В апреле — мае 1945 г. музейные ценности из Германии вывозились по распоряжениям ГКО и Совнаркома СССР. Разрешения выдавало также Главное трофейное управление тыла Красной армии. Так, его начальник разрешил сотрудникам Малого театра самим отбирать для себя трофейные ценности. В числе их получателей были Музей изобразительного искусства имени Пушкина, Третьяковская галерея, Главное управление снабжения Комитета по делам искусств. С союзниками не согласовывалось ни одного разрешения.
Сохранилась записка доктора исторических наук В.Д. Бонч-Бруевича Сталину, написанная в феврале 1945 г. Бонч-Бруевич с начала века работал в зарубежных архивах, а в 1931 г. был назначен директором Литературного музея. Он изучал в архивах все, что имело русское происхождение. В записке излагалась программа полной экспроприации русского и славянского из всех музеев и архивов европейских стран.
«Я полагаю, что именно теперь наступило время, когда возможно будет эти архивы целиком и полностью изъять из-за границы и приобщить к нашим советским фондам для тщательного изучения их и, главное, для хорошего издания в научной обработке.
Все эти архивы и музеи надо разделить на два разряда:
1. Находящиеся в странах агрессора и его сателлитов, т. е. в Германии, в Австрии, в Румынии, в Венгрии, в Финляндии, в Италии и в Болгарии.
Я полагаю, что из этих стран эти архивы должны быть изъяты целиком и полностью: русские рукописи, документы, эпистолярии, портреты, гравюры, картины, ценные редкие книги из библиотек, вещественные предметы и пр. и т. п., а также все славянские рукописи.
Главным образом, из Германии должно быть изъято все русское, все славянское, без остатка.
Надо иметь в виду, что, например, в Королевской библиотеке в Берлине, в ее рукописном отделении, где я занимался, хранится огромное количество и русских и славянских рукописей. Я изучал там рукописный каталог этого отделения: он огромен. Это книга в переплете, форматом в писчий лист и толщиной в два вершка, где были только кратко записаны названия русских и славянских рукописных материалов. Там, между прочим, имелись подлинные рукописи А.С. Пушкина, проданные туда в былое время петербургскими немцами. Все в каталоге перечисленное очень ценно и крайне важно для нашей науки. Русско-славянский раздел имеется почти в каждой фундаментальной и в университетской библиотеках по всей Германии. В Мюнхене была собрана великолепная коллекция рукописей по истории Византии, имеющая непосредственный интерес и связь с древней историей России. Находились русские и славянские рукописи в Лейпциге, в Гейдельберге, в Дрездене, в Кёнигсберге, в Гамбурге и во многих других городах.
2. В Румынии должны быть отысканы архивы русской южной армии (Щербачева), которые он увел туда во время Октябрьской революции с южного фронта. В Бухаресте были частные архивы старых русских эмигрантов. Некоторые из них мне удалось до войны извлечь оттуда через наше посольство. Но многое там еще осталось. Целый ряд подобных архивов, за смертью, наследниками были сданы в основную Бухарестскую библиотеку.
В Вене в Королевской библиотеке были большие собрания славянских рукописей.
Из Болгарии, через покойного т. Бакалова, мне удалось получить часть архивов русских старых эмигрантов и болгар социал-демократов и коммунистов, находившихся в былое время в оживленной переписке с Г.В. Плехановым, В.И. Засулич, П.Б. Аксельродом и др. Но многое, очень многое там осталось, и в том числе в Софии весь богатейший архив Драгомарова, в котором находилась главнейшая часть архива А.И. Герцена, Огарева, Бакунина и др. архив “Колокола”. Отчасти он сам издал — очень плохо и искаженно — эти материалы в восьмидесятых годах в Женеве, но это — незначительная частица. Весь этот архив находился под наблюдением зятя Драгомарова, Шиханова, крайнего черносотенца, ненавистника советской России. Самый же архив находился в последнее время до войны в Софийской библиотеке. Там же сохранились материалы по Л.H. Толстому и др.
В Италии надо во что бы то ни стало отыскать и спасти архив кн. Волконской — бабушка ее современница А.С. Пушкина, имевшая знаменитый литературный салон. В этом изумительном архиве много рукописей Пушкина, его современников, Лермонтова и др. Я совершенно сторговал его до войны (в 1939 г.), но мне отказали в деньгах. В Риме в Королевской библиотеке много русских и славянских рукописей. И еще больше в Ватикане — как бы хорошо было бы, если бы удалось извлечь оттуда весь русский и славянский отделы — это непревзойденное богатство исторических документов. Небольшую часть оттуда опубликовал профес. Шмурло, напечатав несколько томов своих исследований в Праге. Эти книги, к сожалению, у нас до сих пор не переизданы, но опубликованное им является каплей в море, хотя и очень драгоценной.
