К началу марта в 121-й бригаде отремонтировали еще 4 немецких T-III и сформировали из этих пяти машин танковую группу, которая успешно действовала в тылу противника в мартовских боях за деревни Яковлевка и Ново-Яковлевка.

8 апреля 1942 г. танки 107-й отдельной танковой бригады (10 трофейных, 1 КВ и 3 Т-34) поддерживали атаку частей 8-й армии в районе Веняголово. В ходе этого боя экипаж Н. Барышева на танке T-III вместе с батальоном 1-й отдельной горно-стрелковой бригады и 59-м лыжным батальоном прорвался в тыл противника. В течение четырех суток танкисты вместе с пехотой вели бой в окружении, надеясь на подкрепление. Но, так и не дождавшись помощи, 12 апреля Барышев со своим танком вышел к своим, вывезя на броне 23 пехотинца — оставшихся в живых из двух батальонов.

На Западном фронте помимо многочисленных отдельных машин действовали и целые подразделения, оснащенные трофейными танками. Начиная с весны 1942 г. и до конца года на Западном фронте воевали два батальона трофейных танков, которые в документах фронта значатся как «отдельные танковые батальоны литер «Б». Один из них входил в состав 31-й армии (на 1 августа 1942 г.: 9 Т-60 и 19 немецких, в основном Т-Ш и T-IV), а другой — 20-й армии (на 1 августа 1942 г.: 7 T-IV, 12 Т-Ш, 2 «Артштурма» (StuG III) и 10 38(t). Батальоном 20-й армии командовал майор Небылов, поэтому в документах он иногда называется «батальоном Небылова».

Специальные трофейные бригады начали создаваться в феврале 1943 г. согласно постановлению Государственного Комитета Обороны (ГКО) «О сборе и вывозе трофейного имущества и обеспечении его хранения».

Еще раньше, 5 января 1943 г., приказом Наркомата обороны СССР был введен институт комендантских постов, в задачу которых входило своевременное выявление, учет, сбор, хранение и вывоз трофейного и оставленного войсками отечественного оружия, имущества, фуража и металлолома с освобожденных территорий. Армейские трофейные батальоны предполагалось использовать для сбора, учета, охраны и вывоза вооружения, имущества, продовольствия, фуража и металлолома из армейского тыла, а также вывоз на армейские склады и станционные сборные пункты вооружения и имущества, собранного трофейными ротами в войсковом тылу.

В соответствии с этим постановлением при ГКО были созданы: Центральная комиссия по сбору трофейного вооружения и имущества под председательством Маршала Советского Союза С.М. Буденного; Центральная комиссия по сбору черных и цветных металлов в прифронтовой полосе (председатель Н.М. Шверник); Управление по сбору и использованию трофейного оружия, имущества и металлолома (в Главном управлении тыла) под начальством генерал-лейтенанта Ф.Н. Вахитова.

Аналогичные отделы в составе 8—12 человек были созданы во фронтах и общевойсковых армиях и дивизиях — отделения трофейного имущества и сбора металлолома.

В результате реорганизации трофейной службы при ГКО в апреле 1943 г. вместо двух комиссий и управления был создан Трофейный комитет во главе с Маршалом Советского Союза К.Е. Ворошиловым. Соответствующая реорганизация была проведена в оперативном и войсковом звеньях. Началось формирование новых трофейных частей. Усиливалось армейское звено за счет создания трофейных батальонов и специальных демонтажных взводов при трофейных складах. Воздушным армиям были приданы специальные технические трофейные роты, во фронтах сформированы трофейные бригады.

Большое значение для наращивания сил и средств трофейной службы имело формирование пяти железнодорожных эвакопоездов и трех отдельных эвакоподъемных отрядов для выполнения сложных подъемно-такелажных работ. Новое «Положение о трофейных органах, частях и учреждениях Красной армии» было утверждено председателем Трофейного комитета ГКО 28 апреля 1944 г. В этом положении давалась формулировка задач трофейной службы: «Трофейные органы, части и учреждения Красной армии обеспечивают сбор, охрану, учет, вывоз и сдачу трофейного вооружения, боеприпасов, боевой техники, продфуража, горючего и других военных и народнохозяйственных ценностей, захваченных Красной армией у противника».

