЕ СМОГУ ЖИТЬ, КАК РАНЬШЕ, ПО ОДНОЙ ПРОСТОЙ И НЕХИТРОЙ ПРИЧИНЕ: ПОТОМУ, ЧТО ОН ЕСТЬ. И даже если нам больше не суждено встретиться, я не смогу не возвращаться к мыслям о нем, не вспоминать и не перебирать в памяти наши встречи, вплоть до мельчайших подробностей.

Господи, сколько же раз я хотела броситься на шею своему мужу, обо всем ему рассказать, вымолить у него прощение и поведать ему, что я не виновата в том, что стала такой. Я действительно в этом не виновата. В этом виновата только любовь. Именно любовь заставила меня потерять контроль над собой. И до сих пор, прокручивая все еще раз в своей памяти, никак не могу понять, как могло со мной произойти подобное. Если бы кто-нибудь раньше сказал мне о том, что я смогу потерять разум и полностью погрузиться в безумие, я бы ни за что не поверила и рассмеялась ему в лицо. Это слишком красиво и слишком страшно. Это были умопомрачительные встречи, за которые я смогла бы отдать собственную жизнь. И эти встречи сопровождались настоящей опасностью быть кем-то застигнутыми. Но я заметила одну более чем странную особенность своего организма: я возбуждалась от этой опасности и ощущала, как повышается адреналин. За время наших встреч я так искусно, почти профессионально научилась врать, что даже сама удивилась: никогда не подозревала, что смогу овладеть подобной наукой.

И все же я не могла и не имела морального права рассказать своему мужу о том, что вечерами, когда мы ложились вместе в одну кровать и включали телевизор, я клала свою голову ему на плечо и чувствовала, как предательство сдавливает мое горло, и мне страшно хотелось рыдать, потому что я ощущала не то плечо… Не то плечо, на которое я бы хотела положить свою голову. Я пыталась выбраться из этой ситуации, как могла. Я пыталась посмотреть на своего мужа теми глазами, которыми смотрела на него ранее, и почувствовать в нем того человека, ради которого я решила расстаться с полюбившимся мне одиночеством и начать семейную жизнь. Я пыталась как только могла, но силы слишком быстро меня покидали, а затем их полностью забрала любовь. Эта любовь принесла мне и радость и горе. Она доводила меня до абсурда. Мне ужасно хотелось схватить того, кого я любила, увезти куда-нибудь и посадить под замок, хотелось отобрать его у внешнего мира…

Я проспала весь полет. Вернее, создавала видимость того, что сплю, прогоняя в голове разные мысли. Я не верила тому, что Роман слишком быстро меня забыл, что он возродил свои чувства к жене и уже не видит необходимости в наших с ним отношениях. Он просто бросился из крайности в крайность и решил, что так будет действительно лучше. И все же меня что-то настораживало, и я никак не могла понять, чего именно я боюсь: своего чувства или своего будущего.

Когда самолет пошел на посадку, я все же смогла немного снять нервное напряжение и посмотрела на своего мужа глазами, полными душевной усталости.

– Вить, у нас все получится. – Я и сама не поняла, для кого именно я это сказала. Для мужа или для себя самой. Но самое главное, что я это сказала.

– Конечно, получится, кто бы сомневался…

Все время, пока самолет шел на посадку, Виктор меня обнимал и говорил что-то успокаивающее. Я всячески настраивала себя на нужный лад и мысленно искала в муже родственную душу.

При получении багажа мне пришлось встретиться с Романом еще раз, и не просто встретиться, а наткнуться на его мощную грудь в тот момент, когда сообщили, чтобы пассажиры нашего рейса шли получать багаж. Увидев знакомую волосатую грудь, поверх которой была надета легкая майка в мелкую сеточку, я вскрикнула и почувствовала, как у меня потемнело в глазах. Все мои желания по поводу нашего расставания отошли на второй план и потеряли свою актуальность. Я оказалась слишком слабой и беззащитной, слишком маленькой и хрупкой перед таким большим, сильным и могучим чувством, как любовь.

– Ой, Ромка…

Роман сделал шаг в сторону для того, чтобы обойти меня с другой стороны, но я не придумала ничего лучшего, как сделать этот шаг вместе с ним.

