Папик подъехал к выписке с огромным букетом цветов. Усадив меня на заднее сиденье новенького джипа, он сел рядом и повез меня в сторону центра. Следом за нами ехал еще один джип, набитый мордоворотами. Папик заметил, что я постоянно оборачиваюсь, и сказал:
– Не обращай внимания, Дашенька. Это мои ребята. Я, к сожалению, везде должен быть с охраной. Жизнь у меня такая. В любой момент могут хлопнуть.
Я улыбнулась и прижалась к нему. Подъехав к одному из домов на Кутузовском проспекте, машины остановились. Папик помог мне выйти из машины, взял за руку и повел в подъезд. Мордовороты неотступно следовали за нами, готовые выстрелить в любой момент. Открыв дверь квартиры, папик наконец распрощался с охраной:
– Пусть все едут по объектам и по домам. Женька останется дежурить в машине у подъезда. Остальным отбой.
Закрыв дверь, папик провел меня по комнатам уютно обставленной квартиры и грустно произнес:
– Ну вот, девочка, мое новое убежище. На днях прикупил. В общем-то квартира неплохая, но я никогда не любил городские квартиры. Я предпочитаю жить в особняках.
– Шикарная квартира! – воскликнула я. – Наверное, стоит целое состояние!
– Для меня это копейки, – засмеялся папик, снял пиджак, кобуру, подкатил журнальный столик с бутылкой крепкого джина и разлил его по рюмкам.
– Давай, Дашенька, отметим твое выздоровление! Я хотел по-домашнему. В ресторане постоянная суета, да и народу слишком много. Я в последнее время стал уставать от суеты. Ты не против, если мы отпразднуем это событие здесь?
– Я бы хотела съездить на кладбище, чтобы проведать Татьяну...
– Завтра обязательно поедем. Меня туда самого тянет... – Папик грустно улыбнулся. – Танька говорила, что ты лимузины любишь, а я их терпеть не могу. Хотел приехать за тобой в больницу на лимузине, но не смог пересилить себя. На них одни пижоны разряженные катаются, а нормальный мужик в джип сядет.
– Мне все равно, на чем вы приехали, – несмело сказала я.
– Даша, давай перейдем на «ты». А то я себя рядом с тобой дряхлым стариком чувствую, словно мне лет девяносто, не меньше. Зови меня просто Гришей.
– Гришей? – переспросила я дрожащим голосом.
– Ну, если хочешь, Григорием. Как тебе удобно.
– Я постараюсь...
– Даша, я хочу знать о тебе все.
– В смысле?
– Я хочу знать о тебе все. Тебе необходимо выговориться. Мне кажется, что ты многое держишь в себе. Тебя что-то гнетет, девочка. Расскажи мне все. Я не причиню тебе зла.
– Вы хотите знать все?
– Хочу.
– Тогда слушайте.
– Слушай, – поправил меня папик.
– Слушай, Гриша, – нерешительно сказала я и начала говорить.
...Я рассказала ему про то, как вышла замуж за Макса, как мы жили все это время, как Макс опротивел мне и я хотела его убить, про свой стриптиз-бар, про Глеба, про его предательство, про Веркины угрозы, про знакомство с сатанистами, про колонию и встречу с Танькой и даже про то, как Глеб приезжал ко мне на свидание и просил меня станцевать. Папик внимательно меня слушал, ни разу не перебив.
– Мне не дает покоя смерть Макса. Верка что-то скрывает. Почему тело до сих пор не нашли и меня не забрали в милицию? Почему мать Макса не захотела встретиться со мной? Больше всего на свете я боюсь опять оказаться в колонии. Я не выдержу там. Лучше умереть, чем попасть в это страшное место, – тяжело вздохнула я.
Папик вытер выступивший на лбу пот, посмотрел на часы и неожиданно спросил:
– Сколько, ты говоришь, ехать до твоего поселка?
– Ночь на поезде.
– На машине намного быстрее. Поехали, на джипе домчимся с ветерком.
– Куда поехали? – округлила я глаза.
