– О боже! – тихо прошептала я и стала осторожно отходить назад. – Кто здесь? Кто здесь?! – прокричала я громче и стала медленно пятится в сторону дороги. Меня начало лихорадить, от недавнего энтузиазма по поводу того, что я скоро попаду домой, не осталось следа.

Собрав последние силы, я выскочила на дорогу и хотела было бежать, но в этот момент кто-то накинулся на меня сзади и повалил в грязный снег. Я не видела, кто это был, я просто почувствовала, как чьи-то сильные мужские руки сжимают мое горло и… мне не хватало воздуха… стало нечем дышать… Я вдруг отчетливо поняла, что меня покинули последние силы и я умираю. Я реально ощутила, что меня больше нет.

За какие-то считанные мгновения передо мной пронеслись картины моего счастливого детства. Счастливого, потому что детство не бывает не счастливым, потому что именно в детстве тебя все любят, даже боготворят, говорят ласковые слова, восхищаются даже самым твоим маленьким, незначительным поступком, считают тебя центром вселенной и пророчат тебе счастливое будущее… Потом я увидела картинки моей безмятежной юности: первая школьная любовь к обыкновенному мальчишке, который не отличался ни внешностью, ни отметками, – к тому же был абсолютно безразличен к моей персоне. Юношеские слезы, ночи, проведенные без сна, когда я думала о нем, представляла наши с ним встречи, жаркие поцелуи и желала видеть его все больше и больше. Та любовь казалась мне любовью всей моей жизни, ведь столько трагизма и самоотдачи в ней было. И эта любовь осталась в прошлом точно так же, как и еще одна, только более мощная…

