Я судорожно стала рыться в сумочке в поисках мобильника. Трясущимися руками снова набрала номер Леонида, но телефон у него был отключен.

— Сволочь! — выругалась я и вернулась в спальню.

Мне казалось, что это просто дурной сон: еще немного, и он закончится. Толстопузик встанет, по-идиотски рассмеется и скажет, что он валял дурака и притворился, чтобы меня напугать. Я подойду к нему, отвешу хорошую пощечину и скажу, чтобы он убирался ко всем чертям. А потом разревусь, чтобы хоть как-то снять нервное напряжение. Но сон продолжался, и мужчина по-прежнему лежал без движения.

— Евгений Леонидович, — я подошла ближе и, не помня себя, подергала его за безжизненную ногу. — Женя, вставай! О господи! — Поняв, что он вряд ли уже когда-нибудь встанет, я бросилась в гостиную, дрожащими руками достала из пачки сигарету, чиркнула зажигалкой и нервно закурила.

«Что делать? Что мне теперь делать? — вертелось у меня в голове. — Отчего он умер? Ведь он прекрасно себя чувствовал и ни на что не жаловался. Может, переволновался? Быть может, стало плохо с сердцем? Мужчина рыхлый, тучный — раз, и готово?!»

Я смотрела на мертвого начальника, стряхивала пепел прямо на пол и лихорадочно соображала, что же мне делать дальше? Звонить в «скорую»? Вызывать милицию? Утром в «Орионе» все сотрудники только и будут судачить о том, что уважаемый Евгений Леонидович умер у меня в квартире от нервного перевозбуждения или, того хуже, во время полового акта. Меня заклеймят позором, обо мне скажут, что я затрахала мужика. Явится его жена, станет кричать, обзывать меня последними словами и таскать за волосы. Главбух будет биться в истерике и испепелять меня гневными взглядами. Хотя, по большому счету, меня не очень-то волновало отношение коллег из «Ориона». Меня волновали мои отношения с Леонидом. Ведь теперь я не знаю, что будет дальше. Я не смогла получить нужную информацию. Все, что я сумела, — так это довести начальника «Ориона» до такого состояния, что его сердце не выдержало и остановилось. Господи, даже страшно подумать, как воспримет эту новость Леонид!

И почему Евгений не сказал мне, что у него больное сердце и ему нельзя волноваться? Почему? Я смотрела на неподвижного мужчину и поражалась тому, какой же он все-таки огромный. И в этот момент меня осенила мысль — будет лучше, если я не буду иметь к смерти этого человека ни малейшего отношения. Пусть подумают, что данный субъект умер в другом месте. Например, за рулем собственного автомобиля. Человек ехал, о чем-то думал, переживал, почувствовал жар в груди, положил руку на сердце, тяжело задышал, потерял сознание и не доехал до своего дома. А я к этому делу не имею никакого отношения, я вообще просто мимо проходила и сюда никаким боком…

Итак, мы с шефом провели переговоры, поужинали в ресторане (это на тот случай, если нас кто-то видел) и расстались. Евгений Леонидович поехал домой к любимой жене, и о его дальнейшей судьбе мне ничего не известно, вернее, я узнаю о ней от своих коллег. Если бы все было действительно так, то дурная молва обошла бы меня стороной, а Леонид бы смог осознать, что я не испортила дело, а возникли просто не зависящие от меня обстоятельства. Форс-мажор!

Человек умер: не выдержало сердце. Ох, и жадное было все-таки это сердце! Похотливое. И вправду говорят: жадность бывает губительна. Черт знает сколько лет прошло с тех пор, как у толстопузика невесту из-под носа увели, а он решил что-то доказать. Никакой промышленный шпионаж больше не имеет смысла, потому что мстить директору «Каскада» больше некому. Обдумывая свое положение, я пришла к выводу, что будет лучше, если я одену толстопузика, перетащу его в машину, отъеду подальше от своего дома, оставлю машину посреди дороги и завтра на работе узнаю от коллег, что с шефом произошло несчастье. А затем позвоню Леониду, расскажу ему о непредвиденных обстоятельствах и, поработав еще несколько дней в «Орионе» для того, чтобы не наводить на себя подозрения, уволюсь. Это хорошо, что Леонид отключил свой мобильный, я не смогла ему дозвониться, потому что неизвестно, как бы он повел себя, узнав о случившемся. Верно моя мать говорила: чем мужик будет меньше знать, тем спокойнее будет спать. Мужику не стоит знать больше, чем положено. Вот и Леониду совсем не нужно знать о том, что здесь произошло.