В Финляндии. Большой отдел славянских рукописей находится при гельсингфорской университетской библиотеке. Фонд этот должен знать, если он жив, Смирнов — сотрудник НКИД. Он в Финляндии в годы старой эмиграции был библиотекарем русского отдела в этой библиотеке.
Во всех этих странах надо разыскивать выкраденные из нашего государственного центрального архива ГАУ (ранее он назывался ЦАУ): подлинники огромной переписки императрицы Александры Федоровны; архив Учредительного Собрания (у нас остались несчастные крохи); часть архива первых лет ВЦИКа; некоторые документы Совнаркома, например, архив 75-й комнаты, сданный мной по распоряжению Владимира Ильича в Наркомюст, а оттуда в ЦАУ, — весь исчез.
Полное невежество, отвратительное хранение, разгильдяйство, при внешнем виде кажущейся дисциплины в этом учреждении, — дало возможность ловким жуликам-белогвардейцам многое оттуда повыкрасть. Часть этих выкраденных документов была опубликована за границей (например, 4 тома переписки Александры Федоровны), а многое где-то хранится. Надо искать по преимуществу в Германии. Необходимо также из Германии вернуть все документы империалистической войны, которые так ловко сосватал им вредитель Крестинский, якобы для издания на русском языке и которые почти не издавались и остались в распоряжении “Исторической комиссии немецкого генерального штаба”. В Германию, несомненно, вывезены многие архивы от нас, из бывших, оккупированных местностей, из Польши, из Чехии и др. стран. Все это надо отыскать во что бы то ни стало и возвратить нам.
Я не буду' утруждать Вас многочисленными сведениями громадного числа архивов с русскими и славянскими документами, находящимися в Чехословакии, во Франции, в Норвегии, в Дании (Петр 1-й), в Бельгии, в Голландии (Петр 1-й и Пушкин), в Польше, в Сербии, где можно было бы заполучить эти документы в другом, дружественном порядке, а у часгных лиц скупить дешево чрезвычайно ценные архивы. Например, в Париже архив И.С. Тургенева находится у наследников Виардо, где были подлинники и черновые рукописи большинства произведений Тургенева, где 2500 его писем к Виардо и другим лицам, никогда не опубликованных и пр. Этот архив мною изучен. Я его, в бытность мою директором Гослитмузея, совсем приторговал, но тогда, к сожалению, все это дело разошлось с наследниками Виардо в 25 тысяч фунтов, которые не хотели накинуть наши представители из полпредства. Ужасно будет жаль, если все это теперь погибло.
Во Франции есть и другие очень нужные русские архивы. В свое время я вывез оттуда много ценных материалов, например, архив первого русского гагелианца Сухово-Кобылина, трудами которого весьма интересовался Владимир Ильич.
В Польше, в главном архиве, находился весь фонд Раперсвильского польского музея, который ранее, в годы старой эмиграции, был в Швейцарии на Цюрихском озере и в г. Раперсвиль. В этом фонде было множество русских документов. Там же находилась вторая часть Герценского архива, хранившаяся при его жизни в Париже у графини Салиас-де-Турнемид. Именно она-то, после смерти Герцена, передала полякам этот архив Герцена на хранение. Это был как бы конспиративный архив Герцена. Там переписка Герцена, его жены, Огарева, Бакунина, Сатиных и др. Я заснял оттуда тысячи 1,5–2 фотографий, но далеко не все. Очень желательно получить его весь к нам в подлинниках. Немцы могли все это вывезти, почему и надо отыскивать в Германии.
Не могу не упомянуть, что в Чехии, где нами обследовано было 57 музеев и архивов, обнаружено огромное число русских рукописей, в том числе неопубликованная рукопись Н.В. Гоголя. Большая часть этих частных архивов принадлежит немцам, давно жившим в Чехословакии, наследникам феодалов, имевшим огромные исторические архивы, среди которых мы обнаружили редчайшие документы эпохи Бориса Годунова, Петра 1-го и первой отечественной войны. Архивы эти хранились в замках, в очень хорошем порядке, в которые мы все-таки проникли, изучили их, и даже кое-что засняли из этих фондов. Эти фото находились у меня в Гослитмузее.
Кроме того, в Праге в библиотеке “Клементинум” (на 3-м ее этаже) помещался до войны белоэмигрантский огромный архив, в котором собраны были богатейшие ценности по истории и литературе XIX века. Этот архив находится при чешском министерстве иностранных дел и содержался на деньги, которые широко отпускал им Бенеш. Я как-то до войны говорил с Бенешем на приеме в ВОКСе об этом архиве, и тогда он обещал мне все представить в копиях. Кое-что я успел оттуда выхватить, но огромное большинство осталось там. Если это уцелело, Бенеш должен все это теперь нам подарить. Кроме того, мы должны извлечь из чешского архива и музея, посвященного пребыванию в России и походу через Сибирь в 1918–1919 гг., много ценных документов по истории этого похода и чешской интервенции того времени вообще, а также и все наши знамена, которые чехам удалось тогда, начиная с Пензы, у нас захватить. Мне больно было смотреть на это пленение.
