Стряхнув с себя налипший песок, я затянула халат потуже и блаженно улыбнулась. В тело начала медленно возвращаться жизнь. Окончательно придя в себя, я постаралась наладить дыхание и пристально посмотрела на Романа.
– Ты что так смотришь? – Роман тщательно укладывал взъерошенные волосы.
– А ты что такой довольный?
– Потому что ты рядом. Когда ты рядом, мне всегда хорошо. Потому что ты подарила мне несколько счастливых минут. Я что, по-твоему, плакать, что ли, должен?
Я вновь посмотрела в его глаза и покачала головой. Бог мой, это самые опасные глаза, которые я когда-либо видела в своей жизни. В эти глаза можно запросто погрузиться и навсегда пропасть, что именно и произошло со мной. Эти глаза…
– Ром, нам пора.
– Куда?
– В реальную жизнь. Туда, где нас ждут.
Роман взял мою руку в свою и крепко сжал мою ладонь.
– Ева, сколько еще это будет продолжаться? Может быть, мы откроемся? Все как-то глупо.
– Ты о чем? – В моем взгляде появился испуг.
– О том, чтобы ты все рассказала Виктору, а я Лене.
– Зачем?
– Затем, что все, что происходит сейчас, не может происходить вечно.
– Ты хочешь, чтобы мы расстались?
– Не говори ерунды. Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Я хочу, чтобы мы были вместе. Понимаешь, вместе?! По-нормальному, по-человечески. Я хочу, чтобы мы были вместе сколько хотели и где хотели. Я устал прятаться по углам.
Я подумала о своем муже и почувствовала, как у меня вновь закололо сердце. Если сделать так, как хочет Роман, то я должна сказать мужу то, что сказать не могу. Как я могу сказать ему о том, что его идеальная во всех отношениях супруга погрязла во лжи, что у меня необычайно талантливо получается врать, что обман стал моей визитной карточкой и я смогла преподнести этот обман как прямой и кристально честный. И все же я запуталась в собственной лжи и не могла понять, что со мной происходит. Как объяснить то, что, живя спокойной жизнью со своим чересчур хорошим мужем, я смогла встретить мужчину, с которым вокруг меня растворялся весь мир, дробился на сотни мелких осколков, а единственной реальностью были его горячие, зовущие губы и его сильные, но такие нежные руки. А еще я никогда в жизни не целовалась так сильно, чтобы болели и распухали губы… С мужем наша близость проходила практически без поцелуев. А с Ромкой… С Ромкой мы целовались не останавливаясь, словно собирались отнять друг у друга губы, до полного изнеможения и упадка сил. Его пальцы умели доставлять мне такое наслаждение, о котором я никогда не знала ранее.
Потрогав опухшие губы, я слегка опустила глаза и сказала фразу, которая стоила мне огромных усилий:
– Ром, надо со всем этим завязывать.
– С чем? – не сразу понял меня Роман.
– С нашими с тобой отношениями.
– Как, просто взять и завязать?!
– Одним махом.
– Словно ничего и не было? – не верил в реальность моих слов Роман.
– Словно ничего и не было.
– А кто принял такое решение?
– Я.
– Надо же, а когда-то ты говорила мне о том, что мы с тобой никогда не расстанемся.
– Понимаешь, Витьку жалко.
– Витьку, говоришь, жалко?! – Роман моментально изменился в лице, и его подбородок слегка затрясся.
– Жалко. Мне кажется, что он о чем-то догадывается. Просто мне ничего не говорит.
– А меня тебе не жалко?
– У тебя есть Лена, а у Витьки, кроме меня, никого нет.
– Если у тебя есть Витька, а у меня Ленка, тогда какого черта мы вообще начали наши отношения?
– Это было против природы и реальности. Какой-то вихрь страстей. Мы не могли ему противостоять.
– А сейчас?
– Что – сейчас?
– Я говорю, сейчас этот вихрь страстей закончился? Быстро же у тебя все проходит. Подуло… Задуло… И нет ничего. Так?