Положение определяло трофейные органы в Красной армии: Главное управление трофейного вооружения Красной армии при Трофейном комитете ГКО; во фронтах — Управления трофейного вооружения фронтов; в армиях — отделы трофейного вооружения армий; в войсках — соединения действующей армии — трофейные отделения корпуса, дивизии, бригады. В трофейных бригадах были свои отделы контрразведки «СМЕРШ», которые следили за тем, чтобы трофеи не разворовывались.

В июне 1945 г. на базе трофейных управлений фронтов были организованы отдельные трофейные управления. После создания системы военного управления трофейные управления были усилены и вошли в состав групп войск с подчинением командующим.

Трофейные команды собрали 24 615 немецких танков и самоходных артиллерийских установок, свыше 68 тыс. орудий и 30 тыс. минометов, более 114 млн снарядов, 16 млн мин, 257 тыс. пулеметов, 3 млн винтовок, около 2 млрд винтовочных патронов и 50 тыс. автомобилей.

После капитуляции 6-й немецкой армии фельдмаршала Паулюса под Сталинградом, в руки Красной армии попало значительное количество бронетанковой техники. Часть ее была восстановлена и использована в последующих боях. Так, на восстановленном заводе № 264 в Сталинграде с июня по декабрь 1943 г. было отремонтировано 83 немецких танка T-III и T-IV.

Для правильного применения трофейной техники ГБТУ и ГАУ в 1941–1944 гг. издали на русском языке многочисленные наставления службы по трофейной технике. Так, в моем архиве есть оригиналы и копии наставлений на танк Т-V «Пантера», 6-ствольный 15-см реактивный химический миномет, 2,0/2,8-см противотанковую пушку обр. 41 с коническим стволом, 15-см тяжелую полевую гаубицу обр. 18 и т. д.

Любопытно появление гибридов — советско-немецких самоходок. Дело в том, что использование 7,5-см пушки KwK 37 на трофейных САУ осложнялось комплектацией боеприпасами, запчастями, обучением экипажей и т. д. Поэтому было решено трофейные StuG III и танки Pz. Ill переделывать в САУ, оснащенные отечественными орудиями.

В апреле 1942 г. директор завода № 592 получил письмо из Наркомата вооружения:

«Начальнику ремонтного управления АБТУКА бригадинжене-ру Сосенкову.

Копия: директору завода № 592 Панкратову Д.Ф.

В соответствии с решением, принятым Зам. Наркома Обороны СССР генерал-лейтенантом танковых войск т. Федоренко, о перевооружении трофейных “артштурмов” 122-мм гаубицами обр. 1938 г. на заводе № 592 прошу Вас дать необходимое распоряжение о ремонте и доставке на завод № 592 четырех трофейных “арт-штурмов”. Для ускорения всех работ первый отремонтированный “артштурм” необходимо доставить на завод до 25 апреля.

13 апреля 1942 г. Председатель техсовета, член коллегии НКВ Э. Сатель».

В том же апреле конструкторская группа завода под руководством А. Каштанова начала проектирование 122-мм самоходной гаубицы. В этом «самоходе» использовалась качающаяся часть 122-мм буксируемой гаубицы М-30.

В качестве базы для новой машины использовалось штурмовое орудие StuG III с наращенной вверх боевой рубкой. Такое увеличение рубки позволило установить в боевом отделении 122-мм гаубицу М-30. Новая САУ получила название «штурмовая самоходная гаубица “артштурм” СГ-122», или сокращенно СГ-122А.

Боевая рубка штурмового орудия с демонтированной крышей была несколько обрезана по высоте. На оставшийся пояс наварили простую призматическую коробку из 45-мм (лоб) и 35—25-мм (борта и корма) броневых листов. Для необходимой прочности горизонтального стыка он был усилен снаружи и изнутри накладками толщиной 6–8 мм.

На днище боевого отделения на месте станка 75-мм орудия StuK 37 смонтировали новый станок гаубицы М-30, изготовленный по типу немецкого. Основной боекомплект гаубицы размещался по бортам САУ, а несколько снарядов «оперативного использования» — на дне позади гаубичного станка.

Экипаж СГ-122(A) состоял из пяти человек.