– Ева, дай пройти. Меня жена ждет. – Голос моего любимого был холодным и чужим.

– А я как же?

– А ты, гражданочка, топай к своему мужу и налаживай свою семейную жизнь.

– Ром, ну зачем ты так со мной?.. Я это…

– Что – ты это?

– Я передумала. Я не хочу с тобой расставаться. У меня ни черта не получается без тебя. Я попробовала, ни черта не получилось.

– Зато у меня получилось.

– Ты врешь. Ты это специально говоришь, чтобы меня позлить. Ну пойми ты меня правильно. Просто мне Витьку жалко. Ты даже не представляешь, как мне его жалко. Я как о нем подумаю, так у меня сердце кровью обливается. И с Витькой я уже без тебя не могу. Давай все оставим, как раньше.

– А как было раньше? Ты предлагаешь жить втроем? Я, ты и твой Витька? А может, тогда прихватим мою жену и будем жить вчетвером? Ты знаешь, меня такие варианты не устраивают. Мне и с женой очень даже неплохо.

– Нет. Я совсем не это имела в виду. Будем встречаться в квартире, которую мы сняли. Ведь мы сняли ее на год, а прошло только полгода. И у тебя и у меня есть ключи. Давай встретимся в ней завтра сразу после того, как ты освободишься на работе.

– Ева, встречайся ты в этой квартире с кем-нибудь другим. С Витькой своим, например. Прекрасно освежает семейную жизнь. Ты только попробуй. Я уверен, что тебе очень понравится.

– Ром, ну не говори ерунды. Завтра в семь вечера я тебя жду.

– Я не приду, – все так же холодно ответил Роман.

– Почему? – Я безжизненно опустила руки и стояла словно парализованная.

Я заглянула ему в глаза, но они теперь сильно отличались от тех, к которым я успела привыкнуть. Они стали какими-то неестественными, жестокими и чужими. Эти дни, что мы провели друг без друга, пролетели необычайно быстро. Прошло не так много времени, а в его глазах уже все поменялось и слишком многое ушло.

– Потому, что ты сама все решила…

– Я думала, что смогу, но не смогла. Я хочу вернуть все обратно.

– Уже слишком поздно для того, чтобы что-то возвращать.

– А что поздно-то? Что поздно? Никогда ничего не поздно.

– Ева, ты опоздала.

– Ром, я люблю тебя и всегда буду тебя любить, – говорила я и чувствовала, как все плывет перед глазами. – Завтра в семь часов я буду тебя ждать, а до этого я буду думать о тебе постоянно, потому что ты мой любимый человек и эта любовь нам дана свыше.

Несмотря на то что Роман молчал и всем своим видом показывал, что спешит, ища взглядом свою жену, я говорила… Я говорила и чувствовала, что готова упасть на пол прямо в аэропорту, ползать у ног этого человека и, если он все же меня откинет или пнет своим дорогим ботинком, просто лечь на спину и начать биться в истерике.

– Ромка, миленький, родненький, ты все равно никуда от меня не денешься. Ни от меня, ни от любви. Это болезнь, понимаешь, болезнь?! Она не лечится. Я пробовала лечиться различными средствами, и все бесполезно! Ни народная медицина, ни медикаменты… Я, Ромка, знаешь, что поняла… Я когда с тобой познакомилась, слишком многое поняла… Я поняла, что любовь не лечится. Это просто пустая трата времени. Не изобрели еще такое зелье, которое сможет помочь. А все это потому, что ты часть меня, а я часть тебя. Ты понимаешь, что ты часть меня? Понимаешь? И ты навсегда останешься этой частью, что бы ни случилось и при любых обстоятельствах. И даже живя со своей женой, ты будешь всегда принадлежать мне, потому что у нас с тобой было такое, чего никогда не будет ни у тебя со своей женой, ни у меня с моим мужем. Потому что это бывает всего один-единственный раз в жизни. Я не могу без тебя… Хоть убей, не могу. Я хочу чувствовать твои губы, видеть твои глаза и ощущать запах твоего тела. Я хочу ощущать твой запах…

В эту минуту рассудок начал окончательно меня покидать, и я безумно захотела покрыть своего любимого страстными поцелуями. Мне было совершенно наплевать, что я стою посреди шумного аэропорта, и я не выдержала и протянула к Роману руки. Роман резко оттолкнул меня, а выражение его лица стало еще более суровым.

