Я мало верила в то, что мои документы и деньги украли в аэропорту. Я почти была уверена в том, что деньги и документы из моей сумки украл Хенк. По всей вероятности, он понял, что я испытала настоящее разочарование от нашей с ним встречи и хочу как можно скорее вернуться к себе домой. Для того чтобы меня удержать, он пошел на крайние меры и спрятал мой паспорт. В любом случае, сейчас лучше всего не впадать в панику. Я уже сделала для себя вывод, что Хенк – психически нездоровый человек, а с такими людьми нужно быть осторожной. Никто не знает, что он может натворить дальше.

Мне необходимо остаться в доме одной и найти свой паспорт. Только вот как это сделать? Первое, что пришло мне в голову, – так это обыскать дом ночью, потому что днем Хенк вряд ли оставит меня одну. Поэтому у меня есть единственный шанс найти пропажу в то время, когда Хенк спит.

– Хенк, а когда на работу выйдешь? – спросила я, стараясь унять дрожь в голосе, чтобы не вызывать у Хенка хоть каких-нибудь подозрений. – Ты взял отгулы в связи с моим приездом?

– А что такое отгулы?

– Ну, это такой маленький вынужденный отпуск.

– Не брал я никаких отгулов.

– Так почему же ты не на работе?

– Предприятие, на котором я работал, на днях разорилось.

– Как разорилось? – я была в шоке от того, что я приехала не только к душевнобольному, но еще и к безработному и бесперспективному жениху.

– Обыкновенно. Ты что, не знаешь, как разоряются предприятия? Просто оно стало банкротом, и все.

– Вот это да! Значит, ты сейчас безработный?

– Пока безработный.

– А почему ты не написал мне об этом в письме?

– Я хотел рассказать тебе об этом при встрече.

– Странно, вообще-то о таких вещах сообщают сразу.

– И что бы от этого изменилось? Ты стала бы меня меньше любить?

– Так что мы будем делать с моим паспортом? – перевела я разговор на более волнующую меня тему.

– Ты не ответила на мой вопрос, – Хенк тут же нахмурил брови.

– Не знаю. Просто мне не совсем нравится, что я на месте узнаю много того, о чем было бы легче написать в письме.

Конечно, если бы я согласилась соединить с Хенком свою судьбу и остаться в Голландии, я бы переживала по поводу того, что теперь у него нет работы, но в данный момент меня это меньше всего интересовало.

– Ты веришь, что я не крал твой паспорт?

– Конечно, – соврала я. – Скорее всего, у меня его украли в аэропорту, пока я ждала багаж.

– Мне приятно, что ты не думаешь обо мне плохо. А насчет паспорта не переживай.

– Как это – не переживай?

– Что-нибудь придумаем.

– Куда я могу обратиться, чтобы зафиксировать факт воровства?

– Я обязательно узнаю, что можно сделать. Я помогу.

– Когда?

– Не переживай. Я все сделаю.

Хенк говорил таким проникновенным голосом, что искренне хотелось ему верить и не думать о том, что он конченая скотина. Ну уж я-то хорошо знала, что другим словом его просто не назовешь. Он что-то говорил мне про любовь, про то, что я именно та женщина, о которой он мечтал, что единственное, чего мне не хватает, – так это умения экономно вести хозяйство, но он этому меня обязательно научит. А я сидела, придавленная тяжелым грузом проблем, которые в одночасье на меня навалились, и думала, как такое могло со мною случиться? И что будет со мной дальше?

– Таня, милая, ты меня простила за то, что я поднял на тебя руку? Просто ты сама меня довела. Я виноват в том, что не смог сдержаться… Каюсь! Понимаешь, до тебя я никогда в жизни не ударил ни одной женщины. Сам не понимаю, как со мной такое могло произойти.

«Опять врет», – отметила я про себя и вспомнила слова Яна про то, как отец избивал его мать. А ведь Хенк сказал, что его супруга погибла от того, что оступилась на лестнице, упала и насмерть разбилась. Я вздрогнула, ощутила, как на моей спине выступил холодный пот, и подумала о том, что, скорее всего, Хенк помог своей жене упасть с лестницы, избавив тем самым себя от пожизненного выяснения отношений и ненавистного чувства долга. От этих мыслей меня слегка зазнобило, и Хенк не мог не уловить моего состояния.

– Таня, ты что вся дрожишь? Неужели ты так переживаешь из-за паспорта? Это же всего лишь бумажка.

– Это не бумажка, а очень важный документ.

– Но он не стоит того, чтобы из-за него так расстраиваться. Я же сказал тебе, что обязательно помогу.

– Я очень плохо себя чувствую. Неужели мне так плохо от твоего пивного супчика? Я даже не помню, как вчера отключилась. Проснулась от чудовищной головной боли и дикой жажды. Я так себя не чувствовала даже тогда, когда позволяла себе выпить лишнего.

