Как только мы поймали частника, Роман нежно обнял меня за плечи и произнес:

– Ты не забыла? Встречаемся завтра в шесть часов вечера на нашей съемной квартире.

– А почему именно в шесть, а не раньше?

– Потому что, помимо наших с тобой отношений, у меня есть работа. Любимая, поверь мне, что шесть вечера – это не такой большой срок. Впереди у нас столько всего…

– Я постараюсь не умереть до шести вечера.

– Не говори глупостей. Ты мне нужна живая.

– Только не говори, что от этого еще никто не умер. Я буду пытаться дожить до этого времени.

– Любимая, постарайся.

– Я буду стараться.

– И именно с шести вечера начнется наша новая жизнь.

– Ты и вправду приедешь на нашу квартиру с чемоданом?

– Я соберу все самое необходимое. А ты?

– Я тоже. А как же моя дочь?

– Пусть она пока поживет у бабушки. Как только мы снимем большую квартиру, то сразу ее заберем. Не переживай, на свою собственную квартиру мы заработаем в самое ближайшее время. Теперь мне придется работать вдвойне. Ведь теперь, помимо своих детей, у меня есть ты и твоя дочь.

– Ребята, вы едете? – заволновался ожидающий меня водитель.

– Не переживай, командир. Сейчас с тобой поедет моя любимая девушка. Мы расстаемся до завтрашнего дня, до шести вечера. Как ты думаешь, мы имеем право пожелать друг другу спокойной ночи?

– Тогда бы и спали вместе…

– Будем, командир! Обязательно будем! Впереди столько ночей! Осталось немного.

– Тогда вы как-то побыстрее определяйтесь, а то мне простаивать совсем не хочется. Зачем расставаться? Давайте я вас вместе до нужного места отвезу.

– Ты правильно задал вопрос: «Зачем расставаться?» И мы тоже пришли к единому мнению. Сегодня наше последнее расставание.

Роман заглянул мне в глаза и поцеловал мои руки.

– Приедешь, ни о чем не думай. Сразу ложись спать. А завтра утром, когда Виктор уйдет на работу, собирай свои вещи. Ты скажешь ему обо всем по телефону. Только не говори ему все в глаза, а то он начнет тебя упрекать, просить остаться. Ты начнешь нервничать и можешь сломаться. Расстаться по телефону намного проще. Ты говоришь и не видишь глаза человека, а затем просто повесишь трубку.

– Нет. Я напишу ему записку. Я уже обо всем подумала. Это значительно легче. Я не смогу ему сказать это даже по телефону. Он прочитает записку и все поймет. Он поймет, что я полюбила другого.

– Но ведь вам еще не раз придется встретиться… Он заставит тебя все объяснить. Ты же не сможешь в дальнейшем с ним общаться только при помощи записок, ведь у вас же ребенок.

– Главное, уйти. А там… Там уже будет легче.

– В таких случаях нужно слушать и ничего не говорить. Не нужно оправдываться, иначе ты начнешь испытывать чувство вины.

– А ты? Ты сможешь сказать Ленке все в глаза?

– Не знаю. Посмотрю по обстоятельствам. Как масть попрет. Я постараюсь сделать все так, чтобы не сильно ее ранить. Хотя без боли в таком деле, конечно, не обойтись. Развод – это далеко не деликатное дело. Скорее наоборот. А раны… Раны будут такие, что даже страшно себе представить. Но я уверен, что мы со всем справимся и у нас обязательно все получится.

– Я могу написать мужу записку, пока он будет на работе, а ты не сможешь так сделать, потому что Лена целый день дома, она ведь не работает.

– Я что-нибудь придумаю.

– Что бы ты ни придумал, у тебя будет скандал.

– Я к нему готов.

– Ты ведь приедешь на нашу квартиру сразу после работы… Значит, тебе придется собирать чемодан сегодня ночью, пока Ленка спит. Но ведь она каждое утро провожает тебя на работу. Она готовит тебе завтрак. Представь, что будет, когда она увидит, что ты ушел на работу с чемоданом?! Она же закатит скандал!

– Я могу сказать ей, что уезжаю в командировку.

– С чемоданом?

– А почему бы и нет. Я могу сказать, что уезжаю в длительную командировку.