В самой библиотеке “Клементинум”, в рукописном ее фонде, хранятся подлинных 36 писем Л.H. Толстого и есть другие русские рукописи. Письма Толстого я фотографировал.
В “Национальной чешской библиотеке” (в Праге) находится подлинник стихотворения А.С. Пушкина “О, Делия, драгая…”, подаренная туда академиком Гротом»[4]Цит. по: Кнышевский П.Н. Добыча. Тайны германских репараций. М.: Соратник, 1994. С. 90–93.
.
Любопытно, что записка Бонч-Бруевича вызвала дикую ярость у «правдолюба» Кнышевского: «…послание Бонч-Бруевича не блещет чистотой устремлений…
Правда, в странах “второй группы”, кроме “извлечения” и “изъятия”, Бонч-Бруевич допускал “заполучение” путем дешевой покупки. Как и чем ее можно было обеспечить, понять не трудно.
Во-вторых, Бонч-Бруевича нисколько не смущала география сбора архивов — от Польши до Франции, включая Ватикан и скандинавские страны. Разумеется, он уповал на могущество победной политики Сталина — верховного распорядителя всея Европы и надеялся, что дело разгромом Германии не закончится»[5]Там же. С. 94.
.
Бонч-Бруевичу Кнышевский посвятил целую главу под названием «Наводчик». Кнышевский отмечает: «Самого Бонч-Бруевича по достоинству так и не оценили. Ему пришлось коротать остаток трудовой жизни в менее престижном партийноугодном заведении — в Музее истории религии и атеизма»[6]Там же. С. 97.
.
На самом деле 72-летний Владимир Дмитриевич был нездоров и мало подходил для роли организатора возвращения в Россию «перемещенных ценностей».
То есть Кнышевский считает, что французские, польские и германские офицеры, вывезшие культурные ценности из Москвы в 1812 г., белогвардейцы, обокравшие музеи и царские дворцы и удравшие с украденным за границу, могли эти ценности «законно продать или подарить».
Вспомним, как в 1922–1925 гг в эмигрантских кругах возник скандал по поводу драгоценностей, вывезенных из императорских дворцов на Южном берегу Крыма, — кому из генералов они должны принадлежать.
Но вернемся к германским сокровищам. Как говорилось в каталоге Дрезденской галереи (Дрезден, 1982): «После вступления Советской Армии 1-го Украинского фронта, которым командовал майор Перевощиков, он получил задание разыскать спрятанные сокровища искусства и обеспечить их безопасность. В чрезвычайно сложных условиях офицеры, солдаты и включенные в “спасательную команду” искусствоведы, музейные работники, реставраторы и художники отлично справились с этой трудной задачей».
26 июня 1945 г. вышло Постановление ГКО № 9256: «Обязать Комитет по делам искусств при СНК СССР (т. Храпченко) вывезти из базы Комитета в г. Москву для пополнения государственных музеев наиболее ценные художественные произведения живописи, скульптуры и предметы прикладного искусства, а также антикварные музейные ценности в количестве не более 2000 единиц с трофейных складов в г. Дрездене…
Утвердить руководителем работы по отгрузке художественных ценностей с трофейных складов в г. Дрездене полковника Ротатае-ва А.С. Тов. Храпченко командировать в распоряжение т. Ротатаева 10 специалистов».
А 31 мая 1945 г. вышло Постановление ГКО № 8894: «Обязать Наркомфин СССР (т. Зверева) вывезти на базу Управления драгоценных металлов Наркомфина СССР в г. Москву ювелирные изделия, коллекцию монет и медалей из района г. Дрездена.
Тов. Звереву командировать в район г. Дрездена ответственного руководителя по ввозу ювелирных изделий и коллекции монет и медалей».
Сколько было вывезено и принято в Москве этих ценностей, точно знал только нарком финансов и служащие Госхрана. Видимо, немало, поскольку в конце постановления говорилось о выделении для перевозки ценного груза «вагонов» (!). Этим же постановлением ГКО тов. Храпченко поручалось командировать в район Дрездена пятерых специалистов для отбора помимо живописи и скульптур музейной мебели, библиотек и художественного фарфора.
Российские либералы забывают, что город Дрезден был варварски разрушен союзной авиацией 13–15 февраля 1945 г. Мало того, западные СМИ утверждали, что-де бомбардировки совершались по просьбе Сталина в связи с тем, что части Красной армии уже были рядом с Дрезденом. Последнее соответствовало истине, а вот просьба Сталина — наглая ложь! В Дрездене не было германских войск, и даже были вывезены все орудия германской ПВО.
