Пока мы канителились с десантом, Федор успел собрать пылесосом осколки оборудования и прочий мусор, и рубка управления "Надежды" встретила нас чистотой и уютом.

Осторожно освободили Сашку от скафандра и усадили в противоперегрузочное кресло. Механик вяло протестовал:

– По голове саданули слегка…

– Жизненно важные органы не задеты, – подтвердил Леха и, проткнув иглой шприца ткань комбеза, бережно выдавил Сашке в бедро кубик промедола. – Пару часов будешь любить весь мир, включая и врагов своих, а там и в строй вернешься.

– Лежи, болей, – я подал Сашке туб с виноградным соком. – Федор, что с обстановкой?

– Тишина, капитан. Мы не задираемся, нас не трогают.

– Найти бы, на кого задраться. Алексей?

– Боекомплект – ноль, защита – нуль, но стремление выжить и победить пока теплится., – Леха, направляясь к своему креслу, ткнул кнопку включения кофеварки. – Я правильно понял, что задача думать за противника не потеряла актуальности?

– Достигла апогея. Растешь: въехал в проблему раньше Александра.

– Это у меня голова сейчас ранена, – благодушно и расслабленно отозвался Сашка, видимо, начал действовать промедол.

– Не напрягайте больного. Вопрос о местонахождении "Мускулиноса" остается открытым, а пока спрячемся за обломками "Паруса". Он догорел?

Вместо ответа Федор плавно подвинул фишку реостата, сместив к центру экрана нижнюю полусферу. Истерзанный взрывами, зияющий многочисленными рваными пробоинами, бывший транспорт "Парус" плыл ниже нас в теперь уже бесконечном холодном полете. Тяжелое и грустное зрелище, пожалуй, наша "Надежда" выглядит сейчас немногим лучше.

– Федор, прижмись вплотную: "Мускулинос" наверняка знает местонахождение своего бывшего напарника и не будет особенно вглядываться, благо камни и обломки создают дополнительные помехи.

– Кофе пейте, – Леха протянул мне и Федору пластиковые стаканчики. – Есть предложение не заморачиваться усложнением очевидного решения. "Мускулинос" по времени уже тормозит на орбите Земли-2 и готовит к высадке штурмовую группу.

– Федор, выскажись.

– Командир, ты говорил, – раньше Федора подал расслабленный голос Сашка, – что Светка, куда бы ни шла, всегда оказывается рядом с Боцманом. Любовь у нее. – Сашка блаженно улыбнулся и обвел нас ласковым взглядом.

Мне случалось испытывать на себе действие этого обезболивающего. Почти сразу после укола жгучая разрывающая боль притихает, а сознание, вроде бы ясное, наполняется теплой эйфорией, бескорыстной любовью и нежной жалостью к ближним.

– Замечание нашего болящего не лишено смысла. Федор, как?

– Устал позориться, – Боцман повернул к нам обрамленные "штурманской" бородкой ярко-красные пятна щек. – Здесь она. Нутром чувствую.

– Ты резко не поворачивайся, – торопливо предостерег Леха, – а то ненароком штурвал своим "нутром" снесешь.

Мы захохотали, Федор рачьи закраснел; Сашка прощающе улыбнулся и укоризненно покачал головой.

– Абордажа не избежать. Федор, уступи место капитану. Твоя девушка куролесит, тебе и суетиться. Готовь все, что стреляет и взрывается. Скафандры с максимальной автономией. Алексей, ты глаза и уши. Ждем.

По логике, крейсер "Мускулинос" сейчас методически обшаривает пространство от Альянса до Земли-2 и неминуемо вернется к своему погибшему напарнику. Если он не заметит "Надежду" за разбитым корпусом "Паруса", если у него отключена защита… Слишком много "если бы", но и шанса другого нет.

– Есть, – буднично, будто отвечая на мои размышления, ответил Леха. – Идут справа-снизу.

– Вижу, – я чуть тронул штурвал, заслоняясь от сканеров "Мускулиноса" корпусом "Паруса". – Наденьте скафандр на Сашку. К бою!

Мускулинос снижал ход, явно намереваясь стыковаться к обломкам, – уже смешно, и нам на руку: пока причаливают, успеем подобраться к выходному люку. Через стекло гермошлема улыбнулся Сашке:

– Любуйся на экран, брат, только не трогай ничего. – Сашка покивал радостно. В рожке Калашникова пять патронов, больше, чем выстрелов в бластере, и можно использовать как дубину. – Поехали. Федор, вперед.

Втроем вошли в шлюз и захлопнули за собой люк.

