Этот месяц прошел как в сказке, и я еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько счастливой и желанной. Так как у Димы в институте были каникулы, он проводил все дни напролет со мной, лишь изредка наведываясь к своим друзьям для того, чтобы посидеть часок-другой и узнать последние новости. В его обязанности также входила закупка продуктов и хозяйственных принадлежностей. Иногда мы заказывали еду из ресторана на дом и устраивали романтический ужин при свечах.

Дима притягивал меня с каждым днем все больше и больше. Он принадлежал к совершенно другому миру, а этот мир манил меня с самого детства и будоражил мое воображение. По вечерам мы читали с ним вслух исторические книги, обсуждали прочитанное, спорили и засыпали под какой-нибудь новенький фильм. А иногда мы и вовсе впадали в ребячество и начинали прыгать на кровати и кидаться подушками. В минуты особой духовной близости мы представляли свой дом, своих детей, свое будущее и даже своих внуков.

Однажды, когда Дмитрия не было дома, в квартире зазвонил телефон, на который я никогда не обращала внимания: по просьбе Димки я не брала трубку. Но это был не простой звонок. Включился автоответчик, и до меня донесся голос молодой девушки:

– Света, я знаю, что ты дома. Возьми, пожалуйста, трубку. Это Марина.

Эти слова привели меня в полнейшее замешательство, но я все же подошла к телефону и сняла трубку.

– Кто это?

– Света, это невеста Димы. Меня зовут Марина. Он тебе, наверно, обо мне много рассказывал, – защебетала на том конце провода разволновавшаяся девушка.

– Марина, а Димы сейчас нет, – осторожно ответила я и чуть было не выронила трубку из рук. – Позвони попозже, он вечером будет.

– А он мне не нужен. Я тебе звоню.

– Мне? Но я тут при чем?

– При том, что я хотела узнать, когда ты оставишь Димку в покое?

– А почему я должна его оставлять? – Я ощутила, как меня захлестнула волна возмущения. – Я его люблю. И в своих отношениях мы разберемся сами, нам помощники не нужны.

– Ты его не любишь. Тебе нужна московская прописка и деньги его родителей, – быстро, без остановки, заговорила девушка. – Ты хочешь попасть в наш круг. Ты – провинциальная хищница, вцепившаяся когтями в моего любимого мужчину.

– Как ты можешь так рассуждать, ведь ты меня совсем не знаешь?! – меня затрясло, но я старалась не терять самообладания.

– А я и не хочу тебя знать. Я хочу спросить тебя, сколько ты хочешь, чтобы навсегда убраться из его жизни?

– Я не понимаю, о чем ты? Мне ничего не нужно. Мне нужен лишь Дима.

– Я говорю о деньгах.

– Ах, о деньгах! Надо же было такое придумать.

– Я спрашиваю, сколько денег ты хочешь? Хочешь, я куплю тебе путевку в Европу? Поедешь, мир посмотришь, повезет, так переспишь с каким-нибудь иностранцем, изобразишь, что ты девственница, и он обязательно на тебе женится.

Последняя фраза окончательно вывела меня из себя, и я злобно процедила в телефонную трубку:

– Послушай, мы с Димой поженимся и будем жить долго и счастливо. А ты не падай духом: поезжай в Европу сама и найди себе приличного иностранца. Марина, твой поезд ушел. У нас все слишком серьезно.

После непродолжительной паузы я ощутила, как к горлу подступил ком, и уже более мягко добавила:

– Прости, но уже слишком поздно. Ничего невозможно вернуть назад – у меня без Димки жизни не получится.

– Да что ты ему можешь дать, кроме банального секса, деревенщина?! – прокричала Марина. – Мужика невозможно удержать одним сексом. Нужны мозги, а у тебя их нет! Тебя никогда не примут в наше общество, ты всегда будешь в нем чужая. Над Димкой уже все смеются, даже страшно подумать, что будет дальше!