На мгновение перед моими глазами предстал уже совсем другой юноша, который встретился мне сразу после школы, на вечеринке у наших общих друзей. Он выделялся красивой американской внешностью, умением держать себя в обществе и какой-то необъяснимой жестокостью в лице, до которой мне тогда не было дела, но зато, именно от его жестокости я и пострадала в дальнейшем. Его звали Максим. Он был из Тамбова. Мы влюбились друг в друга сразу, и это была даже не любовь, а какое-то умопомрачение двоих, где есть дикая страсть, бурный, даже чересчур бурный секс и полнейшее отсутствие гармонии как между собой, так и с внешним миром. Нам казалось, что в этом мире нас только двое, потому что даже среди многоликой толпы мы видели только друг друга и совершенно не обращали внимания на окружающих. Тогда мы были слишком молоды, слишком импульсивны и слишком эгоистичны. Я вспомнила его кричащую мать, которая ревновала своего сына ко мне и ненавидела меня всеми фибрами своей души. А я… Я и не рассчитывала на ее любовь и па ее расположение. Мне было на нее глубоко наплевать. Я смотрела на нее в упор и видела пустое место, потому что в этой жизни для меня существовал только один человек – это Макс… Перед моими глазами пронеслись Тамбов, где я тогда жила, и жестокий Макс, с которым мы собирали осенние листья в саду и считали себя счастливыми только оттого, что мы есть и мы рядом. В этой игре не победила любовь. В ней победила молодость, которая имеет только собственное «я», не умеет уступать и уж тем более к кому-то прислушиваться. Я флиртовала со всеми подряд, и совсем не потому, что мне был кто-то нужен, а потому, что я так устроена. Я жила по принципу, по которому и живет настоящая женщина. Принцип заключался в том, что, если прошел день и ни один мужчина не глянул на меня с интересом, значит, этот день прошел зря. Есть женщины, которые не могут жить без этого самого флирта, флирт дает им силы и энергию, чтобы жить дальше. Жестокий Макс избил меня за подобный флирт, а я была полной дурой, что его простила. Я была слишком наивна и не верила людям старшего возраста, которые в один голос говорили мне, что, если мужчина хоть раз ударил женщину, он сделает это еще. Я же слепо верила в то, что у меня все будет иначе и что чужой жизненный опыт никак мне не подходит, просто потому что он чужой, а я именно та женщина, которая способна изменить мужчину. И, естественно, я просчиталась. Оказывается, ударить слабую женщину может только тот мужчина, который сам достаточно слаб. Макс поднял на меня руку еще раз и… для него это стало нормой. А затем – на него завели уголовное дело, и я… я бросила его в самый трудный момент. Я просто исчезла из его жизни. Я знала, что обязана остановиться, пока не поздно, обязана выпутаться из этой связи с самыми наименьшими потерями, чтобы забыть о том, что мужчина может поднять руку на женщину. В памяти пронеслась страшная ночь в ожидании самолета. Ночь, которую я просидела на ночном вокзале в ожидании утреннего рейса, плакала и тупо смотрела на телефон-автомат, понимая, что стоит мне набрать всего несколько цифр, сказать о том, что я убегаю из этого ада, и все вернется опять. Но я смогла… Я справилась с собой… Я не позвонила и улетела утренним рейсом. Я улетела от этой жестокой любви. Я улетела, я вырвалась. А он остался где-то там. Далеко… В прошлой жизни. Все осталось далеко позади. От общих знакомых я узнала, что Макс женился, нашел то, что искал, и что он по-своему счастлив. Видимо, его понимание счастья в корне противоположно тому, что думаю по этому поводу я. Обо мне он, наверное, старается не вспоминать, напрочь вычеркнув меня из своей жизни, и даже если кто-то и скажет ему обо мне, удивленно пожимает плечами и говорит, что никогда не был со мной знаком. Я сделала то же самое. Из прошлой жизни я оставила только одну фотографию. Ту, где мы стоим у фонтана на фоне Петродворца. На этой фотографии я слишком юная, беззаботная. Я смотрю на окружающий меня мир добрым, открытым взглядом. Рядом со мной стоит Макс. Он смотрит на мир исподлобья, а в его глазах злость. Наверно, именно в этом и была наша несхожесть. Я слишком сильно, по-юношески любила, самозабвенно и искренне, а Макс просто хотел, чтобы я была рядом, и совсем не потому, что он меня также любил, а потому, что он так хотел, ведь он всегда привык получать то, что хочет. Наши отношения строились на крайне банальном принципе: я любила, а Макс позволял себя любить. Я никогда не возвращаюсь в ту жизнь. Я закрыла этот период темными шторами и больше никогда не подглядывала за ним даже из маленькой щелки. Я никогда не представляла нашу с ним встречу спустя долгие годы. Обыкновенный государственный служащий, живущий крайне обыкновенной жизнью, и совершенно необыкновенная женщина, живущая необыкновенной, насыщенной жизнью. У нас бы не нашлось даже темы для разговора, потому что мы совершенно разные и у пас нет точек соприкосновения. Он слишком приземлен, а я уже давно не живу приземленной жизнью. Судьба не случайно развела нас в разные стороны. Удачи тебе, Макс! Я надеюсь, что ты по-настоящему счастлив и не так часто поднимаешь руку на женщину, с которой теперь живешь.

А затем я встретила Артема, и эта встреча тоже пронеслась у меня перед глазами. За него я вышла замуж и с лихвой хлебнула ту кашу, которую называют замужеством. А потом случился этот слишком тяжелый развод. Я сама, своими собственными руками вырыла могилу нашим отношениям. Я не смогла окунуться в любовный омут с головой и никогда не чувствовала себя счастливой оттого, что в мою жизнь вошел Артем. Он никогда не был мужчиной моей мечты. Когда Артем пытался стать моим солнцем и прикладывал к этому все усилия, на которые он был только способен, я качала головой и говорила о том, что даже на солнце есть пятна, а это еще больше выводило его из себя. Я всегда была не только внутренне, но и финансово независима, Артему было тяжело дотянуться до моей планки. Иногда мне кажется, что я начала копать яму своей зародившейся любви задолго до того, как мы стали жить вместе. Наверно, это произошло оттого, что я всегда думала о своем принце, который должен обязательно за мною примчаться и пасть к моим ногам. Артема это всегда беспокоило, я совсем не говорила ему об этом, но он это чувствовал. Я никогда его не ценила, но после того, как он от меня ушел, я просто взвыла от боли. От дикой, душераздирающей боли. Я не могла поверить в то, что меня бросили. Не я, а меня. Ведь я такая красивая, стильная, изысканная, сексуальная, ласковая – необыкновенная. Мне всегда казалось, что мужчина должен быть счастлив уже только оттого, что находится рядом со мной, и я совершенно не обязана работать над тем, что называется хорошими семейными отношениями, которые, говорят, нужно строить и тщательно оберегать. Я всегда считала себя подарком для любого мужчины, а оказалось, что от такого подарка можно запросто отказаться. Я очень тяжело пережила развод и успокаивала себя тем, что мой бывший муж сделал большую ошибку, что к нему никогда не проявит интереса ни одна приличная женщина. Оказалось, что проявили, да еще какой. Никогда бы не подумала, что мой бывший муж пользуется таким спросом и в него без памяти влюбится моя лучшая подруга. Она не увидела в нем недостатков, хотя мне всегда казалось, что Артем только из них и состоит.

