— Ладно, — вздохнула Лиза. — Прапрадеда своего благодари. Сейчас.
Лиза ловко сползла со стула и исчезла в щели на полу. Вася ждал её, ждал…
Потом назвал сам себя «дураком» и пошёл похмеляться.
Часа через четыре, с трудом переставляя ноги, Вася возвратился домой. Когда он открыл дверь в свой подъезд, в нос ему ударил запах дихлофоса, или ещё какой-то гадости, чем обычно травят мышей и крыс.
Не смотря на то, что мозги Васи были затуманены алкоголем, он сразу же вспомнил про мышку, которая утром разговаривала с ним.
Сердце Васи заколотилось.
«Да это — всё дурь и ерунда» — сказал Вася сам себе.
«Нет, это правда!» — тут же ответил ему внутренний голос.
Пока Вася полз на второй этаж, он спорил со своим внутренним голосом.
«А если вдруг мышка уже отравлена?» — чуть не плакал внутренний голос.
«То же мне, беда! Мышка дохлая! Об этом и думать смешно!» — отвечал внутреннему голосу Вася.
«Часто ли ты видел фамильных мышей? Да ещё и говорящих?» — не унимался внутренний голос.
«Дурак ты, Вася. Заблудился… в трёх мышах…» — сказал Вася сам себе.
Тут внутренний голос с ним согласился. Чего уж!
Когда Вася открыл дверь в свою квартиру, его встретил Семён Петрович.
— С тебя двести рублей, — сказал он Васе, вместо «здравствуйте».
— За что? — не понял Вася.
— За отраву для мышей.
Вася схватился за сердце. Его худшие опасения подтвердились.
— А я что, просил их травить?
— Тебя, алкаша, самого надо, как этих мышей, — тихонько, чтоб Вася не слышал, прошептал Семён Петрович.
Хоть Семён Петрович и храбрился, но Вася был ростом в полтора раза больше него. И силушку богатырскую — ещё не всю пропил.
Из квартиры № 3 высунулась Лидочка.
— Он думает, что мы за него все услуги оплачивать будем, — сказала она. — А кто мне оплатит испорченный маникюр?
— Пора его, пьяницу, вообще из квартиры выселить! — не успокаивался Семён Петрович.
Когда рядом появлялась Лидочка, он чувствовал себя храбрее.
— Вот вызовем участкового в следующий раз, как пьяный заявится, — поддержала соседа Лидочка. — Учти, Васька! Я сама позвоню участковому!
Вася продвигался по коридору со странным выражением лица. Он молчал.
— Ладно, если надо, я за него внесу двести рублей, — учительница Нина Алексеевна, оказывается, находилась в кухне.
Она вышла из кухни с чайником в руке.
— Нечего цацкаться с алкашами, — не согласился с учительницей Семён Петрович. — Нечего за них платить.
— Здравствуйте, Василий Иванович, — поздоровалась с Васей Нина Алексеевна.
— Здравствуйте. Я отдам деньги… заработаю, и отдам…
— Свежо предание! — фыркнул Семён Петрович.
— Извините…
Вася отодвинул от своей двери маленького и толстенького Семёна Петровича, который едва доставал ему до плеча лысой макушкой.
— Извините… мне надо домой…
Вася вошёл к себе и быстро закрыл дверь своей комнаты. Для верности он даже запер её изнутри на замок.
Если бы кто-то через минуту посмотрел на Васю со стороны — точно подумал бы, что у Васи — крыша поехала.
Вася ползал на коленях по грязному полу своей квартиры и взывал:
— Лиза! Лизавета! Лизонька! Лизок! Лизуша! Елизавета! Елизаветушка! Откликнись, пожалуйста! Откликнись! Ты жива? Лиза! Лизочка!
Лиза не выходила.
— У-у-у… — просто завыл Вася. — Это я! Я виноват! Похмеляться пошёл! А тут… Лиза! У-у-у-у…