Квартира, которую снимал Ахмед, была идентична той, что мы снимали с Валидом. Только в нашей квартире все было идеально убрано, а в холостяцкой квартире Ахмеда царил настоящий бардак. Окинув квартиру беглым взглядом, я сразу попыталась вычислить места, где может лежать мой паспорт. Особое внимание я обратила на тумбочку и на небольшой шкаф.

– А у тебя уютно!

– Меня все устраивает.

– Ничего лишнего, мебели немного. Ладно, я пошла умываться.

Зайдя в ванную комнату, я закрылась на щеколду, включила воду и посмотрела на свое отражение в зеркале. На меня смотрела уставшая, заплаканная, глубоко несчастная девушка с черными мешками под глазами и с бледным лицом, по которому была размазана косметика.

– Мамочка, неужели это я? – прошептала я своему отражению. – Страшная-то какая!

Чтобы окончательно прийти в себя, я сунула свою голову под струю холодной воды. Промокнув лицо давно не стиранным полотенцем, я обмотала им свои волосы и подумала о том, что в Египте у меня пропала брезгливость. Раньше я бы никогда не притронулась к грязному и чужому полотенцу, но сейчас я прекратила замечать грязь, пыль и спокойно относилась к проявлению нечистоплотности. Вновь посмотрев на себя в зеркало, я прошептала:

– Мамочка, я хочу домой, – и, сделав напор воды посильнее, стала исследовать ванную комнату.

Ванная была небольшой и, кроме висящего на стене ящика для умывальных принадлежностей, в ней практически ничего не было. Недолго думая, я встала на четвереньки и заглянула под ванну. Под ней была самая настоящая свалка из различного хлама и мусора. Создавалось впечатление, что здесь никто не убирался годами.

– Грязища какая! – От пыли у меня защекотало в носу, и я начала громко чихать. – Вот черт!

Вдоволь начихавшись, я легла на пол и сунула руку под ванну, пытаясь достать оттуда различную ветошь, грязные тряпки и какие-то полусгнившие от сырости и старости дощечки.

– Бог мой, никогда в жизни не рылась в мусоре! А теперь вот жизнь заставила.

Когда в дверь ванной комнаты постучали, я вздрогнула и, не поднимаясь с пола, спросила:

– Ахмед, что тебе надо?

– Ты что так долго? – взволнованно спросил меня родственник мужа.

– Я душ принимаю. Что, нельзя?

– Можно.

– Я надеюсь, тебе воды для меня не жалко?

– Нет.

– Тогда я через пять минут выйду.

– Да хоть через десять. Я подумал, что тебе плохо.

– Спасибо, мне хорошо.

– Ведь ты же беременная: мало ли что…

– Со мной все в порядке.

– Тогда мойся и выходи.

– Моюсь и выхожу.

Когда Ахмед отошел от двери, я перевела дыхание и подумала о том, что этот балбес все же поверил в мою беременность, хотя мне до последнего казалось, что он в нее не верит. Странные они все-таки, эти арабы. Чтобы убедить русского мужчину в беременности, нужно предоставить ему неоспоримые факты – в частности, продемонстрировать свой увеличившийся живот. А арабу достаточно просто сказать, что беременна, и он тебе безоговорочно поверит.

Вытащив из-под ванной кучу мусора, я с особой горечью подумала о том, что в ней, к глубочайшему сожалению, не может быть никаких документов. Скорее всего, мой паспорт спрятан в комнате. Засунув руку как можно дальше, я достала из-под ванны старый пакет с ветошью и сразу обратила внимание на то, что он слишком тяжелый. Достав из пакета какой-то предмет, завернутый в тряпку, я быстро ее развернула и ощутила, как задрожало все мое тело.

– Вот это да!