– А хочешь, мы с тобой немного погуляем? Тебе не мешает проветриться.

– А где погуляем-то?

– А зачем далеко ходить? Пошли, погуляем по кладбищу. Благо оно здесь рядом.

– Где погуляем? – Последняя фраза Хенка привела меня в бешенство, и я с трудом сдержала себя от того, чтобы не сказать Хенку о том, что он не только конченый идиот, но и больной человек, по которому плачет психушка.

– На кладбище, – как ни в чем не бывало ответил Хенк и даже удивился, почему я не в восторге от его идеи.

– А как там можно гулять? – спросила я ледяным голосом.

– Там так мило! Я бы хотел познакомить тебя со своей женой.

– Но ведь она умерла!

– Для меня она всегда живая. Я хочу показать тебе ее могилку. Она очень симпатичная, тебе понравится.

От последних слов по моей спине пробежали мурашки, и я, не выдержав, покрутила пальцем у виска.

– Ты что несешь?

– Зря! Я там часто гуляю. Красота…

– Где красота? На кладбище?

– Конечно. Очень уютное место.

– А поехали погуляем по Амстердаму? Я так хочу прочувствовать этот город. Только не говори, что ты не хочешь тратить бензин.

– Конечно, не хочу, тем более что я сейчас безработный.

Вместо Амстердама Хенк устроил мне прогулку по центру того провинциального городка, в котором он сейчас жил.

Я надела черные солнцезащитные очки для того, чтобы не было видно заплывшего глаза, и думала о том, почему некоторые мои соотечественницы терпят ту жизнь, которой сейчас жила я. Они живут в вечном страхе, позволяют себя оскорблять и терпят все, чтобы только не возвращаться на свою родину. А их мужчины пользуются тем, что им некуда деваться, и обращаются с ними, как с людьми второго сорта.

А ведь совсем недавно я просто «болела» Европой. Так мечтала в ней жить, и ведь самое обидное, что в Европе действительно можно жить, но только с надежным мужем. Увы, но за рубежом хорошие отношения с партнером определяют буквально все. Кому повезло, у тех все хорошо, а вот если кому-то встретился такой же партнер, как и мне, то жизнь за рубежом становится в десятки раз хуже, чем в России. Просто любой из нас сложно представить, как мы опять вернемся в Россию и что скажут про нас друзья и знакомые.

Перед тем как отправиться в центр города, мы действительно зашли на чистое и аккуратное кладбище, которое так нравилось сумасшедшему Хенку. Он подвел меня к могиле своей жены и ткнул пальцем в фотографию на памятнике.

– Нравится?

– Симпатичная.

– Да она просто красавица!

С фотографии на меня смотрела приятная белокурая женщина. Она как-то грустно улыбалась, а в ее глазах чувствовалась тоска.

– Рия, познакомься. Это Татьяна. Она из России. Хочет выйти за меня замуж. Мечтает занять твое место.

Я моментально изменилась в лице и хотела возмутиться по поводу того, что ничего уже не хочу, но промолчала, подумав о том, что спорить с Хенком – себе дороже. Пусть остается при своем мнении. Уж я-то знаю, что такое дерьмо, как он, абсолютно мне не нужно.

А затем мы пошли просто гулять по городу.

Идя рядом с Хенком, я чувствовала страх, стыд и безысходность. Конечно, можно было найти полицейский участок, прийти туда и рассказать о том, что меня обокрали и, по всей вероятности, этого дело рук того, к кому я приехала. Но, черт побери, мне было стыдно! Мне было действительно стыдно, что я могла вляпаться в такую жуткую историю. Уж лучше дождаться ночи, обыскать дом, найти пропажу, а затем вылететь домой первым же попавшимся рейсом.

Мне было больно и обидно, что тот, кого совсем недавно я по ошибке считала мужчиной своей мечты, поднял на меня руку и изуродовал не только мое лицо, но и мою душу. И пусть сотни женщин находят оправдание мужчинам, бьющим их. Пусть они верят сказкам о том, что мужчины наносят первый удар, потому что их довели. Ерунда! Этому нет и не может быть оправданий. Первый удар никогда не бывает последним.

Еще никогда в жизни я не испытывала подобного унижения. Мне хотелось просто сгореть от стыда и провалиться сквозь землю.

– Таня, ты выйдешь за меня замуж? – прервал мои размышления Хенк и взял меня за руку.

– Не стоит торопить события, – я поправила очки и подумала, что Хенк намного хитрее, чем я могла предположить.

– Не могу не торопить. Ты мне очень нравишься.