Я очень часто задавала себе вопрос, почему у меня все не как у людей. Почему я не могу прожить с одним мужчиной всю жизнь? Может, я еще не встретила своего мужчину, а мой мужчина еще не встретил меня?

Встретимся ли мы когда-нибудь вообще и сколько нужно времени, чтобы состоялась эта долгожданная встреча? Быть может, мне просто не везет с моими мужчинами, а им не повезло со мной. Быть может, мне слишком много надо от жизни и ни один мужчина не может мне этого дать. А может, я вообще не создана для любви… Быть может… Есть же люди, которые созданы для одиночества». А если я одна из них? Ведь я живу с одиночеством, люблю одиночество, дышу одиночеством и дружу с одиночеством. Я одна из их ограниченного числа… Быть может…

Я боролась со своими мыслями и уже практически не дышала… Я знала, что я умерла. Я знала, что меня нет, но все же я никакие могла поверить в то, что, если человек умирает, он не теряет способности мыслить. Я понимала, что меня кто-то душит и что задушить человека проще простого, поэтому я даже не сомневалась в том, что меня уже нет. И все же я могу вспоминать свое прошлое и даже то, зачем я задвинула толстые шторы и не вспоминала долгое время. Мне стало жалко себя за то, что все мои бывшие мужчины вспоминали обо мне со злостью и потаенной болью. Они считали меня сумасбродной и совершенно бесчувственной. Не знаю, почему меня считают стервой, наверно, потому, что я просто не умею любить. А быть может, Господь мне дал эти испытания по той причине, что впереди меня ждет настоящее счастье и самая моя большая любовь впереди. Но как она может быть впереди, если меня уже нет, если я уже умерла? Все мои бывшие мужчины сразу же после расставания со мной нашли свое счастье и свою новую, настоящую и большую любовь.

Они нашли то, что не смогла им дать я, по всей вероятности, я не умею этого давать. Я умею только брать, ничего не давая взамен. В первую минуту мне захотелось попросить у них прощения, а затем мне захотелось, чтобы они попросили прощения у меня. Ведь все они уже давно счастливы, а я еще нет, хотя очень хочу и очень стараюсь… У меня слишком сложный характер, слишком много эмоций, и я не могу уступать. Временами я не могу справиться сама с собой. Для любого мужчины этого слишком много, намного больше, чем он может вынести.

Я вдруг подумала о Лосе и о том, что так и не смогла искренне ответить на его чувства. Он мне далеко не безразличен, и, наверное, стоило попытаться что-то построить, но я такая упрямая: Я слишком упрямая, я просто иду совсем к другой цели, а когда я иду к какой-нибудь цели, я сметаю на своем пути все, не останавливаюсь ни перед чем. Если у меня есть цель, то для ее достижения я использую все средства, потому что она того стоит. Девиз «все и любой ценой» стал девизом всей моей жизни. А что касается личной жизни, у меня с этим как-то не получается… Я научилась в этой жизни всему, кроме отношений с мужчинами. Я не умею их строить, и в этой науке я совершенно бессильна. Я ломаю их сама, даже когда они находятся на начальной стадии, потому что я иду напролом, не ищу компромиссов и считаю, что любовь ставит человеку подножку и делает его слишком слабым и беззащитным. Я разучилась терять разум. Я стала слишком рациональной и прагматичной. Меня ничем нельзя удивить и ни в чем не переубедить. Да, я такая! Какой мужчина выдержит такое сокровище?.. Господи, кому оно нужно?! Вокруг столько милых, ласковых, заботливых женщин, таких, как моя Ритка, которые готовы отдаться во власть мужчине, потакать всем его прихотям, ублажать его и отдавать себя всю, без остатка, ничего не требуя взамен.