– Все. Хватит. Произошло то, чего ты сама хотела. Не нужно мне ничего говорить. Ты все тогда мне сказала у бара. И я очень хорошо запомнил каждое твое слово.

– Я беру все свои слова обратно!

– Возьми себя в руки. Прекрати!

– Не могу.

– Еще раз говорю, возьми себя в руки! Вон твой муженек шпарит.

– Я буду ждать тебя завтра в семь часов. Ромка, я очень сильно тебя люблю и всю свою жизнь буду любить только тебя…

– Я не приду.

– А я буду ждать. Если любишь, придешь.

– Я не приду.

– А я все равно буду ждать…

Я уже почти не видела Романа, а только какие-то смутные очертания. Он был совсем близко и одновременно так далеко. А затем я увидела своего обеспокоенного супруга, подошедшего к нам вместе с взволнованной Леной.

– Ребят, вы куда подевались? Мы уже багаж получили. Повсюду вас ищем.

Странно, но я очень хорошо видела своего мужа. Исключительная резкость. А вот Ромка… Ромка по-прежнему расплывался и говорил расплывчатым голосом:

– Лен, ну кто тебя просил чемоданы самой таскать?! Неужели было так трудно меня подождать?!

– Да я тебя потеряла… Ждала, ждала… Я их и не таскала. Они же на колесиках. Тем более мне Виктор помог. Он мне их с ленты снял и везти помог, несмотря на то что сам сумками и чемоданами обвешанный. Ребят, а вы почему здесь встали-то? И почему у вас лица такие?

– Дорогая, тебе опять плохо? – Мой супруг попытался привести меня в чувство, но я стояла как истукан и не могла произнести ни единого слова.

– Вить, ты здоровьем Евы обязательно займись, – выкрутился из неловкого положения Роман. – Я ее тут у столба обнаружил. Стоит бледная вся, как стенка, вцепилась в столб мертвой хваткой и медленно по нему съезжает. Я сам перепугался, еле-еле привел ее в чувство.

Услышав Ромкину речь, я нервно улыбнулась. Несмотря на присутствие моего мужа, я не могла не смотреть на человека, которого люблю. Я старалась не думать, что сейчас каждый из нас поедет в свой дом и я уже не смогу ощущать его присутствие, вдыхать его запах. Одна мысль, что сейчас мы сядем по разным машинам и разъедемся навсегда в разные концы города, приводила меня в состояние, приближенное к шоку. Я знала, что, как только это произойдет, все самое важное станет ничтожным, а все самое ценное моментально потеряет свою ценность. Я не хотела смотреть на Виктора. Я смотрела на Ромку, понимая, что сейчас он единственное, что есть у меня в жизни. И никто не сможет занять его места. Никто, даже мой родной муж.

– Ну ладно, ребята, давайте прощаться, – почувствовала неладное Лена. – Приятно было с вами познакомиться и вместе провести время, но нам с Ромкой уже пора, да и вам тоже. Вы прекрасная пара и замечательно смотритесь вместе.

– Живите дружно и счастливо, как мы с Ленкой, и никогда не ругайтесь. – Роман дружелюбно протянул свою руку Виктору, и тот ответил рукопожатием.

– Будем стараться.

Муж рассчитывал на мою поддержку, но я не смогла его поддержать, потому что смотрела на Ромку.

Я очнулась только тогда, когда мой муж взял меня за руку и сказал таким ледяным голосом, словно окатил меня холодной водой:

– Дорогая, хватит смотреть на Романа. Пора ехать домой.

– Что? – немного пришла в себя я. – Что ты сказал?

– Я сказал, чтобы ты завязывала смотреть на чужого мужа, потому что нам пора ехать домой. Одним словом, прекрати заглядывать на чужого, обрати внимание на своего. Он у тебя ничем не хуже.

Чтобы не накалять и без того обостренную ситуацию, Виктор постарался перевести все в шутку и, вручив мне мой чемодан, подтолкнул меня к выходу.