Поймав такси, я добралась до дома только тогда, когда на улице уже рассвело. Несмотря на то, что мои нервы были сильно расстроены, я решила заставить себя поспать пару часов, как только доберусь до постели. Рассчитавшись с таксистом, я подошла к дому. Увидев, что входную дверь на ночь позабыли запереть, я сразу смекнула, что мать опять легла спать вдупель пьяная, и обессиленно опустилась на прогнившие ступени крыльца, поставив рядом с собой дорожную сумку. Затем достала из кармана новый мобильник и набрала номер телефона Олега. Когда на том конце провода наконец сняли трубку и я услышала до боли знакомый голос, то ощутила легкую дрожь и спросила:

– Олег, ты меня взорвал?

– Что сделал?

– Взорвал.

– Ты что, пьяна, что ли? – сонным голосом спросил меня Олег. – Не звони мне больше. Я же тебе сказал. У меня жена рядом спит.

– Это очень важно. Уйди с телефоном в другую комнату. Я никогда в жизни тебя больше не побеспокою, только выслушай меня всего один раз.

В трубке послышалось непродолжительное молчание. Видимо, Олег встал с кровати и перешел в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь.

– Оля, ты что мне спать не даешь? – уже более громко, но все так же раздраженно спросил меня он. – Учись жить без меня и самостоятельно решать свои проблемы.

– Я учусь, – с трудом сдерживая слезы, произнесла я. – Олег, я же тебе сказала, что больше не буду тебя беспокоить. Ты мне только скажи, тебе хозяйка квартиры уже звонила?

– Какая хозяйка квартиры? – не сразу понял меня Олег.

– Той квартиры, которую ты для меня снял.

– Хозяйка за границей, приедет через неделю. Я с ней не увижусь: уже уеду в Штаты. Если ты хочешь продлить срок аренды квартиры, то сама с ней обо все договаривайся и сама плати.

– Там полквартиры разнесло. Как только ты ушел, в окно спальни кто-то кинул гранату.

– Ты пьяна? Иди проспись.

– Если не веришь, то можешь сам съездить и посмотреть. Правда, там сейчас милиция.

Почувствовав по моему голосу, что я не шучу, Олег прокашлялся и на всякий случай спросил:

– Ты это серьезно?

– Конечно. Я чудом осталась жива. Ведь за минуту до взрыва я стояла у окна и смотрела на темную улицу. Гранату могли кинуть прямо в меня. В момент взрыва я, к счастью, уже была в коридоре. Я упала на пол, закрыв голову руками. Охранник дома сказал, что сегодня – мой второй день рождения. Некоторые осколки рикошетом в коридор отлетели, меня и там могло убить. Олег, я надеюсь, что это не ты кинул гранату. Я же тебе ничего плохого не сделала. Зачем меня убивать?

– Ты что, идиотка? Как ты могла на меня подумать? Срочно съезжай из этой квартиры. Собирай вещи и съезжай.

– Я уже съехала. Соседи милицию вызвали. У меня нет никакого желания с ней общаться. А собирать там нечего. Я же тебе говорю, все разнесло, даже мебель. От норковой шубы ничего не осталась. Но это не важно. Главное, что я жива.

– Оля, но как ты могла подумать, что это сделал я? – задыхался от возмущения Олег. – Я-то тут при чем? Неужели ты можешь представить меня с гранатой в руках под окном? Мне жутко оттого, что ты знаешь меня столько времени и можешь обо мне такое подумать!

– Олег, я уже сама не знаю, что происходит. У меня просто голова идет кругом. Понимаешь, я столько с тобой знакома, и мне всегда казалось, что я достаточно хорошо тебя знаю, но сегодня я поняла, что на самом деле я тебя совершенно не знаю. Мне всегда казалось, что ты мной дорожишь, и я видела, как сильно ты меня всегда ревнуешь, и вдруг ты так спокойно подкладываешь меня под другого мужчину и даешь мне его телефон. Передаешь меня из рук в руки, как какую-то вещь. Отбираешь машину, бросаешь.

