Оставшись в комнате совершенно одна, я смотрела на ночник и слушала, как ходят старинные часы, стоящие рядом с большим комодом. Я вдруг представила, что я живу в этой семье, что это мой дом и моя комната. Я вообразила, что на стоянке меня ждет дорогая машина, в шкафу висит дорогая одежда, учусь я в самом престижном институте, и по окончании учебы меня ждет престижная должность, на которую без волосатой руки даже не стоит пытаться устроиться. У меня есть жених – сын известного чиновника, о котором часто пишут в рубрике «Светская хроника» и снимают различные телевизионные репортажи. Он и понятия не имеет, что такое вытрезвитель, задаривает меня дорогими подарками и балует зарубежными поездками. Наши с ним родители уже давно заключили сделку по поводу слияния двух капиталов, и наш брак – это удачное соглашение двух достаточно влиятельных семейств. Завтра я проснусь, а мой дом уже убирает горничная и колдует на кухне личный повар, которого выписали прямо из-за границы, предложив ему намного более выгодное условие, чем в том пафосном ресторане, в котором он работал до того, как попал на мою кухню. А затем придут мой личный парикмахер, массажист и визажист. Они будут колдовать над моим телом и лицом, потому что такие, как я, не могут выглядеть плохо. Стиль нашей жизни не позволяет подобных оплошностей.
Вновь посмотрев грустным взглядом на одинокий ночник, я ударила кулаком в стену и произнесла с вызовом в голосе:
– Придет время, и я буду так жить! Я обязательно буду жить так, как я того хочу! Пусть разобьюсь в лепешку, и пусть я потрачу на это всю свою жизнь, но придет время, и на моей улице будет праздник! В ЛЮБОМ ПОРАЖЕНИИ ЕСТЬ СМЫСЛ. ЛЮБОЙ, ДАЖЕ САМЫЙ ЖЕСТОКИЙ И НЕВЕРОЯТНЫЙ УДАР СУДЬБЫ ИДЕТ ТОЛЬКО НА ПОЛЬЗУ МОЕМУ ХАРАКТЕРУ. Кому-то в этой жизни все достается легко, без особых усилий, и они воспринимают это как должное, но это, увы, не мой случай. Если у меня в этой жизни что-то получится, то это мне будет слишком дорого стоить. Но я готова: я заключаю сделку с судьбой и бросаю ей вызов, потому что я готова заплатить за лучшую жизнь самую дорогую цену. Все, что со мной произошло, совсем не означает, что я отказываюсь от борьбы.
Посидев на кровати минут двадцать, я свесила ноги, обула мохнатые тапочки, стоявшие рядом с кроватью, и вышла из комнаты. В коридоре было темно и тихо. Заглянув в большую комнату, я убедилась, что там никого нет и, пройдя мимо родительской спальни, постучалась в комнату Димы.
– Дима, ты здесь?
– Что тебе нужно?
– Можно зайти?
– Заходи.
Поправив фланелевую ночную рубашку, я приоткрыла дверь и постаралась рассмотреть сквозь темноту, где находится Дмитрий.
– Ты что по дому шарахаешься? – спросил он, немного позевывая.
Дима лежал на кровати и курил сигарету, сбрасывая пепел в пепельницу, стоящую на прикроватной тумбочке.
– Не спится…
– Что это тебе не спится?
– Сама не знаю, в голове такая каша. А ты зачем прямо в кровати куришь?
– Я всегда так делаю – я же балкон открыл.
– Можно я немного с тобой посижу?
– Посиди.
Сев на краешек кровати, я послушно сложила руки на коленях и тихо сказала:
– Я заметила, что ты много куришь.
– И что дальше?
– Вредно же, сам знаешь.
– Не надо учить меня жить.
– И меня тоже – у тебя есть такая дурацкая привычка.
– Я хоть тебе умные вещи говорю. А ты…
– А что я?
– Ты своими размышлениями в такие дебри заведешь, мама родная!
– Я всего лишь сказала, что ты много куришь.
– Хочешь, потушу сигарету?
– Хочу.
Дима потушил сигарету, отодвинул пепельницу как можно дальше и сверкнул в мою сторону своими выразительными глазами. Этот взгляд подействовал на меня каким-то странным образом, и я протянула к Диме руки. Он мне сразу ответил взаимностью и потянулся ко мне всем своим телом. В этот миг, совершенно не сговариваясь, мы бросились в объятия друг к другу, словно истосковавшиеся влюбленные. Его поцелуи были горячими, руки – властными, а движения – смелыми и опытными. Вдруг Дима все же на минуту остановился и, отдышавшись, спросил:
– Ты уверена, что этого хочешь?
– Очень.
– А как же твое избитое тело? Тебе не больно?
