Дома я подошла к тумбочке, в ящике которой лежали вещи Артура, и, поступившись принципами, принялась рыться в личных вещах своего супруга.

Первой мне попалась на глаза записная книжка, которую я незамедлительно стала листать. Записи показались мне более чем странными:

Яна – директор магазина «Все для дома», тел…

Вера – продавец в электротоварах, тел…

Света – менеджер компании «Ладья», тел…

Люба – жена, тел…

Зоя – держит торговые точки на Поклонной…

Пролистав несколько страниц с различными именами и телефонами, я наткнулась на странные записи денежных сумм, около которых стояли имена напарников Артура, у каждого из которых была довольно необычная кличка. Я положила записную книжку на место. Мне стало нестерпимо больно, что мое имя записано среди множества женских имен и ничем не выделялось среди всех остальных, разве что только словом «жена». А еще меня царапнуло то, что муж записал клички – Дантист, Череп, Фаныч, Винт… Господи, неужели взрослые мужчины могут называть друг друга Винтами и Черепами?!

Я села на корточки и, засунув руку поглубже в ящик, извлекла… оружие. Самый настоящий пистолет в кобуре! Повертев пистолет в руках и чувствуя леденящий холодок под сердцем, я положила его на место, накрыв аккуратно сложенной черной майкой.

– Святые угодники… С кем же я живу! О боже…

Засунув руку во второй ящик, я порылась среди вещей и достала… гранату. То, что это была настоящая боевая граната, а не муляж, не вызывало сомнений. От страха я чуть было ее не уронила.

Дрожащими руками я сунула ее обратно. В этом ящике я насчитала ровно четыре гранаты. Ощутив сильное головокружение, я как можно быстрее задвинула ящики и на дрожащих ногах направилась на кухню, достала аптечку и сунула под язык таблетку валидола.

Артур явился поздно ночью в хорошем расположении духа и прямо с порога кинулся меня целовать:

– Люба, если бы ты знала, как я по тебе скучал! Ужас! Ребята еще в бане остались, а я торжественную часть отсидел и на крыльях любви полетел к своей любимой.

– А что значит торжественная часть?

– Там стол хороший был накрыт. Посидел, принял участие в решении многих вопросов. Встретился с ребятами, с которыми уже давно не пересекался, но которые мне сейчас очень нужны, потому что накопилось много важных дел.

– А где стол хороший был накрыт, прямо в бане?

– Конечно, в бане. У нас торжественная часть всегда на высшем уровне, а закуска, как в лучших ресторанах Москвы. Ты таких столов никогда не видела.

– И как же вы на сытый желудок паритесь?

– Так и паримся, – засмеялся Артур.

– Значит, это была торжественная часть?

– Торжественная, – подтвердил мой супруг.

– А произвольная часть тогда какая?

– Произвольная – это и есть париться в бане. В бассейне нырять и все прочее.

– А девочек в баню вы себе заказываете?

– Бывает иногда, – немного смутился Артур. – Люба, я в подобных мероприятиях участия не принимаю. На черта мне это нужно, если дома меня ждет любимая женщина.

– А раньше принимал?

– Любка, ты никогда не страдала особым любопытством. Зачем ты сейчас про это спрашиваешь? – Артур не скрывал, что ему хочется избежать данной темы. – Зачем копаться в прошлом? Поверь, оно у меня совершенно неинтересное. В жизни у меня была и есть всего одна-единственная любимая женщина – это ты. До тебя я не жил.

– А что же ты делал до меня? – В моем голосе послышалась горечь.

– До тебя я существовал.

– И никого никогда не любил?

– Никого и никогда. – Глаза Артура были настолько чисты и невинны, что им бесспорно хотелось верить.

– Так ты не ответил на мой вопрос. До знакомства со мной ты принимал участие в оргиях, которые твои друзья-бизнесмены устраивали в банях? – Я специально выделила слово «бизнесмены» и постаралась его произнести крайне язвительным голосом.

– Раньше бывало иногда. Люба, но почему ты думаешь, что мы целыми днями только и делаем, что паримся и заказываем себе девочек? Ты же живешь со мной уже полгода и прекрасно знаешь, что мы устраиваем встречи в бане не так уж и часто. Да к тому же мы постоянно паримся чисто мужской компанией, а такая произвольная программа, как сегодня, бывает крайне редко, и то только по праздникам.

– А какой сегодня праздник? – поинтересовалась я как бы между делом.

– Да так. У одного из ребят день рождения.