– В твой поселок. Надо разобраться с этим вопросом раз и навсегда. Найдем твою Верку, и я вытрясу из нее всю правду. Она в два счета признается мне, кто убил твоего мужа, и тебе ничего не будет угрожать.
– Но ее могут посадить?
– Ты посидела, пусть и она со своим муженьком посидит.
– Нет. Я так не могу.
– Поехали. Я гарантирую тебе, что их никто не посадит. Я хочу одного: чтобы они честно рассказали, кто убил твоего мужа. Я хочу, чтобы тебе ничего не угрожало и ты жила спокойно. Никто и никогда больше не будет вымогать у тебя деньги.
– Я боюсь...
– Не ври. Ты ничего не боишься. Я это понял, когда увидел в твоих руках автомат. Ты прекрасно палила и этим сразила меня наповал, – засмеялся папик и поцеловал меня в щеку.
– Гриша, ты уверен, что нам нужно туда ехать?
– Конечно! После этой поездки ты вернешься совсем другим человеком...
Папик взял меня за руку и повел к выходу. Я попятилась обратно в зал.
– Гриша, я не готова. Я не могу так сразу приехать туда. Я боюсь.
– Чего?
– Я боюсь, что меня там ждет милиция. Если кто-нибудь узнает, что я вернулась домой, меня сразу схватят и засадят туда, откуда ты меня вытащил. За убийство дают очень много. Я не выдержу, Гриша! Я там сломаюсь. Я не хочу! Там страшно, Гриша. Там ужасно страшно. Только в этом жутком бараке я поняла, что самое ценное на свете – это свобода. Ни деньги, ни яхты, ни виллы, ни личные самолеты, а свобода, потому что когда ее нет, то ничего этого не нужно. В заключении все видишь в истинном свете.
– Но ведь ты же не убивала своего мужа?
– Я не смогу этого доказать.
– Это докажу я. Тебе нечего бояться.
– Но ведь я была соучастницей! Я уговаривала родственников убить моего мужа, обещала золотые горы, устроила этот пикник, помогала тащить тело к болоту, когда все произошло. За это тоже полагается срок.
– Зачем ты это затеяла? Разве ты не могла развестись с ним по-человечески?
– Потому что человек, за которого я хотела выйти замуж, этого бы не понял. Мне было стыдно, что я замужем за неотесанным деревенщиной. Это тебе я могу все рассказать, а ему бы не смогла. Мне приходилось скрывать свой бестолковый брак. Содержать ленивого, разжиревшего мужа, замазывать синяки и терпеть унижения.
– Тебе ничего не будет, – твердым голосом произнес папик.
– Почему?
– Потому что ты находишься под моим личным покровительством. Никто не посмеет тронуть тебя даже пальцем – ни менты, ни блатные, ни твои родственники. Я вытащу тебя из любой передряги, можешь не сомневаться. Мы приедем к твоей сестрице, и она быстро признается в том, кто убил твоего мужа, как миленькая расскажет все до мельчайших подробностей. Если твой муж до сих пор числится без вести пропавшим, мы не будем никого разубеждать в этом, но твоих родственничков надо поставить на место, чтобы они не напрягались по поводу чужих денег. Не поймут – поплатятся головой...
Папик открыл дверь и потащил меня к лифту. Мордоворот, сидевший в машине у подъезда, увидев нас, не смог скрыть удивления.
– Пахан, что-то случилось? – спросил он.
– Все нормально, Женя. Отвези нас в один поселок. Мы решили навестить Дашиных родственников.
– Далеко ехать?
– Часов пять-шесть. Прокати нас с ветерком!
– Может, еще кого-нибудь из пацанов возьмем?
– Не надо. Это всего лишь знакомство с родственниками. Вполне безопасное мероприятие. Если мы всем скопом приедем – родня насмерть перепугается.
– Понял. – Мордоворот завел мотор, и джип рванул с места.
Отвернувшись к окну, я молча глотала слезы. Папик погладил меня по плечу и сказал:
– Успокойся, Дашенька! Все будет нормально. Я очень хочу, детка, чтобы на душе у тебя было безоблачно.