– Нет, не так. Ничего у меня не задуло, а, наоборот, еще больше раздуло.
– Что-то я этого не замечаю. Почему же ты тогда расстаться хочешь?
– Потому, что больше так продолжаться не может. Давай попытаемся это пережить вместе. Давай ты поможешь мне, а я тебе.
– Я не «Скорая помощь». В общем, ты решила остаться с мужем?
Мне показалось, что еще немного, и он даст мне пощечину.
– Решила, – с трудом выдавила я из себя и проглотила собственные слезы.
– Тогда желаю тебе счастливой семейной жизни!
Когда Роман повернулся ко мне спиной и пошел в сторону отеля, я смахнула нахлынувшие слезы и крикнула ему вслед:
– Рома!
Он тут же остановился и посмотрел на меня взглядом, полным надежды.
– Что? – Его глаза блестели, а это значит, что в них тоже стояли слезы. – Что?
– Я по поводу этого турка. Если вдруг нас зацепит полиция, то мы до последнего идем в отказ. Мы ничего не видели и ничего не слышали! И не вздумай улетать раньше времени. Это будет слишком подозрительно.
Роман усмехнулся и процедил сквозь зубы:
– Да пошла ты… Я думал, ты хочешь сказать что-то другое… Я действительно тебе верил и думал, что ты меня любишь…
Я смотрела вслед уходящей фигуре и вытирала глаза, которые просто заливались слезами. Одному богу известно, как мне хотелось все бросить, побежать следом за ним, броситься ему на шею и кричать во все горло, пока у меня не дрогнет, а затем и вовсе не сорвется голос: «Я люблю тебя! Я люблю тебя! Господи, как я тебя люблю!»
Я жалкая, ничтожная дрянь, которая в силу своей трусости принадлежит к типу тех женщин, которые годами уходят от мужа. Я боюсь что-то менять. Я боюсь поставить на карту все во имя любви. Я боюсь сказать мужу правду. Я очень боюсь. До дурноты, до потери сознания, до темноты в глазах… Я боюсь… Я привыкла ко лжи. Как же к ней быстро привыкают. Как же быстро. Уже не я сама руковожу своей ложью, а моя ложь руководит мной. Все мое детство мать учила меня честности и всегда говорила, что за любую ложь обязательно придет расплата. Мать всегда гордилась тем, что я не могла врать. Никогда. При любых обстоятельствах я всегда говорила ей правду. Даже когда получала двойки, я не вырывала страницы из своего дневника, ничего не скрывала, а говорила все именно так, как оно есть.
Значит, по маминому раскладу, впереди меня ждет расплата. Но я постараюсь все исправить. Я обязательно постараюсь. Я постараюсь возвратиться к своему мужу, но смогу ли я возвратить наши с ним прежние отношения и смогу ли я возвратить ту любовь, которую я задушила своими собственными руками и которой у меня уже нет? Можно ли жить с человеком из чувства долга, жалости, вины, осознавая, что другого выхода нет? Слишком много вопросов и совершенно никаких ответов…
А может быть, плюнуть на все и развестись? Плюнуть на что?! На несколько лет брака? На человека, который находится от меня в моральной зависимости и каждый день твердит мне о том, что не сможет без меня жить? На дочь, которая сильно привязана к своему отцу и никогда не простит мне этого шага? На клятвенные обещания своему мужу прожить с ним всю жизнь в любви и верности? Слишком много придется плевать. У меня просто не хватит слюны…
Я пошла по выложенной дорожке и почувствовала, как мне холодно. Майские ночи в Турции никогда не отличались теплом, а этой ночью похолодало еще больше. Махровый халат потерял привычное тепло, а морская сырость пронзала каждую его ниточку.
