Сев рядом с Ильей, я потрепала его за ухо и ласково произнесла:
– Вставай, соня-засоня. Я борщ приготовила.
– То-то я чувствую: такие классные запахи разносятся!
Илья чмокнул меня в щеку, подскочил с кровати и побежал на кухню. Я налила ему полную тарелку борща и села напротив.
– А ты разве не будешь?
– Не хочу. Я первое никогда не ем. Так, попробую чуть-чуть и больше ничего не хочется.
Илья ел борщ, а я смотрела на него, не отрывая глаз.
– Машка, ты что?
– В смысле?
– Ты что так уставилась?
– Не знаю. Люблю тебя как сумасшедшая и ничего не могу с собой поделать. И это после того, как ты заразил меня СПИДом! Знаешь, просто у меня никогда не было близкого человека. Только сегодня я поняла, как это здорово, когда у тебя есть семья. Ты даже представить себе не можешь, как мне хочется родить ребенка, но теперь я никогда этого не сделаю.
Илья поперхнулся и громко закашлял.
– Что с тобой?! – испугавшись, я постучала его по спине.
– Машка, ты, в натуре, заканчивай такие вещи говорить…
– Какие?
– Мы с тобой не сегодня, так завтра на тот свет можем отправиться, а ты ребенка рожать вздумала. Нельзя нам о детях думать. Сейчас самое главное позаботиться о своем здоровье, чтобы хоть немного протянуть.
– Да я так, в шутку, – вздохнула я.
Илья доел борщ и попросил сварить ему кофе.
– Машка, мне надо отлучиться по делам, – сказал он.
– По каким еще делам? – Почему-то я подумала о том, что Илья сейчас уйдет и никогда больше ко мне не вернется. Мало ли что может случиться? Может, он передумает жить со мной, может, вернутся Галина с Сашкой…
– Машка, ты что, совсем головой поехала, что ли?! У меня дела. Мне к пацанам надо съездить, в СПИД-центр заскочить, чтобы очередную порцию АЗТ получить, дома показаться. Не могу же я в этой берлоге с тобой с утра до вечера сидеть? Я же пока еще живой человек, не труп. Значит, должен передвигаться.
Я обиделась и со слезами на глазах спросила:
– Почему ты мою квартиру называешь берлогой?
– Извини, это я так просто, не выдержал…
– Тебе совсем здесь тоскливо?
– Да ладно, что ты к словам цепляешься!
Илья встал из-за стола и пошел одеваться. Я молча наблюдала за ним.
– Илья, ты вернешься? – наконец спросила я.
– Вернусь, конечно! Сама говорила, что я теперь никому не нужен, – усмехнулся он и стал зашнуровывать ботинки.
– Я в этом уже сомневаюсь, – неуверенно произнесла я.
– В чем?
– В том, что ты никому не нужен.
– Да ладно, Машка, брось. Сказал приду, значит, приду, – отмахнулся Илья.
– Придешь, потому что хочешь или потому что тебе больше некуда идти?
– Машка, хватит меня доставать. Что ты, в натуре, как маленькая? Прямо тошно становится.
– Извини. – Я опустила глаза и открыла входную дверь. Илья, почувствовав мое настроение, слегка приобнял меня за плечи.
– Машка, знаешь, о чем я подумал?
– О чем?
– Я сегодня притащу кучу рубашек и костюмов. Мне же нужно постоянно переодеваться. Короче, рубашки нужно хорошенько постирать, накрахмалить и выгладить.
– Тащи! – обрадовалась я и захлопала в ладоши.
– А ты умеешь?
– А чего там уметь? Я готова сделать для тебя все, что угодно. Ты даже не представляешь, как мне будет приятно оттого, что твои вещи появятся в моем доме!
– Костюмы я обычно в еврохимчистку сдаю. Там, правда, дерут, но делают по высшему разряду.
– Какая, к черту, химчистка? Тащи все ко мне! Я сделаю все в лучшем виде! Покруче всякой химчистки! Вот увидишь! – улыбнулась я и чмокнула Илью в щеку.
– Тогда жди. Ладно, Машка, мне пора. – Илья открыл дверь и помахал мне рукой.
