Я смотрела на Наташку глазами, полными слез, и пыталась побороть страшное головокружение.

– Светка, но ведь это была самооборона, – только и смогла произнести она.

– Какая к черту самооборона? Раненый, хромающий Влад от меня убегал, а я гналась за ним с пистолетом и, как только мы забежали в лес, тут же убила. Он на меня не нападал. Он, наоборот, от меня убегал, а я его хладнокровно грохнула в спину. О самообороне не может быть и речи.

– Но ведь у тебя не было другого выхода! – почти крикнула Натка.

– Какого выхода?

– Я же тебе говорю, что другого выхода у тебя не было. Ты действовала по обстоятельствам.

– Ты понимаешь? Я человека убила!

– Понимаю. Только если бы ты его не убила, то он сам нас бы грохнул. Вернулся бы и отправил бы нас всех на тот свет.

– Наташка, о чем ты говоришь? Он еле шел. У него была только одна цель – убежать как можно дальше и остаться в живых. Он был в таком виде… Если бы ты только видела, как жалко он выглядел.

– Но ты же сама была невменяемая! Ты же в тот момент находилась в состоянии шока. Ты знаешь, как это называется?

– Как?

– Убийство в состоянии аффекта.

– Это еще доказать нужно.

– Будет нужно – докажем.

– Ага. Каким образом?

– Света, в конце концов, у тебя есть Илья.

– А при чем тут Илья? – в недоумении развела я руками.

– И ты еще спрашиваешь, при чем здесь Илья?

– Спрашиваю. Только, пожалуйста, не говори, что он мой будущий муж. Я не хочу это слышать.

– Не буду.

– Спасибо. Ты очень любезна.

– Он от тебя теперь всю жизнь не отделается. Ты ему вон сколько крови отдала! Сама стала на труп похожа. Он наймет тебе хорошего адвоката и тебя вытащит. Ты избавила его от наглого воришки-братца. Да он тебе по гроб жизни должен! Он весь суд купит, с его-то деньгами. Не бери в голову! Да с Ильей тебе в этой жизни вообще бояться нечего!

– Наташа, а если Илья не выживет? – холодно задала я вопрос.

– Как? – захлопала глазами Наташка.

– Так. У него же состояние тяжелое и даже критическое. Кто меня из тюрьмы вытаскивать будет?

– А если выживет?

– Если даже и выживет, то пока еще он придет в себя… Пока встанет на ноги… Время пройдет, а меня не сегодня, так завтра арестуют.

Не говоря мне ни слова, Наталья тут же вышла на дорогу и остановила одиноко проезжающую мимо нас машину, назвав при этом адрес моей дачи и предложив водителю хорошую сумму.

– Наталья, ты что? – не удержалась я от вопроса.

– Едем на дачу! – скомандовала она и живо села на заднее сиденье.

– Зачем?

– Садись, я сказала!

– Быть может, ты мне все-таки хоть что-то объяснишь?

– Садись! Время – деньги. Тебя водитель ждет.

Я попыталась воспротивиться, но, посмотрев на суровый Наташкин вид, не стала ей возражать и села в машину.

– Наташа, в чем дело? Ты понимаешь, что я себя плохо чувствую? Я еле на ногах стою. Какая к черту дача? Сейчас свалюсь вот тут прямо, и все.

– Едем! – вновь прокричала Наташка и постучала водителя по плечу: – Включите нам музыку, пожалуйста.

– Музыку?

– Маэстро, музыку! – как и всегда, понесло Наталью. – Заводи шарманку, шеф! Да как можно громче! Народ хочет зрелища и песен!

Немного испугавшийся ее напора водитель посмотрел на нас в зеркало заднего обозрения, покосился на Наташкину повязку на голове, тщательно прикрепленную пластырем, прокашлялся и поехал, не забыв при этом включить какую-то легкую, успокаивающую воспаленные нервы музыку.

Натальи хватило на пару минут молчания. Она вновь постучала водителя по плечу и ехидно спросила:

– Мужчина, вы что включили?

– Музыку, – в недоумении ответил тот и вновь покосился на Наташкину перебинтованную голову.

– Нам такая музыка не нужна! – тут же заявила она. – От такой музыки на сон тянет. Вот, у меня уже глаза непроизвольно закрываются. Включите что-нибудь повеселее и погромче.

– Погромче? – почему-то удивился мужчина.

– Мне со своей подругой потолковать нужно так, чтобы вы не слышали.

– Пожалуйста. Только вы не забывайте, что это моя машина и я тут хозяин.