– А как же потом?

– Что – потом?

– Как ты потом объяснишь ей то, что эта командировка на всю жизнь? Да и в командировку обычно берут две пары носков, две пары трусов и сменные брюки… А ты… Ведь ты возьмешь больше?!

– Ева, тебе не нужно об этом думать. Я постараюсь сделать все так, чтобы тебя это не коснулось никаким боком. Положись во всем на меня. Даже если мне не удастся вынести из квартиры больше, чем две пары трусов и носков, то мы обязательно обновим мне гардероб. За этим не встанет.

Я нервно улыбнулась и обвила шею Романа руками.

– Ромка, тебе страшно?

– Ева, мне не страшно, ведь я же мужчина. Мне тяжело на душе. А тебе что, страшно, что ли?

– Страшно, – сказала я правду.

– Ты Виктора, что ли, боишься?

– Боюсь.

– Да брось ты. Волков бояться – в лес не ходить. Он у тебя смирный.

– Дело не в том, что он меня ударит или что еще. Мне не так страшна его реакция, когда он прочитает мою записку. Мне страшно то, как он будет жить без меня.

– Ты не должна об этом думать.

– Я очень этого хочу, но у меня не получается.

– Ева, он молодой, интересный мужчина. Он еще сможет устроить свою личную жизнь, и я уверен, что он не будет один. Ты уже не сможешь его осчастливить. Все, что ты сможешь, это сделать его глубоко несчастным. А насчет того, о чем мы с тобой недавно говорили, ничего не бойся. Я завтра же вечером поменяю в нашей съемной квартире замки. Теперь я с тобой, и нас никто не сможет запугать. Ева, я люблю тебя… Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю.

– И я тебя тоже.

– Ребята, вы едете или я поехал? У вас, конечно, красивые чувства, но у меня работа. Поймите правильно. Я всю ночь шару сбиваю. Я лучше в порт поеду, чем вашу мыльную оперу буду слушать. Мне нужно денег сколотить, – раздраженно бросил молодой водитель и всем своим видом показал, что он сейчас уезжает.

– Подождите, пожалуйста. Подождите.

Я тут же открыла заднюю дверь и села на сиденье, вытянув вперед ноги. Роман отдал водителю деньги и серьезным голосом произнес:

– Командир, тут тебе две цены, чтобы не ворчал. Довезешь девушку до подъезда и проводишь прямо до квартиры. Не в службу, а в дружбу, доставь ее в лучшем виде, чтобы пальцем никто не тронул. Эта девушка мне очень дорога, а в ее подъезде часто не бывает света. – Водитель тут же сунул деньги в карман. Было видно, что он очень доволен.

– Без проблем. Буду стоять, пока она не зайдет в квартиру.

– Спасибо, командир. Ева, а ты, как только зайдешь, сразу мне позвони. Я должен быть спокоен, что ты дома. И не забудь, что завтра в шесть вечера у нас начинается новая жизнь.

– А что делать с моей машиной?

– Завтра разберемся. Завтра вечером вызовем техпомощь.

– А если ее к тому времени разберут?

– Кто?

– Местные хулиганы.

– Соберем, починим, а хулиганов накажем, – улыбнулся Роман.

– Ты, как всегда, меня успокоил.

– Ну все. До скорого.

Роман еще раз крепко меня поцеловал и махнул рукой, чтобы мы ехали. Как только машина тронулась, я тут же открыла окно и крикнула ему вслед:

– Ром, а ты как же?

– А что я?

– Ты пешком?

– Да мне идти-то тут всего десять минут! Я люблю тебя!

– И я тебя!

В машине я хотела было достать свой мобильный, чтобы позвонить мужу, но передумала. Да и что я могла ему сказать? Чтобы он не волновался? А дальше? Что будет дальше? И все же… Все же я должна позвонить… Я должна сделать вид, что ничего не произошло, что все хорошо, что у меня просто сломалась машина. А завтра… Завтра все будет как всегда. Я соберу его на работу, покормлю завтраком, завяжу ему галстук и, как только он сделает шаг за дверь, тут же соберу свой чемодан. Мне не нужны скандалы или упреки. Я хочу уйти тихо, мирно, без каких-либо отрицательных эмоций. Отбросив противоречия, я достала мобильник и нервно повертела его в руках. Включив телефон, я набрала номер своего мужа.