Передо мной, лежал самый что ни на есть настоящий пистолет. Находка вызвала у меня панический страх, потому что оружия я всегда боялась, с самого детства и никогда не думала, что мне придется столкнуться с ним в суровой реальности. То, что на пакете, в котором хранился пистолет, обмотанный ветошью, не было пыли, говорило о том, что оружие совсем недавно засунули под ванну и завалили его различным ненужным хламом. Проведя пальцем по блестящему дулу пистолета, я подумала о том, что оружие всегда дает нам ощущение неведомой силы и защищенности. В жизни я наделала достаточно глупостей и если я сейчас положу пистолет обратно под ванну, то совершу еще один идиотский поступок. У меня нет денег и документов, но у меня есть оружие, которое может мне сейчас очень даже пригодиться.

Быстро покидав весь хлам на прежнее место, я обмотала пистолет тряпкой и засунула его в пакет. Сверток я положила на дно своей пляжной сумки, прикрыв его сверху пляжным полотенцем.

– Вот это находка! – Я подмигнула своему отражению в зеркале и стала мыть грязные руки.

Отряхнув одежду, я сняла со своих волос несвежее полотенце, повесила его на прежнее место и подумала о том, что, помимо своего паспорта, я должна забрать у Ахмеда его мобильный телефон для того, чтобы стереть запись нашего с ним разговора, состоявшегося ночью в доме родителей Валида.

– Валя, ты почему так долго? – нервничал за дверью Ахмед, – словно чувствовал, что я нашла хранившееся в доме оружие.

– Уже иду.

Взяв пляжную сумку, я открыла щеколду и распахнув дверь, наигранно возмутилась:

– Ну что, ты и пяти минут подождать не можешь?

– Да ты в ванной сорок минут была.

– Какие еще сорок минут? Что за срочность?

– В моей квартире всего один унитаз.

– Так бы сразу и сказал, что тебе в туалет приспичило.

Ахмед зашел в санузел и закрыл дверь на щеколду. Оставив пляжную сумку в коридоре, я бросилась в комнату и, подбежав к тумбочке, принялась выдвигать все ящики и искать свой паспорт. В тумбочке лежал какой-то фотоальбом и целый ворох непонятных бумаг. Открыв первую страницу фотоальбома, я сразу увидела своего мужа в обществе незнакомой девушки. Он обнимал ее за плечи и явно позировал перед камерой. С другой фотографии улыбался Ахмед в обнимку с невысокой, довольно симпатичной женщиной приблизительно сорока лет.

– Все понятно, – я не стала рассматривать другие фотографии, потому что поняла, что этот альбом является своеобразным трофеем, на страницах которого были запечатлены любовные победы близких и друзей Ахмеда с отдыхающими туристками. На многих фотографиях красовался мой муж в обнимку с самыми разнообразными девушками: и с полненькими и с худышками. Закрыв альбом, я ощутила душевную боль и мысленно возненавидела себя за то, что я была слепа и глуха, что видела только хорошее и не замечала плохого, и даже если мне доводилось увидеть что-то неприглядное, то я просто закрывала на это глаза.

Закрыв тумбочку, я хотела было порыться в шкафу, но не успела: дверь санузла открылась и Ахмед вошел в комнату.

– Сейчас ты выглядишь лучше, – не мог не отметить он.

– Мне стоило всего лишь умыться.

Я старалась выглядеть как можно более спокойно, но внутреннее напряжение давало о себе знать. Первое, что пришло мне в голову, – так это выждать подходящий момент, достать из сумки пистолет, приставить его к виску Ахмеда и потребовать у него свой паспорт и мобильный телефон с записью злосчастного разговора. Затем поехать в аэропорт, взять билет до Москвы и улететь из Хургады первым же рейсом. Но для того, чтобы купить билет, нужны деньги, а денег у меня, увы, нет.

После этого я подумала о том, что совсем не умею пользоваться оружием, и хитрый Ахмед может у меня его выхватить и направить против меня. Как только я представила себя с паспортом, но без денег, мной сразу завладела паника, и я подумала о том, что не успею даже выйти из квартиры Ахмеда, как он тут же позвонит в полицию и позаботится о том, чтобы я провела остаток своей жизни за решеткой.