В дороге я задремала. Папик без конца болтал по мобильному, обсуждая с братками, как выудить деньги у какого-то Леши, открывшего частный банк. Женька упорно молчал, выжимая из джипа космическую скорость. Гаишники, или, по-новому, гибэдэдэшники, не обращали на нас никакого внимания, предпочитая штрафовать зазевавшихся лохов с немосковскими номерами.
До моего поселка оставалось километров десять. Запахнув полы шубки, я тяжело вздохнула. Честно говоря, с Веркой встречаться не хотелось, но папик, пожалуй, прав: лучше уж сразу расставить все точки над «i», чем потом мучиться безызвестностью.
– Ну что, Даша, показывай, куда дальше ехать, – сказал Женька.
– А тут особо и ехать некуда. Наш поселок можно пешком за полчаса обойти, а на машине – делать нечего.
– Дашенька, неужели здесь прошли лучшие годы твоей жизни? – улыбнулся папик.
– Здесь прошли самые ужасные годы, – тяжело вздохнула я. – Хотя тут были и свои прелести. Люди у нас намного проще, чем в Москве. Добрее, что ли?..
– Я бы этого не сказал. Взять, к примеру, твоих родственников: за деньги продадут кого хочешь. Люди везде одинаковые, в этом я много раз убеждался. В любом месте хватает своего дерьма, поверь мне, старику.
– Поворачивай направо, – обратилась я к Женьке. – Вон, третья пятиэтажка по счету. Там живет моя сестра.
– Вот и замечательно, – сказал папик. – Сейчас мы с ней познакомимся.
Мы подъехали к дому и припарковали машину у подъезда.
– Я пойду одна.
– Почему? Мы пойдем вместе.
– Нет. Сначала я пойду одна, затем попрошу ее спуститься к машине или приглашу тебя в квартиру.
– Делай, как считаешь нужным, – нахмурил брови папик и полез за сигаретой.
– Гриша, пожалуйста, пойми меня правильно. Я должна пойти туда одна...
– Хорошо, – заметно потеплевшим голосом сказал папик.
В Веркином окне зажегся свет. Я вышла из машины, зашла в подъезд, поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь.
– Кого там черти несут? – послышался недовольный голос. Защелкали замки, и на пороге появилась закутанная в полотенце Верка. Увидев меня, она побледнела: – Даша, ты?!
– Нет, не я, – усмехнулась я.
– А почему ты не в колонии?
– Успокойся, я не сбежала, меня досрочно освободили. Может, ты пригласишь меня войти или мы будем на пороге разговаривать?
– Заходи, – растерянно произнесла Верка.
Я прошла в комнату, села на стул и сказала:
– Ну, здравствуй, сестрица.
Покрывшись красными пятнами, Верка спросила:
– Ты была дома?
– Где?
– У себя...
– Нет, а что мне там делать? У меня даже ключей с собой нет. Я их в Москве оставила.
– Эти ключи не подойдут, – безжизненно произнесла Верка. – Там новые замки.
– И кто же их сменил?
Верка молчала.
– Кто без разрешения сменил замки в моей квартире?! – повысив голос, повторила я свой вопрос.
Верка упала на колени, подползла к моим ногам и громко заголосила:
– Дашенька, родненькая, ради бога, прости! Я ни в чем не виновата! Это все Кирилл! Это все он придумал! Прости меня, я же твоя сестра!
– Что-то поздно ты об этом вспомнила! Ты так и не ответила мне. Кто сменил замки в моей квартире?
– Ты туда не ходи! Прошу тебя, не ходи! Уезжай в Москву! Уезжай! Не ходи в ту квартиру.
Я с силой пнула ползающую Верку ногой. Отлетев к противоположной стене, она, не скрывая злости, закричала:
– Зэчка проклятая! В тебе ничего женского не осталось! Драться научилась!
– Ты бы с мое посидела, тоже бы выучилась. Там без кулаков не понимают. Там законы другие и правила тоже. Такой, как ты, не мешало бы с годик посидеть, чтобы узнать жизнь с другой стороны, посмотреть на нее с изнанки. Я тебя, сволочь, за Макса засажу!
Верка, рыдая, каталась по полу.