Из-за отсутствия необходимого оборудования, материалов и недостатка кадров первый образец гаубицы был испытан пробегом (480 км) и стрельбой (66 выстрелов) только в сентябре 1942 г. Испытания подтвердили высокие боевые возможности СГ-122 А, однако выявили и большое количество недостатков: недостаточная проходимость на мягком грунте и большая нагрузка на передние опорные катки, большая нагрузка на командира САУ, малый запас хода, невозможность ведения огня из личного оружия через бортовые амбразуры из-за неудачного их расположения, быстрая загазованность боевого отделения из-за отсутствия вентилятора.

Заводу было отдано распоряжение об изготовлении нового варианта самоходной гаубицы с учетом устранения отмеченных недостатков. Рекомендовалось также провести разработку варианта боевой рубки для установки ее на танк Pz. Kpfw Ш, ходовых частей которого имелось больше, чем ходовых частей штурмовых орудий.

После доработки проекта завод № 592 изготовил два улучшенных варианта СГ-122, отличавшихся типом примененного шасси (штурмового орудия и танка Pz. Kpfw III), которые имели ряд отличий от прототипа.

По отчету завода № 592 за 1942 год всего было изготовлено десять СГ-122, (при плане на год 63 машины), причем одна на шасси Pz. III, а остальные — на шасси StuG III. К 15 ноября 1942 г. на артиллерийском полигоне под Свердловском имелось пять СГ-122. Одна из двух СГ-122 «улучшенных» (на шасси танка Pz. Kpfw III) 5 декабря была доставлена на Гороховецкий полигон для сравнительных Государственных испытаний с У-35 (будущей СУ-122) конструкции Уралмашзавода.

Предполагавшийся на 1943 год заказ на 122-мм самоходные гаубицы заводу № 592 был отменен, а 11 февраля 1943 г. все изготовленные СГ-122, хранившиеся на территории завода, приказом по Наркомату вооружений были переданы в распоряжение начальника бронетанкового управления для формирования учебных танко-самоходных подразделений. В январе 1942 г. Каштанов предложил на базе СГ-122 создать 76-мм САУ. Решение о подготовке серийного производства штурмовой 76-мм САУ поддержки на трофейном шасси было принято 3 февраля 1943 г.

Конструкторский коллектив Каштанова был переведен в Свердловск, на территорию эвакуированного завода № 37, и приказом по Наркомату тяжелой промышленности преобразован в конструкторское бюро и начал доработку проекта СГ-122. Времени было мало, так как опытный образец САУ должен был быть готов к 1 марта. Поэтому приняли решение использовать 76,2-мм пушку С-1. Эта пушка была разработана под руководством В.Г. Грабина и предназначалась для установки в САУ. От танковой пушки Ф-34 она отличалась наличием рамки с цапфами, которые вставлялись в под-цапфенники лобовой брони корпуса.

15 февраля 1943 г. начальник Отдела Главного конструктора Наркомата тяжелого машиностроения С. Гинзбург докладывал наркому о том, что «завод № 37 начал изготовление опытного образца 76-мм самоходной штурмовой пушки С-1», а 6 марта опытный образец новой САУ вышел на заводские испытания.

Испытания проходили в окрестностях Свердловска пробегом по дорогам и снежной целине с застопоренным и расстопоренным орудием. Несмотря на жестокие погодные условия (днем оттепель, а ночью мороз, доходящий до —35 °C), машина проявила себя хорошо, и 20 марта 1943 г. была рекомендована для принятия на вооружение под индексом СУ-76 (С-1) или СУ-76И («Иностранная»).

Первые пять серийных САУ 3 апреля 1943 г. были отправлены в учебный самоходно-артиллерийский полк, дислоцированный в пригородах Свердловска. За месяц службы машины прошли от 500 до 720 км, на них обучались более ста будущих самоходчиков.

Тем временем по уточненным чертежам завод начал изготовление «фронтовой» серии из 2 °CАУ, которые большей частью также попали в учебные подразделения. Лишь с мая 1943 г. СУ-76 (С-1) начали поступать в войска.

