Все последующие события происходили словно во сне. Я ничего не видела, ничего не слышала и совершенно ничего не понимала. В тот момент, когда я совершала преступление, я просто не понимала, что я его совершаю. Я не думала о последствиях, о том, что нужно будет ответить по всей строгости закона. Я не думала о своей размеренной жизни, о своей стабильной работе, о карьере, о том, что в банке меня ценят, любят и уважают. Я не думала о том, что руководство банка повысило мне зарплату, что через несколько дней должна была получить премию, о том, что буквально в ближайшие дни меня ожидало повышение по служебной лестнице. Я просто видела аккуратно сложенные пачки денег, перевязанные цветными резинками. Я смотрела на эти деньги другим взглядом… Совершенно новым взглядом, которым я никогда не смотрела на них раньше… Взглядом не того человека, который хочет их посчитать, а взглядом человека, который рассчитывает их украсть.

Ровно восемнадцать пачек по десять тысяч долларов в каждой. Ровно восемнадцать пачек… Сегодня же Маринка вылетит в Питер и рассчитается с Виталием, который поставил ее на счетчик. Значит, с сегодняшнего дня ей больше ничего не будет угрожать. Угрожать будут мне… С сегодняшнего дня я ухожу на больничный и вернусь на работу только тогда, когда Борис достанет деньги. Хоть бы он сделал это быстрее! Недостачу обнаружат сегодня вечером, но я буду уже на больничном. Подозрения сразу падут на меня, потому что я сегодня странно себя вела и одна оставалась в хранилище. Значит, ко мне сегодня вечером приедет милиция. Значит, с сегодняшнего вечера я не должна появляться дома. Придется пожить пока на даче. Борис скажет, что соседи видели, как я упала в обморок прямо у самого подъезда и что меня увезли в больницу в машине «скорой помощи». В какую именно больницу, он сам не знает, очень сильно переживает и меня разыскивает. По крайней мере я смогу выиграть время. Может, я попала в реанимацию, нахожусь в коме и не могу назвать ни фамилии, ни адреса… Когда Борис принесет деньги, я положу их туда, где их место, где они и должны быть.

Как только деньги перекочевали в мою сумку, я подошла к столику, на котором стоял графин с водой, и, налив себе полный стакан воды, выпила его залпом. Немного отдышавшись, я сжала кулаки и приготовилась к дальнейшим действиям. Только бы не сойти с ума и доделать начатое до самого конца… Только бы суметь все это выдержать… Только бы моя сестра осталась жива… Только бы…

Я достала мобильный, набрала номер Бориса и быстро проговорила:

– Деньги у меня в сумке. Пожалуйста, подъезжай как можно скорее. Только не к самому банку, а остановись за три дома, у аптеки. Я не могу уйти насовсем. Это будет очень подозрительно. Я сделаю вид, что вышла, чтобы купить таблетки от головной боли. Когда ты будешь?

– Уже еду. Я ехал на работу, но сейчас разворачиваюсь и еду к тебе. Буду минут через пятнадцать.

– Постарайся быстрее. Иначе я просто сойду с ума или положу деньги обратно туда, где их взяла.

– Нина, я уже еду!!!

Повесив сумку на плечо, я подошла к двери и прислушалась. За дверью было тихо, и эта тишина показалась мне зловещей и подозрительной. Перекрестившись, я зашептала:

– Боже, пронеси… Пронеси, Господи… Мне этих денег не надо. Я же не для себя, а для сестры стараюсь. Господи милосердный, сделай, пожалуйста, так, чтобы я смогла беспрепятственно выйти из банка. Пожалуйста, сделай…

Я осторожно приоткрыла дверь. Увидев сидящего в коридоре охранника, я резким движением расстегнула все пуговицы на блузке, вздыбила грудь, убедилась, что из-под блузки виднеется кружевной лифчик, и, прижав руку ко лбу, спросила:

– Денис, а ты что не обедаешь?

– Меня еще Иван не сменил. А ты куда собралась? Зачем хранилище бросила? Вика сказала, что ты на обед не пойдешь.

Я приняла вызывающую позу. Охранник не смотрел на мою сумку, полную денег, она интересовала его меньше всего. Уставившись на мой видневшийся из-под блузки кружевной лифчик, он тяжело дышал.

– Деня, ты что уставился?

– А ты чего так пуговицы расстегнула? Специально? Что-то я не припомню, чтобы ты так раньше ходила.