«Боже мой, как холодно, – подумала я и ускорила шаг. – А может быть, не так уж и холодно. Может быть, это нервы… Скорее всего, это нервы. Обыкновенные нервы…»
Затянув пояс халата потуже, я обернулась и увидела, что рядом с тем самым лежаком, где мы совсем недавно с Ромкой занимались любовью, стоял какой-то человек, одетый во все черное. На глаза была натянута черная кепка. Казалось бы, что тут такого, многие отдыхающие прогуливаются ночью на море, тем более скоро рассвет… Я не видела глаз этого человека, но чувствовала, что он смотрит мне вслед. А может быть, мне просто показалось, померещилось, надумалось? Может быть, человек совершенно случайно подошел к тому лежаку, на котором мы занимались любовью? А может быть, он что-то видел?.. Все может быть… Может быть…
Еще раз обернувшись, я вздрогнула – незнакомец в знак приветствия махнул мне рукой. Может быть, он ошибся и с кем-то меня перепутал? А может быть… Мне стало действительно страшно, и я ускорила шаг. А затем… Затем, когда мое сердце застучало, я побежала, вернее, бросилась со всех ног в направлении своего отеля…
Я отдышалась только тогда, когда добежала до дверей своего номера.
Это нервы. Это просто нервы, говорила я сама себе, стараясь успокоиться. Подумаешь, какой-то мужчина махнул мне рукой. Быть может, он видел меня где-нибудь в баре? Быть может, на пляже? Да мало ли где мы могли встретиться. Территория отеля очень большая. Многие отдыхающие знают друг друга в лицо. И чего я так испугалась? Нужно выпить успокоительную микстуру, которую мне выписал врач, иначе можно довести себя до критического состояния. Надо брать себя в руки, а то еще немного, и я начну бояться собственной тени.
Увидев, что в дверь моего номера воткнута записка, я тут же перевела дыхание и дрожащими руками достала ее из-за дверной ручки. Я не сомневалась в том, что Виктор проснулся, заметил мое отсутствие и тут же отправился на мои поиски, предварительно написав мне записку. Осторожно развернув мятый листок, я облокотилась о стену и почувствовала, как у меня все поплыло перед глазами. На смятом листке какими-то корявыми буквами была написана всего одна фраза: «ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА. ИКСЕЛЬ».
Прочитав записку, я перестала видеть коридор. Стены стали какими-то расплывчатыми, потеряли свой цвет и просто пропали. Висящие сверху лампы заметно побледнели и слились в одно непонятное пятно. Мое состояние было подобно тому, когда человеку вводят наркоз. Он еще что-то видит, что-то слышит, улавливает какие-то обрывки фраз, но уже не может это осмыслить и понять. Казалось, будто я на другой планете, где нет того жуткого озера, куда мы поехали ловить рыбу, бурной встречи с Романом и увидевшего нас турка, который расплатился за то, что видел, своей собственной жизнью…
Встряхнув головой, я постаралась вернуть свое крайне задурманенное сознание и убедить себя, что написанная кем-то записка – это еще ничто. Это просто смятый клочок бумаги с выведенными на нем каракулями. И не больше…
Прочитав одно и то же предложение несколько раз, я быстро сунула листок в карман и, набрав в рот побольше воздуха, чтобы побыстрее прийти в себя, зашла в номер. Там был включен свет, а на кровати сидел мой супруг, курил сигарету и усиленно думал.
Он выглядел очень усталым.
– Извини. У меня некрепкий сон, – деликатно сказал он и сделал большую затяжку.
– Почему ты куришь в номере, а не на балконе?
– Какое это имеет значение?
– Что значит, какое это имеет значение? Нам же здесь спать. Ты ведь знаешь, что я не смогу уснуть при табачном дыме. – Я некстати улыбалась и делала вид, что все хорошо и ничего не произошло.
– А ты что, собралась спать?
– Да, а почему тебя это так удивляет?
– Я думал, ты зашла проверить, сплю я или нет, и еще куда-нибудь уйти.