План показался мне просто идеальным, только вот, глядя на огромное тело начальника, я понимала, что при всем моем желании у меня просто не хватит физических сил не только его одеть, но и дотащить до машины. Жаль… А ведь я все так удачно придумала! Евгения Леонидовича найдут в машине, и врачи сразу определят от чего он умер. По всей вероятности, он от всех скрывал свое заболевание. Тут даже невооруженным глазом видно, что человек умер своей смертью. Конечно, я могу сейчас вызвать милицию, которая при виде этого голого борова сделает вывод, что я его просто затрахала. Я вряд ли смогу от этого позора когда-то отмыться. Мне было страшно даже представить реакцию Леонида, который явно начнет надо мной издеваться и напомнит, что мне было велено не убивать босса, а всего лишь выудить из него нужную информацию.

Леонид не должен знать, что шеф «Ориона» умер голым в спальне его покойного брата в интимной обстановке среди зажженных свечей. Ему не нужна эта правда, потому что она может встать между нами и испортить совместную жизнь.

Схватив валявшиеся на кровати огромные трусы, я принялась натягивать их на толстопузика, но это оказалось нелегким занятием, потому что покойник был слишком тяжелым. Почувствовав невыносимый страх, я кое-как справилась с этим, вновь схватила мобильник и набрала номер Алексея. К счастью, его телефон не был отключен, но он довольно долго не отвечал. Алексей спал. Как только мой приятель все же ответил на звонок, я извинилась:

— Леша, это Вика. Прости, что разбудила.

— Я тебя узнал, — сонным голосом ответил Алексей.

— Леша, помнишь, ты говорил, что если у меня будут проблемы, то я всегда могу обратиться к тебе?

— Что-то случилось? — Лешка отреагировал мгновенно.

— Ты можешь сейчас приехать?

— Могу, — немного заикаясь, ответил Алексей, даже не поинтересовавшись, зачем он мне понадобился. Но уточнил: — Дело до утра не терпит?

— Да. Срочно бери тачку и приезжай. Я тебя умоляю! Дорога каждая минута. Ты скоро?

— Постараюсь. Да что случилось-то?

— Приедешь — узнаешь.

— Я все понял. Беру машину и мчусь. Общественный транспорт сейчас уже вряд ли работает.

— Если у тебя нет денег, то я заплачу за такси сама. Не беспокойся.

— Вика, я сам заплачу за такси. — В голосе Алексея послышалось раздражение.

— Извини, — только и смогла сказать я.

— Жди, еду, — сказал Алексей.

Пока ждала Алексея, я не знала, куда себя деть от жуткого страха, и поэтому не придумала ничего лучше, как достать бутылку коньяка из бара, и налила себе рюмочку. Когда в дверь позвонили, я уже изрядно поднабралась, так что Алексей невольно отшатнулся, увидев мое мертвенно-бледное лицо и темные круги под глазами.

— Что случилось? — Алексей принялся разуваться.

— Я очень плохо себя чувствую.

— Заболела?

— Душа болит, — вздохнула я и заметила, что Лешка уставился на мою грудь, едва прикрытую кружевным пеньюаром.

— Извини, я не одета.

— Ничего страшного.

Перед тем как пустить Алексея в комнату, я задержала его в коридоре и постаралась объяснить ему, что же произошло.

— Леша, ты только не пугайся… — осторожно начала я.

— А я не из пугливых.

— Произошло недоразумение.

— Вот как? И ты попросила меня приехать к тебе посреди ночи? — нервно усмехнулся Лешка.

— Просто возникли непредвиденные обстоятельства, — сказала я туманно.

— Это я уже понял. Рассказывай, что за обстоятельства.

— В спальне лежит мой начальник.

— Это какой начальник?

— Обыкновенный начальник. Знаешь, начальники иногда в спальнях своих подчиненных лежат.

— Твой генеральный директор из Москвы? — поинтересовался Лешка.

— Нет, — замотала я головой. — Другой. Из питерской фирмы, где я сейчас работаю. Из «Ориона».