– Для кого специально-то? Для тебя, что ли?

– Хотя бы и для меня.

– Вот еще! – театрально фыркнула я. – Больно надо.

– А может, ты меня совратить хочешь…

– Тебя?!

– Меня.

– Да я замужняя женщина. Я каждую ночь своего мужа совращаю.

– Так уж и каждую? Он у тебя что, гигант?

– Ну не слабак, это уж точно.

– Не надоел еще?

– Пока нет, но как надоест, ты первым узнаешь. А пуговицы я расстегнула, потому что мне жарко.

– Да я бы не сказал, что сейчас очень жарко.

– Я заболела… У меня все тело горит, а уж грудь особенно.

– Того и гляди, вывалится… – Охранник был смущен, но все же не отводил взгляда от моей груди. – Куда собралась? – наконец опомнился он и посмотрел в сторону хранилища. – Не принято без присмотра оставлять…

– Чужой не зайдет. Ты тогда на какой черт тут сидишь? Я на пару минут выскочу. Только до аптеки добегу.

– Может, Вику дождешься?

– Да ты что, шутишь, что ли?! У меня приступ мигрени. Я быстро сбегаю, никто и не заметит. Голова вот-вот взорвется.

– Нинка, но ведь не положено хранилище оставлять!

– Ну что ты заладил как попугай! Положено, не положено… Мы с тобой в такой экзотической стране живем, где у всех на все положено. Ладно, расслабься. Все на обеде.

– Кирилл Андреевич в своем кабинете закрылся. На обед не пошел.

– Ты же прекрасно знаешь, что раньше, чем через час, он не откроет. Он же не один там закрылся, а с Танькой, кассиршей. Можно подумать, они в первый раз закрылись! Про них весь банк шепчется. Они себе обед прямо в кабинет закажут, а сами занимаются там более интересными вещами.

– Танюха знает, с кем шашни крутить. Если она и дальше в таких отношениях с Кириллом состоять будет, то далеко пойдет. Он ее нормально по служебной лестнице двинет.

– Вот и пусть двигает. Она девушка видная, холостая, ничем не обремененная.

– Но ведь Кирилл женат.

– И что?

– Как – что?

– Она же не разбивает семью, не замуж за него выходит. Она просто занимается с ним сексом.

– Только и всего?

– Только и всего.

– Каждый день?

– Ну если им нравится, почему бы и не каждый?

– Ой, Нинка, какие же вы, женщины, порочные… И рассуждения у вас такие, что просто плеваться хочется. А если бы с твоим мужем секретарша каждый день занималась сексом? Для того, чтобы он ее двинул по служебной лестнице…

Я побледнела, но предпочла не отвечать.

– Да что ты так на мою грудь пялишься?! Женской груди не видел?

– Чтобы так блузки расстегивали, я еще не видел. Что-то с тобой неладное творится. По-моему, тебе одного твоего мужа уже недостаточно.

– Да ладно тебе. Ничего вызывающего не вижу. Денис, я быстро, только до аптеки и обратно. Опомниться не успеешь, как я уже вернусь. Смотри в оба.

Не успел охранник и в самом деле опомниться, как я быстро прошагала по коридору, стрелой взлетела по лестнице. На самом выходе я улыбнулась оживленно разговаривающим между собой охранникам и быстро проговорила:

– Ребята, я на пару минут. До аптеки добегу и обратно.

Эти слова прозвучали жалко и даже испуганно. Я сжала кулаки и закусила губу до крови. Посмотрев на меня, охранники переглянулись.

– Что с тобой? – спросил тот, что был помоложе.

– Мигрень замучила. Так прихватило, просто хоть вешайся.

– Блузку-то застегни.

– Ой, ребята, извините. Меня еще никогда в жизни так не прихватывало. Всякое было, но так паршиво в первый раз.

В ушах стучала кровь, сердце пронзила острая боль. «Дура, – сказала я сама себе, – чего ты ждешь? Нужно бежать отсюда как можно быстрее. Бежать, пока они не опомнились».

Выскочив из банка, я быстро застегнула пуговицы, пошла торопливым шагом в сторону аптеки и молила Бога только о том, чтобы Борис был на месте. Подходя к аптеке, я уже плохо что-либо соображала, но все же заметила машущего из машины Бориса. Он был очень взволнован и выглядел ничуть не лучше меня. Посмотрев на мою сумку безумным взглядом, он спросил каким-то чужим голосом:

– Нина, неужели ты и вправду это сделала?