– Илья! – крикнула я вслед.
– Что? – остановился он и опять закашлял.
– Может, тебе воды принести? – испугалась я.
– Не надо, сейчас пройдет.
– Илья, а что тебе приготовить на ужин? Что ты хочешь? Может, курицу пожарить?
– Пожарь курицу, – пожал он плечами и побежал вниз по лестнице.
Я закрыла дверь и подошла к зеркалу. Постояв несколько минут, принялась наводить порядок. Затем сходила в сберкассу и оплатила междугородку. Как ни странно, телефон включили почти сразу. Вот и хорошо – вдруг Илья задержится и решит мне позвонить? Поставив курицу в духовку, я начистила картошки и налила себе чай. В прихожей раздался звонок. Вскочив, я бросилась открывать. На пороге стояла Танька. Зайдя в квартиру, она скинула туфли и прошла на кухню. Сев на стул, достала пачку сигарет. Вытащив одну, повертела в руках и спросила:
– Курицу, что ли, делаешь?
– Делаю.
– Кому?
– Себе, – растерялась я, но быстро взяла себя в руки и села напротив. – Для начала давай поздороваемся.
– Здравствуй, Маша.
– Здравствуй, Таня. Зачем приперлась?
– За тебя я, подруга, переживаю, вот и пришла.
– С каких это пор ты стала за меня переживать? Да и зачем? Я же не маленькая.
– Я всегда за тебя переживала. Просто звоню, а у тебя телефон постоянно занят. Я испугалась: может, случилось что? Ты у нас женщина одинокая. Без родителей живешь.
– Спасибо за заботу. Завтра в больнице мы бы встретились.
Достав из Танькиной пачки сигарету, я закурила.
– Маш, ты что, – удивилась она, – ты же у нас некурящая. Может, случилось что?
– Нет, все нормально.
– А почему у тебя лицо так поцарапано?
– Соседская кошка разодрала. Послушай, Танька, я что, на допросе, что ли?! Ты что вынюхиваешь?! Что хочешь узнать?!
– Ничего я не вынюхиваю, – обиделась Танька. – Просто ты раньше ко мне как-то ближе была. Всегда все рассказывала. А сейчас уединилась, завела собственные тайны. Мы же подруги. Я всегда умела хранить твои секреты.
– У меня раньше не было никаких тайн. Они появились совсем недавно, – задумчиво произнесла я.
– Ладно, это, конечно, твое дело. Только знай, что я не железная и тоже умею обижаться. У меня, между прочим, гордость есть.
– Я рада. Танька, прошу тебя, езжай домой. Завтра на работе увидимся.
– Ты кого-то ждешь?
– Тебя это не касается.
– Ты не хочешь, чтобы я видела этого человека?
– Таня, будь другом. Свали отсюда, пожалуйста, – разозлилась я.
Танька вскочила и направилась к выходу.
– Завтра увидимся в больнице, – бросила я ей вслед.
– Завтра у нас медкомиссия, – тихо произнесла Танька и принялась обуваться.
– Что? – не поверила я своим ушам.
– Завтра медкомиссия, – безразлично повторила Танька.
– Как медкомиссия? Еще рано. Она должна быть только через полгода.
– Назначили на завтра. У вас в отделении больной СПИДом лежал. Мало ли чего. Мы же с его кровью работали. Вот и решили медкомиссию раньше времени назначить.
Не сказав ни слова, я подошла к стене и тихо съехала вниз. Танька, открыв рот, принялась трясти меня за плечи. Я сидела как вкопанная, не в силах пошевелиться.
– Маша, что случилось? Почему ты так побледнела? Тебе плохо? Может, «Скорую» вызвать?
– Не наклоняйся ко мне близко, – прошептала я. – Я действительно больна.
– Чем? – вытаращила глаза Танька.
– СПИДом.
Танька замотала головой и села у другой стены.
– У меня СПИД, – повторила я и тупо уставилась в потолок.
– Как? Ты уверена?
– Я сдавала кровь. Анонимно, конечно.
– Ты с ним спала?
– Я люблю его, Танька. Ты даже не представляешь, как я его люблю.
– Эту курицу ты готовишь для него? – понимающе кивнула она.