– Когда ты меня касаешься, то нет, – прошептала я, не скрывая своего возбуждения.
– Чудная ты. Ты точно знаешь, что не будешь завтра об этом жалеть?
– Знаю, потому что я тебя очень сильно хочу.
А затем я сильно кричала, царапала ему спину и чувствовала яростные и сильные движения его крепкого тела. Мне хотелось его оттолкнуть, но он был непреклонен и, говоря мне ласковые слова, продолжал свое дело. Когда все закончилось, я вытерла слезы и прошептала:
– Господи, как больно-то. Я думала, что это приятно.
Не говоря ни единого слова, Дима освободил меня от своих объятий, сел на кровать и вновь закурил сигарету.
– Почему ты не предупредила меня о том, что ты девственница? – задумчиво спросил он, делая глубокую затяжку.
– А это имеет какое-то значение?
– Это имеет большое значение. Ты зачем своей девственностью раскидываешься?
– А что мне с ней, пожизненно ходить, что ли?
– Я думал, ты в постели хоть что-то рубишь. Я и представить не мог, что у тебя ничего ни с кем еще не было. А почему именно я? Тебе нет разницы, кто у тебя будет первым?
– Если бы мне было все равно, то я уже бы давно со своей девственностью распрощалась.
– А как же твой кавалер, завсегдатай вытрезвителя? Он что, с тобой не спал?
– Я ему ничего не позволяла.
– Надо же, какие мы гордые и порядочные! – Дмитрий включил ночник и посмотрел на меня удивленным взглядом. – А что ж вы с ним делали, если ты ему ничего не позволяла?
– Самое большое, что мы делали, – так это целовались. Тискал он меня и все. С другими спал, а меня берег. Всегда говорил, что за две недели до свадьбы мы это обязательно сделаем, чтобы в свадебную ночь простыни не пачкать. Правда, когда узнал, что я в Москву уезжаю, сразу захотел меня трахнуть, мол, все равно из Москвы шлюхой вернусь. Я не поддалась на эту провокацию.
– А со мной ты почему согласилась переспать?
– Потому что ты мне понравился, – еле слышно произнесла я и добавила: —Почему люди друг с другом спят? Потому что они друг другу нравятся. Да что ты вообще к моей девственности привязался? Считай, что ее и не было вовсе. Встань с кровати.
– Зачем?
– Я простыню постираю – я ее запачкала.
– Не бери в голову, я ее сам в машинку кину. Не вручную же ее стирать.
– Как знаешь…
Встав с кровати, я быстро надела ночную рубашку и со словами «Спокойной ночи» вышла из комнаты. Приняв душ, я легла в кровать и натянула одеяло до самого подбородка. Дима пришел минут через десять и, постучав в дверь, заискивающе спросил:
– К тебе можно?
– Зачем спрашиваешь, твоя же квартира?
Затем он лег ко мне в постель, поцеловал мочку моего уха и прошептал:
– Давай попробуем еще раз. Я уверен, что тебе понравится.
И мы сделали это еще раз. А затем еще и еще. Исчезла боль, и я почувствовала неведомые мне ранее ощущения. Еще недавно я чувствовала себя так, словно мне делают какую-то сложную операцию без наркоза, а теперь во мне пробудилось желание, и я начала понимать, почему люди считают секс блаженством.
Среди ночи в нас заиграл зверский аппетит, и мы голышом отправились на кухню, для того чтобы проверить содержимое холодильника. Дима сделал нехитрые бутерброды и принялся кормить меня прямо из рук.
– Проголодалась?
– Как будто месяц не ела.
– Светка, а я тебя случайно не замучил? – Дима посадил меня на колени и кормил так, как кормят маленького ребенка.
– И не жди.
– Послушай, а у тебя хороший старт. Ты скрывала в себе такой потенциал. Да ведь ты же ненасытная.
– Какая есть.
– А хочешь красной икры? Она силы восстанавливает, – неожиданно предложил Дмитрий.
– А у тебя есть?
– Есть, конечно.
– Тогда хочу.
Вдоволь наевшись красной икры, я посмотрела на Дмитрия довольным взглядом и улыбнулась:
– Я, кажется, объелась.
Прижав меня к себе как можно сильнее, Дима поцеловал меня в шею и нежно провел своей рукой по моим волосам.
– И откуда ты только взялась на мою голову? Я не знаю, что мне с тобой делать.
– Пошли спать.
Почувствовав, что подо мной вновь набухает Димкино естество, я рассмеялась и обвила его шею руками.
– А сам-то хорош! Ты когда-нибудь устаешь?
– Еще хочу, – решительно заявил Дима и понес меня в спальню. – Чем больше тебя имею, тем больше хочу!