– Лучше бы ты и дальше сидела! Зачем ты только приперлась сюда?! Нашу спокойную жизнь хочешь разрушить?!
– Ты мою тоже разрушила. Можно сказать, в один момент ее перечеркнула.
– Уезжай! Уезжай! – вопила Верка, захлебываясь слезами.
Я встала и направилась к выходу. Верка схватила меня за подол шубы и с мольбой в голосе произнесла:
– Даша, прошу тебя, не ходи туда! Пожалуйста, не ходи! Я ни в чем не виновата! Это все Кирилл! Это все он придумал! Я не хотела этого делать!
В дверях я столкнулась с Кириллом. Увидев меня, он застыл с открытым ртом. Похлопав его по плечу, я широко улыбнулась и сказала:
– Расслабься, родственничек, тебе не привиделось. Это я. Успокой, пожалуйста, свою ненормальную жену, а то она так орет, что оглохнуть можно. А ты, я смотрю, нисколько не изменился. Лохом был, лохом и остался. Точно таким же, как был когда-то Макс. Поэтому ты с ним и спелся, ведь вы всегда были похожи.
– Ты зачем приехала? – с трудом выдавил из себя Кирилл.
– Затем, чтобы засадить тебя и твою драгоценную супругу за убийство моего мужа! – отчеканила я и выскочила из квартиры.
Папик стоял у машины и курил. Увидев меня, он с облегчением вздохнул.
– Дашенька, я уже начал волноваться! Мы с Евгением хотели было подняться...
– Садимся в машину и едем к моему дому, – удивившись собственной смелости, приказала я.
– Девочка моя, что случилось? – поднял брови папик.
– Я и сама не знаю...
Как и следовало ожидать, в окнах квартиры, где я жила с Максом, горел свет.
– Там кто-то есть... Этот кто-то сменил замки и явно не хочет встречаться со мной...
В окне появился силуэт молодой женщины, вешающей занавески. Папик взял меня за руку и повел к подъезду. Готовая ко всему, я пошла за ним. Женька не стал нажимать на звонок, расстегнув кобуру, он постучал в дверь пистолетом.
– Кто там? – послышался женский голос.
– Отворяй. Свои приехали, – усмехнулся Женька.
Дверь открыла молодая девушка. Глаза ее уперлись в Женькин пистолет.
– Ну что, тетеха, принимай гостей, – втолкнул ее в квартиру Женька.
Девушка схватилась руками за щеки и испуганно заверещала:
– У нас ничего нет! Берите что хотите, только не убивайте!
– Сядь на диван и закрой пасть, – приказал Женька.
Девушка, съежившись, замолчала. Я прошлась по комнате и с усмешкой произнесла:
– Мы и не собирались грабить тебя. Это моя квартира, я и так смогу взять любую вещь, которая мне понравится. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как я уехала. Вот диван: его нам с Максом подарили на свадьбу. Эту дырку Макс протер своей задницей, ведь он почти не вставал с него. Этот телевизор нам тоже подарили на свадьбу. Когда я уезжала, он не работал: кинескоп не выдержал круглосуточного режима...
– Он уже работает, – растерянно вставила девушка.
Пропустив ее слова мимо ушей, я продолжила:
– Вещи, как и люди, не вечные. Они должны отдыхать. Макс этого не понимал. Он портил все без исключения вещи, попадавшие в его руки. Он позволял отдыхать только себе, другие для него попросту не существовали.
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вбежала заплаканная Верка. За ее спиной маячил запыхавшийся Кирилл. Театрально захлопав в ладоши, я с издевкой произнесла:
– Пахан, познакомься. Это моя любимая сестрица, по чьей милости я провела несколько месяцев в колонии. А это ее любезный муженек, мой родственник.
Верка и Кирилл с испугом посмотрели на папика, затем перевели взгляд на Женьку, держащего пистолет.
– Ты его еще не видела? – в один голос спросили они.
– Кого?
Услышав какой-то шорох у входной двери, я подняла глаза и увидела... Макса. Для покойника он выглядел неплохо: был выбрит, прилично одет и даже немного похудел.
