Около получаса я уговаривала Алексея помочь мне одеть покойника и посадить его в машину. Алексей сказал, что я сумасшедшая, и направился к выходу. Только когда я зарыдала и встала перед ним на колени, он все же остановился, сел на пол и попытался меня образумить.

– Вика, не нужно его никуда тащить! Нужно просто вызвать «Скорую» и милицию.

– Нет, – судорожно затрясла я головой и схватила Алексея за руки. – Никто не должен знать, что это произошло в моей квартире.

– Может быть, ты его убила? – неожиданно спросил он меня.

– Да как ты можешь так про меня подумать?!

– Тогда чего ты боишься?! Да ты пойми, что если мы вызовем милицию, то тебе за это ничего не будет, а вот если мы начнем заниматься самодеятельностью, то нас запросто увидят соседи или повяжут на первом посту милиции.

– Если мы будем с тобой тянуть время, то нас точно повяжут.

– Да ты сейчас сама не ведаешь, что творишь. Ты не в себе!

Алексей был прав лишь в том, что я действительно находилась в состоянии шока. Мне так хотелось быть далекой от всего того, что произошло, и не в моих интересах было, чтобы кто-то узнал, что шеф «Ориона» умер у меня дома. Милиция сразу начнет устанавливать мою личность, узнает, что параллельно я работаю в конкурирующей фирме, начнет задавать слишком много вопросов, а Леонид скажет, что я испортила все дело, и от меня отвернется. Тогда ни о каком замужестве не стоит даже и мечтать.

– Вика, а он от чего умер-то? От сердечного приступа во время занятий сексом?

Я подняла глаза, посмотрела на присевшего рядом со мной на корточки Алексея и прошептала:

– Я с ним не спала. Не успела, а может быть, даже и не смогла бы. Сама не знаю. Вот видишь, если ты так подумал, то другие тоже будут так думать.

Посмотрев на часы, я смахнула выступившие на глазах слезы и тяжело вздохнула.

– Почему ты мне сразу не сказала, что он мертв? Я бы все равно узнал. Я же не конченый идиот и могу отличить спящего человека от покойника.

– Не смогла.

– Что не смогла?

– Не смогла сказать тебе правду.

– Зачем ты придумала всю эту чушь?

– Боялась, что ты не приедешь. Сам посуди, если бы я тебе сказала о том, что мне нужно мертвого шефа в машину посадить, ты бы приехал?

Алексей не ответил на мой вопрос. Да и не было необходимости на него отвечать: тут и так все было понятно. Я вновь бросила беглый взгляд на часы и быстро заговорила:

– Леша, ты можешь возвращаться к себе домой. Извини, что я побеспокоила тебя посреди ночи. Поезжай домой и забудь, пожалуйста, все, что ты здесь видел. Я никого не убивала. Просто этот жирный боров очень разволновался. Он безумно меня хотел. Видимо, когда я пошла принимать душ, он стал рисовать в своем воображении такие невероятные эротические картинки, что у него остановилось сердце. В ресторане он пил вино, а тут попросил шампанское. Ему нужно было выпить для того, чтобы побороть свой страх. Может, ему пить было нельзя. Я же и понятия не имела, что у него не в порядке сердце. – Выдержав паузу, я смахнула выступившие на глазах слезы и прошептала: – Алексей, уходи. Я тебя хорошо понимаю. А то вдруг я в самом деле его убила… Зачем тебе эта неизвестность? Ты же не хочешь мне помогать, потому что думаешь, что я убийца?

– Я помогу тебе, – пробормотал Алексей и посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, что я почувствовала неловкость. – Только у меня условие.

– Какое?

– Если все пройдет успешно, то ты мне обязательно объяснишь, что здесь, черт побери, происходит. Я хочу узнать, наконец, кто ты такая.

– Без проблем. Тебе с раннего детства мою биографию рассказывать или со школы? Может быть, с института?

– Как хочешь.

Мы все-таки умудрились одеть толстопуза и присели, чтобы немного передохнуть, так как с нас градом катился пот. Вдруг зазвонил мобильный телефон шефа, лежащий в кармане его брюк. Мы замерли и посмотрели друг на друга испуганными глазами.