Первые самоходки имели довольно экзотический вид. Их боевая рубка была сварена из бронеплит толщиной 35 мм в лобовой части и 25 мм или 15 мм в бортах и корме. Крыша рубки первоначально выкраивалась из цельного листа и крепилась болтами. Это облегчало доступ в боевое отделение САУ для проведения ремонта, но после боев лета 1943 г. на многих САУ крыша была демонтирована для улучшения обитаемости.

Производство СУ-76И в 1943 г.

Таблица 1

Первоначально в качестве командирских машин в самоходноартиллерийских полках, вооруженных СУ-76И, использовали трофейные Pz. Kpfw III. В августе 1943 г. было принято решение об изготовлении также специальных командирских САУ, которые оснащались командирской башенкой от Pz. Kpfw III и радиостанцией повышенной мощности при сокращенном боекомплекте.

Последние СУ-76И были выпущены в конце ноября 1943 г. К этому времени недостатки отечественных СУ-76 уже устранили, и они в необходимом количестве отгружались на фронт заводом № 38 в Кирове и Горьковским автозаводом.

Всего за время серийного производства СУ-76И на заводе № 37 была выпущена 201 самоходка, из которых 20 командирских.

Боевое крещение подразделения, оснащенные СУ-76И, получили на Курской дуге. К началу июля 1943 г. в распоряжении 13-й армии Центрального фронта имелось 16 СУ-76 на трофейном шасси, причем в ходе оборонительных боев было потеряно восемь таких машин (три сгорели). Воронежский фронт также имел некоторое количество СУ-76И, но в отчете фронта на начало боев дано лишь суммарное количество всех САУ с 76-мм пушкой (33 штуки).

В ходе наступления на Орел Центральный фронт был усилен двумя самоходно-артиллерийскими полками, один из которых также имел машины на трофейном шасси (16 СУ-76И и один танк Pz. KpfwIII).

2 августа 1943 г. в 5-ю гвардейскую армию прибыл 1902-й самоходно-артиллерийский полк в составе пятнадцати СУ-76И. До 14 августа полк в бой не вводился, а занимался ремонтом САУ и ждал пополнения автотранспортом (первоначально количество автомобилей в полку составляло 10 % от штатной численности). В это же время на укомплектование полка поступило пять СУ-122. С 14 по 31 августа полк участвовал в пяти боях (в среднем на 2–3 боя больше, чем любой другой полк армии). За этот период самоходчики уничтожили 2 танка, 9 орудий, 12 пулеметов и до 250 вражеских солдат и офицеров. Согласно докладу командира полка от 1 сентября, «все машины, участвовавшие в предыдущих боях, имеют повреждения. Отдельные машины восстанавливались по нескольку раз, вся мат-часть СУ-76 (на базе Pz.III) изношена и находится в плохом состоянии. Полк был постоянно недоукомплектован, подготовка личного состава — удовлетворительная».

В сентябре 1943 г. полк участвовал в 14 боях, в которые одновременно вводилось от двух до семи машин СУ-76И. Своим огнем самоходки оказывали существенную помощь пехоте при отражении атак противника.

Наиболее результативные бои проходили 20–23 сентября 1943 г. при преследовании отходящего противника, когда группа из шести СУ-76И уничтожила три вражеских танка.

Обычно во время атак или преследования противника САУ следовали непосредственно вслед за танками, причем в отчете командира самоходно-артиллерийского полка отмечалось, что если бы «танки и САУ использовались более массированно, потери полка были бы существенно снижены».

Полк участвовал в боевых операциях до конца ноября. 25 ноября 1943 г. 1902-й Кременчугский самоходно-артиллерийский полк, потерявший все свои машины, убыл на переформирование отечественной матчастью.

Кроме 1902-го, самоходными установками СУ-76И оснащались 1901-й и 1903-й полки, которые также использовались в августе— сентябре при проведении Белгородско-Харьковской операции.

Кроме того, во время Курской битвы в некоторых полках имелись трофейные самоходки.

Таблица 2

Состояние 1902-го самоходно-артиллерийского полка на 1 сентября 1943 г.

Самоходчики любили СУ-76И за то, что при наличии закрытого боевого отделения она не была такой тесной, как СУ-85, или трофейные StuG 40. Часто им приходилось выполнять типично танковые задачи — поддержку и сопровождение пехоты, борьбу с вражескими огневыми точками. И только наличие одного люка (а в 1943 г. немецких шасси с бортовыми лючками почти не осталось) затрудняло эвакуацию из СУ-76И в случае ее загорания.