Отчаянно швырнув трубку на рычаг телефонного аппарата, я выдернула телефонный шнур из розетки и нервно заходила по комнате. Затем успокоилась и подумала о том, что знакомство с бывший невестой Дмитрия – далеко не самый тяжелый момент моей жизни. Впереди знакомство с его родителями…

То, что мое утро начиналось с поцелуев, стало уже традицией, а прожитый день заканчивался на плече любимого человека. Днем я стояла у плиты, ждала ненадолго отлучившегося Дмитрия и, как только он возвращался, кидалась в его горячие объятия и ощущала тепло, которое способен дать только родной, близкий и любимый человек.

– Малыш, да ты уже обкормила меня своими оладьями. – Димка посмотрел на полную тарелку оладий и покачал головой:– Ты что, меня на убой кормишь? Потом зарубишь, фарш сделаешь и на котлеты пустишь.

– Да я тебе сейчас за такие слова по заднице надаю!

– Ладно, малыш, так и быть, пока ем твои оладьи, но, как только начнется учеба, начну ходить в тренажерный зал и в бассейн. Так что ты свою готовку прекращай. Если будешь так меня кормить, то мощное орудие, которое находится у меня в штанах, заплывет жиром.

– А что находится у тебя в штанах? Какое еще мощное орудие? Почему я его до сих пор не видела?

– Ах, ты его не видела… Хочешь, покажу?

– Покажи, а то я его с самого утра не видела! Забыла, как оно выглядит. Это же целая вечность. Успела соскучиться!

– Ах ты, маленькая развратница!

Взяв меня на руки, Димка потащил меня в спальню, а я стала игриво сопротивляться, для того чтобы подразнить его как можно больше.

После долгого сексуального марафона я лежала на груди Дмитрия и чертила на ней пальцем замысловатые узоры.

– Димка, недавно Марина звонила, – осторожно начала я и посмотрела на его реакцию. На данном этапе Дима был совершенно невозмутим.

– Я думаю, ты не взяла трубку. Я же тебя просил.

– Взяла.

– Зачем? Мы же договаривались, что ты не будешь отвечать на телефонные звонки.

– Она оставила на автоответчике сообщение, в котором приглашала меня к разговору. Марина мне денег предлагала.

– Денег?

– Ну да.

– Зачем? Что-то я раньше не наблюдал за тем, чтобы Маринка была чересчур щедрая и деньги раздавала.

– Она предлагала мне денег за то, чтобы я испарилась из твоей жизни.

– Вот Маринка дает! – рассмеялся любимый и посмотрел на меня лукавым взглядом:– Я надеюсь, что ты не продала нашу любовь.

– Конечно, нет, только я ничего не вижу в этом смешного. Она так со мной разговаривала…

– Как?

– С такой ненавистью.

– Малыш, ну а как ты хотела, чтобы она с тобой разговаривала? С любовью, что ли? Естественно, она не может сказать тебе ничего хорошего. Она же все еще любит меня.

– Дима, а насколько ты был с ней откровенен?

– Ты про что?

– Зачем ты рассказал ей о том, что был у меня первым?

– А что тут такого? Я этим горжусь. В отличие от Марины ты мне досталась чистой девушкой. Чистой, как капелька росы.

– Но ведь это интимные вещи, и о них не стоит никому рассказывать.

– Светик, освобождайся от комплексов. Я не сделал ничего противозаконного.

– Противозаконного ты действительно ничего не сделал, а вот с точки зрения человеческих отношений ты поступил не совсем порядочно.

– В тот момент, когда я сказал Марине о том, что между нами все кончено, она закатила банальную бабскую истерику и стала кричать, что мне досталась не самая лучшая пассия, которая прошла Крым и Рим. Принялась обзывать тебя различными словами. Вот я и дал ей отпор. Объявил, что ты мне досталась девушкой. Я же не могу допустить, чтобы мою любимую кто-то оскорблял в моем присутствии. Я Маринке быстро рот закрыл. Когда я сказал, что ты чиста, она чуть было собственной слюной не поперхнулась.

– А ты с ней и дальше будешь поддерживать отношения?

– Света, мы с ней с детства. Если она хочет остаться моим другом, то пусть остается. Если она хочет чего-то большего, то ей это не светит. Кстати, сегодня звонил Денис.