– Но если я все это сделал, то это не значит, что я способен кинуть гранату тебе в окно. У меня уже возраст не тот, чтобы бегать под окнами и кидаться гранатами. Оля, у тебя есть враги?

– Этот вопрос мне задали и охранники. Мой ответ однозначен: никаких врагов у меня нет. Олег, сам посуди, какие у меня могут быть враги, если я ничем не занимаюсь? Никакого бизнеса у меня нет, – сказав это, я замолчала и произнесла задумчивым голосом: – Олег, а может быть, хотели убить не меня, а тебя??? А у тебя есть враги? Ты же не просто так бежишь за границу?

– У меня масса врагов и завистников, – не раздумывая, ответил Олег. – Но ведь про эту квартиру никто, кроме меня и тебя, не знает.

– Трудно ли узнать! Вполне вероятно, что тебя выследили.

– Если меня выследили, то что же тогда убийцы просчитались и кинули гранату именно в тот момент, когда я уже уехал из квартиры?

– Олег, меня убивать некому. Я не бегу из страны, и у меня нет ни денег, ни бизнеса. Как же я сразу не додумалась, что хотели убить тебя, а не меня.

– Какой-то глупый способ убийства, – озадаченно сказал Олег. – Проще человека где-нибудь пристрелить, чем кидать в окна гранаты. Самое главное – все обошлось. Оля, мне очень жаль, что так получилось. Не тяни, позвони сегодня же Георгию. Потом может быть поздно.

– Я очень ценю твою заботу. Иди под бок к жене, а то она проснется, поймет, что ты со мной говоришь по телефону, и закроет все твои счета. Будь хорошим мальчиком и слушайся свою властную женушку. Будь счастлив, – не без ехидства в голосе произнесла я и закончила разговор.

Неожиданно дверь в дом распахнулась, и я увидела вышедшую на крыльцо сонную мать.

– Ольга, а ты что здесь сидишь? – протерла она заспанные глаза. – А я проснулась и не пойму: слышу, кто-то разговаривает и голос на твой похож.

– А ты что, на ночь даже входную дверь не запираешь? – Я укоризненно посмотрела на мать.

– Забыла.

– С ума сойти! Это же как нужно напиться, чтобы забыть запереть входную дверь.

– Да ладно, все равно брать нечего.

– Двери запирают для того, чтобы чужие в дом не проникли. У тебя две дочери в доме спят. А если какой-нибудь маньяк или извращенец в дом зайдет и вас здесь всех перережет? Напилась вчера опять?!

– Дома только Тонька ночевала, – не ответила на мой вопрос мать. – Я ее уже в школу подняла.

– А Дашка где?

– Откуда я знаю! Твоя сестрица стала часто дома не ночевать.

– Почему? – Я ощутила, как меня затрясло от злости.

– Понятия не имею. В тебя, наверно, пошла.

Пропустив едкую фразу матери мимо ушей, я встала и пристально посмотрела ей в глаза:

– Послушай, у тебя ребенок дома не ночует, а ты даже тревогу не бьешь. А вдруг с ней что-нибудь случилось?!

– Тоже мне, нашла ребенка. Она с тебя ростом! Что я ей сделаю, если она уже по рукам пошла?! Веревками связать я ее, что ли, должна или дома запереть?! Так она меня оттолкнет и все равно на улицу уйдет.

– Так она школу, что ли, бросила?

– Ходит туда иногда, но мне кажется, что аттестат ей вряд ли дадут. У нее одни прогулы. Кстати, Оля, а ты что здесь сидишь в такую рань? Случилось, что ли, чего? – опомнилась мать.

– Случилось, – сухо ответила я.

– Что?

– То, что ты теперь у меня пить не будешь.

– Я же тебя серьезно спрашиваю.