– А вы не забывайте, что мы платим деньги за то, что вы нас на ней катаете. В народе говорят: кто платит, тот и заказывает музыку.

Как только заиграла громкая и довольно живая музыка, Наташка наклонилась ко мне как можно ближе и закричала прямо мне в ухо:

– Света, бери себя в руки! Я понимаю, что ты себя плохо чувствуешь, но ты должна набраться сил и еще продержаться. Не забывай, что у меня тоже голова пробита. Если бы ты только знала, какие ощущения я при этом испытываю. Мне кажется, что у меня голова скоро взорвется и разлетится на мелкие кусочки.

– Зачем мы едем на дачу?

– Будем избавляться от трупа, – совершенно хладнокровно ответила Натка.

– Что? – я не знаю, как не свалилась в обморок, но перед глазами все поплыло и закружилось в каком-то скоростном, сумасшедшем ритме.

– Что слышала. Опередим нашу доблестную милицию. Пока она раскачается, мы его так запрячем, что и следа никто не найдет.

– Что ты имеешь в виду?

– Не переживай. Я уже все спланировала. У тебя есть лопаты?

– В доме есть. Вернее, в сарае.

– Две или одна?

– По-моему, две. Я точно не помню.

– Ладно. Даже если одна, то будем копать по очереди.

– Кого копать-то?

– Землю, – не моргнув глазом ответила Наташка, создавая впечатление, будто она говорит о совершенно банальных и простых вещах.

– Землю? – Я вновь ощутила, как по моему телу пробежала легкая нервная судорога.

– Ну да. Она после дождя еще мокрая. Считай, что нам повезло.

– Повезло?!

– Ну да. Копать легко будет. Должны быстро управиться. Закопаем его к едрене фене, и дело с концом. Похороним, одним словом. Говорят, что, когда человека хоронишь, нужно в гроб положить его любимую вещь. Поверье такое. У нас гроба нет, но ничего страшного. Мы ему прямо в землю положим его любимую игрушку – его злосчастный пистолет. Пусть на том свете балуется.

– Наташка, ты что такое говоришь?

– Я тебе дело говорю. Цени. Ты видела, чтобы еще кто-нибудь так о своей подруге заботился?

– А если милиция уже там?

– Скажешь тоже! Да пока милиция чухнется… Она там не раньше чем через три года появится. Шутка, конечно.

– О боже…

Я откинулась на спинку, закрыла глаза и с ужасом подумала о том, как мы будем закапывать мертвого Влада. От этого я почувствовала себя еще хуже, и меня замутило с такой страшной силой, что я тут же открыла окно и высунула голову наружу.

– Ты что? – наклонилась ко мне перепугавшаяся Наталья.

– Плохо мне.

– А кому сейчас хорошо? Давай держись.

– Я стараюсь.

– Плохо стараешься. Ты прямо позеленела вся.

– Наташка, знаешь, о чем я подумала?

– О чем?

– Лучше бы я маленькой умерла.

– Дура ты! – только и смогла произнести Наталья. – Дура, потому что только дурак может произносить подобные вещи.

– Сама такая! Я сегодня в первый раз в жизни подумала о том, что я жить не хочу.

– Куда ты денешься! Кстати, если ты на своей свадьбе не сделаешь меня свидетельницей, то я на тебя знаешь как обижусь…

Повернув голову в Наташкину сторону, я посмотрела на нее горько и осуждающе и процедила сквозь зубы:

– Наталья, отвали от меня со своей свадьбой. И никогда мне больше про нее не говори!

– А ведь я и обидеться могу… Я к тебе со всей душой, а ты мне говоришь «отвали».

– Отвали! – еще раз повторила я то же слово.

– Считай, что ты меня очень сильно обидела.

– Ну и обижайся, пожалуйста… – произнесла я усталым голосом и вновь высунулась в окно.

Наташкина нижняя губа затряслась, и она вновь постучала водителя по плечу:

– Мужчина, вы что, глухой?! Сделайте музыку тише, а то прямо по ушам бьет. Оглохнуть же можно!

Растерявшийся дядька тут же выключил музыку и вновь покосился в зеркало заднего обозрения на перевязанную Наташкину голову, протянув:

– Вы ж сами сказали.

– Что я сказала?

– Музыку сделать громче… – еще больше растерялся водитель.

– Мало ли чего я говорила?!

– И еще сказали, мол, потолковать вам нужно со своей подругой…

– Не о чем нам с ней толковать!

– Ну, как знаете…

Всю дорогу до дачи мы ехали молча. Как только подъехали к моему дому, Наталья достала из сумочки деньги, рассчиталась с водителем и толкнула меня в бок:

– Просыпайся. Приехали.