– И что? – Я тут же освободилась от рук Дмитрия и села на кровати, поджав под себя ноги.

– А ты что такая бледная-то вся?

– Ну, говори.

– В квартиру вообще никто не приходил. Она как была изначально закрыта, так и стоит по сей день. К Денису приходили сотрудники милиции и с ним беседовали.

– И он беседовал с ними?

– Конечно, и это нормально. Они по всем соседям прошлись.

– О чем же был разговор?

– Денис сказал, что снимает эту квартиру совсем недавно и никого подозрительного не видел. Пришедший к нему сотрудник милиции поведал жуткую историю о том, как один извращенец, достаточно немолодого возраста, водил к себе на квартиру молоденьких девиц и откровенно над ними издевался. У него даже плетка была. Сейчас в какую-то центральную газету дали объявление с фотографией старика, недавно покинувшего места лишения свободы.

– А фотография-то зачем? – Я ощутила, как от страшного нервного напряжения меня бросило в холод.

– Затем, чтобы все девушки, пострадавшие от рук насильника, обращались в правоохранительные органы.

– Странно.

– Что странно?

– Обычно так поступают, когда хотят дать насильнику максимальный срок. Но ведь здесь совсем другой случай: ведь преступник уже мертв. Мертвого же в тюрьму не посадишь. Быть может, милиция пытается среди девушек, обратившихся по объявлению, найти убийцу?

– Милая, а у тебя мозги хорошо работают, – не мог не похвалить меня Дима.

– А ты сомневался?

– Нет, просто иногда ты делаешь необдуманные поступки. Так вот, Денис немного подружился с этим ментом, за жизнь поговорил, хотел по рюмочке выпить, но тот отказался. А самое главное то, что мент немного разоткровенничался.

– Да говори же, не томи душу!

– С того момента, как в газете опубликовали фотографию деда, в милицию не обратилась ни одна девушка и даже не было ни одного звонка. Возможно, большинство девушек были приезжими и уже вернулись в свои края. Но даже если кто-то и узнал своего насильника, то не захотел афишировать свой позор, тем более насильник уже мертв. Единственный звонок поступил от какого-то таксиста, который довез до дома девушку и этого деда от Ярославского вокзала.

– Это была не я. Я ехала на такси от театрального института, – напряженно выдохнула я воздух.

– Позвонивший таксист вспомнил лишь деда и толком не смог описать внешность сопровождающей его девушки, единственное, он сказал, что она была слишком молода и как-то бедно одета. Ты представляешь, какое совпадение!

– Что за совпадение?

– Мертвая девушка, найденная в шкафу, и есть та девушка с Ярославского вокзала. Ее опознали родственники. Водитель сказал, что она похожа на ту, которую он подвозил, но он не может быть уверен, потому что плохо ее запомнил. Так вот, эта девушка действительно в этот день, все совпало по числам, должна была уехать с Ярославского вокзала к себе домой, в Ярославль. И уехала бы, если бы не встретила деда. У нее билет был на руках: поезд вечером. Видимо, дед ее уговорил эти несколько часов до поезда провести у него на квартире. Может, напел ей, что хочет ее в кино снять или в рекламе. Она уши развесила и подумала о том, что судьба дала ей шанс стать знаменитой. Это произошло за четыре дня до того, как в эту квартиру попала ты.

– Бедная девушка!

– А что касается меня, то я совсем не понимаю, как девушка может пойти в гости к человеку, которого совершенно не знает.

– А от чего она умерла?

– От передозировки алкоголя. Ты только представь, какая нелепая смерть. У девушки, оказывается, сердце больное было. Она в Москве в кардиологии лежала. Ее выписали из больницы, но, так как ее родителей никто с работы не отпустил, девушка решила доехать сама. Созвонилась с матерью и смогла убедить ее в том, что все будет хорошо и она доберется сама. Кто-то из сотрудников больницы помог купить девушке билет, и все, что от нее требовалось, – так это несколько часов посидеть на вокзале до того, пока придет поезд. Вот она и посидела. С больным сердцем куда-то поперлась; с ее болезнью ни переживать, ни пить нельзя.