— Из «Ориона», — понимающе кивнул Лешка.

— Да, а что тут такого?

— Я смотрю, ты ударяешь по начальникам.

— Просто так получилось, — потупила я глаза.

— Ты же в этой фирме всего несколько дней работаешь, — Лешка напрягся. Было понятно, что сложившаяся ситуация была ему крайне неприятна и он пожалел, что ко мне приехал.

— Совершенно верно, несколько дней, — согласилась я.

— И питерский генеральный директор уже лежит пьяный в твоей спальне?!

— Напился, зараза. Алкоголик хренов! Совсем меры не знает.

— Он тоже обещал развестись с женой и на тебе жениться?

— Он — нет. Ничего не обещал. Да и зачем? Я люблю другого генерального директора. А этот мне совсем не нужен: ни женатый, ни холостой.

— Тогда какого черта он делает в твоей спальне?

— Так получилось…

— Случайно, что ли?

— Чаю попросил, а сам напился как свинья.

— Чаем? — Алексей зло прищурился.

— Ты только не подумай плохого. Между нами ничего не было. Я помогла ему провести переговоры, так как у него не было переводчика. В знак благодарности он пригласил меня в ресторан на ужин. Разговаривали только о делах. Евгений Леонидович подвез меня до дома и напросился на чашечку чая.

— В ресторане напился?

— Нет, он за рулем. Пока я была в душе, он, видимо, принял на грудь и лег спать.

— Значит, ты еще и в душ ходила?

— Я утром и вечером принимаю душ. Что странного? — Я кинула взгляд на часы и поняла, что допрос затянулся. — Леша, ты приехал мне помочь, а ведешь себя как ревнивый муж. Время идет, а я пока не вижу, что ты мне чем-нибудь помог. Я взрослая девушка, и у меня есть своя личная жизнь, как ты не понимаешь! Мы же с тобой друзья, и мне совсем неинтересно, каких девушек ты к себе водишь.

— Никаких, — отрезал Алексей и тут же добавил: — Девушки нынче предпочитают генеральных директоров, и им неинтересны такие парни, как я.

— Давай твою личную жизнь мы обсудим потом. Сейчас не время, — произнесла я устало и отошла в сторону, позволив Алексею пройти в спальню.

— Только не подумай ничего плохого! Я с ним не спала! — крикнула я ему вслед. — Он сам зачем-то разделся. Наверное, в комнате слишком душно было, а он выпил.

Я вошла в спальню следом за Алексеем и брезгливо окинула взглядом раскинувшееся тело своего бывшего начальника. Поморщившись, я взглянула на окончательно растерявшегося Алексея, который смотрел на все это убожество при свечах и не знал, как вести себя дальше. Стараясь сохранять остатки самообладания, я собрала одежду шефа и мрачно произнесла:

— Помоги мне его одеть.

— Боюсь, это сложно… Пусть проспится и катится домой.

— Нет, он мне не нужен. Его нужно одеть, посадить в машину и отвезти подальше.

— И как ты себе это представляешь? Ты считаешь, что этого спящего борова можно довести до машины? Нужно попробовать его разбудить.

— Это бесполезно.

— Вика, тогда зачем так издеваться над человеком? Пусть он выспится и сам едет домой. К чему спешка?

— Ты не понимаешь: в любой момент сюда может приехать его жена, — выпалила я и принялась натягивать на толстопузика брюки. — Ну, помоги же. Чего ты стоишь?

— Я не представляю, как мы это сделаем.

— Тут нужно не представлять, а действовать.

Вдвоем мы довольно быстро надели на шефа штаны, при этом Алексей постоянно твердил о том, что я очень жестокая женщина, если могу в таком состоянии вытолкать человека на улицу. В тот момент, когда мы стали надевать на шефа рубашку, Алексей, почувствовал неладное, взял безжизненную руку, попытался нащупать пульс, затем коснулся его лица и попробовал открыть глаза.

— Ты не обращай внимания, он, кажется, потерял сознание, — ляпнула я, пытаясь застегнуть ширинку на брюках толстопузика. — Сейчас на улицу его вынесем, и он отойдет. Это же надо так упиться! Он сейчас даже чем-то покойника напоминает.

Алексей вздрогнул и безумно посмотрел на меня.

— Вика, он не потерял сознание. Он умер. Ты что, не видишь?!