Открыв глаза, я увидела, что уже рассвело, и не раздумывая вышла из машины. Взяв Наталью за руку, я пошла с ней к дому и заговорила виноватым голосом:

– Наташка, ты прости меня! У меня просто нервы сдают. Ну, не злись! Ты же видишь, в каком я состоянии…

– Ничего страшного. Я уже привыкла, – холодно ответила Ната, не поворачивая головы в мою сторону.

– Наташка, ну хватит дуться!

– Я уже не в том возрасте, чтобы дуться.

– Я так не могу.

– Как?

– У меня и так крайне паршивое состояние, а еще ты масла в огонь подливаешь. Я сейчас просто закиплю. Ну скажи, что мир!

– Хорошо, мир, – нехотя согласилась моя подруга и выдавила из себя улыбку.

– Тогда по рукам.

– По рукам.

Открыв дверь в дом, я прошла на ватных ногах внутрь. И тут, увидев капли крови на половицах, закрыла глаза от боли и ужаса.

– Светлана, ты что? – немедленно почувствовала мое состояние Наташка.

– Что-то нехорошо мне. Как вспомню, что здесь произошло…

– А ты не вспоминай. Сейчас не до этого. Нам нельзя терять ни минуты. Где лопаты?

– В сарае.

– Вот и пошли в сарай. Зачем мы сюда приперлись?

Открыв дверь моего уже почти заваленного набок сарая, Наташка встала у стенки, устало наблюдая за тем, как я ищу лопату.

– У тебя здесь даже к стенке страшно прислониться, того и гляди упадешь вместе с сараем! Сразу чувствуется, что мужской руки в этом доме давно не было.

– Да откуда ей взяться?

– Ничего. Скоро будет у тебя не только мужская рука, но и настоящий мужик с двумя ногами, двумя руками и одной головой. В наше время это просто умопомрачительная роскошь, но ты ее себе все же позволишь, – принялась за старое моя подруга. – Да и сарай тебе, по большому счету, не нужен будет. Зачем тебе этот заваленный сарай, если скоро ты будешь хозяйкой шикарного дома на Рублевке? А сарай – это так… Когда по нищете соскучишься, можешь всегда приехать на эту свою дачу. Посидеть, вспомнить старые времена с ностальгической улыбкой на устах…

– Наташка, у меня всего одна лопата, – перебила я ее виноватым голосом.

– Что, больше нет?

– Нет.

– Бери хоть одну. Будем копать по очереди.

Взяв старенькую лопату, я позвала мечтательную Наташку следом за собой и вышла из сарая. Выйдя за территорию дома, мы лихо пошли по тропинке в сторону леса. В отличие от совершенно спокойной Наташки я постоянно оглядывалась по сторонам, словно боялась, что кто-то чужой отслеживает наше передвижение и тщательно наблюдает за всеми нашими действиями.

– Ты что головой по сторонам крутишь? – не могла не заметить моих телодвижений подруга.

– У меня такое ощущение, что кто-то наблюдает за нами со стороны.

– Еще скажи – сверлит взглядом спину.

– Может, и так.

– Это у тебя галлюцинации на почве невроза.

– Возможно.

Как только мы вошли в лес, Наталья взяла у меня лопату и посмотрела куда-то вглубь.

– Ты хоть приблизительно то место помнишь?

– Нет, – замотала я головой.

– Что, вообще ничего не помнишь?

– Ничего.

– Странно.

– Наташка, но ведь ночь была. Темнота. Откуда и что я могу помнить?

– Но хоть какие-то детали должны всплыть у тебя в памяти.

– Ничего не всплывает… – в моем голосе послышались нотки, полные отчаяния, переплетающиеся с безысходностью. – Я помню, что, когда я в него выстрелила, он где-то у сосны упал.

– У сосны – это уже что-то, – не падала духом Наташка.

– Тут сосен – целый лес.

– А ты хоть далеко вглубь его загнала или нет?

– Наташа, я даже не помню.

– Как это «я не помню»?

– Я в таком состоянии была…

– Хорошо. Тогда прочешем весь лес.

– Весь не стоит. Давай хотя бы частично.

Я не знаю, сколько времени мы бродили по лесу, осматривали каждую сосну и носили по очереди тяжелую лопату, но, по-моему, это было очень долго. И, наконец догадавшись поглядеть на часы, я сообщила, что наши поиски продолжаются уже не один час.

– Наташа, если я сейчас под какой-нибудь сосной упаду, ты меня похоронишь? – крайне уставшим голосом спросила я свою подругу.