– Вить, привет. Ты меня потерял?

Мой супруг не произнес ни единого слова, но я отчетливо слышала его тяжелое дыхание в телефонной трубке.

– Вить, ты меня слышишь? Вить, ты не хочешь со мной разговаривать?! Но ведь это глупо. У меня сломалась машина. Я скоро приеду домой, только я еду не на своей машине, а на попутке.

Уж лучше бы он спал, подумала я про себя. Если бы он спал, тогда бы мне не пришлось звонить, но в том-то и дело, что я очень хорошо знаю своего мужа. Я знаю, что сейчас он сходит с ума и не находит себе места. Он жутко обиделся и нагородил себе столько нелепых фантазий, что я не смогу в них разобраться, как бы ни пыталась.

– Считай, что я тебе почти поверил. – Я уже и не ожидала, что услышу на том конце провода голос своего супруга.

– Ты должен мне верить, потому что я говорю правду. У меня действительно сломалась машина.

– Я помню, что у тебя также разрядился телефон.

– У меня действительно разрядился телефон и не было возможности тебе позвонить. Я поймала попутку и попросила подзарядник у водителя, который везет меня домой.

При этом водитель удивленно посмотрел на меня в зеркало, но я не отреагировала на его взгляд и как ни в чем не бывало продолжила разговор.

– И как зовут водителя?

– Я не знаю. Я не знакомилась. Мне сейчас как-то не до знакомств.

– А что ж ты так?

– Вить, прекрати. Мне и так плохо.

– Ева, я уже не знаю, когда ты говоришь правду, а когда лжешь. Иногда я закрываю глаза и думаю, что ты страшная лгунья.

– Я говорю правду. Я скоро буду.

– Где ты?

– Я еду. Я же тебе говорю, что скоро буду. И вообще, я думала, что ты спишь, и боялась тебя разбудить.

– Ева, но ты же хорошо меня знаешь! Как я могу спать, если на улице глубокая ночь, а тебя все еще нет дома! Да я места себе не нахожу!!!

– Именно поэтому я и позвонила.

Сунув мобильный в сумочку, я вновь поймала в зеркале взгляд молодого водителя и опустила глаза.

– Мужу звонили?

– Какая разница?

– Извините.

Я стала смотреть в окно и думать о том, как мне окончательно, бесповоротно, раз и навсегда уйти из собственного дома. Я понимала, что не смогу признаться мужу в своем уходе в словесной форме, потому что у меня никогда не хватит духу совершить подобное. Сейчас я должна быть такой, как и прежде, чтобы мой супруг ни о чем не узнал и ни о чем меня не допытывал. И мне совершенно не стыдно от того, что я делаю, потому что я не хочу стыдиться своей любви. Любовь – слишком глубокое чувство, и в ней не должно быть стыда. Я очень мало знаю о любви. До того как встретиться с Романом, я думала, что это плод людского воображения, фантазии или даже всеобщее заблуждение. Я считала, что человек так устроен, что он должен во что-то верить, даже если он верит в то, чего нет. Я думала о Романе… О том, что теперь мы всегда будем вместе, и о том, что в нашей совместной жизни никогда не будет вранья… Я думала о тех ночах, когда я лежала вместе со своим мужем и опять же думала о Ромке… Я не могла спать, я не могла есть… Я очень сильно худела и очень сильно переживала. Я никогда не испытывала ничего подобного со своим мужем. А только какое-то дурацкое чувство долга, чувство страха и чувство жалости. Я закутала наши отношения в оболочку лжи, но настал тот момент, когда я поняла, что это предел, что больше так продолжаться не может, что нужно остановиться или все кардинально изменить. Остановиться я уже не могла, а кардинально все поменять не хватало духу. Мне просто надоело врать и прятать свою любовь по углам. Человек устает от всего, и от лжи тоже. А ведь я так умело врала… хотя никогда не подозревала в себе подобные таланты. Все, что случилось между мной и Романом, было неизбежно, настолько неизбежно, что мне даже не пришло в голову этому сопротивляться…

Въезжая в темный двор, водитель покачал головой и вновь посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– И что за двор, ни один фонарь не горит?