Нам удалось быстро миновать торчащие рваные листы брони и дыры в обшивке "Паруса", и в момент касания "Мускулиноса" оказаться у входа. Осмотровая группа крейсера не заставила себя ждать. Почти сразу показались из проема мощная голова и спина, очевидно парень обернулся пристегнуть фал – страховочный трос. Я не стал мешкать, выдернул детину из проема и подтолкнул вверх, в свободное и бесконечное плавание.

Под ногами дрогнула палуба "Паруса". Транспорт "Надежда" плавно снялся с места и, ускоряясь, пошел вперед; чертов промедол, Сашка-таки нажал кнопку запуска двигателя.

– Быстро в люк! – я дал очередь из Калашникова и нырнул в шлюз, Леха и Федор вскочили следом, захлопнули люк. Мускулинос задрожал, отправляясь в погоню за Надеждой.

Шлюз крейсера – просторный отсек, рассчитанный на одновременную высадку крупной штурмовой группы. У внутреннего люка застыл, подняв руки, крупный парень, другой, видимо сраженный очередью из автомата, лежал у его ног.

Быстрота и внезапность – наши союзники, и я без колебаний ударил десантника прикладом между гермошлемом и плечом. Парень рухнул на тело убитого бойца. Душевным терзаниям и угрызениям нет места в бою, а оставлять позади живых и боеспособных, значит закрыть себе дорогу вперед.

Леха и Федор, проскочив в коридор, торопливо блокировали наружными задвижками двери кают, кубриков, закрывали и запирали люки между отсеками. Я на руках скатился по перилам трапа, распахнул дверь в центральный пост и прижался к переборке, пропуская Боцмана. Краем глаза успел охватить картинку безмятежного спокойствия в отсеке: Светка и один из белокурых братьев-близнецов в креслах пилотов, другой стоит над Светкой и, поминутно сглатывая слюну, нагло рассматривает сверху глубоко декольтированную грудь,

Федор, успевший скинуть гермошлем, ворвался в помещение рычащим зверем, левым прямым расплющил нос стоящему верзиле и ударом ноги вышиб из кресла второго; наклонился к Светке, подхватил и поднял, прижимая к груди. Мне случалось испытывать блаженное состояние, когда женщина "таяла" в моих руках, но сейчас я мог только завидовать, – Светка, буквально, "плавилась" прижимаясь к Федору, сливалась с ним телом и душой.

– Федя, Федя, Федя, – только и повторяла, как заведенная.

– Капитан, – Боцман повернул ко мне затуманенный взгляд. – Я на минутку, только популярно разъясню девушке цели и задачи нашей мирной миссии и разрулю антагонистические моменты.

Не ожидая ответа ринулся в коридор и едва не застрял в дверях, не рассчитанных на одновременный выход двух столь нестандартных тел. Леха торопливо прижался спиной к переборке, насмешливо проводил взглядом влюбленную парочку:

– Андрюх, а тебе не кажется, что все Светкины выкрутасы и телодвижения своеобразная прелюдия любовных сношений с нашим искренним Боцманом?

– Чтобы встреча получилась горячей,… – через шумоизолирующую переборку из соседнего кубрика донеслись характерные вопли и стоны, монолитно устойчивый пол под ногами ритмично завибрировал. – Рядом с этими ребятами даже отшельник отдыхает: сбивают корабль с глиссады. Прав ты, Леша, но и обидно, – добиваясь страсти своего рыцаря, девочка имеет весь экипаж.

– Потомственная олигархиня, – засмеялся Леха. – Масштабы глобальные и никак не меньше.

На полу елозили, пытаясь подняться, братья-близнецы Гешка и Кешка, я кинул им наручники и указал на трубу проходящего над полом паропровода. Парни, поняв, что останутся живы, радостно приковались.

Леха уже "мудрил" над штурманским столиком.

– Ищи Сашку. Надеюсь не успел далеко удрать.

– Догоняем. Сейчас попробую наладить связь, – экран сенсосвязи зарябил диагональными полосами и высветил Сашкину физиономию за стеклом гермошлема. – Слышишь нас?

– Командир, Леха, – Сашка осветился улыбками. – А я думаю, куда запропастились? Полетел искать.

– Сейчас пристыкуемся.

– Я помогу.

– Александр, если можешь двигаться, свари кофе.

– Есть командир.

Пока Сашка будет варить кофе, он не сможет нам "помогать", выполняя команды мало адекватной от действия промедола головушки. Неплохо заканчивается экспедиция: Альянс раздробили, захватили крейсер, взяли в плен полсотни запертых по каютам десантников. Психологи и психиатры на Земле-2 быстро провентилируют агрессивным бродягам мозги и превратят их в полезных членов общества.

– Алексей, а ведь мы уже летим домой.

– Не поверишь, сам об этом думаю, Женька встретит… и рад как-то неконтролируемо, прямо, распирает, будто промедола наглотался.

Корабли мягко коснулись бортами.