– Сделала…

Борис полез в «бардачок», достал из него черный пакет и протянул его мне. Я переложила в пакет деньги и бросила его на заднее сиденье.

– Борис, тут ровно сто восемьдесят тысяч долларов. Сейчас же езжай домой, отдай деньги сестре и отвези ее в аэропорт. Я сейчас вернусь на работу, чтобы не возникло никаких подозрений. Недостачу обнаружат к вечеру. Значит, мне до вечера тянуть нельзя. Посижу еще пару часов на работе и отпрошусь домой по состоянию здоровья. Отвезешь Маринку, быстро возвращайся домой. Я буду ждать. Сколько времени тебе нужно, чтобы изъять из оборота всю сумму?

– Я же говорил, что сделаю все необходимое, чтобы получилось побыстрее.

– И все же хотя бы приблизительно, сколько мне придется ждать эти деньги?

– Ну, неделю… Может, дней десять…

– Сколько??? Дней десять?!

– Это я так, с запасом прикидываю.

– Борис, но это очень долго!

– Ниночка, я постараюсь сделать все, чтобы ты вернула деньги как можно быстрее. Сейчас отвезу Маринку и тут же лечу на работу.

– Нет. Как только ты отвезешь Маринку, сразу поедешь домой. Встретимся там.

– Но почему? Мне кажется, сейчас я нужнее на работе. Чем быстрее я приступлю к делам, тем быстрее ты вернешь деньги в банк.

– Я же тебе сказала, чтобы после аэропорта ты немедленно ехал домой!

– Но почему?

– Потому что ты должен отвезти меня на дачу. Мне придется пожить там, пока ты не привезешь деньги. У меня нет другого выхода.

– Но может быть, я займусь поиском денег, а ты доберешься до дачи сама?

– Нет. Я не могу добраться до дачи сама, потому что моя машина должна остаться на стоянке. Если вечером меня будут искать, ты скажешь, что когда приехал с работы, меня уже увезла «скорая», а в какую больницу, ты не знаешь…

– А кто будет тебя искать? – недоуменно спросил Борис.

– Понятное дело кто… Милиция.

– Милиция?!

– Ну что ты вытаращил глаза как ненормальный?! Я сейчас ограбила банк, а это значит, я совершила преступление и меня будет искать милиция.

Борис по-прежнему смотрел на меня как помешанный и не произносил ни слова. Это окончательно вывело меня из себя.

– Ну что ты уставился?! Я банк ограбила! Мне эти деньги никто не дал, и кредитов я не брала. Это ворованные деньги. Ворованные… Меня запросто за решетку упрячут, а за решетку мне не хочется! Ты это можешь понять или дальше будешь глазами хлопать и дурака валять?

– А зачем тебе на даче скрываться?

– Затем, чтобы не сесть в тюрьму.

– Так, может, лучше дождаться окончания рабочего дня, и когда обнаружится недостача, просто идти в отказ? У тебя же на лбу не написано, что воровала именно ты.

– У меня и в самом деле на лбу не написано, но меня запросто проверят на детекторе лжи.

– На чем?

– На детекторе лжи. Не слышал, что это такое?

– Слышал. Только при чем тут ты?

– При том, что если в банке происходит кража, то всех сотрудников проверяют на детекторе лжи.

– Чушь! Полнейшая чушь! Кто тебе сказал такой бред?

– Тот, кто очень хорошо знает банковскую систему.

– Тебе сказал это тот, кто ни хрена не знает. Подобной галиматьи я никогда не слышал. Ты говоришь бред.

– А отпечатки пальцев? Там повсюду мои отпечатки пальцев!

– Они и должны быть. Ты же считаешь деньги. Там не только твои, но и других сотрудниц тоже.

– Все, – спохватилась я. – Мне надо бежать. Если я и пошла на эту кражу, то мне и решать, какими будут мои дальнейшие действия. Поэтому делай так, как я говорю. Отвези Маринку в аэропорт и жди меня дома.

– Просто…

– Что – просто?

– Я подумал, как я буду один? Как это мы будем жить в разных местах? Разве я выдержу неделю?

– Тогда доставай деньги как можно быстрее.

– Я постараюсь. Ты же знаешь, что я сделаю все возможное.

– Надеюсь, ты прекрасно понимаешь, в каком я сейчас дерьме.