Я смотрела на Ахмеда в упор и думала о том, что этот человек может реально помешать мне вернуться на родину. У меня появилось непреодолимое желание достать пистолет и выстрелить ему прямо в лоб. Только вот улететь в Россию мне было не на что, да и убить человека, пусть даже такого гадкого, как Ахмед, я бы вряд ли смогла.

Что-то подсказывало мне, что не нужно спешить. Еще не время, я еще не готова. Теперь, помимо паспорта, мне нужны деньги.

– Что от меня требуется? – задала я вопрос уставшим голосом и прислонилась к стене.

– Это несложно.

– Что именно?

– Сейчас мы поедем в один отель, он находится в двадцати минутах езды отсюда. Ты зайдешь на территорию отеля и найдешь девушку, ее зовут Таня, она живет в сто первом номере. Если ее нет в номере, то ты обязательно должна ее разыскать на территории отеля.

– Как же я ее найду на территории отеля, если я знаю только имя и номер комнаты? Ты же сам понимаешь, что это нереально.

– Это небольшой отель: поспрашиваешь на пляже или в баре.

– И что дальше? Допустим, я ее нашла.

– Постарайся остаться с ней один на один. Отдашь ей конверт с фотографиями.

– Какой еще конверт с фотографиями?

– Тот, который я тебе дам.

– А дальше?

– Пусть она внимательно посмотрит фотографии, они очень даже занимательные. Если ее интересуют негативы, то она может получить их через три дня. Они стоят пятьсот долларов. Если негативы ей не нужны, то в ближайшее время эти фотографии придут ценным письмом в офис ее мужа, на его имя. А также эти снимки будут размещены на всех порносайтах, и их увидят многие ее знакомые.

– А что это за фотографии? – Я почувствовала необыкновенное волнение.

– Обычные фотографии.

– Обычные фотографии за пятьсот долларов?

– Просто девушка хорошо отдохнула этой ночью, а я решил это заснять. Все было слишком красиво и требовало камеры.

Достав фотографии из конверта, я принялась их рассматривать и, увидев, какой кошмар на них изображен, растерялась и уронила все снимки на пол.

– Что это такое? – Сев на корточки, я стала собирать фотографии обратно в конверт и почувствовала, как мое лицо залилось алой краской.

– Я же тебе говорю, что девушка хорошо отдохнула.

На фотографиях была изображена симпатичная молодая девушка, которая занималась сексом с разными арабами, одним из которых был Ахмед. На самой последней фотографии девушку имели сразу трое мужчин, и это не могло не вызвать во мне отвращения.

– Какой ужас! Что это такое?

– Ты такая взрослая девушка, а так и не поняла, что на этих фотографиях? Тебе это объяснить?

– Не стоит.

– Это секс, – нервно сказал Ахмед. – На последней фотографии – групповой. Я бы больше фоток сделал, но мне было неудобно фотографировать. Ты же видишь, что в этой оргии я принимал самое активное участие. И фотограф, и любовник…

Я сморщилась и бросила конверт с фотографиями на стол.

– Как же все это гнусно! Я не хочу принимать в этом участие.

– А тебя никто и не просит принимать в этой оргии активное участие. Ты всего лишь должна передать фотографии их законной владелице.

– Но это низко…

– Может быть. Но тебе придется это сделать. Или ты будешь делать то, что я тебе говорю, или я отправлю тебя за решетку. Не напоминай мне о том, что ты убила родного брата своего мужа. Мне это может надоесть. Слушай меня внимательно: сейчас мы едем в отель. Ты ищешь девушку Таню из сто первого номера, оставляешь ей конверт с фотографиями и называешь цену в пятьсот долларов, если она хочет получить негативы. Ровно через три дня ты назначаешь ей встречу в центре города, в рыбном ресторане, в три часа дня.

– А потом?

– А потом ты придешь к ней в рыбный ресторан за деньгами.

– Я?!

– За деньгами пойдешь ты, никакие возражения не принимаются. Если ты будешь хорошо себя вести и делать все, что я тебе говорю, то, возможно, я верну тебе твой паспорт.