Дрезден был разрушен на 75 %, погибло около 200 тысяч мирных жителей и беженцев.
В ходе бомбардировок Дрездена было полностью разрушено здание Дрезденской картинной галереи, основанной еще в 1722 г. саксонским курфюрстом Августом Сильным. По разным данным погибло от 200 до 507 картин. Однако большую часть картин немцам удалось вывезти из галереи и рассредоточить в разных местах, включая каменоломни и шахты.
Так, в известняковой шахте в Поккау-Ленгефельде картины были спрятаны на глубине 52 м, а шахты заминированы. Контроль за температурой и влажностью отсутствовал, «и сырость и вода, сочившаяся по стенам, создавали опасность для сохранности картин». Только «Сикстинская Мадонна» Рафаэля находилась в ящике, а остальные картины были свалены на земле, прислоненными друг к другу или к стенам шахт.
Поиском картин Дрезденской картинной галереи занимался батальон 5-й гвардейской дивизии 1-го Украинского фронта. Позже историю обнаружения картин в газете «Зюдцойче Цайтунг» назвали «самым захватывающим дыхание детективом двадцатого столетия».
Коллекцию произведений «Галереи старых мастеров» (так официально называлось собрание Дрезденского музея) вывезли в СССР в 1945 году. Берлинская газета «Тагесшпиль» писала по этому поводу: «Эти вещи взяты в порядке возмещения за разрушенные русские музеи Ленинграда, Новгорода и Киева. Разумеется, русские никогда не отдадут своей добычи».
Партия картин прибыла в Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в августе 1945 г.
Во время войны здание музея было повреждено, хотя ко времени прибытия дрезденских картин основные ремонтные работы уже завершились. В 1946 г. музей был открыт для посетителей. В течение этого периода работа музейного коллектива состояла главным образом в подготовке собственной музейной коллекции для выставки и обработки «новых приобретений», продолжавшейся в течение десятилетия.
Почти все картины прибыли из Германии с привязанными к ним записками о поврежденных местах, которые были отреставрированы художником Степаном Чураковым. Самые сложные работы выполнялись старшим реставратором музея художником Павлом Кориным. Это он спас от гибели шедевры Тициана, Рубенса и многие другие сокровища коллекции.
Возможность заняться реставрацией картин на панелях появилась только через 2–3 года, когда толстое дерево высохло, потому что искусственно его нельзя было сушить.
При открытии коллекции отмечалось, что произведения были спасены дважды: во-первых, солдатами, которые обнаружили их после войны, и, во-вторых, реставраторами и сотрудниками музеев, которые заботились о них.
В первые послевоенные годы, до появления ФРГ и ГДР, картины и передавать-то было некому. А вот после того, как в марте 1954 г. были установлены дипотношения между СССР и ГДР, возвращение стало возможным. И тот факт, что Дрезден находился как раз на территории ГДР, вовсе снимал с повестки дня вопрос, почему Советский Союз передает достояние германского государство именно ГДР, а не ФРГ.
Картины из Дрезденской картинной галереи выставлялись в Москве со 2 мая по 20 августа 1955 г. Эту выставку посетили 1 200 ООО человек.
25 августа состоялась церемония закрытия выставки, и был подписан акт передачи первой картины ГДР — «Портрет молодого человека» Дюрера. Затем была подготовлена документация на другие произведения и подробные доклады об их состоянии. Было передано 1240 картин, часть из которых прибыла из Киева. Для перевозки передаваемого имущества потребовалось 300 железнодорожных вагонов.
3 июня 1956 г. картины были выставлены в Дрездене. Но окончательное восстановление галереи завершилось только в 1964 г.
Возвращение культурной собственности в Германию началось в 1949 г. после решения советского правительства вернуть архивы ганзейских городов Гамбурга, Любека и Бремена в обмен на архивы Калининградской области и города Таллина, которые находились в послевоенное время в Британской зоне оккупации Германии. Передача началась в июле 1952 г. и завершилась в конце 1980-х годов. Всего было передано 74 998 архивных единиц хранения.
Имели место дополнительные передачи культурной собственности. Так, между сентябрем 1958 г. и июлем 1960 г. состоялось 19 таких акций.
Заключительный протокол о передаче правительством СССР правительству ГДР культурной собственности, спасенной Советской армией, был подписан в Берлине 29 июля 1960 г. В соответствии с протоколом было возвращено 1 571 995 предметов, 121 ящик книг, звуковые архивы и музыкальные записи, более трех млн архивных дел.