– Ты что несешь?

– Что слышишь. Зря мы сюда поехали. Я не помню то место, где я убила Влада, а весь лес нам и за три дня не обойти. Сами заблудимся, и все.

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю оставить эту затею.

– Какую?

– Предлагаю прекратить поиски Влада.

– Ты хочешь сесть в тюрьму?

– Я уже не знаю.

– Вот если не знаешь, то давай соберись с последними силами и продолжай искать труп Влада.

После дальнейших продолжительных, но так и не принесших никакого результата поисков я поняла, что больше не могу даже шагу сделать, что у меня совершенно нет сил. И легла на траву у ближайшей сосны, широко раскинув руки и уставившись в небо.

– Светка, ты что?

– Ничего. Я сломалась. У меня батарейки сели.

Тоже обессиленная, Наталья опустилась на землю рядом со мной и, поджав под себя колени, тихо призналась:

– У меня тоже.

– Что у тебя тоже?

– У меня тоже батарейки сдохли.

– Удивительно.

– Что тебе удивительно?

– Что у тебя батарейки могут сдохнуть. В тебе столько энергии…

– Представь себе, что даже у меня может иссякнуть энергия. Я же не железная! А знаешь, что я хочу тебе сказать?

– Не знаю.

– Если мы труп Влада не нашли, то и милиция его вряд ли найдет.

– Наташа, скажешь тоже! Милиция-то его как раз и может найти, а вот у нас его искать уже сил нет.

– Светка, а может, ты его не убила? – шокировала меня своим вопросом Наталья. – Может, он встал и убежал?

– Как убежал? – опешила я.

– Как люди убегают? Поднимаются с земли и бегут со всех ног. А может, тебе вообще это все показалось? Такое тоже часто бывает. Ты тогда была в шоковом состоянии, вот тебе и показалось, что ты его шлепнула. Может, ты его и не видела вовсе?

Я подняла голову и посмотрела на Наталью безумным взглядом:

– Наташа, я что, похожа на идиотку?

– Я этого не говорила.

– Я повторяю тебе еще раз: я его убила.

– Ну, убила и убила, – не стала связываться со мной Наташка. – Так ему и надо. Туда ему и дорога! Он эту смерть заслужил.

– Может, и заслужил, только я не имела права его убивать.

– Если мы сейчас будем рассуждать о правах, то знаешь до чего договоримся… Он, между прочим, тоже не имел никаких прав обирать до нитки одинокую, несчастную, измученную невзгодами в личной жизни женщину, а затем пробивать ей голову пистолетом. Это ведь я только тебе сказала о том, что мне было совершенно не больно, когда мне голову зашивали, но на самом деле все совсем не так. Я от боли чуть было с ума не сошла. А тебя он под прицелом сколько держал! Представляю, что ты чувствовала, когда тебе в затылок дуло пистолета упиралось. Даже страшно подумать, каково тебе было. И ведь если бы Илья на него не кинулся, он пристрелил бы тебя, как куропатку, и ни о чем не задумался бы. У тебя волосы седые появились.

– Что? – я тут же поднялась с земли и испуганно схватилась за голову.

– Что слышала.

– Ты шутишь? Ради бога, я тебя умоляю, скажи, что ты шутишь.

– Да что-то мне как-то стало в последнее время не до шуток. Несколько седых волосков у тебя точно уже есть. Да что ты так перепугалась? На тебе лица сейчас нет. Завтра же пойдешь в салон красоты и голову покрасишь. Подумаешь, мелочи жизни!

– И ты называешь подобные вещи мелочами жизни?

– Конечно. А разве может быть по-другому? Сейчас столько различных модных ярких красок с самыми разнообразными оттенками, что женщины могут седеть без страха и с удовольствием.

– Ой, Наталья, тебя послушаешь, так подумаешь, что в жизни вообще жалеть не о чем.

– Действительно не о чем. Я все это к тому говорю, что правильно ты его грохнула. Хоть одним гадом на свете меньше стало. Самое главное, чтобы тебе за это ничего не было.

– В том-то и дело, что мне как раз за это может быть несколько лет тюрьмы. А искать труп Влада сил больше нет. Если мы с этим не покончим, то я сама упаду у ближайшей сосны и стану трупом.

– Даже если труп найдут и к тебе с наручниками приедут, ты ни с чем не соглашайся, – принялась учить меня Натка.

– Понятное дело, что при любых обстоятельствах и до последнего я буду идти в отказ. А по-другому не может быть.