– Совсем нет. Мне не спалось. Вернее, я проснулась и долгое время не могла уснуть. Мне стало как-то душно, как-то опять нехорошо, и я пошла погулять к морю, подышать морским воздухом… – Я смотрела мужу в глаза и пыталась понять, по-настоящему ли он спал в тот момент, когда я стояла на балконе и разговаривала с Романом. По-настоящему ли он спал или искусно притворялся? Слышал ли он мой разговор или он действительно ничего не знает?..
– Ты пошла прямо в халате?
Я нервно улыбнулась, посмотрела на свой махровый халат и пожала плечами.
– Я понимаю, что выгляжу нелепо, но я даже не подумала о том, чтобы переодеться.
– Ты так торопилась? – В глазах мужа появилось то самое подозрение, которого я боялась больше всего.
– Мне стало плохо, и я хотела быстрее на воздух. На море ветер. Мне стало значительно легче.
– Почему ты меня не разбудила?
– Потому, что ты слишком сладко спал.
– А ты одна ходила на море?
– Одна, а что?
– И никто не составил тебе компанию?
– Вить, ты к чему клонишь? Ты что-то знаешь? Ты в чем-то меня подозреваешь? Так скажи мне сразу об этом! Я никогда не давала тебе поводов для ревности! – Я шла напролом, зная, что лучшая защита – это нападение. – Я устала от твоих постоянных намеков! Ты можешь понять, что я действительно плохо себя чувствую?! Ты что, не слышал, что сказал врач? Он сказал, что у меня нервное истощение. А это не шутки.
При этом я довольно правдиво, почти театрально махала руками и, глядя на себя со стороны, поразилась тому, как я искусно врала. Как искусно! Во мне погибла великая актриса… Я рассчитывала на то, что если мой супруг что-то знает, то скажет это прямо сейчас, а если он просто подозревает меня без всяких доказательств, то подозрения – это всего лишь подозрения и они не имеют какой-то весомой значимости. Чтобы успокоить супруга, я села на пол у его ног и обхватила его колени. При этом я ощутила в себе небывалую доброту. Говорят, что доброта – это равноценная замена любви, но я не согласна с подобными убеждениями. Доброта происходит от слова «добро». А любовь… В любви столько слов, компонентов и чувств… Не вижу никакой равноценности.
– Вить, – еле слышно произнесла я имя своего мужа.
– Что?
– Почему ты молчишь?
– А что я должен тебе сказать?
– Скажи мне хоть что-нибудь…
– Что именно?
– Ты только не молчи. Хочешь, накричи на меня! Хочешь, толкни меня или даже ударь! Хочешь, выскажи свои подозрения! Расскажи мне о том, что у тебя на душе! Но только не молчи. Сделай же хоть что-нибудь! Только не молчи!!! Твое молчание хуже смерти!
– Не хочу. – Слова моего супруга были похожи на настоящие пощечины.
– Вить, – не удержавшись, я поцеловала колени своего мужа.
– Прекрати.
– Не прекращу. Вить, ну скажи, ты меня любишь?
– Люблю.
– А почему ты так редко об этом говоришь?
– Потому, что, когда я тебе это говорю, ты все равно не слышишь. Потому, что ты никого не слышишь, кроме себя.
– Вить, ты за что на меня обиделся? За то, что я ушла гулять в ночь в махровом халате одна-одинешенька и не разбудила тебя? Ну скажи мне, за это? Да, за это?
– Я уже не в том возрасте, чтобы обижаться, – наконец заговорил мой супруг. – Тем более на обиженных воду возят. Просто в последнее время творится что-то из ряда вон выходящее. Мне кажется, ты сама не можешь в себе разобраться… Пойми правильно, от этого страдают твои близкие. И ты о них совершенно не думаешь.
– Вить, я не понимаю, о чем ты?
– О том! Как ты могла пойти в ночь одна в банном халате?! Даже если тебе плохо. Неужели тяжело было разбудить меня?! Или ты меня вообще ни во что не ставишь?! А вдруг бы тебя изнасиловал какой-нибудь турок?! Просто напал бы на тебя сзади, и все!