– Потому что никому ничего не нужно.

– Вроде и дом приличный…

– Дом-то приличный. Все на дорогих иномарках, а зимой в дорогих шубах, и никто ни на что сбрасываться не хочет. – Водитель затронул мою больную тему. – Еле на домофон сбросились, а на вахтера черта с два. Будка для вахтера стоит. В ней все сделано. Нашлись пенсионеры, которые бы с удовольствием работали вахтерами, да только оказалось, что платить им нечем.

– Как нечем?

– Элементарно. Никто скидываться не хочет.

– Странный народ.

– И я про то же. Как же так можно жить и не заботиться о собственной безопасности? Ну и народ нынче пошел. Живут одним днем и не думают, что собственная безопасность начинается не со своей квартиры, а с общего подъезда. Так же и с освещением, которого тут хронически нет. Только одна я куда-то звоню и постоянно ругаюсь по поводу того, что не горят лампочки. Вот и сейчас темно. Если я не позвоню, никто не позвонит. Такое впечатление, что всем главное, чтобы лампочки только в их квартире горели, а до другого им дела нет. Пусть на улице будет хоть вечная тьма.

Остановив машину недалеко от моего подъезда, водитель слегка прокашлялся и вновь посмотрел в зеркало заднего обозрения.

– Ваш… я даже не знаю, как выразиться, ваш друг…

– Это мой любовник… Вернее, не любовник, потому что любовник – это как-то грубо сказано. Это мой любимый мужчина.

– Ваш любимый мужчина заплатил мне двойную цену и сказал, чтобы я проводил вас до самой квартиры. Вы не против?

Я посмотрела на темную, безлюдную улицу и кивнула головой.

– Нет. Не против. А даже наоборот. С удовольствием.

– Вот и замечательно, а то у вас не двор, а потемки. Тем более мне заплатили двойную цену, а сейчас на это не каждый пойдет. Народ нынче жадный. А я люблю делать свою работу качественно. Тем более ваш… опять забыл, как выразиться.

– Любимый человек.

– Ваш любимый человек запомнил номера моей машины.

– Правда?

– Я это заметил.

– А я нет. А зачем?

– Да так, на всякий случай.

– Надо же, какой вы все-таки наблюдательный.

– Так вот, мне хочется, чтобы вы ему позвонили и сказали, что все в порядке, что я свои деньги честно отработал и чтобы он ни о чем не волновался.

– Непременно позвоню, если для вас это так важно.

– Для меня очень важно, чтобы моя совесть была чиста.

Я вышла из машины и вместе со своим спутником направилась к подъезду.

– Да уж… потемки, – никак не мог успокоиться мужчина. – Вам, дорогуша, в таком случае нужно в другой район переехать. А в этом доме пусть живут те, кто нынче ничего не боится, для кого любое море по колено и любые горы по плечу.

– А я и так завтра отсюда переезжаю в другой район. Там дом не такой навороченный, совершенно простенький, но зато везде свет горит, а в подъездах цветы стоят. Правда, там вахтера тоже нет, но этому хоть есть оправдание, там сбрасываться некому: одни пенсионеры живут. Но зато там такая чистота в подъезде, что диву даешься. А соседки дом получше любого вахтера охраняют. Целыми днями у своих «глазков» торчат.

Достав ключ, я открыла входную дверь в подъезд. Мое возмущение не угасло.

– Ну что это такое? Ни на улице, ни в подъезде, нигде света нет. Настоящие потемки. Как это называется?!

– Да уж. – Водитель зашел следом за мной и взял меня за руку для того, чтобы я не упала.

– На верхних этажах свет есть.

– А лифт?

– Лифт со вчерашнего дня не работает.

– В вашем доме вообще что-нибудь работает?

– Ни черта не работает.

– И как здесь жильцы живут?

– Так и живут. Набивают свои квартиры различной техникой и аппаратурой, а в подъезде не могут вкрутить даже лампочку.

– Драть нужно из такого подъезда и от таких жильцов.

– Вот я и решилась удрать. И от подъезда, и от своего мужа, и вообще от такой жизни.

В этот момент кто-то чиркнул зажигалкой прямо перед моим лицом, я вздрогнула и увидела своего мужа.