– У кого?

– У Дантиста.

– Он что, в стоматологической клинике работает, что ли?

– Нет, – рассмеялся Артур и прошел в комнату. – Это его так ребята зовут.

– Значит, это его кличка?

– Ну что-то типа того, – по-прежнему пытался уйти от разговора Артур.

– Не типа того, а кличка. А сколько ему лет-то, что его до сих пор называют по кличке?

– Тридцать.

– Надо же, уже не пацан, а его все по кличке называют… Так ты не ответил, он что, в стоматологической клинике работает? Он настоящий дантист?

– Да нет же. Я уже тебе это сказал.

– Тогда почему его так зовут? – продолжала докапываться я до правды и сама поражалась тому, насколько Артур не любит рассказывать о своей жизни вне дома.

– Люба, оно тебе надо?

– Надо. Ты же психуешь по поводу того, что у меня от тебя есть секреты, а сам ничего не хочешь мне рассказывать. Я же не спрашиваю тебя что-то из ряда вон выходящее.

– Его называют Дантистом, потому что при любых разборках, если он пускает в ход кулаки, все остаются без зубов, – вновь засмеялся Артур и посмотрел на меня, ожидая реакцию.

– Надо же, как смешно. У меня аж живот заболел от смеха. И где он пускает в ход кулаки?

– Я же сказал, на разборках.

– А кто с кем разбирается?

– С теми, кто не понимает элементарных вещей и кому приходится их объяснять.

– Значит, он борец за справедливость.

– Люба, хватит. Я что-то не пойму, что с тобой происходит? – Артур заметно занервничал. – Разве так встречают любимого мужа?

– А как встречают любимого мужа?

– Ты устроила мне настоящий допрос. Ты всегда нравилась мне тем, что никогда не задавала бестактных вопросов и не любила копаться в моем прошлом, а сегодня на тебя что-то нашло. Ты устроила настоящую атаку из вопросов, которые мне совсем неприятны. И не смотри на меня таким подозрительным взглядом. С тех пор как я с тобой познакомился, я не посмотрел ни на одну женщину. Я живу и дышу только тобой. – Артур подошел ко мне и нежно меня обнял: – Сладкая моя, да тебя всю трясет. Что случилось-то?

Я подняла голову и встретилась с Артуром взглядом.

– Люба, не молчи. Что произошло? Ты что, не веришь, что я ни с кем не был? Если я с кем-то и был, то это только до того, как я встретил тебя. После нашего с тобой знакомства я не то что не прикоснулся ни к одной женщине, я просто ни на одну даже не посмотрел с тем интересом, с каким смотрят мужчины на женщин. А сегодня, как только в баню привезли девчонок, я тут же собрался и уехал. Да и не я один. У нас много ребят семейных, кому это совсем не надо. Они тоже собрались и уехали. Остались только те, кому хочется оторваться как следует.

– А Фаныч с Винтом уехали?

Артур от удивления открыл рот.

– А откуда ты знаешь Фаныча с Винтом?

– А как этих мужчин зовут в реальной жизни?

– Костя и Петр.

– Костя – это тот, который на глазастом «Мерседесе» пару раз за тобой заезжал?

– Да.

– Никогда бы не подумала, что он – Фаныч. Ты его никогда так не называл.

– Я не думал, что тебе это интересно.

– Ну почему же? Очень даже интересно.

Артур прекрасно понимал, что сейчас я как бы выставила его совсем в ином свете, и заметно нервничал.

– Скажи, а ты откуда клички наших ребят знаешь?

– А почему Костю называют Фанычем? – ответила я вопросом на вопрос. – Что такое «фаныч»?

– Это кружка, – печально просветил меня муж. И даже пристыдил меня за то, что я не знаю элементарных вещей: – Не думал, что ты этого не знаешь. Вроде слово такое известное.

– Слово «кружка» я знаю, а слово «фаныч» первый раз слышу.

– Так эта та же самая кружка. Так кружку в тюрьме называют.

– Где? – Я даже сморщилась от звука этого слова, настолько отрицательные эмоции оно у меня вызвало.

– В тюрьме.

– А он что, судим?

– Да. Он чалил кое-какой срок. Его прямо в тюрьме Фанычем и прозвали, а как он освободился, эта погремуха за ним закрепилась. Вот с тех пор мы его Фанычем и зовем. А в тюрьме это так забавно произошло. Костя подошел к решке…

– А что такое решка?