– Как это? – я задала вопрос уже более спокойным голосом. Теперь я была уверена, что мужу ничего не известно – он спал крепким сном и зол на меня за то, что, когда он проснулся, меня не было рядом.
– Так это! Ты где находишься?
– В Турции.
– Вот именно, в Турции, в чужой стране. Как может женщина в чужой стране ходить одна ночью на море?!
– Я больше не буду, – только и смогла, словно школьница, ответить я.
– Так просто. «Я больше не буду», – передразнил меня супруг. – Ева, вспомни тот день, когда я сделал тебе предложение выйти за меня замуж.
– Я все отчетливо помню. Я никогда ни о чем не забывала.
– В тот день я взял тебя за руку и сказал, что у меня всего одна жизнь и в этой жизни у меня всего одна женщина, с которой я хочу прожить до конца своих дней. Тогда я еще сказал, что полюбил тебя за то, что в тебе нет непостоянства. Я ужасно не люблю это качество, и мне никогда не нравились люди, стремящиеся к переменам.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что в последнее время ты как-то странно мечешься.
– Витя, у меня просто проблемы со здоровьем. Ты можешь это понять? Я потеряла сознание, а ты говоришь мне подобные вещи. А что касается любви… Я считаю, что здесь ты не прав. Любить человека нужно не за, а вопреки. И принимать его нужно таким, какой он есть. Меняется наша жизнь, меняются люди, меняется возраст. Человек не может не меняться. Он с самого рождения предрасположен к переменам. А если человек не меняется, значит, он какой-то застойный.
Видимо, мои слова подействовали на супруга должным образом, он наклонился и поцеловал мой затылок.
– Ева, прости, если что не так. И пообещай мне, пожалуйста…
– Что?
– Пообещай мне, пожалуйста, что ты больше никогда в жизни не пойдешь ночью гулять без своего супруга, тем более в чужой стране.
– Обещаю.
Я вскинула голову и одарила мужа грустной улыбкой.
– Вить, я уверена, что все наладится и у нас все будет, как раньше. У нас будет все хорошо.
– Ты думаешь, что это возможно?
Глаза мужа увлажнились, но он тут же смог взять себя в руки. Это настолько меня растрогало, что я ощутила, как уже в который раз закололо сердце.
– Вить… Я буду стараться. Я обещаю тебе, что буду стараться. Я уверена и не сомневаюсь ни на минуту в том, что будет все хорошо. Я попытаюсь быть с тобой честной.
– Так попытаешься или будешь?
– Я буду с тобой честной.
– Повтори это еще раз.
– Я буду с тобой честной.
– Здорово!
– Я смогу, и у меня получится. Я тоже не готова к жизненным переменам. Если мы меняемся сами, то это совсем не значит, что должна меняться наша семья. Она должна оставаться вечной.
Услышав мои слова, муж захлопал глазами от удивления и задумчиво произнес:
– А я уже не надеялся услышать от тебя подобное.
И в его глазах появилась надежда. Слабая, но все же надежда.
Я вдруг опять подумала о том, насколько этот сильный, высокий, статный мужчина зависим от такой хрупкой женщины, как я. Зависим от моего настроения, от моего поведения, от моих мыслей и моего образа жизни. Я могу дать человеку счастье или запросто сделать его несчастным. Мне было тепло и приятно оттого, что в его глазах еще теплится надежда, что он еще не разуверился во мне окончательно. А это значит, что у меня еще есть шанс. Шанс попытаться начать все сначала.
И это все в моих силах. В моих силах сделать так, чтобы глаза этого мужчины никогда не наполнялись болью…
– Вить, давай спать. – Мой голос был тихим и виноватым.
– Уже светает.
– Все равно. У нас есть еще немного времени для того, чтобы погрузиться в сон.
Как только мы легли, я тут же закрыла глаза и положила голову на грудь мужу. Где-то там, на стоящем в коридоре стуле, висел мой махровый халат, в котором лежал смятый клочок бумаги с одной-единственной фразой: «ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА. ИКСЕЛЬ». Где-то там…