Как это всегда бывает с трофейной техникой, СУ-76И часто попадали под обстрел своих войск. Так, при освобождении Левобережной Украины установка СУ-76И из 3-й гвардейской танковой армии в районе Прилук мирно ехала по шоссе с пехотинцами на броне. Экипаж танка Т-70 проигнорировал красные звезды на ее борту и с дистанции 300 м открыл огонь из пушки. Однако 45-мм снаряды не сумели пробить броню самоходки. Бой кончился нанесением телесных повреждений экипажу танка Т-70 расчетом СУ-76 и ее десантом.

В августе 1943 г. в конструкторском бюро Каштанова был разработан проект замены 76-мм пушки С-1 в СУ-76И на 85-мм пушку. Но 14 сентября главный инженер завода № 37 получил от начальника технического управления Наркомата тяжелой промышленности Фрезерова письмо следующего содержания: «Разработанный вами проект установки 85 мм пушки Д-5-С-85 на базу Т-3 (СУ-85И) в настоящее время реализован быть не может из-за отсутствия в достаточном количестве пушек Д-5 и неясностью вопроса с дальнейшей доставкой танков Pz Ш. Считаю целесообразным данную разработку временно прекратить, сохранив разработанный материал для возможного использования в дальнейшем».

В начале 1944 г. вышло распоряжение начальника ГАБТУ Федоренко о передаче всех СУ-76И из боевых подразделений в учебные и о замене их на СУ-76М. В учебных подразделениях эти боевые машины встречались до конца 1945 г., после чего были сданы на металлолом. На полигоне в Кубинке действующий образец СУ-76И просуществовал довольно долго и был списан в 1968 г. До наших дней уцелели лишь два экземпляра СУ-76И. Первый почти 30 лет пролежал на дне реки Случь, затем был поднят и установлен как памятник в городе Сарны Ровенской области на Украине, а второй находится в музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве.

16 марта 1943 г. в боях под Балатоном в составе 366-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского полка имелось 12 трофейных САУ и две «Пантеры».

Замечу, что писать об использовании германского трофейного имущества в Красной армии в 1941–1945 гг. непросто. И дело не только в том, что значительная часть документов войны в Подольском и иных архивах до сих пор хранится под грифом «секретно». Еще хуже, что советские, равно как и германские, командиры тщательно скрывали наличие трофеев в своих частях. Причем ни у них, ни у нас это не было связано с какой-либо идеологией.

Генералу выгодно приуменьшить свои силы, чтобы требовать подкреплений, а после боя — награды. Опять же за потерю неучтенного оружия или имущества никто не взыщет.

Ну а наши генералы по лени или от незнания вообще не выделяли малосерийные (редкие) типы вооружения (включая отечественные), записывая их в отчеты как матчасть массового производства. Так, например, в секретном отчете по артиллерии на 1 января 1945 г. фигурируют только восемь 211-мм (21-см) германских мортир обр. 18. На самом же деле к 1 января 1945 г. в Красной армии состояли сотни германских орудий калибров 75, 88,105,150 мм и других.

Риторический вопрос: какой комполка или комдив откажется конфисковать несколько первоклассных автомобилей или мотоциклов для своей части? В результате к маю 1945 г. части Красной армии имели огромное количество неучтенной материальной части и оборудования.

Чтобы изъять трофейные ценности из частей РККА, потребовались специальные постановления ГКО:

Постановление № 7824 от 14 марта 1945 г. «О вывозе с трофейных складов 3-го Украинского фронта картона, бумаги и меховых шкурок».

Постановление № 7893 от 21 марта 1945 г. «О вывозе трофейного имущества со складов 1-го Белорусского фронта».

Постановление № 8786 от 26 мая 1945 г. «О перегонке неиспользуемых фронтами трофейных лошадей с территории Германии на территорию СССР и передачи этих лошадей колхозам и наркоматам».

Постановление № 9164 от 21 июня 1945 г. «О передаче 15 ООО трофейных автомашин с 1-го и 2-го Украинских, 2-го Белорусского и Ленинградского фронтов для народного хозяйства».