– Это решетка на окне, – с видом знатока объяснил Артур. – Так вот, он подошел к решке, взялся за железки и стал кричать: «Тюрьма-старушка, дай кликушку!» С каждой хаты…

– С какой еще хаты? – перебила я.

– Хата – это камера. Ты что, в тюремном жаргоне совсем не ориентируешься?

– А с какой стати я должна в нем ориентироваться?!

– Слушай дальше. С каждой хаты на всем крыле ему в ответ закричали самые разные погремухи. Он от всех отмахивался, а на Фаныче остановился. Сказал, что это его кровное.

– Он на кружку похож?

– Он просто поесть любит и чифирь погонять. Благодаря этим ассоциациям его так и прозвали. Да что я тебе рассказываю? Тебе, наверное, неинтересно. Ты таких приколов не понимаешь.

– Наоборот, интересно, – вновь язвительно произнесла я. – Приколы, аж падать хочется. Послушай, а ты случайно сам в тюрьме не сидел?

– Я? Нет. Но из наших ребят многие срок отчалили.

– В хорошеньком же ты обществе вращаешься. Хм… Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

– Да ладно тебе!

– Ничего не ладно!

– В наше время даже самого честного человека посадить могут.

– Честного человека сажать не за что. Все, хватит. Разговор окончен.

– Люба, я что-то не пойму, что случилось? Откуда ты про Фаныча и Винта знаешь?

– Да я не только про Фаныча и Винта знаю, – произнесла я ледяным голосом. – Но я еще знаю про то, что до меня ты был женат, что у тебя есть жена Варя и двое погодков-мальчишек, с которыми ты не общаешься и которых напрочь вычеркнул из своей жизни. Я также знаю то, что в юности ты был профессиональным вором, но потом завязал. Правда, на слове «завязал» я бы поставила вопрос. Я знаю то, что ты крутишься среди братвы, и то, что ты сделал из моей тумбочки – вернее, твоей тумбочки, той, которую я тебе выделила, – склад боеприпасов.

Чем больше я говорила, тем больше Артур белел, и я сразу обратила внимание, что он стал нервно дергать кадыком, словно сглатывал. Когда я замолчала, он злобно усмехнулся и процедил сквозь зубы:

– А тебе кто-нибудь говорил, что рыться в чужих вещах неприлично?

– А ты мне не чужой. Ты мой муж.

– Ты же никогда туда не лазила.

– Я наводила в вещах порядок. Знаешь, мне как-то теперь не очень хочется спать в своей квартире, зная, что в ней лежат гранаты.

– Ты хочешь, чтобы я их унес?

– Я была бы тебе очень признательна.

– Хорошо. Завтра их здесь не будет. Они тут лежат всего-то неделю.

– Было бы неплохо, если бы они не лежали тут ни одного дня.

– Я же сказал, что завтра их унесу.

– Единственная приятная новость за сегодняшний день. Кстати, а от кого ты обороняешься?

– Да ни от кого я не обороняюсь, – все так же нервно рассмеялся Артур. – Я и хотел их завтра забрать для того, чтобы передать одному человеку. Мне просто нужно было их передать, и все.

– Боже мой! Какое безобидное поручение! – Я выдавила из себя улыбку. – Безобиднее не бывает!

– Люба, да ладно тебе. Что ты смотришь на меня как на убийцу?! Это и в самом деле чужие гранаты, и мне нужно их передать.

– А ты случайно не торгуешь оружием?

– Еще скажи – наркотой.

– А может быть, и наркотой?

– Что ты из мухи-то слона лепишь? Ничего страшного не произошло. Просто один мужик из военных складов стащил четыре гранаты и передал их мне для того, чтобы я отдал их одному человеку. Вот я и занес их домой. Пожалуйста, не бери в голову. Я завтра же их отнесу.

– Конечно, я не буду брать в голову. Подумаешь, муж четыре боевые гранаты принес домой. Какая ерунда…

– Ну ладно, Люба. Не стоит утрировать. Больше такое не повторится.

– А пистолет?

– Что «пистолет»?

– Пистолет, который лежит в тумбочке, ты тоже унесешь?

– А зачем я буду его уносить? У меня на него разрешение есть.

– Что-то мне очень муторно на душе от того, что в нашем доме хранится оружие! – в сердцах произнесла я и облокотилась о подоконник. Облокотилась так сильно, что уронила горшок с геранью:

– Ох, черт! Эта проклятая герань… Если бы ты знал, как я ее ненавижу! От нее в квартире не пахнет, а воняет.