Борис взял меня за руку и заглянул мне в глаза:

– Нина, скажи, ты меня любишь?

– Сейчас не время и не место для того, чтобы говорить подобные вещи.

– Ты не понимаешь, как мне это надо услышать… Ты просто этого не понимаешь…

– Мне пора. Меня уже, наверное, в банке хватились.

– Но скажи, ты меня любишь?

– Люблю, – сказала я и побагровела от злости.

– А ты кого больше любишь, меня или свою сестру?

– Что ты несешь? Разве можно такие вопросы задавать? Ты в своем уме?

– Я просто хотел бы знать: ради меня ты пошла бы на преступление? Украла бы эти деньги ради меня?

– Ты что, меня к Маринке ревнуешь? С каких это пор?

– Я и сам не знаю.

– Это же моя сестра…

– А я твой муж.

– Борис, это какой-то дурацкий разговор! Ты бы никогда не попал в такую ситуацию, в которую попала Маринка, потому что ты мужик и у тебя есть голова на плечах. Ты понимаешь, что мне некогда, или ты уже ничего не понимаешь?!

– Хорошо, иди, – заметно погрустнел Борис. – Иди. Я буду ждать тебя дома.

Я махнула Борису рукой, забежала в аптеку, купила пачку таблеток от головной боли и вернулась в банк. У входа в хранилище я столкнулась нос к носу с Денисом.

– Ой, Денис, еле обратно дошла, – простонала я, держась за голову. – Думала, упаду где-нибудь замертво. Меня сегодня так штормит, будто я горячительных напитков перебрала. Качает из стороны в сторону.

– Тогда зачем ты себя насилуешь? – Денис разочарованно посмотрел на застегнутые пуговицы блузки и моментально потерял ко мне всякий интерес. – Иди отпросись домой. Уходи на больничный.

– А Вика еще с обеда не приходила?

– Нет.

Закрыв за собой дверь, я взяла графин с водой, налила себе полный бокал и посмотрела на пачку таблеток от головной боли. Признаться, я и сама не знала, что мне требовалось в данный момент: таблетки от головной боли, сердечные капли или хорошая порция спиртного. Я обвела комнату блуждающим взглядом. Сумка моя пуста, краденые деньги уже у мужа… Что будет со мной? Дав волю своим чувствам, я тихонько заплакала. Когда вернулась что-то напевающая себе под нос Вика, я, пошатываясь, встала из-за стола и посмотрела на нее заплаканными глазами.

– Нинка, ты что ревешь? – встревожилась она.

«Я реву оттого, что я ограбила банк», – пронеслась в моей голове страшная фраза, но я прекрасно осознавала, что не могу сказать ее вслух.

– Я тебя спрашиваю, почему ты плачешь?

Я как будто не слышала. Смотрела мимо нее и теребила пачку таблеток.

– Да что с тобой происходит? Что происходит? – Вика подошла ко мне совсем близко и вытерла мои слезы. – Ау, Нина, ты меня видишь? Это я, твоя подруга Вика. Ты смотришь на меня в упор, но мне кажется, меня просто не видишь… Что происходит? Тебя кто-то обидел, или ты из-за своего мужа так сильно переживаешь?

– Я плохо себя чувствую. Кажется, еще немного, и упаду в обморок.

Взяв со стола таблетки, я достала одну и запила ее. Затем достала вторую и хотела было уже достать третью, но Вика вовремя меня остановила.

– Ты что творишь? Так и до отравления недалеко. А может, и не только до отравления, но и до чего другого. Что это за таблетки?

– От головной боли.

– У тебя голова болит?

– Не знаю. – Я тихонько всхлипнула.

– Не знаешь, что у тебя болит?

– У меня болит душа. Вика, скажи, а от души есть таблетки? Есть или нет?

– Мне кажется, что от души нет. Хотя кто его знает…

Вика достала из стола небольшую бутылочку коньяка и налила мне несколько капель:

– На, выпей. Это чтобы душа не болела. По крайней мере лучше лекарства я еще не встречала.

– Но ведь я за рулем…

– Мы все за одним большим рулем. Пей, пока никто не зашел. Сама знаешь, на работе за пьянство никто не похвалит. Я это лекарство для того держу, чтобы иногда стресс снять или просто душу успокоить, когда муторно.

Выпив коньяка, я смахнула слезы и поправила слегка растрепанные волосы.