– Ты куда решила удрать? – непонимающе спросил Виктор.

– Да так. Бред всякий несу…

– Бред, говоришь…

– Виктор… Ты что здесь делаешь? – Я пребывала в состоянии, близком к шоку.

– Тебя вышел встречать.

– Зачем? Я же не просила.

– А разве об этом нужно просить? Если один за другого волнуется, то он начинает его искать и не ждет какого-то особенного приглашения.

– Это кто? – не сразу понял водитель.

– Это мой муж, – испуганным голосом произнесла я.

– Муж?!

– Ну да.

Небольшой огонек от зажигалки освещал очень злобное лицо моего мужа, которое вызывало во мне неподдельное чувство страха. Он просто кипел от злости. Поняв, что муж неправильно истолковал появление в подъезде моего провожатого, я сжала кулаки и посмотрела на ничего не понимающего, стоящего рядом со мной водителя.

– Ну все. Больше провожать меня не нужно. Большое вам спасибо. Уходите, а вернее, нет. Уносите отсюда как можно быстрее ноги. Я премного вам благодарна.

– Вы уверены? – Видимо, водитель никак не мог поверить в то, что человек, стоявший прямо перед нами, и есть мой супруг.

– Уверена.

– Зато я не уверен. – Мой муж посмотрел на водителя таким ревнивым взглядом, что мне стало по-настоящему жутко и я подумала, что сейчас может начаться самое страшное.

– Витя, этот человек всего лишь довез меня до квартиры, – попробовала я утихомирить своего мужа.

– Я и в самом деле ее только довез, – подтвердил мои слова водитель. – Что здесь такого? И я обязан довести ее до квартиры. В конце концов, мне за это заплатили. А я привык выполнять свою работу честно и до конца. Что вы нам тут дорогу перегородили? Вы мешаете нам пройти!

– Что ты сказал?! Это я вам мешаю?! Я вам мешаю?! А ну-ка, ты, гад ползучий, повтори то, что ты сейчас сказал! Быстро повтори!

– Мужчина, не загораживайте проход, – процедил сквозь зубы водитель и попробовал сдвинуть моего мужа с места. Сразу было видно, что он не робкого десятка и в самых экстремальных ситуациях всегда лезет на рожон сам. По всей вероятности, он не верил и не хотел верить в то, что это мой муж. Подсознательно почуяв беду, я дернула водителя за локоть и сказала довольно жестко:

– Мужчина, шли бы вы домой! Я со своим мужем сама разберусь! Если вам заплатили деньги, то это еще не значит, что вы можете вести себя подобным образом и уж тем более лезть в мою семейную жизнь! Никто не давал вам подобного права!

– Мне сказали проводить вас до дверей вашей квартиры! – стоял на своем водитель. – Мне дали двойную цену, и я хочу отработать свои деньги! Мало того, что у них света нет ни во дворе, ни в подъезде, так еще и непонятно кто лестничные проемы перегораживает! Попадется вот такой осел – и ни пройти, ни проехать!

– Это я-то осел?! – Мой муж тяжело задышал и не смог произнести больше ни слова.

– Ты!

– Я?!

– Ты!!!

– Да что вы такой бестолковый?! Уходите немедленно! Не нужно меня никуда провожать! Идите своей дорогой! Что вы себе позволяете?! Кто дал вам право так оскорблять моего мужа?!

– Я знаю, почему он не уходит! Я все знаю! – неожиданно взревел мой супруг. – Он не уходит, потому что он никакой не случайный водитель! Он твой любовник! Вот он кто!

– Да какой, к черту, любовник! – От этой нелепой ситуации у меня поплыло перед глазами. – Тоже мне, нашел любовника…

– Нет, это твой любовник!!! – закричал муж на упертого водителя и со всей силы заехал ему прямо в ухо. – Вот тебе, сволочь! Вот тебе! Будешь знать, как гулять по чужим женам! Своей обзаведись и гуляй сколько хочешь! Я тебе не олень рогатый, и рога мне вешать не нужно!

Удар мужа был настолько сильным, что я закрыла ладонью рот и с трудом сдержала себя от того, чтобы не закричать на весь подъезд. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я ясно и отчетливо увидела, как водитель слегка пошатнулся, не удержал равновесие, упал, ударился головой о перила и с грохотом повалился на пол.