В 1993 г. была передана коллекция немецких книг, хранившаяся в Пулковской обсерватории. Предметы, которые были возвращены, включали «произведения высшего достоинства» — коллекция Готской библиотеки, которая хранилась в Академии наук СССР (29 818 единиц), германские архивные материалы из государственных архивов СССР и Министерства иностранных дел СССР (214 924 дел), сокровища «Зеленого свода» в Дрездене, 800 623 произведения искусства, которые хранились в Государственном Эрмитаже в Ленинграде, в том числе рельефы Пергамского алтаря, древние египетские папирусы и европейская живопись. Из Государственного музея изобразительных искусств им. Пушкина в Германию отправили 354 271 произведение искусства, в том числе картины, рисунки, монеты и предметы античности.
Никогда ни одно государство — жертва агрессии, потерявшее во время войны миллионы своих граждан, сотни тысяч предметов культуры и искусства, тысячи уникальных гражданских и религиозных зданий, не делало таких подарков странам, деяния которых заслужили справедливого осуждения международного суда. Наши потери не были просто неизбежным результатом разрушений, причиненных современными способами ведения войны, а имели место преднамеренное уничтожение культуры страны.
Многие ученые считают главным сокровищем, вывезенным в СССР из Германии, так называемое «Золото Трои». Раскапывая Трою, немецкий археолог-любитель Генрих Шлиман в мае 1873 г. случайно наткнулся на «клад Приама». Так его назвал Шлиман, хотя клад принадлежал правителям Трои, жившим лет так за тысячу до царя Приама, воспетого Гомером.
Клад состоял из 8833 предметов — уникальные кубки из золота и электра, сосуды, домашняя медная и бронзовая утварь, две золотые диадемы, серебряные флаконы, бусины, цепи, пуговицы, застежки, обломки кинжалов, девять боевых топоров из меди. Эти предметы спеклись в аккуратный куб, и Шлиман решил, что драгоценности были плотно уложены в деревянный ларь, который полностью истлел за прошедшие века.
По условиям договора с правительством Турции, давшему Шлиману разрешение на раскопки, половина находки принадлежала Османской империи. Но Шлиман категорически отказался отдавать туркам «сокровища Приама», поскольку был уверен, что турки не оценят грандиозности находки и просто переплавят уникальные сокровища на металл. И археолог решил переправить находки за границу, хотя за это ему грозила конфискация всего клада и судебное преследование.
Операция по вывозу сокровищ была тщательно разработана и хранилась в строжайшем секрете. «Сокровища Приама» упаковали в 6 деревянных ящиков и тайно переправили в дом британского консула Фрэнка Калверта. Оттуда сокровища доставили в бухту Каранлык-Лимани, расположенную в 5 км севернее Гиссарлыка. Там уже ожидало зафрахтованное с помощью греческого консула Докоса судно «Таксиархис».
Шлиман благополучно вывез сокровища и решил продать их крупнейшим музеям Европы. Предлагал их и петербургскому Эрмитажу, и Британскому музею, но различные финансовые, дипломатические и другие затруднения не давали Шлиману осуществить его план.
7 февраля 1882 г. в Берлине в двух залах Музея художественных ремесел состоялось торжественное открытие выставки «Золото Трои». На открытии присутствовали император Вильгельм I и кронпринц Фридрих. В 1885 г. «Золото Трои» экспонировалось в только что отстроенном здании Музея народоведения. Шлиман постоянно пополнял коллекцию новыми экспонатами не только из Трои и окрестностей, но и из Микен. Со временем его коллекция стала одной из самых богатых в мире и представляла собой огромную ценность для науки.
Шлиман скончался 26 декабря 1890 г. в Неаполе. После своей смерти он завещал «Золото Трои» Германской империи. В соответствии с этим завещанием осенью 1891 г. из Пирея в Гамбург морем прибыли 58 больших ящиков с археологическими находками. Турки также передали берлинскому музею предметы из раскопок 1893–1894 гг. К 1896 г. в коллекции Шлимана насчитывалось уже 8455 экспонатов из Трои, не считая «сокровищ Приама». После 1922 г. коллекцию перевели в другое помещение музея, который с 1932 г. стал называться «Музеем древнейшей и древней истории». Там «Золото Трои» экспонировалось вплоть до начала Второй мировой войны.
В 1939 г. Гитлер лично приказал перевезти «Золото Трои» в другое, более надежное место. А в конце 1941 г. экспонаты из драгоценных металлов и другие наиболее ценные вещи, в том числе и коллекцию Шлимана, упаковав в три больших ящика, перевезли в одну из башен системы ПВО, расположенную на территории Берлинского зоопарка. В 1945 г. почти все окрестные здания и сам зоопарк в результате непрерывных бомбежек и артобстрела были разрушены, но прочная башня оставалась невредимой.