– Люба, а моя любимая герань-то при чем? – Артур посмотрел на перевернутый горшок и рассыпанную землю и отодвинул меня от подоконника. – Любаша, иди посиди. Я смотрю, тебя сегодня капитально нервяк бьет. Я сам все соберу.

– Может, выкинем ее вовсе? – умоляюще посмотрела я на мужа.

– Зачем? Цветок-то в чем виноват? Не пойму, почему ты так на герань реагируешь. Герани обычно боится моль. Быть может, в прошлой жизни ты была молью?

– Я слишком яркая для моли, – резко отрезала я.

– Ну может, в этой жизни ты очень даже яркая, а в предыдущей была, наоборот, бледной…

– Такие, как я, не могут быть бледными ни в этой, ни в той жизни. А я вот не могу понять, почему тебя так на герань тянет? Все подоконники горшками заставил. Вонь стоит страшная.

– Не вонь, а запах. Это эстетика.

Артур поставил горшок на место и принес веник и совок для того, чтобы собрать землю.

– Послушай, эстетика, а где ты разрешение получил на оружие?

– Как где? В соответствующих органах.

– А за какие заслуги тебе его дали?

– За красивые глаза, – явно в отместку мне ответил моей же фразой Артур. – У нас у многих ребят есть разрешение.

– А зачем тебе оружие?

– А как сейчас без оружия? Без оружия сейчас никак.

– По-моему, в доме не должно лежать оружие… – сказала я потерянно и рухнула в кресло.

– Наоборот. В любом нормальном доме должно быть оружие.

– А мне всегда казалось, что если в доме есть оружие, то оно обязательно выстрелит.

– Не переживай. Не выстрелит. Это я тебе обещаю.

– А я не верю твоим обещаниям. Ты обещал мне любить меня вечно и говорил мне о том, что я – твоя первая любовь и что ты никогда никого не любил. На деле же оказалось обратное. Оказывается, ты был женат и у тебя есть двое детей. Ты случайно об этом не забыл?

Самообладанию Артура оставалось только позавидовать. Он совершенно спокойно собрал разбросанную землю и остатки горшка, отнес веник и совок. Вернулся и сел со мной рядом:

– Люба, зря ты так. Если я что-то обещал, то я всегда выполнял свои обещания. Если я обещал любить тебя вечно, значит, я буду любить тебя вечно. А что касается бывшей жены и двоих детей, то это единственное, что я от тебя скрыл. И за это я прошу у тебя прощения.

– Я не могу понять, почему ты скрыл, что был женат?

– Потому, что дурак. Вбил себе в голову, что это станет какой-то преградой в наших отношениях. Что тебя это оттолкнет. А я так боюсь тебя потерять! Прости. Я всегда хотел тебе это рассказать, но не решался. Все ждал подходящего момента, а однажды вдруг понял, что уже поздно. Пожалуйста, прости.

Он встал на колени и принялся целовать мои ноги.

– Артур, прекрати.

– А к тебе что, Варька приходила? Как она узнала про нас с тобой?

– Сестра маминой подруги – соседка Вари. Она пришла к маме в гости, увидела наши фотографии, ну и выдала информацию на-гора.

– Надо же, как бывает… Значит, Варька меня так грязью поливает. Перед мамой-то твоей как неудобно.

– Да ладно, ей не привыкать.

– Что значит «не привыкать»? Я хочу быть со своей тещей в прекрасных отношениях. А я-то заметил, что она меня недолюбливает. Оказывается, вот в чем дело.

– А как она может тебя любить, если ты скрыл, что состоял в браке с другой женщиной?

– Миленькая моя, я никогда ее не любил. Клянусь чем хочешь, я никогда ее не любил! Женился по залету. Мы просто встречались. Она залетела, стала слезы лить, ну, я, как порядочный мужчина, на ней и женился. Думал, стерпится – слюбится. Да только не стерпелось и не слюбилось. Она родила и тут же следом еще одного. Если бы ты только знала, сколько она из меня крови попила… Она же истеричка. С ней жить невозможно. Мне чудом удалось от нее бежать. Просто чудом! А то, что я с детьми не общаюсь… Поверь, моей вины нет. Варька в какой-то период начала сходиться со всеми мужиками подряд, постоянно меняла пацанам отцов, а для меня у нее вечно времени не находилось. Короче, за что Варя боролась, на то и напоролась. А дети подрастут и меня поймут. – Артур помолчал. – Или это что-то меняет?