– Жена, наверно, звонит, – чуть слышно произнесла я и протянула Лешке полотенце для того, чтобы он мог отереть пот. Лешка отмахнулся и раздраженно сказал:

– Да затуши ты эти вонючие свечи, тут уже дышать нечем!

– Они не вонючие, а ароматизированные, – сказала я, затушила все свечи и вместе с Лешкой потащила шефа из спальни.

– И переоденься! Ты что, в этой сорочке поедешь?!

– Это не сорочка, а пеньюар.

– Какая разница! Все равно переоденься.

– Не кричи на меня.

– А ты не наряжайся так перед начальниками.

– Леша, ты что, ревнуешь?

– Чушь!

– Тогда реагируй спокойнее.

Затем Лешка взял ключи от машины толстопузика, которые мы обнаружили в кармане пиджака покойника, и решил выйти на улицу, чтобы подогнать иномарку шефа прямо к подъезду и разведать обстановку. Вернувшись, Алексей сказал, что все в порядке, и, посмотрев на лежащего на полу шефа, отметил, что нам обоим придется хорошенько потрудиться, чтобы дотащить труп до машины.

Завернув тело в огромный плед, мы вытащили его в коридор и поволокли по ступенькам со второго этажа, при этом мы оба надеялись на то, что нам не встретится никто из соседей. Я не знаю, откуда у нас взялись силы, в особенности у Лешки. Мне припомнился наш разговор во время ужина кафе, когда он хвастался мне, что поднимает штангу, и говорил, что даже выиграл какое-то первенство. Я не знаю, какое именно первенство он выиграл, но с толстопузиком управлялся довольно неплохо.

Развернув плед, мы усадили мертвеца на заднее сиденье и поехали подальше от дома.

– Если ГАИ остановит и спросит, что с пассажиром, скажешь, что он хорошо выпил и спит, – давал мне распоряжения Лешка.

Я кивала, постоянно оглядывалась на толстопузика и вытирала слезы.

– Что ревешь-то?

– Боюсь, – замотала я головой.

– Кого?

– Вдруг нас ГАИ остановит. А ведь у тебя даже доверенности нет.

– У меня деньги есть. С их помощью с гаишниками всегда можно договориться. Главное, чтобы никто твоего начальника тормошить не стал. Иначе мы попали.

Но в эту ночь нам определенно везло. Отъехав подальше от моего дома, мы остановили машину на каком-то пустыре и пересадили шефа за руль. Алексей расстегнул ворот его рубахи для того, чтобы со стороны казалось, что человеку стало плохо, и, взяв носовой платок, принялся стирать отпечатки пальцев. Я сидела в темноте рядом с машиной и наблюдала за его действиями.

– Боюсь, что от отпечатков мы вряд ли сможем избавиться, – произнес Алексей.

– Почему?

– Слишком много наследили. Тут везде «пальчики».

– Ну, хоть немного постирай, – грустно произнесла я.

– Если только немного.

– Нужно было все в перчатках делать.

– Я смотрю, ты неплохо осведомлена…

– А я много фильмов смотрела.

– Тебе фильмы противопоказано смотреть.

– Почему?

– Потому, что они плохо влияют на твою психику. У тебя любимый человек есть. Ты замуж за него мечтаешь выйти, ребенка родить. Ты же сама мне все уши прожужжала, какая у тебя такая невероятная любовь.

– А я его и в самом деле очень люблю.

– Тогда какого черта этот мужик в твоей постели делал?!

– Меня об этом мой любимый попросил, – устало ответила я и, присев на корточки, стала тереть виски.

Покинув машину толстопузика, мы прошли несколько кварталов и бросили плед, в который заворачивали труп, в мусорный бак, надеясь на то, что его в самое ближайшее время подберут бомжи. После этого мы вернулись ко мне домой и сразу прошли на кухню. Увидев, что я потянулась к коньяку, Лешка сам взял бутылку и наполнил наши рюмки.

– Мне тоже нужно выпить, а то голова идет кругом. Я еще никогда в такой ситуации не был. Паршиво как-то.