– Утром я готовила ему борщ. У нас семья, понимаешь? Мы оба больны, и нам осталось не так долго жить. Мы любим друг друга, и нам хорошо вместе. У нас семья, Танька, семья! – закричала я что было сил. – У нас нормальная дружная семья! Ты не знаешь, что такое семья, потому, что ты ни с кем не жила так, как я живу с Ильей! Сегодня он принесет мне свои рубашки, костюмы, галстуки. Я буду их стирать, крахмалить и гладить. Он не отдаст их в химчистку, а принесет их мне! Понимаешь, мне? – Я громко зарыдала и, сбиваясь, продолжила: – Знаешь, я буду стирать его носки по нескольку раз в день! На них не будет ни одного черного пятнышка. Я накрахмалю его рубашки так, что они будут стоять! Илья обязательно это оценит. Ему понравится, я просто уверена. Да не молчи же ты, скажи хоть что-нибудь!
Танька закурила сигарету и протянула мне пачку. Мы сидели напротив друг друга и старательно прятали глаза.
– У тебя есть пепельница? – наконец спросила Танька.
– Стряхивай на пол, – почти шепотом ответила я.
– А вдруг твоему мужу это не понравится? – язвительно спросила Танька, выделив слово «мужу».
– Не переживай, – выдавила я улыбку. – Моему мужу нравится все.
– Он у тебя такой бесхарактерный? – Танька уронила сигарету на пол, но тут же подняла ее и закурила дальше.
– Он у меня ручной, домашний, – засмеялась я.
– А что же он тебя такой гадостью наградил? Недоглядела, что ли? Да и вообще, давно ли он стал твоим мужем?
– Вчера, – устало ответила я.
– Что?!
– Что слышала. – Я посмотрела на часы и серьезно произнесла: – Сутки назад Илья стал моим мужем.
– Машка, ты в своем уме? С чего ты вообще взяла, что он твой муж?
Я почувствовала, как меня затрясло.
– Он сам сказал, а может, и не говорил. Может, я сама это придумала, не знаю. Просто я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Мы обречены, понимаешь?! Нам нужно держаться вместе. Другого выхода нет. Я люблю этого человека. Люблю. Я так сильно его люблю, что придумала себе сказку, будто мы семейная пара. Вот уже много лет мы живем вместе в этой квартире. Нам здорово вдвоем, понимаешь, здорово! И нам никто не нужен. Потому что все вокруг здоровы, а мы больны. Здоровые люди никогда не поймут тех, кто неизлечимо болен. Мы никого не хотим видеть. Даже ты мне больше не нужна! Потому что ты здорова и будешь жить долго. Скорее всего, ты умрешь от старости, а я никогда не умру от старости, потому что мне осталось совсем чуть-чуть. Какой-то крохотный кусочек, который даже сравнить нельзя с тем, что остался позади. Но я хочу прожить этот кусочек счастливой, пойми. С человеком, которого я люблю.
Танька затушила сигарету об пол. Затем достала платок и вытерла слезы.
– Машка, ты больна. СПИД поражает не только организм, но и мозг. Это заметно по тебе. Твой мозг воспален. Тебе бы следовало засадить этого скота за решетку за умышленное заражение! Пусть сдохнет в тюрьме, как тварь! Он подлец, мразь! Разве можно было заражать такую девчонку?! Ведь ты наивная дурочка! Чище тебя во всей больнице не найти.
– Танька, ты с ума сошла! Разве можно отнять у меня то, что досталось мне такой ценой? Я простила его. Я ему все простила. Я не прощу только одного: если он когда-нибудь вздумает от меня уйти.
– Что ты ему простила?! – выдохнула Танька, вытаращив глаза.
– Я простила ему СПИД…
– Ты хоть соображаешь, что ты говоришь! Разве можно прощать такие вещи?! Ведь эта болезнь отнимет у тебя жизнь!
– Я простила… – глухо повторила я. – Если бы не СПИД, мы бы никогда не были вместе. СПИД сблизил нас, и он решил соединить свою судьбу с моей.
– Машка, да ты хоть вдумайся в то, что ты говоришь! Ты больна! Скажи, а ты хоть как-то лечиться собираешься? Поддерживать свою иммунную систему?