– Бедняжка, – только и смогла произнести я.

– Бедняжка. Только вот если мозги бы у ней были – могла бы и пожить. – Дмитрий взял меня за руку и заглянул мне в глаза. – А знаешь, что еще этот мент Денису сказал?

– Что?

– Он сказал, что если положить руку на сердце, то молодец та девка, которая с этим дедом расправилась.

– Что, прямо так и сказал?

– Так и сказал. Собаке собачья смерть. Мол, дед стольким девушкам жизнь покалечил, просто все считают это нужным скрывать. Все боятся пересудов. Каждая из пострадавших старается выкинуть этот кошмар из памяти и забыть его, как страшный сон. На стальном наконечнике плетки столько засохшей крови, принадлежащей разным женщинам, что даже видавшие виды эксперты были потрясены. Одним словом, по-человечески мент был рад, что нашлась та, которая отправила на тот свет этого нелюдя, а по закону ей придется отвечать за совершенное преступление. Денис еще спросил, а можно ли это убийство как самооборону представить, мол, девушка защищалась от плетки и ударила деда статуэткой по голове.

– И что мент сказал? – Я напряглась и вытянулась как струна.

– Он сказал, что это решит только суд. Девушка ударила деда статуэткой не раз и не два: она просто размозжила ему голову. Девушка наносила деду многочисленные удары по голове даже тогда, когда он уже был мертв. – Дмитрий говорил задумчивым голосом и не сводил с меня своих пронзительных глаз. – Малыш, по всей вероятности, в состоянии аффекта ты била по голове мертвого деда. У тебя рука тяжелая.

– Я тогда вообще ничего не понимала: мстила за душевную боль, за унижение, за свою горечь… Так что там насчет убийства в целях самообороны?

– Света, это достаточно трудный и спорный вопрос. Но пока нет смысла беспокоиться. Ты не в поле зрения милиции, о тебе ничего не известно. Сама подумай о том, сколько за эти три месяца дед успел привести к себе домой различных девиц. Целую гвардию. Тебе не о чем беспокоиться, твое имя в материалах следствия не фигурирует.

– Но ведь я тоже с этим дедом ехала на такси, – в моем голосе послышалась беспомощность.

– И что?

– Объявился таксист, который вез девушку с Ярославского вокзала, а это значит, что может объявиться и тот, который вез от театрального института меня. Увидит фотографию деда в газете и решит помочь правоохранительным органам.

– Если бы он решил помочь правоохранительным органам, то уже бы давно объявился. Возможно, он не читает газет, а возможно, он считает, что спокойнее жить намного надежнее, чем встревать в чужие проблемы и терять столь драгоценное время. Если ты думаешь, что в нашей стране все идут на контакт с милицией, то ты глубоко ошибаешься. У нас даже если авария на дороге произойдет, свидетелей днем с огнем не найдешь. Люди предпочитают не вступать лишний раз в контакт с правоохранительными органами: себе дороже будет. А многие так вовсе не доверяют милиции. Время такое.

– А если менты начнут проверять все такси и будут показывать всем таксистам фотографию этого деда в надежде на то, что кто-то его опознает?

– Я же уже ответил на твой вопрос. Не каждый захочет вешать на себя лишние проблемы. Даже если кто-то что-то и видел, то он скорее предпочтет промолчать, тем более деда все равно уже нет и никто его не посадит. Да и какой смысл прятать в тюрьму девушку, которая отомстила непутевому деду? Не забывай, что наш народ рассуждает не с точки зрения закона, а чисто на житейском уровне. Денис подружился с тем ментом, тот ему пообещал зайти по рюмочке выпить. Конечно, когда будет не при исполнении. Так что не переживай, мы будем обладать информацией. У нас теперь есть источник.

– А ты Денису рассказал, что это я деда шлепнула? – Я задала вопрос и ощутила, как учащенно забилось мое сердце.