Существует несколько версий, как сокровища Трои были вывезены в СССР. 12 июля 1945 г вся коллекция Шлимана прибыла в Москву. В первом ящике находились 259 предметов, в том числе одна из золотых диадем. Остальные 414 экспонатов (керамика и изделия из бронзы) передали в Эрмитаж. Согласно двум инвентарным листам, подписанным главным хранителем Пушкинского музея Н. Элиасбергом 1 сентября 1956 г. и 28 марта 1957 г., «Золото Трои» поместили в спецхранилище отдела нумизматики, приспособленное под хранение благородных металлов. От приемной посетителей хранилище отделяла стальная дверь, и никто не догадывался, что за сокровища за ней скрыты. Лишь в 1996 г. Пушкинский музей устроил выставку троянского золота. Приглашенные из Берлина, Тюбингена, Афин и Стамбула эксперты подтвердили подлинность экспонатов и надеялись, что либералы из нового правительства РФ вернут коллекцию законным владельцам.
Следует заметить, что Шлиман был гражданином не только Германии и США, но и России, куда он прибыл 24-летним искателем приключений и где в короткое время стал миллионером, в ходе Крымской войны спекулируя на продаже оружия и снарядов. А перед выходом царского манифеста 1861 г. об освобождении крестьян, предвидя, что потребуется много бумаги для его массовой печати, Шлиман заранее скупил колоссальные бумажные запасы и в нужный момент втридорога продал правительству. Огромные средства Шлиман получил в приданое, женившись на дочери богатого московского купца. Так что и у России есть основания претендовать на «Золото Трои».
Но вернемся к судьбе «клада Приама», находившегося в закрытом хранилище (спецхранилище отдела нумизматики, предназначенное для хранения золотых монет) Музея изобразительных искусств им. Пушкина. В 1991 г. в американской прессе была опубликована статья искусствоведа Константина Акинши и бывшего сотрудника Министерства культуры СССР Григория Козлова, который имел доступ к архивам и служебной переписке по поводу «клада Приама». Они заявили, что «Золото Трои» находится в спецхране Музея им. Пушкина в Москве. В октябре 1994 г. по специальному разрешению министра культуры РФ Евгения Сидорова к «кладу» были допущены директор — главный хранитель берлинского Музея древнейшей истории — и ряд других музейных работников Германии. Все они подтвердили подлинность коллекции.
В апреле 1996 г. знаменитые топоры, а также древние ювелирные изделия из «Золота Трои» (большая и малая диадемы, ладьевидный и малые кубки, серьги-корзиночки с подвесками, бусы-браслеты, шейные гривны, всего 259 экспонатов) впервые были выставлены в Музее изобразительных искусств им. Пушкина в зале Подлинников античного искусства. По этому случаю зал был отремонтирован и оснащен новейшим оборудованием.
Коллекция Шлимана заняла центральный неф зала и размещена в специально заказанных 19 витринах. В боковых нефах — вещи античной коллекции музея. Посетители могут познакомиться с планами троянского городища, где указаны места найденных кладов.
Сейчас, на декабрь 2012 г., «клад Приама» по-прежнему демонстрируется в Музее им. Пушкина. Ну а правительство Германии по-прежнему требует его передачи Берлинскому музею.
Любопытно, что 7 сентября 2012 г. министр культуры Турции Эртугрул Гюнай объявил, что Турция будет добиваться от правительства РФ возвращения «Золота Трои». Прессе сие заявление было сделано на презентации 24-х золотых предметов, найденных в Трое, которые США вернули Анкаре после длительных переговоров.
А в 2011 г. Германия вернула туркам каменного сфинкса из хеттской столицы Хаттуши в Центральной Анатолии. Это так называемый «Сфинкс из Хаттуши» (статуя крылатого льва), найденный в 1915 г. при раскопках древней столицы Хеттского царства немецкими археологами. Разрозненные фрагменты статуи были тщательно упакованы и отправлены для реставрации в Берлин.
Турция десятилетия требовала возвращения «берлинского сфинкса» на историческую родину. В феврале 2011 г. министр культуры Турции Эртугрул Гюнай предъявил правительству Германии ультиматум, в котором грозил лишить Немецкий археологический институт лицензии на раскопки в Хаттуше в случае дальнейшего отказа от возвращения статуи.
Есть ли основания для возвращения «Золота Трои» Турции?
На мой взгляд, чтобы ответить на этот вопрос, нужно определить главное: является ли «Золото Трои» военным трофеем СССР и, соответственно, переходит к его правопреемнику РФ? Я считаю однозначно — да! Все имущество, принадлежавшее Германии в 1941–1945 гг. и изъятое советскими военными и гражданскими организациями, не покрывает и десятой доли ущерба, нанесенного нам Германией.