Выпив рюмку коньяка, я попросила Алексея налить мне еще, но он отрицательно покачал головой и отодвинул бутылку.

– Тебе не много будет?

– Мне очень плохо, – честно призналась я Лешке и вновь вытерла слезы.

– Тебе утром на работу идти.

– Я не пойду.

– Что значит я не пойду?

– А что мне там делать? – захлопала я глазами.

– Работать, – сурово ответил он.

– Я не смогу.

– Нужно идти. Хочешь не хочешь, а идти нужно. Зачем нагонять на себя лишние подозрения? Не забывай, что ты – последний человек, который видел шефа живым. А ты сегодня придешь на работу и узнаешь, что твой шеф умер от сердечной недостаточности в собственной машине.

Я взяла Алексея за руку и зашептала, округлив при этом глаза:

– Лешка, скажи, никто не узнает, что это случилось у меня дома?

– Если ты никому не расскажешь, то никто, – пожал плечами он. – Вроде бы нас никто не видел.

– А ты никому не скажешь?

– Нет, – твердо сказал Лешка. – Только бы ты язык за зубами держала.

– Я что, сама себе враг?

– Вы, женщины, все такие болтливые.

– Леш, скажи, а когда шефа в машине найдут, то уголовное дело заводить не будут?

– Если он умер ненасильственной смертью, то не будут.

– У него сердце остановилось.

– По идее не должны. А там кто его знает.

– А ты думаешь, это не сердце? – пытала я Лешку.

– Откуда я знаю? Я же не врач-патологоанатом. Вскрытие покажет.

– А больше ничего не может быть, – я говорила скорее для самой себя, чем для Лешки, пытаясь таким образом успокоиться. – Ну сам посуди, иначе от чего человек ни с того ни с сего умереть может? Только от остановки сердца.

– Вика, а ты не хочешь выполнить мое условие? – взволнованно сказал Лешка. – Только я прошу тебя не врать. Если ты будешь хитрить, то я сейчас просто встану, уйду и ты больше никогда меня не увидишь. Ты этого хочешь?

– Нет. У меня еще никогда не было друга-мужчины, и тем более такого надежного.

– Все пытались затащить тебя в постель?

– Все, – не могла я не согласиться с Лешкой. – Один ты не пытаешься.

– Ты, наверно, думаешь, что я импотент, – расплылся в улыбке сидящий напротив меня мужчина.

– Я думаю, что ты очень культурный и воспитанный человек.

А затем я рассказала ему все о себе без прикрас. Я знала, что никогда нельзя рассказывать мужчине абсолютно все, иначе ты станешь для него прочитанной книгой и не будешь ему интересна. Мужчинам вообще нельзя знать больше, чем положено. Но это совсем не тот случай, потому что Алексей не был моим близким мужчиной, да и, если честно, я воспринимала его не как мужчину, а скорее как близкую подругу, которая всегда поймет и придет на помощь.

Я рассказала ему о том, что никогда не верила в любовь, от которой можно потерять голову, и однажды я ее встретила. Не ждала, не звала и встретила. Я рассказала ему о том, что бывают совершенно невероятные поцелуи и ласки и что на своем жизненном пути судьба подарила мне встречу с ярким и особенным мужчиной.

Когда я рассказывала Алексею о Леониде, я видела, как слегка подергивались его скулы: наверно, ему было больно и неприятно все это слушать, но мне очень сильно хотелось поделиться с ним своими чувствами. Я сказала, что мне без Леонида будет незачем жить, если из моей жизни исчезнет любовь, что тогда я буду подавленной, блеклой и несчастливой.

– Ты кого-нибудь когда-нибудь любил? – поинтересовалась я у Алексея.

– Да, – не раздумывая, ответил тот.

– Если ты знаешь, что такое любовь, значит, ты должен меня понять.

– Я хорошо знаю, что такое любовь, – уверенно ответил Лешка.

– Кстати, а где сейчас твоя любимая девушка?

– Разбилась в автокатастрофе вместе со своими родителями.

– Извини, пожалуйста.