– А я тебе серьезно отвечаю. Я буду здесь жить, а сестры будут ходить в школу и меня слушаться.

– Ты у нас будешь жить???

– Да. Я тут прописана, а это значит, что я буду здесь жить.

– Ты что, со своим старым козлом поругалась?

– Я с ним рассталась.

– Как рассталась?

– Что ты заладила, как да как. Что, не знаешь, как люди расстаются?!

– А на что мы будем жить? – непонимающе развела руками мать.

– Работать пойдем. Ты, когда работала, пила намного меньше.

– Куда мне работать? У меня уже здоровья нет.

– А пить есть здоровье?!

– Ты как с матерью разговариваешь?! Легко осуждать. Побыла бы в моей шкуре, узнала бы, что значит одной троих детей поднимать, тогда бы говорила.

– Тебя никто не просил уходить с тремя детьми на улицу с высоко поднятой головой и обрекать их на нищету.

– Зато я сохранила гордость и чувство собственного достоинства!

– Да ты их уже давно пропила: и гордость, и чувство собственного достоинства, – процедила я сквозь зубы и, поднявшись со ступеньки, взяла свою дорожную сумку, собираясь пройти в дом.

– Не смей так с матерью разговаривать! Лучше иди, помирись со своим старым козлом. Зачем ты с ним поссорилась, у тебя же все равно никакой гордости никогда не было? Ты даже не знаешь, что это такое.

– Мать, ты что, не понимаешь, что я со своим старым козлом не поссорилась, а рассталась?!

– Как так?

– Вот так. Он в Штаты уехал насовсем.

– И что, квартиры тебя лишил?

– Представь себе, лишил. Содержанки по своей воле не уходят и с материальными благами по собственному желанию не расстаются, – устало произнесла я и зашла в дом.

Встретившись с собирающейся в школу Тоней, я сразу поймала на себе ее удивленный взгляд и села на первый попавшийся стул.

– Оля, ты за нами пришла? – обрадовалась Тонька и бросилась ко мне обниматься.

– За вами? – слегка отстранила я ее.

– Ты же говорила, что снимешь нам квартиру и переведешь нас с Дашкой в новую школу. Ты приехала нас забрать?

– Я приехала к вам жить.

– А как же новая квартира и школа?

– Не получилось.

– Ее козел старый бросил и рванул в Штаты, – злобно объяснила сестре мать. – Нет у нее больше денег.

– А как же мы теперь все будем? – Сестра задала мне тот же вопрос, который перед этим задавала мать.

– Не обязательно вдаваться в подробности, – сделала я замечание матери и налила себе чаю.

– А где же твоя норковая шуба? – не унималась расстроенная сестра. – Где машина? Дорогие вещи?

– Ничего нет, – холодно ответила я.

– Все отобрал?

– А я сама все ему оставила, забрала с собой только свою гордость, – истерично засмеялась я и посмотрела на мать.

Затем не выдержала и, положив голову на кухонный стол, заплакала навзрыд. Тоня села рядом со мной и попыталась меня успокоить, гладя меня по голове, как маленькую девочку.

– Оля, не плачь. Ты красивая. Другого себе найдешь. Более щедрого и богатого, а может быть, даже и молодого.

– Не хочу больше никого искать! Это так унизительно! – не переставая плакать, я зажала уши ладонями, потому что в них опять зазвенело, и я ощутила такую боль, словно побывала недавно под артиллерийской канонадой. – Он обращался со мной, как с вещью. Мог накричать, ударить по лицу. А в последний момент просто испугался своей жены и отобрал машину.

– Вот сволочь, – процедила сквозь зубы Тоня. – Все они козлы. Я сейчас чуть подрасту и буду с них только деньги рубить. Я за тебя отомщу.

От последних Тонькиных слов по моей спине пробежал холодок, и я поняла, что я заговорила на недетские темы при ребенке. Моментально успокоившись, я вытерла слезы и ударила кулаком по столу.