Голова закружилась, чтобы не упасть, я схватилась за папика и с трудом перевела дух. Получается, что мы не убили его в тот день... Макс был жив и каким-то чудом вернулся домой.
Женька вплотную подошел к Максу и ткнул его пистолетом.
– Даша, что это за крендель?
– Этот крендель мой муж. Убери пистолет.
Женька послушался и сел на стул.
– Привет, – глухо произнес Макс.
– Привет.
– Зачем приехала?
– Затем, чтобы узнать правду.
– Ну и что, ты ее узнала?
– Пока нет, но кое-что начинает проясняться.
– Ты огорчена, что видишь меня живым?
– Теперь мне все равно. Я встретила человека, от которого мне нечего скрывать. Ему я могу рассказать всю правду о себе, и он от меня никогда не отвернется. Он понимает меня с полуслова, в отличие от тебя. – Я посмотрела на папика, затем перевела взгляд на Макса. – Мне даже легче стало, когда я узнала, что ты жив. Теперь, по крайней мере, я смогу с тобой развестись и постараюсь забыть о том, как ты тянул из меня деньги, подстраивая различные гадости.
– Это твой муж? – переспросил папик.
– Теперь уже нет, – ответила я.
– Ты же сказала, что он мертв.
– До сегодняшнего дня я и сама так думала. Не понимаю только, как он вылез из этого чертова болота?
– Хватит ходить вокруг да около. Нужно прояснить ситуацию, – сказал папик и сделал знак сидящему на стуле Женьке.
Женька снял пистолет с предохранителя и подошел к Верке.
– Начнем с тебя, красавица. Скажи-ка нам, почему этот покойник стоит сейчас перед нами, вместо того чтобы гнить в болоте? Как он выжил?
– Он и не умирал, – прошептала Верка.
– Но ведь я видела его труп. Я помогала тащить его в болото! Мне же не могло все это присниться. Ты приезжала в Москву и требовала с меня тридцать тысяч долларов за молчание!
– Подожди, Даша, она нам все расскажет, – перебил меня папик.
– Вы с Максом очень плохо жили, – начала Верка. – У тебя появился Глеб, и ты стала подстрекать нас убить Макса. Кирилл все ему рассказал. Они же были друзьями, сама знаешь. У тебя была любимая работа, деньги, мужчина, который возил тебя по ночной Москве в роскошном лимузине, а у нас не было ничего. В твое отсутствие Макс познакомился с Кристиной. – Верка перевела взгляд на забившуюся в угол девушку. – Они полюбили друг друга, но из-за отсутствия денег не могли пожениться. Когда ты предложила убить Макса, мы придумали свой план, с тем чтобы вытянуть из тебя деньги. В сговоре были трое: я, Макс и Кирилл. На каждого по десять тысяч долларов. Для твоего Глеба сумма просто смешная! Ты устроила этот пикник в надежде на то, что мы хлопнем Макса, и мы приняли правила твоей игры. Набрали коробочек с театральным гримом в поселковом театре... Помнишь, тебе стало плохо и ты ушла к ручью? Мы быстро намазали Максу лицо и руки, испачкали кровью футболку и посадили его у березы. Да, чуть не забыла! Мать Кирилла привезла нам с киностудии специальную краску, придающую холод рукам. Пульс был. Его не могло не быть. Если бы ты его нащупала, нам бы пришлось сказать, что Макс жив, но находится при смерти. Мы бы все равно скинули его в болото, ведь ты сама хотела этого. Но ты моментально поверила в то, что Макс мертв. Мы нашли одного алкаша и за бутылку водки попросили оказать содействие. Он сидел в кустах и ждал, когда мы скинем Макса в воду. Камень тоже был ненастоящий. Кирилл сделал его из пенопласта и заранее положил на берегу. Как только мы бросили Макса в болотце, его моментально достал алкаш. Макс в ту ночь ночевал у нас. Когда ты уехала, он стал жить с Кристиной в вашей квартире. Осталось только вытянуть из тебя деньги. Две семьи ждали от тебя материальной помощи, а ты подсунула нам такую подлянку, решившись на убийство Глеба. Кто бы мог подумать, что ты попадешь в колонию...