– Вот это правильная позиция. Еще черта с два кто докажет, что это ты во Влада стреляла. Мало ли откуда могут быть на пистолете твои отпечатки пальцев? Может, ты этот пистолет еще в доме трогала, после того как Влад самым наглым образом туда ворвался. Можно сказать, что у них с братом схватка была, Влад выронил пистолет, ты его подобрала, но в силу женских страхов и нерешительности воспользоваться им не смогла. Пока ты была в замешательстве, он его у тебя отобрал и убежал в лес. Больше мы его не видели и ничего о нем не слышали.

– Хорошо. Кто же тогда его убил? Не можем же мы сказать, что он убил себя сам. Неправдоподобно как-то. Не может же он сам себя убить выстрелом в спину.

– А почему нас должно интересовать, кто его убил? Мало ли что могло с ним случиться… Мы про это даже не знаем. Это не наши проблемы. Зачем волноваться из-за чужих проблем, если у нас своих целая куча? Влад стольких женщин ограбил, столько зла сделал, что убить его может кто угодно. Тут может быть столько подозреваемых, что тебе и не снилось.

– И все эти подозреваемые вдруг непонятно откуда взялись на моей даче…

– А почему бы и нет? Мало ли кто мог за ним следить. Запомни, ты к этому не имеешь никакого отношения. Веди себя так, будто ты про это первый раз слышишь и даже в шоке от всего услышанного.

Наталья замолчала, а после нескольких минут раздумья вдруг меня окликнула:

– Светка…

– Что?

– Я знаешь о чем подумала?

– О чем?

– Как ты думаешь, а откуда у твоей дачи взялся Илья?

– В смысле?

– Как ты могла сбить президента крупной компании на дачной дороге? Откуда он выскочил в своем дорогом костюме? Как тут оказался? Где его машина? Для каких целей он сюда приехал?

– Этого я не знаю.

– Мистика какая-то. Но ты у него про это спрашивала?

– Конечно, спрашивала.

– А он?

– Он ничего вразумительного мне не сказал. Я сама об этом долгое время думала. Выскочил посреди дороги, в дорогом костюме, в сильный ливень… и чуть ли не сам бросился ко мне под машину.

– Во дела!

– Я этот вопрос уже сама черт знает сколько времени себе задаю и ни к какому ответу пока не пришла.

– Главное, чтобы ты этот вопрос не себе, а ему задала.

– Я же тебе сказала, что ему я его тоже задавала.

– И что?

– Никакого результата.

– Так он от ответа отмахивается или несет бред?

– Он вообще не желает на него отвечать.

– Странно все это. Твой дачный поселок находится за несколько десятков километров от Москвы. До него еще нужно добраться. На чем-то же он сюда приехал? Не мог же он до него пешком дойти.

– Наташка, я не могу ответить тебе на этот вопрос по той причине, что сама не знаю на него ответа. Я не знаю, как он добрался до дачного поселка, для каких целей туда явился и откуда он выскочил. Если бы я позже с ним не побеседовала, то я подумала бы, что это сумасшедший, решивший покончить жизнь самоубийством. Только для сумасшедшего он слишком дорого одет. Вот что меня сразу смутило. А все остальное покрыто мраком. Странная история. Даже больше чем странная.

– Ладно. Думаю, об этом мы узнаем позже от самого Ильи. В том, что он выживет, я просто уверена. Пойдем обратно?

– Пойдем, – пытаясь побороть головокружение, я встала, подняла лежащую на земле лопату и, пошатываясь от усталости, позвала за собой Наташку: – Натуль, пойдем. Мы здесь уже черт знает сколько времени проторчали!

– А зачем ты лопату-то обратно тащишь?

– А что?

– Оставь ее здесь. Тяжесть такая. Тебе бы самой дойти, а ты еще лопату схватила. На кой она тебе сдалась? Ты что, себе новую, что ли, не купишь?

– Знаешь, я не привыкла лопатами разбрасываться. Лопата денег стоит, а я деньги считать умею.

– Да много ли она стоит?

– Может, и немного, только я ее за свои кровные покупала. Я своим огородным инвентарем направо-налево не разбрасываюсь.

– Чудная ты! – только и смогла произнести моя подруга.

– Кроме того, мне она на садовом участке нужна. Да и не очень-то мне хочется, чтобы в этом лесу, кроме пистолета с отпечатками моих пальцев, еще нашли лопату с моей дачи с точно такими же отпечатками.

– Тоже верно, – тут же согласилась Наталья. – Точно. Лопату же найти могут…

– Я тебе про это и толкую.

– Светлана, а ты у нас умная!

– Не жалуюсь, – кивнула я, приняла важный вид и даже слегка улыбнулась.