– Ты что несешь? Рано тебе еще о таких вещах думать. Мала еще.

– А когда о них думать? – хитро прищурила глаза Тоня. – Богатые старые пердуны любят молоденьких. Так что нужно уметь пользоваться своей молодостью и выгодно ее продавать.

– Тебя кто такому научил? – опешила я.

– Дашка.

– А где она?

– Не знаю, – пожала плечами Тоня. – Она школу часто стала пропускать и дома почти не ночует.

– Как только она вернется, я сразу проведу с ней воспитательную работу. Это ж надо, младшую сестру такому учить.

Как только Тоня ушла в школу, я пошла в спальню и легла на кровать. Мать поплелась следом за мной и осторожно присела на краешек постели.

– Тут недалеко от нас палатка овощная стоит. Там висит объявление, что продавец требуется. Может, устроишься? Пусть зарплата небольшая, но при желании всегда заработать можно. Говорят, на обвесе покупателей неплохо зарабатывают.

– Я сейчас хочу выспаться, а затем буду думать о работе.

– Тоня мне говорила, что ты на Лазурный Берег летала?

– Летала. Только мне сейчас самой в это не верится. Кажется, все приснилось.

– Жаль, что у тебя так с твоим дедом получилось. Хоть мир немного посмотрела, и то хорошо.

– Ты же его всегда ненавидела, а теперь говоришь – жаль.

– Сначала ненавидела, затем смирилась, а после и уважать стала, ведь мы только на его деньги и жили.

– Не переживай. С голоду не помрем: руки, ноги и голова есть. Заработаю!

– Тяжело тебе, наверно, после той жизни обратно в эту возвращаться?

– А ты как думаешь?

– Я знаю, что тяжело. Доченька, а может, мы это дело отметим?

– Какое дело?

– Твое возвращение.

– Мама, я спать хочу.

– Ты спи, а я пока за чекушкой сбегаю, – возбужденно вскочила с кровати мать.

– За какой еще чекушкой?

– За бутылкой.

– Никаких бутылок! У меня денег немного есть. Я тебя закодирую.

– Еще чего не хватало! – оскорбилась мать. – Кодируют, знаешь, кого?

– Кого?

– Пьяниц.

– А ты кто?

– Я иногда выпиваю, но я не пьяница.

– Алкоголик никогда не признается в том, что он алкоголик.

– Так, может, дашь на бутылочку? За твое возвращение.

– Нет, – замотала я головой и опять схватилась за уши.

– У тебя что, уши, что ли, болят? – заметила мать. – Застудила...

– В них очень сильно звенит. Мам, дай поспать. Пить ты больше не будешь, это я тебе обещаю. Если Дашка явится, никуда из дома ее не выпускай. Сразу меня буди. У меня к ней очень серьезный разговор.

– Спокойной ночи, – расстроенным голосом произнесла мать, затем тут же добавила: – Вернее, спокойного утра. Я пока что-нибудь поесть приготовлю. На продукты денег дашь?

– Я продукты сама куплю.

– Ты боишься, что я чекушку себе куплю?

– Боюсь, – честно призналась я маме.

– Что ж, ко мне дочь блудная вернулась, а я за ее возвращение и рюмки выпить не могу?

– Чаю выпей.

– Жестокая ты.

– Приходится. С алкоголиками по-другому нельзя. Готовься, завтра пойдем к специалистам. Узнаем, как тебя закодировать.

– Себя закодируй от мужиков.

Как только мать вышла из комнаты, громко хлопнув дверью, я закрыла глаза и представила Лазурный Берег. Ночь, море, элегантно одетые люди и роскошная вечеринка... Кто бы мог подумать, что она была в моей жизни последней. На ней мне казалось, что у меня все только начинается, что теперь весь мир лежит у моих ног. Теперь я понимаю, что все закончилось. Все закончилось, едва начавшись...