– Ты не оставила мне выбора, – глухо произнесла я, затем подняла глаза и посмотрела на сестру. – Спецэффекты, говорите, грим, краска. Ваша дурацкая игра стоила мне потери работы, денег! Кто вам дал право так со мной поступать?!
– Даша, я не виновата, – смахнула слезу Верка. – Это все Кирилл с Максом. Это они все придумали! Тренировались! Репетировали! Я с самого начала ничего не хотела! Они меня уговорили.
– Артисты! – усмехнулась я. – Отличный спектакль разыграли! Молодцы! Отправили меня в колонию, а сами жили себе преспокойненько, в гости друг к другу ходили, семьями дружили. А ты, сестрица ненаглядная, в колонию ко мне прикатила и словом не обмолвилась о том, что случилось. У тебя на уме одни деньги были. Продала ты меня за эти деньги, давно уже продала! А молчала до последнего, потому что знала, что я девка видная, деньги зарабатывать умею и мужики ко мне липнут, как мухи на мед! Думала, мол, когда я из колонии выйду, ты меня опять шантажировать начнешь! Поэтому и отговаривала меня домой ехать! Нет у меня больше сестры, и не было никогда!
Я замолчала и встретилась взглядом с Максом.
– Ты что-то имеешь против того, что я жив? – сквозь зубы процедил он.
– Теперь уже нет. Я рада, что ты нашел достойную женщину и создал семью.
– Не сомневайся в том, что она достойная. Она, в отличие от тебя, не дрыгает ногами и не раздевается перед чужими мужиками. Она не шлюха, а нормальная женщина, и с ней я чувствую себя человеком, мужчиной.
Я обернулась и посмотрела на испуганную девушку Макса. Она была немного полновата, такую точно не возьмут ни в один стриптиз-бар.
– С ее внешними данными я бы тоже не стала раздеваться. Для начала нужно скинуть вес. Может, и хорошо, что ей не приходится дрыгать ногами. Наверное, ты ее обеспечиваешь. Со мной другое дело. С меня ты тянул все соки. И если бы я не дрыгала ногами, как ты говоришь, то в нашем убогом жилище не нашлось бы даже корочки хлеба. Все, что есть в этой квартире, заработано мной. Счастливой тебе семейной жизни, Максим. Я и в самом деле рада, что наконец-то наши дорожки разошлись. Только не забывай чистить зубы по утрам и принимать душ.
– Он и так чистит зубы каждое утро, – робко подала голос Кристина.
– Надо же! Он совсем исправился. Наверное, ты та самая женщина, которую он искал всю жизнь. А наш брак был ошибкой. Глупой и нелепой ошибкой.
– А ты, я смотрю, старичками не брезгуешь, – усмехнулся Макс, посмотрев на папика.
Папик расширил глаза и полез за кобурой, но его опередил вовремя подскочивший Женька. Он ударил Макса пистолетом по голове и, смачно сплюнув прямо на пол, сказал:
– Это тебе за то, что ты до сих пор не сдох, собака!
Макс сполз по стенке и тихо застонал. Все замерли и уставились друг на друга. Я взяла папика за руку и спокойно произнесла:
– Пойдем, нам тут больше нечего делать. Финал. До свидания, господа актеры. Спектакль окончен, занавес опущен.
Мы вышли из дома и сели в джип. Мне казалось, что еще немного, и Верка бросится за машиной, слезно вымаливая прощение. Но за машиной никто не побежал. Ни Верка, ни Кирилл, ни, разумеется, Макс. Когда джип отъехал, я опустила голову к папику на колени и громко разрыдалась. Папик погладил меня по голове и сказал:
– Ну вот и все, моя девочка. У тебя больше нет проблем. Они разрешились сами собой. Скажи, по какому поводу ты плачешь?
– Если бы не было этого чертового пикника, я бы никогда не попала в колонию!
– Если бы ты не попала в колонию, то не встретила бы меня, – улыбнулся папик. – Худа без добра не бывает.
Я громко рассмеялась, расцеловала папика, закрыла глаза и спокойно уснула.