– Ну что, уже лучше?

– Может быть.

– Вообще, конечно, душу немного не так лечат.

– А как?

– Чтобы ее вылечить, надо хорошо напиться. Наутро все как рукой снимет.

– Не скажи. Алкоголь успокаивает только на то время, когда ты пьян. А когда трезвеешь и понимаешь, что ничего не изменилось, тебе становится еще хуже.

Вика сунула мне в рот шоколадную конфету.

– Зачем? Я конфеты тысячу лет не ем.

– Чтобы запаха не было. Ты же понимаешь, мы на работе. На работе пить нельзя.

Я постаралась включиться в работу, но у меня ничего не получалось, я выжидала. Когда наконец прошли положенные два часа, я встала и посмотрела на свою напарницу глазами, в которых читалось страдание.

– Вика, мне совсем плохо. Я, наверное, отпрошусь домой.

– Давно пора было так сделать. На тебя сегодня с самого утра смотреть страшно. Вид не просто удручающий, а намного хуже. Я тебя еще никогда в таком состоянии не видела. Хотя когда я со своим мужем разводилась, тоже выглядела не самым лучшим образом. Езжай домой. Зачем себя так изводить?! Отлежись, хорошенько обо всем подумай, а еще лучше, постарайся уснуть. С мужем или расстанься, или помирись, но психику свою обязательно приведи в порядок. Короче, прими какое-то решение.

Особо отпрашиваться у начальства даже не пришлось. Мои покрасневшие глаза, моя чрезмерная бледность и черные круги под глазами сказали за меня все. Когда я вышла на улицу и вдохнула свежего воздуха, я ощутила, что это не просто воздух, это воздух свободы. Там, позади меня, остался мой банк и недостача, которая обнаружится буквально через несколько часов. Перепуганная служба безопасности… Сотрудники милиции, «разбор полетов», детектор лжи…

Сев за руль, я посмотрела на часы и поняла, что у меня в запасе есть полчаса, поехала к ближайшему кафе. У барной стойки я глухо произнесла:

– Лекарство от души.

– Что? – не поняла меня официантка.

– Я говорю, мне нужно лекарство, чтобы душа не болела.

– Девушка, я вас не понимаю. – Она подозрительно оглядела меня. – Вы что, хотите выпить?

– Да! – Я улыбнулась, обрадовавшись тому, что меня наконец-то поняли. – Несколько капель коньяка, если можно.

– Мы наливаем коньяк порциями.

– Тогда налейте мне порцию.

– Какую? – Девушка смотрела на меня как на душевнобольную и не скрывала своего раздражения.

– Не знаю, на ваше усмотрение.

– Я вообще коньяк не пью, но если вы просили меня налить несколько капель, то мне кажется, вам будет достаточно и пятидесяти граммов.

– Значит, налейте мне пятьдесят граммов.

Сев за первый попавшийся столик, я махом выпила коньяк и почувствовала, как одеревенел мой язык. Мне хотелось позвонить мужу, узнать, отправил ли он Маринку в Питер, ждет ли меня дома, но я не стала звонить, у меня просто не было на это сил. Заказав у внимательно наблюдавшей и чересчур любопытной официантки еще пятьдесят граммов коньяка, я получила не только заказанную порцию, но и малоприятную фразу:

– А ведь просила несколько капель…

– Я не просила. Я заказывала, – поправила я официантку.

– Девушка, может, вам стакан налить?

Я не ответила. И на это у меня не было сил. В другой ситуации я бы обязательно сцепилась с импульсивной девушкой, стоящей за барной стойкой, наговорила кучу гадостей, потребовала бы жалобную книгу, вызвала начальство, припугнула бы всю эту компанию комитетом по защите прав потребителей, но только не сейчас. А сейчас… В этом кафе, за этим столиком, мне стало казаться, что я просто схожу с ума. Медленно, верно. Мне вдруг показалось, что это не я, все случившееся в последние дни не моя жизнь… Я бы никогда не могла попасть на день рождения, где расстреляли всех гостей и где я по счастливой случайности осталась жива… Я бы никогда не изменила своему мужу с мужчиной, которого не знала и часа, и уж тем более в той, другой жизни я бы не ограбила банк. Никогда… Я закрыла глаза и представила допрашивающего меня следователя, судью, выносящего мне суровый приговор, врача, проверяющего меня на вменяемость. Различные изоляторы, зону, а быть может, и психиатрическую лечебницу… Я попаду в ад, где надо мной будут издеваться безжалостные черти…

От всех этих страшных мыслей голова пошла кругом, я сорвалась с места, бросилась в машину и помчалась домой. Странно, но машины Бориса у подъезда не было. Неужели он еще не посадил Маринку на самолет? Окинув взглядом двор, я достала мобильник и набрала номер мужа.