– Ничего страшного.

– Давно это было?

– Пять лет назад.

– Извини, – еще раз произнесла я и замолчала.

– Продолжай, – настаивал Алексей. – Продолжай выполнять мое условие.

Я призналась Алексею в том, что до Леонида я никогда не была чувственна и встречалась с мужчинами просто так. В моей жизни было слишком много мужских глаз, слишком много мужских рук, которые похотливо лапали мое тело. Было много различных губ: ласковых и ненасытных, влажных и обветренных. Все мужчины жадно касались моего тела, хотели мной обладать и удовлетворять все свои потребности.

– Ты так молода, и у тебя уже было так много мужчин…

– Но ты же просил меня говорить правду.

– Говори.

– С этими мужчинами я искала любовь, – продолжила я. – И в тот момент, когда я подумала, что любви не существует, я ее встретила. И я стала наслаждаться минутами счастья рядом с одним-единственным мужчиной, которого так сильно любила.

Я рассказала Алексею о том, что с каждым днем, проведенным вместе с Леонидом, я находила у нас с ним все больше и больше точек соприкосновения и что однажды я поняла, что ради него я пойду на что угодно, лишь бы только этот мужчина был МОЙ. Для меня теперь не существует препятствий, ограничений и каких-либо условностей. Когда мы расставались на небольшой срок, я всегда ощущала на своем теле жгучие следы его страстных объятий.

Повернув к Алексею свое бледное, измученное лицо и посмотрев на него заплаканными глазами, я сжала кулаки и прошептала:

– Он предложил мне выйти за него замуж.

– Ты уверена, что это предложение было серьезным?

– Такие мужчины слов на ветер не бросают.

– Но ведь он еще не развелся.

– Он поставил мне условие, и я согласилась на промышленный шпионаж.

– Какой еще промышленный шпионаж?

Все, что я рассказывала дальше, приводило Алексея в недоумение. Он только хмурил брови, нервно курил и, дождавшись, когда я расскажу свою историю до самого конца, налил нам еще по рюмке коньяка.

– Твой Леонид тебя совершенно не любит, а ты не любишь его, – сделал заключение Лешка и протянул мне рюмку.

– Это неправда. – Я ощутила, как на мои глаза снова навернулись слезы.

– Правда. Когда любишь, то хочешь обладать только одним телом и твою душу наполняет настолько светлое и настоящее чувство, что никого, кроме того, кого ты любишь, не существует. Если бы это чувство было между вами, то ваше физическое притяжение было бы настолько сильным, что все задуманное вами не имело бы места быть. Я не знаю твоего Леонида, не знаю его характера и жизненных принципов, но думаю, что он глубоко непорядочный человек.

– Почему? Ведь ты сам признался мне в том, что ты его не знаешь. Как ты можешь рассуждать о человеке, которого никогда не видел?

– Потому что ни один порядочный мужчина не будет так пользоваться чувствами женщины и торговать ее умом, красотой и телом. Любой мужчина – собственник, и если он действительно любит женщину, то никогда не отдаст ее во временное пользование другому. У вас с Леонидом слишком грязные отношения, чтобы рассуждать о любви. В ваших отношениях нет ничего общего с любовью.

Подперев голову руками, я усмехнулась и тихо спросила:

– Послушай, откуда ты такой правильный взялся? Если ты такой правильный, то почему ты тогда такой бедный? С таким, как ты, жить – просто караул. Нужно будет хлеб есть, воду пить, да еще и твои нравоучения слушать. Ни одна нормальная женщина этого не выдержит.

Алексей встал и, не говоря ни слова, направился к выходу. Взявшись за дверную ручку, он посмотрел на меня крайне неодобрительно и злобно сказал:

– А ты откуда взялась такая неправильная? Давай ради него топчи себя, плюй на себя, спи, с кем он укажет, за решетку садись и жди годами развода. Дура!

– Сам такой!

Я хотела крикнуть Лешке вслед все, что я о нем думаю, но он громко хлопнул дверью и ушел не только из моей квартиры, но и из моей жизни. Теперь я знала точно, что он меня ненавидел.