Это вообще удивительно: безработный голландец делает предложение! Тут и без слов понятно, что он ищет себе идиотку, которая будет выплачивать его долги, а их, по всей вероятности, у него немало. По голландскому законодательству после заключения брака выплата долгов мужа ложится на плечи его жены. Многие мои соотечественницы с радостью соглашаются на брак с голландцем, не думая о том кошмаре, который ждет их впереди.

– Таня, а когда мы поженимся, что ты будешь делать со своей квартирой?

– А что я должна с ней делать?

– Продать. Зачем тебе квартира в Москве, если ты будешь жить в Голландии? Нам здесь деньги намного нужнее, чем на твоей родине.

Я усмехнулась и подумала о том, какой же продуманный этот Хенк. Просто диву даешься.

– Я что-то не так сказал? – он тут же почувствовал мою реакцию и заметно напрягся.

– Я считаю, что еще рано думать над этим вопросом.

– А мне кажется, что с этим не стоит тянуть. К сожалению, я сейчас безработный. Деньги нам сейчас ой как необходимы.

Я еще раз посмотрела на Хенка и подумала о том, что просто так он меня не отпустит. Поэтому будет лучше, если я не стану выяснять с ним отношения и высказывать все, что я о нем думаю. Все, что мне хочется сказать Хенку, я скажу позже, когда вернусь на родину и доберусь до Интернета. Уж тогда-то я оторвусь от души!

Нужно усыпить его бдительность и играть по его правилам. Ночью я должна обязательно обыскать дом, найти паспорт, кошелек, обратный билет с открытой датой и улететь из страны.

Чтобы пустить пыль в глаза, Хенк даже купил мне мороженое, которое, если честно, не лезло мне в горло. Хотя гулять по центру города было намного приятнее, чем по кладбищу.

А затем мы зашли в кофе-шоп, уютно расположились и принялись ждать официанта. Надо же, а я и не думала, что Хенк способен потратиться на кафе и предложить что-нибудь вкусное. Но я в очередной раз ошиблась. Оказывается, в этом кафе не кормили, а предлагали разные виды марихуаны на выбор.

– Давай выкурим по косячку? – предложил мне Хенк.

– Я не курю эту гадость.

– Да как ты можешь называть марихуану гадостью?

– Я вообще не понимаю, как можно зайти в кафе и заказать себе косячок марихуаны. Нормально тут у вас!

– Да, у нас и в самом деле неплохо, – язвительно заметил Хенк.

– А у нас, вообще-то, за такое можно и срок получить.

– А у нас кури – не хочу. В Голландии разрешены «легкие» наркотики.

– А что, наркотики еще бывают «тяжелыми»?

– Конечно. Все наркотики делятся на два типа. Первые – это героин, экстази, кокаин, ЛСД. Они действительно довольно сильно калечат человека. А вот вторые, которые у нас разрешены, марихуана и гашиш, вредят здоровью ровно настолько, насколько вреден алкоголь. Поэтому марихуана считается у нас «легким» наркотиком. Она официально разрешена, и вот в таких кофе-шопах можно выбрать себе косячок и неплохо оттянуться.

– А на улице тоже можно курить марихуану?

– Курить марихуану на улице считается дурным тоном. Зачем курить ее на улице, если для этого есть кофе-шопы? Продажа и покупка травы на улице уголовно наказуема. Закон также строг к тем, кто увлекается «тяжелыми» наркотиками. Можно загреметь на вполне приличный срок. Кстати, любой человек в нашей стране может иметь при себе тридцать граммов марихуаны для личного пользования.

– Весело тут у вас! Я-то думала, ты меня перекусить пригласил, а ты, оказывается, пригласил не перекусить, а покурить.

– У нас разрешены не только легкие наркотики, но и проституция, – с гордостью произнес Хенк. – У женщин, занимающихся проституцией, есть даже свой профсоюз. Проститутки получают зарплату, выплачивают налоги и ждут пенсии. Эта профессия относится к сфере обслуживания. Кстати, правительство заботится об условиях труда жриц любви. Некоторые публичные дома награждены знаком качества, потому что в них отлично обслуживают и они соответствуют всем требованиям безопасности и комфорта.

– А с криминальной обстановкой у вас тут как обстоят дела?

– Самая сложная криминальная обстановка в Амстердаме. Этот город считается столицей преступности и наркогородом номер один. Поэтому гулять в темное время суток лучше не по любому району, да и сумочку лучше держать покрепче.

Как только Хенк принялся курить марихуану, я пристально посмотрела на двух молодых людей, сидящих за соседним столиком, и осуждающе покачала головой. То, что молодые люди принадлежали к сексуальному меньшинству, не вызывало сомнений. Но я не могла не обратить внимания на то, что они вели себя чересчур вызывающе: прилюдно целовались взасос, говоря друг другу нежные и ласковые слова.

– Ну, что ты на ребят уставилась? – одернул меня Хенк и вновь затянулся. – Ты что, голубых не видела?