– Зачем? Все равно мне недолго жить. Я умру естественной смертью. Как Богу будет угодно, так и умру.
– Это что же получается?! Илья лечится официально, дорогие препараты получает, а ты должна загибаться?!
– Я не хочу лечиться официально! Моя психика не выдержит! Я хочу, чтобы об этом никто не знал, я умру, и никто даже не поймет от чего. Покойникам не ставят такой диагноз, как СПИД. Напишут тяжелый грипп или ангина с серьезными осложнениями.
– Дура, тебе обязательно надо лечиться! Тогда ты сможешь подольше пожить! АЗТ твой Илья сможет достать и неофициальным путем. Им сейчас каждая подпольная клиника торгует.
– Таня, это очень дорого. Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет таких денег.
– У этого урода, которого ты называешь своим мужем, есть. Он тебя заразил. Вот он пусть и платит за лечение. Ты и так с ним слишком благородно поступила, не сдала властям, хотя надо было. Ой как было надо! Будь моя воля, я бы эту сволочь живьем закопала!
– Это моя сволочь, – тихо сказала я. – Понимаешь, моя?! Мне решать, что делать с этой сволочью: закапывать или целовать в задницу…
– Значит, на работу ты больше не выйдешь. Завтра медкомиссия. Тебе туда нельзя.
– Завтра я напишу заявление об уходе в связи с переездом на другое место жительства.
– А почему в связи с переездом?
– Это будет выглядеть правдоподобно, никто не станет задавать лишних вопросов. Скажу, что переезжаю в другой район. В эту больницу далеко добираться. Я думаю, в этом случае заведующая моментально подпишет.
– Тоже верно. Только получается, что тебе больше нельзя работать. Чтобы устроиться на другую работу, нужно пройти медицинскую комиссию. Сейчас даже дворники и уборщицы комиссии проходят.
– Господи, на что же я буду существовать? – схватилась я за голову. – Ведь я даже ничего не накопила! Да разве накопишь с таким окладом? На питание-то не хватало. Я уже забыла, когда мясо свежее ела. Тушенка, и то в радость. Ни про какие деликатесы и речи быть не могло. Еще, как назло, проездной на автобус закончился, а на новый денег нет.
– У тебя есть Илья. Пусть он тебя кормит и деньги дает. Фактически он сделал тебя инвалидом. Вот пусть инвалидность и оплачивает.
Танька поднялась со своего места, подошла ко мне, присела и слегка приобняла. Я уткнулась ей в плечо и громко заревела. Немного успокоившись, нервно поправила волосы и тихо спросила:
– Ты не брезгуешь?
– Чем именно?
– Но я же все-таки заразная.
– Нет. Просто как-то непривычно. Ты и СПИД. Такие два несовместимых понятия соединились вместе. Ладно, мне пора. Держись. Я тебе обязательно позвоню.
– Танька, поклянись, что ты никому не скажешь о моей болезни.
– Не скажу.
– Подожди!
Я быстро вскочила, схватила листок бумаги и написала заявление об уходе.
– Что это?
– Отнеси это заявление в больницу. Я не хочу туда идти. Мне тяжело морально, пойми правильно. Скажи, что я заболела. Лежу с температурой.
– Хорошо. – Танька положила листок в сумочку и пошла к выходу. Затем она резко остановилась и посмотрела на меня. – Маша, все-таки, как бы тебе ни было хреново, лучше гони этого скота на все четыре стороны. Гони как можно дальше!
– Я обязательно приму во внимание твои слова, но, к сожалению, у меня никого, кроме этого скота, не остается.
– Это не выход из положения.
– В моей ситуации не может быть выхода. Я в тупике.
Танька пожала мне руку и ушла. Я закрыла за ней дверь, села на пол и обхватила голову руками, затем потрогала шею, боясь найти на ней хоть какие-нибудь уплотнения. Не обнаружив ничего подозрительного, облегченно вздохнула и бросилась в комнату приводить себя в порядок. Надев нарядное летнее платье, посмотрела на часы, выключила курицу и принялась ждать Илью. Около трех часов ночи я положила курицу в холодильник и легла спать.