– Абонент не отвечает или временно не доступен, – послышался издевательский женский голос. – Пожалуйста, перезвоните позднее.

– Это мы сами разберемся, когда нам надо будет позвонить. Еще ты меня будешь учить, – сердито пробурчала я себе под нос и сунула мобильник в сумочку. – Мало того что вовремя не вернулся, так еще мобильник не зарядил. Видимо, батарейка села.

Я решила на всякий случай позвонить сестре. Когда все тот же издевательский голос сказал мне, что абонент не доступен, я особо не удивилась, ни на минуту не сомневалась, что Маринка уже летит.

Поднявшись домой, я быстро открыла входную дверь, неслышно скинула туфли и увидела, что на автоответчике горит красная лампочка. Значит, было сообщение. Слегка массируя раскалывающуюся голову, я слушала запись.

«Алло. Марина. У тебя что-то мобильный не отвечает. Я никак не могу до тебя дозвониться. – Взволнованный голос принадлежал моему мужу. – Родная моя, деньги у меня… Эта дура их все же выкрала. Солнышко мое, я сейчас заеду на фирму, возьму деньги, которые я поснимал на этой неделе. Я уже обнулил все счета, так что, роднуль, для государства и для моих сотрудников я теперь банкрот, а мы с тобой богатые люди. Мариша, быстро собери все самое необходимое. Семейные сбережения и драгоценности лежат в прикроватной тумбочке справа, в нашей с Нинкой спальне. Вернее, в нашей с Нинкой бывшей спальне. Больше мне там никогда с ней не спать. Вещи я собрал в черный пакет. Положи его в свою сумку. Как только я подъеду к дому и посигналю, сразу спускайся. Надо торопиться. Нинка не хочет оставаться в банке до вечера. Я пытался ее убедить, что ей лучше остаться и идти в отказ, но не смог. Она понесла про какой-то детектор лжи, отпечатки пальцев. Ну все, роднуля, целую. И еще, прекрати на меня дуться за секретаршу. Прости, с кем не бывает. Если бы я это не сделал, наши с тобой отношения так и тянулись бы целую вечность. А тут все одним махом разрешилось. Я знал, что Нинка сразу тебе позвонит, и ты сразу вылетишь… Я устал от двойной жизни. Ты далеко, а опостылевшая жена рядом… Прости. Я устал врать, устал притворяться и разыгрывать из себя любящего супруга. Ты сама во всем виновата. Я ведь поначалу Нинке изменять и не думал. Ты сама на свадьбе меня совратила, заставила потерять голову, а потом манипулировала мной как хотела, убеждая меня в том, чтобы я жил с твоей сестрой. Роднуль, ты целый год мне мозги компостировала, потому что денег хотела?! Скажи правду, поэтому? Я ведь без денег тебе был не нужен. Я же не раз говорил, что я могу уйти от Нинки и что мы можем зажить с тобой нормальной жизнью, но ты такого меня не хотела. Ты ведь сразу перед собой цель поставила. Хотела получить меня с большими деньгами. Так есть у нас теперь деньги, есть, и много денег, даже очень много. Теперь твоя душенька довольна? Я ведь ради тебя на такое пошел, ни для какой другой женщины я бы такого не сделал. Мы теперь вместе, Маришка. Я фирму подчистую ограбил, а Нинка – свой банк. Теперь, Маришенька, нам только жить и радоваться. Мы навсегда вместе. Знаешь, мне немного Нинку жалко, все-таки она нам не чужая. Поэтому и говорил, что нам денег от моей фирмы хватит. Так нет, ты вбила себе в голову, что должна иметь больше, что сможешь психологически подействовать на сестру, и она ограбит свой банк. Ну все, я уже к офису подъехал. Как только сообщение прослушаешь, сразу его сотри, чтобы Нинка ничего не знала. Зачем нам ее добивать, ведь ее такое впереди ожидает… Все. Люблю. Целую. С нетерпением жду встречи, теперь уже навсегда. Твой Борис».