Но если правительство РФ все же примет решение отдать золото Шлимана (а позиция Кремля с 1990 по 2013 год постоянно меняется), то, на мой взгляд, его надо отдать именно Турции. Я не буду говорить о юридической казуистике, оставив это юристам. Благо, они могут обосновать все, что угодно.
«Золото Трои» найдено на земле, принадлежащей Турции не менее 600 (!) лет. Как уже говорилось, по договоренности с турецким правительством Генрих Шлиман должен был отдать сокровища Турции. Позже он оправдывался, что-де султанское правительство могло перелить бесценные сокровища мирового значения на золотые монеты. Это — фантазии и пустые отговорки Шлимана.
Сейчас в стамбульском Археологическом музее открыт огромный зал, где выставлены многие сотни предметов, найденные в Трое. Я лично посещал этот музей в 2010 г. и замечу, что там почти идеально показаны этапы развития города, начиная с Трои I, построенной в III–II тысячелетии до н. э.
«Клад Приама» может занять достойное место в этой экспозиции. Наконец, туристы со всего мира смогут, посетив Археологический музей в Стамбуле, через несколько часов езды автобусом попасть на развалины Трои. Кстати, в Стамбул, в отличие от Берлина, не нужна шенгенская виза.
Так что с точки зрения интересов миллионов людей со всего света, интересующихся Троей, Стамбул гораздо предпочтительнее Берлина.
В 1998 г. был принят закон о реституции, которым Министерство культуры РФ, а затем Росохранкультура руководствуются во всех случаях возникновения претензий к нам со стороны Германии или третьих стран. В основе этого закона лежит тот факт, что все вывезенное из Германии во время войны и сразу после нее на основе действовавших тогда на ее территории законов и по приказам действовавшего тогда на территории Германии военного командования Красной армии, является законной компенсацией за потери, нанесенные гитлеровцами Советскому Союзу, включая Россию. В качестве компенсаторной реституции эти ценности являются федеральной собственностью Российского государства.
Замечу, что ряд высокопоставленных чиновников РФ трактуют этот закон следующим образом: «В федеральную собственность по принятому закону о реституции не могут быть обращены вещи, принадлежавшие жертвам геноцида, Холокоста, вещи, принадлежавшие церкви, или лицам и семьям, противостоявшим фашистскому режиму».
Подобная трактовка не выдерживает никакой критики. Что такое, например, «лица и семьи, противостоявшие фашистскому режиму»? Первыми тут должны идти участники военного заговора против Гитлера — это была единственная реальная оппозиция фюреру. Сотни генералов и офицеров были частью германской военной машины, повинной в убийствах сотен тысяч советских людей, в сожжении десятков русских городов и сотен деревень, и что за устройство междусобойчика «Валькирия» с обожаемым фюрером должны быть объявлены «белыми и пушистыми»? Ребята, это ваши внутренние разборки, и судить их германскому народу. А все, кто без объявления войны предательски напали на СССР 22 июня 1941 г. — военные преступники, и ни о какой реституции их родне и речи идти не может.
А как быть с семьями, в которых один сын был антифашистом, второй служил в Люфтваффе, а третий — в СС?
Наконец, большой объем «перемещенных ценностей» оспариваются сразу двумя или более владельцами. Как тут быть? Вспомним весьма характерный пример. «Коллекция Готской библиотеки» к началу XX века принадлежала семейству герцога Кобург-Готского, представители которого в 1928 г. подарили ее городу Готе. Однако документ на хранение коллекции был оформлен так, что семья герцога Кобург-Готского оставляла за собой первоочередные права. После войны собственность герцога — активного нациста, имевшего чин группенфюрера СА, подлежала конфискации. Председатель земли Тюрингия В. Пауль обратился к маршалу Жукову с просьбой оставить библиотеку городу. Но, узнав, что права города на коллекцию неполные и что жена герцога перевозила произведения искусства из нее в американскую зону, Жуков отправил книги в СССР.
Не пора ли Кремлю понять очевидную истину — от всяческих игр и спекуляций по поводу реституции страдает весь мир, а точнее все люди планеты, которым дороги искусство и культура. Результатом этих игр является то, что уже почти 70 лет сотни тысяч интересных картин, скульптур, документов скрыты от исследователей, я уж не говорю о широкой публике. Надо ли говорить, что спрятанные в спецхранилшцах сокровища расхищаются, и особенно активно с 1990 г.
Причем сейчас расхитители вполне могут считать себя патриотами — они сохраняют в Отечестве, пусть в семейных коллекциях, ценности, которые, мол, все равно уйдут в руки врагов или, по меньшей мере, недоброжелателей России.