Неожиданно я почувствовала сильную боль и открыла глаза. Я попыталась понять, где я, в аду или в раю, и не сразу поняла, что я нахожусь в реальной жизни. Значит, я прогоняла картинки из своей прошлой жизни не где-нибудь в потустороннем мире, а в самой что ни на есть настоящей реальности.

– Слава богу, очухалась, – услышала я где-то рядом. – Я уже думал, что мне тебя оттуда не вытащить. Ты как, живая?.

Я попыталась поднять голову, но почувствовала, как все поплыло у меня перед глазами.

– Где я?

– Добро пожаловать на грешную землю.

– Я на земле?

– Понятное дело, что не в космосе.

– Я думала, валу…

– Ну, дорогая моя, до ада теперь далеко. Считай, что ты была там, но я тебя оттуда вырвал и вернул на грешную землю. Считай, что я положил тебя обратно – туда, откуда взял. На место, одним словом… – В довершение фразы послышался громкий и крайне противный смех.

Прямо передо мной сидел дровосек и держал мою руку в своей мощной и потной ладони. Превозмогая жуткое головокружение, я вновь попыталась встать. Дровосек пришел мне на помощь, и моя вторая попытка оказалась вполне удачной.

– На, водички попей, – сказал он заботливо.

Я сморщилась и обреченно прикусила нижнюю губу.

– Господи, откуда ты взялся? Ведь я же от тебя убежала… Что со мной случилось? Где я была? Я думала, что я уже умерла. Я все видела… Я видела людей, которых когда-то любила, а быть может, и не любила, а была только влюблена… Я слишком много думала, вспоминала, анализировала свою жизнь и пыталась сделать хоть какие-то выводы. Перед моими глазами пронеслись вся моя жизнь, все мое прошлое. Я была уверена, что уже умерла и нахожусь то ли в аду, то ли в раю… Я ждала приговора. Меньше всего я верила в то, что останусь жива. Боже, как болит голова… Боже, нет, не голова. Больше всего у меня болит шея…

Еще раз оглядев дровосека, я увидела окружающие его предметы и с ужасом поняла то, что я сижу на полу на веранде все того же злосчастного дома, из которого мне с таким трудом удалось убежать. Дровосек сидел рядом со мной в одних трусах, держал кружку с водой и заботливо заглядывал мне в глаза.

– Колюня, ты бы ей лучше самогонки дал. Девке и в самом деле легче будет. Она сейчас шар зальет и очухается немного. А то видишь, сидит, как чумная, и вообще ничего не понимает.

Я обернулась на голос и увидела у стены самого старшего из гостей дровосека. Гость, от которого я совсем недавно имела честь избавиться, пил самогонку и курил сигарету:

– Девка, ты как? Еще не очухалась? Я выпью за твое здоровье! – Мужик поднял граненый стакан с самогонкой и осушил его до самого дна.

Я посмотрела на дровосека ничего не понимающими глазами и почувствовала, как на них навернулись слезы.

– Как же так? Я же сбежала отсюда! Может, ты объяснишь мне, что произошло? Я села в машину… Доехала до дачного поселка. Я видела мертвую собаку у будки и мертвого сторожа… Я все это видела… А затем спущенные колеса машины… А потом эти руки… Сильные руки… Кто-то бросился на меня сзади. Я принялась отбиваться… а затем все, провал в памяти. Я не понимаю, как я опять очутилась здесь. – Немного помолчав, я уставилась на дровосека, как на привидение, и с ужасом спросила: – Это был ты?

– Где? – не понял он меня.

– Ты сам прекрасно знаешь… – Мой голос дрожал, и я была готова заплакать навзрыд.

– Я не знаю…

– Я спрашиваю, меня душил ты? Это был ты?