– Когда?

– Все зависит от того, как ты будешь выполнять поручения. Не будь дурой, ты же знаешь, что я могу разозлиться и превратить твою жизнь в ад. Бери конверт, и поехали.

Взяв конверт с фотографиями, я кинула взгляд на неопрятную, мятую постель и произнесла с отвращением в голосе:

– Хорошо же вы сегодня здесь повеселились! А что моего дурачка-то не взяли? Он у меня всю ночь под боком проспал. И как он такой шанс пропустил?! А девушка тоже хороша… как она могла согласиться на подобное? Чем только думала?

– Это обыкновенная пляжная девка. Такие не думают о последствиях. Русская, одним словом!

– Но ведь она же замужем.

– Для многих русских женщин муж не является препятствием к тому, чтобы вести разгульный образ жизни.

Оглядев жилище Ахмеда еще раз, я подумала о том, что обязательно еще сюда вернусь, и как только хозяин запер входную дверь, я постаралась запомнить номер квартиры и месторасположение дома, в котором она находится.

– Постой здесь. Я найду машину, – проговорил Ахмед, но моментально изменил свое решение. – Тебе нельзя стоять одной на улице. Пошли вместе.

– Куда?

– За машиной.

– Мы поедем на машине?

– Да, я же тебе сказал.

– Ахмед, ты иди, а я постою. Я тебя подожду.

– Неприлично замужней женщине стоять одной на улице. О тебе могут подумать плохо.

– Надо же, как ты боишься за мою репутацию! Прямо смешно становится, честное слово.

– Отчего тебе смешно?

– Если уж мы и будем говорить о том, что прилично, а что неприлично, то, по-моему, совершенно недопустимо грязно приставать к жене своего родственника. Это и вовсе безнравственно.

Ахмед побагровел от злости и прошипел:

– Замолчи, женщина!

– Молчу, мужчина. Только ты не учи меня, что такое хорошо, а что такое плохо. Если ты настолько беспокоишься за честь и репутацию жены своего племянника, то первым делом прекрати лезть к ней под юбку.

– Я еще раз говорю: замолчи, женщина! Ты беременна, и я тебя не трогаю.

– А если бы я не была беременна, то тронул бы? Значит, все дело только в моей беременности, а на то, что я жена твоего родственника, тебе глубоко наплевать?!

– Если ты произнесешь еще хотя бы слово, то я побью тебя.

– А если ты будешь меня бить, то я обо всем расскажу своему мужу. Я скажу, что ты ко мне пристаешь.

– Да кто тебе поверит? Кто ты такая? Иностранка и иноверка. Валид поверит только мне, потому что я его родственник. Если ты скажешь хоть еще одно нехорошее слово, я сдам тебя полиции. Я заставлю тебя гнить в египетской тюрьме.

Я не стала рисковать и сбавила тон.

– Иди за машиной.

– А ты?

– Не переживай, со мной ничего не случится. Я тебя подожду.

– Жди. Не уходи никуда.

– Да никуда я не уйду. Буду стоять неподвижно, как статуя.

Ахмед оставил меня у дома и пошел в сторону небольшого магазинчика, набитого различным египетским барахлом, которое с удовольствием раскупали наши туристы. Прижимая к себе пляжную сумку, я ощущала необъяснимое тепло, которое исходило от пистолета, лежащего на дне. Мне казалось, что пистолет дает мне необыкновенную энергетику и силу, что с ним я ощущаю себя более защищенной, что теперь я смогу противостоять СТАЕ ВОЛКОВ, которая только и ждет подходящего момента для того, чтобы разорвать меня на части.

Я смотрела на проходящих мимо меня туристов и завидовала их беззаботности. Когда-то я была одной из них и очень любила Египет, потому что он необычайно прекрасен, когда ты смотришь на него глазами туриста. А теперь… Теперь мне кажется, что я его ненавижу. Тут слишком много грязи и лжи. Посмотрев грустным взглядом на проходящих мимо русских девушек, я почувствовала, как на моих глазах показались слезы. Когда-то и я была так же счастлива и беззаботна. Потрясающее море, жгучее солнце, арабская музыка, кружащие голову коктейли – и никаких проблем и забот, только отдых. Спокойный, размеренный, блаженный отдых, расслабляющий тело, лечащий душу.