– Видела. У нас их тоже полно. Но только они вот так чересчур откровенно себя не ведут.

– В нашей стране официально признан гомосексуализм и разрешены однополые браки. Может, у ребят медовый месяц. Они пришли марихуаны покурить и полабзаться, а ты на них уставилась. Некрасиво.

– А им красиво так себя вести в общественном месте?

– У нас это нормально, пойми. Голландцы – очень терпимый народ, и все гомики едут сюда, чтобы узаконить свои отношения.

– Бардак тут у вас, – только и смогла сказать я. – Полный бардак. Даже горячую пищу есть нужно вечером. Есть ее в течение дня считается дурным тоном, а если еще и хлеб к супу попросишь, то и вовсе на тебя посмотрят, как на сумасшедшую. У вас тут через одного должны быть гастриты и язвы. Питаетесь всухомятку. У нас едят днем, а после шести стараются не есть для того, чтобы не растолстеть, а у вас весь день голодными ходят, а наедаются на ночь. И откуда только здоровье будет? Есть днем – дурной тон, а курить марихуану в общественном месте очень даже нормально. И это называется культурой!

Когда мы вышли из кофе-шопа, у Хенка заметно поднялось настроение. Он купил себе бутылочку пива и по-хозяйски обнял меня за плечи.

– Мне казалось, что те, кто курит наркотики, не пьют пиво, – осторожно заметила я и убрала руку Хенка со своего плеча.

– Еще как пьют! Мы не просто пьем пиво, а даже очень серьезно пьем. Между прочим, в Амстердаме к концу рабочего дня устанавливают переносные писсуары, потому что все выпили слишком много пива.

Вернувшись домой, мы с Хенком сели есть, попутно обсуждая «нашу дальнейшую жизнь». Хенк открыл себе бутылочку пива и налил мне бокал вина.

– Что-то мне после вчерашнего ничего не хочется, – я отодвинула от себя бокал, вспоминая свое ужасное утреннее самочувствие.

– Да ладно тебе! От одного бокала ничего не будет. Тем более ты сегодня так понервничала. Было бы неплохо снять нервное напряжение.

– Возможно, ты прав.

Я сделала глоток вина и подумала о том, что меньше всего на свете я хочу секса с Хенком, а ведь как только мы ляжем в кровать, он будет ко мне приставать. Нужно сказать, что у меня очень сильно болит голова, низ живота и в любую минуту могут начаться месячные. Главное дождаться, чтобы Хенк побыстрее уснул, и, дай-то бог, чтобы его сон был как можно более крепким.

…А затем я почувствовала, как все поплыло перед моими глазами, как мои руки и ноги вновь становятся тяжелыми. Меня начинает мутить, и я плохо понимаю, что со мной происходит. Я хочу встать, но у меня ничего не получается. Да и сидеть становится уже тяжело.

Хенк улыбается, берет меня на руки и несет на кровать. Мне хочется вырваться, сказать, что я отвратительно себя чувствую. Крикнуть, чтобы он оставил меня в покое и не вздумал меня трогать, но я уже не могу говорить, потому что мой язык становится каким-то тяжелым, а голос куда-то предательски исчезает.

…Еще немного – и я провалилась в сон. Мне снился какой-то незнакомый голый мужик, обнаженное тело которого вызывало у меня отвращение. Он был слишком толстый и слишком потный. В его руках был кожаный колючий ремень. Мужик замахнулся ремнем и довольно сильно меня ударил. Я дернулась и издала приглушенный крик. Этот мужик бил меня так отчаянно, что заставлял меня плакать, и чем громче я рыдала и стонала, тем больше он распалялся, поглаживая свое мощное орудие.

В эту ночь мне пришлось выдержать натиск нескольких самцов, которые затрахали меня чуть ли не до смерти в полном смысле этого слова. Где-то там, в глубине спальни, в качестве пассивного наблюдателя сидел Хенк и смотрел на все происходящее довольным взглядом. У насилующих меня самцов были самые разнообразные члены. Они были разной длины, формы и толщины, но все они вызывали у меня жуткое отвращение. Самцы имели меня куда только можно, даже в подмышки.

Мужчины менялись один за другим. Я ощущала лишь, как слишком толстый сменялся длинным и худым, а потом и совсем каким-то карликом, вслед за которым приходил просто огромный.

Чудовищно пахло потом и спермой. Временами я теряла сознание, а временами приходила в себя и слышала, как один из этих самцов отчитывал Хенка за мой синяк на лице. Он говорил, что у русской проститутки должен быть хороший товарный вид и что если Хенк не будет заботиться о моем лице, то ему придется понижать за меня цену, а в дальнейшем у меня вообще не будет клиентов, и меня никто не захочет трахать даже забесплатно.