– Ты что, с ума сошла? Хоть мы и лучшие друзья, но разве я могу рассказать ему подобное. Он ничего не знает и не задает мне лишних вопросов. Он просто делает в знак нашей дружбы то, о чем я его просил. Так что ребята Черного посчитали, что лучше не выдавать тебя ментам. Им это самим не выгодно.

– Почему?

– Потому, что если бы тебя взяли менты, то неизвестно, куда бы эта ниточка еще привела. Ты бы обязательно описала этого Матвея, который изобразил родственника не поступившей в институт девушки, и менты начали бы копать, кто за этим стоит. В нашем городе каждый день пропадают молодые девушки, среди них много приезжих. Возможно, что люди, которые встретились тебе на пути, имеют к этому не косвенное, а самое прямое отношение.

Пододвинувшись к Дмитрию поближе, я положила свою голову ему на грудь и задала не перестававший меня волновать вопрос:

– Дима, а что дальше-то будет?

– Дальше будет все хорошо, – довольно уверенно ответил он.

– Я тебя серьезно спрашиваю.

– А я серьезно тебе отвечаю. Я сегодня звонил своему другу за границу и договорился о том, что в ближайшие дни он вышлет мне генеральную доверенность на продажу машины.

– Ты собрался ее продавать?

– Да, и в срочном порядке. У меня уже покупатель имеется, он не из Москвы. Покупает машину и уезжает в Тверь.

– А как же ты будешь без машины?

– Куплю новую, еще более крутую. Надеюсь, родители деньжат подкинут. А что касается тебя, то мы с тобой на днях заявление в загс подадим. Ты возьмешь мою фамилию, и тебя никто не найдет.

– Как в загс? – Я моментально подняла голову и ощутила, как мое лицо залилось алой краской и как загорелись мочки ушей. – Тебе же жениться можно только после института?

– Ерунда! У нас экстренный случай. Я обязан тебя обезопасить.

– Ты пойдешь против воли родителей?

– Конечно, пойду, я же тебя люблю. Возьмешь мою фамилию. Кстати, ты согласна взять мою фамилию и выйти за меня замуж?

– Согласна, – радостно кивнула я головой.

– В сентябре сыграем свадьбу. Поступать в этом году никуда не будешь – все равно ничего не знаешь и никуда не поступишь. Пойдешь на подготовительные курсы и будешь усиленно заниматься.

– Чтобы поступить в театральный?

– Какой, к черту, театральный? Зачем мне жена-артистка, тем более артистка из тебя никудышная.

– Почему? – обиделась я.

– С твоим провинциальным говором только колхозниц играть в сельских домах культуры.

Увидев, что я изменилась в лице, Дмитрий почувствовал, что перегнул палку, и притянул меня к себе.

– Малыш, не обижайся. У тебя действительно должна быть нормальная и престижная специальность, под стать мне. У нас же с тобой такая роскошная жизнь впереди. Мы с тобой еще обмозгуем, какой институт выбрать.

Этой ночью я почти не спала. Я думала о том, что с тех пор, как я познакомилась с Дмитрием, непонятно куда пропала моя свобода и независимость. Я стала какой-то зависимой и даже покорной. Я пыталась понять, отчего это произошло: оттого, что я попала в обстоятельства, которые буквально прижали меня к стене и не давали сделать ни единого вдоха, или оттого, что мне самой захотелось измениться и стать совершенно другой. И все же мое новое состояние мне нравилось. Мне нравилось чувствовать эмоциональную зависимость и защищенность. Этот месяц был самым счастливым месяцем в моей жизни, и все мои проблемы и неприятности отошли на второй план.

Я понимала, что Дима – слишком властный, избалованный, и с ним будет сложно, но я знала, что мне не страшны сложности. Я уснула только под утро. Разбудили меня чьи-то громкие голоса. Подняв голову, я широко зевнула, потерла сонные глаза и постаралась понять, что происходит. Напротив кровати стояли мужчина и женщина и смотрели на нас с Димой полными ужаса глазами.

– Дима, кто это?

– Знакомься. Это мои родители, будь они не– ладны.