Католическая церковь требует вернуть ей ценности, захваченные Красной армией. Но разве не было военных священников в рядах вермахта, шедших на Восток «по выжженной равнине за метром метр». Разве папа Пий XII не призывал Гитлера и Муссолини к крестовому походу на восток? Наконец, сколько десятков православных храмов, принадлежащих Русской православной церкви, силой, зачастую с пролитием крови, захватили католики и греко-католики в 1991–1992 гг.? А тут не надо реституции? Почему бы все эти вопросы не увязать вместе? И кто будет кому должен?
А как насчет ценностей, захваченных немцами во Франции, Голландии, Бельгии и других государствах, а позже вывезенных в СССР?
Начнем с тихой Австрии. Сейчас это независимое государство, а в 1941 г. это была такая же часть Третьего рейха, как Бавария или Саксония. Австрийцы на общем основании призывались в вермахт. А сколько австрийцев добровольно вступило в ряды СС? Все австрийские заводы работали на войну.
Ах, их заставляли фашисты! Пардон, но парламентом Австрии еще в декабре 1918 г. был одобрен акт Аншлюса, то есть объединения Германии. Правда, тогда Англия и Франция пригрозили возобновлением войны, и австрийцы унялись. Но когда 11 марта 1938 г. части вермахта вступили на территорию Австрии, сотни тысяч людей встречали их овациями и цветами. Ни один австриец не ушел в горы партизанить. На плебисците свыше 90 % австрийцев высказались за Аншлюс. Да и сам фюрер был австрийцем. Кстати, я уверен, что будь он баварцем или пруссаком, он не питал бы патологической, чисто австрийской ненависти к России, и исход Второй мировой войны мог быть совсем иным.
Так чем же Австрия в смысле контрибуции отличается от Баварии или Саксонии? Они тоже в XIX веке были независимыми королевствами. А Рузвельт в 1943 г. предложил отделить их от Германии вместе с Австрией. Но дальнейшему дроблению Германии воспрепятствовал Сталин.
Ну а другие европейские государства, например, Франция, разве ей не надо возвращать ценности, похищенные немцами, а затем попавшие в СССР? Пардон, но именно французское правительство в 1940–1943 гг. позаботилось, чтобы десятки тысяч «материальных ценностей» — танков, пушек, самолетов, автомобилей и прочая, и прочая — попали в СССР. Мало того, правительство Виши активно вербовало французских граждан к вступлению в СС и отправляло на Восточный фронт.
Советская пропаганда нам уши прожужжала с единственной эскадрильей (позже полком) «Нормандия-Неман». А говорить о «подвигах» дивизии СС «Шарлемань» («Карл Великий») было строжайше запрещено.
Французская общественность негодует на «ужасное» содержание 30 тысяч французских военнопленных в лагере под Тамбовом в 1941–1945 гг. А как они, бедные, туда попали? Неужели «бериевские палачи» ездили в Бретань и Прованс там их отлавливать?
В 1941–1943 гг. противотанковая артиллерия вермахта почти на четверть была французского производства, артиллерия среднего калибра — примерно на треть. Самые тяжелые снаряды (до двух тонн весом) на Ленинград бросали исключительно французские орудия. Самые хорошо бронированные танки, штурмовавшие Брест, Москву и Севастополь, были «Сомуа» французского производства.
И о какой тут реституции захваченных французских ценностей можно говорить? Не пора ли с французов взыскать многомиллиардную контрибуцию за ущерб, нанесенный действиями французского правительства и французскими солдатами на территории СССР в 1941–1944 гг.?
Дипломатия — это искусство делать невозможное возможным. Ну а наши дипломаты уже четверть века действуют более чем безобразно.
Почему бы МИДу не выступить с инициативой тотального возвращения всех перемещенных ценностей? Но с какой стати за точку отсчета принимать 1945 год? А почему не 1800-й или хотя бы 1900-й? Официально заявить, что Россия готова вернуть КНР все сокровища, а их у нас осталось довольно много, вывезенных из Пекина в 1900 г. Замечу, что Китай, в отличие от гитлеровской Германии, ни на кого не нападал. Так почему же всем странам мира, где находятся награбленные китайские сокровища, одновременно не вернуть их законному владельцу — китайскому народу?
Нетрудно догадаться, какой вой поднимется в Нью-Йорке, Лондоне, Париже и других западноевропейских столицах. Ну что ж, на нет и суда нет. Раз закрыли вопрос о грабеже 1900 г., мы закроем вопрос о ценностях, перемещенных в 1945–1947 гг., тем более что СССР оплатил их жизнями 30 миллионов своих граждан.
Не следует забывать и о том, что игры с реституцией есть превосходный рычаг для давления на правительство РФ с целью добиться от него очередных политических и экономических уступок. Ну и, само собой, эти игры — элемент общей стратегии стран Запада, стремящихся создать чувство неполноценности у русского народа — за перемещенные ценности, за «сталинские репрессии», за «депортацию народов» и т. д.