Проходящие мимо меня девушки громко смеялись и несли в руках пакеты с только что купленными сувенирами. Арабские продавцы, похотливо смотрящие им вслед, бросали пошлые реплики и отпускали какие-то неуместные шутки по поводу свободной одежды моих соотечественниц. Я поправила панаму, достала из пляжной сумки носовой платок, промокнула свои глаза и облизала пересохшие и потрескавшиеся губы. Почувствовав на своей нижней губе запекшуюся кровь, я слегка сморщилась от боли и подумала о том, что раньше я не имела привычки кусать губы, тем более с такой отчаянной силой. Оно и понятно: ведь раньше я никогда так сильно не нервничала.

– Господи, я начала забывать все свои привычки, без которых когда-то не могла жить. Я перестала красить губы…

Я обратила внимание на то, что я начала размышлять вслух, и испугалась, что в последнее время я теряю над собой контроль. А ведь когда-то я не могла выйти на улицу, не накрасив губ. Однажды, еще живя в Москве, я села в лифт вместе со своим соседом, и вдруг внезапно ощутила такую неловкость, что не знала, куда себя деть. Сосед не понимал, что со мной творится, а я стояла, опустив глаза, потому что не накрасила губы и чувствовала себя так, словно вышла на улицу без одежды.

И вот теперь я стою с сухими, потрескавшимися губами, ощущаю на них вкус запекшейся крови и думаю о том, как же быстро в Египте исчезают годами отлаженные привычки. Когда-то я ходила по этим улицам в качестве туристки, заходила в различные лавки, покупала сувениры, злилась на чересчур приставучих продавцов и просто радовалась жизни. Я гордилась тем, что смогла стать такой, какой хотела, что я могу позволить себе сесть в самолет, прилететь к морю и, хорошо отдохнув, набраться новых сил для того, чтобы приступить к работе. А теперь я смотрю на Египет не глазами туристки, а глазами местной жительницы. Я попыталась понять и полюбить этот народ, но, несмотря на то, что я вышла замуж за египтянина, меня по-прежнему считают иноверкой и иностранкой. Теперь у меня нет будущего, а мое настоящее превратилось в дикий кошмар. Мой муж – профессиональный альфонс, который скрашивает свою жизнь только русскими туристками и их деньгами. Одно непонятно, зачем он на мне женился?!

Затем, чтобы получить от меня деньги, те самые двадцать тысяч долларов? Неужели для этого было необходимо вступать в законный брак? Не слишком ли это жестоко?!

Я осталась без паспорта, без денег, без любви, без надежд и иллюзий… Только пистолет в пляжной сумке, и все. Я выполняю поручение человека, который может в любой момент отдать меня на растерзание египетской полиции и упрятать в тюрьму. Господи, как же я докатилась до такой жизни? Разве я этого хотела и об этом мечтала? А еще мне было больно возвращаться на родину. Я представляла лица своих знакомых, друзей, которые будут смотреть на меня с сочувствием и говорить о том, что во всем, что со мной произошло, виновата только я сама, потому что слепо верила в свою любовь и не хотела прислушаться к советам умных людей. Мол, вот до чего доводит такая самодеятельность.

За глаза все будут называть меня дурой, крутить пальцем у виска и говорить: «Мы же ее предупреждали. Мы сотни раз говорили ей, чем это обернется. Не захотела учиться на чужих ошибках, так научилась на своих собственных». И от этой мысли мне становилось еще хуже. Увы, но мои соотечественники зачастую не умеют сострадать. Суровая жизнь довела наших людей до того, что они начинают радоваться, когда кому-то становится плохо, и вместо того, чтобы ободрить несчастного, они умышленно загоняют забитого судьбой человека в угол.