– Витя, зачем ты так?!

– А как иначе с этим бараном? Пусть поднимается, садится в свою машину и убирается к чертовой матери, а я с тобой дома поговорю. Пусть валит быстрее, пока я ему второй раз не заехал, чтобы мои глаза его близко не видели.

Виктор сел на корточки и произнес, не скрывая обиды в голосе:

– Эй ты, придурок, ну-ка вставай! Вставай и топай отсюда, а то я тебе сейчас поддам!

– Витя, помоги ему встать, – сказала я сдавленным голосом. – Возможно, он потерял сознание.

– Да он нам сейчас дурака включает. Как хоть твоего хахаля-то зовут? Назови его по имени и попроси его величество встать.

– Это не мой хахаль. Это совершенно посторонний человек. Витенька, поверь мне, пожалуйста. Я его не знаю и знать не хочу. Я думаю, что он сознание потерял. Почему он молчит?!

– Может, и в самом деле потерял?

Виктор побил водителя по щекам и как-то испуганно сказал:

– Эй, парняга, вставай. Как там тебя по батюшке? Вставай, парень. Хватит нас пугать. Не на тех нарвался. Ева, как его по батюшке?

– Не знаю. – Я чувствовала, как по моей спине течет холодный пот. Меня начало колотить. – Я с ним что, знакомилась, что ли? Я ему денег дала, чтобы он меня до дома отвез, и все. И проводил до квартиры.

– А что он там говорил про двойную цену?

– Я ему дала двойную цену, чтобы он проводил меня до дверей квартиры. Страшно ведь в ночи шарахаться, – не могла не смутиться я.

– Ты хочешь сказать, что он настолько упертый и обязательный, что даже не понял, что я твой муж?

– Получается, так…

– Ева, у тебя с ним точно ничего не было?

– Да не было! Я тебе говорю, а ты совершенно меня не слышишь! Я вообще этого товарища не знаю. У меня машина сломалась. Пока я искала помощь, местная молодежь спустила мне два колеса. Я шла очень расстроенная. Ни черта не могла позвонить тебе. Телефон был разряжен. А затем поймала этого частника. Ну что ты смотришь на меня так, будто я вру?!

– Где это произошло?

– Что?

– Где у тебя сломалась машина?

– Да я только от Лизкиного дома отъехала пару-тройку километров – и такой кошмар.

– А что ты говорила, что от мужа уйдешь?

– Да это я ему совсем про другое рассказывала. Это не имеет к тебе никакого отношения.

– Точно не имеет?

– Да нет же.

– А то я уже грешным делом подумал…

– Вить, что мы здесь между собой выясняем, когда рядом с нами человек без сознания лежит? Мы об этом с тобой можем позже дома поговорить.

Виктор еще раз дал водителю несколько легких пощечин, но тот даже не открыл глаза.

– Ева, у тебя нашатыря нет?

– Да откуда ему взяться?

– У нас дома есть, но нужно подниматься. Ладно. Давай попробуем без всякого нашатыря привести его в чувство.

– Давай попытаемся. А то мне что-то уже самой нехорошо.

– И что он такой слабенький? Один удар – и сразу обморок. Ева, ты видела, что я не хотел его бить?!

– Видела, Вить. Видела.

– Он сам полез на рожон. Сам назвал меня ослом. Причем я его не обзывал. Он первый начал. Меня так еще ни одна гнида никогда в жизни не обозвала, а тут надо же, какой-то дегенерат осмелился. Парняга, вставай! Какого черта ты развалился?! Не в Крыму на море ласты паришь, а в чужом подъезде! Вставай, а то пролежни будут.

Виктор еще раз попробовал поднять водителя, и когда это ему почти удалось, он вдруг громко вскрикнул и вновь уронил водителя на пол.

– Вить, ты что, ты же ему голову так разобьешь?! – перепугалась я не на шутку. – Ты зачем его так кидаешь?

– У него голова уже и так разбита…

– Что?!

– У него голова почему-то разбита…

– Как разбита?

– Сам не могу понять.

Виктор протянул мне руки, и даже в темноте я увидела, что на них кровь.