– Да нет, ничего. Просто я должна была знать, что у тебя в прошлом была семья.

– Я перед тобой уже извинился. Проблема только в том, что я очень сильно боялся тебя потерять, и все.

– А в прошлом ты правда профессиональный грабитель?

– У всех по молодости бывают ошибки.

– А кого ты грабил?

– Люба, ну зачем тебе это нужно?! Уж поверь мне, не малоимущих и не пенсионеров. Я грабил лохов. Ну сама посуди, если лох дает себя нагреть, то почему я должен от этого отказываться? Ведь если не я это сделаю, сделает ктото другой. Лохов все разводят. Все, кому не лень. Люба, но все это в прошлом. Понимаешь – далеко позади!

– А все твои бизнесмены – это обычная братва?

– Послушай, ну что значит братва? Сейчас даже нельзя дать определения этому слову. Все так перемешалось. Кто бизнесмены, кто братва… Я криминалом не занимаюсь. Это самое главное. Да, мы из братвы, но мы учимся делать бизнес. Мы пытаемся. Ты же видишь, что мы организовали фирму.

– Я не пойму, ты бандит или нет?

– Да ты сама подумай, что входит в смысл слова «бандит»? Я же не бандит с большой дороги. Я не убиваю, не граблю, не совершаю уголовно наказуемых деяний. Я занимаюсь легальным бизнесом. Вот ты кому платишь, чтобы твой магазин спокойно стоял и на него не было никаких наездов?

– Ментам.

– Правильно, ментам. А ты их считаешь бандитами?

– Кого?

– Ментов.

– Государственными бандитами.

– Ну, это слишком громко сказано. Сейчас же все элементарно просто и голову забивать не надо. Вот ты платишь ментам, а кто-то платит нам, потому что мы тоже в состоянии обеспечить надежную крышу, только при этом нам тоже придется что-то отслюнить ментам, чтобы они не клали глаз на то, что уже принадлежит нам. Так что не забивай себе голову. Я не бандит. Сейчас это называется «бизнесмен». У меня есть знакомые ребята, которые занимаются криминалом, и это их выбор. Никто не вправе их осуждать. Каждый выбирает то, что хочет от жизни. Мне это совсем не нужно. Тебя устраивают мои объяснения?

– А других я просто и не ожидала.

Встав с кресла, я пошла к злосчастной тумбочке и достала из нее записную книжку Артура. Открыв страницу с женскими именами, я положила ее перед ним и, с трудом сдерживая слезы, спросила:

– А это что?

– Записная книжка.

– Я вижу, что не рулон туалетной бумаги.

– Все понятно. Сегодня ты навела ревизию и залезла в мой блокнот. Вообще-то это очень даже некрасиво.

– Я приношу тебе свои извинения. Ранее я никогда так не поступала, но после того, как узнала про твою жену и двоих детей, не смогла себя сдержать от этого шага. Так что это за имена?

– Тут как женские, так и мужские имена.

– Мужских совсем мало. Почему-то преобладают женские.

– И что тебя смущает? Все это связано с моей работой.

– И среди множества женских имен телефон жены. На всякий случай, а то вдруг забудешь…

– Это не правда.

– Правда. Чем я отличаюсь от них?

– Тем, что эти женщины нужны мне по работе, а ты моя жена! Люба, если ты думаешь, что я от тебя гуляю, то ты глубоко ошибаешься. Я тебя очень сильно люблю, и мне, кроме тебя, никто не нужен.

Не выдержав, я вышла на балкон и зарыдала. Артур выбежал следом за мной и, положив мою голову к себе на грудь, стал гладить мои волосы, пытаясь успокоить:

– Любонька, любимая, ну прости, если что не так. Я безумно тебя люблю. Просто безумно. Ну что ты плачешь?

– Слишком много негативной информации для одного дня. Слишком много…

– Все будет хорошо, вот увидишь. Если я что не так сделал, прости. Записную книжку я сожгу, чтобы она тебя не нервировала. Гранаты завтра же унесу. Я буду все делать, что ты хочешь. Только, пожалуйста, не бросай меня. Не бросай.

Я подняла заплаканные глаза и, шмыгнув носом, посмотрела на Артура:

– Артур, я беременна. Уже три с половиной месяца.

– Ура!!! Так почему ты так долго молчала?! Тогда я самый счастливый мужчина на свете! – Словно ребенок, Артур запрыгал и обрадованно захлопал в ладоши. – Я самый счастливый!!!